Сны чужие

      - Военное дело, Мар - не твоя стезя. Отправляя небольшие партии продовольствия и снаряжения, мы теряем одну десятую всего груза. Большой караван легче выследить и намного труднее сберечь. Гонять туда-обратно с обозами тысячу спир-хэдов каждые пять дней - просто глупо, да и бессмысленно. Ты же знаешь не хуже меня кто все еще скрывается в чащах помимо вольпов. Сотня-другая северных лучников, умело расставленная возле дороги каким-нибудь Нье-Ру, способна сотворить даже с полной рукой всадников все, что Тши-Хат угодно.
      - Ну, уж гонцов с важными донесениями наверняка не стоит подвергать напрасному риску, - ворчит издар, не желая уступать. - Ведь в распоряжении Вельд-Ретор есть несколько надежных Избранных Дара.
      - При всем моем уважении, галья, - неожиданно вклинивается в разговор женщина, - есть послания, которые д олжно передавать из рук в руки, а не из уст в уста.
      Однако! Взгляды всех присутствующих устремляются на посланницу. Не по чину простому вэруту встревать в спор Достойнейших. Впору разгневаться и примерно наказать обладательницу дерзкого язычка. Похоже, она и сама поняла, что допустила промах, но не испугалась, а только поджала брови и нахмурилась, кося глазом: не сердится ли хорл?
      Хм!… Не сердится. Грех сердиться на отвагу, и вдвойне грех - на отвагу женщины. Кто-то может возразить: "Глупость это, не отвага!" Пускай возражает, правитель давно научился отличать первое от второго.
      - А ты достойна своего кортэга, девица. Почему возишь писанину? С таким норовом тебе давно пора при Вельд-Ретор сотней спир-хэдов командовать.
      - Командовать охотников и без меня хватает, а в седле лучше меня никто не держится. Кому попало не поручили бы везти то, что я привезла.
      - Ну, так не тяни, девица, давай сюда письмо.
      Барска немного поспешно открывает притянутую к животу ремешками кожаную сумку-футляр и извлекает из нее аккуратно сложенный втрое лист плотной белой бумаги. Лист скреплен бронзовой скобой, на которой темнеет затвердевший потек смолы с выдавленным на нем символом Путеводной звезды Таль.
      Так… и что же пишет хорлу Северного Арка хорл южных земель Долины?
      Путеводная Таль распадается под пальцами мелким крошевом ломких блестящих осколков. Бронзовая скоба с жалобным звяком падает на пол. Ровные строчки, написанные лично рукой Мелеар-Раха, разворачиваются перед глазами.
      Так-так… хм… Собственно, ничего интересного не пишет своему "старшему брату" правитель Бракаля. Даже до оскорблений почти не опускается, строки пронизаны подчеркнутой холодностью и скупостью формулировок. Мелеар-Рах изволит отказываться от капитуляции на почетных условиях, не желает частично разоружить свои войска и допустить на свои земли воинов "узурпатора". От звания наместника бракальского с сохранением большинства нынешних прав и регалий он также отказывается, предпочитая оставаться единственным законным правителем Долины к югу от Отагона. И вообще, призывает Бьер-одра не марать позором память великих предков и не замышлять братоубийственную войну - дело столь постыдное, что проклятия за ее разжигание останутся вечным клеймом на всем роду хорлов Северного Арка.
      - Как я и предполагал, бракалец не желает внимать голосу разума.
      Письмо небрежно передается в руки Мар-Ратшу - пусть почитает, ведь это он настойчиво советовал отправить в Бракаль "последнее предложение о мире". С самого начала было ясно, что это предложение ни к чему не приведет, и все же формальность была аккуратно соблюдена. Сейчас издара никто не сможет обвинить в том, что он не попытался избежать кровопролития. Что же у него тогда такое лицо недовольное, будто он ждал от Мелеар-Раха иного решения? Он ведь, кажется, не настолько наивен…
      - Ступай, Бьорналь. Ты хорошо выполнила свою работу и будешь вознаграждена за нее по достоинству. Задержись на пару дней в Вирт-Хорл. Думаю, я отправлю с тобой к Вельд-Ретор кое-что важное.
      Поклонившись, женщина выходит из зала, блеснув дерзкими глазами. Складная фигурка, нужно признать. Притягивает к себе взгляд и волнует, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. Возможно, стоит задержать ее здесь не на пару дней, а подольше… может даже подыскать девице место в гарнизоне Вирт-Хорл? Будут, конечно, коситься, но с каких это пор его стали беспокоить косые взгляды подданных, будь они хоть слугами, хоть родовитейшими из акихаров?
      Мысль о только что покинувшей их общество красивой и сильной женщине делает неожиданный виток, устремляясь в новое русло.
      - Ты видел когда-нибудь деревенскую свадьбу, Мар?
      Издар озадаченно приподнимает левую бровь.
      - Деревенскую свадьбу? Нет, не приходилось как-то.
      - Деревенская свадьба - весьма любопытный обряд, незатейливый, как и все деревенское, по-своему довольно красивый. За стенами городов старые обычаи почитают куда крепче. Не везде, понятное дело, но местами еще почитают.
      - Георту приходилось видеть свадьбу по древнему обычаю? Любопытно. Я читал об этом в "Родниках" славного Шарт-Радона.
      - Книги - это еще не все, Мар. Всегда полезнее бывает собственный живой взгляд и суждение. Впрочем, я расскажу тебе. Представь…
      В руке как-то сам собой появляется небольшой хрустальный шарик. Его приятно рассматривать, ловя взглядом вспыхивающие в глубине разноцветные искры. Болтаясь в чехле на груди шарик отдает телу приятное тепло, а если его долго вертеть в пальцах, подушечки начинает слегка покалывать, искр внутри становится больше и они светятся ярче, сливаясь в затейливые узоры. Этот шарик - подарок Геверха, исчезнувшего в бездне Троп Междумирья уже больше декады назад и до сих пор не подавшего о себе вестей. Подарок явно непростой, вот только суть его пока остается загадкой и о цели, которую преследовал Посланник, подарив хорлу красивую безделушку, остается пока лишь гадать.
      - Представь: на деревенской гласной площади стоят семь старших мужчин из рода жениха. Жених с ними здесь же - молодой, стройный… хм… Все - в самых чистых, самых красивых своих одеждах, в лучших сапогах, на расшитых поясах прадедовские охотничьи ножи висят, только у жениха одни пустые ножны. Парень волнуется и нетерпеливо губы кусает, они уже тут, на площади этой, с самого утра стоят, а ведь полдень на дворе. Жарко, ноги устали, а присесть нельзя, есть-пить тоже нельзя, даже по сторонам головой вертеть - и то не положено, потому как за нетерпеливца примут. Старшие-то хоть переговариваются негромко, а ему и слова не скажи - сущая мука. Но вот на площадь выходят семь женщин. Они идут, сбившись кружком, подходят ближе, расступаются, а в середке девушка стоит, опустив голову. Тоже молодая, стройная и красавица - загляденье, не девка. К тому же на ней из одежды одно только покрывало тонкое, почти прозрачное. В руках - нож…
      Искры в шарике сливаются в новый узор, вроде бы ничего не значащий, а только лицевые мышцы сами собой приходят в движение, складывая гримасу отвращения - почему-то увиденное в хрустале показалось донельзя гадким и возникло сильное желание швырнуть безделушку о стену.
      - Ты знаешь, что будет дальше, Мар?
      - Я читал об этом довольно-таки давно. Кажется, девушка должна вложить нож в ножны на поясе жениха. Потом молодые уходят в дом, потом появляются прочие родовичи, прямо на площадь выносят столы и собирают угощение…
      - Не так. Все не так, Мар. Девушка не успевает нож вложить туда, куда положено, да и угощения тоже не будет. Слышится приближающийся топот и на площадь въезжает пятеро вооруженных спир-хэдов. Все они, как и жених, молодые, стройные и бесшабашные. Все на девчонку глядят и та им, понятное дело, нравится всем. То ли хмель в голову дает, то ли удаль их сумасшедшая, а только подъезжают они вплотную и девчонку ту один из них хватает прямо с седла. Невеста, конечно, кричит, и первым, само собой, жених на помощь бросается. Он-то первым и получает по дурной голове. Мужчины хватаются за ножи, спир-хэды - за мечи. Меч в руках воина, Мар, куда эффективнее ножа в руке пахаря. Кто не успевает убраться с дороги, того рубят походя, если точнее - двоих кладут на месте, а еще двоих крепко ранят. Махаться с деревенскими скучно и пока мужики за луки не взялись, вся пятерка благополучно уезжает прочь. Что с девушкой той было дальше рассказать тебе, Мар?
      - Ни к чему, - издар качает головой, - я хорошо могу себе представить что с ней сотворили те пятеро. Зачем ты рассказываешь мне это? Девушку и ее жениха, конечно, жаль, вот только причин для особого беспокойства я не вижу. Разве в первый раз фарсахары и наемники пережимают крестьянское горло?
      - Эти пятеро уж точно - в последний. Вчера их привезли связанными на ту же самую деревенскую площадь и палач на виду у обоих собравшихся родов отсек весельчакам лишние части тела.
      Полюбоваться на Мар-Ратша сейчас - одно удовольствие. Обычная уверенность слетает с издара, он не может скрыть своего удивления.
      - Однако, - бормочет он, - с чего бы такая строгость? Прежде ты не отличался подобной щепетильностью, когда речь заходила о бесчинствах фарсахаров в поселениях.
      Пожалуй, это можно счесть дерзостью - говорить такое Бьер-Рику не осмеливаются акихары куда постарше и познатнее родом. Хорл сердится? Нет, не сейчас… На лицо просится усмешка. Мар-Ратш - один из немногих, кому прощаются подобные слова. Во-первых, Мар, как-никак, его наставник по части владения Даром. Во-вторых, Избранный, прекрасно осознавая исключительное отношение к себе со стороны хорла, никогда этим отношением не злоупотребляет. В-третьих… всегда должен быть кто-то, кто способен сказать тебе правду в глаза.
      - Всяким бесчинствам должен быть предел. Иногда они даже бывают необходимы для дела, но рано или поздно их нужно прекращать. Будь у тебя хоть сила десятерых, нельзя тянуть тетиву до бесконечности, иначе либо лук не выдержит, либо тетива. Но и натянуть слишком слабо - тоже плохо, толку с того мало будет. Если же хорошо рассчитать момент и тетиву отпустить вовремя, стрела полетит далеко и точно поразит цель. Понимаешь, Мар, о чем я?
      - Георт решил, что настало время отпустить тетиву?
      - Настало. Еще придется охотиться на мятежников и фарсахаров пока рано распускать, а вот придержать их - самое время. Уж очень прытки стали эти парни, режут всех подряд без разбора. Мне это не нравится, Мар. Когда мои вэруты полезут на Стену, я не хочу, чтобы им в спины полетели стрелы озлобленных крестьян. Поэтому отныне карать за беспричинные насилия буду самих фарсахаров, и карать буду без всякой пощады. Тем паче, что та девица, о которой я тебе рассказал, жила всего в полусотне станов отсюда. Зарвавшиеся недоумки посекли исправных данников моих собственных угодий!
      Рука с яростной силой сжимается в кулак. Шарик жалобно хрустит, брызгает яркими искрами, гладкую прозрачную поверхность пробивают тонкие белые трещины. Не беда - хрупкая с виду безделушка затянет "раны" уже к вечеру, искорки, будто живые, уже закружились вокруг трещин, наполняя их переливчатым светом. Странная и временами весьма настораживающая "игрушка". Давно бы избавился от нее, вот только любопытство гложет, да и обижать посланника Древних не стоит… во всяком случае - пока не стоит.
      - Скажи мне, Мар, коли Геверх с такой легкостью шастает через Междумирье свое, коли он может открыть свой собственный лаз на Тропу где угодно и когда угодно, тогда что же ему мешало через это Междумирье шагнуть прямо к постели хорла, воткнуть ему в грудь кинжал и преспокойненько убраться восвояси? Зачем было устраивать нашими руками резню в Вирт-Хорл и терять многих воинов для того, чтобы устранить брата и его отпрыска? Все можно было сделать проще и куда менее шумно. Убить Грида, затем подбросить кинжал в комнату Эки - и вопрос о законности наследования Родовой Пирамиды навсегда засох бы на губах этих ублюдков из Старших родов. Я еще мог бы понять, если бы Геверху была безразлична наша репутация, но ведь это в интересах дела - заставить акихаров молчать.
      - Ты ошибаешься, - Мар уверенно качает головой, - дело не в тебе, и не во мне. Геверх вовсе не всемогущ. Чтобы оказаться в Междумирье, может, много сил и не нужно, а вот чтобы попасть в совершенно конкретное место приходится их тратить куда больше. Нужно знать точное положение этого места и не только. Геверх не может себе позволить так рисковать - чем больше он единовременно использует своих сил, тем больше у него шансов привлечь к себе чье-нибудь ненужное внимание извне. Ведь не зря для выхода в наш мир он пользуется Вратами Севера.
      - Это ты тоже рассказал мальчишке?
      Мар кривится, получив удар ниже пояса. Ничего, он заслужил - пусть теперь терпит.
      - Я рассказал ему не все, ты же знаешь. Эки-Ра узнал только то, что я не смог от него скрыть. Однако, кое-что я намеренно не стал скрывать. Правда может быть разной, иная может озадачить и сбить с толку почище самой изощренной лжи.
      - Уверен, что ты сделал все возможное, чтобы озадачить парня как можно сильнее. Хотя иногда я подумываю, что, возможно, было бы куда меньше забот сейчас, кабы он ударил тебя мечом, а не кулаком. Ладно, я шучу… не обижайся, Мар. В конце концов, все сложилось не так уж и плохо весной. В Вирт-Хорл на празднование съехались самые верные Гриду акихары, самые лучшие. Это была замечательная возможность одним ударом избавиться от всех. Мы сделали дело и было бы глупо жалеть о случившемся, особенно сейчас, когда желанная цель все ближе. И мальчишка здесь - уже не в счет. Он - слишком маленькая мошка, чтобы беспокоиться из-за него.
      - Я ему пытался объяснить то же самое. Жаль, что он не хочет этого понять.
      - Он - эрхад, это следует принимать во внимание.
      Вот так та-ак… Когда Харт открывает рот по своей собственной воле, это определенно стоит внимания! Однако, с чего бы это Серый стал беспокоиться из-за сына мертвого хорла?
      - Да хоть трижды эрхад! Чем он может повредить мне? Попытается напасть на меня? Попробует поднять крестьян? Его никто не поддержит, Харт. Все знают, что он убил собственного отца, а если даже и не верят в это, то все равно остерегутся связываться с заклейменным. Эки-Ра - одиночка, и он - вне закона.
      - И все же он - эрхад, - Мар-Ратш в задумчивости потирает подбородок, - Харт прав, Эки не следует совсем терять из виду. Ему, как и Геверху, доступен выход на Тропу. Он способен ходить между мирами, хотя для этого ему и необходимы знания, которых он пока не имеет. Однако же, любые знания можно приобрести при желании и известной удаче, а у него в достатке и того, и другого. Будет лучше, если его все же удастся изловить прежде, чем он эти знания получит. Может быть, все же стоит поручить поимку хальгира Харту? Лучше него, я уверен, никто не справится с этим. Эки еще не приобрел силу полноценного Воина Пути, но он уже сейчас слишком опасен для простых наемников. Я счел возможным отрядить на его поиски несколько отрядов, однако этого может оказаться недостаточно.
      - Не преувеличивай, Мар. Он - обычный несмышленый юнец, и его сопровождает не армия, а всего лишь двое каких-то неудачников вроде него самого. Все же паренек мне интересен и я лично отдам по поводу него кое-какие распоряжения, но посылать на его поиски Харта… хм…
      Удивительное дело - Серый едва заметно нахмурился. Неужели, ему так хочется самому заняться мальчишкой? Зачем это нужно эндра-ши? Как обычно, когда дело касается Харта внутри вспыхивает огонек интереса. Этот фэйюр - настоящая загадка, и за годы его службы (надо отдать ему должное - службы преданной и поистине бесценной) мало что перестало быть тайной в сером убийце. Впрочем, как бы то ни было…
      - Харт нужен мне больше в другом месте. Это расточительство - использовать его способности для столь незначительного дела, каким бы оно ни было любопытным. Эки-Ра займутся другие, охотников найдется с избытком, я уверен. Была бы назначена хорошая цена.
      - Объявить цену за его голову? - издар с сомнением качает головой. - Стоит ли привлекать внимание? О мертвом хальгире сейчас говорят много меньше, чем станут говорить о живом.
      - Нет живого хальгира, Мар. Есть самозванец, утверждающий, что он - Эки-Ра. Самозванца этого следует изловить и живым доставить на суд. Заметь - живым доставить. За мертвого я платить не стану. Причем, цена должна быть достаточно высокой, чтобы привлечь побольше желающих, но не чрезмерной. И заодно следует объявить награду за его спутников. Кажется, одна из них - разбойница?
      - Да, небезызвестная Вирэль из Керваля по прозвищу Дикая Вэр. Несколько лет верховодила очень дерзкой и отчаянной ватагой. Недавно везение ее вольпов закончилось, ватагу перебили, но шаваш-герут, похоже, выжила.
      - Любопытно, как же получилось, что она оказалась в компании с моим племянником? Отпрыску нашего рода стоило бы думать получше, подбирая себе знакомцев. Как бы то ни было, это тоже хорошо бы использовать. Назначим цену за ее голову выше, чем за голову "самозванца". Пусть охотники ищут Дикую Вэр, а заодно найдут для нас и неуловимого Эки.
      - Неплохо, - признает Мар-Ратш. - Но в этой связи меня, пожалуй, беспокоит еще кое-кто. Зар-Шами, джартад из Кадр-хад, назначил за ее поимку собственную цену. Зная этого ублюдка, можно предположить, что он не остановится в своих поисках. Не вышло бы так, что его охотники, найдя девицу, не озаботятся жизнями ее спутников. Сэй-гор жует литтилк, он непредсказуем.
      - Зато его можно контролировать, используя эту слабость. Личные счеты иногда бывают полезны, Мар, они могут скорее подхлестнуть дело, чем любая награда. Пока джартада трогать не будем, но дай ему понять, что небрежения моими интересами я не потерплю. Девицу пусть забирает себе, но к Эки-Ра он не смеет прикоснуться даже пальцем. Судить и казнить хальгиров, пусть и самозваных, вправе только мой суд… И не тяни с этим, лучше всего - займись прямо сейчас.
      Издар раскланивается, не скрывая своего недовольства. Но ему хватает рассудительности не возражать сейчас. Пусть он и хорохорится, но свою вину ощущает. И это тоже хорошо. Вина иной раз способна подстегнуть ничуть не хуже, чем ненависть.
      Мар-Ратш уходит и они с Серым остаются наедине.
      - Чем ты недоволен?
      Следует отдать должное Харту - он умеет признавать свои ошибки.
      - Я не сумел правильно оценить ситуацию. Уже во второй раз. Признаться, меня это беспокоит. Поэтому я и хотел бы заняться хальгиром сам.
      - Ты теперь мой сарбах, Серый. Для всей Долины ты - командир моей личной гвардии, моя правая рука. Нравится это кош-кевору Теней или нет, но отныне ему придется учитывать свое положение в Арке. Придется выйти из тени поближе к свету. А это означает, что погоня по лесам за беглым сыном Грид-одра - не для тебя. Мар в одном прав: излишнее внимание к этому делу на пользу нам никак не пойдет. Кроме того, у тебя уже есть задача куда поважнее. Не забыл?
      - Все готовится по оговоренному плану. Я уже примерно знаю кто пойдет со мной. Тем паче, что выбирать особенно не из кого.
      - Твои запросы мне хорошо известны. Увы, что имею - то и предлагаю. Интересно, однако же, на ком ты остановил свой выбор?
      - Я не хотел бы брать для такого предприятия аркцев, поэтому пойдут сэй-горы. Лучники, - они для нашей цели сгодятся лучше всего. На примете у меня уже есть одна рука хороших стрелков, но все же я хочу еще присмотреться. Ведь время пока есть?
      - До холодов, Харт. Время тебе - до холодов. А холода уже близко, не забывай об этом.

* * *

      Варх любил полдень. Вдвойне он любил полдень летний, когда на небе ни облачка и ослепительная Мирра льет на землю сухой, осязаемо плотный жар. В такую пору хорошо выйти на порог таверны и постоять в тени навеса, ощущая, как от раскаленных камней колодца волнами наплывает тепло. Нет ничего лучше, чем стоять вот так, прихлебывая прохладный бьяни и наблюдая за дорогой, над которой дрожит вязкий, горячий воздух. И когда над близкими холмами покажется размытая, будто плывущая в жарком мареве фигура, выйти к заборчику, подставляя макушку огненному дыханию светила. И отхлебнуть на глазах у измученного духотой путника большой глоток живительной влаги…
      Эта троица слезла со своих спиров не раздумывая, то ли и в самом деле соблазненная его маленьким представлением, то ли просто заранее решив остановиться у таверны. При ближнем рассмотрении путешественники Варху не понравились. Все трое - стройные, мускулистые и при оружии. Лица прикрыты дорожными платками, на плечах длинные серые плащи (в такую-то жарищу!) под которыми можно запросто спрятать все, что угодно, от меча, до секиры. А в кожу курток запросто могут быть вшиты металлические пластинки брони. По повадкам Варх - сам старый солдат - сразу определил опытных, умелых бойцов. От этих неприятностей только и жди, не местные ведь, сразу видать. Кальир, похоже, свой, местный. А те двое - чужаки. Хоть лица и прячут, а только такие не скроешь. И глаза под платком, голубые, да серые с зеленью, почтение роду, не спрячешь!… С другой стороны, северяне всегда были спокойным народом. Эти заплатят и проблем без нужды создавать не станут. Вот только проблемы за такими шаг в шаг топают, за полы плащей их длинных цепляются.
      - Как бьяни, хозяин почтенного рода? - спросил кальир, освобождая из-под накидки копну роскошных рыжих волос. - Прошлый урожай, слышал, в ваших краях хорош был.
      "Точно из местных, - решил Варх, - такой выговор только здесь и услышишь."
      - Урожай прошлый был хорош, - согласно прищурился он, - да и теперешний не хуже. Бьяни мой из нового будет.
      - Хорошо, - рыжеволосый достал из верхнего кармашка куртки горсть серебряных цирхов разной величины, подал пару Варху. - Принеси нам своего нового. И поесть.
      - Почтение твоему роду, георт. Я все сделаю.
      Он проводил их взглядом, вздохнул и отправился на кухню, выполнять заказ. Гости, желанные они или не очень, остаются гостями. К тому же, выразив уважение к хозяину дома, путники должны быть равноценно одарены уважением самого хозяина.
      Варх лично собрал заказ, поставил на широкий деревянный поднос глубокую, наполовину заполненную чашу со свежим бьяни, привесил сбоку три питейных черпачка, положил на бронзовое блюдо щедрую порцию свежеиспеченных лепешек-вивхо, полил их ягодным сиропом из узкогорлого кувшина и сам отправился в зал, шуганув от подноса излишне расторопного внука.
      Незнакомцы заняли крайний стол, у окна. Варх оценил их выбор - в открытое окно было хорошо видно дорогу и часть двора. Один их чужаков, тот что был повыше и покрепче с виду, искоса поглядывал туда. Второй откинул на плечи серый, изрядно пропыленный капюшон и трактирщик с изумлением понял, что это девушка, причем весьма молодая, как и ее спутники. Ее даже можно было бы назвать красивой, если бы не осунувшееся лицо и потухший от дикой усталости взгляд. Она почти не отвечала на шутки огненно-рыжеволосого кальира, за показным весельем и видимой расслабленностью которого чувствовалось постоянное внутреннее напряжение.
      "Кровь ронта! - окончательно расстроился Варх. - Ждут чего-то, этого разве только слепой не разглядит! Ох, только бы не у меня дождались, род их в яму!"
      Он подошел к гостям и поставил на стол принесенную еду и питье. Девушка жадно уставилась на заполненную прохладной темной жидкостью чашу, облизнула обветренные губы и подняла глаза на трактирщика.
      - Пусть твой дом не знает бед, хозяин, - поблагодарила она его, ровно, хотя и немного хрипловато выговаривая слова.
      - Пусть вершина твоего рода будет такой же прочной, как и основание, - витиевато добавил кальир, аккуратно выкладывая на поднос пирамидки цирхов. Второй чужак, наклонив голову, пробормотал что-то невнятное и снова уставился в окно.
      В свою очередь поблагодарив гостей, трактирщик снова вышел на улицу и встал недалеко от двери, украдкой посматривая на необычную троицу. Ему был хорошо виден и их столик, и двор, и дорога… Он первым и заметил группу всадников, быстро приближающуюся со стороны холмов.
      Где-то в области сердца вдруг возник неприятный холодок и, несмотря на жару, быстро разбежались по всему телу ледяные мурашки, от пяток до кончиков ушей. Варх, в свое время чуявший близкие заварушки как никто из гарнизонной руки крепости Шиар-рух, сам не заметил, как переместился поближе к дому, одновременно стараясь не терять из виду очередных пришельцев.
      - Хвала Хозяйке Дорог, не принесла сегодня под крышу никого, кроме этой проклятой троицы, - шептал он, наблюдая через щели в ставнях, как останавливаются у дальней калитки, за пределами видимости из распахнутых окон обеденного зала трактира, восемь злобно шипящих спиров, как прыгают через забор воины, под одеждой которых отчетливо поблескивает металл кольчуг и легких чешуйчатых панцирей, как эти воины быстро и слаженно окружают дом.
      "Плохие, аль хорошие, но они - гости".
      Мысль эта пришла на ум весьма некстати. Варх никогда не считал себя храбрецом, но хозяином он был отменным. И не мог просто так отмахнуться от обязательств перед теми, кого принял как гостей под свою крышу… Пусть даже это были не самые желанные из его гостей, а обязательства напомнили о себе очень невовремя.
      "Только предупрежу, и хватит с меня", - решил он, делая шаг по направлению к дому.
      - Стоять, старик! - свистящий шепот над ухом и холод стального острия, проколовшего куртку чуть выше пояса, заставили его спешно пересмотреть свои взгляды на хозяйские обязательства.
      - Ты ведь не герой, старик, так ведь? Герои умирают, а ты не прочь еще пожить, так ведь?
      Варх судорожно кивнул.
      - Тогда стой здесь, пока мы не закончим, - высокий, длиннорукий и худой кальир в грязно-зеленой безрукавке, натянутой поверх кольчуги, толкнул Варха к стене. Наградив трактирщика легкой презрительной усмешкой и, поудобнее перехватив шиссу, вошел в предбанник, ведущий в гостевой зал, а оттуда на кухню…
      " Кухня! "
      Варх вдруг вспомнил про внука, копавшегося там, и сердце его сжалось от недоброго предчувствия.
      "Кровь ронта! Шустрый парнишка наверняка полезет смотреть и попадет прямиком в…"
      Трактирщик, поминая всех приходящих на ум богов, бросился вслед за кальиром в безрукавке.
      Чтобы добраться до кухни ему самому нужно было выйти в гостевой зал. Он распахнул дверь и замер на пороге. Почти все новоприбывшие были уже здесь. Четверо из них, обнажив мечи, неторопливо окружали стол, за которым сидели давешние незнакомцы. Пятый, тот самый худощавый кальир, напугавший трактирщика, стоял рядом с дверью в обманчиво расслабленной позе. Троица за столом сидела неподвижно, ибо у окна еще двое пришельцев натягивали до ушей тетивы коротких боевых луков.
      "Где же восьмой? - мелькнуло в голове у трактирщика. - Спиров остался охранять, что ли?"
      Худощавый, стоящий спиной к Варху, никак не отреагировал на его появление, видимо просто не посчитал нужным это делать. Зато обернулся предводитель восьмерки, выделяющийся из всех манерой держать себя. Он уставился на вошедшего хозяина и окатил его, как горячей смолой из котла, взглядом злых желтых глаз. Узкий белый шрам пересекал левую щеку сэй-гора от уха до подбородка.
      - Исчезни! - бросил обладатель шрама трактирщику и снова повернулся к давешней троице. Варху было ясно - он искал именно их, и неприятностей ожидал исключительно от них.
      - Попались, наконец, - произнес высокий нолк-лан с равнодушными птичьими глазами.
      - Попались, Кьильке, - согласился вслух шрамолицый, - они теперь наши. Но у них отсюда еще есть две дороги и мы дадим им выбрать.
      Шрамолицый сделал драматическую паузу, прежде чем закончить.
      - Либо поедут в мешках, кусками, либо… - он бросил на стол пригоршню сцепленных попарно металлических колец, снабженных хитрыми зажимами и замками. - Выбирай, спирово семя.
      - Я не позволю убить себя еще раз, - глухо, но очень четко произнес чужак-северянин. Было заметно, как вздрагивают от напряжения его уши.
      - Я так и думал, - шрамолицый пренебрежительно фыркнул. - Надевайте обручья, дети ронтов.
      Рыжеволосый кальир вдруг что-то быстро произнес, обращаясь к своему товарищу. Варх успел разобрать: "Только семеро…"
      - А ну, заткнись! - яростно зашипел стоящий над ними сэй-гор с уродливыми пятнами вылезших волос на голове. - У, род твой в яму, тварь! - он замахнулся, намереваясь ударить сидящего рыжеволосого рукоятью кинжала по голове…
      … и тут началось…
      - Ап! - вскрикнула девушка, воспользовавшись тем, что внимание врагов на миг сосредоточилось на ее спутниках. Она неожиданно резко наклонилась вперед и выбросила в сторону окна левую руку. В оконный проем плеснула вспыхнувшая в полуденных лучах Мирры серебристая струя и со звоном разбилась о фигуры лучников. Варх не сразу сообразил, что это - монеты, полновесная пригоршня серебра, брошенная с исключительной силой и точностью.
      Стрелки в ответ одновременно отпустили тетивы, высвободив заждавшуюся дела оперенную смерть. Одна стрела вспорола острием наконечника кожу на плече девушки и впилась в стену за ее спиной. Вторая вовсе ушла к дальнему углу зала, едва не угодив в лоб несчастному трактирщику, ибо чуть опережая звенящее серебро в окно метнулся стальной лепесток метательного ножа, пробив горло стрелку прямо над кольчужным воротом. Кто из троих бросил его, Варх рассмотреть не успел. Он широко распахнутыми глазами наблюдал, как вскакивает, опрокидывая чашу с бьяни, барск-северянин, а, следуя за взмахом его руки, вылетает из-под стола длинная сверкающая полоса, точно сухой лист перерубая край столешницы, и описывает вокруг фэйюра свистящий полукруг. Облезлый издал истошный вой и неловко начал валиться набок, не в силах удержаться на том, что осталось от его ног.
      Рыжеволосый, между тем, сильным рывком перевернул стол, толкнул его на двоих противников, мешая им пустить в ход мечи, и тут же выхватил свой - узкий, в руку длиной клинок с красивой витой гардой.
      - Ольк! - крикнул он, отбивая косой рубящий удар нолк-лана. - Очисти двор, георт! Здесь мы справимся!
      Северянин прыгнул к двери, путь к которой загораживал худощавый кальир. Тот с видимым трудом отбил два скользящих, неимоверной быстроты выпада своего противника и отступил на шаг в сторону, позволяя ему пройти…
      Откуда выкатился в зал его малолетний родич, Варх не увидел. Он заметил его, только когда услышал пронзительный детский возглас:
      - Георт! Там еще один, георт! Снаружи!…
      Трактирщик еще успел охнуть, когда кальир развернулся и наотмашь рубанул внука по голове…