Логическая история цивилизации на Земле Дополнительные доказательства моей теории (часть вторая)

При этом надо учесть то, что я уже сказал: никакого Чингиз–хана ко времени начала китайской стены не было и в помине. И нам, россиянам, тоже ведь никто не угрожал, ведь нас просто вновь начали бояться, когда мы после второй мировой оттяпали себе вновь пол–Европы и пошли воровать атомную бомбу. Но ведь и китайцы не слишком логично ведут себя. Вы, может быть, и не знаете, но я–то знаю: ныне та самая древняя стена ведь не на границе Китая находится как прежде, она ведь ныне внутри самого Китая стоит памятником бывшей границы. Так что все эти прошедшие 300–500 лет не кочевникиКитай завоевывали, а совсем наоборот, Китай постепенно завоевывает кочевников. Так что китайские нынешние правители вынуждены говорить, что кочевники, которых по правуможно завоевывать, живут аж до Урала. Но и Россия хороша, она ведь кочевниковс другой стороны завоевывает, вот и встретились с китайцами, пройдя навстречу друг другу по чужим «землям» четверть окружности Земли. И именно поэтому я пишу эту статью.

На чем мы там остановились? На том, что никаких «мегалитов», включая китайскую стену, никогда не было необходимость строить, однако строили по всей Земле. И по всей Земле эти самые «мегалиты» давно уже, сразу же вслед за окончанием строительства, разрушаются без дела, в том числе и китайская стена, доказывая тем самым свою никчемность. Но я недаром же взял в пример весь мир, не сплошные же дураки живут на Земле, что везде упорно строят и строят никчемность. Значит, эта никчемность повсюду нужна? Зачем бы это? так хочется узнать.

Тут вот один молодой исторический хлюст (в 40 помер) даже «теорию» придумал на этот счет. Звать его Н.И. Хлебников (1840–1880). «Теорию» он изложил в следующих словах (взято: «О влиянии общества на организацию государства в царский период русской истории» СПб. 1869, с. 253, 46, 190–191).

«Изучая нашу древнюю историю, я удивлялся не тому, что у нас явилось крепостное право, но тому, что оно образовалось так поздно. <…> Можно думать, что в некоторые эпохи эта тяжелая опека, которая называется крепостным правом, решительно необходима для того, чтобы приучить народ к трудуи образовать богатое и образованное сословие, которое так необходимо для государства. Характер людей первобытного состояния почти всюду одинаков: лень, непредусмотрительность будущего и отсутствие умения делать сбережения, а следовательно, отсутствие возможности накопить богатство – вот общая характеристика народов, еще не вступивших в цивилизацию. Приучить общество к постоянному труду – вот цель крепостного права. В нашей истории, как известно, факт прикрепления совершился дважды, и второе прикрепление совершилось при Екатерине II, в 1783 году. В обоих случаях причиной была та же необходимость заставить трудиться бродячее народонаселение» (выделение – мое).

То есть, надо полагать, кочевников, хотя они и трудятся поныне, не покладая рук, без электричества, света, тепла и даже без смывных туалетов, не говоря уже о ванных, и когда надо до ближайшего супермаркета скакать попеременно на двух лошадях неделю. И необходимость приучать этих кочевниковк труду, то есть к чиновничьему ковырянию в носу от нечего делать в теплых кабинетах и туалетах, у меня как–то не укладывается в голове. Но ведь именно они и есть «бродячее народонаселение». Или я не умею читать? Или даже при Екатерине II не знали, что такое бродячее народонаселение? И до 1880 года не знали? Это – во–первых.

Во–вторых, какого черта этот молодой покойник так стесняется называть вещи своими именами? Тогда как про « приучение к труду» орет во всю глотку в каждой строчке. Вы только поглядите, как ласково, тяжелой опекойон называет самое жесточайшее рабство, какое только видела наша бедная Земля, ибо даже в мифическом Риме нельзя было при продаже разлучать семью, а вот при тяжелой опекеможно продавать семьи в розницу, отрывать дите от маминой груди и менять его на собаку. И вообще, разве можно продажулюдей называть их опекой? Даже и тяжелой. Тогда ведь опекунский совет будет равен шайке конкистадоров.

В третьих, покойник мало прожил и ничему не научился, кроме как буквам, из которых наугад складывал «теории». Ибо лень, непредусмотрительность будущего и отсутствие умения делать сбереженияприсуща не только бедным, но и богатым, не только глупым, но и умным, не только образованному сословию, но и сословию необразованному, притом в равной степени. Так как, то и дело умение делать сбережениянатыкается на собственную лень. Предусмотрительностьв одном соседствует с непредусмотрительностьюв другом, например в любви. Возможность накопить богатствона 90 процентов зависит не от образованности сословия, а совсем от других свойств души: низости, подлости, эгоизма и прочного отсутствия альтруизма и сострадания.

Единственно он прав в том, что тяжелая опеканеобходима, чтоб на фоне рабов было видно богатое и образованное сословиерабовладельцев, но на это много ума не надо. Дураку понятно, если учесть, что богатство в те времена – необходимое, но совершенно недостаточное, условие, чтобы быть образованным. Примерно как сам автор «теории рабства».

Что касается умения делать сбережения, то кальвинисты без Хлебникова довели инструкцию этого умениядо совершенства, но все же не смогли ее довести до той степени, чтобы делать сбережения, например, на каторге, на которой под охраной таскают камни за самую скудную еду. Надо ведь сперва труд освободить, а потом уж говорить о сбережениях. Кальвинисты ведь именно так и поступили, притом незадолго до житияХлебникова.

В итоге получается, что рабство никоим образом не может служить школой трудолюбия. Правда, и это доказал еще Аристотель, только он вдогонку к этой мысли выдвинул еще одну, что есть нации весьма склонные к рабству, а есть – которые умрут, но не будут рабами. И именно за это его учение не преподают ныне в школах. Хотя я бы преподавал, не все конечно, но вот о рабстве – обязательно, (см. мои другие работы).

Никчемное трудолюбие при сооружении никчемных «китайских стен» (каковые в мои молодые дни назывались великими стройками коммунизма, немного ранее, при царе – пассионарностью «ерамаков») вообще почему–то здорово интересует русских историков. Они же знают, что это дурь, а «хороший» историк кусок говна выдаст народу за шоколадную конфетку. Именно это в историках ценят власти, выдавая им титул «основоположников». Плюс бесплатное проживание во флигельке Зимнего дворца как Карамзину.

Второй такой историк тоже у меня на примете, это некий П.Н. Савицкий (1895 – 1968), «историк и географ» полуцарский–полусоветский. Он в своей книге «Степь и оседлость. // На путях. Утверждение евразийцев. (М. – Берлин, 1922. Кн.2 С.342–343, 344–346) выдал две «теории» разом. Одна заржавленная примерно как ухват из «до нашей эры», другая поновее, но о ней ниже.

Начну с «ухвата»: «Поскольку (никем – мое) не отмечен процесс политического и культурного измельчания, совершенно явственно происходивший в дотатарской Руси от первой половины 11 к первой половине 13 века». Далее расписывает «удельный хаос», я его не привожу, так как он очень уж всем надоел. Затем из этого «хаоса» выходит деградация: «…позднейшие киевские (храмы – мое) бледнеют перед Св. Софией, позднейшие черниговские – перед Св. Спасом, позднейшие новгородские – перед Св. Софией новгородской, позднейшие владимиро–суздальские – перед Успенским собором. <…> подлинная отсталость, возникающая не вследствие, но до татарского ига!.. <…> …в бытность дотатарской Руси был элемент неустойчивости, склонность к деградации, которая ни к чему иному, как чужеземному игу, – привести не могла».

Откройте любую историческую книгу, в которой упомянуты так называемые средние века и возрождение, и вы сразу же наткнетесь, как на стенку, на «деградацию». Причем деградация будет по всему миру и в одно и то же время, будто это не история, а, например, физика, описывающая объективные законы природы. Деградация в Римской империи, в Византии, в Греции, Египте, Индии и так далее до бесконечности, и даже за океаном, у инков и майя. Только в Австралии деградации отчего–то не было. Австралийцы достались историкам еще тепленькие, в каменном веке. В результате по одной этой причине «всеобщности деградации» я заключил, что все историки безнадежно сумасшедшие, и как только их пускают в школу. Со своей заржавленной историей, к которой только притронься разумом и она рассыпается в пыль, будто доисторический ухватпролежал 6 тысяч лет в сырой земле. Поэтому о деградации «святой» Руси этим все сказано, а Савицкого уже не достать.

Новая «теория» Савицкого состоит в том, что «…без «татарщины» не было бы России. <…> Велико счастье Руси, что в момент, когда, в силу внутреннего разложения, она должна была пасть, она досталась татарам, и никому другому».

Особенно пленило меня « никому другому», так как достанься Россия туркам, были бы разом цунами, извержение всех вулканов, метеорит раз в сто мощней Тунгусского, то есть форменный конец света. «Если бы ее (Россию – мое) взял Запад, он вынул бы из нее душу…». И представьте себе, куда она без души, такая из себя вся «духовная и святая»? Словно поп перед пасхой. Ибо после пасхи он будет сильно болеть с похмелья, тут не до святости, а о духовности вообще надо забыть: где бы опохмелиться?

А вот «татаре не изменили духовного существа России». Прямо не иго, а нечто похожее на «возрождение» или божью благодатьпо спецзаказу, как говорили на Руси при «коммунистическом социализме» 1917 – 91 годов. Но духовное существоРуси – частная ее собственность, а татареее только не конфисковали при своем иге, оставили ее в целости–сохранности при нас, поэтому оставление нам нашей же собственности не такая уж большая заслуга татар. Это даже меньше, чем найти чужой кошелек и кричать на всю улицу: «Кто потерял?».

Есть более важное вложение татаро–монгольского капитала в части чистого интеллекта в «святую» Русь: «…они дали России свойство организовываться военно, создавать государственно–принудительный центр, достигать устойчивости, они дали ей качество – становиться могущественной «ордой»».

Особенно мне понравились государственно–принудительный центр, так как где же бы мы этот центр, без указанного ига, достали? и «могущественная орда»в сочетании с устойчивостью. Надо сказать, что Савицкий как в воду смотрел: и ордаи устойчивостьна месте поныне, они друг за друга так уцепились, так ловко друг друга поддерживают (власть и спецслужбы всех родов, включая сюда суды и прокуратуру), будто все они – одно целое. И плевать этому единому целому на разделение властей, понятие – буржуазное.

Только я все–таки не могу понять, где монголы в своих степях понабрались такой мудрости в разгар общемирового застоя средних веков? Ведь историки иначе, чем темные века, когда весь мир напрочь забыл все то, что знал раньше, это время не называют. А монголы именно в это время оказались умнее древних греков. Или затем, что ныне этого там уже не найти. Ура!!! Тоже деградировали! Только чуть позже и оставив нам свое наследство. Так что я теперь понял, почему в русскую армию детей берут служить с помощью милиции, такова военнаяорганизация. Вернее, так нас научили монголо–татары « организовываться военно».

И вообще, согласно «второй теории» Савицкого, в части ее «переосмысления», как модно сейчас говорить, словно «переосмысление» не есть дурость ученика, не могущего решить простенькой задачки и с помощью «училки» ее «переосмысляющего правильно», монгольского ига вообще не было как такового. Вот как ловко у него это вышло: «Но монголы, в собственном смысле, не были «колонизаторами», а русские являются ими: доказательство, в ряду многих, что всецело к «монгольству» никак не свести России. Да и само татарское иго, способствовавшее государственной организации России, прививавшее или раскрывавшее дремавшие дотоле навыки, было в то же время горнилом, в котором ковалось русское духовное своеобразие. Стержень последнего – русское благочестие».

Эта комолая фраза требует интерпретации. Россия действительно – колонизатор, это в 20 веке не только Савицкому известно. Но как монголы об этом узнали еще в 1223 году на реке Калке? Ибо только поэтому они согласно «второй теории» Савицкого не стали нашими «колонизаторами». А если не стали колонизаторами, то: во–первых, не надо брать слово в кавычки, ибо кавычки означают «откат» прямого смысла. Во–вторых, тогда татарское иго – есть благо. Ибо именно оно «способствующее, прививавшее, раскрывавшее». В том числе – наши дремавшие навыки, ну, и так далее вплоть до горнилаи русского благочестия. Все благодаря монголам, не колонизаторам. Так как даже ярлыки на княжениеони высылали нашим князьям с хазарскими ямщиками, прямиком из Монголии, так и не побывав ни разу на «святой» Руси.

Итак, в русской исторической науке нет ответа, на какого черта весь древний мир строил сколь грандиозные и обильные, столь же и никчемные сооружения. Зарубежные историки, насколько мне известно, тоже палец о палец не ударили, чтоб хоть с каплей логики ответить на этот вопрос. Пришлось мне самому разбираться. На некоторые утилитарные вопросы таких построек я уже отвечал в своих других работах, например, это хороший способ прятать деньги, оборотный торговый капитал, без какового торговля немыслима, она тут же захлебнется при таких–то толпах казаков–разбойников на торговых путях и около караван–сараев. Ну, и на некоторые другие, мелкие вопросы.

Однако столь глобальная и столь же никчемная работа не может быть подчинена таким мелочам. Эдак можно объяснить восход солнца петушиным «кукареку», нет кукареку, и солнце не взойдет.

Чтобы найти то временное место и причину постройки мегалитов, другого выхода нет, как рассмотреть опорные точки всей временной шкалы развития человека, только не надо касаться конкретных дат, так как все они взяты с потолка и не имеют никакого отношения к истории. Только не надо заглядывать в историю, описывающую «первобытно–общинный строй» и так далее, например, как это сделал спонсор Маркса – Энгельс. Там нагорожена такая чушь в угоду политэкономической идеологии, а не науке, что читать это вредно. Точно так же как и истории того же самого, написанные в угоду религиям, заставляющим нас верить в глупые сказки. И даже истории с точки зрения так называемой государственности не надо читать, ибо государство родилось из ничем (кроме грабежа) не обоснованного принуждения.

У меня нет, и никогда не было никаких предубеждений, каковые я только что обозначил, меня интересует только чистаянаука, которую можно сформулировать на примере одной передачи на радио «Эхо Москвы», с десяток раз повторяющей за час: «Как это было на самом деле?». И больше – ничего.

Многое из того «Как это было на самом деле» я рассмотрел в своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории», многое – в сопутствующих статьях, многое – в, так сказать, объяснительных записках, дополнительно углубляющих то, что сказано ранее. Всего этого не следует здесь повторять, но на всем этом моя настоящая статья основывается. Здесь мне нужны только опорные точки по следующей причине, хорошо описанной одним французским писателем в рассказе о великом художнике, писавшем и поправлявшем последний свой шедевр столько раз, что первоначальная великая картина стала выглядеть примерно как его палитра. Сами знаете ведь, как она выглядит, картину она не напоминает, даже по форме, не говоря о намешанных на ней красках.

Это я к тому сказал, что описывать глобальный процесс невозможно, вдаваясь во все детали и объясняя каждую. Тогда в этой каше пропадают эти самые поворотные точки, которые можно назвать узлами истории, и получается нечто похожее на трехмесячный просмотр телевизора, когда даже поесть и «утку» приносят прямо к нему, а «смотритель» прикован. А потом этого «смотрителя» надо запереть в комнату без телевизора и попросить написать на бумажке, что он видел, желательно по порядку.

Вы же сами понимаете, что из этого получится не история просмотра телевизора, а черт знает, что. Примерно как палитра художника, по которой вы захотите восстановить его картину. Но именно так поступают историки, во–первых, перечисляя на свое усмотрение и по своей памяти порядок телевизионных передач за три месяца, во–вторых, преднамеренно убрав с палитры какую–нибудь одну или две краски, дескать их нет, хотя они есть. Теперь, кажется, можно начинать об исторических узлах, не ссылаясь на прежние мои работы, в которых все непонятное здесь – описано.

Мать и дети – самая близкая, но самое главное, несомненная родня, и мать матери – тоже, так как отцы почти всегда сомнительны. Именно поэтому в первобытной семье, так сказать, приходящимотцам всегда дают объедки, притом обедают отцы всегда в стороне от семьи, примерно как несколько позднее будут обедать первые левиты у евреев. При этом термин приходящийсовсем не означает, что каждый день приходят новые отцы, это может быть все тот же, только он все равно приходящий, вернее в таком случае привходящий. То есть все же не родня. Другими словами, мать в материнской семье постоянная величина, тогда как отец – величина переменная при постоянной величине, что несколько противоречит математике, считающей коэффициент при «Х» — не главным, для математиков почему–то главнее сам «Х», хотя это не столь разумно как им кажется. Наверное, математику придумали уже при патриархате. И это очень важно, так как логика перевернулась. Но дело не в этом пока, а в том, что факт однополой, материнской семьи несомненен.

Теперь нам надо перейти к животному миру, в котором иногда встречается крепкая двуполая семья, мать и отец неразделимы всю свою жизнь, а отцы заботятся о детях даже больше матери, примеры у меня есть из жизни обезьян. Хотя на этих же широтах и долготах встречаются отцы, например у медведей, всегда готовые съесть свое дите, отчего мать зорко следит, не ошивается ли отец поблизости, так что учеба потомства целиком лежит на ней. Но животных мы знаем меньше, чем самих себя, поэтому вернемся к людям в поисках этого противоречия: есть двуполая семья – нет двуполой семьи.

Возьмем экваториальные широты и близкие к ним, где зимой и летом можно одинаково легко прожить. Здесь парная семья необязательна, мать одна может вырастить дитя, даже по первым родам, так как последующее потомство будет еще легче вырастить, часть забот возьмут на себя под контролем матери подросшие браться и сестры. Так что отцы, сделав свое дело, могут гулять себе на воле, в одиночку или сбившись в небольшие стайки. Примеров – пруд пруди. Именно из таких отцов вышли приходящиеотцы.

Возьмем арктические широты, где лето всего три месяца. Здесь женщина на последних месяцах беременности и с новорожденным дитем – стопроцентно беспомощна, значит, род людской на севере должен прекратиться без мужской опеки. Но люди–то живут, и никто никогда не докажет, что они туда «пришли погостить к белым медведям и остались». Значит, без крепкой двуполой семьи тут не обойтись.

От экватора до полюсов путь длинный, поэтому возьмем средние широты, где зимы и лета – примерно половина года, например, как в России. Но лета все равно недостаточно, чтоб родившийся весной ребенок начал кормить себя осенью. Даже приматы не успевают это сделать, даже им надо для этого не менее двух лет. Поэтому и здесь нужна помощь мужей, но ее ведь в древности не было, и я это стопроцентно доказал. Здесь семья образовалась насильственно, грубо говоря христианством, а вообще–то – помесью его и ислама, называемой несторианством, каковое только впоследствии, и притом уже на нашей территории, разделилось на христианство и ислам. Так что двуполая семья пришла в среднюю полосу России вместе с религией (не путать с самобытной магией – плодом наблюдения), а первую, как и все последующие религии выдумало торговое племя, евреи. А что же делали здесь раньше?

Раньше здесь, как и везде в средней полосе климата, были женские кланы, их еще все по привычке называют амазонками (подробности – в других моих работах). Другими словами, кроме самого крайнего севера у людей как части живой природы нет никакой предпосылки, чтобы считаться, так называемыми, парными животными. Ибо амазонок по всей Земле не отрицают даже погрязшие во вранье историки.

Как же жили амазонки? Например, в России это были оседлые женские кланы под руководством Бабы–Яги, которая не только руководила жизнью женской деревни, но и распоряжалась групповым, но по мимолетной «любви», совокуплением подопечных ближе к середине лета, на берегу реки. Но не это главное. Главной предпосылкой и необходимостью оседлости являлось вырастить детей без помощи бродячих и изредка приходящих«отцов семейства», каковыми их заставила быть, уже и только – религия.

«Матери–одиночки» – это нынешнее понятие, а тогда это были дети клана, и весь клан нес за них ответственность, о первых детских садиках я уж не буду говорить. Ибо все это я рассмотрел в более ранних работах. Разумеется, все, включая бабушек, знали, чьи именно данные дети. Но и это не самое главное. Главное в том, что именно женщины первыми занялись земледелием, ибо оседлость этого требует.

На земледелии я еще остановлюсь ниже, а пока перейду к мужчинам, приходящимотцам. Лет в семь мальчики примыкали к кланам приходящихотцов, и начиналась жизнь кочевников, каких, сами понимаете, надо бы взять в кавычки. Ибо они никого не пасли, как положено кочевникам, но выслеживали и «кочевали» за предметом своей страсти к мясу, пока не съедят. В результате поныне большинство мужчин предпочитает три раза в день мясо, тогда как женщины вполне могут быть удовлетворены кашей, булочками или печеньем. Даже кишечники у мужчин и женщин – разной длины.

В этом самом месте пора сказать, что средняя полоса климатов, включая экваториальную полосу, – 95 процентов народонаселения, даже, по–моему, больше. Так что говорить об искони парной семье у людей я бы не осмелился, и о так называемом групповом браке – тоже, ибо групповой брак предполагает согласно любой энциклопедии простой промискуитет в деревне. Но я уже сказал вам, что женщины – оседлый народ, земледельцы. А мужчины – кочевники, только не потому, что пастухи, а потому, что кочуют, вообще никогда не имея крыши над головой, за дикими животными, не брезгуя, потеряв след, ягодами, медом и мелкой живностью наподобие сусликов. Всеядные как медведи. В кавычки эти слова я больше брать не буду.

Вот сейчас – самое время перейти к Каину и Авелю, как известно, лишь второму поколению людей на Земле. Известно также, что Каин – земледелец, а Авель – животновод. Каина евреи не любят, а Авеля любят преувеличенно. Мы, все остальные, являясь учениками евреев, делаем по отношению к этим персонажам то же самое. Совершенно не отдавая себе отчета, что, если бы Каин убил Авеля в действительности, то мы все – каиновы дети. Итак, торговое племя не любит земледельца Каина, отдавая весь пыл своей любви животноводу Авелю, убитому сразу же после сотворения мира.

Но эта любовь не могла вспыхнуть ранее того интересного исторического момента (точки на временной оси), пока не восторжествовал патриархат, о котором у меня пока ни слуху и ни духу. Ведь даже семилетний мальчик, поступивший во взрослый мужской клан кочевников, не говоря уже о сорокалетнем взрослом мужике этого же клана, из всей родни знает и помнит только мать и земледелие, в котором он почти с самой люльки принимал посильное участие. У нас же все–таки пока что матриархат, хоть они все и бродяжничают, словно настоящие пастухи.

Морозов дает нам еврейскую интерпретацию имен. У него Авель = Отдых, а Каин = Труд, то есть, кочевое пастушество – Отдых, а оседлое земледелие – Труд. Похоже, не правда ли? Особенно в те времена, которые я описываю. И даже – на вчерашние и сегодняшние деревенские времена, когда на женщине и дом, и кухня, и дети, и стирка, и сенокос, и жатва, и вязка снопов и новые роды – тут же. Тогда как мужик, едва вспахав поле, тут же отправился на охоту, рыбалку или отхожий промыселна полгода, и продолжает это так называемое делодо самой зимы (подробнее – в других работах). И зимой у женщины никто не перехватывает детей и дома, тогда как мужик лежит на печи и думает: «Как жить дальше?» И этого кочевниканазывают ныне главой семьи? Странно! Очень странно. Вы об этом не задумывались? Но я перескочил прямиком в патриархат, а пока что это – рано. Но все равно Авель здорово напоминает бродячего мужика, а Каин – женщину, да так, наверное, и было. Ведь Адам и Ева должны были сразу же родить парочку для продолжения рода, а не останавливаться на одних сыновьях. Не всем же женщин делать из своих ребер.

Теперь мне надо рассмотреть вопрос о мужских подарках и специализации женских кланов. Баба–Яга не такая дура, чтоб принимать охочих мужиков около своей речки на рандеву со своими подопечными даром. Этого даже богини–матери не делали в своих древнегреческих храмах, все было по прейскуранту. Каждый мужик должен чего–нибудь держать в руках в качестве билета на берег речки, где Баба–Яга организовала хоровод из девиц. Здесь может быть все, что вам только взбредет в голову, исключая телевизор. И дикий ягненок, и такой же поросенок, и сетка из конских волос, и корчага из ивовых прутиков, и сотовый мед из лесу, и даже завернутые в лопух кармин, белила и сурьма в комплекте. Вот с этих самых пор мужчины и дарят подарки женщинам. Остальное – у Фрейда.

Если есть деревня, стойбище или еще какое–то поселение женского клана в землянках или шалашах, на этой общине обязательно будет отражаться окружающая природа, будет что–то преобладать из следующего: рыба, какие–нибудь орехи, просо, пшеница, бобы, тыквы и так далее. Кролики, острые плоские камешки или тоже острые, но тонкие как иголки какие–нибудь растительные шипы и так далее. Другими словами, нет двух деревень на обозримом участке земли с одинаковой специализацией, что дает опыт обращения с этими природными богатствами, чисто утилитарный. Соседние деревни, конечно, знают, что на что при нужде можно обменять, но только заметьте – в соседней. На соседней деревне кончается мир. Дальше – космос, так как низкая производительность труда и постоянные заботы, на которые никогда не хватает светового дня, не способствуют женскому туризму с чисто познавательной целью.

Зато кочевые мужчины между непреодолимыми приступами желаний женской ласки, каковая случается раз или два в год (учащение этих желаний с обеих сторон рассмотрено у меня в других работах), – прирожденные туристы. И цель у них – одна, где бы найти пожрать. И ради этого они наматывают на свои ноги километры за километрами, не минуя деревень по вполне понятной причине: вдруг там выше обозначенный праздник промискуитета, а если и праздника нет, то нельзя ли чего–нибудь украсть у запасливых женщин, например, несколько пригоршней проса. Хотя – амазонки все же, если поймают, мало не покажется. И даже лгуны–историки не дадут мне соврать. Мужское воровство пригодится мне позже, оно и сегодня – преимущественно мужское занятие, а уж в рассматриваемые времена – и подавно. А сейчас я приступлю к одному из самых первых величайших изобретений, не в смысле орудий труда (они изобретены намного ранее), а в смысле – отвлеченного, абстрактного умозрения, типа письменности или теории относительности.

Но сперва мне надо рассмотреть самый простой вариант этого изобретения, какой может прийти в голову любому дураку в любой точке земного пространства. Примерно как топор, лук, глиняный горшок и даже колесо, каковые я в отличие от историков большими изобретениями не считаю, так как даже ребенок четырех лет от роду, притом практически каждый, изобретает колесо по русской пословице: плоское тащи, круглое(включая квадратное) – кати.Так вот, любой кочевник, перспективный отец, знает по только что упомянутой причине специализацию всех окрестных деревень, поэтому для него не составляет большого ума таскать туда–сюда, из деревни в деревню обменные только что перечисленные вещи, каковые на этом этапе никоим образом нельзя называть товаром. И начинается все с подарков, каковые охочий мужик приобретает, заранее зная, что вещь понравится там, где ее не делают, поэтому по праву гордится своим подарком и собой, на что получает адекватный ответ от одариваемой труженицы (человека) земли – ам–ха–ар. Но это – не торговля, за каковую этот равноценный обмен пытаются выдать безмозглые историки. Это именно равноценный обмен вещами с целью привлечь внимание женщины.

Теперь мне надо сделать небольшое отступление, чтобы вы поняли разницу между величайшим и обыденным изобретением. Письменность – величайшее изобретение потому, что ее придумал всего лишь один человек, может быть, двое, в соавторстве, но не более. Точно так же как теорию относительности, черное тело в физике, квантовый переход и так далее. Это ведь вам даже не закон Бойля и Мариотта (Бойля–Мариотта), а нечто более высокое, требующее огромного сосредоточения в абстрактности.

Кстати о письменности. Я утверждаю, ссылаясь на весьма меткое замечание Морозова о китайских иероглифах, что буквенная (точнее слоговая) письменность была изобретена раньше иероглифического письма. Вопреки всем ученым, но описывать это буду позднее и совсем в другой работе, а здесь я ее затронул лишь затем, что она мне скоро понадобится, для торговли, только другого совершенно смысла, к которой и перехожу.

Только перейти не удастся, так как вы не знаете еще одной вещи, которую непременно надо знать, ведь мы же живем все еще в матриархате. А я его вам еще не представил в том виде, в каком хочу представить, а на то, что в исторических книжках пишут, плюньте. Собственно, я свой матриархат давно уже описал, поэтому буду краток. В данном случае от него мне нужны только скопцы, а сам матриархат не нужен.

Само собой разумеется, что коллектив всегда сильнее одиночек, особенно в идеологии. Поэтому первые богини, именно богини, а не боги, были богинями–матерями, а боги мужского пола, например сильно разрекламированный Зевс, являлись жалкими прислужниками этих богинь–матерей.