Писания про Юного мага

- Мой отец был темным эльфом. Во всяком случае, нам с мамой хотелось в это верить…

- Но… разве вы не знаете точно? - Клайд был так удивлен, что даже не сразу понял двусмысленность своего вопроса. Эльф покачал головой:

- Слушай дальше. Мать вернулась в Приграничье, и много воевала там с монстрами, стараясь забыть свое горе.

В том краю у многих такие раны в сердце, что носиться со своими проблемами может только конченный эгоист. Вырезанные хутора, сожженные храмы, потерянные дети, искалеченные взрослые - далеко не полный перечень того, с чем там сталкивались ежедневно.

Шли годы. Усилиями разумных, после закрытия Последних Врат, Приграничье стало очищаться. Многие его защитники стали жить мирной жизнью. Выросли новые города, пролегли дороги. Некоторые же уходили на Восток, искать земли, лежащие за границей разрушения. Ходили легенды, что они остались нетронутыми гневом богов.

Моя мать все продолжала борьбу с монстрами, передвигаясь туда, где ее помощь была нужнее. Но душа ее утомилась земным существованием. Это сродни старости у людей и гномов. Внешне она почти не изменилась, но дух ее угасал.

В это трудное время она и встретила моего отца. Он был боевым волшебником, и поначалу отнесся к ее появлению в тех краях, как к конкуренции. Однако вскоре он убедился, что помощь моей матери так же необходима, как и его атакующая сила, они стали неразлучны…

Не знаю, была ли то любовь… Понимаешь, мне очень хочется так думать, но то были две усталые души, подобные угасающим углям. На самом деле им обоим нужен был покой, но они не могли этого признать. Они тихо отметили свой брак в небольшом храме, и вскоре снова переехали, и снова, и снова. Не было места, которое они могли бы назвать домом, не было друзей, которых они знали дольше, чем полгода.

Потом мать занемогла. Сразу несколько напастей свалилось на нее: укус ядовитого паука, злое колдовство шамана Молчальников, старые раны… А отец не был целителем. Он делал, что мог, но пришел день, когда он обратился за помощью. Кто-то посоветовал ему лекаря.

Отец не знал, к какому народу принадлежит тот, потому что он всегда наглухо заматывал свое лицо слоями темной ткани. Он лечил мою мать больше двух месяцев, иногда целыми ночами напролет сменяя ей какие-то припарки или вливая по капле в рот странные отвары. Она почти все время спала, но дыхание ее стало глубоким, жар пропал, и отец проникся доверием к лекарю.

Однажды он пришел домой рано и застал там нескольких молодых эльфов. Они все вежливо поздоровались с отцом, и почти сразу же откланялись. Лекарь, уходя последним, сказал, что это были его ученики, и что он завершил излечение. Отец собирался заплатить ему, но, пока он доставал деньги из шкатулки, целитель исчез.

Мать проспала еще насколько дней, и пробудилась совершенно здоровая. Однако, слушая рассказ отца о своей болезни, она все больше мрачнела. Ей, как опытному целителю, было непонятно, как сочетался жар и глубокий сон, при этом у нее почему-то не осталось никаких воспоминаний о болезни, как то обычно бывает: ни тяжелых снов, ни кратких пробуждений, ни легкой дремоты. Не помнила она и лекаря. Словно она провела два месяца без сознания… - эльф снова замолчал. �спарина выступила у него на лбу. Солнце понемногу начинало садиться, но жара еще не спала. Клайд протянул ему фляжку с чистой водой, которую во время охоты предпочитал вину и пиву. Эльф жадно напился. Видно было, что он так же старается успокоиться.

- Мать не стала тогда беспокоить отца. Все это она рассказала нам гораздо позже.

Я родился в ту осень. Отец настоял на том, что у нас теперь будет собственный дом. Они нашли спокойный городок, где требовались целитель и тренер для новобранцев, и купили там жилье. Мама вынесла меня из дома через несколько минут после рождения: поднести к ближайшему дереву, как велит обычай. В отличие от моего брата, я не был отмечен счастливыми приметами при рождении.

Во-первых, я родился днем. Доведись мне появиться на свет здесь, - он махнул рукой в сторону Древа Жизни, - у корней нашего Древа, его сияние было бы еле заметным для меня в тот час. Во-вторых, я родился без «рубашки», что тоже не самая хорошая примета. � в-третьих, я полностью походил на мою мать, что, к сожалению, является плохой приметой в роду темных эльфов.

Но, поверь мне, мои родители тогда совершенно не думали о суевериях, они просто были счастливы. Наверное, у меня было очень светлое детство. Мы больше не переезжали, и я считал тот городок, где мы жили, своей родиной, а друзья у меня были всех рас. Но в этом городе не было ни одного эльфа, кроме моих родителей.

Отец мне запомнился во дворе маленькой церкви, где он тренировал новичков, высокий, с совершенно прямой спиной и белыми волосами. Только мать еще помнила, что он когда-то был черноволос, прочие же думали, что это природный цвет его шевелюры. Мне часто говорили, что я похож на отца - думаю, в основном из-за волос. У матери был более золотистый оттенок…

Я рано проявил способности к магии, но родители не торопились обучать меня. «Некуда спешить!» - так говорили они. На самом деле, я думаю, оба старались как можно дальше отодвинуть будущую разлуку со мной. Но тогда я этого не понимал.

Однажды за городом, где я гулял в одиночестве, ко мне подъехал на молодом драконе-страйдере эльф, весь разряженный в пух и прах. Он заговорил со мной очень ласково, и как-то незаметно перевел тему на мое обучение. Я не жаловался ему на родителей, но он все поворачивал разговор так, что они не позволяют мне слишком многого.

Думаю, ты понимаешь, как я загорелся, когда он предложил мне помочь в обучении магии. Единственным условием было - ни слова не говорить родителям. Я решил сделать им сюрприз, не замышляя ничего плохого.

Он действительно стал обучать меня, упорно настаивая в процессе, что я должен впоследствии стать Вызывающим духов. Дескать, это умение в совершенстве дополнит таланты моей матери и моего отца. Он давал мне деньги… Много денег, как я теперь понимаю. Но тогда я не знал им цену, потому что родители и так не жалели для меня ничего. На мои отказы он уверял, что дает мне их как представитель Гильдии магов, которая заинтресована в отличнейшем обучении всех молодых волшебников, как бы далеко от крупных городов они ни жили. Я верил ему - можешь представить себе степень моей наивности.

Он пытался, я знаю теперь, нащупать мою слабую струнку: слава, деньги, власть, обладание титулом, возвращение на родину предков, все это он перебрал за долгие месяцы своего тайного покровительства. Но он не понял моей главной черты, к счастью… - эльф горько рассмеялся.

- Я был просто наивный мечтатель, нуждавшийся в водопадах и туманах, облаках и цветах, стуке дождя по крыше, треске огня в камине, и ничего из этого он мне дать не мог. Потому что у меня всего этого было в достатке. Но он все же полагал, что я готов на все и предан ему, потому что я проявлял к нему ту безусловную верность, которая в Приграничье связывает всех разумных, кем бы они ни были.

Короче, он счел свой план выполненным и уехал, надавав мне каких-то туманных обещаний о скорой перемене моей судьбы к лучшему.

Как раз тогда я начал с увлечением изучать историю рода эльфов, и почти не заметил какой-то особой потери. Ну, уехал новый знакомец - так в Приграничье постоянно все куда-то переезжали. Только немного жаль было уроков магии.

В тот день я проводил время за толстыми томами в нашем домике, когда услыхал какой-то шум на улице. Я был неодет, и заметался по комнате в растерянности. Мое окно выходило в сад, и я ничего не мог видеть. Пока я накинул на себя что-то, пока вышел на веранду, почти все уже свершилось.

Какой-то мужчина стоял на расстеленном ковре посреди улицы. Он был так пышно одет, что я сперва принял его за какого-то короля, но потом разглядел, что он одной крови со мной, а у эльфов уже давно нет королей, только Старейшины. Его окружала толпа людей и эльфов, его свита и охрана. Мой отец стоял на ступеньках, стиснув кулаки. Было видно, что он готов броситься на всю эту толпу, и его ярость была как раскаленный металл. Мать держала его за локоть, то ли опираясь на мужа, то ли удерживая его.

- Вот он! - провозгласил вельможа, указывая на меня рукой. -

Только взгляните на него, и все сразу станет ясно. Я не требую больше ни любви, ни верности, но я хочу увезти с собой своего сына.

Как ты понимаешь, это был все тот же мерзавец, отравивший жизнь моей матери. У эльфов не только долгая жизнь, но и долгая память. Хотя время для нас течет по-иному, чем для твоего племени, и мы редко замечаем отдельные дни, подобно тому, как ты не считаешь отдельных минут. Но этот… эта тварь превзошла злопамятностью Кровавых Драконов!

Он снова нанес удар исподтишка. Он утверждал прилюдно, что мать всегда продолжала быть его женой, и тайно от своего сожителя - так он назвал моего отца - встречалась с ним, симулируя для «поработившего ее волю темного колдуна» то болезнь, то рану или отправляясь в одинокие поездки. Какими-то угрозами сожитель заставлял ее оставаться с ним, но когда она поняла, что понесла от законного мужа, она решила подтвердить права своего сына, принеся клятву при многочисленных свидетелях благородной крови. Опасаясь за ее здоровье, муж не стал тогда пытаться освободить несчастную, ожидая рождения ребенка. Но, неожиданно она исчезла, и несостоявшемуся отцу потом долго пришлось искать, куда запрятал беззащитных женщину и ребенка «черноухий насильник».

Я тогда не знал ни истории моего брата, ни всей правды о Братоубийственных войнах эльфов, но все равно понял, что происходит и говорится что-то безмерно ужасное, что мои отец и мать оскорблены смертельно. Я не поверил ни единому слову этого выродка. Эти слова… они не могли касаться моих родителей. К тому же все история выглядела какой-то плохо продуманной, это я понял своим чутьем книгочея.

Но я видел, что отец на грани взрыва, и повис всем весом на его второй руке. Не помню, что я там говорил. Наверное, я плакал, клялся что люблю только его и умолял уйти в дом. Так он и сделал в конце концов, обняв меня и мать за плечи.

Я видеть не мог все эти мерзкие физиономии после того, как мать рассказала мне всю правду про их отношения и про моего брата в тот вечер. Но на этот раз сановная мразь не очень-то рассчитывала на то, что я совершу предательство. Дело в том, что даже мать не была уверена, что он врет - в отношении меня. С помертвевшим лицом она рассказала нам в тот вечер про свои сомнения относительно «лекаря», лечившего ее так долго и так странно. Отец был страшно поражен, он действительно видел в свите вельможи тех «учеников лекаря», которых встретил тогда в своем доме, просто не сразу узнал их.

�звестно, что есть множество отваров, способных заставить разумного потерять себя и быть послушной марионеткой опоившего. Скажут - спи, будет спать, скажут - клянись, поклянется…

Это было ужасное осознание. Нас троих словно окунули по уши в жидкую грязь. Я рассказал родителям про подсыла-волшебника, который теперь отирался тут же, в свите своего покровителя.

А наутро нашу семью вызвали в Совет городка. Вельможа потребовал моего возвращения по закону, потому что имел свидетелей того, что я являюсь его сыном. Я не был совершеннолетним, я и сейчас еще… ученик. Мать не была знатна и богата, особенно по сравнению с ним. К тому же, у нас обычно ребенок считается принадлежащим к роду отца. �сходя из этого, все в Совете склонялись к тому, что «так будет лучше для мальчика».

Родители не могли взять меня и уехать: наш дом охраняли воины свиты. Охраняли и меня, когда я шел куда-то. Не знаю, действительно ли они собирались увозить меня силой, ведь они получили бы от меня покорности и преданности не более, чем от взбесившегося вивера. Наверное, я бы дрался с ними до смерти. �, боюсь, что это их тоже устраивало: так и так мать теряла меня. Но я нашел другой путь, - эльф снова перевел дух.

Клайду было так же интересно, как в детстве, во время вечерних страшилок в Школе, но при этом он никак не мог отделаться от мысли, что все это - только пересказ какой-то старой книги.

В реальности не бывает таких трагических женщин, таких театральных мерзавцев, таких навороченных драм. Но взгляд эльфа был напонен такой тоской, что язык не поворачивался обвинить его во лжи. Скорее, похлопать по плечу и попросить рассказать все до конца. Так Клайд и сделал.

- Я отправился в библиотеку, куда ходил каждый день. Никого не обеспокоило это обстоятельство. Мои охранники остались на улице, потому что в библиотеке не было окон, и только одна дверь.

Как ты помнишь, я увлекся тогда историей эльфов, но только начал изучать ее. Теперь же я пытался найти в книгах решение проблемы. Я пролистывал тома законов, половину не понимая, я изучал время войны и послевоенного примирения. Я сам не знал, что ищу, потому что взрослые, знавшие законы лучше меня, утверждали, что вельможа в своем праве. Доказать, что он не мой отец, я тоже не мог. Он мог быть моим отцом, по крови, как это ни мерзко.

Помню, меня чуть не стошнило, когда я впервые подумал об этом. � моя мать, ожидающая, что у нее вот-вот отнимут второго сына, утешала меня. Она сказала, что если и так, то я, вероятно, получил ту часть крови, что была и в отце моего брата, самую лучшую в роду. �бо не стал предателем ни по соблазну, ни от страха. Это не сильно утешило меня. Но что чувствовала тогда мама, я не понимал. Может, я все еще не понимаю этого до конца.

Совет городка оттягивал окончательное решение только из уважения к моим родителям, но со дня на день все должно было кончиться. В исходе приговора никто не сомневался. Я клялся матери, что убегу по дороге или покину лже-отца как только стану совершеннолетним. Это, как ты понимаешь, мало успокаивало ее.

В тот день я достал последние книги о моем народе, которые были в бибилиотеке. Я так устал, что уже не мог читать, только тупо пролистывал картинки, словно глупый ребенок. Вдруг несколько рисунков привлекли мое внимание. Я вчитался в подписи под ними и понял, что решение найдено! Я тщательнейше скопировал рисунок и расставил все книги по местам, чтобы никто не мог понять, какие из них я читал, а какие нет. Какое счастье, что в нашем городке можно было встретить самых разных специалистов, о чем надменные пришельцы даже не задумывались.

Немолодой уже орк, чья зеленая кожа понемногу начинала покрываться складками, предвестниками морщин, тогда все больше занимался плотницким делом, чем магией. � только такому любопытному мальчишке, как я, было дело до того, что у себя на родине он владел еще одним искусством, обычным для орков. Он был мастер татуировки. Я же любил копировать разные узоры, на этом наши интересы и сошлись. Я часто притаскивал ему рисунки из книг, а так же помогал составлять краски - для мебели, конечно. Но при этом порядком наслушался про краски для татуажа, и знал, что он хранит у себя их небольшой запас на всякий случай.

К нему я шел в тот вечер с листком в кармане, ожидая, что какая-то неудача погубит мой план. Но все складывалось на редкость удачно, - эльф снова потер лоб.

- Только я не ожидал, что это будет так больно. Старик-орк зажимал мне рот своей огромной ладонью, потому что нельзя было, чтобы охранники что-то заподозрили. � потом мы старательно пристраивали пластырь мне на лоб и прикрывали его волосами. Домой я пробрался в сумерках, и родители не расспрашивали меня, где я был, они были слишком погружены в свои мысли.

На другой день Совет признал право вельможи забрать меня у матери. При этом они отводили глаза, чтобы не смотреть на моего отца. Мне было велено подойти к «папочке» и поприветствовать его. Наверное, он ожидал, что я взбунтуюсь и дам ему возможность применить силу. Но я с улыбкой двинулся к нему. Пластырь я отклеил перед самым заседанием Совета, и тщательно прикрыл лоб волосами. Дойдя до него, я поклонился, и сказал:

- Приветствую тебя, дальний сородич.

Это не было оскорбление, за которое он мог бы наказать меня. Но это было заявление: мы разной крови. Так приветствовали друг друга темные и светлые эльфы сразу после войны. Он только усмехнулся. Весь вид негодяя говорил: «� это все, на что ты способен, сопляк?». Тогда я распрямился, откинув волосы со лба тщательно отрепетированным ночью движением.

Совет деревни, да и многие разумные в зале ничего не поняли. Но мои сородичи, эльфы… Кто-то из них ахнул. Кто-то возмущенно закричал. Его прихлебатели дергали меня за руки, видимо, не зная, тащить ли куда-то или гнать в шею. Лицо вельможи налилось дурной кровью, глаза выпучились. Он взревел на весь городок:

- Поди прочь от меня, ублюдок!

Тогда я с полной безнаказанностью влепил ему пощечину. Он первый оскорбил меня, и по закону не мог никак ответить мальчишке. Это-то я точно узнал из своих книг.

- Что же это за знак? - спросил Клайд, указывая на серебристый узор на лбу эльфа.

- Этот знак наносили детям смешанных кровей в годы Братоубийственных войн. Для обоих народов тогда он означал позор кровосмешения, хуже рабского клейма.