Тысяча и одна ночь

А потом Салим сказал Селиму: «О брат мой, до каких пер продлится это? Неужели мы проведём всю жизнь слугами Джудара и не порадуемся власти и счастью, пока Джудар будет жив?» – «А как нам сделать, чтобы убить его и взять от него перстень и мешок?» – спросил Селим. И потом Селим сказал Салиму: «Ты умней меня, придумай же хитрость; может быть, мы убьём его». – «Если я придумаю хитрость, чтобы его убить, – сказал Салим, – согласишься ли ты, чтобы я был султаном, а ты везирем правой стороны и чтобы перстень был мне, а мешок тебе?» И Селим ответил: «Согласен!» И они сговорились убить Джудара из любви к благам мира и власти.

А потом Селим и Салим придумали против Джудара хитрость и сказали ему: «О брат наш, мы хотим похвалиться тобою. Войди же к нам в дом, и поешь нашего угощения, и залечи нам сердца».

И они обманывали его и говорили ему: «Залечи нам сердца и поешь нашего угощения», пока Джудар не сказал; «Это не плохо! В чьём же доме будет угощение?» И Салим ответил: «В моем доме, а когда ты съешь моё угощение, ты поешь угощение моего брата». – «Это будет не плохо!» – сказал Джудар и пошёл с Салимом к нему в дом. И Салим поставил ему угощение и положил в него яду. И когда Джудар поел, мясо у него размякло, и он упал мёртвый.

И тогда Салим поднялся, чтобы снять у него с пальца перстень, но перстень не поддавался, и Салим отрезал палец ножом, а потом он потёр перстень, и марид явился к нему и сказал: «Я здесь, требуй, чего хочешь!» – «Возьми моего брата Селима и убей его, и унеси обоих, отравленного и убитого, и брось их перед воинами», – сказал Салим.

И марид взял Селима и убил его и поднял обоих убитых и вынес их и бросил перед начальниками войска. А они, сидели за трапезой на балконе дома и ели, и когда они увидели, что Джудар и Селям убиты, они отняли руки от кушаний, и их взволновал страх, и они спросили марида: «Кто совершил с царём и везирем такой поступок?» – «Их брат Салим», – ответил марид. И вдруг Салим вошёл и сказал: «О воины, ешьте и веселитесь! Я овладел кольцом моего брата Джудара, а вот марид – слуга кольца, стоит перед вами. Я велел ему убить моего брата Селима, чтобы он не оспаривал у меня власти, так как он обманщик, и я боюсь, что он меня обманет. А вот Джудар, он теперь убит, и я стал над вами султаном. Согласны ли вы? Если нет, я потру кольцо, и слуга его перебьёт вас, и больших и малых…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот двадцать четвёртая ночь

Когда же настала шестьсот двадцать четвёртая ночь, она сказала:

«Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Салим спросил воинов: „Согласны ли вы, чтобы я стал султаном? Если нет, я потру кольцо, и слуга его перебьёт вас, и больших и малых“, – воины сказали ему: „Мы согласны, чтобы ты был царём и султаном“.

И Салим велел похоронить своих братьев и собрал диван, и некоторые люди шли вслед за похоронным шествием, а другие шли перед Салимом.

А когда пришли в диван, Салим сел на престол, и ему присягнули на царство, и после этого он сказал: «Я хочу написать брачный договор с женой моего брата». – «Когда пройдёт время очищения», – сказали ему, но он воскликнул: «Я не знаю ни очищения, ни чегонибудь другого! Клянусь жизнью моей головы, я непременно войду к ней сегодня ночью!»

И ему написали договор и послали уведомить жену Джудара, дочь царя Шамс-ад-Дауле, и та сказала: «Оставьте его, пусть входит».

А когда Салим вошёл к ней, она показала ему радость, и приняла его с пожеланиями простора, и положила ему в воду яд, и погубила его, а потом она взяла кольцо и сломала его, чтобы не владел им никто, и проткнула мешок. А затем она послала рассказать об этом шейхаль-исламу и послала сказать эмирам: «Выберите себе царя, чтобы он был над вами султаном».

И вот то, что дошло до нас из рассказа о Джударе, до конца и полностью.

Рассказ об Аджибе и Гарибе (ночи 624—680)

Дошло до меня также, что был в древние времена царь из великих царей по имени царь Кондемир. И был это царь доблестный и вождь неодолимый, но только был он дряхлым, престарелым старцем. И наделил его Аллах великий,

уже одряхлевшего, ребёнком мужского пола. И назвал его царь Аджибом[515] из-за его красоты и прелести и отдал его повитухам, кормилицам, рабыням и наложницам, и ребёнок рос и становился большим, и достиг он семи полных лет и годов.

И тогда отец назначил ему волхва из людей его веры и религии, и тот обучал мальчика в течение трех полных лет их закону и нечестию и тому, что нужно было знать, пока мальчик не стал сведущим, и не окрепла его решимость, и не стали здравыми его мысли. И вырос он знающим, красноречивым, восхваляемым философов, и вступал в прения с учёными, и сиживал с мудрецами. И когда его отец увидел это, он остался доволен. А потом он научил Аджиба ездить на конях, ранить копьём и бить мечом, и стал Аджиб доблестным наездником, с пока не исполнилось ещё его жизни десять лет, как он превзошёл людей своего времени во всех вещах и узнал способы боя и сделался упорным притеснителем и непокорным шайтаном. И, отправляясь на охоту и ловлю, он выезжал во главе тысячи всадников и совершал нападения на витязей и пересекал дороги и забирал в плен дочерей царей и начальников, и умножились жалобы на него его отцу.

И царь кликнул пятерых рабов и, когда они явились, сказал им: «Схватите этого пса!» И слуги бросились на Аджиба и скрутили его, и царь велел его побить, и его били, пока мир не исчез для него, и тогда царь заточил его в комнате, где нельзя было отличить неба от земли и длины от ширины.

И Аджиб провёл два дня и ночь в заточении, и тогда эмиры подошли к царю и, поцеловав перед ним землю, стали ходатайствовать за Аджиба и царь выпустил его. И. Аджиб выждал десять дней и вошёл к отцу ночью, когда, он спад, и ударил его и скинул ему голову, а когда взошёл день, Аджиб сел на престол царства своего отца И приказал людям встать перед ним и облачиться в сталь и обнажить мечи, и поставил их справа и слева. Некогда вошли эмиры и предводители, они увидали, что их, царь убит, а его сын сидит на престоле царства, и смутились их умы, и Аджиб сказал им: «О люди, вы видели, что случилось с вашим царём. Кто будет мне повиноваться, тому окажу уважение, а кто меня ослушается, с тем я сделаю то же, что с отцом».

И, услышав его слова, эмиры испугались, что он их схватит, и сказали: «Ты наш царь и сын нашего царя». И они повелевали землю меж рук Аджиба и Аджиб поблагодарил их и обрадовался и велел выносить деньги и материи, и затем он наградил эмиров великолепными одеждами и осыпал их деньгами, и все они полюбили его и выразили ему покорность. И Аджиб наградил наместников и шейхов кочевых арабов, и непослушных ему, и послушных, и подчинились ему страны, и покорились ему рабы, и он управлял и приказывал и запрещал в течение пяти месяцев.

И однажды он увидел во сне видение и проснулся, испуганный и устрашённый, и сон не брал его, пока не наступило утро, и тогда Аджиб сел на престол, и войска встали перед ним справа и слева, и Аджиб призвал изъяснителей и звездочётов и сказал им: «Растолкуйте мне этот сон!» – «А что за сон ты видел, о царь?» – спросили его. И он сказал: «Я видел, будто мой отец передо мной, и его уд обнажился, и вышло из него что-то величиной с пчелу и стало увеличиваться, пока не сделалось подобно большому льву с когтями, точно кинжалы. И я испугался этого существа, и пока я дивился на него, оно вдруг бросилось на меня и ударило меня когтями и прорвало мне брюхо, и я проснулся, испуганный и устрашённый».

И изъяснители посмотрели друг на друга и подумали, какой дать ответ, а потом они сказали: «О великий царь, этот сон указывает, что от твоего отца родился младенец, и возникнет между вами вражда, и он тебя одолеет. Прими же предосторожности по причине этого сна».

И когда Аджиб услышал слова изъяснителей, он сказал: «У меня нет брата, которого я боялся бы, и ваши слова – ложь». – «Мы рассказали лишь о том, что знали», – ответили изъяснители. И Аджиб разгневался на них и побил их.

И он поднялся, и вошёл во дворец своего отца, и осмотрел его наложниц, и нашёл среди них одну рабыню, беременную уже семь месяцев, и тогда он приказал двум рабам из своих рабов: «Возьмите эту невольницу, пойдите с ней к морю и утопите её». И рабы взяли невольницу за руку и пошли с ней к морю и хотели её утопить, но, посмотрев на неё, они увидели, что она на редкость красива и прелестна, и сказали: «Зачем нам топить эту невольницу – мы отведём её в рощу и будем там жить в удивительном сводничестве!»

И они взяли невольницу и шли с ней дни и ночи, так что отдалились от населённых мест, и отвели её в рощу, где было много деревьев, и плодов, и каналов. И их решение сошлось на том, чтобы удовлетворить с рабыней желание, и каждый из них говорил: «Я сделаю раньше!» И они стали спорить, и вдруг вышли к ним люди из чернокожих, и они обнажили мечи и бросились на рабов, и началось между ними сильное сражение и бой мечами и копьями. И они до тех пор сражались с рабами, пока не убили их, быстрее, чем в мгновение ока. А невольница стала бродить по роще одна, питаясь плодами, и пила она из рек, и пребывала в таком положении, пока не родила мальчика, смуглого, изящного и прекрасного, которого назвала Гарибом[516], так как он был на чужбине. И она оборвала младенцу пуповину, и завернула его в часть своей одежды, и стала его кормить, грустя сердцем и душою о своём прежнем величии и изнеженности…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот двадцать пятая ночь

Когда же настала шестьсот двадцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольница осталась в роще, грустя сердцем и душой, и принялась кормить своего сына, несмотря на охватившую её крайнюю печаль и страх из-за её одиночества. И когда она была в некий день в таком состоянии, она вдруг увидела всадников и пеших людей с соколами и охотничьими собаками. А кони их были нагружены журавлями, цаплями, иракскими гусями, нырками, водяными птицами, зверями, зайцами, газелями, дикими коровами, птенцами страуса, рысями, волками и львами.

И это были арабы, которые вошли в рощу. И они увидели ту невольницу и у неё на коленях сына, которого она кормила, и приблизились к ней и спросили: «Ты из людей или из джиннов?» – «Из людей, о начальники арабов», – ответила невольница. И охотники осведомили об этом своего предводителя, а его звали Мирдас, начальник племени Кахтан[517]. И он выехал на охоту с пятью сотнями эмиров из своих соплеменников и родичей, и они охотились до тех пор, пока не наткнулись на эту невольницу.

И когда они увидали её, невольница рассказала им о том, что с ней случилось, с начала до конца, и царь удивился её делу и кликнул своих соплеменников и родичей, и они охотились до тех пор, пока не достигли становища племени Кахтан.

И Мирдас взял невольницу, и отвёл ей отдельное помещение, и приставил к ней пять рабынь, чтобы служить ей, – а он полюбил её сильной любовью. И он вошёл к ней и познал её, и она понесла с первой крови. И когда кончились её месяцы, она родила мальчика и назвала его Сахим-аль-Лайлы. И он воспитывался среди повитух вместе со своим братом, пока не вырос и не стал разумен опекаемый эмиром Мирдасом.

И эмир отдал обоих мальчиков факиху, и тот обучил их делам веры, а после этого эмир отдал их витязям арабов, и научил разить копьём и рубить мечом и метать стрелы. И не исполнилось ещё мальчикам пятнадцати лет, как они научились тому, что было им нужно, и превзошли всех храбрецов в стране, и Гариб нападал на тысячу витязей, и его брат Сахим-аль-Лайль тоже.

А у Мирдаса было много врагов, но его арабы были храбрее всех арабов, и все они были герои и витязи, и нельзя было греться у их огня[518].

А в соседстве с ним жил эмир из эмиров арабов по имени Хассан ибн Сабит, который был ему другом. И Ьн посватался к одной из знатных женщин своего племени и пригласил всех своих товарищей и в числе их Мирдаса, начальника племени Кахтан. И Мирдас согласился, и взял с собой триста всадников из своего племени, и оставил четыреста всадников охранять гарем, и поехал, и прибыл к Хассану. И тот встретил его и посадил на самом лучшем месте. И все витязи приехали ради свадьбы, и Хассан устроил пир и веселился на своей свадьбе, а потом арабы уехали к своим жилищам.

Когда Мирдас подъехал к своему стану, он увидел двух убитых, и птицы парили над ними справа и слева. И сердце Мирдаса встревожилось, и он вошёл в стая, и встретил его Гариб, одетый в кольчугу, и поздравил с благополучием. «Что значат эти обстоятельства, о Гариб?» – спросил его Мирдас. И Гариб ответил: «Напал на нас аль-Хамаль ибн Маджид со своими людьми, во главе пятисот всадников».

А причиной этой стычки было вот что: у эмира Мирдаса была дочь по имени Махдия, лучше которой не видел видящий. И услышал о ней аль-Хамаль, начальник племени Бену-Набхан. И он сел на коня во главе пятисот всадников, и отправился к Мирдасу, и посватался к Махдни, но Мирдас не принял его сватовства и воротил альХамаля обманувшимся. И аль-Хамаль выслеживал Мирдаса, пока тот не отлучился, приглашённый Хассаном. И тогда аль-Хамаль сел на коня во главе своих храбрецов, напал на племя Кахтан и убил множество витязей, а остальные храбрецы убежали в горы. А Гариб и брат его выехали с сотней конных на охоту и ловлю и вернулись не прежде, чем наступил полдень, и они увидели, что альХамаль и его люди овладели станом и тем, что в нем было, и захватили женщин. И аль-Хамаль захватил Махдию, дочь Мирдаса, и угнал её среди пленных. И когда Гариб увидел это, его рассудок исчез, и он крикнул своему брату Сахим-аль-Лайлю: «О сын проклятой, он разграбил наш стан и захватил наш гарем! На врагов! Освободим пленных и женщин!»

И Сахим с Гарибом понеслись на врагов, во главе сотни всадников, и гнев Гариба все возрастал, и он косил головы и заставлял храбрецов пить гибель чашами. И он достиг аль-Хамаля и увидел Махдию пленной. И тогда он понёсся на аль-Хамаля и ударил его копьём и свалил с коня, и не наступило ещё предзакатное время, как он перебил большинство врагов, а остальные убежали.

И Гариб освободил пленных и возвратился к палаткам, неся голову аль-Хамаля на копьё, и он говорил такие стихи:

«Я тот, кто всем известен в день сраженья,

И джинн земной боится моей тени.

Когда мечом взмахну рукой я правой,

То смерть из левой быстро поражает.

Моё копьё – коль на него посмотрят,

Увидят там зубцы, как полумесяц.

Зовусь Гарибом я, храбрец в кочевье,

И не боюсь, когда людей немного».

И не окончил ещё Гариб своих стихов, как прибыл Мирдас и увидел убитых, над которыми парили птицы, справа и слева. И улетел тогда его разум, и задрожало у него сердце. Но Гариб утешил его и поздравил с благополучием, и рассказал обо всем, что постигло стан после его отъезда. И Мирдас поблагодарил сына за то, что он сделал, и воскликнул: «Не обмануло в тебе воспитание, о Гариб!»

И Мирдас расположился у себя в шатре, и начали жители стана восхвалять Гариба, говоря: «О эмир наш, если бы не Гариб, никто не спасся бы в стане». И Мирдас поблагодарил его за то, что он сделал…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот двадцать шестая ночь

Когда же настала шестьсот двадцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда Мирдас вернулся в стан, его люди пришли к нему и стали восхвалять Гариба, и Мирдас поблагодарил сына за то, что он сделал. А когда Гариб узнал, что аль-Хамаль забрал Махдию в плен, он освободил её и убил аль-Хамаля, и девушка метнула в Гариба стрелами взоров, и он попался в сети любви, и сердце его её не забывало. И он утонул в любви и страсти, и покинула его сладость сна, и не наслаждался он ни питьём, ни едою, и он пускал своего коня вскачь и взбирался на горы и говорил стихи и возвращался к концу дня, и стали видны на нем следы любви и безумной страсти. И он открыл свою тайну одному из товарищей, и она распространилась по всему стану и дошла до Мирдаса. И тот стал метать молнии и громы, и вставать, и садиться, и храпеть, и хрипеть, и бранить солнце и луну, и воскликнул: „Вот возмездие тому, кто воспитывает детей разврата! Но если я не убью Гариба, покроет меня позор!“

И затем он посоветовался с одним из разумных мужей своего племени об убиении Гариба и открыл ему свою тайну, и тот сказал: «О эмир, он вчера освободил твою дочь из плена, и если его убиение неизбежно, исполни его рукою другого, чтобы не усомнился в тебе никто». – «Придумай хитрость, чтобы убить его, я узнаю, как его убить, только от тебя», – сказал Мирдас. И его советник молвил: «О эмир, выследи, когда он выедет на охоту и ловлю, возьми с собою сотню конных и устрой засаду в пещере. Не давай Гарибу этого заметить, пока он не подъедет, а тогда нападай на него и изруби. Так ты снимешь свой позор». – «Вот правильное мнение!» – воскликнул Мирдас.

И он выбрал из своих людей сто пятьдесят всадников, могучих амалекитян[519], и стал их наставлять и подстрекать к убийству Гариба. И он выслеживал юношу, пока тот не выехал поохотиться и не удалился в долины и горы. И Мирдас поехал со своими грозными всадниками и устроил засаду на пути Гариба, чтобы, когда тот будет возвращаться с охоты, напасть на него и убить.

И когда Мирдас со своими людьми притаился между деревьями, вдруг напали на них пятьсот амалекитян, убили из них шестьдесят, девяносто взяли в плен, а Мирдаса скрутили.

А причиною этого было вот что: когда был убит альХамаль и его люди, те, кто уцелел, обратились в бегство и бежали до тех пор, пока не достигли его брата. И тогда они осведомили его о том, что случилось, и поднялся в нем гнев, и он собрал амалекитян и выбрал из них пятьсот человек, вышиною каждый в пятьдесят локтей, и отправился отомстить за своего брата. И он наткнулся на Мирдаса и его храбрецов, и случилось между ними то, что случилось. Забрав Мирдаса и его людей в плен, брат аль-Хамаля со своими людьми спешился и приказал им отдыхать и сказал: «О люди, идолы облегчили нам отмщенье. Сторожите же Мирдаса и его людей, пока я не уведу их и не убью самым ужасным убиением».

И Мирдас увидел себя связанным и стал раскаиваться в том, что сделал, и сказал: «Вот воздаяние за вероломство!»

И люди заснули, радуясь победе, а Мирдас и его товарищи были связаны, они потеряли надежду на жизнь и убедились в своей смерти.

Вот что было с Мирдасом. Что же касается Сахим-альЛайля, то он вошёл к своей сестре Махдии, раненый, и она поднялась, встречая его, и поцеловала ему руки и сказала: «Да не отсохнут твои руки, и да не порадуются твои враги! Если бы не ты с Гарибом, мы не освободились бы из вражеского плена. Знай, о брат мой, что твой отец выехал со ста пятьюдесятью всадниками, и он хочет убить Гариба. А ты знаешь, что Гариб будет убит напрасно, так как он сохранил вашу честь и освободил ваше имущество».

И когда услышал Сахим эти слова, свет стал мраком перед его лицом, и он надел доспехи войны и, сев ни коня, направился к тому месту, где охотился его брат. И он увидел, что Гариб убил много дичи, и подошёл к нему и поздоровался и сказал: «О брат мой, неужели ты выезжаешь, не уведомив меня?» – «Клянусь Аллахом, – ответил Гариб, – меня удержало от этого лишь то, что я увидел тебя раненым и хотел, чтобы ты отдохнул». – «О брат мой, остерегайся моего отца», – молвил Сахим. И потом он рассказал Гарибу обо всем, что случилось, и о том, что его отец выехал со ста пятьюдесятью всадниками, которые хотят его убить. «Да обратит Аллах его козни против его горла!» – воскликнул Гариб. И Гариб с Сахимом повернули обратно, направляясь к своему стану. И над ними опустился вечер, и они не сходили со спин коней, пока не подъехали к долине, где были те люди. И тогда они услышали ржанье коней во мраке ночи, и Сахим сказал: «О брат мой, это мой отец и его люди притаились в этой долине. Отъедем же от долины в сторону». И Гариб сошёл с коня и, бросив поводья своему брату, сказал: «Стой на месте, пока я не вернусь к тебе». И пошёл и увидел тех людей, и оказалось, что они не из его стана. И Гариб услышал, что они упоминают о Мирдасе и говорят: «Мы убьём его только в нашей земле». И он понял, что Мирдас лежит у них связанный, и воскликнул: «Клянусь жизнью Махдии, я не уйду, пока не освобожу её отца, и не буду её огорчать!»

И он до тех пор искал Мирдаса, пока не нашёл его, – а он лежал связанный верёвками. И тогда Гариб сел подле него и сказал: «Да спасёшься ты, о дядюшка, от этого позора и уз!» И когда Мирдас увидел Гариба, разум вышел из него, и он воскликнул: «О дитя моё, я под твоей защитой! Освободи меня по долгу воспитания». – «Когда я тебя освобожу, ты отдашь мне Махдию?» – спросил Гариб. И Мирдас сказал: «О дитя моё, клянусь тем, во что я верю, ода будет твоя, пока длится время!»

И тогда Гариб развязал его и сказал: «Иди к коням, твой сын Сахим там». И Мирдас ускользнул и пришёл к своему сыну Сахиму, и тот обрадовался ему и поздравил его со спасением. А Гариб развязывал одного человека за другим, пока не развязал девяносто всадников и все они оказались далеко от врагов. И Гариб прислал им доспехи и коней и сказал: «Садитесь на коней и рассыпьтесь, окружая врагов, и кричите, и пусть ваш крик будет: „О семья Кахтана!“ А когда враги очнутся, отдалитесь от них и рассыпьтесь вокруг них».

И Гариб выждал до последней трети ночи и закричал: «О семья Кахтана!» И его люди тоже закричали единым криком: «О семья Кахтана!» И горы ответили им, и врагам показалось, что эти люди на них набросились. И все они схватили оружие и накинулись друг на друга…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот двадцать седьмая ночь

Когда же настала шестьсот двадцать седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда люди аль-Хамаля пробудились от сна и услышали, как Гариб и его люди кричат: „О семья Кахтана!“, – им показалось, что – племя Кахтана напало на них, и они выхватили оружие и кинулись убивать друг друга. И Гариб со своими людьми отошёл назад, а враги его не переставали избивать друг друга, пока не взошёл день. И тогда Гариб, Мирдас и его девяносто храбрецов понеслись на уцелевших врагов и перебили из них множество, а остальные обратились в бегство.

И сыны Кахтана захватили разбежавшихся коней и приготовленные доспехи и отправились к себе в стан, и не верилось Мирдасу, что он освободился от врагов. И они ехали до тех пор, пока не прибыли в стан, и оставшиеся» стане встретили их и обрадовались их спасению. И прибывшие расположились в шатрах, и Гариб расположился у себя в палатке, и юноши из стана собрались подле него, и приветствовали его и большие и малые. И когда Мирдас увидел Гариба, окружённого юношами, он возненавидел его ещё больше, чем прежде, и, обратившись к своим приспешникам, сказал им: «Увеличилась в моем сердце ненависть к Гарибу, и огорчает меня, что эти люди собрались вокруг него. А завтра он потребует у меня Махдию».

И сказал тогда Мирдасу его советник: «О эмир, потребуй от него того, чего он не может сделать». И Мирдас обрадовался. И он проспал ночь до утра, а утром он сел на своё место, и арабы окружили его, и пришёл Гариб со своими людьми, окружённый юношами, и, подойдя к Мирдасу, поцеловал землю меж его рук, и Мирдас обрадовался и встал перед ним и посадил его рядом с собою. «О дядюшка, – сказал Гариб, – ты дал мне обещание, исполни же его». – «О дитя моё, – отвечал Мирдас, – она будет твоя, пока длится время, но только у тебя мало денег». – «О дядюшка, – сказал Гариб, – требуй чего хочешь. Я буду делать набеги на эмиров арабов в их землях и становищах и на царей в их городах и принесу тебе деньги, которые заполнят землю от края и до края». – «О дитя моё, – сказал Мирдас, – я поклялся всеми идолами, что отдам Махдию только тому, кто за меня отомстит и снимет с меня позор!» И Гариб спросил его: «Скажи мне, о дядюшка, кому из царей ты должен отомстить, и я отправлюсь к нему и сломаю его престол об его голову». – «О дитя моё, – ответил Мирдас, – у меня был сын, храбрец из храбрецов, и он выехал с сотнею храбрецов, желая половить и поохотиться, и переезжал из долины в долину, и удалился в горы. И он достиг Долины Цветов и Дворца Хама, сына Шиса, сына Шеддада, сына Халида[520], а в этом месте, о дитя моё, живёт один человек, чёрный, длинный, длиною в семь локтей, и он дерётся деревьями – вырывает дерево из земли и дерётся им. И когда мой сын достиг этой долины, к нему вышел этот великан и погубил его и сотню его всадников, и спаслись из них лишь трое храбрецов, которые пришли и рассказали нам о том, что случилось. И я собрал храбрецов и отправился сразиться с великаном, но мы не могли одолеть его, и я удручён и хочу отомстить за моего сына, и я поклялся, что отдам дочь в жены только тому, кто отомстит за моего сына».

И, услышав слова Мирдаса, Гариб сказал: «О дядюшка, я отправлюсь к этому амалекитянину и отомщу за твоего сына с помощью Аллаха великого!» И Мирдас молвил: «О Гариб, если ты его одолеешь, ты захватишь у него сокровища и деньги, которых не пожрут огни». – «Засвидетельствуй, что женишь меня, чтобы моё сердце стало сильным, и я пойду искать своего надела», – сказал Гариб. И Мирдас признал это и взял в свидетели старейшин стана.

И Гариб ушёл, радуясь осуществлению надежд, и вошёл к своей матери и рассказал, чего ему удалось достигнуть, и его мать молвила: «О дитя моё, знай, что Мирдас тебя ненавидит, и он посылает тебя к этой горе только для того, чтобы лишить меня звуков твоего голоса. Возьми меня с собой и уезжай из земли этого обидчика». – «О матушка, – сказал Гариб, – я не уеду, пока не достигну желаемого и не покорю своего врага».

И Гариб проспал всю ночь, а когда наступило утро я заснял свет и заблистало солнце, он едва успел сесть на коня, как пришли его друзья-юноши, – а их было двести могучих витязей, и они были в военных доспехах, – и закричали Гарибу: «Поезжай с нами, мы тебе поможем и будем тебя развлекать в дороге». И Гариб обрадовался им и сказал: «Да воздаст вам Аллах за нас благом! – И молвил: „Поезжайте, о друзья мои!“

И Гариб со своими товарищами ехал первый день и второй день, а затем, к вечеру, они спешились под высокой горой и задали коням корму. И Гариб скрылся от других я пошёл к горе и шёл до тех пор, пока не пришёл к пещере, в которой был виден свет. И он оказался в середине пещеры и увидел там старика, которому было триста сорок лёг жизни, и брови закрывали ему глаза, а усы закрывали ему рот. И когда Гариб посмотрел на этого старца, он почувствовал к нему уважение и удивился огромности его тела, а старец сказал ему: «О дитя моё, ты как будто из нечестивых, которые поклоняются камням вместо всевластного владыки, творца ночи и дня и вращающегося небосвода». И когда услышал Гариб слова старца, у него задрожали поджилки, и он спросил: «б старец, где находится этот владыка, чтобы я мог ему поклониться и насладиться лицезрением его?» – «О дитя моё, – отвечал старец, – этого великого владыку не видит никто в мире, а он видит, но невидим, и пребывает, он в вышнем обиталище. Он присутствует во всяком месте, во следах содеянного им, он – создатель созданий, промыслитель времён, и сотворил он людей и джиннов и послал пророков, чтобы вывести людей на правильный путь. Тех, кто ему покорён, вводит он в рай, а тех, кто ему не повинуется, вводит в огонь». – «О дядюшка, – сказал Гариб, – а что говорят те, кто поклоняется этому великому господу, который властен во всякой вещи?» – «О сынок, – ответил ему старей» – я из племени адитов, которые были преступны в землях, и стали они нечестивы, и послал к ним Аллах пророка на имени Худ, но они объявили его лжецом, и погубил их Аллах бесплодным ветром. А я уверовал, вместе с толпой людей из моего народа, и мы спаслись от наказаний. И жил я при самудянах[521] и при том, что случилось у них с их пророком Салихом, и послал Аллах великий после Салиха пророка по имели Ибрахим[522], друг Аллаха, к Нимруду, сыну Канана, и случилось у него с ним то, что случилось. И умерли мои родичи, которые уверовали, и стал я поклоняться Аллаху в этой пещере, и Аллах – велик он! – наделяет меня тем, на что я не рассчитываю». – «О дядюшка, – сказал Гариб, – что мне сказать, чтобы стать одним из приверженцев этого великого господа?» – «Скажи: нет бога, кроме Аллаха, Ибрахим-друг Аллаха!»[523] – молвил старец. И Гариб предался Аллаху сердцем и умом[524].

«Утвердилась в сердце твоём сладость ислама и веры», – сказал тогда старец. И он научил Гариба некоторым предписаниям и кое-чему из содержания свитков и спросил его: «Как твоё имя?» – «Моё имя – Гариб», – отвечал юноша, и старец молвил: «А куда ты направляешься, о Гариб?» И Гариб рассказал ему о том, что с ним случилось, от начала до конца, и дошёл до истории горного гуля[525], в поисках которого он пришёл…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот двадцать восьмая ночь

Когда же настала шестьсот двадцать восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Гариб, приняв ислам, рассказал старцу обо всем, что с ним случилось, с начала до конца, и дошёл до истории гуля с гор, в поисках которого он пришёл сюда. И тогда старик сказал ему: „О Гариб, разве ты одержимый, что идёшь к горному гулю один?“ – „О владыка, со мною двести всадников“, – сказал Гариб. И старик воскликнул: „О Гариб, будь с тобою и десять тысяч всадников, ты бы с ним не справился!“

«Его имя – „Гуль, что ест людей“ (просим у Аллаха спасения!), и он из потомства Хама. Его отец – Хинди, который населил Индию, и по нему эта земля названа. Он оставил Гуля после себя и назвал его Садан-аль-Гуль, и стал он, о дитя моё, упорным притеснителем и непокорным шайтаном, для которого нет другой еды, кроме сынов Адама. И отец перед смертью запрещал ему это, но он не внял запрещению и стал ещё более преступен, и тогда отец выгнал его и изгнал из земель Индии после войн и великих тягот.