Писания про Юного мага

Но моя жена видела, что я не вкладываю в это служение душу. Я оставался колеблющимся между жреческой стезей и моей семьей, между мирскими заботами и церковной жизнью. Всегда эта расщепленность души толкала меня на необратимые шаги.

- Что же случилось на этот раз? Ведь, судя по описанию, вы попали в идеальное место. Мир и полная терпимость к инакомыслящим - разве это не идиллия?

- Конечно, нет. �диллия существует в наших мечтах и еще, когда мы сравниваем что-то лучшее с отвратительным. После Ланая �навия действительно казалась раем - первые несколько лет. Но затем наши дети отправились в школу и мы с удивлением узнали, что естественные науки в �навии в загоне уже много лет. Жители уповали только на помощь богов и на авось. Не было ни аптекарей, способных сварить целебный эликсир, ни алхимиков, покрывающих доспехи составом от ржавчины.

- Но разве в этом главное? - возмутился Клайд. - Главное - хорошие люди, отсутствие войн, религиозных фанатиков, вражды в любом виде.

- Ну, вражду не так просто искоренить. Среди разумных всегда отыщутся такие, кто готов ненавидеть не похожих на себя. За цвет кожи, за язык, за рост, за таланты в ремесле или колдовстве. Кстали, ни на моей родине, в Тариме, ни в Ланае я не встречал магов. Только жрецы могли пользоваться там волшебной силой. Я подозреваю, что проявлявших способности к волшебству в этих странах просто уничтожали. О колдунах рассказывали только страшные сказки и жуткие легенды.

Поэтому и я, и жена были очень встревоженны, когда узнали, что в �навии кодуны ходят прямо по улицам и колдуют сколько хотят. А уж когда один из них явился к нам и сказал, что обнаружил у нашего старшего сына врожденный магический дар, мы ощутили себя почти проклятыми. Это трудно понять человеку вроде тебя, всю жизнь прожившему бок о бок с повседневной магией. Мы же снова решили спасаться бегством.

- Это уже вошло у вас в привычку, не так ли? - зло усмехнулся Клайд. Чем-то рассказ Грома задевал его, но он не понимал, чем. Ему хотелось говорить невидимому собеседнику колкости.

Может быть, это было эхо его собственных сомнений?

- Да, мы опять продали дом, опять наняли кораблик поустойчивее, погрузили на него самое ценное и отчалили. - спокойно продолжил Гром. - Ты, наверное, удивишься нашей наивности. Мы были слепы - и как родители, и как не знавшие магии люди.

Наш сын, которому уже сравнялось 14 лет, не собирался никуда бежать. Он хотел учиться магии и давно упрашивал нас отпустить его в ученики к тому магу, что первым обнаружил его дар. Но мы не слушали его, мы все решили сами. Даже моя разумная, начитанная жена была против колдовства. Но парень решил не сдаваться. О чем и объявил нам спокойно, когда судно вышло из гавани. Я был рассержен, но полагал, что постепенно сломлю его упорство - уговорами или наказанием, я не задумывался над этим. Но сын обнял нас с женой на прощанье и… достал из-за пазухи Свиток Перемещения.

Клайд сдавленно хихикнул. Действительно, что может быть проще! Такого мог не предвидеть только абсолютно незнакомый с магией человек. Но вообразить себе страны, где есть жрецы и нет магов, Клайду было сложно. Все равно что придставить себе мир без насекомых. �ли без Луны.

- Вы не стали возвращаться за ним? - скорее утвердительно сказал маг.

- Нет. Мы получили наш урок сполна. � позволили сыну самому выбирать свой путь. Он писал нам… пишет до сих пор. А мы попали в Грацию, которую ты поминал раньше.

- Что она из себя представляет? - жадно спросил Клайд, и тут же постарался унять свое любопытство. Неизвестно, кто и зачем слушает его беседу с Громом.

- Я не могу сказать обо всем материке Грация, он довольно обширен. - спокойно продолжал рассказывать Гром. - Та область, в которой мы нашли пристанище, именовалась Корабельным лесом. � там действительно выращивали строевой лес высших сортов. Держались местные жители наособицу, от более жарких пустынных областей их отделял надежной стеной неприступный горный хребет, который они называли Щитовым. С двух сторон Корабельный лес омывал океан. А что лежало за пустынями, населенными кочевниками да разбойниками, я знаю только по наслышке. Дескать, за тремя хребтами, за двумя долинами лежит страна вечной радости, а попадают в нее праведный после смерти, святой при жизни, а грешник никогда.

- А лес продавали морякам? - снова спросил Клайд.

- Большей частью, да. Ну и немного - кочевникам. Ценнее всего для них были отходы - горбыль, обломки. В пустыне топлива мало, дрова очень нужны, особенно зимой.

- Тогда еще были зимы? - вставил Клайд.

- � еще, и до сих пор. На Грацию не распространились преобразования Адена. - уточнил Гром.

- Кем же ты стал в новой жизни? - поторопил его маг. Клайду все время казалось, что вот-вот их беседу прервут самым неприятнейшим для него образом.

- Да, там началась моя четвертая жизнь. В ней я снова стал воином - стражником границ - и заодно судьей и защитником для местных жителей. Мои жреческие способности там почти не были нужны. Множество целителей, знахарей и лекарей справлялись с недугами и без магических сил.

- Там опять не было магов? - удивился Клайд.

- Были, но как-то не особо в чести. Словно они золотари или просто бездельники какие-то. Например, прознав, что наш старший сын остался учиться на мага, местные утешали нас так: «Молод еще, перебесится, в ум войдет и решит делу какому обучаться.».

Зато естествоиспытательский дух моей жены им пришелся по вкусу. Там не было разделения на мужской и женский труд, каждый выбирал себе дело по душе. Моя жена занялась выведением новых сортов деревьев. � весьма преуспела в этом. До сих пор лучшие мачтовые сосны в Корабельном лесу носят ее имя - радолы.

Наши дети подрастали, и пришло время отправлять их учиться мастерству. �х школьные годы пролетели как-то незаметно. Но ни корабеллами, ни лесорубами, ни лесниками они становиться не желали. Дочь хотела следом за мной найти среди богов достойнейшего, что бы посвятить ему свою силу. А младший сын тяготел к изготовления оружия. Он не мог выпустить из рук ни кинжал, ни меч, ни лук, не рассмотрев его как следует, не подметив все тонкости отделки или огрехи кузнецов.

Но в Грации, там, где мы жили, не было ни Цеха Оружейников, ни жречества как такового. Мы собрались было с помошью дружественных племен перебраться через пустыню и испытать судьбу в центральных областях Грации, но судьба сама нашла нас.

Однажды после долгих дождей выглянуло солнце, и жители Корабельного леса отмечали это событие как праздник. Там все праздники были стихийные. Мы жгли костры на берегу океана, жарили моллюсков и пели песни. Немногие гости на этом празднике - купцы, контрабандисты, путешественники - переходили от костра к костру, рассказывая последние новости и завиральные истории. Среди прочих к нашему костру подошла женщина. Она была уже немолода, но язык не поворачивался назвать ее старухой. Прямая осанка, гордый взор. Она подошла ко мне и без обиняков начала рассказывать о четырех стихиях, носителями которых должны были являться люди.

- Почему должны были? - удивился Клайд. - Мы и есть носители четырех стихий!

- Не совсем так. - возразил Гром. - То есть, я тоже так думал, ведь я был жрецом Гэн Кайна когда-то и знал историю сотворения человеческой расы. Но эта женщина возразила мне, что человечество носит остатки, ошметки истиных стихий, тогда как задуманно оно было вершить судьбы этого мира. Ну, мы с ней поспорили, потому что у меня было еще полным-полно глупостей в голове, не смотря на то, что я тогда уже наполовину поседел. Я не собирался всерьез ругаться с кем-либо в праздничный день, да и насмотрелся на свете всякого, что бы понимать - у всякой монеты две стороны. Но женщина завела меня в такие дебри, что я невольно вспылил и потребовал от нее покинуть нас. Она молча развернулась и двинулась прочь. К ней подошла еще одна особа, помоложе и что-то спросила. Я не слышал вопроса, но ответ различит очень ясно.

- Еще слишком молод и самонадеян. - словно вынесла приговор наша незванная гостья.

Я думал об этом разговоре всю ночь, а наутро отправился разыскивать ее в порту. Нашел без труда - первый же матрос указал мне на корабль, пришвартованный в ремонтной верфи. Женщина стояла на палубе, будто знала, чтоя приду.

- Нет, нет. - с ходу заявила она. - Даже если ты все понял или у тебя был вещий сон, ты еще не готов. Ты лишь попробовал стихии на вкус, но не вобрал их в себя. Тебе все время не хватало мужества дойти до предела, завершить что-то начатое.

- Но я только хотел спросить… - начал я неуверенно.

- Ах, вот оно что? - женщина, казалось, смягчилась. - Я расскажу тебе, и ты сам поймешь, что не готов. Да и будешь ли когда-нибудь готов, я не знаю. Человек создан хозяином этого мира. Так было задумано великим богом, но его воля противостояла воле прочих богов, желавших иное. К счастью, у каждого из создателей была своя раса избранных. Поэтому-то человечество и получило шанс.

- Но при чем тут я и моя готовность? - удивился я.

- Ты один из тех людей, кто способен подчинить себе четыре стихии. - пояснила она так буднично, словно речь шла о посадке капусты. - Разве ты не живешь уже четвертую жизнь, тогда как обычные люди едва-едва осмеливаются прожить хоть кусочек одной-единственной?

- Но почему я не готов? � к чему не готов? - скажу откровенно, мысли о могуществе приятно грели мне душу. Обрести нечто запредельное. Вырваться из круга суетных дел. Вершить судьбы мира - о, это звучало замечательно для меня!

- Не готов умереть окончательно. - гадко усмехнулась мне женщина. - Умереть прямо завтра. Нет, даже сегодня.

- Так значит все это могущество я приобрету только после смерти? - разочарованно протянул я. В мире множество верований и легенд рассказывает о райских кущах, ждущих за порогом окончательной смерти. Но в это сложно поверить воину, привыкшему встречать выморок с открытыми глазами.

- Не после, а на пороге. - уточнила странная гостья. - В тот день и час, когда смерть перестанет пугать тебя, как все неведомое, когда она станет только порогом, ступенькой на твоем пути, и ты будешь готов шагнуть без страха и сожаления, ты обрешешь свое могущество.

- Но нужно ли оно будет мне в таком состоянии? Ты описываешь безнадежность загнанной жертвы, сложившей лапки, обреченность смертельно больного, безысходность отравленного магическим ядом.

- Нет, я описываю мудрость понявшего, храбрость вставшего на защиту, силу принявшего решение и умение мастера. Ты прожил четыре жизни: воина, мастера, жреца и защитника и до сих пор не понял этого. Боюсь, что не поймешь никогда. - с этими словами она развернулась и удалилась вглубь корабельных переходов.

Больше я не встречал ее. Я обсужил странные слова с женой и детьми, но они недоумевали не меньше, чем я. С помошью медитаций и молитв я несколько раз пытался привести себя на грань между жизнью и смертью, но это не приводило ни к пониманию, ни к могуществу.

В конце концов, измучившись, я решил покинуть и Грацию тоже. Дети жаждали обучаться у мастеров, а не довольствоваться случайными встречами с проезжими. Путь наш привел нас на этот раз в Аден, где я снова был и воином, и защитником, и жрецом, и мастером - в Приграничье множество разумных живут такой жизнью.

� только столкнувшись с таким злом, как предательство разумных рас, истязания людей, человеческие жертвы, я начал кое-что понимать.

Я действительно ни разу не дошел до конца, понимаешь? Я был средним ремесленником, средним воином, средним жрецом. Но вот я начал защищать по-настоящему, и это вросло в меня, как стальной стержень. Одновременно мне захотелось достигнуть глубин понимания - или высот мастерства - в своих остальных жизнях. Я стал мастером высшего класса. Я не разбрасывался, не метался, я остался верен гончарному кругу, хоть в Адене и предпочитают металлическую и стеклянную посуду. Но я не просто гончар. Я гончар от бога. Я чувствую глину по запаху и по звуку, с которым она падает на мой круг. Я вижу трещины в кувшине, прежде чем они поднимутся из глубины на поверхность. Я чувствую огонь обжига на своей коже.

Затем я достиг мастерства в воинском искусстве и в жреческом служении. Но последнее, что вызывало во мне сомнения - моя семья. Да, дети выросли, но я оставался для них любящим и любимым отцом, которому можно послать пару писем в год, главное ведь знать, что он есть на свете. � жена, по-прежнему любимая и прекрасная для меня. Не трусость, не страх удерживали меня, а только эта любовь.

- А почему Торионел считает тебя своим личным врагом? - Клайд уже некоторое время ерзал на месте, не в силах слушать пронзительные речи Грома. Магу казалось, что тот вколачивает свои слова ему в голову, как гвозди.

- Я пока еще не обрел полного могущества, но стал достаточно силен, что бы много, много раз расстроить его планы. - без самолюбования пояснил Гром. - Ты знаешь, наверное, что после Преобразования и мы, и наши враги скованны рамками новых магических законов. Но я был той гирей, котроая перевешивала весы в пользу воюющих на моей стороне, как Гильдии магов.

Пусть даже я в ней и не состоял.

�, убивая массу вражеских прислужников, я мечтал отомстить тем, кто посылал эту гнусь в наш мир. Таким, как Торионел. Я даже в Бездну мог бы войти, лишь бы помешать ему.

- Нет, в Бездну никто не может… - начал было Клайд, но потом осекся. - Я хотел сказать, что назад уже никак.

- Может быть, я и не вернулся бы. - пробормотал охрипшим голосов рассказчик, отхлебывая воду из каменного кувшина, который стоял тут же на полу. Клайд уже несколько раз прикладывался к сосуду, пытаясь заглушить нарастающий голод. - Зато сбылось бы пророчество.

- Какое? - вяло поинтересовался маг. Архангел тоже говорил о каком-то пророчестве… Да ну их всех! Скорее бы все закончилось… Может, и ему, Клайду, достанется на грани смерти капелька могущества?

- Есть предсказание, что вошедший в Бездну разрушит источник зла нашего мира. - пояснил Гром.

- Так сколько уже входило туда? - удивился Клайд. - Что ни сказка, то «…старший брат в Безну вошел, средний в Сады Евы пошел, младший принцессу нашел…»

- Входили. - согласился собеседник слегка ехидно. Но все не те. �ли не люди. �ли не по своей воле. �ли еще что…

- Ну, тогда надо было вам войти туда… - столь же ехидно отозвался Клайд. - Раз уж вы можете!

- Я могу, но я выбрал другой путь. Я не хочу покидать тех, кого я люблю. - Гром вздохнул и заворочался в темноте.

- Ну… ладно. - не нашелся что сказать маг.

Все эти разговоры о смерти, пусть даже с могуществом пополам, его отнюдь не радовали. С другой стороны, вот сидит мужчина, который мог бы быть идеалом для любого парня от шестнадцати и старше, и не раздумывая признается в собственной трусости. Значит, Клайду и вовсе стыдиться нечего.

- Я утомил тебя своей историей. - усмехнулся Гром. - Ну да, так или иначе она все равно подошла к концу. �так, я довольно долго вставлял Торионелу палки в колеса. Можно сказать, что я действовал одновременно с Гильдией магов и порядком запутал нашего властолюбивого врага. Он никак не ожидал, что от одиночки-гончара может быть больше неприятностей, чем от целой когорты магов. Но все-таки он вычислил меня. � мое слабое место. Поэтому я поспешил закончить свой путь…

Клайд покачал головой. Наверное, нужно было удивиться, начать расспрашивать, или даже молить грома о помощи, но на мага все сильнее накатывало усталое равнодушие и нарастал гул в голове.

Ну, нашел слабое место. Видимо, прореху в доспехе. Нет, конечно не прореху. Торионел нашел что-то, что для Грома важнее всего не свете. Жену? �ли детей. А может, и жену, и детей. Взял в заложники? �ли уже убил? Гром собирается отомстить или спасти их? Неважно, неважно.

Важнее всего на свете для Клайда две маленькие девичьи ножки, с тихим шлепаньем ступающие по заболоченной тропинке. Вывела ли друзей тайная дорожка? � куда? Куда пропал Кузьма? Кажется, все на свете он отдал бы за возможность узнать ответы на эти вопросы.

- Засыпаешь? - шепотов осведомился Гром, наклонясь к самому уху Клайда. От жреца-гончара пахло чем-то свежим и приятным. Сухой глиной? Сгорающим воском? Предзакатным летним ветром? Речной прохладой? Клайд пошевелился, устраиваясь на тощем тюфяке поудобнее.

- Конечно, я могу тебе помочь. - Гром продолжал бубнить в темноте, бедняга. Похоже, он просто свихнулся тут от одиночества и неизвестности.

- Неизвестность - вот чего я боялся больше всего на свете. Шаг - и нет возврата, понимаешь? А куда шаг? Что там? Невозможно передумать потом, исправить ошибку.

Маг закрыл глаза и не почувствовал никакой разницы. Вот уж воистину - темно, хоть глаза выколи!

Гром продолжал все тише и тише:

- А теперь я не боюсь. Потому что никто, кроме меня не может помочь моей Радоле. Я пришел сюда, что бы утереть нос Торионелу в последний раз. Он-то думает, что скрутил меня по рукам и ногам. Но я уже готов. Да, теперь та странная женщина согласилась бы, что я готов. � ты - лучшее этому подтверждение. Ведь последнее, что мучало меня - это невозможность поделиться с кем-то моей тайной. А ты появился и выслушал меня.