Писания про Юного мага

Маги посовещались и вокруг них возникло слабое беловатое свечение. Двое внезапно двинулись к стенам тоннеля, и мерцающий свет потянулся за ними, как тонкая ткань. Двое остались стоять на отмели, словно придерживая руками что-то невидимое. Когтеглаз, наскочивший на эту завесу, взмякнул диким голосом и рванулся обратно к свалке возле сети. Маги сделали пару шагов по направлению к сражающимся. Валуны, которых коснулась завеса, затрещали и начали рассыпаться на мелкие куски. - Загоняют, как зверье, - жестко сказал Кэрр, глядя на магов прищуренными глазами. - Тут огонь, там огонь, и река не спасет. - Неужто всех пожгут? - тихо всхлипнула бабка. Она прижимала к себе двух усыпленных пацанят, будить которых ни у кого не было ни времени, ни сил. Вторая старуха хлопотала над обожженным Волханом, прикладывая к его рукам мокрые тряпки. Вожак уже оправился от первого шока безнадежности и зорко осматривал пространство вокруг, тоже пытаясь найти выход. Белое марево приблизилось еше на десяток шагов. Маги шагали не торопясь, аккуратно переступая с валуна на валун. Камни трескались, и падающие в воду осколки окутывались клубами пара. Грамп метнулся было им навстречу, но с воем отскочил и закрутился на месте. Дружинники Гроя уже не пытались нападать на бойцов Волхана. Они осознали, что спасаться нужно в первую очередь от жрецов, надвигающихся на всех с неизвестной смертоносной магией в руках. Многие пытались пробить марево камнями, дротиками и стрелами, но те только вспыхивали на поверхности завесы. Один когтеглаз начал судорожно метаться между двумя огнями: белым и багровым, покуда не рухнул замертво в ледяную воду. Прочие монстры вели себя еще более бессмыслено: топтались на месте, пытались биться о скалы или барахтались на мелководье. - Что будем делать? - спросил у Седди Волхан, отстранив от себя старуху. Та немедленно занялась детьми, стараясь не смотреть на потрескивающую полосу жара, наплывавшую на отряд. - Нужно попытаться… - Седди прикинул еще раз на глазок. Справа завесу двигала давешняя жрица и совсем молодой темный клирик. Женщина старалась обходить грязные трещины и мокрые промоины стороной, брезгливо придерживая край своей мантии, поэтому завеса понемногу, но неуклонно разворачивалась. Ее ближний конец двигался прямо на восточников, неумолимый, как серп, влекомый двумя сумрачными высокорослыми жрецами. А вот дальний, где метались монстры и пытались что-то сделать гроевы дружинники, все сильнее отставал. Было очевидно, что марево сперва сметет бойцов Волхана вместе с детьми и старухами, и только потом лезвия колдовства сомкнутся на грампах и гроевых дружинниках, как гигантские ножницы. - Как только этот конец приблизится вплотную, нужно отступать к магической сети, - быстро высказал свою идею Седди. - Прямо пока жар кожи не коснется, прижаться к ней, растянуться в цепочку… и в последний момент всем броситься в реку и переплывать на тот берег. Может быть, эти маги не успеют остановиться… - А когда две завесы соприкоснутся, еще неизвестно что выйдет, - покивал Волхан. - Попробуем, - и он решительно начал расставлять своих людей цепочкой, выдвинув ближе всего к реке девушек с детьми, стариков и раненых. За спинами трещали алые отблески. Перед глазами трепетало прозрачное белое пламя. Жар заставлял лужи с шипением испаряться, и слепые пещерные тритоны с плеском искали убежища в реке. Гроевы бойцы по-прежнему с криками пытались пробить защиту. Вид замерших на месте, словно скованных ужасом, недавних противников подействовал на них угнетающе. Кто-то завопил, бессмысленно и дико. Камни посыпались на марево градом, не принося никакого результата. Седди стоял ближе всех к стенке коридора. Он понимал, что при своем малом росте имеет меньше шансов добежать до реки, но в то же время выбор, кого из ребят поставить на это место, был ему не под силу. Рядом с ним высился Кэрр, следом за орчонком нахохлился Микар. Волхана дружинники поставили сразу за ранеными бойцами. У старика не было сил возражать или сопротивляться. Вожак понимал - без него у ребят просто опустятся руки. Тренировки с оружием, дисциплина, упражнения - все это не могло заменить им боевой опыт. Каждого второго сейчас пронзал ужас, а каждый первый отчаянно надеялся на чудо. Марево придвинулось еще на шаг. Еще. Седди ощутил, как тлеет на нем рубаха и торопливо зачерпнул в промоине под ногами горсть воды. Не помогло: только ошпарился. Тогда гном закричал, вернее заревел изо всех сил, вкладывая в этот рев всю свою ярость и отчаянье. Он стоял, чувствуя, как вздуваются на коже волдыри и кричал в лица находившихся в трех шагах жрецов. Те даже отпрянули на миг, потому что следом за караванщиков завопили все остальные. Мечи и копья замолотили по завесе, по щитам, создавая неистовый звон и треск. �менно в этот миг Седди успел углядеть, как слева, у самой стены, красное марево смыкается с белым. � толкнул Кэрра в бок. Слаженный отряд двинулся вправо как единое существо. Один длинный всплеск, тишина вместо рева и грохота - и вот уже волхановы ребята карабкаются на скалу, где поникли гроевы молодчики, даже не попытавшиеся оборонять свою высоту от неожиданного вторжения. А жрица еще в двух десятках шагов от этой скалы, и жрецы недоуменно делают еще один шаг, пытаясь прищемить, зажать ускользающую добычу. Рев пламени, взметнувшегося до потолка, оглушил всех. От обоих завес начали отрываться куски, похожие на горящий студень. Те, на кого падал такой сгусток огня, вспыхивал подобно пучку соломы. К счастью, волханова дружина была абсолютно мокрой, и это дало ребятам спасительные секунды. Было очевидно, что препятствия на реке больше нет. Седди зычно крикнул: - Вперед! - и ринулся в воду. Большинство бойцов тоже кинулись вплавь. Некоторые сперва пытались бежать по мелководью, пока сузившаяся стремнина не начала сбивать с ног. Тогда, сцепившись по трое-четверо, ребята усаживали в кольцо своих рук детей и стариков, и позволяли стихии нести эти живые плоты в устье теснины. Многие гроевы бойцы последовали за ними, но потеря драгоценног времени стоила им жизней или тяжелых ожогов. Жрецы что-то яростно кричали. Очухавшиеся грампы пыталсь прорваться от реки обратно в узкую щель. Полыхали молнии и зелено-фиолетовые клубы колдовской отравы плыли под потолком. Когда Седди вынесло из черноты порога, ему сперва показалось, что река понесла его вспять и вот он снова оказался возле гроевых бойцов с оружием в руках, а коварные жрецы готовы усыпить или испепелить его, вздымая свои жезлы. Но тут он увидел во главе этого войска Беша, Ларию и Марусеньку. Гномишка выглядела вполне живой и здоровой, а Беш больше не дрожал. Не иначе как тут нашлись целители получше полоумного клирика. Седди, шатаясь, вышел из потока и тут же Тарсод и Оранд подхватили его под руки. - Ну, парень, да вы никак прорвались! - на лице подземного владетеля было искреннее восхищение. - А нам девчонки тут твердят, что никак не получится вас без магии высвободить. - Магия… и помогла, - окоченевший караванщик махнул рукой куда-то в пространство. - �хние жрецы перемудрили, вот мы и вырвались. - Жрецы? - жестко спросил незнакомый маг в зеленой робе. - Много их? - Четверо, - ответил за Седди Волхан, поднимаясь из воды. Войско мгновенно перегруппировалось. Похоже, только страх за судьбу прижатых к магической завесе дружинников удерживал собравшихся от решительного штурма. Двое магов взмахнули посохами над водой и по поверхности потока засеребрилась ледяная дорожка, становясь все крепче. Кто-то из припоздавших полуобгоревших гроевых бойцов врезался в нее, окрасив край льда алым. Несчастного немедленно подхватил вихрь и вынес на берег. - Это не наш! - объявила какая-то статная орчиха в желтой набедренной повязке. - Да ясно, не наш, - Тарсод провел по плечу племянника, словно пытаясь что-то стряхнуть. - Наши-то вона как сияют, фонарей не нужно. - Это все Дарик, - похвасталась Марусенька. - Он вам такие метки придумал, ну, чтобы не попасть по своим ненароком. - А он что, знал, что тут войско? - изумился Седди. - Ну… я ему сказала, что оно должно быть. Я тоже очень боялась, что вас свои же ранить могут. - А ты откуда знала? - глаза Седди неудержимо стремились вылезти на лоб. - Так я это… в первый день еще, как оружием занялась, отправила твоему дяде письмо. Мол, так и так, уважаемый Тарсод, коли собираетесь атаковать, то лучше пройти по реке. А там маги должны вам помочь, сетку убрать. Дальше план нарисовала. Я ж не знала, где мы сами в это время будем. - Ну а мы токмо подвалили к берегу, как тут эти рыбы-селедки выныривают: один, другая, потом третий… - усмехнулся Тарсод. Седди недоуменно открыл было рот, чтобы спросить, где же задержалась гномишка, уплывшая третьей, но тут она сама вмешалась в беседу: - А потом и меня вытянули, - смущенно закончила Марусенька. - Вытянули? - Седди судорожно ощупал сухие и теплые плечи гномишки. - Ну, я в дырку-то прошла, да меня все равно магией этой огненной задело, - повинилась гномишка. - Ну, я там побултыхалась раненая и утопла. � снова: не жива не мертва, вода несет, а я словно сплю. Так и вынесло на берег. А тут уж Беш им сказал, что меня сегодня уже разок убивали. Ну, маги прибежали и меня вроде как оживили. Даже голова не болит, - закончила она. Войско тем временем двинулось по ледяной дорожке в узкий тоннель теснины. Порог бессильно бурлил подо льдом. Седди подхватил глефу на плечо, стремясь следом за Марусенькой. Но ноги у него подкосились и тяжелое древко вывернулось из пальцев. «Забыл привязать!» - с досадой подумал гном, вспомнив алебарду, которой сражался у колодца. Потом откуда-то взялась тетка Халана с кружкой горячего хвойного отвара. - Мне нужно… Я должен… - попытался приподняться гном. - Должен, да - лежать и не дергаться! - сердито пихнула его обратно на что-то мягкое тетушка. - Эко намотался - больше на кобольда похож ободранного, чем на порядочного гнома! - Там Марусенька… - Седди заметался, не в силах даже оторвать голову от подушки. - Как же, пущу я ее! - успокоила его тетка. - Вона спит в той комнате, ровно элпи после половодья. Седди хотел спросить и про Волхана, и про детей, старух с бинтами, про покалеченного Орага, но ему навстречу уже разворачивался солнечный луг, наполненный светом и запахом травы, и хлопали крылья Ветерка, и умопомрачительно пах пирог с мясом. Все это вместе несло гнома в потоке покоя и безопасности, мимо ярких картинок незапоминающихся спокойных снов. Рассказы о подземной битве вошли в гномские и орочьи хроники, но в верхней части Адена мало кто слышал о ней. Большая часть рабов, освобожденных в шахтах, предпочла отправиться в Элмор или осесть во владениях гостеприимного и хитроумного Тарсода. Надсмотрщики без жрецов, пойманных в детской пещерке как в ловушке, сопротивлялись недолго. Бывшие узники с упоением помогали освободителям засыпать и заливать ненавистные забои и штреки. Маги устанавливали дополнительную защиту на замурованных ходах. «Чтоб никто сюда больше не совался!» - сердито провозгласил Тарсод. Когда огромная толпа одичавших, грязных и голодных существ оказалась в светлых коридорах тарсодова поселения, их пришлось успокаивать с помощью магии. Одни кричали или плакали, узнав от других узников о горькой кончине своих родичей или детей. Другие хохотали как сумасшедшие и снова рыдали, найдя давно потерянных близких. Третьи, одинокие и угрюмые, пытались прятаться по углам. Клирикам и целителям пришлось немало поработать, прежеде чем толпа утихомирилась и разбрелась по наскоро натянутым прямо в коридорах шатрам.. Бывшие рабы приходили в себя медленно. �х желание остаться в подземном поселении или хотя бы в нижнем мире было связанно именно с тем ужасом, который внушало им открытое пространство и незнакомый мир за пределами пещер. Однако, не взирая на это, Тарсод повел себя сурово. Он сразу дал понять, что его поселение не богадельня, и он не собирается нянчиться с теми, кто имеет две руки, две ноги и все прочее. Другое дело инвалиды… Впрочем, даже у многих калек на языке замирали любые жалобы, когда покалеченный Ораг одной рукой поднимал огромные глыбы, помогая воздвигать новые дома. А уж вид увечных детей, таскавших строителям то гвозди, то инструменты, порой превращал вчерашних безвольных нытиков в целеустремленных и уверенных в себе людей. Те, кого все же не устроило такое положение дел, отправились с клириками, надеясь обрести призрение при храмах и монастырях. Немногие счастливцы, получившие ответы на свои отчаянные письма, собирались по домам, где их ожидала давно выплакавшая все глаза родня. Марусенька и Седди провожали Беша и Ларию, отправляющихся к кожевеннику домой. Отец парня оказался в добром здравии, и известие о спасении старшего сына воспринял как дар богов. В ответном письме он сулил сыну пир горой, хвастался мастерством младших братьев Беша, но при этом то и дело всхлипывал и утирался огромным клетчатым платком. Лария робела, не зная, как примет ее новая родня, но Беш только усмехался в ответ на ее страхи. Седди сам смастерил для парочки нехитрый двухколесный возок с парусиновой крышей, а Тарсод выделил им буйвола - не самого породистого, но молодого и крепкого. На пороге пещерного поселения, где уже пробивалась через потрескавшиеся плиты зеленая трава, гномы обменялись с друзьями свертками памятных подарков, которые полагалось открыть после расставания. Седди сковал для парочки обручальные кольца, а Марусенька два украшенных аметистами кинжала. Седди подсадил Ларию на повозку, а Марусенька вручила Бешу поводья. Они все крепко держались за руки, не говоря ни слова. Потом гномы долго махали вслед легкой повозке, пока она не скрылась за холмами. - Что там у тебя? - нетерпеливо потянула караванщика за рукав гномишка, когда они остались одни. - Кожаный пояс и плетеный из ремешков подсумок, - показал тот подарки друзей. - А у тебя? - А у меня шнур для хвостика… у какой, с шелковой кисточкой! �… - гномишка запнулась, - туфельки. Седди удивленно глянул в ее сверток. На ладошках у Марусеньки стояли самые изящные туфельки, которые когда-либо видел караванщик. Зрением мастера он видел, что они скроены из единого куска нежной чуть золотистой кожи. Марусенька тоже разглядела эту изысканную простоту: - Ой, смотри! Он не по колодке кроил, а по моей ноге, видимо отпечаток где-то взял! Кожа лепестками, как ромашка, от подошвы расходится. � все! Он даже не тачал их! - Вижу, - усмехнулся гном. - Не тачал, а просто продернул через каждый лепесток десяток тоненьких кожаных ремешков. Все равно как если бы ромашку паутинками стянули по твоей ноге. Ну и каблучок снизу, видно что на клей посадил. - Какие они хорошенькие, - загрустила внезапно Марусенька. - Но куда же мне их надевать? Седди хотел было ответить, что туфельки можно носить дома, но понял, что гномишке хочется чего-то необычайного, такого же красивого, как эти туфельки. Поэтому он опустился на одно колено и произнес, глядя Марусеньке в зеленые сонечкины глаза: - Если ты почтишь меня когда-нибудь честью стать моей женой, то ты сможешь надеть их на свадьбу. Красивее все равно ничего к свадебному платью не найти! Гномишка вспыхнула, но не смущенно, а скорее радостно. Несколько минут она молча всматривалась в лицо караванщика с легкой улыбкой, а потом осторожно поцеловала его в щеку. - Я подумаю! - кокетливо произнесла она и рассмеялась. Седди тоже рассмеялся - радостно и спокойно, будто у него из груди вынули острый шип. Он понимал, что свадьбе не бывать, покуда гномишки зачарованы, что впереди у них еще много дорог, но он больше не сомневался в себе. Он будет ждать, и эти туфельки будут залогом их будущего счастья. Волхан в это время стоял в длинной светлой комнате свежевыстроенного дома. Тут будет жить он и те из его ребят, кто решит остаться у Тарсода. Уже громоздились у двери обструганные розовые доски, ожидая, когда чьи-нибудь руки сколотят из них крепкие кровати. � девушки уже тащили со склада шерсть и сухой мох для тюфяков. Завтра или послезавтра они войдут в этот дом хозяевами и заживут новой жизнью. А покуда тут пахнет стружкой и смолой, словно на лесопилке. � еще чем-то тонким, нежным, неузнаваемым. Волхан двинулся к выходу, принюхиваясь. Запах будил в нем воспоминания о мокрой траве, о синем небе. Тут, у Тарсода, даже огороды разводят - до того волшебный свет гигантов на настоящий солнечный похож. Но это не травой пахнет, нет. Старик шагнул за порог и увидел одну из старух, живших в его коридорах много лет. Сейчас эту женщину можно было назвать разве что пожилой. Она разогнула скрюченную спину, потому что ей не нужно было больше пробираться по узким норам. Она сменила черное тряпье на светлое платье и покрыла голову платком. Волхан с удивлением подумал, что ей, должно быть, меньше лет, чем ему самому. Рядом с женщиной - он напрягся и вспомнил ее имя - Кирона! Вот как! - стояла девчушка, что задавала вопросы про магов в тот страшный день в детской пещерке. А на песчаной дорожке у крыльца лежали тонкие, как детские ручки, стволики с обмотанными мешковиной корнями. Прутики будущей кроны покрывали нежно-розовые и белоснежные цветы.