Тысяча и одна ночь

Но так же, как я люблю тебя, я люблю и его ради тебя». – «Как ты мог уйти от меня, и разве приятна мне жизнь без тебя?» – сказала девушка. И царевич спросил её: «Послушаешься ли ты меня и будешь ли внимать моим словам?» – «Говори что хочешь, я соглашусь на то, к чему ты меня призовёшь, и я не буду тебе ни в чем прекословить», – отвечала царевна. «Поедем со мною в мою страну и в моё царство», – сказал тогда царевич. И царевна ответила: «С любовью я удовольствием!»

И царевич, услышав её слова, сильно обрадовался и, взяв царевну за руку, заставил её обещать это, поклявшись именем Аллаха великого. А после этого он поднялся с нею наверх, на крышу дворца, и, усевшись на своего коня, посадил девушку сзади, прижал её к себе и крепко привязал, а потом повернул винт подъёма, который был на плече коня, и конь поднялся с ними на воздух. И невольницы закричали и осведомили царя, отца девушки, и её мать, и те поспешно поднялись на крышу дворца. И царь обратил взоры ввысь и увидел эбенового коня, который летел с ними по воздуху, и встревожился, и велика стала его тревога.

И он закричал и сказал: «О царевич, прошу тебя, ради Аллаха, пожалей меня и пожалей мою жену и не разлучай нас с нашей дочерью!» Но царевич не ответил ему. А потом царевич подумал, что девушка жалеет о разлуке с матерью и отцом, и спросил её: «О искушение времени, не хочешь ли ты, чтобы я вернул тебя к твоему отцу и матери?» Но она отвечала: «О господин, клянусь Аллахом, не хочу я этого! Я хочу быть лишь с тобою, где бы ты ни был, так как любовь к тебе отвлекает меня от всего, даже от отца и матери». И царевич, услышав её слова, обрадовался сильной радостью.

И он пустил коня с девушкой тихим ходом, чтобы не встревожить её, и летел с нею до тех пор, пока не увидел зелёный луг, на котором был ручей с текучей водой, И царевич спустился там, и они поели и попили, а затем царевич сел на коня и посадил девушку сзади, крепко привязав её верёвками, из страха за неё, и полетел с нею, и до тех пор летел по воздуху, пока не достиг города своего отца, и тогда его радость усилилась. А потом он захотел показать девушке обитель своей власти и царство своего отца и осведомить её о том, что царство его отца больше, чем царство её отца, и, опустившись в одном из садов, где гулял его отец, он отвёл её в беседку, приготовленную для его отца, и, поставив эбенового коня у дверей этой беседки, наказал девушке стеречь его: «Сиди здесь, пока я не пришлю тебе моего посланного, я иду к отцу, чтобы приготовить для тебя дворец и показать тебе свою власть», – сказал царевич. И девушка обрадовалась, услышав от него эти слова, и сказала: «Делай что хочешь!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста шестьдесят пятая ночь

Когда же настала триста шестьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка обрадовалась, услышав от царевича эти слова, и сказала ему: „Делай что хочешь!“ И ей пришло на ум, что она вступит в город только с пышностью и почётом, как подобает таким, как она.

И царевич оставил её и шёл, пока не достиг города, и пришёл к своему отцу. И его отец, увядав его, обрадовался и пошёл к нему навстречу и сказал: «Добро пожаловать!» И царевич сказал своему отцу: «Знай, что я привёз царевну, о которой я тебя осведомил, и оставил её за городом, в одном из садов, и пришёл сообщить тебе о ней, чтобы ты собрал приближённых и выехал ей навстречу и показал бы ей твою власть и войска и телохранителей». И царь отвечал: «С любовью и удовольствием!» А затем, в тот ж» час я минуту, он приказал жителям украсить город прекрасными украшениями и одеждами и тем, что хранят в сокровищницах дари, и устроил для царевны помещение, украшенное зеленой, красной и жёлтой парчой, и усадил в этом помещении невольниц – индийских, румских и абиссинских, и выложил сокровища дивные.

А потом царевич покинул это помещение и тех, кто был в нем, и пришёл раньше всех в сад и вошёл в беседку, где оставил девушку, и стал искать её, до не нашёл, и не нашёл коня. И он стал бить себя по лицу, и разорвал на себе одежды, и принялся кружить по саду с ошеломлённым умом, но затем вернулся к разуму и сказал про себя: «Как она узнала тайну этого коня, когда я не осведомлял её ни о чем? Может быть, персидский мудрец, который сделал коня, напал на неё и взял её в отплату за то, что сделал с ним мой отец?»

И царевич призвал сторожей сада и спросил их, кто проходил мимо них, и сказал: «Видели ли вы, чтобы ктонибудь проходил мимо вас и входил в этот сад?» И сторожа ответили: «Мы не видели, чтобы кто-нибудь входил в этот сад, кроме персидского мудреца, – он приходил собирать полезные травы». И, услышав их слова, царевич уверился, что девушку взял именно этот мудрец…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста шестьдесят шестая ночь

Когда же настала триста шестьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав их слова, царевич уверился, что девушку взял именно этот мудрец. А по предопределённому велению было так, что, когда царевич оставил девушку в беседке в саду и ушёл во дворец своего отца, чтобы его подготовить, персидский мудрец вошёл в сад, желая собрать немного полезных трав, и почувствовал запах мускуса и благовоний, которыми пропиталось это место, – а это благоухание было запахом царевны. И мудрец шёл на этот завах, пока не достиг той беседки, и он увидел, что конь, которого он сделал своей рукой, стоит у дверей беседки. Когда мудрец увидел коня, его сердце наполнилось весельем и радостью, так как он очень жалел о коне, который ушёл из его рук. И он подошёл к коню и проверил все его части, и оказалось, что они целы. И мудрец хотел сесть на коня и полететь, но сказал себе: „Обязательно посмотрю, что привёз с собою царевич и оставил Здесь с конём“. И он вошёл в беседку и увидел сидящую царевну, и была она подобна сияющему солнцу на чистом небе. И, увидав её, мудрец понял, что эта девушка высокая саном и что царевич взял её и привёз на коне и оставил в этой беседке, а сам отправился в город, чтобы привести приближённых и ввести её в город с уважением и почётом. И тогда мудрец вошёл к девушке и поцеловал перед ней землю, и девушка подняла глаза и посмотрела на него и увидела, что он очень безобразен видом и облик его гнусен. „Кто ты?“ – спросила она его. И мудрец ответил: „О госпожа, я посланный от царевича. Он послал меня к тебе и велел мне перевести тебя в другой сад, близко от города“. И девушка, услышав от него эти слова, спросила: „А где царевич?“ И мудрец отвечал: „Он в городе у своего отца и придёт к тебе сейчас с пышной свитой“. – „О такой-то, – сказала ему девушка, – неужели царевич не нашёл никого, чтобы послать ко мне, кроме тебя?“ И мудрец засмеялся её словам и сказал ей: „О госпожа, пусть не обманывает тебя безобразие моего лица и мой гнусный вид. Если бы ты получила от меня то, что получил царевич, ты, наверное, восхвалила бы моё дело. Царевич избрал меня, чтобы послать к тебе, из-за моего безобразного вида и устрашающей наружности, так как он ревнует тебя и любит, а если бы не это – у него невольников, рабов, слуг, евнухов и челяди столько, что не счесть“.

И когда девушка услышала слова мудреца, они вошли в её разум, и она поверила ему и поднялась…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста шестьдесят седьмая ночь

Когда же настала триста шестьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда персидский мудрец рассказал девушке об обстоятельствах царевича, она поверила его словам, и они вошли в её разум.

И она поднялась и вложила свою руку в руку мудреца и сказала: «О батюшка, что ты мне с собою привёз, на что бы я могла сесть?» И мудрец отвечал ей: «О госпожа, коня, на котором ты прибыла. Ты поедешь на нем». – «Я не могу ехать на нем одна», – сказала девушка. И когда мудрец услышал от неё это, он улыбнулся и понял, что захватил её. «Я сам сяду с тобой», сказал он ей и потом сел я посадил девушку сзади и прижал к себе и затянул на ней верёвки, а она не знала, что он хочет с нею сделать.

И затем мудрец пошевелил винт подъёма, и внутренность коня наполнилась воздухом, и он зашевелился и задрожал, и поднялся вверх, и до тех пор летел, пока город не скрылся.

И девушка сказала: «Эй, ты, где то, что ты говорил про царевича, когда утверждал, что он тебя послал ко мне?» А мудрец отвечал: «Да обезобразит Аллах царевича! Он скверный и злой». – «Горе тебе! – воскликнула царевна. – Как ты перечишь приказу твоего господина в том, что он тебе приказал?» – «Он не мой господин, – ответил мудрец. – Знаешь ли ты, кто я?» – «Нет, я знаю о тебе лишь то, что ты дал о себе знать», – ответила царевна. И мудрец воскликнул: «Мой рассказ был только хитростью с тобой и царевичем. Я всю жизнь горевал об этом коне, который под тобою, – это моё создание, но царевич овладел им; а теперь я захватил его и тебя также и сжёг сердце царевича, как он сжёг моё сердце, и он впредь никогда не будет иметь над конём власти. Но успокой моё сердце и прохлади глаза я для тебя полезнее, чем он».

И царевна, услышав его слова, стала бить себя по лицу и закричала: «О горе! Мне не достался мой возлюбленный, и я не осталась у отца и матери!» И она горько Заплакала от того, что её постигло, а мудрец непрестанно летел с нею в страну румов до тех пор, пока не опустился на зеленом лугу с ручьями и деревьями. И был этот луг близ города, а в городе был царь, высокий саном.

И случилось, что в тот день царь этого города выехал, чтобы поохотиться и прогуляться, и проезжал мимо того луга и увидел, что мудрец стоит, а конь и девушка стоят с ним рядом. И не успел мудрец опомниться, как налетели на него рабы царя и взяли его и девушку и коня и поставили всех перед царём, и когда царь увидел безобразную внешность мудреца и его гнусный облик и узрел красоту и прелесть девушки, он сказал ей: «О госпожа, какая связь между этим старцем и тобою?» И мудрец поспешил ответить и сказал: «Это моя жена и дочь моего дяди». Но девушка, услышав эти слова, объявила его лжецом и сказала: «О царь, клянусь Аллахом, я не знаю его и он мне не муж, но он взял меня насильно, хитростью». И когда царь услышал эти слова, он велел бить мудреца, и его так били, что он едва не умер. А потом царь велел отнести его в город и бросить в тюрьму, и с ним это сделали. И после этого царь отобрал у него девушку и коня, но он не знал, в чем дело с конём и как он двигается.

Вот что было с мудрецом и с девушкой. Что же касается до царского сына, то он надел одежды путешествия и взял то, что ему нужно было из денег, и уехал, будучи в наихудшем состоянии. Он быстро пошёл, распутывая следы и ища девушку, и шёл из страны в страну и из города в город и спрашивал про коня из чёрного дерева. Всякий изумлялся ему и считал его слова удивительными.

И царевич провёл в таком положении некоторое время, но, несмотря на многие расспросы и поиски, не напал на след девушки и коня. А затем он отправился в город отца девушки и спросил про неё там, но не услышал о ней вести и нашёл отца девушки опечаленным из-за её исчезновения. И царевич вернулся назад и направился в земли румов и стал искать там девушку с конём и расспрашивать о ней…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста шестьдесят восьмая ночь

Когда же настала триста шестьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич направился в земли румов и стал искать следов девушки с конём и расспрашивать о них.

И случилось, он остановился в одном хане и увидел толпу купцов, которые сидели и разговаривали, и сел близко от них и услышал, что один из них говорит: «О друзья мои, я видел чудо из чудес». – «А что это?» – спросили его. И он сказал: «Я был в одном краю, в таком-то городе (и он упомянул название города, в котором была девушка), и услышал, как его обитатели рассказывали диковинную повесть, и вот какую: царь города выехал в один из дней на охоту и ловлю вместе с толпою приближённых и вельмож, и, когда они выехали на равнину и проезжали мимо зеленого луга, они увидели там стоявшего человека, рядом с которым сидела женщина, и с ними был эбеновый конь. Что касается мужчины, то он был безобразен видом и обладал устрашающей наружностью, а девушка была красивая и прелестная, блестящая и совершённая, стройная и соразмерная. Ну а конь из эбенового дерева – это чудо, и не видели видевшие коня прекраснее и лучше изготовленного». – «И что же сделал с ними царь?» – спросили присутствующие. И купец сказал: «Мужчину царь схватил и спросил его про девушку, и тот стал утверждать, что это его жена и дочь его дяди, но девушка объявила его слова лживыми. И царь взял её у него и велел его побить и бросить в тюрьму. Что же касается эбенового коня, то я о нем ничего не знаю».

И когда царевич услышал слова купца, он подошёл к нему и стал его расспрашивать осторожно и потихоньку, и тот сказал ему название города и имя его царя. И, узнав название города и имя его царя, царевич провёл ночь в радости, а когда настало утро, он выехал и поехал, и ехал до тех пор, пока не достиг того города. По когда захотел войти туда, привратники схватили его и хотели привести к царю, чтобы тот спросил его о его обстоятельствах, о причине его прихода в этот город и о том, какое он знает ремесло.

Но приход царевича в этот город случился в вечерний час, и было это такое время, когда нельзя было входить к царю или советоваться с ним. И привратники взяли его и привели в тюрьму, чтобы поместить его туда. И когда тюремщики увидали красоту царевича и его прелесть, им показалось нелегко свести его в тюрьму, и они посадили его у себя, вне тюрьмы. И когда принесли им еду, царевич поел с ними вдоволь, а окончив еду, они стали разговаривать, и тюремщики обратились к царевичу и спросили: «Из какой ты страны?» – «Я из страны Фарс[390], страны Хоороев», – ответил царевич. И тюремщики, услышав его слова, засмеялись, и кто-то из них сказал: «О хосроец, я слышал речи людей и их рассказы и наблюдал их обстоятельства, но не видел и не слышал человека, более лживого, чем хосроец, который у нас в тюрьме». – «А я не видел более безобразной внешности и более отвратительного образа», – сказал другой. «Что вам стало известно из его лжи?» – спросил царевич. И тюремщики сказали: «Он утверждает, что он мудрец. Царь увидал его на дороге, когда ехал на охоту, и с ним была женщина невиданной красоты, прелести, блеска и совершенства, стройная и соразмерная, и был с ним также конь из чёрного дерева, и я никогда не видел коня лучше этого. Что же касается девушки, то она у царя, и он её любит, но только эта женщина бесноватая, и, если бы тот человек был мудрец, как он утверждает, он бы» наверное, её вылечил. Царь старательно её лечит, и его цель – вылечить её от того, что с нею случилось; что же касается коня из чёрного дерева, то он у царя в казне. А человек безобразный видом, который был с нею, – у нас в тюрьме.

И когда спускается ночь, он плачет и рыдает, горюя о себе, и не даёт нам спать…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста шестьдесят девятая ночь

Когда же настала триста шестьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что люди, приставленные к тюрьме, рассказали царевичу о персидском мудреце, который был у них в тюрьме, и о том, как он плачет и рыдает. И царевичу пришло на ум придумать план, которым он достигнет своей цели. И когда привратники захотели спать, они отвели царевича в тюрьму и Заперли за ним дверь, и он услышал, что мудрец плачет и сетует о самом себе и говорит по-персидски в своих жалобах: „Горе мне за то, что я навлёк на себя и на царевича, и за то, что я сделал с девушкой, когда не оставил её, но не добился желаемого. И все это потому, что я задумал дурное: я искал для себя того, чего я не заслуживаю и что не годится для подобного мне; а кто ищет того, что для него не годится, тот попадает туда, куда попал я“.

И когда царевич услышал слова персиянина, он заговорил с ним по-персидски и сказал ему: «До каких пор будет этот плач и завывание? Увидеть бы, постигло ли тебя то, что не постигло другого?» И персиянин, услышав слова царевича, стал ему жаловаться на своё положение и на тяготы, которые он испытывает. А наутро привратники взяли царевича и привели его к своему царю и уведомили царя, что царевич пришёл в город вчера, в такое время, когда нельзя было войти к царю.

И царь стал расспрашивать царевича и сказал ему: «Из какой ты страны, как твоё имя, какое у тебя ремесло, и почему ты прибыл в этот город?» И царевич ответил: «Что до моего имени, то оно по-персидски Хардже, а моя страна – страна Фарс, и я из людей науки, и в особенности знаю науку врачевания. Я исцеляю больных и бесноватых и хожу по разным землям и городам, чтобы приобрести знание сверх моего знания, и когда я вижу больного, я его исцеляю. Вот моё ремесло». И, услышав слова царевича, царь сильно им обрадовался и воскликнул: «О достойный мудрец, ты явился к нам в пору нужды до тебя». И он рассказал ему о случае с девушкой и сказал: «Если ты вылечишь и исцелишь её от бесноватости, тебе будет от меня все, что ты потребуешь». И когда царевич услыхал слова царя, он сказал: «Да возвеличит Аллах царя! Опиши мне все, что ты видел в ней бесноватого, и расскажи, сколько дней назад приключилось с нею это беснование и как ты захватил её с конём и мудрецом». И царь рассказал ему об этом деле с начала до конца и потом сказал: «Мудрец в тюрьме». А царевич спросил: «О счастливый царь, что же ты сделал с конём, который был с нею?» – «О юноша, – ответил царь, – он у меня до сих пор хранится в одной из комнат». И царевич сказал себе: «Лучше всего, по-моему, осмотреть коня и увидеть его прежде всего; если он цел и с ним ничего не случилось, тогда исполнилось все, что я хочу; а если я увижу, что движения его прекратились, я придумаю хитрость, чтобы освободить себя».

И потом он обратился к царю и сказал: «О царь, мне следует посмотреть упомянутого коня, может быть я найду в нем что-нибудь, что мне поможет исцелить девушку». – «С любовью и охотой!» – ответил царь, и затем он поднялся и, взяв царевича за руку, привёл его к коню. И царевич стал ходить вокруг коня и проверять его, смотря, в каком он состоянии, и увидел, что конь цел и что с ним ничего не случилось. И тогда царевич сильно обрадовался и воскликнул: «Да возвеличит Аллах царя! Я хочу войти к девушке и посмотреть, что с нею, и я прошу Аллаха и надеюсь, что излечение придёт через мои руки при помощи коня, если захочет Аллах великий». И затем он велел стеречь коня.

И царь пошёл с ним в комнату, где была девушка, и царевич, войдя к ней, увидел, что она бьётся и падает, как обычно, но она не была бесноватая и делала это для того, чтобы никто к ней не приближался.

И, увидев её в таком состоянии, царевич сказал ей: «С тобой не будет беды, о искушение людей». И затем он стал говорить с нею осторожно и ласково и дал ей узнать себя. И когда царевна узнала его, она вскричала великим криком, и её покрыло беспамятство, так сильна была радость, которую она испытала. А царь подумал, что этот припадок оттого, что она его испугалась. И царевич приложил рот к её уху и сказал: «О искушение людей, сохрани мою кровь и твою кровь от пролития и будь терпеливой и стойкой; поистине, вот место, где нужны терпение и умелый расчёт в хитростях, чтобы мы освободились от этого притеснителя-царя. А хитрость в том, что я выйду к нему и скажу: „Её болезнь – от духа из джиннов, и я тебе ручаюсь за её излечение“. И я поставлю ему условие, чтобы он расковал на тебе цепи, и тогда этот дух оставит тебя; и когда царь войдёт к тебе, говори с ним хорошими словами, чтобы он видел, что ты вылечилась при моей помощи, тогда исполнится все то, чего мы хотим». И девушка сказала: «Слушаю и повинуюсь!» И потом царевич вышел от неё и пошёл к царю, весёлый, и радостный, и сказал: «О счастливый царь, кончились, по твоему счастью, её болезни и её лечение, и я вылечил её для тебя. Поднимайся же и войди к ней, и смягчи твоя слова, и обращайся с ней бережно и обещай ей то, что её обрадует, – тогда исполнится все то, чего ты от неё хочешь…»

И Шахразаду застигло утро, и ода прекратила дозволенные речи.

Триста семьдесят семидесятая ночь

Когда же настала ночь, дополняющая до трехсот семидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царевич представился мудрецом, он вошёл к девушке и дал ей узнать себя и рассказал ей о замысле, который он применит, и царевна сказала: „Слушаю и повинуюсь!“ А потом царевич вышел от неё и отправялся к царю и сказал ему: „Поднимайся, иди к ней! Смягчи свои слова и пообещай ей то, что её обрадует, – тогда исполнится все, что ты от неё хочешь“.

И царь вошёл к девушке, и та, увидав царя, поднялась и поцеловала перед ним землю и сказала: «Добро пожаловать!» И царь сильно обрадовался этому, а затем он велел невольницам и евнухам заботливо прислуживать девушке и отвести её в баню и приготовить для неё украшения и одежды. И невольницы вошли к царевне и приветствовали её, и она ответила на их привет нежнейшим языком и наилучшими словами, а потом её одели в платья из одежд царей и надели ей на шею ожерелье из драгоценных камней.

И царевну повели в баню и прислуживали ей и затем её вывели из бани, подобную полной луне. И, придя к царю, она приветствовала его и поцеловала перед ним землю. И царя охватила при этом великая радость, и он сказал царевичу: «Все это по твоему благословению, да умножит Аллах для нас твои дуновения!» – «Она вполне исцелится и её дело завершится, – сказал царевич, – если ты выйдешь со всеми, кто есть у тебя из телохранителей и воинов, на то место, где ты нашёл её, и пусть с тобой будет конь из эбенового дерева, который был с нею: я заговорю там её духа, заточу его и убью, и он никогда к ней не вернётся». И царь отвечал ему: «С любовью и охотой!» И затем вынесли эбенового коня на тот луг, где нашли девушку, коня и персидского мудреца.

А потом царь и его войска сели на коней, и царь взял девушку с собою, и люди не знали, что он хочет делать. А когда все достигли того луга, царевич, который представился мудрецом, велел поставить девушку и коня далеко от царя и воинов, насколько достаёт взгляд, и сказал царю: «С твоего разрешения, я зажгу куренья и прочту заклинания и заточу здесь духа, чтобы он никогда к ней не возвращался; а потом я сяду на эбенового коня и посажу девушку сзади, – и когда я это сделаю, конь задвигается и поедет, и я доеду до тебя, и дело будет окончено. И после этого делай с нею что хочешь». И когда царь услышал его слова, он сильно обрадовался. А потом царевич сел на коня в поместил девушку сзади (а царь и все воины смотрели на него) и прижал её к себе и затянул на ней верёвки и после этого повернул винт подъёма – и конь поднялся с ним в воздух, и воины смотрели на царевича, тока он не скрылся с их глаз.

И царь провёл полдня, ожидая его возвращения, но царевич не вернулся, и царь потерял надежду и стал раскаиваться великим раскаянием и жалел о разлуке с девушкой, а потом он вернулся с войсками к себе в город.

Вот что было с ним. Что же касается царевича, то он направился к городу своего отца, радостный и довольный, и летел до тех пор, пока не опустился на его дворец. И он поселил девушку во дворце и успокоился насчёт неё, а потом он пошёл к своему отцу и матери и приветствовал их и осведомил о прибытии девушки, и они сильно обрадовались этому. И вот то, что было с царевичем, конём и девушкой.

Что же касается царя румов, то, возвратившись в свой город, он замкнулся у себя во дворце, печальный и грустный. И вошли к нему его везири, «я стало утешать его, и говорили: „Тот, кто взял девушку, – колдун, и слава Аллаху, который спас тебя от его колдовства и коварства“. И они не оставляли царя, пока тот не забыл невольницу. Что же касается царевича, то он устроил великие пиры для жителей города…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста семьдесят первая ночь

Когда же настала триста семьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич устроил великие пиры для жителей города, и провели они, празднуя, целый месяц, а затем царевич вошёл к девушке, и они обрадовались друг другу великою радостью. И вот то, что было с ними. А его отец сломал коня из эбенового дерева и прекратил его движения.

А потом царевич написал письмо отцу девушки и упомянул в нем о её обстоятельствах и рассказал, что он женился на ней и она находится у него в наилучшем положении. Он послал царю письмо с посланным и послал с ним подарки и дорогие редкости. И когда посланный достиг города отца девушки, то есть Сана в Йемене, он доставил письмо и подарки этому царю. А тот, прочитав письмо, сильно образовался и принял подарки я оказал уважение посланному, а потом он приготовил роскошный подарок для своего зятя, сына царя, и послал ему его с тем посланным. И посланный возвратился с подарком к царевичу и осведомил его о том, что царь, отец девушки, обрадовался, когда дошло до него сведение о его дочери, и его охватило великое веселье.

И царь стал каждый год писать своему зятю и одарять его, и они продолжали так делать, пока не скончался царь, отец юноши, и тот не взял власть после него в царстве. И был он справедлив к подданным и шёл с ними путём, угодным Аллаху. И подчинились ему страны, и повиновались ему рабы, и жили они сладостнейшей и самой здоровой жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, разрушающая дворцы и населяющая могилы. Да будет же хвала живому, неумирающему, в чьей руке видимое и невидимое царство!

Рассказ об Унс-аль-Вуджуде и аль-Вард-фи-ль-Акмам (ночи 371—381)

Рассказывают также, что был в древние времена и минувшие века царь, высокий саном, обладатель величия и власти, и был у него везирь по имени Ибрахим, а у везиря была дочь редкой красоты и прелести, превосходившая всех блеском и совершенством, обладательница великого разума и блестящего образования. Она любила застольную беседу и вино и прекрасные лица и нежные стихи и редкие рассказы, и к любви звала умы нежность её свойств, как сказал о ней кто-то из описывавших её:

«Влюбился в неё – соблазн арабов и турок – я,

С ней споря о флексии, законах и вежестве.

И молвит она: «Предмет я действия – почему

Ты ставишь мне «и» в конце, а действующему – «а»?[391]

Я молвил: «Себя и дух мой я за тебя отдам —

Ты разве не знаешь – жизнь теперь перевёрнута.

И если ты перемену станешь оспаривать,

То вот, посмотри, в «хвосте» «головки»[392] узлы теперь».

И было ей имя аль-Вард-фи-ль-Акмам, и причиной того, что её так назвали, была её чрезмерная нежность и полнота её блеска, и царь любил разделять с ней трапезу из-за её совершённой образованности. А у царя был обычай собирать вельмож своего царства и играть в шар. И в тот день, когда собирались люди, чтобы играть в шар, дочь везиря села у окна, чтобы посмотреть. И когда люди играли, она вдруг бросила взгляд и увидела среди воинов юношу, лучше которого не было по виду и по наружности – с сияющим лицом, смеющимися устами, длинными руками и широкими плечами. И девушка несколько раз обращала на него взоры и; не могла насытиться, глядя на него, и сказала она своей няньке: «Как имя этого юноши с красивыми чертами, который среди воинов?» И нянька ответила: «О дочь моя, все они красивые, который же среди них?» – «Подожди, я укажу тебе на него», сказала девушка, и затем она взяла яблоко и бросила им в юношу, и тот поднял глаза и увидел в окне дочь везиря, подобную луне во мраке, и не возвратился ещё к нему его взгляд, как любовь к девушке охватила его разум. И он произнёс слова поэта:

«Стрелок в меня метнул иль твои веки

Влюблённого, что видит тебя, сразили?

И стрела с зарубкой из войска ли летит ко мне,

Или, может быть, прилетела из окошка?»

А когда кончили играть, девушка спросила няньку: «Как имя того юноши, которого я тебе показала?» И нянька ответила: «Его имя – Унс-аль-Вуджуд». И девушка покачала головой. И она легла спать в своём месте, и распалились её мысли, и стала она испускать вздохи и произнесла такие стихи:

«Да, прав был тот, кто имя нарёк тебе

Унс-аль-Вуджуд[393], о щедрый и сладостный!

О лик луны, лицом освещаешь ты

Все сущее, объемля сияньем мир.

Ты подлинно средь сущих единственный

Султан красот – тому есть свидетели,

И бровь твоя, как «нуны» очерчена,

Зрачок твой «сад»[394], написанный любящим,

А стан – как ветвь: куда ни зовёшь его —

На все он склонён с равною щедростью.

Всех витязей ты превзошёл яростью,

И лаской, и красою, и щедростью».

А окончив своё стихотворение, она написала его на бумаге и завернула в кусок шелка, обшитый золотом, и положила под подушку. А одна из её нянек смотрела на неё, и она подошла к девушке и стала развлекать её разговором, пока та не заснула, а потом нянька украла бумажку из-под подушки и прочитала её и поняла, что девушку охватила любовь к Унс-аль-Вуджуду. А прочитавши бумажку, нянька положила её на место, и когда её госпожа, аль-Вард-фи-ль-Акмам, пробудилась от сна, она сказала ей: «О госпожа, я тебе добрая советчица и пекусь о тебе. Знай, что любовь сильна, и сокрытие её плавит железо и оставляет после себя болезни и недуги, и тому, кто откроет любовь, нет упрёка».

И аль-Вард-фи-ль-Акмам спросила её: «О нянюшка, а какое есть лекарство от страсти?» И нянька ответила: «Лекарство от неё – единение». – «А как же найти единение?» – спросила девушка. И (нянька сказала: «Его можно найти перепиской и мягкими речами и частыми приветствиями и пожеланиями, и это соединяет влюблённых и облегчает трудные деда. И если у тебя есть дело, о госпожа, то я ближе всех к сокрытию твоей тайны и исполянению твоей нужды и доставлю твоё послание».

И когда аль-Вард-фи-ль-Акмам услышала от неё эти слова, её ум улетел от радости, но она удержала себя от речей, чтобы посмотреть, пока не увидит конец своего дела, и сказала про себя: «Об этом деле никто от меня не узнал, и я открою его этой женщине только после того, как испытаю её».