Сны чужие

      - Что-то местные крестьяне очень жизни радуются, - заметил Альх. - Либо нынче какой-то праздник, либо…
      - …это не крестьяне, - закончил за него Крайт. - Что вернее всего, ибо праздники нынче -редкость. Что ж, по крайней мере нас не ждут.
      - Или делают вид, что не ждут.
      - Может, и так…
      - Тихо, - бросил Эрхал, разом оборвав говоривших. - Ждут нас или нет, придется это проверить. Для начала объедем посёлок по кругу и поглядим - нет ли караулов. Дальше - видно будет. Оружие всем держать наготове. Альх, ты и еще четверо - налево, остальные - за мной…
      Разъехаться они, однако, не успели. Эрхал как в Камень Судьбы глядел, говоря о караулах, не успели их спиры сделать и десятка шагов, как вдруг прямо перед ними выросли две тёмные фигуры. Расположились сторожа удачно - прямо в густых зарослях дикого хурника, пока вплотную не подойдёшь - не увидишь. К счастью для ватажников, на этом рвение караульных и закончилось. Устроившись поудобнее, воины преспокойно болтали друг с другом, потягивая из прихваченной на пост фляги горячительный настой. Появление шестерых всадников оказалось для них полной неожиданностью. В первый момент оба оцепенели, а затем одновременно вскочили на ноги… Ашер среагировал быстрее других - его самострел звонко щёлкнул и тяжелый бельт по самое оперение вошел в грудь ближайшего к нему стража, швырнув того обратно на снег. Его напарник прожил мгновением дольше приятеля - Нерб выстрелил ему прямо в распахнувшийся для крика рот.
      - Зря, - Эрхал спрыгнул со спира и с досадой покачал головой, глядя на скорчившиеся в кустарнике тела. - Поспешили вы…
      Из темноты внезапно возникли темные силуэты. Крайт вскинул свой самострел, но это оказались остальные ватажники - они не успели отъехать далеко и сразу вернулись, услышав шум. Альх мгновенно понял что произошло, а разряженные самострелы сразу выдали внимательному кальиру двоих виновников и он напустился на них с неожиданной злостью:
      - Род ваш в Яму, безмозглые дураки! Ваши руки всегда работают быстрее головы?! Живых можно было о многом поспрашивать, а мертвецы уже не расскажут ничего! Кровь ронтов!…
      - Успокойся, Альх, - бросил ему Эрхал. - Кое-что могут рассказать и мертвецы.
      - Что, к примеру?
      - Для начала то, что они - не фарсахары.
      И верно - лежащие на снегу не были ни карателями, ни солдатами. Кожаные, подбитые изнутри мехом куртки разного покроя, холщовые штаны и высокие сапоги (у одного светло-коричневые, у другого почти черные) - такая одежда больше подходила наемным бойцам или разбойникам.
      - Вольпы, - уверенно заявил Альх. - Наверняка какая-нибудь местная ватага. Не иначе - они наших ребят и прихватили.
      - Я знаю их, - вдруг заговорил барск средних лет; Крайт тут же вспомнил его имя: Фер-Сабар, бывший торговец.
      - Они из ватаги Хорша, - в голосе барска прозвучала неприкрытая ненависть, - год назад его ублюдки ограбили меня дочиста и сожгли мою лавку. Я узнал бы каждую мерзкую рожу из их поганой кодлы.
      - Хорш… - выражение лица Альха из злого стало озабоченным. - Я слышал про него. Под его рукой была самая сильная в этих лесах ватага. Большая и хорошо вооруженная. Нерб, вон, неподалеку промышлял, так наверняка знает.
      - Отчего же "была", - с готовностью откликнулся Нерб, радуясь возможности загладить свою промашку, - она и теперь в силе. При Хорше всегда не менее пятнадцати бойцов состоит, а если всех своих соберет в один кулак, то, поговаривают, может и полусотню выставить. Свои глаза и уши он, навроде как, во всех окрестных гарнизонах имеет, даже в Брук-хад. С ним сам наместник считаться принужден, ибо леса здесь зело дремучие и вытравить из них вольную братию вообще непростое дело, а Хорша с его кодлой - непростое вдвойне. Сказать по правде, шаваш, скверно это, коли здесь его ватага стоит.
      - Не беда, - Эрхал перестал разглядывать убитых и вскочил обратно в седло. - Кем бы ни были эти мерзавцы - они не фарсахары, и это хорошо.
      - Не нужно спешить, георт, - заметил Крайт. - Я тоже слышал о Хорше. Сказать по правде, из того что слышал хорошего найдется мало. Его бойцы - ребята лихие и крови не боятся. Им убить кого - все одно что кружку бьяни выпить. И обучены они недурно. Понятное дело, против тебя мало кто устоит, а только если их будет полтора-два десятка…
      - Не беда, - упрямо повторил Эрхал. - Это не фарсахары - вот главное. С вольпами можно попробовать договориться.
      - А если не получится? - спросил Альх. - Хорш любит подвешивать своих пленников за ноги и голыми руками избивать их до смерти. За это его прозвали Верёвкой.
      - Славный малый, этот Хорш. Не беспокойся, я договорюсь с ним… так или иначе.
      Эрхал немного помолчал, раздумывая, а затем принял решение:
      - Сделаем так: я, Крайт и Свеорх поедем вперёд, найдем этого Хорша, если он, конечно, в поселке, и я сам поговорю с ним. Попробуем обойтись без крови, но если что пойдет не так, ты, Альх, поможешь нам выбраться оттуда. Будешь ждать наготове с остальными. Когда начнется заварушка, вы обязательно это услышите, тогда вмешаетесь.
      "Вот так план, - подумал Крайт. - Немудр ё но, что и говорить, но может сработать. Вольпы уважают отчаянных… Хотя иногда сперва сносят голову с плеч, а потом уже поминают отчаянного неудачника со всем уважением…"
      Самое удивительное, что страха он и теперь не чувствовал, веря в своего вожака так, как не верил прежде ни в кого. Эрхал за время их недолгого знакомства успел обрести над молодым разбойником странную, почти мистическую власть. Не то чтобы Крайт готов был пожертвовать своей жизнью ради шаваша, но отчего-то его не покидала уверенность: пока тот рядом, с ним ничего не случится. Отражением его собственных мыслей прозвучали слова Альха:
      - Ты либо безумец, либо и впрямь знаешь, что делаешь. Непонятно, однако, зачем тебе это делать?
      Вместо ответа Альх услышал последнее напутствие:
      - Помни: без сигнала в поселок не лезьте. А вообще - как дело повернется, так и поступай, Альх, я тебе доверяю. Если наши товарищи там, мы их вытащим. Удачи.
      - Удачи тебе, шаваш, - буркнул кальир, провожая взглядом растворяющиеся в снежной пелене фигуры троих всадников.

* * *

      Никогда прежде Вурт не испытывал подобной боли. Никогда прежде он даже представить себе не мог, что живому телу возможно причинить такие страдания и оно при этом всё еще будет жить…
      - Ну что, ублюдок, будешь говорить?
      Спрашивавший не стал дожидаться ответит пленник или нет, он кивнул своему подручному и тот аккуратно положил на обнажённый живот барска раскалённый докрасна железный гвоздь. Вурт отчётливо услышал шипение собственной плоти. Остро запахло палёным…
      - И-и-р-рх-а-а-а!!!
      Как ни стискивал он зубы, крик сам собой вырвался из груди и сквозь пляшущее в голове багровое пламя боли невольно пробилось удивление. Как, неужели это кричит он, Вурт, сын Верт-Леда, кузнеца в пятом поколении? Когда еще в детстве он наступил босой ступнёй на выпавший из горна вот такой же раскалённый гвоздь, он и тогда не кричал так дико и надрывно.
      - Ну и глотка у тебя, поганец. Вопишь ты так, что аж в ушах звенит, а вот говорить чей-то не хочешь… А ну-ка, достань ему ещё один гвоздик.
      Гвоздик… Гвоздь… Угасающее сознание вцепилось в воспоминание из прошлого, пытаясь отвлечься от кошмара, происходящего здесь и сейчас. Гвоздь… Вурт всегда считал себя барском неглупым и осторожным, не допускающим дважды одних и тех же ошибок. Как же вышло, что он умудрился опять наступить на тот же гвоздь? Ведь нужно было всего лишь проявить чуточку осмотрительности и не соваться в деревню без разведки…
      - И-и-а-а-а!!!
      Он вложил в этот крик всю досаду и злость на самого себя. Кровь ронтов! Так глупо попасться! И кому! Этой жирной мрази Хоршу! Уж лучше бы фарсахарам - те, скорее всего, просто прикончили бы его быстро, без долгой возни…
      - Эй, хватит пока, своими воплями он испортил мне аппетит.
      Голос у Хорша мало подходил его необъятному телу - был он довольно высоким, а в мгновения ярости иногда срывался на визг. Бабий голос имел предводитель Диких Лезвий, но тот кто осмелился бы сказать это Хоршу в лицо, запросто мог распрощаться с языком.
      Вурт лежал распластанный на лавке для домашней утвари, руки и ноги ему крепко связали и из такого положения увидеть он мог немногое, но вот Веревку видел хорошо - тот намеренно уселся так, чтобы пленник был у него перед глазами. Толстяк пытался получать сразу два удовольствия: наблюдать за пыткой и есть… Вернее - жрать. Почти не уступая комплекцией взрослому урду, Хорш вел такой образ жизни, при котором ему приходилось постоянно двигаться и тратить уйму сил. Затраты он с лихвой восполнял, поглощая во время своих продолжительных трапез огромное количество самой разной снеди. Вот и сейчас он что-то неторопливо пережевывал, с брезгливым интересом глядя на задыхающегося от боли Вурта.
      - Крепок как скала, - подвел он итог своих наблюдений. - Я бы даже поверил в то, что ты ничего не знаешь, если бы твой приятель не оказался более разговорчивым, чем ты.
      Хорш медленно поднялся, выпрямившись во весь свой немалый рост. Вурт не считался среди барсков низкорослым, но Верёвка превосходил его по высоте, самое меньшее, на голову. Шириной же Хорш и вовсе был необъятен - подойдя вплотную, он как грозовая туча заслонил собой свет.
      - Ты терпелив, Вурт. Жаль, что твоя преданность принадлежит не мне, я бы сумел её оценить. Это очень глупо - быть преданным тому, кто тебя не ценит. Твой шаваш не придет к тебе на выручку, а ты зачем-то молчишь, даже когда тебя спрашивают о том, что мне и так уже рассказал твой дружок. Вот кто не был глупцом и сразу понял, чего стоит упрямство и дурная преданность ронт знает кому. Я ведь сдержал свое слово и он умер быстро. Чего ради терпишь ты? Скажи мне всего несколько слов и твои мучения сразу прекратятся.
      "И верно, - вяло шевельнулась мысль в гудящей голове Вурта, - чего ради?… Разве я должен Эрхалу так уж много? Или, может, я должен этому малолетнему выскочке Крайту? С самого начала ведь знал, что они не придут за мной, и молчал. Зачем? Рано или поздно меня всё равно сломают, заставят заговорить, а уж затем всяко прикончат, но до того сколько ещё заставят вытерпеть… а мочи уже нет…"
      - Я знаю, - произнес он.
      Разбитые губы шевелились с трудом и речь получалась невнятной, Хорш наклонился к самому лицу Вурта, чтобы лучше слышать. На лице его обозначилась торжествующая улыбка, которая становилась всё шире. А потом он услышал…
      - Я знаю, кто продал Хладнокровному Палачу ватагу Тарака. За это, Верёвка, твоему жирному брюху причитается нож.
      Глаза Хорша стали жёлтыми от ярости, улыбка превратилась в злой оскал и верхняя губа нервно дергалась, когда он выплюнул пленнику в лицо:
      - Ты будешь умирать несколько дней, ублюдок, это я тебе обещаю!
      - В Яму весь твой гнилой род, - просипел Вурт, устало закрывая глаза, - а тебя туда - первого.
      - Ты окажешься там много раньше! А ну, парни, дайте-ка мне огня, я хочу сам подогреть этот кусок мяса!
      Тут скрипнула входная дверь. Вурт услышал удивленный возглас одного из вольпов Хорша и открыл глаза… А затем снова закрыл их, не веря тому, что увидел…

* * *

      - Я хочу забрать своих фэйюров.
      Вот так - несколько слов… звучных, решительных… пустых, бессмысленных, ничего ровным счётом не значащих… Рот открывался, рождая звуки, а глаза смотрели…
      Большая, ярко освещённая комната - трапезная в доме поселкового старосты. Змеиное гнездо, полное ядовитых гадов: трое за одним столом, двое за другим, еще двое стоят рядом с самой толстой и ядовитой гадиной - Хоршем по прозвищу Верёвка. На столах - еда и питьё, в дальнем углу затравленно моргает барск средних лет, не иначе - сам староста… Всё это сейчас не имеет значения, а важны лишь два обнаженных, истерзанных тела, распятых на высоких деревянных лавках. Один из пленников ещё дышит, хотя вид у него куда хуже, чем у лежащего по соседству покойника.
      - Это Вурт! - шипит Крайт.
      Кто Вурт? Неужели - тот, что еще дышит?! От бывшего разбойника мало что осталось - лицо до неузнаваемости обезображено побоями, всё тело покрыто кровью и копотью, серый мех на груди и животе почернел и местами совсем выгорел, обнажив жестоко обожженную кожу…
      - Ну, чудеса! - восклицает чей-то голос… не голос даже - голосишко. Не сразу доходит, что высокий, неприятный для слуха фальцет исторгает из себя здоровенная глотка Хорша.
      - Я как раз спрашивал твоих дружков о тебе, а тут ты и сам явился!
      Вольпы уже поднимались из-за столов, а его вдруг начало мутить. Не от вида крови и не от чудовищной вони паленых волос, но от подкатывающей изнутри дикой, ни с чем не сравнимой ярости. А Хорш все говорил, чувствуя себя хозяином положения и не подозревая, что каждое его слово - это лишнее ведро в уже и без того наполненный до краёв котел…
      - Ты что о себе возомнил, Эрлай, или как там тебя?! Это мои леса и я здесь хозяин! Ты явился ко мне сам - прекрасно! Уж я укажу тебе где твоё место, спирово семя! Хочешь своих недоносков?! Так давай, присоединяйся к ним! А ну, парни, помогите гостю устроиться поудобнее…
      Ярость заполнила котел и хлынула через край…

* * *

      Положение было - хуже некуда. Крайт понял это сразу, ещё когда увидел во дворе труп. Тело барска висело вниз головой под перекладиной ворот. Ветер раскачивал мертвяка и размеренно стучал им о заиндевелый столб. Узнать покойника было трудно, но Крайт сердцем почуял: это один из своих, тех, кого им уже не удастся вытащить живым из посёлка с названием Кирст… Теперь хоть самим бы уцелеть - ведь ясно уже как здесь привечают чужих.
      Эрхала, однако, вид повешенного если и смутил, то по нему это было никак не заметно. Он без задержек проехал через половину деревни и остановил спира возле дома, выглядевшего побольше и побогаче прочих - несомненно, дома старосты. До сих пор им никто не заступил дорогу и не попытался задержать. Улицы посёлка не пустовали, несмотря на позднее время и непогоду - крестьяне делали свои привычные дела, с равной опаской косясь и на проезжающих мимо чужаков, и на вооружённых ватажников, разгуливающих по селению. Последние обращали на всадников не больше внимания, чем на местных жителей. Хорш выставил дозорных у опушки леса и, наверняка, возле дороги, но держать охрану ещё и в самом посёлке не посчитал нужным. Даже два кальира, стоящие у дверей дома старосты, только обернулись на шум, смерили входящих равнодушными взглядами и продолжили прерванный разговор. Их боевые топоры остались висеть на перевязях.
      Таким образом Эрхал, Крайт и Свеорх беспрепятственно вошли внутрь и предстали перед Верёвкой и его вольпами. Вот тут-то Крайт окончательно уверился в том, что вся их затея была изначально гиблой. Выручать тут уже некого, а вот им самим выбраться из деревни живыми будет непросто. Восемь бойцов против них троих… а сколько уже сбегается по тревоге со всей деревни - о том и вовсе подумать страшно. Пока они ехали сюда, им на глаза попалось никак не меньше десятка вольпов. Всё их равнодушие, конечно же, было подстроено и теперь ловушка захлопнулась за спинами троих неудачников…
      Один из двоих пленников, которых Крайт успел счесть за покойных, вдруг пошевелился и он, приглядевшись, с ужасом и изумлением узнал его.
      - Это Вурт! - прошептал Крайт. Все их прежние размолвки и взаимные обиды теперь казались молодому барску чем-то несущественным, малозначащим. Еще вчера готовый всадить в сердце недругу кинжал, сейчас Крайт стискивал зубы от злости, глядя на ухмыляющихся палачей. Он даже забыл о том, что может скоро сам оказаться на месте Вурта, привязанным к лавке, обожжённым, искалеченным… Ладони, прилипшие к ложу самострела, стали влажными, указательный палец нетерпеливо подрагивал на спусковой скобе…
      - Ну, чудеса! Я как раз спрашивал твоих дружков о тебе, а тут ты и сам явился!
      Хорш говорил, его ребята неторопливо поднимались из-за столов… Пора было уже что-то предпринимать, но Эрхал стоял неподвижно и молча, будто оцепенев. Крайт покосился на него и невольно вздрогнул - лицо у шаваша застыло, превратившись в безжизненную маску, на которой сверкали две обжигающе-холодные льдинки, прозрачные и пустые…
      "Что-то будет!" - подумал Крайт.
      - Ты что о себе возомнил, Эрлай, или как там тебя?! - Хорш говорил все быстрее и громче, он распалял себя и скоро почти уже кричал, временами срываясь на визг. В его голосе Крайту слышались превосходство и жажда крови… А Эрхал по-прежнему стоял и, кажется, ничего вокруг себя не замечал…
      - Хочешь своих недоносков?! Так давай, присоединяйся к ним! А ну, парни, помогите гостю устроиться поудобнее…
      Крайт ничего не понял поначалу, да и никто, думается, не понял. Просто вот только что Эрхал стоял рядом с ним, а мгновением позже он оказался прямо перед Хоршем. И тот внезапно поперхнулся и выпучил глаза - сперва удивленно, затем от ужаса. И все вокруг тоже выпучили глаза и рты пораскрывали… потому как было от чего…
      Эрхал рядом с Хоршем казался если и не карликом, то уж коротышкой - наверняка. Веревка был на голову выше его, раза в три толще и, пожалуй, раз в пять тяжелее. Но всё это, как оказалось, не имело для Эрхала ровным счетом никакого значения. Он одной рукой сдавил горло гиганта, а другой прижал его к столбу подпиравшему потолочную балку, прижал ровно мешок с сухой соломой - большой, но почти невесомый.
      Тут Крайт вспомнил про силу пальцев шаваша, с легкостью сминавших медные монетки. Вспомнил, и ему стало жаль Верёвку. Вырваться из хватки таких пальцев было невозможно.
      Наверное, Хорш тоже начал это понимать, так как трепыхался в руках Эрхала отчаянно, жутко вращал глазами и по-рыбьи разевал рот, из которого доносилось лишь нечленораздельное сипение. При этом он то сам сдавливал горло врага, то совал огромным кулаком ему в рёбра… Все напрасно - с тем же успехом можно душить или избивать каменное изваяние! Эрхал стоял непоколебимо, было видно, как трепещет жилка на его шее и топорщатся от ярости волосы на затылке.
      - Мразь! - процедил он негромко, но в повисшей тишине его услышали все. - Жирное тупое ничтожество! Ты назвал себя хозяином окрестных лесов?! Кто дал тебе право говорить так?! Кто!… Дал!… Тебе!… Право!…
      Эрхал говорил отрывисто, при каждом слове встряхивая Хорша. Тот перестал дёргаться, и только его руки… правая рука…
      Как заворожённый, Крайт смотрел на искажённое болью и ненавистью лицо Верёвки, не замечая движения его правой руки. А она медленно ползла, тянулась к поясу… где висел в украшенных серебром ножнах короткий кинжал. Хорш был далеко не прост, страх не парализовал его, воля и холодный расчет взяли верх над эмоциями. Имея вид полураздавленного червя, толстяк-шаваш вовсе не собирался сдаваться… Его рука, наконец, дотянулась, пальцы обхватили витую рукоять… лезвие плавно и бесшумно скользнуло из ножен…
      Щёлк!
      Самострельный бельт вошёл Хоршу в грудь, прямо над его необъятным пузом. На нём не было кольчуги, а даже если бы и была - на таком расстоянии защитить она бы не смогла. Верёвка дернулся и мелко задрожал, с чудовишным сипом втягивая воздух передавленным горлом. В глотке у него глухо заклокотало, он дёрнулся ещё раз и обмяк в руках Эрхала. Тот разжал пальцы, но тело осталось стоять, надежно пришпиленное к столбу бельтом.
      Эрхал недоуменно перевел взгляд с застывшего лица Верёвки на быстро наливающуюся темным кармином дырку в его груди, затем - на выпавший из руки толстяка кинжал. Обернулся… Крайт вздрогнул увидев его глаза, проследил направление взгляда шаваша и тупо уставился на разряженный самострел в своих руках. Оказывается это он выстрелил, сам того не заметив… Не иначе - сама Тши-Хат воспользовалась им, чтобы спасти того, к кому она, несомненно, благоволила.
      - Убил… - пробормотал вслух один из тех двоих, что помогали Хоршу пытать пленников. - Убил… Верёвку убил… А-а-а!!!
      В руках барск держал железные щипцы, при помощи которых он тягал из очага раскаленные гвозди. Этими-то щипцами палач и замахнулся на Эрхала.
      Щелк!
      Еще один бельт пробил неудачнику висок, убив его наповал. Свеорх, надо отдать ему должное, стрелять умел и с реакцией у него всё было в порядке, по крайней мере свой самострел, в отличие от Крайта, он разрядил вполне осознанно.
      А потом начался кошмар… Эрхал не стал дожидаться пока остальные вольпы, доселе растерянно взиравшие на происходящее, схватятся за оружие - он напал сам, быстро и неотвратимо, как сама Смерть. Он крутнулся на месте, как-то по-особому вымахивая в сторону левую руку и тут же прыгнул к столу, возле которого всё еще распрямляли плечи трое трапезничавших ватажников Верёвки. Только увидев, как валится навзничь, булькая перерезанным горлом, незадачливый палач, Крайт сообразил, что Эрхал умудрился одним движением выхватить меч и нанести смертельный удар… Пока он это соображал, Эрхал успел убить ещё двоих, располосовав их двумя отточенными, едва уловимыми движениями клинка… Третий сумел поднять оружие и даже попытался рубануть врага… промахнулся, страшно закатил глаза и беззвучно рухнул на стол, сметая блюда и кувшины…
      - Пощади! - оба оставшихся в живых вольпа дружно упали на колени, бросая свои мечи. - Не убивай!
      В их глазах стоял почти суеверный ужас. Они никогда прежде не видели, чтобы смерть настигала обречённых столь быстро и беспощадно. Даже Крайт и Свеорх были потрясены, а ведь им уже приходилось видеть своего шаваша в деле.
      "Убъет! - подумал Крайт. - Подскочит, махнет разок - и полетят головы…"
      К его удивлению, Эрхал остановился примерно на середине своего броска к новым жертвам и, чуть помедлив, опустил зиммар. На блестящем клинке не было заметно ни капли крови.
      - Не уби-ивай! - повторил один из ватажников. Его губы дергались. Казалось - он сейчас упадет в обморок. Второй внезапно согнулся до пола и его начало рвать.
      - Развяжи, - распорядился Эрхал странным шипящим тоном и указал мечом на Вурта.
      Вольп с дрожащими губами торопливо поднялся и пошатываясь (ноги его едва держали) бросился выполнять приказ. Вурт лежал не шевелясь, как видно потерял сознание. Отчего-то Крайт был уверен - если парень сейчас умрет, этим двоим не жить.
      - Поднимите его, - прошипел Эрхал. - Ну, живо!…
      Второго ватажника уже перестало тошнить, он немного пришел в себя и нашёл силы подняться на ноги. Вместе с товарищем они освободили беднягу Вурта от пут и, приподняв под руки, стащили с его страшного ложа. Видимо, боль привела барска в чувство, он громко застонал и открыл глаза.
      - Ронтова кровь, - пробормотал Вурт едва слышно, глядя на троих спасителей, - зачем вы тут?
      Вот тебе и благодарность! Крайт уже собрался было возмутиться, но тут дверь позади него скрипнула и он, резко обернувшись, увидел физиономию ватажника, одного из тех, что стояли до этого у крыльца. На физиономии любопытство быстро сменилось изумлением, а изумление, в свою очередь, начало стремительно превращаться в маску ужаса. Крайт вскинул самострел, но ватажник оказался расторопнее - мигом захлопнул дверь и со двора донеслись быстро удаляющиеся крики о помощи.
      Крайт дернулся было - бежать следом, но тут же осознал всю бесполезность этого шага. Всё равно им не удалось бы незаметно вытащить раненого Вурта из посёлка.
      - Что дальше? - спросил Свеорх.
      Посмотрев на товарища, Крайт изумился: в его взгляде сверкало возбуждение. Похоже, парень был уверен в том, что они - хозяева положения. Как ни странно, такая же уверенность пыталась угнездиться и в нём самом. Приходилось сердито одергивать зарвавшееся чувство, дабы не опьянеть от осознания собственной силы. Свеорх, вон, похоже, уже захмелел сверх разумной меры. С неприкрытым обожанием глядя на Эрхала, он заявил:
      - Поверить не могу, что Верёвке, этому недоноску, конец пришел! Да мужички здешние теперь за нами…
      - Очнись! - раздраженно бросил Крайт. - Ватага Хорша ещё жива! Сейчас тут перед домом будет сорок рубак!
      - Управимся, - Свеорх снова посмотрел на шаваша, но в его голосе всё же мелькнули нотки неуверенности.
      - Без вас.
      Крайту показалось, что он ослышался. Между тем, Эрхал огляделся по сторонам с каким-то рассеянным видом и подобрал эпилеру одного из убитых ватажников. Взвесил меч в руке, крутнул, примеряясь к весу и балансу оружия.
      "Выходьте! - послышался из-за двери чей-то возглас, сиплый от злости. - Выходьте, спирово семя, не то дом подпалим!"
      - Не высовывайтесь, - буркнул Эрхал, - я закончу всё это сам.

* * *

      "Что мы делаем, Олег?"
      "Брось, Эки, там всего-то четыре десятка бандитов. Справимся."
      "Любой силе есть предел, и ты знаешь это лучше кого бы то ни было."
      "Эти двое всё равно не помогут, только погибнут зря…"
      "Кровь ронтов! Опомнись! Мы же не можем заслонять собой каждого !…"
      "Не расслабляйся, барск, вот и они. Ну, что ты злишься, не так уж их и много… Может, предложить им сдаться?"
      "Темп, человек, держи темп!… Все разговоры - потом!…"

* * *

      Бой вышел коротким. Дверь распахнулась с треском и размытая от скорости фигура метнулась к окружившим дом вольпам. Звонко тренькнули две или три тетивы, кто-то вскрикнул, фэйюры шарахнулись от блистающей сталью стремительной тени… а невидимый вихрь уже подхватывал их и мчал по кругу, вовлекая в набирающий силу хоровод схватки. К ночному небу взметнулись полные ярости возгласы, под лязг металла и крики боли живой смерч развернулся во дворе, выбросив из своих недр на истоптанный снег корчащиеся в агонии тела…
      А потом случилось то, чего меньше всего ожидали жаждущие мести ватажники Хорша: из мглы ночного снегопада возникли с топотом и шумом спиры, охватывая полукругом превратившийся в поле боя двор. Самострельные бельты сбили с ног двух или трёх замешкавшихся вольпов. Всадников было немного, но это ошеломленные бандиты поняли не сразу… а потом через плетеную ограду начали перепрыгивать крестьяне, вооружённые охотничьими луками и топорами. Дверь дома снова распахнулась и выскочившие на крыльцо Крайт и Свеорх навели заряженные самострелы на ближайших ватажников.
      - На колени, ублюдки! - зарычал, Альх, восседающий на одной из возбуждённо шипящих рептилий. - Оружие наземь, не то враз всех положим!
      Схватка утихла сама собой. Растерянно озирающиеся вольпы поспешно отступали от застывшего посреди двора Эрхала, сбиваясь в беспорядочную кучу. Возле барска остались лежать два бездыханных тела, ещё один бандит, тонко подвывая, судорожными рывками полз прочь, волоча подрубленную ногу.
      Крайт с изумлением смотрел на шаваша. Похоже, всё случившееся оказалось для того такой же неожиданностью, как и для их врагов. Эрхал явно не ожидал столь внезапного и эффектного появления Альха, и уж подавно - вмешательства в заварушку вооружённых крестьян. Он так и стоял, напряженный, готовый в любой миг снова броситься в бой, пока не полетели в снег первые копья и мечи смирившихся с поражением вольпов.

* * *

      "Эки, послушай меня…"
      "Нам снова повезло, человек! Просто повезло - не более того! Все это было очень, очень глупо!"
      "Хватит ворчать, барск! Какого черта?! Если бы у тебя была идея получше, я бы еще мог понять это нытье, но что уж теперь-то, когда всё закончилось…"
      "Нам не может везти вечно! Ты это понимаешь?!"
      "Не хуже тебя!…"
      "Ну… Прости, Олег… знаешь, я вдруг подумал и испугался… Каждое наше решение - оно ведь одно на двоих. Каждая ошибка - одна на двоих. И смерть - тоже… Мне, собственно, уже мало что осталось терять на этом свете. А тебе…"
      "А мне - тоже… Ты же знаешь это не хуже меня, Эки. Ты же всё помнишь…"

Глава восьмая

      Есть дороги - не для живых. Нечего делать смертным на тех дорогах. Незачем им даже знать об их существовании, а и узнав - стоит держаться подальше. Тропы, протоптанные по кромке Мирового Обрыва, подвесные мостики над Вселенской Пропастью, тайные ходы через Большое Ничто… ковровая дорожка в Бездну Шарвала.
      Когда нет знающих проводников, когда перед глазами двоится и плывет багряной мутью единственно верный путь, когда сознание неудержимо катится в Яму небытия, когда каждый шаг оборачивается иллюзией, когда не остается даже надежды и ты идёшь вперед на одном лишь дурацком иррациональном упрямстве, раздирая голыми руками ткань Мирозданья…
      Был ты или не был? Существовал ли на свете? Шел ли дорогами земными? Жил?… Не жил?… Кипящий мозг переплавляет слова, дробит и соединяет вновь… Жил?… Не жил?…
      "Жил!… - рычит сознание, упираясь пятками в край Ямы. - И выЖил!!… И выЖиву снова!!!"
      "Ну-ну, - саркастически ухмыляется Бездна, - поглядим ещё…"
      Большое Ничто безглазо пялится в спину, Вселенская Пропасть вопросительно заглядывает в глаза, завораживающе-пристально смотрит Небытиё… А ты все идешь… день ли?… месяц ли?… год?… И кажется, будто распадающееся под скрюченными пальцами Мироздание хрустит перемалываемыми на зубах хрящами…
      Тебе не нужно вселенских тайн, ты не ищешь потерянного прошедшими до тебя, тебе ни к чему богатство и слава, вкупе с могуществом и безграничной властью. Всё, что тебе нужно сейчас - это дойти. Дойти… доползти… дотянуться до цели, бесконечно далекой и бесконечно же близкой… Добраться… выжить… прорваться… до… про… Мозг плавит, дробит, собирает заново. Получается странное… проЖить… выБраться… выРваться… доЖить…
      Ты, кажется, сходишь с ума, странник. На этой бесконечной дороге, где нет места живым, ты умираешь не телом, но разумом. Долго ли можно смотреть в лицо Бездне и сохранять при этом рассудок? Кто ответит? Те, кто смотрел слишком долго - уже не сумеют. Те, кто отвернулся слишком быстро - тоже…
      Вырваться… выбраться… выжить… сберечь себя и Того, Кто Внутри!…
      "Не выберешься, - ухмыляется Бездна. - Эта дорога - не для тебя. Но скоро станет навечно твоей . Тебе здесь не выЖить и не проЖить."
      "Выберусь!… - сипит наполовину оглохшее от тишины сознание. - Я ведь наполовину мёртв, а значит - лишь наполовину жив, и эта дорога - для меня!… Дверь всегда открывается в обе стороны. Нужно только понять - как …"