Писания про Юного мага

Клайд ощутил, что все же вспомнил то, что хотел. Он даже записал эти строки, не понимая, почему так важно было их восстановить. Подумал, и запихнул исчерканный лист в письмо, адресованное братишке. Может быть, он поймет.

Нужно было взремнуть, просто для порядка, и Клайд, не раздеваясь, улегся на деревянной кровати за шкафом. Ему, во-первых, было неловко разоблачаться в чужой комнате; во-вторых, не хотелось, если что, оказаться на испытании в застиранном походном белье.

Последнее, что он слышал, было сонное бормотание Марусеньки:

- Спой еще про пауков…

Глава 22. Чужая жизнь.

Все начиналось буднично и деловито, как процедура выведения вшей в походном воинском лагере (довелось Клайду классе в пятом поучаствовать в такой, тренируясь на собратьях-военных из Академии).

Марусеньку сразу отослали из Храма с каким-то поручением. Клайду велели уложить свои вещи в мешок, умыться, привязать деревянную бирку на посох и запечатать свои письма красным сургучом. �з еды же ему предложили только вчерашний сладкий отвар. Он подумал было, что этот отвар усыпит его, но �лис успокоила мага:

- Нет, ты уснешь сам. Сила Марф будет вести тебя, и ты должен быть в сознании. Твое состояние только внешне будет похоже на сон. �… Марусенька все рассказала тебе?

- Думаю, да. Разве что она забыла про что-то, а я не спросил. - откровенно поделился своими сомнениями маг.

- Не знаю, как это выглядит с твоей точки зрения, но выслушай мою. Это не захват твоего сознания, не попытка пленить твою душу. Это просто полная открытость с нашей стороны, чтобы никаких недомолвок не стояло между нами. Между гномами и тобой. Ну а если… ты не сможешь вместить сразу две жизни, две судьбы, то мы примем тебя, как равного по рождению. Можешь ли ты придумать способ защитить наше существование надежнее, чем сделать тебя его частью?

- Те, кто сохраняет себя, они не таят потом обиду?

- Нет. Ты поймешь. Никаких обид, и никакого принуждения. Кстати, ты можешь отказаться от испытания.

- Что-о! - вскочил Клайд как ужаленный. - Но почему вы не сказали об этом сразу!

- Потому что ты сразу бы и отказался. Твоя душа не проделала бы всю эту работу, на которую ты потратил вчерашний день и вечер, - она махнула рукой в сторону стопки писем. - Теперь же ты действительно можешь сделать выбор.

- А если я откажусь, что тогда?

- Ничего. Ведь при Погружении было доказано, что ты не злоумышляешь против гномов. Конечно, вход в Сердце Гор будет закрыт для тебя навсегда… или до тех пор, пока обстоятельства не изменятся. Я не думаю также, что твои друзья осудят тебя за малодушие, они сами изрядно переживают все эти дни. Видимо, в человеческом облике ты им дороже, - жрица мягко улыбнулась.

- А… - Клайд не мог найти слов. Он неожиданно ощутил внутри себя растущую пустоту. Словно бретёр, обнаруживший, что противник не явился на дуэль; словно сбежавший из дома мальчишка, заметивший за кустами отца с боевым луком. Только что он был героем, почти мучеником, и вдруг оказалось, что гномы только проверяли его решимость.

- Если ты отказываешься, то еще не поздно пойти и перекусить посущественнее, - добавила �лис, намекая на его жидкий завтрак.

- Что, потом будет поздно? - как обычно в минуты напряженных размышлений, Клайд говорил не думая.

- Да, кухни закроются, придется готовить самим или перебиваться сухомяткой. �дем? - она поднялась из-за стола.

- Знаешь… - медленно проговорил Клайд. - Мне, конечно, очень страшно проснуться бородатым крепышом со счетами в голове, даже страшнее, чем не проснуться вообще. Но, если подумать, один такой бородач на поверку оказался очень славным другом. Я надеюсь, что я в случае чего буду не хуже… с благословения вашей Богини, - и он склонил голову, не столько из вежливости, сколько для того, чтобы скрыть краску, залившую щеки.

- Вот и славно, - спокойно кивнула �лис. - Пойдем же, не стоит откладывать дело.

Клайда привели в небольшой домик возле самого входа в тоннель. Внутри было слегка душно, словно сюда давно никто не входил. Но на большой кровати с балдахином было постлано свежее белье. Крохотная Тоина принесла откуда-то еще теплое выглаженное одеяние, похожее на очень свободное белье из тонкого белого полотна. На нем не было ни застежек, ни завязок, и оно было сшито точно по росту мага.

Жрицы вышли ненадолго, и Клайд переоделся. «Все-таки буду в белье,» - подумал он, - «Но, по крайней мере в новом и чистом.» Думать о том, кого наряжают в новое и чистое белье, ему не хотелось.

�лис и Тоина вернулись. Клайд послушно лег в кровать, оказавшуюся довольно жестской. Накрывать его ничем не стали.

- Ты не будешь ощущать неудобство или холод все это время, - пояснила �лис. - Но охраняющим тебя жрецам будет лучше видно, если вдруг ты поранишься.

- А чью жизнь я проживу? - спросил Клайд, уже умостив голову на подушке. - Это известно?

- Свою собственную, - с легким удивлением ответила жрица. - Какой смысл заставлять тебя быть кем-то еще? Ты проживешь такую жизнь, вернее, юность, какую бы прожил, выбери твоя душа тело гнома, а не человека.

Маг задумался, хорошо это или плохо. Спать ему по-прежнему не хотелось, но и болтать все время было как-то неловко. Зрелище престранное: долговязый парень в белоснежном исподнем разлегся на кровати, которая, кстати, ему весьма велика. А рядом стоят две гномки с самым серьезным выражением, которое только способны изобразить их круглые мордашки.

В этот миг дверь скрипнула, и в комнату бочком вдвинулась еще одна представительница славного племени. Клайду лежа было видно только ее лицо, усталое, но умиротворенное. Ему как-то сразу захотелось уступить ей кровать. Гномка молча присела на стул где-то в отдалении.

- Кто это? - спросил Клайд, чтобы не молчать.

- Это твоя будущая мать, - ровно ответила Тоина.

Маг вывернул шею, уставившись на новое действующее лицо. Действительно, гномке похоже оставалось совсем немного до родов. Живот, удивительно круглый, словно она из озорства засунула под одежду зрелый арбуз, прикрывала какая-то дополнительная накидка. Гномка осторожно придерживала его руками, словно стеклянный магический шар. Она улыбнулась магу, но взгляд ее был обращен куда-то внутрь себя.

Как целителю, Клайду приходилось видеть беременных женщин, и даже одну беременную орчиху, которая, впрочем, нуждалась не в родовспоможении, а в удалении зазубренного наконечника стрелы из мышцы предплечья.

Но не гномок. Конечно, нет! Как почти никто не видел молодых гномов-мужчин и гномских детей, так и их женщины старались немедленно покинуть материк, ожидая ребенка. Все это вихрем пронеслось в его голове, и в тот же миг по лицу беременной прошла легкая судорога.

- Пора! - неожиданно властно произнесла �лис.

- А Марусенька, она не придет? - спросил Клайд, оттягивая неизбежное.

- Нет, конечно, - подняла брови жрица. - �наче ее бы увлекло следом за тобой, настолько велико ее желание помочь тебе. Сейчас постарайся расслабиться и ни о чем не думать. Все произойдет помимо твоего участия, но с твоего согласия.

- Хорошо, хорошо, - кивнул Клайд, снова косясь на беременную. Та явно закусила губу, но не издавала ни звука. Магу было неловко и непонятно, почему та сидит на жестком стуле, а он валяется на огромной кровати, но он уже не стал ничего спрашивать. Он понимал, что бесконечные дурацкие вопросы - просто способ сознания справиться с волной страха.

- Ты можешь закрыть глаза, - сказала �лис, задергивая легкую, но непрозрачную занавесь между столбиками кровати. За занавеской поднялась легкая суета. Клайд улавливал отдельные слова:

- Готовьте петли… простыни… отец… держать…

Дверь несколько раз хлопнула. Не думать ни о чем было самым трудным. Невольно разражала невидимая суматоха. Может быть, начавшиеся роды вовсе не входили в сценарий?

Кто-то кашлянул робко, но явно мужским басом. Раздался легкий стон, переходящий в судорожный смех.

- Еще раз… не спеши… нужно время… дыши… - уговаривала �лис неизвестно кого.

В голове отдавались удары сердца, как после долгого бега. Легкие требовали воздуха, но он куда-то исчез. Балдахин над магом налился багровым светом, затрепетал.

- Молодец, хорошо! - гудел голос над головой, отражаясь от стен, заставляя кровать вибрировать.

Воздуха по-прежнему не было. Он задохнется, а никто и не заметит за всей этой суетой! Тяжелое, жаркое одеяло облепило его, не давая шевелиться. Он не понял, откуда оно взялось. Нужно было срочно избавиться от этой душной тесноты. Он пошевелился с трудом, выбирая в накатившей мути направление, куда ползти. Главное -вырваться, даже если он упадет с кровати. Зато его заметят. Руки и ноги толкали его еле-еле, где-то за балдахином трепетал свет, там был воздух, жизнь. Еще чуть-чуть, еще немного. Гудели голоса, дрожали стены. Все силы уходили на отвоевание еще нескольких пядей на пути к свету. Мысли совершенно исчезли из головы, остались только пять чувств, притупленных, сонных, нерезких.

Внезапно с дома сорвало крышу. Ослепительный свет ударил по глазам, а ледяной воздух ворвался в грудь, как тысяча иголок. Болел живот, болели все мышцы, сводило голодной судорогой желудок, к тому же холод леденил кожу на абсолютно обнаженном теле. Все его чувства обратились против него, терзая и мучая. Ему не оставалось ничего иного, как заорать во все горло, выражая протест всем своим существом.

- Мальчик, смотри, мальчик! - пробасил над ним густой голос.

- На тебя похож! - отозвался другой, нежный.

- Пойдем, я уложу тебя.

- Да, помоги, ноги подгибаются. � дай я его покормлю скорее!

- Покормишь, пусть покричит парень вволю. Надо же ему заявить о себе!

- Ну, все, все, вот мама, вот молочко… - голос обволакивал, руки несли тепло, в рот полилось что-то бесподобно теплое и вкусное. Пульсация в области живота стихала. Голод исчезал. Он еще не знал слов… он уже не знал слов. Он пытался рассмотреть что-то, но видел лишь расплывчатые пятна. Он пытался вспомнить. Светлая челка, серые испуганные глаза. Рыжий хвостик. Смешливый рот. Но все это больше не имело никакого смысла, никакого названия, ничего…

- Вставай! - кто-то тормошил его, и, похоже, пихал сапогом в бок.

- Да поднимайся же ты! Эк тебя разморило! - голос был знакомым, голос ему не нравился, к тому же сапогом в бок - это уж слишком! Не больно, но ужасно обидно!

Он вскочил на ноги, готовый дать отпор, но сразу же опустил кулаки. Это не задира Корит. Это опять зануда! Вот привязалась!

Правда, он и сам не понимает, как это его сморило. � снился, как обычно в шахте, самый первый день жизни. Наверно, тогда тоже полз к свету, как по узкой штольне. Многие гномы помнят свое рождение, ничего приятного, кстати. В горе лучше не спать, голова дурная будет.

- Встал я, встал! - ответил он противной девчонке.

Она уже больше года была главной в их бригаде, и утаить что-либо от ее взора было не легче, чем спрятать Царь-алмаз на голом полу.

Такая выскочка! Ее послушать, так только она одна хочет выиграть соревнование классов! А если попадаешь с ней в пару, то даже поговорить не про что. Она может часами в такт ударам кирки или палицы, в зависимости от задания, твердить:

- Город кормит нас! Город защищает нас! Город обучает нас! Гномы сильны только вместе!

Нет, он не против, в смысле, слова-то правильные, неправильно их тупое повторение.

С другими одноклассниками можно перекинуться парой шуток, обсудить новости, придумать новый способ так делать работу, чтобы ничего не делать. Наставники в таких случаях повторяют: «Лень - двигатель прогресса!», вроде как такой прогресс им не по душе.

А с этой только нравоучения, словно она магическая кукла или тропическая птица-повторяй. Неужто, пока он тут вздремнул, она опять осталась единственным напарником?

- Пошли, все уже в Главном тоннеле, тачки разбирают, - строго сказала зануда.

Он мысленно застонал: проспал, непонятно почему проспал считалочку по парам. Всем известно, что считалочки только кажутся честными, на самом-то деле подсчитать число слогов и подобрать для нужного результата нужный стишок ничего не стоит. Перемигнулись с Оритом или с Нером, и попали в пару. Время с друзьями летит быстрей.

А эта! Он ее почти не видел до школы. Она ведь в малышатне почти не была, говорят, болела. Что это за гномка, котрая почитай 20 лет болела? Ну, пусть 10. Таких и не бывает! А теперь она в школе девчонками командует, а на работе вообще всеми.

Пора бы ей сказать, что он про это думает! Считалки эти дурацкие! Ее затея! Раньше все вставали в пары, как хотели, так эта придумала, что надо лучше сработаться. Чушь гоблинская! Сейчас он ей скажет, не будь он… не будь он…

В голове неожиданно оказалась полная пустота. Кто я? Почему я тут? Ответов не было. Это было так неожиданно и страшно, что слезы подступили к глазам. Он не пытался вспомнить что-нибудь, наоборот. Мысли будто парализовало ужасом, мозг сжался в комочек перед этой пустотой.

- Далк! Далокус! - взорвалось в пустоте имя. Все встало на свои места. Далокус, сын Яра…Да что это с ним сегодня!

- Слушай, Юнка, что-то мне нехорошо, - проговорил он серьезно. С подземным газом шутки плохи, да и другой отравы в шахтах полно.

- Да вроде не пахнет ничем, - девчонка с сомнением повела носом. У зануды было самое острое обоняние в бригаде, но ведь не все грибы пахнут ядом.

- Давай уйдем из этого коридора, - предложил он, придерживаясь за стену.

- Так я тебе что талдычу: пошли отсюда! - снова взъелась командирша.

Он больше не ощущал пустоты или сонливости, только безотчетную тревогу. В конце тоннеля журчал родник, и он направился к нему.

- Куда? Куда ты? - Юнка попыталась загородить ему дорогу. - Нам в Главный, не слышишь? Ну почему с тобой всегда проблемы? Опять выиграют Еловые!

- Да ладно, Еловые тоже хорошие ребята, - лениво отмахнулся он. Надо напиться, да и глаза промыть, потом уж топать в Главный. Тачки… опять тачки!

- Что там, в Главном, обвал? - спросил он, погружая ладони в воду.

- Не в самом, а на втором уровне. Просела плита, крепи не выдержали.

- Все целы?

- Да, там было пусто.

- � то хорошо, - Далк поплескал водой себе на физиономию. С досадой потер щеки и подбородок. Ни волоска! 34 года, а выглядит как девчонка!

- Ну, долго ты там? - почти плаксиво теребила его Юнка. Но он жестом велел ей замолчать. По нервам била натянутая тишина. Что-то не так, что-то неправильно.

- Воздух… - прошелестела девчонка удивленно. Он даже успел пожать плечами. Нюх у нее волчий, командует она ловко, да и работает споро, а в горе до сих пор как слепая мышь. Это не воздух, это…

- Бежим! - рванул он Юнку за руку. - Это обвал по уровню!

Они неслись, а сзади как-то удивительно плавно, словно мягкий ковер, проседал свод. Волна воздуха, будто под напором гигантского поршня, уже не сквозила по ногам, а с ревом рвала на них одежду. Главное - не споткнуться, главное, дотянуть до поперечного штрека! Там угловые аварийные крепи, и спасательные клети, в них можно и спрятаться, и уцепиться. Специально сделанные металлические конструкции не раз спасали жизни гномов. В клети можно было отсидеться, пока найдут, можно - воспользоваться Свитком перемещения, если он есть.

Юнка дернула руку из его хватки раз, другой. Он на бегу скосил на нее глаза. Она бежала неровными прыжками, и, похоже, с закрытыми глазами. По лицу разлилась неестественная бледность. Только ему девчачьих штучек не хватает сейчас.

- А ну, открой глаза, дура! - проревел он, потратив на это почти весь запас воздуха в легких. Но дергать ее ответно за руку побоялся: так ведь и упадет!

Юнка разлепила глаза, снова начала перебирать ногами как нужно. Медный блеск указателя напротив поперечного коридора отражал бледный магический свет. В горе давно не зажигают живого огня, это слишком опасно. Просто все сделанные гномами коридоры начинают светиться ровным светом. Они еще не проходили в школе, что это за свет…

Далк бежал из последних сил. Гномы изрядные бегуны, только вот ноги коротковаты. Сейчас это играло важную роль, потому что то и дело приходилось перепрыгивать через трещины в полу или обломки породы, катящиеся со стен. Блеснул в сколе тусклый необработанный изумруд. Надо запомнить, на будущее. У него обязательно будет будущее! Что-то очень интересное, важное, что он еще должен сделать…

Юнка странно, с всхлипами, дышала, отвлекая от важных мыслей. Она бежала уже почти вровень с Далком, и можно было бы отпустить ее руку, но он только прочнее сжал пальцы. Она стиснула его ладонь в ответ. Ладно, не первый обвал и не последний. Правда, пострашнее прежних. Только бы добежать!

Далка повело в сторону, на стену, от того, что волна прошла по каменному полу. Сразу сбилось дыхание, потяжелели ноги. Теперь зануда Юнка была впереди, она обернулась пару раз, и решительно потянула его за руку. Стало полегче, а вот и поворот.

Они влетели в защитное пространство опоры, как кукушка обратно в часы: буквально спиной вперед, понимая на уровне инстинктов, что разворачиваться нет времени. Металлические листы хлопнули по каркасу, отгораживая их от каменного крошева, брызнувшего им вслед. Коридор схлопнулся.