Писания про Юного мага

- Но… - у Лемвен был ошеломленный вид. - Я же не изучала никаких книг или свитков…

- �значальная магия нуждается лишь в осознании своего умения. Позже тебе понадобятся и книги, и свитки. А пока что, давай-ка повторим вот эти пассы, - и колдунья тоже воздела руки к ночному небу. В ярком для темного эльфа свете звезд, Лемвен делала первые шаги по неизведанному для нее пути.

Тиэрон слегка задремал, дожидаясь ее на перекрестке двух дорог. Он не проявил любопытства, зная, что сестра либо сходу расскажет все сама, либо будет молчать, как пленный рыцарь.

- Любите вы, женщины, поболтать… - беззлобно подначил он ее, но Леми только кивнула. Они двигались по дороге на Глудин, повернувшись спиной к слегка посветлевшему утреннему краю неба. Возле ущелья на границе владений темных эльфов Лемвен уселась на камень, утомленно откинувшись. Тиэрон оглядел сестру со снисходительностью мужчины.

- Сестричка, ты не хочешь подождать меня здесь? - поинтересовался он у нее, усмехаясь. - Я доберусь до города и потолкую с тем капитаном, а потом вернусь и мы решим, что делать.

- Ну… - замялась Лемвен. - Пожалуй, так будет лучше. Я засыпаю на ходу, и, похоже, натерла ногу. Так что мне лучше устроиться где-нибудь на вершине холма, и вздремнуть под плащом, покуда ты сбиваешь ноги на этой кривой дорожке.

Тиэрон рассмеялся. Даже усталая Левмен не спускала ему шуточек. Он подождал, пока она поднимется на безопасную высоту, и двинулся к городу, тихонько насвистывая.

А Леми, проводив брата вглядом, стремительной рысью, ничуть не напоминающей походку засыпающего странника со стертой ногой, припустила к древним развалинам, расположенным неподалеку от Алтаря.

Собрать четыре семени - вот какое задание дали ей колдуньи. Они долго толковали о магии тьмы, о врастающем в сердца страхе, безумии и гневе. Все эти витиеватые россказни изрядно утомили Лемвен. Она нуждалась лишь в четком указании - что делать, а древние легенды пусть выслушивают книгочеи навроде Сэйта.

Потухшие угли маленького костерка сияли для ночного зрения Лемвен, как яркое зарево. Девичий силуэт возле костра склонился к стволу дерева. Эльфийка явно спала. Леми шумно откашлялась. Ей нужно было успеть до возвращения Тиэрона сделать хотя бы часть своего задания. Если брат вздумает смеяться над ней, она никогда не решиться начать обучение магии.

Эльфийка вздрогнула и села ровно. Она выглядела порядком уставшей, но на ее лице читался непреходящий ужас. Беднягу буквально колотило.

- Меня прислали помочь тебе! - выпалила Лемвен первое, что взбрело ей в голову. На самом деле, сжимая в кармане Семя Отчаянья, она вышла на эту молодую воительницу, как летучая мышь на запах крови. Ее вел ужас - ужас, которым пропиталось сердце этой девушки.

- О, слава Богине! - та чуть не разрыдалась. - Я уже не надеялась ни на что! Ты волшебница, да?

- Ну… вроде того, - неопределенно кивнула Лемвен.

- Я прохожу последнее испытание для того, чтобы наняться в караульные, охраняющие учеников от опасных существ, разбойников или безумцев. Но против злой мощи этого места недостаточно воинской силы.

- Этого места? - подняла брови Лемвен. Она слышала о развалинах мало, такие вещи не интересовали ее прежде.

- Это руины бывшей Школы Темной Магии, - передернула плечами воительница. - Там наши предки постигали это искусство, но однажды эманации зла переполнили подземные коридоры, и даже могучие маги были вынуждены покинуть свой оплот. С тех пор наших магов никогда не обучают в замкнутом пространстве… А бывшую Школу заполонили разные злобные твари.

- Слушай… как там тебя? - чуть было не выдала себя Лемвен. К счастью, девушка не заметила этой оговорки.

- Меня зовут Нанике, - кивнула она, с надеждой глядя на Лемвен. - Я могу побить любого из монстров в этой дыре, но когда я попадаю в ловушки темной магии, я просто-напросто не могу дышать. � передвигаться в темноте очень опасно - в полу то и дело открываются ямы или выскакивают заточенные колья из стен.

- А что там нужно сделать-то? - небрежно, будто являлась архимагом, поинтересовалась Лемвен.

- Ой! - обрадовалась Нанике. - Да всего-навсего добыть у скелетов две коленные чашечки. Там их полно, этих скелетов. Но те, которые нужны, всегда прячутся в самых темных коридорах. Я дам тебе свечи, которые разгоняют даже колдовскую тьму…

- Угу, давай, - кивнула Лемвен, ощущая легкий холодок под ребрами.

Она терпеть не могла скелетов, особенно лучников. Конечно, эти твари слабоваты против ее двойных мечей, да и новое волшебное умение должно помочь… но все равно! Со скелетами были связаны детские страхи Леми, которые не так просто забыть.

Скрип и шуршание сухих костей за пологом фургона, когда караван останавливался в местах скопления этих созданий, звук, с которым скелеты рассыпались под ударами отцовского меча или топора Доникора. � этот холод внизу живота, когда нужно пробираться с ведерком к ближайшему ручью, прислушиваясь к хрустящим шагам нежити.

Нанике протянула Леми тяжелые толстые свечи, зажигавшиеся магическим огнивом. Будущая охранница смотрела на спасительницу с усталой благодарностью. Лемвен виделось, что ужас, разлитый доселе по всему телу Нанике, теперь сконцентрировался у той в сердце, будто темный сгусток. Ободряюще кивнув девушке, Леми двинулась в сторону выщербленной временем лестницы, уводящей в катакомбы разрушенной Школы…

Тиэрон слушал капитана стражи, внимательно вглядываясь в его шевелящиеся губы. Сонливость навалилась на него после второй кружки эля, выпитой с гостеприимным стражником в караульном помещении анд северными воротами Глудина. Эльф боялся пропустить какую-нибудь мелочь.

- А третья банда оказалась не бандой, а одним барончиком, что поехал в наши холмы на охоту и заблудился. Что-то у него в голове переклинило, вот и бросался на всех подряд… А четвертые живоглоты бегали от нас три недели, до того оказались хитрые…

- Так кто же все-таки напал на колдунью? - слегка заплетающимся языком спросил Тиэрон.

- Кхм… - Ликан бросил на эльфа хитрый взгляд. - Я вижу, тебе, парень, припекает одно место? Небось, с тебя три шкуры спустят, если не разнюхаешь что да как, а?

- Ну, вроде того… - неопределенно отозвался Тири.

- Хорошо. Я тебе скажу, кто на нее напал, и где их найти. Только от нас помощи не жди. Это уже за пределами нашей территории, если откровенно. � мои ребята туда не попрутся ни за какие коврижки.

- Так где это? - оживился Тиэрон.

- Ну… знаешь, древние говорили, что даром можно только лысину нажить… - выразительно уставился на эльфа стражник.

- Ну… слышал что-то такое, - уныло протянул тот.

- Во-от! - обрадовался капитан. - Поэтому окажи мне небольшую услугу - и я тебе все выложу, как на духу. Я ж не скупердяй какой-нибудь…

- Чего делать? -оживился эльф, понимая, что от него потребуют не денег.

- Да я тут один раз пробирался из ваших краев и по дороге набил уймищу каменных кошек. Знатный трофей, и денег перепало, и кое-чего по мелочи. А потом стал нашим парням рассказывать, а они не верят. Так мол и так - докажи. Я сперва удивился - как же такое докажешь, монстр же исчезает и с концами? А потом вызнал, что у этих кошек есть один клык, который не исчезает. Его можно подобрать на земле или из пасти у нее выдернуть. А я не догадался. � оказался в весьма неловком положении. Я ж все-таки капитан, мне полагается авторитет иметь. �, самое обидное, я ж не вру - действительно отлично поохотился в тот раз!

Вот если ты мне притащишь из вашего леса десяток этих клыков, я тебе все про шайку и расскажу. Ну как, по рукам? - и капитан уставился на сонного эльфа.

- По рукам! - отозвался Тири с облегчением. Кошки - какая ерунда! Оказавшись на улице, он подставил лицо предутреннему ветерку, дующему с океана. Но сонливость не проходила, затопляя голову изнутри, как тяжелое жидкое тесто.

- Леми наверняка дрыхнет без задних ног! - усмехнулся эльф, вспоминая привычку сестрички спать в случае опасности в обнимку с мечами. - Почему бы и мне не взремнуть часок-другой до рассвета? Кошки никуда не денутся.

Слабый внутренний голос возразил, что деться могут неизвестные разбойники, но веки Тири уже слипались. Он отыскал постоялый двор попроще, кинул такому же сонному, как и он, парнишке, мелкую монетку и растянулся на тощем тюфяке в общей зале, не обращая внимания на перешагивающих через него постояльцев, засветло собирающихся в путь.

Нанике прижала пыльные кости к груди так, будто Левмен вручила ей королевские реликвии. Глаза девушки сияли, она порывалась немедленно бежать отчитываться перед своими наставниками.

- Сейчас! - она зашарила по карманам. - Я должна тебя отблагодарить… у меня есть немного денег и золотой браслет… - Нанике извлекла на свет горсть монет и украшений. - Пара колечек и вот еще… не знаю, что это такое, но явно магическая штучка. Выглядит потрясающе! Смотри! - и она выудила из горсти идеально гладкое овальное семя, похожее на то, что уже покоилось в кармане у Лемвен. Леми уверено взяла его и незаметно провела рукой с семенем возле сердца будущей охранницы. Кругляш на ладони потяжелел и стал очень холодным. Нанике с облегчением вздохнула:

- Уф! Словно вынырнула из темного болота! Никогда больше не приближусь к этим развалинам! - и вскинула на плечо свою котомку. - Благослови тебя Богиня! - девушка махнула рукой на прощанье и скрылась за валунами. Лемвен держала семя ужаса осторожно, двумя пальцами. Ей казалось, что ее детские страхи теперь тоже заключены в этом гладком орешке. С осторожностью эльфийка поместила семя в самый глубокий карман.

Было уже довольно светло, но Тиэрон все еще не появлялся. Лемвен в нетерпении прохаживалась по дороге. Внезапно острая иголочка кольнула ее мозг. Кто-то совсем рядом испытывал чудовищный гнев. Ярость, злоба, душившие незнакомца, были для Лемвен словно запах свежевыпеченого хлеба для голодного. Она оставила бесполезное вышагивание по тракту и бросилась по болотистой равнине туда, где гудело и билось пламя ненависти. Она ощущала в себе достаточно сил, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мечи звенели от напряжения, и девушка, не задумываясь, создала себе пару защиток.

Но когда она разорвала пелену густого тумана и оказалась нос к носу с худеньким парнишкой, сидящим у огромного дерева с потерянным выражением заплаканного лица, Лемвен решила было, что ошиблась. Сидящий поднял на нее глаза и его губы шевельнулись без звука. Они были сухие и потрескавшиеся. Эльфийка была готова поклясться, что парень искусал их, сдерживая рыдания, но так и не совладал с собой. Дорожки слез все еще сохли на его грязных щеках.

- Ты кто? - прохрипел он, наконец. - Я ненавижу этот мир! Оставь меня…

- Тебе точно не требуется помощь? - ласково спросила Лемвен, наклоняясь к сидящему. Тот вскочил, словно подброшенный заклинанием Оживления.

- Я сказал - отвяжись! Я хочу быть один! - заорал он срывающимся голосом. - Големская жизнь! Если бы боги спросили меня, что им делать, я бы сказал им разрушить этот мир немедленно! Ха! Судьба пощадила меня! Что толку быть живым в этом проклятущем мире!

- Ты остался в живых - это значит, что ты еще должен что-то сделать, - мягко сказала Лемвен, понимая, что чутье не подвело ее. Гнев исходил от парня, как жар от раскаленного горна.

- Сделать? Что я могу сделать, если уже поздно, поздно! - и слезы против воли покатились у него из глаз. Он сердито размазывал их рукавом, но они все текли и текли.

- Расскажи мне… Рен, - попросила Леми, заметив именной браслетик на запястье парнишки.

- Саркерен… - поправил он ее машинально. - Рен меня только мама называла… - он непроизвольно всхлипнул. - Нечего рассказывать… �ди своей дорогой!

- Может быть, я могу как-то помочь тебе… например, отомстить? - Левмен небрежно полечила парнишку магией, крутя свои мечи в руках.

- Да! - крикнул он отчаянно. - Я хочу отомстить! Но сперва я хочу хотя бы избавить мою семью от позора! Я даже не знал, что кто-то способен так поступать…

- Твоя семья… - задумчиво произнесла эльфийка, поощряя его. Саркерен снова плюхнулся на траву, словно ноги не держали его. Дрожащим от ненависти голосом он начал свой рассказ:

- Моя семья… мы не были какими-то вельможами. Честные труженики, вот так! Мы построили домик здесь, возде водопада. Отец все твердил, что полезнее иметь чистое небо над головой, чем каменный свод. Мы расчисти себе поле возле леса, мама завела пару овечек… Мы никому не мешали. Но в последнее время к нам то и дело начали наведываться какие-то эльфийские стражники. Они угрожали нам, потому что мы, якобы, поселились на их исконных землях, требовали то денег, то убраться прочь. Отец ходил в город, к нашим старейшинам, те показали ему карты, успокоили.

Тогда мы решили, что это просто бессмысленные оскорбления, и старались больше не обращать на солдатню внимания. Они появлялись нечасто, всегда большим отрядом, маршируя куда-то вдоль реки. Мать и сестра предпочитали уходить в дом, едва заслышав их приближение, а я и отец находили какую-нибудь работенку позади дома, где нас не было видно.

Но в тот день мы с отцом чинили крышу. Скоро должны были начаться дожди, и мы торопились перестелить гнилую дранку на свежую. Я разобрал часть покрытия и спустился по пояс в образовавшуюся дыру, а отец подавал мне куски дранки со стороны крыльца. Завидев приближающихся солдат, он бросил мне: «Пойду, разложу эту дранку на печи для просушки. Сдается мне, она еще сыровата». Хотя я прекрасно знал, что дранка отлично просушена. Мне же не хотелось слезать с крыши при этих светлоухих… я недавно повредил ногу на скалах, и двигался ужасно неловко. Они, конечно, заметили бы это и не упустили бы повод поиздеваться. Так я думал, устраиваясь поудобнее на полу чердака. Пока отряд промарширует мимо, я успею немного отдохнуть. В моей голове неспешно всплывали дела, которые мне предстояло закончить в тот день. Внизу звякали чашки, мама наливала отцу травяной чай. Я невольно припал к щели и начал любоваться своей семьей. Мы всегда были… очень дружными. � отец так трогательно оберегал маму… а сестренка пыталась ей подражать.

Когда солдаты ударом ноги распахнули дверь, я в первый миг подумал, что они снова хотят денег. Но в этот раз их вела иная жажда. Как безумные, с грязной руганью они набросились на моих родителей и сестру и в считанные минуты изрубили их своими палашами. Я лежал, изо всех сил сдерживая дыхание, вжавшись в доски потолка. Что я мог сделать в этот миг? Наверное, я должен был спуститься или хотя бы закричать - тогда судьба не разлучила бы меня с моей семьей. Но ужас сковал меня. Я не мог даже пошевелиться. Солдаты ничего не взяли в доме, даже не тронули деньги, выпавшие из кармана отца на пол. Зато они, словно гигантские муравьи пустошей, равнодушно поволокли тела моих родных к болоту. Когда убийцы скрылись в тумане, я бросился по их следам. Но я опоздал. Они закинули тела в самое глубокое бучило нашей трясины. � ушли, словно их это больше не касалось. Я пытался нырять, я притащил туда пару длинных шестов, но зомби и болотные духи все время атаковали меня. Я пришел в себя в городе, сообщил о гибели моей семьи старейшинам. Они, кажется, даже отправили какую-то жалобу старейшинам сетлоухих. Но те отвертелись, заявив, что их воины отродясь не патрулировали земли у водопада.

Что мне было делать? Я не мог даже вернуться в разоренный дом. Наши овцы убежали в лес, и, наверное, их там сожрали какие-нибудь твари. Через дырку в крыше дождь заливает мамину кухню, а в комнате сестры ветром разбило окно, и каменная кошка вытоптала цветник. Я же слоняюсь возле этой проклятой трясины и никак не могу умереть по-настоящему. Мне кажется, что даже зомби перестали обращать на меня внимание. Они наверняка уже добрались до мертвых тел, и я не могу даже похоронить своих родных как полагается. Опозоренные, неупокоенные, они сами когда-нибудь обратятся в мерзких зомби, и охотники на нежить будут рубить их мечами - раз за разом, раз за разом…

К концу рассказа Саркерен уже плакал злыми, мелкими слезами. Лемвен ощущала волну его ненависти всей кожей.

- Ты мог бы отомстить… - нерешительно сказала она. Конечно, месть целому отряду - занятие на многие десятилетия. А парню нужно что-нибудь сделать немедленно, пока боги или Стражи Душ не услышали его отчаянную мольбу о смерти.

- Да, я бы пошел мстить… если бы мог сперва вернуть родным их честное имя. Похоронить, совершить обряд на могиле… - он перевел дух.

- Слушай… - задумчиво сказала Лемвен. - Я слышала, что для обряда не обязательно хоронить тело целиком. Смерти-то бывают всякие. Некоторые герои гибли в огне дракона, и все равно им строили пышные гробницы. Для этого достаточно любой вещи, принадлежавшей убитым.

- Не совсем так, - серьезно возразил Саркерен. - Не любой вещи, а вещи, бывшей с убитым на момент смерти.

- Ты говорил о монетах, которые уронил твой отец.

- Да. Я носил их жрецу. Тот только покачал головой: во-первых, деньги слишком часто переходят из рук в руки, чтобы считаться личной вещью. А во-вторых, отец был еще жив, когда они упали.