Логическая история цивилизации на Земле Дополнительные доказательства моей теории (часть вторая)

Именно так сделали в Америке где–то около ста лет тому назад. Все! С того самого достопамятного дня американский суд – лучший суд в мире. И все от президента до нищего уважают этот суд, а любой нарушитель закона – боится. Даже наш Путин испугался маленького судьи, женщину из Техаса. 

Только, пожалуйста, заметьте, американский суд переродился при тех же самых судьях, при том же самом жалованье и при тех же самых независимости, неприкосновенности и прочих льготах–прибамбасах, о которых мы уже смолотили все свои языки. Этот суд не стал ждать смены поколений. Сегодня судил плохо, продажно, угоднически, а завтра, после того как первые «ласточки» получили по 10 лет каторги, стал судить хорошо. 

И еще заметьте, эти самые вмиг переродившиеся судьи будут судить и каждое из ваших частных взаимоотношений с государством, по той же самой «ставке» за любое нарушение закона – 10 лет каторги.

Только вы обратите, пожалуйста, внимание, что это только детонатор, только «искра, из которой разгорится пламя». Чиновники вмиг перестанут брать взятки, ибо мы с вами около каждого административного окошечка поставим под видом нищего свидетеля, и судьи просто устанут сажать первые тысячи новоявленных зека. Но дело с чиновниками столь быстро поправится, как и с самими судьями, что усталость с них как рукой снимет. А президента вообще затаскают по судам, по всем их тысячам, притом разом примерно в сто судов. И ему ничего не останется делать, как подать в тот же день в отставку. Впрочем, у него есть и другой выход. Собрать в самом большом кремлевском зале всех своих спичрайтеров, спикеров и прочую проституирующую шваль из главной своей партии, и тихо, совсем тихо сказать им, дескать, кончайте, товарищи, а то я вас буду посылать в суд вместо себя, ибо вы – мои советники. И это я вас назначил. Могу поэтому и исключить, вернее, искоренить, как советует нам еврейская Библия.

Теперь вы убедились, что государство создано бандитами? Только для грабежа, и не для чего другого. Теперь у вас все идиотские призывы, убеждения, школьные уроки по «обществоведению» должны пролетать мимо ушей, не задерживаясь в сознании.

Вот после этого и совсем для вас неожиданно окажется, что нам нужна всего одна партия, то есть восхваленная и втоптанная в говно – однопартийная система. Партия справедливого, независимого и беспристрастного суда. Собственно ее и создал неизвестно сколько лет назад еврей Моисей. Так что нынешние политики могут не ломать себе голову, и долго не раздумывая писать заявление только в эту партию. Только надо посмотреться сперва в зеркало, поверят ли им, если они будут от этой партии баллотироваться. И хорошо помнить, что скоро перевыборы. А вы, милые граждане, совки так сказать, какое именно вы получите облегчение, вам же не надо будет сравнивать песчинки на пляже, чтобы выбрать лучшую. 

Только не пытайтесь направить меня на экскурсию, на Запад. Дескать, они передовее нас, а этого у них еще пока что нет. Послушайте лучше М. Задорнова, как он восхваляет русский самобытный, с выкрутасами ум по сравнению с западным, слишком уж стандартным интеллектом. Мы ведь настрадались больше, и по времени, и по объему. Именно поэтому у нас на многопартийную систему денег нет. Притом по каждому пустяку, чтоб почти для каждого была отдельная партия, например, партии безмозглых. Или партия голосующих только за «нет». Разнообразие, в общем–то, потрясающее.

Кажется, я перешел к современному состоянию вопроса. Естественно в отношении государства. Но начать придется все же с демократии. Так вот, одних только демократических партий с различными приставными словами в мире сегодня – не пересчитать. И я отнюдь туда пока что не включаю либералов, которых по оттенкам, наверное, многие сотни. Примерно как в Windows для мониторов – цветов.

Но демократия без суда – это же безумие. И либерализм – тоже. И прочие, самые экзотические умонастроения и идеологии. Именно поэтому суд – главнее любых идеологий, включая самую справедливую, но невозможную систему, такую как коммунизм. Ибо на практике эта самая справедливая система столько изничтожила людей, что оторопь берет. Не брезговала и заказными убийствами как самый настоящий бандит.

Оно, конечно, и суд можно сделать таким, что будет хуже коммунизма и фашизма, вместе взятых, только и лекарство для него – проще и доступней аспирина. По цене – для самых бедных, по действию – радикальней топора. И противопоказаний никаких, действует даже на похмелье, против которого вообще лекарств надежных – нет, не считая возможности опохмелиться «на другой бок». Но это же уже – наркомания, на которую действует только более высокая доза, пока навеки не уснешь. Я, кажется, переборщил, агитируя вас за нормальный суд. Ведь исключительно нормальных, супернормальных судов не бывает. Как и рыбы первой, второй и третьей свежести. Она либо свежая, либо – несвежая. Нам нужен просто рядовой американский суд, в котором тоже можно найти недостатки, но по сравнению с нашим адом, это все–таки – рай. 

Итак, что за проблемы стоят сегодня перед миром? Я их только перечислю, так как мне на них лично – плевать. Экология? Ничего тут не поделаешь, а, впрочем, и не нужно ничего делать. Так как знаменитые байкальские рачки, делающие воду в Байкале – самой чистой на земле, еще лет 15 назад мгновенно умирали в 10–процентном растворе в байкальской воде выбросов Байкальского целлюлозно–бумажного комбината, а ныне привыкли жить, даже не кашляя, в стопроцентных стоках того же комбината.

Озоновые дыры над нашей планетой от холодильников с фреоном? Так уж научились делать с другим газом, который лет через пятьдесят окажется намного хуже, как те же противозачаточные таблетки, сделавшие калеками столько маленьких детей. Красная книга с птичками, рыбками и зверьками? Так ведь мамонты вымерли во вполне приемлемых условиях, а клопы – остались жить, притом по сто лет, не высосав и капли крови, и даже на дне океана – живые. Положишь через сто лет на ладонь, он тут же попьет крови и ползет размножаться. Да мало ли еще какие есть «пустые хлопоты» как выражаются цыганки. 

Вот, например, евреи – лед и пламень, Моисей и Иуда, первые во всем, что дорого всему миру, и первые во всем, от чего человек содрогается. Научили нас всему без нашего спросу, но и платим мы им за это с процентами на проценты и без снижения «внешнего» нашего долга. Гитлер попытался их уничтожить, но они только окрепли от геноцида и уничтожили его самого. И сейчас самым пристальным образом следят за вновь нарождающимися фашистами, по–моему, уж слишком увлекаясь этим делом, до смешного. Хотя, «береженого бог бережет».

Вызывает усмешку вечная борьба евреев–торговцев с евреями–разбойниками, евреями–реформаторами с евреями–консерваторами, ныне представленные Ротшильдами и Бен–Ладеном. Но это же было всегда, пора привыкнуть.

Единственное, что требует внимания и то до тех пор, пока западная Моисеева демократия не покончит с азиатской людоедской формацией Каина, это – изменение понятия государства, связанное с глобализмом и антиглобализмом.

Я специально, чтоб вам было легче понять, противопоставлял, не описывая компромиссы, торговцев и разбойников одного рода–племени. Между тем, торговля и государство, как я уже сказал, лед и пламень, черное и белое, и именно поэтому без компромиссов им нельзя, взорвутся оба как гремучая смесь, едва окажутся в одной колбе.

Когда государство сильно – торговля слаба и ищет покровительства государства, теряя прибыли, вернее передавая их начальникам от государства из рук в руки. В результате, вы заметили что сильное государство становится богатым государством? Только это не вы становитесь богатыми, вы, наоборот, беднеете, потому что вас дополнительно грабят торговцы, чтоб отдать это все государству. Поэтому богатое государство, это богатые чиновники, управляющие государством и охраняющие его от внешних врагов, но особенно – от внутренних, от нас с вами. Поэтому особенно богатыми становятся военные и всех родов полиции–милиции и спецслужбы. И именно им надо не только все это закрепить навсегда, но и желательно прибавить себе еще благосостояния. Наконец, торговля настолько ослабевает, ублажая власть, что приходится вводить карточки, так как производство товаров, не инициируемое торговлей, скукоживается по объему, технологиям и качеству. Наступает «военный коммунизм» сродни карточной системе окруженного немцами, блокадного Ленинграда. Наступает революция, инициируемая торговцами. А мы, как бараны, следуем за вожаком. Но тут есть одна немаловажная особенность.

Если государство маленькое по площади и народонаселению, все идет хорошо. Так как армия всего 140 человек как в Люксембурге, полиции – чуть больше, и вся страна знает друг друга в лицо. Ну, какая может быть всеобщая свалка и драка в небольшой деревне? Ведь не могут же все деревенские семьи драться друг с другом, именно все, принимая участие в революции. Ведь большинство семей займут нейтральную позицию и остудят радикальные несколько семей по ту и эту стороны революции.

Другое дело в большом государстве, особенно, если ходят поезда, автобусы и летают самолеты, а армия и полиции всех родов примерно из 5–6 миллионов фуражек под руководством спецслужб как раз и руководят этими средствами сообщения. И вообще, из 150 миллионов людей, состоящих из 200 народов, всегда можно организовать достаточно мощные, мобильные и шибко ошарашенные пропагандой партии, примерно так штук десять или даже больше. Как в российскую гражданскую войну. Исход этой войны, как ни странно, всегда один и тот же: меняется только верхушка и ничего более, ни единой стоящей мелочи – не меняется. Россия стоит – «единая и неделимая». Ибо, кто бы ни оказался у власти, ему именно такая и нужна. Чтоб, даже отобрав у каждого по рублю, у самого в кармане оказалось их 150 миллионов. Это – первое.

Второе состоит в том, что в большом государстве никогда не победят торговцы. По Березовскому, Гусинскому и Ходорковскому это видно, впрочем, вы можете проанализировать все революции, начиная с Великой смуты перед Романовыми. Тогда уж согласитесь точно. Именно поэтому я не буду рассматривать второй вариант, когда государство слабое, а торговцы – сильные. Впрочем, немного поясню. Государство через мозги чиновников о своих выгодах едино. Торговцы, особенно крупные, – разобщены, конкурируют и стараются друг друга съесть, и все их лишние деньги идут именно на это. Договориться? Нереально потому, что противоестественно, даже медведи по двое не живут в одной берлоге.

В маленьком государстве медведи–олигархи торговые тоже не живут в одной берлоге, только все остальные обитатели леса знают их как облупленных, поэтому им нельзя ни скрытно кривить душой, ни не подчиниться преобладающему мнению.

Что хорошего, когда относительно малое государство побеждают торговцы? Как что? Именно тогда внедряется в жизнь частное право взамен государственного права грабить всех, ибо без частного права или заменяющих его взяток в неправовом государстве торговля невозможна. И уж если побеждают торговцы, то первое, что они сделают после победы – это внедрят его. Но частное право – такая универсальная штука, что само государство становится стороной процессов о частной собственности. И государство начинает проигрывать процесс за процессом в соревновании, так как оно привыкло грабить как бандит на большой дороге. А видели вы такой случай, чтобы бандит, снимая с вас шубу на улице в 40 градусов мороза, озаботился о вашем здоровье? Значит, он преднамеренно в дополнение к грабежу оставляет вас в опасных условиях, а это уже – более тяжкое уголовное преступление, покушение на убийство, на каковое государство, делая то же самое, просто не обращало внимания на правах никому не подотчетного бандита. Другими словами, частное право увязывает все в один узел, который любой суд развязывает без всяких трудов.

Я много раз уже доказал, что империи типа России нереформируемы изнутри. Точно так же как Китай или Индия. Недаром эти страны так дружат, изредка переругиваясь как базарные бабы, делая одно и то же дело.

Это еще зернышко в ту же копилку. Однако, не это главное, ибо я забил только еще один, дополнительный гвоздь в крышку гроба, которая и без него бы не свалилась.

Победив государство, торговцы начинают делать то же самое, что делало государство – грабить. Народ, разумеется. И народ это понимает, усиливая государство для отпора новым грабителям. Это называется антимонополизм. И наступает равновесие. До поры устойчивое, с незначительными колебаниями.

Тогда торговцы учатся договариваться друг с другом, чего, например в России, отродясь не было кроме цен на бензин. И наступает глобализация, когда, например, производители хот–догов всех стран объединяются наподобие пролетариев всех стран по Марксу. Тогда этой всемирной корпорации горячих пирожков не страшны уже свои национальные государства. Как только какое–нибудь государство «возникнет» по поводу цены или качества пирожков, или сверхприбылей от катаров наших желудков, в тот же миг пирожки исчезают в данной стране из продажи. И студенты и вообще любители питаться всухомятку проводят демонстрацию с требованием: вынь да положь хот–доги! В общем, с глобализацией – ясно.

Не ясно с антиглобалистами. Откуда они и на чью мельницу льют воду? Но этот вопрос далеко меня заведет, а уж кончается 18–я страница. Ия же главного не сказал.

Главное в том, чтобы эта статья не затерялась в критике одной глупой бабы, поденщице истории. Я ведь именно в этой статье поставил достаточно подробно глобальную проблему: «Карфаген должен быть разрушен!»

Логическая история цивилизации на Земле -предельно кратко

 

Основа человеческой цивилизации – разум. Поэтому цивилизацию надо изучать, начиная с интеллекта растений, ибо уже растения умеют обманывать насекомых. И уже у насекомых, самых древних обитателей Земли, есть все признаки людской цивилизации, такие как социум, ответственность, самопожертвование и взаимопомощь, граничащие с крайним эгоизмом, моногамная семья и многобрачие, забота о потомстве и беззаботность, и даже при необходимости – полноценный трансвестизм. Другими словами, у человечества нет ничего нового, ибо даже приспособляемость к неизбежной окружающей среде у насекомых – выше. Теплокровность и даже млекопитание ничего нового не прибавило, ибо даже у муравьев и птиц есть склонность к рабству и даже сами рабы. А изобретательность я уже отметил на растениях и насекомых.

 

То есть, все в человеческом геноме есть изначально, все остальное – за случайным выбором истории в каждом отдельном племени. Но случайный выбор по всей Земле всеми племенами строго в одном и том же направлении невозможен согласно математике. Хотя я доказал, опираясь на сотни других исследований, что эта невозможность осуществлена по всей Земле. Значит, была движущая сила, направлявшая людской род по выбранному этой силой пути и пресекавшая другие возможности.

 

Трудность заключается в том, что в этой единственной движущей силе на Земле произошло два раскола, первый – естественный, сразу же вслед за возникновением этой силы. Второй раскол – интеллектуальный, когда сила уже покорила своим эксклюзивным знанием три четверти мира, или даже больше. Оба раскола мы переживаем по нынешний день.

 

История цивилизации, которую мы учим в школе, преднамеренно запутала все факты событий в невообразимый клубок, так как писана она именно упомянутой силой. Причем в трех интерпретациях, каждым осколком силы в отдельности, во времена первого и второго расколов. Позднее три интерпретации вновь склеены одним из осколков силы в единую историю и закреплены на века печатным станком Гуттенберга. Так что путаница стала феноменальной.

 

Я этот клубок логически распутал, опираясь на незыблемые факты, и представил вашему вниманию в многочисленных своих работах, которые после написания достаточно трудно систематизировать без этой короткой нити Ариадны. Итак, по пунктам. 

 

1. Путь от насекомых до первобытного человека я опускаю, скажу только, что человек получился всеядным как свинья и свинья недаром упомянута. Всеядность – первый толчок к выживанию через многовариантную адаптацию теплокровных. Но вы нигде не найдете примера, чтобы какой–нибудь вид заполонил всю Землю сплошняком, без разрывов. Поэтому разделенные первобытные племена – аксиома. Из первой вытекает вторая аксиома, что учиться друг у друга все племена не могли, даже сегодня, при шести миллиардах, так как промежутки все еще велики.

 

2. Значит, цивилизованность должна протекать локально, во многих вариантах, присущих насекомым. Здесь главный момент – размножение. Только надо помнить о том, что даже сегодня родители заботятся о своих детях до трети–половины их жизни (20–40 лет), то есть до своей смерти, а насекомые заботятся о своем потомстве – до смерти этого потомства. То есть, на срок вдвое превышающий собственную жизнь. При этом мама–насекомое отлично знает наперед, кого воспроизведет ее дочка, став мамой: «мальчика» или «девочку»? Так как заранее программирует питание дочки.

 

3. Третий постулат. Ни одно племя–народ никогда в полном своем составе никуда не переселяется, чтобы не оставить корней на прежнем месте. И если их не видно, то надо покопать. Адаптация к среде обитания естественна, но я рассмотрю только размножение. И только с одной стороны, возможности выкормить дитя матерью в одиночку. Мать никогда не сможет поднять на ноги своего ребенка в одиночку на крайнем севере, или – в пустыне. Во всех остальных местах это трудно, но возможно. И, например, медведи с этим отлично справляются. Поэтому в экстремальных условиях у первобытных людей семья – правило, во всех остальных – полнейшая свобода выбора. Только надо иметь в виду, что даже в имеющихся семьях, все дети – родня только матери и, естественно, бабушке, а отец из–за вольности нравов – неизвестен. Вернее, отцов может быть несколько и пойди – разберись. Поэтому отец, хотя он и числится мужем на данный момент, кушает отдельно от материнской семьи и то, что ему из–за общего семейного стола бросят. Это является всеобщим правилом на Земле и основой матриархата.

 

4. В условиях, отличных от экстремальных, основной постулат – отцы, сделав свое необходимое дело, растворяются в пространстве, так как компромисс между пчелино–муравьиным геном ответственности–самопожертвования и геном эгоизма склоняется к эгоизму, как бы оправданному окружающей средой. Это тоже приводит к матриархату. Частности я рассматривать не буду. Мать, родив дитя в благоприятной среде обитания, способна поднять его на ноги, но это настолько трудно, что спящий муравьино–пчелиный ген социума немедленно пробуждается и заставляет женщин создать сообщество с детским садом и Бабой–Ягой во главе. Теперь мне мужской и женский клан предстоит рассмотреть отдельно. Но сперва надо сказать о праздниках промискуитета (ныне – Иван Купала и другие), совершаемых дискретно, как и положено всем животным: секс не каждый день, а – периодически. Переход людского секса в повседневность у меня рассмотрен, но я не буду здесь отвлекаться. Главное, что в эти праздничные дни мальчики из женской деревни лет эдак шести–девяти пристраиваются в мужские бродячие ватаги, а девочки – остаются в материнской системе. Отсюда много следствий, начиная от гомосексуализма и кончая ранней женской сексуальностью, но я тоже их не буду здесь рассматривать. Желающих отправляю в мои работы.

 

5. Сейчас я несколько пунктов посвящу женским кланам (амазонки, распространенные по всей Земле), а потом мужским, а на закуску – совместной деятельности.

 

5.1. Чтобы выжить, именно женщины кроме детского сада (гены, например, тюленей, не говоря уже о пчелах и муравьях) создали домашнее животноводство и земледелие, им было это удобно, не выходя из женской деревни. Это было совсем легко. Для животноводства не надо было даже древних генов, просто подсмотреть, как это делают муравьи, разводя тлей. Что касается земледелия, то и это видно без очков: животные разносят в своих желудках отлично всхожие семена, заодно с удобрением. И не заметить это просто нельзя. Надо только сказать о том, что и умные растения приспособили свои семена к так называемой яровизации, или как там называется ныне эта повышенная всхожесть семян, прошедших через желудок животных? Этим пунктом я опровергаю идиотское мнение историков, что мужчины держали вожжи в своих руках, повсеместно направляя цивилизацию в патриархат. 

 

5.2. Об иерархии в женских кланах я уже начал выше, упомянув Бабу–Ягу, далее следуют другие старухи, потерявшие либидо по одной и той же причине, только ученые все никак не могут понять, отчего у женщин появилась менопауза, но отнюдь не у обезьян. Так ведь спроса на старух нет в праздник промискуитета, каковой совершался даже в церквях до самого Козимо Медичи, притом они неотлучно сидели с внуками весь праздник. Уже в законодательном порядке, а не добровольно, как у обезьян. О Медичи же я потому упомянул, что чуть ли не в каждой моей работе он фигурирует. 

 

5.3. Лучше я скажу, что сексуальный позыв сильно притупляет разум, а после климакса – стимулирует. Кроме того, женщины до сих пор подсознательно уважают старость больше, нежели мужчины, мужчины же – на словах. Но и это еще не все. До сих пор женщины ради своего бесконечного женского кланово–родового общения (посиделки) готовы на часок забыть даже о собственных детях. И единственное, что может поссорить женщин – ревность соперничества за влияние на мужчин, которая мигом проходит, как только общий предмет куда–то пропал. И это ревность не знания и ума, как у мужчин, к которым я еще не приступал, склонных ссориться по любому пустяку вроде футбола, а чувство, притом явно шестое.

 

5.4. Любовь к дому, уюту, достатку, делодля будущего, а не пустые думыо будущем – все это оттуда же. Но главное, это всяческие рукоделия, без которых ее руки никогда не пустуют, если не обременены спящим ребенком. Это – прямое напоминание нам, как все–таки им было трудно растить детей – ни минуты свободного времени. 

 

6. Мужчина, даже сегодня, никогда так не привязан к мужскому роду вообще. Он несравненно более привязан к так называемым «друзьям» (другой азмъ, я), грубо говоря – к шайке, ватаге, полку от слова полкать, то есть мотаться по природе без дела (рыбалка, охота, хобби и даже так называемые «отхожие» промыслы и командировки). То есть он всегда готов убежать из дома «ради друзей». Но, давайте по порядку.

 

6.1. Мужские ватаги болтались по тайге, степи, саванне и так далее, сегодня здесь, а завтра – там, между женских клановых деревень, куда их не пускали, так как население женской деревня всегда больше отдельной мужской ватаги, а в крупные ватаги мужчины добровольно не умеют объединяться. Пища, ночлег, сегодня густо, завтра – пусто, все – случайно в ватаге. И эти особенности действуют поныне.

 

6.2. Мужчины придумали пчеловодство, которое – грабеж, мужчины придумали кочевое животноводство, так как просто не хотели далеко отставать от диких стад и ходили за ними гурьбой, каждая шайка как бы за «своим». Мужчины больше женщин воруют, грабят и убивают. Женщина доит, ухаживает за скотиной, а когда муж идет ее резать, она прячется, несмотря на то, что у нее всегда найдется сила всадить куда надо нож. И у мужчин несравненно меньше жалости. Это я к тому, что именно мужчины брали в плен женщин и продавали их заезжим «персидским» купцам. Но я, кажется, тороплюсь, так как никаких купцов я еще не вывел на сцену.

 

6.3. Мужчины, благодаря полканию, прекрасно знали все, чем богата каждая женская деревня в округе. По–нынешнему это называется конъюнктура, ибо никогда не бывает так, чтобы в каждой женской деревне чрезвычайно медленный научно–технический прогресс развивался по одному сценарию. В том числе потому, что природные условия диктуют соответствующее развитие. Поэтому, готовые как все кобели в любое время, пока сытые, к совокуплению, «покупали» у Бабы–Яги подчиненные ей женские ласки вне праздников подарками. Об этом столько сказок, что я продолжать не буду. Скажу только, что до сих пор женщины любят подарки, прекрасно понимая, куда они ведут. Но главное не в этом, а в том, что до сих пор в подарках ценится эксклюзивность, а не цена. Это в объяснение конъюнктуры тех времен. Сперва хорошим подарком был просто ягненок–поросенок для домашнего женского животноводства, семена, потом дело дошло до замечательной терки, рыбочистки, принесенной охочим мужиком из восьмой–десятой деревни по порядку, которая считалась неизведанной далью примерно как Антарктида для нас. Случались и подарки, изобретенные самим мужиком, стимул–то был огромный. На крайний случай – аленький цветочек.

 

7. Теперь можно добавить несколько слов о контактах обеих кланов, обратив особое внимание на участившиеся случаи подарков. Но и имея виду, что ни дорог, ни верховых лошадей в тайге, например, не было. То есть, все – пешком, а поклажа – на себе. Отсюда – замкнутость пространства в радиусе не более 30 километров, примерно как марш–бросок вымуштрованного спецназа. А дальше – terra incognita. И ничего с этим не поделаешь. И таких «неизвестных земель» – вся Земля. Это я о том, что никакие государства не могли возникнуть до создания каких бы–то ни было путей сообщения, а сами эти пути нужны этим анклавам примерно как собаке – пятая нога.

 

8. Теперь о величайших изобретениях и открытиях. Но прежде – о побирушничестве. Нет ни одной самой древней книги, в которой бы о нем не упоминалось. Возникал этот феномен из–за простейших погодных неурядиц, и люди, обезумев, шли, куда глаза глядят, а мужики – впереди, как бывалые географы. Тут горизонты расширялись. Долго ли, коротко, но некоторым такой образ жизни понравился. И я это сказал исключительно для того, чтоб еще раз повторить: горизонты расширялись. А вместе с горизонтами, расширялись глаза от удивления, примерно как от страны обетованной. Но, повторяю, это был в основном удел мужчин, так как женщинам–то и рожать все–таки надо. Много не покочуешь. И не шибко–то новые горизонты выходили за 50 километров в округе, просто начали встречаться эксклюзивные вещи, каковые просто не приходило в голову изобрести при меньшем диаметре. Эксклюзив – это как Рембрант сегодня, за него не жалко отдать миллионы любых монет. А в рассматриваемое время за какую–нибудь новой конструкции удочку можно было отдать штук десять глиняных горшков, не зная, что в той деревне, где делают эти удочки, за глиняный горшок можно получить двадцать удочек. Представляете себе размер возможной прибыли?

 

9. Никогда еще на Земле не было, чтоб теорию относительности, например, открыли разом десять мужиков в разных странах, даже при современных коммуникациях. Бойль и Мариотт – почти единственное исключение. Это я о том, что за эксклюзивные вещи, если знаешь, где их брать, можно беспредельно наживаться в начале и конце небольшого пути.

 

10. В общем, один мужик одного из племен, фамилия его неизвестна, изобрел прибыльную торговлю, каковая и явилась той единственной силой, о которой я сказал выше, и которая выстроила цивилизацию по одному шаблону. Ничем другим не занимаясь, носил туда–сюда эксклюзивы, но так как сама прибыль измерялась в вещах, то их образовался целый склад, неудобный в хранении и охране. Именно поэтому потребовался «всеобщий эквивалент». Сперва это были просто стекляшки, производимые из простого песка и любимые любыми дикарями. Потом дело дошло до меди–серебра–золота. Стекляшки мне и указали пункт, где все это было придумано – в Йемене, в который тогда входило все аравийское побережье Индийского океана, включая Красное море с весьма интересным городом Мединой, где между торговцами решались спорные дела. Но я слишком побежал.

 

11. Первым делом мужской клан, в котором оказался изобретатель, купил подарками ближайшую женскую деревню, и у них получилось нечто вроде общего гарема. Естественно, женщины перестали работать как лошади из–за мужних прибылей. На сытый желудок по той же причине рождаемость сумасшедшим образом повысилась, но всем хватало дела, так как мир был беспределен на три стороны, с четвертой – океан.

 

12. Но самым главным следствием этого изобретения стал патриархат, абсолютно невообразимая и нелогичная штука в типичных условиях, сколько бы историки не пыжились ее обосновать разделением труда. Так как первое разделение, как я показал, сделали женщины внутри своих кланов, вплоть до воспитательниц детских садов, не говоря уже о земледелии и домашнем(не кочевом) животноводстве. Действительно, какой мужик будет терпеть власть женщины в доме, когда он полностью стал обеспечивать потребности семьи, включая гарем. На этом этапе бывшая ватага мужиков на сверхприбылях стала быстро расширявшимся племенем, а затем, раздробившись, и – племенами, торговыми племенами. И здесь случилась первая фальсификация истории задним числом, например, бывшая Баба–Яга по имени Соломония (Шолом), она же Шеба, стала мужиком Соломоном.

 

13. Первое неудобство состояло в том, что, чем дальше торговцы продвигались от дома, тем меньше их понимали племена–аборигены, так как бога нет, и одинаковый язык племенам дать некому. Не долго думая, торговцы заставили выучить свой торговый язык все встретившиеся им племена. Не весь язык, разумеется, а только самые необходимые слова: счет до десяти и притягательные местоимения «твое» и «мое» и еще кое–какие, остальные слова оставили местными и сами постепенно к ним привыкли, Так как растеклись столь быстро и далеко, что в путевых караван–сараях рождались и умирали. Причем вот что интересно, торговцы прекрасно знали, что создают «индоевропейскую семью» языков и даже «афразийское языковое дерево».

 

14. Второе неудобство было в том, что все окрестные племена, в которые все дальше и дальше внедрялись торговцы, сооружая караван–сараи (примерно как Московия завоевывала острогами Восток до Тихого океана), продолжали жить в матриархате, включая Европу. Так как переходить к патриархату у них не было абсолютно никаких причин. Тут мне вновь потребуются подпункты.

 

14.1. Сама по себе прибыльная торговля – очень сложный процесс, даже сегодня не каждый может быть торговцем. И здесь значение имеет не столько интеллект, сколько коммуникабельность, внешняя необидчивость, способность врать не краснея, находчивость и главное – феноменальное упорство в достижении цели – прибыли, вкупе со стойким восприятием неудач. Другими словами, – специфическая идеология, сиречь религия на основе уже мужского единобожия, и она была вскоре создана и только – для внутреннего употребления.