Сны чужие

      В палату вошла женщина средних лет в белом халате. Движения медсестры были размеренны и неторопливы. Поменяв капельницу и убедившись, что аппаратура работает в обычном режиме, она на несколько секунд задержалась возле девушки, чтобы поправить и без того ровно лежащую простыню. Покачала головой и вздохнула с непритворной жалостью:
      - Молоденькая такая…
      Потом вышла, так и не заметив застывшую в дальнем углу тень. Кто сказал, что ночь - это неприёмные часы? Кто сказал, что в реанимацию не пускают даже днём?… Тень шевельнулась, но не приблизилась. До этого он уже подходил к Тане дважды, прикасался к руке и долго слушал её беззвучное дыхание. Теперь же - просто стоял у стены, почти неподвижный и безмолвный. Поддерживать иллюзию не было нужды, но все же на лежащую девушку смотрели сейчас глаза человека, а не фэйюра - ему казалось, это будет правильным. Губы его шевелились, то завораживающе медленно, то быстро и судорожно. Он не просил - слишком хорошо понимал, что просить уже бесполезно. Не молился - ибо не умел. Не проклинал, так как время проклятий ещё не пришло. Он прощался…
      Всё оказалось напрасным - метания и поиски, штурм Тинтры, сотни загубленных жизней, Тропа, Выжженные миры… он ничего не узнал, не получил ответов на главные вопросы, ни на шаг не продвинулся к цели. Он даже не успел увидеть её глаза… ему досталось только вот это молчаливое прощание без надежды услышать ответ.
      На лице Тани не было ни синяков, ни ссадин. На обходном листе рука доктора вывела летящим почерком: "ушиб мозга"… один-единственный сильный удар "тупым предметом" в височную область и сотрясение, приведшее к коме. Один единственный удар… не оставивший на коже даже ссадины, только небольшую гематому.
      "Прости, - шевельнулись губы. - Я должен был оказаться рядом. Должен был защитить… Должен был…"
      "Ныть о несбывшемся - это проще всего. Так неудачники обычно и поступают."
      Он почему-то не удивился тому, что Эки, упрямо молчавший с момента их появления на Земле, вдруг решил заговорить. Просто внезапно понял: тот никуда не пропадал, был все это время рядом, смотрел вместе с ним, чувствовал, переживал…
      "Почему она не приходит в себя? Ведь эта травма - не смертельна. Почему она уходит от меня?"
      "Может быть, ей больше не хочется жить…"
      "О чем ты?"
      "Ты знаешь… и знаешь кто, скорее всего, виноват в этом."
      "Я… я виноват."
      Эки-Ра промолчал и Олег тоже не произнес больше ни слова. Грудь Тани поднималась и опускалась… все медленнее, все незаметнее было это движение. Когда показания установленных возле кровати приборов начали быстро меняться, дверь распахнулась и в палату вбежала давешняя медсестра. Она на секунду замерла, растерянно глядя туда, где, как ей показалось, только что мелькнула ожившая тень… Нет, это просто кто-то из сотрудников забыл закрыть на ночь окно и сквозняк шевельнул тяжелую занавеску. Медсестра бросилась к девушке. Ей на помощь уже спешил дежурный врач, сдавленно чертыхаясь спросонья. Он был ещё молод и не успел привыкнуть к необратимости смерти, примириться с ней и преисполниться философского спокойствия. Поэтому он делал всё, что мог, бледнел от осознания бесполезности своих действий и ругался уже в голос…
      Видимо, пришло время и для проклятий…

* * *

      За окнами светало. Раннее утро или ещё ночь? В сущности - разницы мало, когда на дворе лето и небо из черного становится голубовато-серым уже в четыре часа пополуночи. Самые сладкие и крепкие сны - в это время. Худшие из кошмаров - тоже. Отличить один от другого, впрочем, бывает непросто. Тут уж - дело вкуса, пожалуй. Кому и райские видения - скука смертная, а кому и явление призраков нипочём…
      Вот и этот сон Коля затруднился бы однозначно записать в какой-либо из списков. С одной стороны, покойник во сне - это, наверное, не к добру. А с другой… излишне суеверным Фарязев никогда не был, сны толковать не умел и в то, что призрак друга заявился в его грезы, чтобы отравить их своим присутствием, поверить не был готов. Особенно - после сдачи зачётной сессии и той маленькой вечеринки, что они с сокурсниками устроили по этому благородному поводу. Когда под утро пары хмельного ещё кружат голову и реальность, сплавляясь с дрёмой, слегка плывёт перед глазами, визитам привидений уже не удивляешься.
      - Поболтать заглянул? - сонно осведомился он, глядя поверх натянутой по подбородок махровой простыни. - А я уж заждался. В первый месяц-то почаще являлся.
      - И о чем говорили? - полюбопытствовал призрак, усаживаясь на подоконнике как-то странно, неудобно, по-птичьи. Длинные полы темно-синего плаща свесились вниз.
      - Не помнишь? Жаль… А вообще - так, трепались за жизнь… Без тебя скучно стало, Олеж. Зря ты умер все-таки. Мне, вот, обычно снится, что ты живой. А сейчас точно помню: умер. Похоронили тебя. Глупо все, да? И невесело.
      - Глупо, - согласился Олег, - в жизни вообще очень мало разумного, доброго и вечного.
      - Верно… вот твой плащ - тоже глупость. Жарко же, а ты - в плаще. Прям как Брендон Ли в "Вороне", чес-слово. Я всё понимаю, конечно… Но уж очень по-киношному, даже для сна, не находишь?
      - Плащ - он не поэтому, у меня просто проблемы… с походкой. Пришлось одолжить у Петровича это старье. Полы длинные - не так заметно.
      - Угу… тебе самому-то не смешно, Зорин?
      - Нет, не смешно. Страшно мне… Почему все так, Коля? Почему - она? За что? У меня в груди словно ледяной ком из вопросов. Они меня на части рвут, режут изнутри…
      - Значит, всё-таки, как в том фильме, да? Ради мести с того света - на этот.
      - Нет… я не уверен. Должен быть, вроде, уверен, но почему-то - нет… Мне кажется, кроме Лобова больше никто не мог, но…
      - Много кто мог бы. Бомжей и наркош хватает вокруг, отморозков всяких. Да только Лоб это, больше некому. Либо он сам, либо кто-то из шестёрок его… Жалко Таню… такая девчонка…
      - Спасибо тебе.
      - За что?
      - Если бы не ты, мы бы с ней не встретились, наверное.
      - Пустое. Может, если бы вы не встретились, ты бы ещё жив был.
      - Да я и так… впрочем… ты не прав, ничего бы это не изменило. Таня тут ни при чем.
      Призрак поднялся и повернулся к открытому окну.
      - Уже уходишь?
      - Да, пойду.
      - Посиди ещё.
      - Прости, Коль, у меня ещё дела… я и так, наверное, зря зашел. Просто… кроме тебя больше не с кем было поговорить. Понимаешь, я оставил её тут одну… а теперь должен хоть что-то сделать… Знаю, что это её не вернет, но…
      - Может, тебе потом легче будет?
      - Нет, не будет. Просто выясню правду, а там… не знаю. Прощай.
      - Прощай, Олеж. Заглядывай ещё.
      - Прости… вряд ли получится.
      Темный плащ мелькнул в предрассветной дымке и пропал. Второй этаж всего-навсего, невысоко… а впрочем, какая разница призраку с какого прыгать этажа.

* * *

      Дом номер два по Качаловскому проезду был непростым - любой бы понял это с первого взгляда. Желтый, глянцевый кирпич облицовки; нестандартная архитектура; окна - евро; балконы застеклены по единому образцу; первый этаж - магазины и киоски; в подвале гараж; рядом с домом огороженная детская площадка и небольшой сквер с клумбами и аккуратно постриженными кустами; в подъездах, помимо домофонов и консьержей, ещё и внутренняя охрана. Все в округе знали: четырехкорпусный семнадцатиэтажный блок, венчающий собой Качаловский проезд, построен не для "простых смертных". Здесь обитали многие представители городской элиты среднего пошиба: преуспевающие коммерсанты, начальники нескольких крупных предприятий города, банкиры и даже (как поговаривали) кое-кто из родственников мэра.
      Светлана вспомнила, как робела, в первый раз подходя к этому дому. Теперь эта её робость ей самой казалась забавной. Впрочем, некоторая доля смущения всё равно осталась. Во всяком случае, к подъезду она подошла ускоренным шагом, стараясь не обращать внимания на кучкующихся неподалеку подростков, проводивших её сумрачными взглядами. Светлана уже вполне привычно набрала номер на клавиатуре домофона, нажала кнопку "вызов"… И испуганно вздрогнула, услышав не из динамика, а из-за спины:
      - Привет, Светик.
      Она обернулась и машинально пробормотала "привет", вглядываясь в полустёртые сумерками черты лица. Черты эти показались ей знакомыми. Только когда парень улыбнулся, она с облегчением вспомнила: Коля Фарязев из параллельного "Б"-класса. Даже удивительно, как это она не признала его сразу, ведь изменился он не так уж сильно.
      - Коля, ты что ли? А я-то думаю: кто такой? Богатым будешь!
      - Это уж наверняка, - снова улыбнулся парень, - Да и ты, надеюсь, не обеднеешь. В гости собралась?
      - Да вот… - начала было Светлана, чувствуя, что щеки заливает краска смущения. В этот момент из динамика домофона послышался молодой мужской голос:
      - Кто там?
      - Это я… - она замялась. - Открой, Дим.
      - Света? Заходи! - в доносящемся из динамика голосе послышалась неприкрытая радость. Смущённо улыбаясь, она толкнула тяжелую металлическую дверь и вошла. Фарязев тоже вошел, продолжая улыбаться ей, как давней подруге, хотя в школе они почти не общались. Она кивнула давно знакомой пожилой консьержке, мазнувшей по ним взглядом из стеклянной будки. Охранник тоже узнал её, только нахмурился, взглянув на Кольку, но ничего не сказал. А тот чуть ли не под ручку довёл девушку до лифта, вошел вместе с ней и спросил:
      - Тебе высоко?
      - Десятый, - ответила она. - А тебе?
      - Выше, - он нажал на кнопку. - Как сама-то?
      - Нормально, - пожала плечами Светлана, - учусь, работаю… А ты?
      - Шаг вперед, два назад, три прыжка на месте.
      Она вдруг подумала, что взгляд у Кольки какой-то отсутствующий, а улыбка - словно наклеена на лицо. Глаза его толком рассмотреть не получалось, они словно в тени прятались. Ей отчего-то стало не по себе…
      - Зачем же так мрачно, Коль?
      - Забудь, - он снова улыбнулся своей искусственной, насквозь фальшивой улыбкой. В этот момент лифт остановился, она шагнула в открывшиеся двери, и услышала вдруг позади:
      - Счастья тебе, Светик.
      Что-то было в голосе, которым он произнес эти слова, заставившее её обернуться и еще раз посмотреть на однокашника, пристально и тревожно.
      - И тебе, Коля, тоже, - серьезно пожелала она в ответ.
      Тот кивнул ей и нажал кнопку верхнего этажа. Только когда сдвинулись металлические створки и кабина с негромким гулом ушла вверх, Светлана внезапно поняла, почему не сразу узнала Фарязева - у него были совсем чужие, незнакомые глаза.

* * *

      На крышу он попал без осложнений - разогнул прутья решётки, запирающей выход на чердак и легко протиснулся между ними. Квадратный люк, ведущий на саму крышу, был снабжен массивным замком. Детские игрушки, он сорвал его даже особо не напрягшись, вместе с петлями запоров.
      С четвёртого корпуса на третий перебраться оказалось просто - их разделяла щель, шириной не более метра. Со вторым корпусом светило больше трудностей - между зданиями проходила совсем не узенькая пешеходная дорожка и от кирпичного парапета третьего корпуса до карниза крыши второго было метров пять. Расстояние его не пугало, но вдруг пришло в голову, что прыжок могут случайно заметить прохожие или жильцы соседних домов. Делать, однако, было нечего - переигрывать варианты действий по-новой не хотелось. Второй такой удачи, какой стала для него встреча с Поляниной, ему могло и не представиться. И без того страшно повезло, что Света узнала в нём Кольку, а охранник не стал задавать лишних вопросов. Разумеется, он мог бы пройти и сразу через подъезд нужного дома, вот только охрану ему упрямо не хотелось ни пугать, ни выводить из строя. В теперешнем своем состоянии он способен был убить или искалечить, даже не желая этого, поэтому, увидев идущую через сквер Полянину, воспользовался случайной встречей почти интуитивно.
      Теперь медлить не имело смысла; Олег разбежался, прыжком взлетел на полуметровой высоты парапет и, сильно оттолкнувшись, взмыл над провалом в семнадцать с лишним этажей. Внизу промелькнула серая асфальтовая лента дороги и голова какого-то позднего гуляющего. Потом ноги упруго толкнулись в покрытый слоем битума скат крыши, он мягко перекатился через плечо, гася инерцию, и застыл в приседе, прислушиваясь к окружающему пространству… Всё спокойно. Потоки внимания, которыми были насыщены улицы города, перемещались где-то внизу, почти не поднимаясь выше первых этажей зданий. Ни один чужой пристальный взгляд не пытался отыскать в вечерних сумерках мелькнувшую над домами серую тень…
      Второй чердачный люк оказался не заперт. Замок висел только на решетке, но он поступил с ней так же, как и с той, первой - разогнул прутья ровно настолько, чтобы пролезть между ними. Потом быстро спустился по лестнице на восьмой этаж.
      Под сердцем стыл кусок льда, колол, прорастал вдоль позвоночника в мозг длинной колючей сосулькой. Вопросы требовали ответов.

* * *

      К вечеру в комнате стало душновато, даже несмотря на включенный "кондишн". Человек с хорошим обонянием мог бы выделить из висящей в воздухе тяжелой одуряющей смеси насыщенных запахов "ароматы" алкоголя, табака, духов, лака для волос и сладковатого дыма "травки". Музыкальный центр "Сони" в углу позузадушенно хрипел голосом Шефутинского, под потолком плавали голубоватые клубы марихуанового дыма, на столешнице из толстого дымчатого стекла и на полу, вокруг обитых сиреневым бархатом кресел, громоздились батареи разнокалиберных бутылок. Марина состроила брезгливую гримасу своему отражению в огромном чёрном трюмо и капризно пожаловалась:
      - Дышать уже нечем, Серж. Открой окно.
      Лобов, развалясь в кресле, цедил из высокого бокала водку с тоником и курил "Парламент", игнорируя "травку".
      - Открой, - он лениво кивнул Толику, тот с готовностью вскочил, распахнул настежь фрамугу.
      - Лучше? - безразлично поинтересовался хозяин квартиры.
      - Нет, - Марина вздохнула, откидываясь на спинку дивана. - Надоела жара. И вы, парни, надоели. Слушаете всякую дрянь. Поставьте лучше "Руки вверх" или Шуру.
      - Я ещё столько не выпил, - буркнул Лобов. Бритый громко заржал над его словами и притянул к себе ойкнувшую Александру.
      - З-зачем нам Ш-шура? - он уже порядочно набрался. - У нас с-своя есть Ш-шурочка!
      - Отвяжись, дефективный! - Александра оттолкнула его и потянулась за бокалом. Она тоже была под хмельком, как, впрочем, и все в этой комнате, включая Марину.
      "Я пьяна? - возникла в голове ироничная мысль. - Да, я пьяна, и мне это, черт побери, по душе. А Лобов скотина - нагнал тоску."
      - Скучно, ребята, - протянула она жалобно. - Может, сорвемся куда-нибудь? В бар или на диско?
      - В лом, - отозвался Лобов.
      - В лом, - поддержал его Ринат.
      Бритый, похоже, предложение Марины вовсе не расслышал, а Гена, по своему обыкновению, промолчал, стрельнул в её сторону взглядом сытого волка и снова закрыл глаза. Только Вовчик-мент выглянул из-за своего журнала с интересом, убедился в отсутствии у компании энтузиазма и снова углубился в разглядывание глянцево-пёстрых страниц. На Толика Марина не рассчитывала вовсе - "тень" Лобова не привыкла высказывать свое личное мнение.
      - Зануды, - она фыркнула, сделав обиженный вид, повернулась в сторону прихожей… и первой заметила стоящего там человека. Свет в прихожей не горел, а гостиная была освещена скудно и поэтому сумрак размывал очертания фигуры, скрадывал черты лица. Несколько секунд она недоумённо смотрела на эту фигуру, ожидая, что человек войдет, но тот не двигался с места и тогда она заговорила сама, обращаясь к Лобову:
      - Эй, Серж, к тебе пришли!
      Сергей оторвался от созерцания дымной струйки, исходящей от сигареты в его пальцах, и равнодушно посмотрел на позднего визитёра.
      - Черт, Леха, опять дверь не закрыл?
      - Не думаю, - невпопад отозвался Бритый.
      - Это правильно, - не замедлил подколоть его Ринат, - меньше думаешь - крепче спишь. Железный принцип, пацан!
      Над шуткой засмеялись только Толик и сам Ринат, остальные начали оборачиваться к незнакомцу.
      - А ты, братан, не ошибся ли дверью, часом? - поинтересовался Лобов тоном, не предвещающим ничего хорошего.
      Незнакомец молча шагнул в гостиную, выступая из тени.
      - Shit! - пробормотал Гена и глаза его недобро сощурились. Вздрогнул, узнавая, Лобов. А потом вошедшего узнала и Марина… и почувствовала, как страх колючими ледяными иглами впивается в позвоночник. Вот так же он и входил к ней неделю назад в ночном кошмаре, под руку с Таней…
      - Покойник вернулся, - Лобов хлебнул из стакана и поморщился, будто водка неожиданно показалась ему чересчур горькой. - Интересно, кого же в твоей квартире тогда порезали?
      Олег стоял и молчал, неподвижный, жутко бледный, точно и впрямь восставший из мёртвых. На нем был какой-то помятый синий плащ старомодного фасона. И это в летнюю жару!
      "Я перебрала, - решила Марина. - Перебрала, отключилась и вижу какой-то нелепый сон…" Ей было невдомёк, что в своем предположении она уже не оригинальна.
      - Что тебе нужно? - спросил, между тем, Сергей, угрюмо разглядывая "покойника". - Какого ляда ты сюда заявился?… Или потерял кого?
      Первоначальное изумление в его глазах всё отчетливее сменялось злостью. Молчание визитера бесило Лобова, выводило из себя. Очевидно, он никак не мог интерпретировать это молчание, понять что оно означает - неуверенность или, напротив, демонстрацию силы.
      - Потерял, сталбыть… Слышь, Толь, ты Таньку помнишь?
      - Какую? - отозвался Толик; голос его заметно дрожал, но он храбрился. - Это ту, что в больницу попала неделю назад?
      - Брюнеточка? - оживился Бритый. - А она ничего, фигуристая… была! Формы такие…
      Марина почти не слушала их. Она смотрела на Зорина, а тот больше не буравил глазами Сергея - он медленно переводил взгляд с одного из сидящих в комнате на другого, вглядывался в обращённые к нему лица, будто пытался из спектра чужих чувств и эмоций вычленить для себя одно единственное… Что? Может быть, чувство причастности ?… Даже в самом законченном подонке, в самых бездонных глубинах души прячется вина, скрывается от дневного света сожаление. Есть, в конце концов, просто воспоминание… и страх перед возмездием. Олег поочередно заглядывал в восемь пар чужих глаз. И, похоже, решал… Когда Марина встретилась с ним взглядом, ей показалось, что её раздели, ощупали со всех сторон, а после так и оставили голой. Зорин чуть прищурился и её будто кипятком окатили.
      "Ты тоже там была!" - беспощадно и безошибочно обвинил чужой взгляд.
      - Ну, что ты вылупился, козел?! - услышала она будто со стороны собственный истеричный крик. - Что смотришь?! Да па-ашёл ты!…
      А внутри билось в лихорадке страха: "Знает! Знает! Знает!…"
      - Заткнись, шалава! - процедил угрожающим тоном Вовчик, который поначалу сидел спиной к Зорину, а теперь повернулся и хмуро разглядывал пришельца из под густых чёрных бровей. Негромкий голос мента заставил замолчать увлеченно обменивавшихся пошлостями парней вернее, чем если бы тот сорвался на крик. Марину он будто водой холодной окатил, и она мгновенно умолкла, даже успокоилась немного.
      - А ты, падла, - Вовчик тяжело поднялся из кресла, навис горой, - сейчас мне скажешь кто такой, или я тебя пополам сломаю!
      - Это старый дружок Таньки, - подсказал ему Лобов, недобро ухмыльнувшись. - Как думаешь, Вов, не он ли её в больницу и укатал неделю назад, а? Узнал, что она со мной встречается, ревность взыграла - обычное дело… Кстати, его ведь полгода как якобы зарезали у себя в квартире. Помнишь, когда шпану с твоими коллегами у Семнадцатого… того?
      - Еще бы не помнить, - Вовчик сунул руку за отворот пиджака и Марина с неожиданной ясностью поняла, что именно он собирается предъявить Олегу в качестве "удостоверения"…
      - Уходи, - голос Зорина звучал хрипло и глухо, - тебя не было…
      - Ага! Ща уйду! - оскалился Вовчик. - А как же!…
      Он вытащил пистолет… Что произошло дальше Марина толком разглядеть не успела; кажется Олег просто шагнул вперед и вдруг оказался совсем рядом с "ментом", шкафоподобный Вовчик как-то удивленно крякнул, выронил оружие и грузно осел на пол.
      Бритый и Гена вскочили с дивана почти одновременно. В руке у Бритого блеснул подхваченный со стола широкий кухонный нож. Гена прыгнул к противнику первым и, чуть пригнувшись, резко ткнул его в горло ребром ладони… Олег то ли не успел увернуться, то ли и не попытался даже. От удара он покачнулся и сипло выдохнул… Марина не помнила точно, чем занимался сухопарый приятель Лобова, но видела пару раз как он укладывал голыми руками ребят покрупнее и посильнее себя. Наверное, таким вот ударом Вершинин способен был и убить… и, похоже, тот факт, что Зорин устоял на ногах, обескуражил Гену - он замер, озадаченный…
      А в следующий миг Олег быстро наклонился вперед, смял одной рукой ворот гениной рубашки, другой вцепился в ремень брюк, рывком поднял парня в воздух, развернулся и бросил… Пролетев полтора метра спиной вперед, Вершинин с глухим шумом врезался в стену и сломанной куклой, без движения растянулся на полу.
      - Сука-а!…
      Бритый рванулся вперед, перепрыгивая через лежащего Вовчика. Движения Зорина были скупы и стремительны: он перехватил руку с ножом, выдернул его из судорожно сжатых пальцев Бритого и коротко взмахнул своим трофеем. Марина вздрогнула, не в силах отвести взгляд. Бритый несколько бесконечно долгих секунд с ужасом смотрел на то, что осталось от его руки, потом всхлипнул и упал…
      - И-и-и-и!…
      Визг, ударивший по барабанным перепонкам, выхватил её из паутины оцепенения. Визжала Шура, забившись в дальний угол дивана и обхватив голову руками. Она была белая, как скатерть. Сама Марина кричать не могла, только беспомощно по-рыбьи разевала рот. Нечто подобное представлял сейчас из себя и Толик, намертво, кажется, спаявшийся со своим стулом. Ринат, выглядевший немногим лучше приятеля, сжимал в обеих руках по пустой бутылке из-под вермута. И только Лобов, похоже, не потерял уверенности в себе. Он тоже побледнел, но казался решительным. И сейчас он, поднимаясь с кресла, что-то тянул из заднего кармана брюк…
      Марина едва успела вспомнить, как Сергей, хвастаясь, показывал Вовчику большой чёрный пистолет, а Олег уже прыгнул к Лобову прямо через пустое кресло и стол с бутылками. Ринат, отчаянно вскрикнув, метнул в него одним из своих "снарядов". Промазал. Бутылка с жутким дребезгом врезалась в стеклянную дверцу шкафа, превратив её в фонтан мелких осколков. Вторую бутылку южанин бросить не успел - Зорин походя схватил его за волосы и швырнул лицом вниз на стол. Голова у Рината оказалась твёрже стекла - столешница моментально покрылась густой сеткой трещин и просела под тяжестью захлебывающегося криком тела.
      "Как в киношных боевиках, - отрешенно подумала Марина, когда пистолет вылетел из руки Лобова и, кувыркаясь, исчез где-то возле тумбы с телевизором. - И зачем ему такая "пушка"? Ворон на даче отстреливать?"
      Между тем, разом потерявший всякую уверенность хозяин дома попытался оттолкнуть руками придвинувшегося вплотную "гостя". Тот поймал его запястья и вывернул их в стороны. Сергей взвыл от боли.
      - А-а-а-а!… Что ты делаешь, га-а-ад!…
      Олег еще сильнее вывернул руки. Под его пальцами отчетливо хрустнули кости.
      - А-а-ат-пу-ус-ти-и-и!… - зашелся криком Сергей.
      - Покупаешь?! - по-змеиному прошипел сквозь зубы Зорин, подтягивая жертву к себе, лицом к лицу. - Покупаешь жизни, мразь?!
      Он всадил своей жертве колено в пах и звенящий в ушах крик сменился болезненным стоном.
      - Тогда плати по счетам!
      Марине на миг, на одно лишь мгновение показалось, будто контуры лица Зорина поплыли, сквозь человеческие черты проступил чужой, страшный лик… Лобов широко распахнул глаза, в них плескался глубинный животный ужас.
      - Н-не-е на-а-а… - проблеял он.
      Олег больше не сказал ни слова, он выпустил запястья Сергея, оттолкнул его от себя, а потом с беспощадной силой ударил ногой снизу вверх… От удара Лобов подпрыгнул и сложился в кресле словно тряпочная марионетка у которой разом обрезали все ниточки.
      - Вот так, - Зорин секунду смотрел на отключившегося Сергея, затем шагнул мимо застывшей на диване Марины и рывком поднял на ноги Толика - последнего, кто ещё оставался в сознании из парней. Тот отпустил сидение стула и лихорадочно вцепился в отвороты его куртки. В следующий миг он уже разжал пальцы, испуганный собственным движением, и беспомощно прижал руки к груди.
      - Не надо!… - заскулил он. - По-ожалуйста!… Я не виноват!… Я не буду!… Не скажу!… Не было меня там!… Я ведь… Меня Лоб заставил! Я не хотел! Не хотел!… Не на-адо!…
      - Слякоть, - брезгливо бросил Олег. - Улитка. Хоть сдохни по-мужски…
      - Не-ет! - пискнул Толик, оседая у него в руках, как кусок полужидкого теста. - Я не-е хо-оте-ел!… Это все они-и!… Все Ло-об!…
      - Сволочь! - Марина и сама не поняла, что вдруг пробудилось внутри неё, вернуло голос и чувство реальности. - Мразь! Ублюдок! Ты же убил их!… Убил!… Убил!…
      Она содрогалась всем телом, изрыгая ругательства. Лицо её перекосило от страха и ненависти, изо рта при каждом выкрике летела слюна, но остановиться она никак не могла. Рядом, закрыв лицо руками и подобрав под себя голые ноги, тихо, как мышка, сидела Шура, переставшая визжать когда бутылка Рината разнесла вдребезги дверцу шкафа. Теперь она лишь вздрагивала в такт крикам подруги и плотнее вжималась в спинку дивана.
      - Она сукой была, твоя Танька!… Дрянью!… Недотрогу из себя всё корчила!… Чистенькой остаться хотела!… Дура больная!… А ты их!… Ты!…

* * *

      Олег вдруг почувствовал мучительную усталость. Угар схватки прошел. Наркотик мести, туманящий рассудок минуту назад, разом выветрился из головы. Опьянение сменилось похмельем. Стало больно и тошно. Истеричные выкрики обезумевшей от страха девицы его сейчас трогали мало. Он не хотел больше ни убивать, ни калечить. Даже отвечать ей уже не хотел… но всё же ответил.
      - Будьте вы прокляты, - прошептал он и Марина, как по волшебству, стихла, даже отодвинулась назад, будто ожидая удара. - Будьте вы вечно прокляты, сволочи. Живите дальше… если сможете.
      Он разжал пальцы и Толик с жалобным писком брякнулся на колени. Олег угрюмо разглядывал результаты учинённого им побоища. Пять тел лежали на полу, среди осколков битого стекла, в лужах крови и испаряющегося алкоголя. Кто-то из них просто пребывал без сознания, кто-то вполне мог уже и не очнуться вовсе… Нет, он не жалел о содеянном, просто теперь, после того как растаял колючий ледяной ком внутри, под сердцем образовалась пустота.
      Тани больше нет. Месть… она была не сладка, не приятна, он даже не планировал её загодя, идя сюда. Ему просто нужны были ответы и он их получил. Остальное произошло само собой…
      Само собой… Он бы, наверное, не тронул их, даже зная что они виновны. Но стоило им поднять на него руку, всего лишь начать сопротивляться… Неужели, боевые рефлексы настолько впитались в плоть и кровь, что человеческая жизнь неизмеримо упала для него в цене? Неужели, он, сам того не осознавая, ждал от Сергея и его компании лишь последнего повода, чтобы спустить с цепи пса своей ярости?… Стоял, молча выслушивая их оскорбления… Провоцировал их… А ведь против него у них не было шансов, даже у здоровяка с его пистолетом, даже у Гены с его "рукопашкой"…
      "Ты не предлагал им шансов , - эхом донесся до него голос нолк-лана Кьес-Ко так отчетливо, как будто он слышал его вчера, - но ты дал им возможность . Возможность выбрать между жизнью или смертью…"
      Он поневоле вздрогнул и зачем-то посмотрел на свои руки. Нет, крови на них не было…
      - Она… - пробормотала вдруг еле слышно Марина. - Она так тебя и не забыла. Всё говорила: "он жив, он вернется, я знаю". Все думали, что она сдвинулась после твоей смерти. Сергей… он всё никак не мог понять. Зубами скрипел и матерился, когда о ней речь заходила… На той неделе по пьяни психанул, Генку с Бритым отправил её сюда привезти. Тихо привезти, чтобы никто не видел. Только Танька тихо не захотела, и Гена… В общем, он её ударил как-то по-особому, айкидошник хренов. Притащили они её, отнесли туда, в спальню. Ринат Сергею говорит: "Давай, Лоб, пока она не очнулась". Он пошел… через несколько минут выходит, кривится: "Не хочу, так - все одно как мёртвую, пусть придет в себя, никуда уже не денется теперь. Будет опять артачиться - пустим по кругу стерву!" Сели дальше праздновать… у этого, вон (Марина кивнула на сжавшегося внизу Толика) День рождения был. Сергей ещё шутил: "Будет тебе подарок сегодня - мужиком наконец-то станешь". А у самого глаза злые и руки трясутся… Почти всю ночь так просидели, а она как лежала, так и лежит. Сергей на Генку и Бритого чуть не с кулаками бросаться начал под утро, орет: "Уроды вы оба, всё испортили, козлы! Что хотите теперь, то и делайте!" Гена ему: "Если проснется в больнице, всем будет плохо. Может, лучше чтобы совсем не проснулась? Мало ли девок…", а Сергей: "Ты уж ручонками корявыми своими домахался сегодня, так что держи их в карманах теперь. Очнется она - моей будет, и молчать будет! Везите к больнице, оставьте там неподалёку, чтобы только никто не видел вас в глаза, кретинов".
      Она замолчала и Олег понял: всё, не осталось внутри больше ни злости, ни ненависти. Даже теперь, после всего услышанного.
      Мимо на карачках прополз Толик, скуля по-собачьи. Не добравшись до порога метра полтора, он вскочил, метнулся в темную прихожую и…
      Возникшая на пороге тень небрежно взмахнула рукой, отбрасывая мальчишку назад. Тот даже вскрикнуть не успел - врезался спиной в трюмо и ничком повалился на пол; сверху посыпались осколки разбитого зеркала.
      А пришелец неторопливо прошёл в комнату, гася призрак усмешки, мелькнувшей на лице.
      - Я смотрю, тараканы у тебя прямо из под носа разбегаются. Недодавленные.
      Знакомый голос… Очень знакомый голос, ронтова кровь!…

* * *

      - Харт! - Олег весь напрягся, готовясь к бою. Тело, ещё не успевшее остыть после схватки, готово было подчиниться любому приказу мозга, даже едва осознанному. - Откуда?