Пёсья жизнь

Вембер Леонид Валерьевич
 
Пёсья жизнь

Предисловие Его Величества Лео Первого.

      Предложенные читателям заметки Его Величества Истинного Короля, не являются чисто художественным произведением. Это скорее мемуары, которые его заставил написать дворец. Как оказалось, подобные воспоминания о периоде до воцарения в стране, писали псе предыдущие Истинные Короли. Этакая своеобразная традиция. Некоторые из них вообще невозможно читать, другие представляют собой блестящие художественные произведения.
      Мой Друг писал свои воспоминания с большой неохотой, гораздо больше времени и сил он отдавал, и отдаёт учебнику боевой магии, который он сейчас пишет, а также методическому руководству по созданию заклинаний и своему самообразованию. Этим своим трудам он отдавал и отдает все свои творческие силы и всё немногое время, остающееся после решения государственных вопросов, а на мемуары с трудом выкраивал по несколько минут каждый день.
      Тем не менее, он, будучи очень ответственным и собранным, сделал то, что от него ждали. Мне осталось только добавить несколько слов, как человеку наиболее знакомому с ним.
      Прежде всего, я хочу предостеречь всех читателей, у которых, возможно, сложится, преувеличено хорошее, мнение обо мне. Я, конечно, не подонок, но и до Его Величества Кари мне очень далеко. Он, как мне кажется, вообще не имеет не только отрицательных черт в характере, но даже грешные мысли его не посещают, точнее, им поставлен прочный заслон. За все два десятка лет, что я его знаю, он не совершил ни одного бесчестного поступка. Он всегда держит себя в зубах, всегда думает, прежде чем делать и, хотя решения, зачастую, принимает молниеносно, они всегда верные.
      В своих мемуарах он много и хорошо пишет о нас с Кроном, но следует учитывать, что до них с Туманом нам как до Творца. Мы оба довольно обыкновенные люди, ну может быть и не совсем обыкновенные, всё-таки маги и воины мы сильные, но наша психология мало отличается от психологии остальных людей. Мы хорошие бойцы, мы не делаем подлости, но мелкие грешки нам свойственны. Например, когда я по какой-то причине нахожусь в плохом настроении, то могу спровоцировать драку или серьёзную схватку с каким-нибудь далеко не безгрешным человеком, будучи уверенным, что выйду из неё победителем. Это не совсем порядочно, но это так. Есть немало людей много порядочнее нас, например, Волька и Травель. Вот уж воистину, псы в человеческом обличии. Кари неоднократно упоминает, что мы оба с ним маги пятого на плюс уровня, но это целиком, или почти целиком, его заслуга. Если бы не он я в жизни бы не стал магом пятого уровня и, тем более, универсалом. Он всю магию понимал ещё до того, как её успевали рассказать или показать, а потом по несколько раз разжёвывал её мне и запихивал её в меня. Между прочим, это касается и Гильярда. Часто мы с большим удовольствием играли бы во что-нибудь, но Кари говорил, что надо заниматься, и мы бросали игры и садились учиться. Я то от него терпел и терплю всё, а вот Гильярд много раз обижался на него за это и даже пытался с ним поссориться, правда, безуспешно.
      Кроме того, Кари ещё в детстве очень увлекался теоретической магией. В шесть лет он собрал своё первое самостоятельное заклинание защиты мебели от поломок, которое на пол дня поставило в тупик отцов. Они, когда он показал им это заклинание, высмеяли его. Они заявили, что оно никогда не будет работать, так как некоторые его части противоречат друг другу. Но заклинание прекрасно заработало и настолько надёжно, что сейчас я даже не могу вспомнить, каким мы пользовались раньше. Качество заклинания было установлено, когда Крон большим лесорубным топором бил по маленькому стульчику и ничего не мог с ним сделать. Великое открытие в области магии супервоинов, сделанное, по легенде, нами во время боя со слугами Врага, это целиком и полностью его заслуга. Я просто тупо почти в точности повторил заклинание отца, а он в какие-то доли мгновения подстроил к нему свою часть заклинания. Причём сделал он это так, как не догадались сделать те, кто работал с этими заклинаниями несколько веков. На наше счастье, заклинание, адаптированное для Крона, практически полностью подошло ко мне, а те два незначительных изменения, которые мне пришлось вносить, были навязаны мне Кари.
      В настоящий момент Кари, несмотря на свою молодость, заслужено считается самым сильным магом нашей страны, как и должно быть. Я убеждён, что его вклад в историю Друзей будет на меньше, чем легендарного Смерагола. По словам магического разума дворца, Кари, по силе, не уступает, а, возможно и превосходит своего великого предка.
      Мне не удобно писать комплименты моему Другу, но я обязан признать, что более доброго, чуткого, честного и самоотверженного существа в нашей стране нет. При этом он не милует убийц и насильников, не прощает подонков и предателей. Он беспокоится о безопасности своих сограждан и только поэтому уничтожает тех, кто покушается на эту их безопасность. Он очень не любит убивать, он не выносит, когда перед ним преклоняются (впрочем, здесь мы похожи), ему претит необходимость подчинять себе других и навязывать им свою волю. Тем не менее, это его долг и выполнять его он считает себя обязанным. А делать что-либо в полсилы и, тем более, плохо, он не умеет. Если он обязан быть королём, то он есть и будет лучшим королём, который только возможен.
      В своих воспоминаниях он несколько раз упоминает, что, дескать, Крон с Туманом умеют очень хорошо подбирать людей на различные посты, на должность управляющего они находят честнейшего, но делового человека, на должность командира в армии самого умного, решительного и смелого, пусть и не такого честного. И так далее. Так вот, сам Кари умеет это делать лучше, чем Туман. А мы с отцом разбираемся в людях намного хуже их обоих.
      Ещё раз хочу повторить, что если в нашей стране наверняка есть какое-то количество людей, больше, чем я подходящих на звание короля, то лучшего Истинного Короля, чем Кари, нет и не может быть ни пса, ни человека. Ну а мне просто повезло иметь такого Друга. Так же считает и Альдон, который мог бы быть Истинным, вместо Кари.
      У многих читателей может вызвать презрительное недоумение то, что кто-то восхищается подвигами Королей в борьбе с виргами, Бондезийскими, различными разбойниками и, даже, с Врагом. Вот, мол, сам Король так мимоходом упоминает, что они расправились с тем-то и тем-то и ничего серьёзного, так разминка. Таким читателям следует учитывать, что Кари необычайно скромен, а, значит, не будет преувеличивать достоинства своих противников, а скорее, наоборот, преуменьшит их. Он практически нигде не упоминает, что даже за первые два месяца наших походов возможности погибнуть у нас было масса. Например, в Бордо, при разгроме банды, Кари только чудом увернулся от ножа, летящего ему в сердце сбоку. С братьями Головарь, во время дуэли в Горнеле, я справился с огромным трудом и поэтому сказал те резкие слова, что поначалу вызвали бурю негодования. Он не стал писать, что последнюю стычку с виргами, во время рейда на выходе из Кривой бухты, тогда, когда захватили три последних судна виргов, мы едва не проиграли. Мы расслабились, решив, что серьёзных магов у виргов нет, и уцелели только благодаря огромному мужеству и находчивости Кари. Он за доли секунды нашёл микроскопическую лазейку в их смертельном заклинании и мало того, что сам выбрался и вытащил меня из могилы, так он постарался, что бы наши моряки ничего не заметили. Сам Кари был едва жив после этого. Когда мы освобождали Тошира, он пишет, что мы заехали в открывшиеся ворота замка и несколько стрел сломались о выставленный мною небольшой магический щит. "Несколько стрел" это все стрелы, бывшие у наблюдателей, стоящих на шести башнях замка, то есть двенадцать полных тулов, а тул имеет обычно от тридцати до сорока пяти стрел. Вокруг нас всё было усеяно ломаными стрелами, а к концу обстрела, мои магические силы были практически исчерпаны. Вот это следует учитывать читателю, Кари, по своей скромности, не любит выпячивать собственные подвиги, он упоминает о них вскользь, нехотя, как о чем-то не заслуживающем серьёзного внимания.
 
       С уважением, Е.К.В. Лео Первый.

Часть 1 Воин.

Глава 1 Детство.

      Всё наше с Лео детство прошло в большой деревне, стоящей на западном берегу озера Борго, что на Среднем острове, там, где в него впадает река Сыя. Деревня хоть и большая, но довольно глухая. В самой деревне более тридцати домов и ещё полтора-два десятка домов в виде хуторов, разбросаны поблизости от деревни. Домом там называют целый комплекс построек, состоящий из главного дома, нескольких отдельных жилых построек или пристроек, сараев, конюшен, скотника и свинарника, курятника, сеновала, погреба и будок моих дальних родственников. Кроме того, при каждом доме есть довольно большой огород и фруктовый сад. Живёт в таком доме семья, насчитывающая несколько десятков человек. Например, семья нашего друга кузнеца Валы включает, кроме него, его жену, пятерых сыновей, четверо из которых женаты, двух младших дочерей, пока не выданных замуж, тринадцать внуков, старший из которых женат, одного правнука и, вернувшейся из города, после вдовства, младшей сестры Валы с тремя детьми. Таким образом, эта вполне рядовая семья, состоит из тридцати двух человек. Есть семьи и по шесть десятков людей и, даже больше. Всего в деревне живёт около полутора тысяч человек, да на хуторах ещё семь — восемь сотен.
      Еще в деревне есть большой общинный дом, где сидят старики, которые не могут работать в поле или в лесу, и молодые бездельники, которые не хотят работать. Обсуждают жизнь деревни и учат тех, кто работает, как надо жить. На не очень высоком холме на северо-восточной окраине деревни лет за двести до моего рождения был построен храм Единого, служители которого лет за пятьдесят до того стали приплывать к нам со Светлого Континента и наставлять людей в своей вере. Плохому они не учили, наших богов уважали, так что отношение к ним было довольно равнодушное.
      Расположена деревня на левом берегу реки Сыя. Лишь трактир, один дом да несколько хуторов стоят на правом берегу, да наш домик расположен на одном из островов в устье реки. Мудрый Крон, отец моего Друга, сам выбрал это место, когда поселился здесь.
      Все люди в деревне, исключая нашу семью и семью трактирщика, состоят в том или ином кровном родстве и очень им считаются. А на нас, пришлых, смотрели косо и свысока. Отец трактирщика тому лет двадцать пять назад приехал туда с женатым сыном из города и построил трактир несколько в стороне от деревни, за мостом. Да наши с Лео родители появились здесь неведомо откуда вскоре после нашего с ним рождения.
      Через деревню проходит дорога, которую деревенские гордо называют «тракт». Но движение по нему не очень велико. Когда мы приехали, по дороге ещё ходили караваны: на восток, вглубь острова с рыбой, морской капустой, солью и другими товарами морского промысла. На запад купцы везли предметы городского производства: изделия из стекла, керамики, металлические изделия тонкой работы, сырое железо и многое другое.
      Затем, из за набегов морских пиратов, в основном виргов, прибрежные деревни начали пустеть. Первой, после четвёртого или пятого разорения виргами, снялась и перебралась на Большой остров рыбачья деревушка с маленького островка в проливе. Затем так же стали безлюдеть деревни по нашему берегу. Жители одной деревни за другой, после очередного нападения, когда вирги жгли, убивали, насиловали, пытали и увозили в рабство, не отстраивали свои деревни заново, а те, кто уцелел, собирали оставшийся скарб и шли вглубь острова. Они или просились в чужие деревни или расчищали поляны в лесу, создавая новые.
      Крон с Туманом несколько раз уходили на месяц — другой на побережье и пытались отвадить вигов, но им очень трудно было оказаться именно в той деревне, на которую нападали вирги. Так что успехи их были невелики.
      Когда опустела примерно половина деревень на побережье, Крон и Туман всерьёз забеспокоились. Они много раз обсуждали этот вопрос дома, но так и не пришли к единому мнению по поводу того, не стоит ли перевезти нас, своих сыновей, и всю остальную семью подальше от берега. Крон много раз пытался говорить об угрозе нападения виргов в общинном доме, но сидящие там, во главе со старостой Ловарём, не желали его слушать, смеялись над ним и обзывали паникёром. Крон объяснял, что виргам стало почти некого грабить на побережье и скоро отыщется решительный ярл, который рискнёт уйти на два дневных перехода от берега, чтобы ограбить богатую деревню. Тем более что наша деревня была первая от побережья, а ближе только редкие хутора в глубине леса.
      Мужики, работающие в поле или в лесу, с которыми пытался поговорить Крон, так же не слушали его. Все их мысли начинались и заканчивались на работе. Исключением являлись только: семья кузнеца Валы, так как кузнечное дело требует ещё и ума, служитель из храма Единого, умный пожилой священник, понимающий кто такие вирги, жрец старых богов, умнейший дед, являющийся закадычным другом-врагом служителя Единого и ещё пяток-десяток мужиков, живущих примаками в разных семьях, а родившихся на побережье. Беда была в том, что почти все они были не местными, то есть, чужаками, и авторитетом в деревне не пользовались, кроме старого Вала и жреца, которого по старой памяти уважали и побаивались. Попытка Крона поучить сражаться мужиков из деревни тоже не увенчалась успехом. Захотели и смогли учиться только все взрослые мужики Валычи, да шесть мужиков из деревни, которые рискнули не обращать внимания на запрет стариков общаться с Кроном и перенимать у него «чужие» приёмы боя.
      Валычи и остальные приходили учиться по два-три раза в неделю на пару часов. Зато нас гоняли до языка на спине меня и до седьмого пота Лео. Нам тогда уже было по двенадцать лет, хотя по людским меркам Лео можно было дать лет восемь-девять, а если меня сравнить с собакой, то месяцев пять — шесть. Ведь люди-маги и Друзья живут много дольше чем простые люди, а продолжительность жизни полностью пробуждённого пса с собачьей просто нельзя сравнивать. Например, нашим отцам уже исполнилось по несколько веков.
      К тому времени, Лео с оружием мог противостоять любому обычному воину, да, пожалуй, сумел бы справиться со средним противником. Если кто-нибудь думает, что учиться было легко, то пусть не заблуждается. Вот наш примерный распорядок дня, начиная с двух лет. Встаем до восхода солнца, час-два физических упражнений, иногда с оружием, завтрак. В погребе, специальными заклятиями полностью изолированном от внешнего мира, три-четыре часа занятий магией. Изучение боя с оружием и без в течение двух часов, обед. Три-четыре часа изучение наук, всех по очереди, два-три часа свободного времени. Учебный бой, длящийся один час. После ужина перед сном час-полтора беседы об истории, культуре, геральдике и обычаях.
      Только не надо думать, что мы мучились или страдали чрезмерно от такого обучения. Я не думаю, что у кого-нибудь было ещё такое же интересное и насыщенное новостями детство. Жить нам было очень интересно, беда была в другом, нам очень не хватало дня.
      Забыл сказать, что у нас каждый день менялся язык, на котором мы говорили в доме. То это был язык псовых островов, то язык псов, то виргов, то Врага, иногда это были языки южных островов и, изредка, три известных Крону и Туману языка Светлого континента. К десяти годам мы спокойно говорили, читали и писали на всех этих языках. Только Лео так до сих пор и не освоил одну из письменностей псов, самую недолговечную, так как ему не хватает обоняния.
      Тут мне надо пояснить для людей, никогда, или мало общавшихся с псами, что у псов разговорный язык развит сильнее, чем у людей. И при этом он делиться на три основных типа:
      Первый это громкий разговор на простые темы, дружеская перепалка, коллективное обсуждение каких-либо вопросов. Для тех, кто ни разу не присутствовал при таком разговоре псов, поясняю, что этот тип общения в некоторой, очень слабой степени сохранили собаки. Правда смысловая нагрузка у них упала до одной сотой, но какое-то значение осталось. Люди называют такой способ общения «лаем». Волкам этот тип речи практически не доступен. А когда люди пытаются на нём говорить, то псы сперва должны сообразить, а не собака ли это.
      Другой тип речи мало похож на предыдущий. Он тихий, доступен при тесном контакте и небольшом количестве собеседников. Наиболее богатый в смысле лексики и построения фраз, по этим позициям превосходит людскую речь примерно в полтора раза. Он допускает возможность обсуждения любых тем, вплоть до самой отвлечённой или философской. Люди называют его «ворчанием» и часто выделяют из него «писк» или «свист» и «рык», которые по псовым представлениям неотделимы от остального языка. Этот язык наиболее доступен большинству людей, хотя всю полноту его могут освоить только редкие люди. Это происходит из за того, что часть звуков оказывается недоступна человеческому уху. Они или выше или ниже звуков, которые могут слышать люди. Некоторые собаки сохранили элементы этого типа речи, другие его утратили почти полностью, и пользуются только подразделом её, называемым «рыком», который является частью этого типа речи, относящейся к вызовам на поединок, угрозам и боевым командам. Этим языком, хоть и с очень своеобразным акцентом владеют и волки, хотя их разговор менее поэтичен и более приземлён, чем язык псов и на много менее богат в лексике.
      Третий тип речи псами используется только для дальней связи и для поэзии, он относительно менее информативен, более затянут и не удобен для отвлечённых бесед. Зато он очень удобен для сочинения душещипательных песен и поэм. Дальность действия этого типа речи зависит от погоды, но связь на пятнадцать-двадцать километров, не редкость для него. Собаки из неё полностью, или почти полностью, потеряли смысловую часть и, хотя они и владеют остатками этого типа речи, но там остались только одни эмоции. Зато волки здесь превзошли псов, их язык богаче, насыщенней и красивей, что я вынужден признать, чтобы не грешить против истины. Люди называют этот тип речи «воем» и многие им неплохо владеют, хотя так же не все, из них, слышат наиболее низкие звуки. Мастера из людей могут даже подделать волчий разговор и обмануть тем молодых волков, тогда как псам волчий акцент не доступен, так же как и волкам псовый.
      Письменность у псов существует двух типов: Первый тип письменности, это написание на пергаменте, бумаге, бересте чем-нибудь оставляющем след. От головешки и куска мягкого камня, до гусиного пера с чернилами. Чистейший плагиат у людей. Даже буквы похожи.
      Второй тип письма полностью недоступен людям, даже самым умным и наблюдательным. Это запаховые письма оставляемые на пне, столбе, дереве и других приметных местах на местности. Удивительно поэтичный и информативный тип письма. Немножко напоминает мгновенную передачу мыслей и чувств посредством телепатии. Наиболее талантливые поссэты могут в одном произведении на одном столбе вместить целую поэму, написанную буквами на бумаге. Поскольку информация идёт образами, возможна передача очень многого за кратчайшее поднятие лапы. Главный недостаток этого типа письма его крайняя недолговечность. Уже через неделю самого выдающегося шедевра поссэзии невозможно найти. Собаки в подобных запаховых письмах передают свои размеры и кровожадность (при этом большинство из них безобразно врёт), и абрис своей территории, опять же при этом большинство показывает не реально свою территорию, а ту, которой хотели бы распоряжаться. Волки несколько шире используют эту письменность, например, у них это обмен информацией на границе, послания к соседям и, иногда, робкая попытка изобразить что-то прекрасное. Псы могут понять подобные письма собак и волков, а те наши — нет.
      Отношения с деревенскими жителями у нас с Лео складывались в основном неплохие, хотя случалось всякое. Лео сильно отставал от своих сверстников по росту и внешнему физическому развитию, зато так же сильно обгонял их по уму и по умению драться. В основном его любили, но бывали и попытки его побить. Иногда они даже удавались, но такой ценой, что скоро прекратились. Мне было ещё проще. Пока я был маленький, отец несколько раз сходил со мной в деревню и наглядно продемонстрировал, что будет с кобелями, которые попробуют меня обижать, а лет с четырёх, когда у меня как раз стали меняться зубы, все кобели уже уважали меня лично. Хоть я сильно уступал им в росте (тогда ещё), зато я умел планировать бой и имел лучшую реакцию. Несколько попыток надрать мне холку привели к тому, что я смог свободно ходить по всей деревне, не опасаясь нападения.
      Младший брат Лео, Гильярд, очень переживал, что у него нет Друга, но это было единственное, в чём он завидовал Лео. Во всём остальном их отношения можно назвать идеальными. Между тем, он сильно уступал Лео и в умении обращаться с оружием и во всех знаниях и, что самое главное, в магии. Его врождённых способностей в магии могло хватить только до четвёртого уровня, а наш с Лео потолок был максимально возможный для кого-либо, пятый уровень "с запасом".
      Когда нам было по двенадцать лет, наша семья состояла из трёх псов и пяти людей. Псы это были Туман — мой отец, я и моя младшая сестрёнка Виля. Виля не имела Подруги и была не полностью пробуждена, вследствие этого. Люди были Крон и Танга, родители Лео, он сам, его брат-погодок Гильярд и их новорожденная сестрёнка Вара. От разных сук у моего отца было много детей, но псов среди них больше не было.
      В тот памятный день я с раннего утра чувствовал сильное беспокойство, но, не умея ещё пользоваться своим даром предвиденья, не придал этому значения. Крон с Туманом рано утром отправились в лес на охоту, а мы, все втроём, занимались, по их заданию, географией.
      Я не сразу обратил внимание не какой-то неправильный шум из деревни, всё-таки до неё было не очень близко, а мы находились в доме. Затем раздался вой от боли какой-то собаки, и я, прервав занятие, выскочил не крыльцо. На улице я чётко услышал бой, вопли и стоны. Сразу поняв, что происходит, я сказал об этом братьям и послал отцу магический импульс: «вирги» и услышал в ответ: «идём». Тем временем, Лео распоряжался. Танга с дочкой и Вилей побежали к нашей яхточке на берегу озера. Гильярд, скрипя от обиды зубами, кинулся седлать двух лошадей, а Лео уже волок наши с ним доспехи и оружие. За считанные мгновения яхта с пассажирками отошла от берега, Гильярд мчался в город за помощью, а мы, снарядившись, бежали к мосту. За мостом нам открылась безрадостная картина. Вирги уже вовсю хозяйничали в северо-западной части деревни, а часть их теснила разрозненных защитников в сторону моста, по которому бежали прочь женщины с детьми и подростки. Наше появление сначала осталось не замеченным виргами, что очень обидело Лео. Свою обиду он выразил, воткнув меч под рёбра первого же встреченного вирга, который не принял его всерьёз. Затем он громко, подражая Крону, закричал:
      — Все ко мне!
      Первыми его услышали и поняли ближайшие к нам двое мужиков, обучавшихся у Крона. Они подбежали к нему с двух сторон. За ними ринулись Валычи, благо их женщины и дети уже были за мостом. Потом присоединились ещё трое, из тех, кто что-то мог и имел оружие. Прибежали трактирщик с сыном и пятеро постояльцев трактира, двое из которых были хорошо вооружены. Образовалось что-то вроде строя, угол остриём к виргам и на острие мы с Лео. Виргов было больше нас, и вооружены они были лучше, но пока они нападали по одиночке, стой имел преимущество. С десяток виргов было ранено, пока кто-то не отозвал их и не начал создавать свой строй. В строю, они бы нас задавили, и Лео скомандовал отступать. Вирги решили, что мы бежим и опять ринулись на нас. К счастью, опять разрозненно, но после этой атаки, когда вирги откатились, на земле лежали четверо наших мужиков. Двоих, ещё живых, подбежавшие от моста женщины, волоком оттащили за реку. Лео им приказал подготовить что-нибудь, чем можно будет перегородить мост. Мы же продолжали медленно пятиться. Вирги опять начали строиться и несколько ослабили напор. Мы сумели быстро отбежать на мост и набросать перед собой всё, что успели приготовить женщины, всякий деревянный хлам и даже, старая телега, притащенная ими от трактира. Появилась своеобразное укрепление. Вирги сунулись и откатились. Их предводитель сообразил, что подобная баррикада обоюдовыгодна. Вирги не могут преследовать убежавших жителей, но и мы не можем кинуться в деревню. Оставив шестерых караулить нас, вирги отправились грабить деревню.
      Позже выяснилось, что часть жителей успели разбежаться просто в лес, часть побежала на Богов мыс, а большое количество беглецов, самые сообразительные, кинулись к гати, мимо церкви Единого и кладбища, за гатью располагался мощный хутор Бортниковичей. Тамошние мужики, заядлые охотники, успели вооружиться и натянуть луки, а женщинам дали арбалеты. Вирги, как только сунулись к ним, сразу же потеряли троих: двое стреляных, а один утонул в болоте.
      Предводитель виргов, не желая больше терять людей, оставил по несколько человек караулить на мосту и на гати, а остальные начали грабить деревню и ловить тех жителей, кто не убежал, а решил отсидеться на чердаке, в подвале или ещё где-нибудь. Пойманных связывали и гнали к выходу из деревни, на наспех запряженные подводы грузили награбленное и своих раненых. Загруженные подводы тут же отправляли по тракту на северо-запад.
      Мы простояли так примерно пол часа или чуть больше. Я начал беспокоиться, по поводу отсутствия отцов, но вдруг почувствовал, что они рядом. Явились они уже полностью вооруженными и готовыми к бою. Лео коротко рассказал им то, что нам было известно о виргах. Мы, кстати, предполагали много большее их количество, чем было на самом деле.
      Крон и Туман внимательно выслушали наш доклад, а потом просто перепрыгнули нашу баррикаду и за считанные секунды перебили тех шестерых виргов, что караулили мост. Наши, растащив завал, расхватали оружие покойных и собрались бежать в деревню, но Крон остановил их. От нашего дома и от трактира уже вели нескольких осёдланных лошадей. На них Крон посадил тех, кто лучше всего мог владеть оружием, и не был ранен. Вернулся Туман, который бегал выяснять, что делают вирги, и принёс известие, что они уже выступили в обратный путь. Крон с верховыми ринулся по тропке наперехват виргам. Мы едва успели. Когда мы вынеслись из леса на тракт у граничного камня, колонна пленных как раз поравнялась с ним. Не медля ни секунды, Крон ринулся на немногочисленную охрану колонны и за считанные секунды заставил её попятиться. При этом он несколько врагов зарубил.
      Вирги ожидали нападения сзади, по тракту, поэтому наше появление спереди, было, для них, полной неожиданностью. Основной отряд их располагался в хвосте колонны и был отрезан от нас обозом. Мы с отцом начали охотничий разговор на волчьем языке (ну, завыли). Лошади, впряжённые в телеги, стали биться и пытаться убежать. Образовалась куча из опрокинутых телег и мечущихся лошадей. Это не дало виргам возможность вовремя помешать нам освобождать пленных.
      Крон, спешившись, дал виргам себя окружить, и работал в окружении, все остальные люди, кроме двоих, резавших верёвки на освобождаемых, встали в линию и сдерживали виргов, а мы с отцом гонялись за теми, кто пытался обогнуть Крона и строй и помешать освобождать пленных. Бой длился всего три минуты. Как только последний из пленных покинул дорогу, убегая по тропке, Крон тут же начал отводить нас следом. Навстречу нам бежали те из мужиков, кому не досталось лошадей, и наши силы стали постепенно увеличиваться. На тракте затрубил рог и вирги, преследовавшие нас, отошли. Когда кто-то из самых горячих голов предложил напасть на виргов опять и отбить у них обоз, Крон решительно возразил:
      — Их в несколько раз больше чем нас, да и вооружены они лучше, не забывайте, что они могут снова напасть на деревню или, в отместку, просто подожгут её. — Ответил он самым воинственным и повёл отряд по тропе обратно.
      Мы с отцом остались следить за виргами. Те не стали возвращаться в деревню, а, наскоро исправив небольшие повреждения на телегах, и, перегрузив награбленное с двух поломанных, двинулись дальше. Мы проводили их на десяток километров и, по дороге, вскрыли горла двоим виргам, отошедшим в лес. Когда мы на виду у остальных зарезали ещё одного отставшего, вирги испугались и почти побежали. Мы же решили вернуться.
      Деревня пострадала очень сильно, практически в каждом доме было много убитых, никто не погиб только у нас, у трактирщика и у Вала. Зато трактирщик был очень сильно ранен, а второй и третий сыновья Вала выжили только благодаря лечебной магии Тумана. Почти неделю Крон занимался лечебной магией по деревне, а Туман посещал только тех, кто не стал бы болтать лишнего. Через неделю в нашу деревню почти одновременно прибыли наместник из города, крепкий мужчина лет шестидесяти, и обоз с нашим добром, награбленным виргами. Выяснилось, что Гильярд поздно ночью доскакал до города и сообщил наместнику о происшедшем. Тот ранним утром отправил почтового голубя в Гондарт, город — порт, имеющий в проливе вторую по силе эскадру военных кораблей. Комендант порта связался (видимо магией) с патрульной эскадрой, которая уже в середине дня заметила причаленные и замаскированные лодьи виргов. Высадив десант и перебив немногочисленную охрану, солдаты устроили засаду и благополучно расправились с виргами, напавшими на нашу деревню. Пятая часть отбитой добычи, по закону, попала в казну эскадры, а четыре пятых были возвращены в деревню. Ярл Сваргол, предводитель виргов, в схватке у лодий был убит.
      Наместник, собрав всех жителей у общинного дома на общий сход, для начала выразил всем соболезнования по поводу гибели родных и близких, а затем объявил о большом снижении налогов с нашей деревни на пять лет. После него слово взял Ловарь, староста деревни. Он был очень расстроен тем, что солдаты, отбирая свою пятую часть отбитого добра, оставили себе много его вещей, и он поэтому считал себя несправедливо обиженным. Но его выступление было направлено почему-то против Крона и всех нас.
      — Люди! — Начал он. — Мы все потеряли своих близких и добро, мы все в горе! Но давайте подумаем, кто виновник нашей беды. Кто не потерял из своей семьи ни одного человека, ни одной грязной тряпки? Кто, когда вирги уже бежали от нас, не захотел отбить у них наше добро? Кто, участвуя вроде бы в сражении, не получил ни одной царапины? Конечно же, это Крон, зачем-то приехавший в нашу тихую деревню.
      — Вот сейчас ты молчишь, — обратился он прямо к Крону. — А почему ты, когда вирги побежали, запретил нашим храбрым мужчинам добить поверженного врага и отбить у него наше добра? Не потому ли, что твоего ничего там не было? Или ты хотел, чтобы проклятые вирги увезли наше добро и потом получить свою долю? А ты сам не вирг? Как мы можем это знать, ты ведь — чужак…