Сны чужие

      - Ты самонадеян, мальчик. И глуп. Вместо того, чтобы присоединиться к нам, разделить со своим родовичем славу и власть, ты мечтаешь ввергнуть этот мир в Бездну Шарвала. К счастью, это тебе не по силам, но мне тебя искренне жаль. Бьер-одру не нужна твоя смерть, ты мог бы вернуться со мной в Вирт-Хорл, очистить свое имя от позора и может даже когда-нибудь унаследовать вершину Родовой Пирамиды. Если ты и правда чувствуешь мою ложь, то знаешь, что сейчас я говорю тебе правду.
      - Не имеет значения, - качнул головой Эки-Ра. - Встав рядом с вами, я вряд ли очищу свое имя, скорее уж замараю его по-настоящему.
      - Что ж, это твой выбор. Увы, глупость не излечивается. Если ты уже задал мне все вопросы, которые хотел, тогда уходи и дай мне позаботиться о сэй-горе. Признаться, у меня нет никакого желания спасать ублюдку жизнь, но, видимо, придется. Обещаю не поднимать тревоги, пока вы не выберетесь из крепости.
      - Не торопись. Осталось кое-что еще, что я хотел бы узнать.
      - Спрашивай, мальчик, не стесняйся.
      Эки проигнорировал неприкрытую издевку.
      - Ты сказал, что Дар бессилен против меня и назвал меня именем из другого мира. Ты, похоже, знаешь кто я такой.
      - Скажем так, - осторожно заметил Мар-Ратш, - я имею некоторое представление о твоей нынешней сущности.
      - Тогда дай это представление мне. Я знаю кем я был . Теперь хочу знать кем я стал … и кем стану в будущем, когда изменения, которые и сейчас происходят во мне, достигнут своего предела.
      - Ты чувствуешь, что меняешься? Это интересно, - Мар усмехнулся, заметив как при его словах едва уловимо исказилось от сдерживаемой ярости лицо мальчишки. - На твоем месте я бы, вероятно, не стремился узнать о себе всю правду.
      - Говори!
      - И ты уйдешь?
      - И я уйду… На сей раз - уйду.
      - Ну, хорошо, мальчик, - Избранный наклонился вперед, разом теряя всю свою напускную веселость и ехидство. - Я расскажу тебе одну очень старую легенду. Вернее, это я до недавнего времени относился к ней как к обычной легенде. После того как я убедился в реальности существования Древних Творцов, мне было несложно поверить и в Воина Пути, в Дважды Живущего, в эрхада …

Глава девятая

      Так бывает…
      Ты идешь, неуверенно ступая по дороге жизни, осторожно нащупываешь путь, морщишься, когда острые камешки впиваются в босые ступни. Предстоящий путь пугает неизвестностью, каждый поворот настораживает, каждая выбоина повергает в отчаяние…
      Потом, вроде, привыкаешь, начинаешь двигаться увереннее, смелее. Дорога перестает казаться тебе нитью, протянутой над пропастью. Причудливые извивы пути начинаешь принимать спокойнее и даже появляется чувство сродни любопытству: "Что там, за новым поворотом? А ведь охота глянуть хоть глазком!" Потом замечаешь, что идешь уже не один, а с компанией. Что ж, и то славно! Так-то, пожалуй, и веселее, и безопаснее…
      И тем неожиданнее оказывается подножка, разом вышибающая почву из под ног. Падение на твердую почву разом лишает ориентации, вдребезги разносит непрочную уверенность в собственных силах, заставляет мгновенно усомниться в правильности избранного пути…

* * *

      Почти целые сутки они провели в седлах. Ехали в неизвестность, в никуда - цели, даже самой ближайшей, никто из них не знал, поэтому просто старались уехать подальше, опередив вероятную погоню… а может это просто был повод? Повод мчаться вперед, сквозь промозглую сырость ночи, сквозь хмурое утро и непогожий день. Мчаться, подгоняя задыхающихся спиров, до боли сжимая губы - сухие и горячие, несмотря на хлещущие в лицо дождевые струи.
      Это было похоже на бегство. Не от врагов, не от погони - от самого себя.
      Ни Антри, ни Вирэль вопросов не задавали. Видимо чувствовали, что ответов сейчас не будет. Олег плохо понимал зачем они вообще едут вместе с ним, зачем упрямо пинают бока шипящих животных и делают вид, что все идет так, как и должно идти. Он не ощущал признательности к ним, скорее уж - недоумение, постепенно копящееся в душе, вызревающее болезненным нарывом, готовым прорваться в любой миг.
      Это случилось вечером следующего дня, когда обессилевшие и измученные спиры начали спотыкаться, отказываясь нести своих неумолимых седоков. Пришлось остановиться и устроить привал. Дождь к тому времени, наконец-то, закончился, но одежда беглецов давно уже насквозь промокла и требовала просушки. Олег, однако, словно и не замечал неуюта. Спешившись, он уселся прямо на мокрую траву и уставился в одну точку, погружаясь в свои мысли. Вирэль недовольно покосилась на него, но ничего не сказала, только фыркнула и начала развязывать седельный мешок, в котором лежали провизия и немногочисленные сухие вещи. Антри занялся костром.
      По мере того как угасало над лесом закатное зарево, тучи окончательно рассеялись. Распогодилось и даже, вроде бы, слегка потеплело. Ночное небо раскинулось над головой необъятным бездонно-черным пологом, в который трясущейся от бешенства рукой - семейные разборки, обычное дело - Седобородый Холод когда-то бросил свою драгоценную хрустальную чашу. Ударившись о небесный свод, чаша разбилась, большая часть осколков, покрупнее и потяжелее, упала вниз, рассеявшись по земле залежами самоцветов - "хрусталя Богов", но самые маленькие и легкие остались висеть в небе сверкающей россыпью искорок-звезд…
      Откуда он знал это? Знал, и все. Помнил так, как если бы старинная легенда засела в памяти с раннего детства. Точно так же, как помнил он (пусть смутно) и прочитанные некогда в книгах представления о земном мире американских индейцев, древних скандинавов, славян… Он никогда не увлекался всерьез астрономией, но ковш Большой Медведицы на земном небосклоне находил без труда. Здесь небо было иное, созвездий на нем он не знал… зато знал названия чуть ли не полусотни отдельных звезд, по которым при ясной погоде мог бы сориентироваться в дебрях самого дремучего леса. Вот ведь чертовщина! Знал или помнил?… Помнил… а следовательно - знал.
      Он теперь жил как в тумане. Вся прожитая жизнь пестрела сумасшедшей мозаикой, винегретной смесью переплетавшихся между собой разнообразных и… более чем разнообразных событий. Было? Не было?
      Два года назад, под Новый год, он довольно изрядно набрался в кампании сверстников и вдребезги расколотил любимое "гжелевское" блюдо матери. Было? Кажется, было… по крайней мере, утренний скандал на похмельную голову в памяти запечатлелся отчетливо.
      Так… а памятная охота, во время которой его сбросил раненый зверем спир?… Он упал на едва припорошенную снегом землю и острый древесный сук вошел ему в правый бок. Подоспевший Кьес-Ко прикончил уже подбирающегося для прыжка везега, а затем нес незадачливого охотника на руках до самого замка, потому, что сидеть в седле тот не мог… Было? Пальцы проникли под куртку, безошибочно нащупали под мехом тиснение давно затянувшегося шрама. Было.
      Дальше… в смысле, еще раньше, лет, примерно, на пару; он чуть не утонул, когда купался с ребятами в городском водохранилище. Самое досадное, что его едва не утопил лучший друг, когда попытался помочь ему вынырнуть на поверхность… Ребята, помнится, здорово перетрусили тогда… И всего несколькими днями спустя разбухшая после осенних ливней река смыла с берега беседку для медитаций Кьес-Ко - было очень жаль… Было? Жаль? Несколькими днями спустя?
      Дальше… Ему лет четырнадцать. Он крупно поссорился со своим одноклассником Колей Снеговым, "официально" условился о дуэли после уроков, в присутствии пятерых свидетелей был не сильно, но позорно бит и, глотая слезы, ушел домой, провожаемый сочувственно-пренебрежительными взглядами приятелей. Через год, во время летних каникул, Снегов полез за кошкой на дерево, упал и разбился насмерть. Осенью в школьном холле на видном месте стоял портрет Кольки в траурной черной рамке, ребята целый день ходили мимо него непривычно тихие, шептались по углам, делая страшные глаза, девчонки… А он почему-то все вспоминал ту драку во дворе, свой позор и ехидную ухмылку на Колькином лице. Нет, ему правда было жалко погибшего одноклассника, но почему-то ничего кроме той ухмылки о Снегове больше не вспоминалось. Может не было больше ничего?… Или было?
      А подарок отца на пятнадцатилетие - парные шиссы великолепной столичной работы. Личное оружие, символичное признание того, что юный наследник вступил уже в пору взросления и достоин носить не детские мечи, годные лишь для тренировочных боев, а настоящие боевые клинки, которыми не постеснялся бы вооружиться и опытный воин. Помнится, он едва сдерживался тогда, чтобы не подпрыгивать на месте от восторга, с усердием блюдя достоинство сына хорла. Три дня, пока отец гостил в Лилап-Рха, он ходил сам не свой от счастья, мучительно завидуя самому себе… И единственное, что все эти дни омрачало ему праздник -отец так ни разу и не заговорил с мамой. Два любящих, исполненных гордости за сына взгляда сопровождали его повсюду, но, кажется, ни разу не пересеклись между собой. И он чувствовал себя все время наедине… наедине с отцом и наедине с мамой. Не втроем. Странное, непонятное чувство… Было ли? Не было?
      Ему хотелось схватиться за голову и крепко, до боли, сжать ладонями виски. Кто же он теперь на самом деле? Олег или Эки-Ра? Человек или фэйюр?… А может, уже и впрямь не человек, и не фэйюр, а что-то третье… новое? Эрхад…
      От этой мысли бросило в жар.
      Еще какое-то время Олег сидел молча, хмурясь и кривя губы, затем его взгляд ожил, и он будто лишь теперь заметил своих спутников. Человек в теле барска наблюдал за их неспешной походной возней и на его лице все явственнее проступало раздражение.
      - Что вам нужно? - хрипло произнес он, наконец. - Зачем следуете за мной?
      Вирэль и Антри, как по команде, обернулись к нему, оставив свои дела. Рыжий открыл было рот, но Олег не дал ему ничего сказать.
      - Ронтова кровь, что вам от меня нужно?! Чего вы хотите?! Вы что же, так и не поняли ничего?!
      Он вскочил с места и теперь стоял перед ними, напряженный и злой.
      - Вы слышали кто я такой! Вы все слышали! Я - Дважды Живущий! Ха! Живущий!… Дважды проклятый - вот кто я такой! И вы оба прокляты будете, коли пойдете со мной! Зачем вы вообще тащитесь следом, почему не выберете себе более понятный, правильный путь?! Ронты вас со мной гонят, что ли?!…
      Олег выдохся и замолчал, но не сел и не успокоился - остался стоять, сжимая кулаки, будто видел перед собой не друзей, а злейших врагов.
      - Я эрхад, - сказал он уже спокойнее, вот только от спокойствия этого веяло грозой. - Вы ведь все слышали. Знаете кто я такой… что я такое…

* * *

      Эрхад - Воин Пути, Дважды Живущий… две души, рожденные в мирах, лежащих по разные стороны Тропы, и слившиеся в одном теле. Принадлежащий двум мирам одновременно, он наделен силами сколь могучими, столь и непостижимыми. Пределов этих сил не знают и сами эрхады. С какой целью дана им эта мощь? Как ей управлять и где искать точки приложения?… Теперь уже мало кто может дать ответ на вопросы сии.
      Согласно давно забытому преданию, Древние Творцы задумали слить воедино два созданных ими мира, воссоединив вместе души их обитателей. Творцы искали пути к совершенству, но им суждено было убедиться, что совершенство недостижимо… даже для богов.
      Души разных существ отказались сливаться воедино. Оказавшись в одном теле, они начинали бороться и отторгали друг друга. Одно тело - слишком тесное прибежище для двоих. Выживал тот, в ком сильнее была тяга к жизни, другой отправлялся в небытие. Вместо совершенного единения душ и тел получились обычные фэйюры с необычными способностями, которым они не могли найти должного применения. Хуже всего было то, что каждый эрхад возрождался через уничтожение другой половинки себя. Он получал память другого, его знания и способности, но ему суждено было до конца своих дней носить в себе клеймо убийцы.
      Совершенства не получилось - в могучих, наполненных силой телах оказывались души надломленные, ожесточившиеся, недобрые… Принадлежащие двум мирам одновременно, они не чувствовали себя частью ни одного из них. Получив способность проходить через Врата, эрхады-фэйюры часто уходили из Долины, навсегда исчезая в бесконечности Троп Междумирья.
      Осознав свою ошибку, Творцы отказались от слияния двух миров и более не пытались создавать новых эрхадов. Но полностью уничтожить последствия своего эксперимента они либо не смогли, либо просто не захотели. Остались ниточки Связи, протянутые через Междумирье и ниточки эти изредка притягивали к себе души живущих по обе стороны Тропы существ. В совсем уж редких случаях одна из душ покидала свое собственное тело и оказывалась там, где ее меньше всего ждали - в другом мире и другом теле. Хорошие ли были души… плохие ли… умереть или убить всегда проще, чем измениться . Скоро новый эрхад удивленно смотрел вокруг через призму новых ощущений и осознавал, что прежним ему уже не быть. Уступившая тело душа уходила в небытие, а чужая-своя память уже оживляла перед мысленным взором ранее неведомые картины и глубоко под сердцем оседала глубинная тоска по другой половине своей-чужой жизни, оставленной навеки где-то бесконечно далеко…

* * *

      "Ты не сумеешь избежать этой участи, - Олег вспомнил кривую усмешку на лице у издара, - двум душам не ужиться в одном теле. Ты либо убьешь, либо обезумеешь. Впрочем, один из вас может уйти добровольно. Это было бы не худшим уделом для другого."
      Не худшим?! Что Избранный мог знать о чувствах того, кто приносил себя в добровольную жертву? И о чувствах того, ради кого эта жертва приносилась…
      Олег не хотел бы жить, зная, что обязан этой жизнью гибели того, кто стал ему ближе родного брата. Но и умирать он не хотел… умирать, после всего, что довелось пережить, было не так страшно, как обидно.
      - Я обречен быть один, - сказал он тем двоим, что смотрели на него сейчас. - Мое дело безнадежно, я даже не знаю что именно собираюсь сделать…
      Он искал в их глазах сомнение, но Антри глядел на него с тем тревожным беспокойством, с каким смотрят на приболевшего друга, а Вирэль откровенно демонстрировала скуку и, похоже, просто ждала когда Олег угомонится и замолчит.
      - Вы слышите?! - он снова повысил голос, пытаясь достучаться до их рассудка. - Я даже не знаю куда еду сейчас! Не знаю где буду завтра и буду ли завтра вообще!… Идиоты чертовы!…
      Вэр скорчила снисходительную гримасу.
      - Последних твоих слов я не поняла, но что-то мне подсказывает, что ты не "спасибо" нам сказал. Впрочем, не особо-то и хотелось от тебя благодарности выслушивать. Коли выговорился, так лучше вовсе помолчи, отдохни сам и нам отдохнуть дай.
      - Эй… - заворчал Антри, недовольно косясь на дерзкую, но та лишь отмахнулась:
      - Ой, только ты не лезь со своими нравоучениями, Рыжий! Коли не устал, так лучше еще дров принеси, а то этих веточек не хватит даже один сапог высушить, а у нас их на троих - шесть штук, не считая прочей одежи.
      Антри укоризненно покачал головой, бросил виноватый взгляд на Олега и… потопал в лес. Вирэль, "закруглив" разговор подобным образом, принялась развешивать на ветвях ближайшего к костру куста мокрую куртку. Олег был, мягко говоря, ошарашен. Сговорились они, что ли?! Да когда же могли-то, ведь все время на виду были!
      - Дурачье, - пробормотал он, чувствуя, как жгучее раздражение уходит куда-то, истаивает брошенным на еще не остывшие угли кусочком льда. Кулаки его сами собой разжались, он вздохнул и поежился. Напряжение схлынуло и внезапно накатила усталость, заныло непривычное к долгой тряске в седле тело, в промокшей одежде стало зябко и неуютно.
      - Черт бы побрал вас обоих, - пробормотал Олег вслух, но так тихо, что никто кроме него услышать это при всем желании уже не мог. - Однако, надо бы и отдохнуть. Завтра решу что мне с вами, дураками, делать.

* * *

      Сегодня он снова ждал тот сон. Самое время было ему вернуться и превратить ночь в день, а мечту - в чудовищный кошмар, реальный до желудочных спазм.
      Небо, покрывшееся паутиной трещин… черная рябь на Солнце… дрожь земли под ногами… Он всякий раз задавал себе вопрос: "Что я вижу в этом сне? Неужели это - мое будущее?! Будущее моего мира, исход моей мечты?"
      Угрюмые мысли Олег упорно гнал прочь от себя. Его обострившееся но предела внутреннее чутье не позволяло ему заглядывать так далеко в будущее и так глубоко в самого себя. Он не мог быть уверен в том, что повторяющийся с завидной регулярностью ночной кошмар является чем-то большим, чем просто дурной сон. От этого, однако, легче не становилось.
      Укладываясь возле потрескивающего костра и натягивая на голову плащ, уже начавший покрываться из-за ночной росы мелкими капельками влаги, Олег был готов к тому, что через мгновение "проснется" от дверного звонка в своей собственной квартире, а за порогом его будет ждать Таня…
      До чего же обидно умирать, когда счастье - вот оно! Только руку протяни…
      - Умирать вообще очень обидно.
      Голос, возникший на границе сознания, не был иллюзией. Он показался ему очень знакомым, но явно не имел никакого отношения ни к дверным звонкам, ни к Тане. Олег встрепенулся и отбросил плащ, упруго вскакивая на ноги.
      Похоже, он все же успел "выключиться" из реальности, и далеко не на пару минут: костер давно погас, даже остывающие угли уже не светились во мраке. Между ветвей вместо дыма струились невесомые седые пряди предрассветного тумана. Тишина покрывала все вокруг тяжелым шерстяным одеялом. Она была столь полной и плотной, что казалось - вздохни сейчас еле слышно и этот вздох мощным гулом прокатится над дремлющими кустами, расколет разлившееся в воздухе безмолвие, развеет в клочья пугливый туман…
      Костер не горел, но обе Сестры висели высоко в ночном небе и света вполне хватало, чтобы рассмотреть того, кто стоял между деревьев по пояс в тумане. В следующий миг Олег узнал его и не удивился, лишь хмыкнул себе под нос и пробурчал вслух:
      - Я все-таки сплю. Забавно.
      В нескольких шагах перед ним стоял… он сам… вернее, не он, а тот, в чьем теле ему приходилось осознавать себя вот уже несколько месяцев. Эки-Ра во всей своей красе, отделенный от человека хирургическим скальпелем сна. Неудивительно, что голос показался Олегу таким знакомым, ведь это был его голос.
      - Где же еще с тобой было встретиться нынче, как не во сне. Ведь только здесь теперь и получится нам друг другу в глаза посмотреть. А для разговора нашего видеть глаза другого вовсе не бесполезно.
      Олег посмотрел на свои руки и снова не удивился, даже не вздрогнул, увидев гладкую кожу, лишенную короткой голубовато-серой поросли. Ну, да, конечно - почему бы ему не быть снова в своем прежнем, человеческом теле, раз уж он находится во сне и раз уж Эки-Ра стоит сейчас перед ним. Вот только к чему, собственно, он стоит сейчас перед ним? Зачем?
      - Затем, что пришло время нам встретиться и поговорить, - барск повел плечами, напряг и расслабил мышцы, взгляд его стал напряженным. Олег понял, что тот придирчиво прислушивается к ощущениям, точно примеряет свою старую куртку, которую долго носил кто-то другой - вроде бы знакомая вещь, и про каждую дырочку на ней тебе давно уже все известно, и каждую потертость найдешь с закрытыми глазами, а только непривычно что-то, странно… то ли сам вырос, то ли куртка после стирки села, да и дырочки появились совсем уж свежие, и потертости…
      - И все же, это мое, - заметил твердо барск.
      - И мое, - откликнулся угрюмо человек.
      Они замерли друг напротив друга, разглядывая, изучая, всматриваясь в знакомые и одновременно чужие черты. Хмуро смотрели, исподлобья, с досадой, как смотрят на давнего товарища, вдруг ставшего помехой на пути к жизненно важной цели.
      - Я владел им двадцать лет, - произнес, наконец, Эки-Ра, - я родился и вырос в нем. Я… умер в нем. Неужели ты считаешь, что имеешь на него больше прав, чем я?
      - Я потерял свое собственное тело, - сказал Олег, - я потерял свою собственную жизнь. Единственное, что осталось у меня своего - моя память. И все это я сделал, чтобы помочь тебе. Я и сейчас хочу помочь тебе… Не могу просто так уйти… Я… хочу жить…
      Барск молчал долго. Он колебался. И человек молчал, ожидая его решение-приговор.
      - Твое желание справедливо, - произнес Эки-Ра, с заметным усилием выталкивая из себя тяжелые, нежеланные слова. - Ты сделал для меня больше, чем смог бы сделать хоть кто-нибудь в этом мире. Ты сделал… невозможное… Но на том пути, на котором я… мы сейчас стоим…
      Барск запнулся. Пауза повисла над ними, мрачная, гнетущая. Он не дал ей превратить его предыдущие слова в невесомую пыль недосказанности, заговорил снова:
      - Я слаб теперь… От Эки-Ра в этом теле осталось намного меньше, чем от Олега. Ты мог бы избавиться от меня навсегда если бы только…
      Он предостерегающе поднял руку вверх, заставляя замереть на языке человека уже готовые вырваться резкие слова.
      - Подожди, дай закончить. И прости меня. Ты теперь - часть меня самого и мне стыдно было бы даже предполагать подобное. Я лишь хотел сказать… Это мой мир и мое тело, но даже я не уверен, что смог бы пройти до конца по выбранному тобою пути. Один раз я уже попытался…
      Эки-Ра скрипнул зубами и вдруг сорвался на крик, разрывая вспышкой ярости парализующие разум и волю путы отчаяния.
      - Однажды ты уже сделал невозможное! Ты сделал это, клянусь Родом! Вот только предстоящее тебе сейчас - более чем невозможно! Понимаешь?!
      Человек молчал. Нечего было ему на это сказать. Понимал ли он? Может и понимал… Может и боялся… Может и хотел бы оказаться сейчас подальше отсюда, в уюте и безопасности… Пускай даже не в уюте, но непременно в безопасности .
      Не получалось так. Вот именно так не получалось у него, как ни крути. Все уже зашло слишком далеко, слишком поздно было поворачивать назад и не было там, позади, за спиной, уже ничего .
      Просто он не мог иначе .
      Не мог.
      Просто…
      - Предстоящее мне - наверное, невозможно. А как насчет нас ? Почему мы так торопимся решить, кому из нас уйти, а кому остаться? Неужели, мы даже не попытаемся пройти хотя бы часть этого пути вместе? Ты и я… вдвоем ?
      - Ты же слышал, - Эки опустил взгляд, - двум душам не выжить в одном теле. Слишком тесный домик для двоих. Сгинем оба, либо сойдем с ума.
      - Но, ведь, пока же не сошли! Пока же…
      - Угу. Именно, что пока.
      Голос Мар-Ратша прошелестел в ушах эхом давнего приговора, Олег был уверен - голос издара услышали в этот момент они оба:
      "Тши-Хат отметила тебя по-особому, мальчик. Благословение это или проклятие - решать тебе…"
      И усмешка на лице у Избранного… любопытная такая усмешечка - будто маг таки умудрился обмануть их, не вызвав при этом подозрений в неискренности. Неужели Мар лукавил, недоговаривая чего-то крайне важного? Или это было обычное злорадство, месть за боль и испуг?
      - Он не мог обманывать тебя напрямую, - мотнул головой Эки. - Ты… мы бы поняли.
      Вспомнилось это необыкновенное, поразительное чувство, наполнившее его изнутри во время разговора с Избранным. Он не столько слушал голос собеседника, сколько ощущал его эмоциональный настрой, слышал "пение" его внутренних "струн" - то гневное, то вкрадчивое, то ироничное… и только малейшая фальшь тут же заставляла эти "струны" дребезжать, безжалостно ломая стройное гармоничное звучание…
      - Нет, он не мог нам врать.
      - Напрямую - не мог. Но все же меня не покидает чувство, что этот "даровитый" как-то сумел обойти нас, не сказал чего-то крайне важного, о чем мы оба просто не догадались его спросить.
      Барск задрал голову вверх и устремил взгляд ввысь. Прямо над его головой расположился в сахарной россыпи звезд бледно-желтый блин Скэвир, большой и ноздреватый. "Как похоже на Луну, - подумал Олег, - как похоже на мой дом…"
      - Теперь это и есть твой дом, - негромко произнес Эки-Ра, - как ни повернется дальше - ни ты, ни я уже никогда не будем прежними.
      - Мне нужно вернутся, - для самого Олега эти слова стали неожиданными, он даже удивился было, а потом закончил:
      - Нужно вернуться, хоть бы даже всего на миг. Потом - будь, что будет.
      Эки-Ра не опустил голову и ничего не сказал, он продолжал разглядывать полную Скэвир. Присмотревшись, Олег обнаружил, что сквозь тело хальгира просвечивают кусты и ветви деревьев. Он снова посмотрел на свою руку… кожа при свете Сестер казалась мертвенно-бледной и полупрозрачной, как матовое стекло.
      - Что это? - голос Олега ему самому показался слишком спокойным. - Я словно растворяюсь. Я исчезаю?
      - Только из этого сна, - откликнулся фэйюр, - только из этого… пока.
      Повинуясь импульсу, Олег сделал шаг вперед и протянул руку… но дотянуться уже не успел. Барск повернул голову, посмотрел человеку в глаза и улыбнулся на прощание, прежде чем они оба слились с прядями ночного тумана…

* * *

      - На восток? - Антри даже не пытался скрыть своего удивления.
      - На юго-восток, - уточнил Олег. - В обход Липлаша и на Вел-Вьерк.
      - Но наши планы! Как же тот замок, про который ты говорил? Тот, нолк-ланский?
      - Планы в общем не меняются, Ант. Но Лилап-Рха пока подождет.
      Встретив недоумение во взгляде Вирэль, пояснил со вздохом:
      - Это место, где я вырос. Там мы собирались искать помощь. Теперь же, после встречи с тем издаром…
      - Ясное дело, там тебя и будут поджидать прежде всего. Но на кой нам сдался Вел-Вьерк?
      "Нам, - отметил Олег, - она сказала "нам"… ну и ну!"
      - Вряд ли кто-нибудь из вас сомневается, что за мной уже начата охота. И за мной, и за вами двумя.
      - Ну, мне-то не привыкать, - Вэр пожала плечами. - Больше одного раза все равно не убьют. Хотя, конечно, если бы тебя считали мертвым, жить было бы проще. Зря ты оставил в живых тех двоих.
      "Наверное, и правда зря, - мысленно согласился с ней Олег. - Глупо поступил, очень нерационально… Но поступи я иначе, чем бы тогда отличался от них - от тех, кто не раздумывая выбирает "меньшее зло" ради "большего добра"?"
      - У нас осталось не так много времени, прежде чем охота начнется всерьез. И если мы сейчас станем делать то, чего от нас ожидают…
      - Все же, почему Вел-Вьерк?
      - Потому, что там для нас нет очевидной цели. Значит, туда охотники отправятся в последнюю очередь и у нас будет чуть больше времени, чтобы обмануть их и запутать следы. Им придется гадать о том, зачем мы вообще бежим на восток. Возможно, решат, что мы собираемся уйти в Бракаль и раскинут свои сети вдоль границы. А мы постараемся добраться до гард-гьердских болот и там потеряемся ненадолго. Сделаем "петлю". Если повезет, вернемся в эти места ближе к холодам. Тогда, быть может, Бьер-Рику станет уже не до нас.
      - Думаешь, он оставит попытки найти тебя? - усомнился Антри.
      - Думаю, он просто найдет себе занятие поважнее.
      - Э-э-эх! - Вирэль запрокинула голову, сладко потянулась. - А погодка-то налаживается, парни! Ехать под ясным небом веселее, чем под дождем. И раз решено куда ехать, давайте уже собираться и по седлам. Тушите костер, а я к ручью схожу, флягу наполню.
      И возразил бы, да крыть нечем. Сам только что сказал, мол "времени осталось немного". Как ни хочется еще у живого огня посидеть, пора снова на спира взбираться.
      "Ты - воин, - напомнил себе Олег. - Городской мальчик остался где-то в другом мире и другом времени. Забудь о нем, его больше нет."
      Он порывисто поднялся, но замер, услышав за спиной негромкое:
      - Георт… - Антри замялся на миг. - Я рад, что ты снова стал самим собой, георт.
      - Собой… - Олег через силу усмехнулся. - Да, Ант, я тоже этому рад.

Глава десятая

      Кровь ронтов! Опять новый гонец! Да еще и женщина, к тому же! К тому же - еще и молодая женщина…
      - Как тебя зовут?
      - Бьорналь, георт, - барска лет тридцати в запыленной, забрызганной грязью одежде почтительно кланяется, придерживая рукой висящие на поясе ножны с кинжалом.
      - Я тебя прежде не видел. Где тот фэйюр, что приезжал с посланием в прошлый раз?
      - Ему не повезло, георт. Возвращаясь в Гард-Гьерд, он, похоже, решил, что безопаснее будет ехать с одним из военных обозов. Обоз попал в засаду, проезжая через Сиварский лес. Никто не уцелел.
      Лицо поневоле кривится в гримасе досады, возникает непроизвольное желание сказать гонцу что-нибудь неприятное, но срывать зло на женщине - не к лицу правителю. Взгляд, метнувшись по залу, натыкается на застывшего у окна серым изваянием сарбаха. Лед в глазах эндра-ши безотказно остужает раздражение. Вот уж на ком срывать зло еще глупее, чем на гонце. Сарбах, конечно, не безупречен, и все же выговаривать ему за чужие ошибки - то же самое, что плевать в чашку перед тем как выпить из нее воды: удовольствия никакого, а пить потом неприятно. Не хочется признаваться самому себе, но он… боится Серого. Ну, пусть даже не боится, но определенно опасается. Сейчас у зефов с предгорий брачный сезон и они опасны, как никогда - укус ядовитой твари приводит на погребальный костер семь из восьми фэйюров. Серый опаснее зефа - после столкновения с ним выживших не остается.
      - Обозы хорошо охраняются, но это не останавливает вольпов. Мы теряем в лесах каждый десятый. Я уже подумываю, не приказать ли тебе заняться этим делом, Харт. Фарсахары явно не справляются.
      - У меня не так много свободных клинков, - отзывается Серый с каменным спокойствием, - обозы уходят на юг ежедневно, я попросту не могу приставлять к каждому своих ребят.
      - Возможно, есть смысл отправлять провизию не каждый день, а раз в пять-десять дней, собирать большой караван и снаряжать с ним надежную охрану?
      Вот кто в этом зале более всех сейчас подходит для снятия раздражения, так это Мар-Ратш. Особенно когда пытается давать советы в делах, где мало что смыслит. Однако, раздражение уже угасает и Избранный получает лишь легкую долю иронии: