Право вредности

      — Знакомьтесь. Это Арика, а это моя жена — кивок в сторону молодой Ренита и дочь — второй — Вересса.
      Арика вежливо поздоровалась, подумав, что все у этих магов не как у людей — она бы скорее подумала, что наоборот. Ренита приветствовала женщину мягкой улыбкой и кивком, Вересса на какое-то время сосредоточила на ней свое внимание, пробормотала что-то вроде «приятного дня» и вновь погрузилась в себя.
      — Вер! — окликнула Ренина. — Доешь ты нормально, в конце концов! Потом повторять будешь.
      — Не мешай, — отсутствующим тоном отозвалась та. Зацепилась глазами за понимающую улыбку Арики, взгляд на какой-то момент стал вполне человеческим, по губам скользнула усмешка. Но миг спустя Вересса вновь «уплыла».
      Арика тоже не много ела — обычно она выходила из своих «перерасходов» очень медленно. И сейчас, несмотря на то, что Ларсен ее привел в порядок, сильно обжираться не решалась.
      Она не слышала, о чем шел разговор за столом, воспринимая его, как фон. Сама же мрачно размышляла об этом проклятом заклинании, установленном Жоротом.
      Арика носила щиты-заклинания, ограждающие ее от чужой боли, уже больше четверти века. И по типу своей магии слишком часто сталкивалась с болью, чтобы не желать подобной практики никому. И тут выясняется, что просто в разговоре — ведь у них почти каждый разговор был спором — Жорот будет ощущать боль. И с приказами этими… Насколько проще с Роджером — они договорились, что приказами будут считаться лишь те фразы, которые Арика обозначала, как приказ. Что она делала, кстати, крайне редко. А в остальном предоставила роботу свободу действий, что было, с ее точки зрения, единственно разумным вариантом поведения. Но Роджер-то мог сам устанавливать границы подчинения, а Жорот, похоже, нет. И что теперь, каждую фразу обдумывать? Не факт, что получится. А расплачиваться за ее несдержанность будет колдун. Болью. Ее передернуло. Нет, так не пойдет.
      Наверняка этого можно как-то избежать, например, если ставить безличные вопросы… Или хотя бы попробовать. Но для этого придется контролировать болевые импульсы, чтобы точно знать, когда они идут, а когда нет. Значит, надо настроить канал, чтобы она ощущала боль колдуна. Именно его, а не всех окружающих в радиусе полуквартала. И не при прикосновении — это-то заклинание она знала хорошо, а на расстоянии. Кажется, что-то подобное было… Да. Гхота рассказывала. Правда, она использовала его во время пыток. Но суть-то не в этом…
      Арика задумалась, вспоминая, что ей точно говорила Гхота. Воссоздавая сначала тему разговора, потом последовательность действий, которые маг Умения заставила повторить Арику дважды. Просто на всякий случай… Прикосновение к руке заставило Арику очнуться. Она посмотрела пустым взглядом на Роджера, кивнула:
      — Все нормально.
      И услышала смешок Ренины.
      — Прямо сестры родные!
      Скользнула взглядом по жене целителя, машинально улыбнулась и кивнула, прокручивая в уме еще раз последовательность заклинания. Сосредоточилась, протягивая ниточки и проверяя их направленными импульсами. Вроде должно работать… Оценивающе покосилась на Жорота. Сказать ему, что ли, этакое что-нибудь, чтобы проверить? Хотя ладно, долго ждать все равно не придется.
      — Жорот, на твоем месте я бы поостерегся, — заметил Ларсен, перехватив взгляд Арики. — Когда в последний раз Вересса так смотрела на Рема, он чуть не месяц не мог от ее заклинания избавиться.
      — И что за заклинание было? — полюбопытствовал Жорот.
      — У него черты лица начинали разъезжаться, как только он пытался очередной девчонке лапшу на уши повестить, — отозвалась Вересса. — Нос в одну сторону, глаза — в другую… А со старыми он перессорился, так что целый месяц страдал, бедненький… Я пошла готовиться. Всего хорошего, — и исчезла.
      — У нее экзамен через четыре дня, — пояснила Ренина.
      — Какой? — поинтересовался Жорот.
      — Целительство, — ответила та. — Папина дочка.
      — Не совсем, — возразил Ларсен. — У Верессы первая специализация — маг-косметолог. А вот Рем скопировал направления Ренины полностью. Он сейчас на практике, вернется только к осени.
      — Моим пока рано определяться, — отозвался Жорот. — Им пятнадцать, близнецы. А Атане вообще девять.
      Арика чуть не поперхнулась, уставившись на колдуна. «Моим»?! Нормально. А он оговорки, похоже, даже не заметил.
      — Я уже и забыла, какие они в этом возрасте, — задумчиво сказала Ренина.
      — Не-ет. Вспоминать не будем! — усмехнулся Ларсен.
      Наконец Ларсен показал Жороту, Арике и Роджеру гостевые спальни и исчез по своим делам. Женщина, оглядев светлую, вполне классическую спальню, поморщившись, спросила у колдуна:
      — Я обязательно должна здесь находиться? Лучше уж домой на ночь…
      — Вот домой не стоит, — возразил Жорот. — Окус мог наставить там ловушек. Потерпи до завтра — я схожу, проверю все как следует. Или так срочно надо?
      — Нет, не особенно, — согласилась Арика.
      И вернулась к теме, о которой, по-хорошему, вообще ничего знать не хотела. Устроилась поудобней на кровати, подтянув ноги к груди, мрачно поинтересовалась:
      — Так что там с Подчинением? Его точно нельзя убрать?
      Колдун устроился рядом — но не на стуле, а прямо на полу, опершись плечом о кровать — покачал головой:
      — Заклинание необратимое и однонаправленное.
      Арика покосилась на мужчину и предложила:
      — Садись рядом. Что ты на полу забыл?
      — Мне удобно.
      — Как хочешь. Кстати, я не пойму, у меня согласие на установление этого самого подчинения спрашивать не надо? — язвительно поинтересовалась женщина.
      — Надо. Я воспользовался тем, что ты взяла у меня метку.
      — Попробовала твою кровь? Это считается формальным согласием?
      — Не совсем. Смешение твоей и моей крови.
      Арика машинально облизнула залеченные губы. Быстро спросила:
      — А можно отказаться от Подчинения, если кровь смешалась?
      — Конечно. Есть формула отказа. Но это делается до установления, сейчас уже поздно.
      Она ощутила волну раздражения. Скотина. Дает справку с милой невозмутимостью — естественно, сейчас можно, когда уже ничего не изменишь! Врезать бы ему как следует за такую подставу!..
      И вдруг голова Жорота дернулась, как от удара, из ноздрей побежали струйки крови. Она тоже ощутила боль — ничего себе, Окус и то мягче бил — непроизвольно схватилась за лицо, выругалась. Колдун, который достал платок, замер.
      — Ты… что с тобой?
      — То же, что с тобой, — буркнула Арика, кривясь от боли. — Только у тебя еще и кровь идет.
      — Что значит…
      — Кровь-то останови, — мрачно попросила она.
      Он послушно запрокинул голову, прижал платок к носу.
      — Стукнула тебя тоже я? — уточнила женщина. — Только потому, что подумала?
      — Не успел предупредить, — глухо отозвался Жорот. — А…
      — Я создала между нами направленный канал — хочу знать, когда тебе больно, а когда нет… А что? — не отказала себе в удовольствии невинно поинтересоваться она.
      Колдун напряженно попросил:
      — Убери. Пожалуйста.
      — Обмен? — она кивнула на ошейник.
      — Но я не могу…
      — Я тоже, — отрезала Арика.
      — Пожалуйста, — настаивал мужчина. — В этом нет смысла…
      Арика ощутила болевой импульс — вполне терпимый, кстати. И возразила:
      — Еще как есть! И вообще, это не обсуждается. Так же как твое установление этого проклятого Подчинения.
      Злорадно полюбовалась на выражение лица Жорота: не одной же ей получать «приятные» сюрпризы! И вновь перешла к делу:
      — Что еще входит в это твое заклинание?
      — Я не могу тебе лгать.
      — Именно мне? А вообще — можешь?
      — Да.
      — Ограничение тоже болевое?
      — Нет. Просто язык не повернется.
      — Вот уж когда идиомы приобретают реальное значение… Еще?
      — Если ты умрешь, а заклинание подчинения не будет разорвано, я тоже протяну не больше нескольких недель.
      — Но я же могу после смерти этого тела получить новое…
      — Не знаю. Не могу сказать, на привязке к личности или к физическому телу держится это условие.
      — Экспериментировать не будем, — резюмировала женщина. — Еще?
      — На территории Клана я — вещь, принадлежащая тебе.
      — То есть раб? — мрачно уточнила женщина, которая получила еще одно объяснение реакции Ларсена.
      — Со всеми вытекающими имущественными и прочими последствиями. Дома — не знаю. Можно проконсультироваться у юристов.
      — Болевое ограничение на это условие есть?
      — Нет.
      — А какое-нибудь другое?
      — По-моему, нет. Просто в Клане так принято.
      — Игнорируем, — она запнулась — сейчас-то они были в Клане. И неизвестно когда смогут отсюда выбраться. Проворчала: — насколько получится. На каких условиях ты избавишься от этой дряни?
      — «Жизнь за жизнь» — ну, это и так ясно. Иногда знак исчезает без видимых причин. Точнее не скажу — не знаю.
      Арика, помолчав, уточнила:
      — Это все?
      — Не совсем. На суде меня должен сопровождать кто-нибудь «дееспособный».
      — Я?
      — Или Роджер.
      Арика подумала и сообщила:
      — Наверное, все-таки я.
      — Как скажешь. Только, Арика… Я хочу, чтобы ты поняла. С системой — любой системой — нельзя заключать договоров. Никаких. Все равно ты останешься в проигрыше.
      — А яснее нельзя?
      — Можно. Меня могут осудить — на что угодно. И могут тебя этим шантажировать. Если поддашься — попадем оба. Это не будет помощью мне, это будет… считай, что предательством.
      Арику накрыла волна злости:
      — Конечно, а бросить тебя подыхать в тюрьме предательством не будет!
      И задохнулась от резко накатившей боли, с трудом восстановила дыхание, одновременно пытаясь успокоиться. Колдун сидел, даже не дрогнув, и женщина порадовалась, что установила канал — фиг бы она что сообразила с его чертовым стоицизмом! Но приятного мало… Она поинтересовалась:
      — Ослабить, убрать эту гадость никак нельзя?
      Жорот покачал головой:
      — Я и так установки поставил на минимум. Кстати, если бы я не сохранил за собой честь, то подчинялся бы тебе полностью и безоговорочно. Даже спорить не смог бы — боль бы не дала.
      — Какой садист установил эти придурочные правила?
      — Не знаю. Это было давно, история не сохранила.
      — Это был риторический вопрос, — проворчала Арика. — Ты мне лучше скажи, что тебе грозит за мои убийства? И за убийства Малэ и Павлы? Кстати, а Крост…
      Жорот перебил ее:
      — Насчет Окуса и его коллег — даже приблизительно сказать не могу.
      — Почему?
      — Мало информации. А гадать не люблю. Вопрос о последних троих вообще подниматься не станет. Это был поединок. Да, без формального вызова с их стороны, но они напали первыми, мы имели право защищаться. Хоть все трое и члены Совета, а Малэ вообще Глава… — Он безрадостно усмехнулся. — Хорошо мы с тобой Совет проредили, ничего не скажешь.
      — А сколько человек в Совете?
      — Двенадцать плюс Глава.
      — Сейчас, скорее, минус, — хмыкнула Арика.
      — Знаешь, шутить по этому поводу… неразумно. Формально мы неподсудны, реально же Совет сейчас имеет на нас большой зуб.
      — А чем это нам грозит?
      — На что фантазии у ребят хватит — неофициальными методами, — отозвался колдун. — Или вообще ничем. Смотря по сложившейся ситуации.
      Арика сообразила, что колдун всего лишь просит ее придерживать язык. Да пожалуйста. Сложно, но вполне возможно.
      — Что эта троица вообще от тебя хотела? Я так и не поняла.
      Жорот пожал плечами:
      — Они ж сказать не успели. Завтра у H'еве спрошу, он наверняка их Карты просмотрит. Меня больше интересует, на что они рассчитывали, когда напали — в твоем присутствии — всего лишь втроем. Малэ и Льюсилла сильные маги, но после Клова, я их перекрываю…
      — Каждого по отдельности или обоих сразу? — перебила Арика.
      Жорот запнулся:
      — Ну… справился же. А Крост вообще средненький, — он пожал плечами.
      Арика, подумав, спросила:
      — Может, был какой-нибудь фактор, который они не учли? Поэтому все так по-дурацки и выглядит…
      Колдун, нахмурившись, задумался. И вдруг оба в один голос выдохнули:
      — Грегори!
      — Ну конечно! — воскликнула женщина. — Они вообще не знали, что он будет!
      Колдун задумчиво сообщил:
      — Грегори мне очень сильно помог. Если бы он не создал поле, оптимальное для восстановления потоков Роллейны, она выпила бы меня гораздо сильнее.
      — И насколько сильнее? Сейчас-то ты можешь прикинуть, хотя бы приблизительно?
      — Колдовать бы точно не смог, — признался Жорот. — Как минимум, несколько лет. Но паралича, как в прошлый раз, не было бы.
      — Оп-с… Вот теперь все складывается, — заметила она.
      — Пожалуй. Меня бы схватили, используя какой-нибудь надуманный повод, сопротивляться я бы не смог. И, судя по фразе Малэ, они собирались сыграть на твоей привязанности ко мне. Скорее, хотели посадить тебя на место Роллейны.
      Арику передернуло.
      — А насколько мы близки к истине, уточню у Н’еве, — заметил колдун.
      Они пробыли у Ларсена два дня. На следующее утро Жорот ушел домой, вернувшись почти через полдня — пока восстановил разрушенную защиту, пока убрал несколько, действительно установленных, ловушек.
      Сразу после его возвращения Арика сбежала домой, пробыв там до позднего вечера. Обратно к Ларсену не хотелось — не то, чтобы в его доме ей что-то не понравилось, но вынужденное пребывание там напрягало.
      Когда наконец он вышагнула в предоставленной ей спальне, то тут же активировав связь, поинтересовалась у Роджера, где он сам и где Жорот.
      — Спит, — сообщил робот. — А я в своей комнате. Подойти?
      — Не стоит. Н’еве появлялся?
      — Да. Разбирательство завтра около двух часов. Тебя Ларсен просил зайти к нему.
      — Зачем? И где он?
      — Сказал спросить у первого, кто тебе встретится, тебя отведут. А зачем — не знаю.
      Первая, на кого Арика наткнулась в коридоре, была незнакомая женщина. Наверное, прислуга. Она проводила гостью на самый верхний этаж, как выяснилось, в лабораторию. Арика огляделась — лаборатории всегда выглядели одинаково — множество баночек, бутылочек и просто разных предметов, расставленных по полочкам и шкафчикам, куча непонятных приспособлений, громадный стол, с одного угла заваленный книгами, а на всей остальной поверхности заставленный всем, чем попало. Классическая картина, такая умиротворяющая…
      — Доброй ночи, — светлоглазый целитель вышел из-за этого самого стола, снимая перчатки. — Куда вы столь внезапно исчезли? Ренина хотела с вами поболтать…
      Арика пожала плечами:
      — Простите, я не очень люблю находиться вне дома. А Ренина пусть приходит в гости. Почему Жорот ее не привел?
      — Он предлагал, но она решила, что будет неприлично навязываться вам.
      — Глупости, — возразила Арика. — Как мы вам навязались, так ничего, да? А ей — неприлично?
      — Скорее вас навязали, — улыбнулся Ларсен. — Хотя лично я только «за». Сядьте, пожалуйста. Я вас осмотрю.
      — Спасибо, у меня все нормально.
      Целитель кивнул, не собираясь, однако, отказываться от своего намерения. Наконец сообщил.
      — Все, что я мог, снял. Единственное, простите за подобный совет, но лучше вам будет сегодня провести ночь с мужчиной. Тогда я гарантирую, что вы полностью придете в себя.
      Арика пожала плечами:
      — Роджа даже просить не надо будет.
      На лице целителя появилось странное выражение:
      — Вы предпочитаете робота живому человеку?
      Женщина посмотрела собеседнику в лицо, холодно сообщила:
      — Целитель, вы, похоже, хороший, но сводня из вас никакая.
      — Наверное, потому, что никогда не занимался, — усмехнулся Ларсен. — Я имею ввиду именно то, что спросил. Не могу понять, как можно пытаться заменить механическими приспособлениями живое тепло, энергетику, то, ради чего, собственно, все и затевается…
      — Вы мне напоминаете старинного друга моих родителей, Магистра Сообщества. Кстати, тоже целителя. Он все пытался доказать, что Родж — нечто ужасное и чуть ли вообще не имеющее право на существование. У целителей роботофобия, что ли?
      Ларсен пожал плечами.
      — Насчет роботофобии не уверен, но понять действительно не могу.
      — Из-за энергетики? — Арика усмехнулась, — знаете, ее у меня на двоих хватит, — она вдруг поняла, что разговор перестал ее интересовать. — Ладно. Я пошла. Всего хорошего. Спасибо.
      Когда Арика наконец проснулась, было уже около полудня. Роджер лежал рядом — она заранее попросила, чтоб он не оставлял ее одну — разве только очень непредвиденное случится. Поэтому пробуждение было очень комфортным — с теплым и уютным мужчиной под боком, с которым можно было с утра пообниматься. «Ларсен идиот, — в который раз резюмировала про себя женщина, прижимаясь к соседу, — энергетику ему подавай. Что еще от человека надо, когда он уютный, ласковый и нервы никогда не треплет?»
      Наконец Роджер напомнил Арике о времени. И женщина с большой неохотой полезла из постели.
      В двух шагах от спальни она наткнулась на целителя. Он поздоровался и ехидно сообщил Арике, что все успели уже не только позавтракать, но и пообедать. Она пожала плечами. Ларсен уже серьезно сообщил:
      — Кухня на первом этаже. Спуститесь, вам что-нибудь придумают.
      — Ага. Через пару часов.
      — Так меньше чем через час уже разбирательство!
      — Значит, потерплю до конца. Сейчас все равно ничего не полезет. Где Жорот?
      — Был в столовой. Сейчас не знаю.
      Колдуна она нашла на балконе. Он, обхватив плечи руками — было довольно прохладно — вышагивал взад-вперед.
      — Доброе утро!
      — Доброе, — Жорот повернулся к ней лицом, чуть улыбнулся.
      — Когда?
      — Где-то через полчаса.
      — Что мне там нельзя делать? — деловито спросила она.
      — Просто постарайся поменьше вмешиваться. Впрочем, в любом случае, твои действия не будут иметь большого значения. Кидаться же ты ни на кого не станешь, верно? А все остальное… — он пожал плечами.
      Она кивнула, поинтересовалась:
      — Я тебе здесь не помешаю?
      — Нет, конечно, — улыбнулся он.
      Арика, устроилась на балконном ограждении, покачивая ногой. И поглядывая то на Жорота, то на открывающийся вид. Когда она искала колдуна, то хотела как следует расспросить его о предстоящем судилище. Но сейчас всякое желание исчезло — все равно он не сможет ответить на единственный интересующий ее сейчас вопрос. А провоцировать Жорота на то, чтоб он ее успокаивал было дико — скорее уж она должна это делать. Кто б еще в ее успокоениях нуждался! — фыркнула женщина про себя, окидывая взглядом невозмутимого колдуна.
      Очередной порыв ветра заставил Арику вытянуть из выручалки куртку. Но одеться она не успела — Жорот подошел, снял женщину на пол и, став за ее спиной, прижал к себе.
      — Так теплее?
      — Угу.
      — И, главное, нет опасности, что слетишь.
      — Не занудничай, — пробормотала Арика, отправляя куртку обратно.
      Можно было бы, конечно, уйти в дом, но ей здесь понравилось. Жорот, похоже, тоже не рвался в тепло.
      Н’еве, как Арике показалось, появился слишком быстро. Колдун отошел от женщины, протянул альбиносу руки. Тот защелкнул у него на запястьях ничем не соединенные металлические браслеты. Арика помрачнела, но смолчала, так как у нее было оч-чень сильное подозрение, что, будь на месте Н’еве кто-нибудь другой, оковы были бы одеты на два дня раньше. И не только оковы…
      Альбинос открыл портал и кивком указал на него.
      Они оказались в довольно большом зале, с белыми стенами и высокими потолками. Одна стена зала представляла собой громадное окно-дверь, выходящее в крытую оранжерею. Возле этой стены расположились около двух десятков человек — на стульях, стоящих вокруг большого овального стола.
      Напротив этого стола стоял одинокий стул. Жорот направился к нему, Арика растеряно огляделась. Впрочем, не успел колдун дойти, как рядом со стулом-одиночкой материализовался второй такой же.
      Н’еве присоединился к своим коллегам, Арика села рядом с Жоротом, чувствуя себя очень неуютно — на перекрестье стольких взглядов. Посмотрела на колдуна. Тот выглядел невозмутимым и уверенным в себе — кто бы сомневался.
      Поднялся один из мужчин.
      — Начинается разбирательство обстоятельств смерти Окуса и двух его служащих.
      Изложение фактов заняло совсем немного времени и сводилось к сухому перечислению: арест, убийство, побег.
      — Вы признаете достоверность сведений?
      — Да, — коротко ответил Жорот.
      — Причина ареста вам известна?
      — Мне ее не сказали.
      — Сколько вы провели в камере?
      — Около двух часов.
      — Вы были в камере один?
      — Нет. С Окусом и человеком, выполняющим роль палача. Позже подошли еще двое стражников.
      — О чем вас допрашивали?
      — Меня не допрашивали. Просто били.
      — Не задавая вопросов? — переспросил мужчина.
      — Да.
      Мужчина замер, и в зале появился еще один человек, севший на скамью возле стены. И вдруг между столом и Арикой с Жоротом появилась прозрачно-дымчатая фигура Окуса. Арика вопросительно взглянула на Жорота. Колдун тихо сказал:
      — Карта.
      — Кто вас убил?
      — Я не видел, — голос Окуса был как живой, в отличие от изображения.
      — Что вы делали в момент убийства?
      — Занимался заключенным.
      — Как именно?
      — Бил.
      — Сам?
      — Он меня оскорбил.
      — Причина ареста?
      — Разобраться, что произошло с порталами.
      — Почему вы решили, что Жорот имеет к этому отношение?
      — Порталы исчезли. Я направился к Роллейне выяснять, в чем дело. Льюсилла долго не пускала меня, говоря, что та отдыхает. Наконец я выяснил, что Роллейны в доме нет. Следы аур показали, что последними в доме были Малэ и Жорот. Я не смог связаться с Малэ, в доме Жорота организовал засаду.
      Окус замолчал.
      — Ваши дальнейшие действия?
      — Схватил его и девчонку. Я знал, что кто-то из них может перемещаться неизвестным нам способом. Поэтому Жорота приказал приковать к стене — не был уверен, что перемещению могут помешать антимагические наручники. А девчонку приказал изнасиловать — рассчитывал, что она, если может, сбежит — не выдержит.
      Арика прищурилась и показала Окусу известный жест. Тот, конечно, увидел навряд ли, но от сидящих за столом послышались смешки.
      — Девчонку привели в камеру к Жороту, она взяла у него метку и сбежала. Я послал за стражей. Жорот начал насмехаться, что я боюсь ребенка, которого и магом-то пока назвать нельзя.
      Арика хмыкнула про себя — ну да, колдун постарался отвлечь внимание, понимал, что она вот-вот за ним вернется. Не факт, что она смогла бы так легко справиться с опытным магом, не стой он в момент ее появления спиной и не будь «слегка» занят.
      Вмешался Н’еве:
      — Жорот, хочешь сказать, что Окус попался в столь примитивную ловушку?
      Колдун спокойно ответил:
      — Арика очень быстро вернулась — не прошло и минуты. Окус в принципе не мог ожидать ничего подобного.
      — Потому что порталы съедают от трех до пяти минут, в зависимости от расстояния, — задумчиво заметил альбинос.
      Женщина ощутила на себе перекрестье заинтересованных взглядов и собрала все свое самообладание, чтобы остаться невозмутимой.
      — Почему вы не допрашивали Жорота?
      — Его сначала надо было сломать. Раньше спрашивать было бесполезно, — отозвался Окус.
      Вмешался Н’еве:
      — Жорот, ты рассказал бы о Роллейне?
      — А смысл скрывать?
      Сидящие начали переговариваться. Наконец Н’еве сказал:
      — Окус, ты просто воспользовался ситуацией с Роллейной как предлогом, чтобы заполучить врага в свое распоряжение. Ты не собирался выпускать Жорота живым, верно?
      — Да, — кивнул Окус.
      Сидящие стали вновь переговариваться, наконец Н’еве заметил, чуть громче, чем остальные:
      — Не все равно?
      И в голос сказал:
      — Обвинение в смерти Окуса и его служащих снято.
      Арика сдержала выдох облегчения. Фигура Окуса растворилась, человек, сидящий у стены, исчез. Н’еве, тем временем, продолжил:
      — Но я просмотрел карты Малэ, Павлы и Кроста. Ты знал, что освобождение Роллейны не санкционировано Советом?
      — Да.
      — И, тем не менее, ты не только не сообщил об этом, но и принимал активное участие?
      — Да.
      — Объяснись.
      — Вы все знаете мое мнение о неразумности сложившейся в Клане практики с порталами. Малэ красочно расписал нынешнюю ситуацию, думаю, он не сильно отклонился от истины, говоря о трети закрытых порталов, верно?
      — Не сильно, — признал Н’еве.
      — И, тем не менее, Совет не согласился отпустить Роллейну…
      Н’еве язвительно сообщил:
      — Совет нашел способ поддержать Роллейну еще на два-три года. И в это время намеревался строить альтернативную сеть порталов.
      — В ее состоянии она не протянула бы и пары месяцев! Да проверь сам, в конце концов — вот карта, которую она мне скинула за несколько часов до освобождения!
      Видимо, на столе появилась карта, поскольку головы почти всех присутствующих склонились над этим самым столом.
      Н’еве вдруг вышел и куда-то телепортировался. Не прошло и десяти минут, как он вернулся с Льюсиллой. Арика увидела, как чуть в отдалении от них появился еще один стул, но Льюсилла одним движением руки убрала его и встала на место, где он находился.
      — В последние дни у Роллейны было ухудшение? — негромко спросил мужчина.
      — За два дня перед освобождением, — ответила она. — Малэ должен был провести корректировку перед стабилизацией, что-то пошло не так. Мы ее еле откачали.
      Наступила мертвенная тишина, затем раздался возбужденный гул.
      — Почему ты не сообщила об этом?
      — Сообщила, — невозмутимо ответила Льюсилла. — Павле. Она же была ответственна за состояние Роллейны.
      — Ты свободна.
      Льюсилла растворилась в воздухе.
      — Это все понятно, — опять заговорил Н’еве. — Но почему ты ничего не сказал мне, когда Малэ обратился к тебе с подобной просьбой? Ладно Окусу — с ним ясно…
      — Роллейна сама хотела освободиться. По вашему соглашению она имела на это право, Совет не мог препятствовать ей.
      — Хоть мне-то мозги не пудри! — рявкнул Н’еве. — «Роллейна сама!» Сколько вы с Малэ на нее давили, прежде чем «Роллейна сама» на это согласилась? Причем Малэ прикрывал свою ошибку, а ты пекся лишь о собственной безопасности!
      Жорот холодно поинтересовался:
      — Любопытно, каким способом Совет собирался поддерживать Роллейну?
      — К тебе он не имел никакого отношения!
      — А я мог быть уверен, что вы не обратились бы ко мне, если бы этот ваш способ — вдруг — не сработал бы? Или не дал бы нужного эффекта…
      — Ты вообще о чем-нибудь можешь думать, кроме своей шкуры?
      — Что поделаешь, из меня плохой патриот, — язвительно отозвался колдун. — И самоотверженной жертвенностью я, увы, не страдаю!
      — Да уж, заметно, — ледяным тоном заметил Н’еве. — Беспредельной мнительностью ты страдаешь. Перестраховщик. Можно подумать, ты — единственный выход!
      — В прошлый раз вы аргументировали необходимость помощи Роллейне именно этим. Неужели ситуация настолько изменилась? — издевательским тоном спросил колдун.
      — Представь себе!
      Жорот только усмехнулся. Он прекратил спор, но не потому, что Н’еве его убедил.
      — И, как результат ваших с Малэ действий, транспортная сеть Клана полностью исчезла, и сейчас начнется полный хаос, кризис! Честное слово, очень хочется влепить тебе по полной, за вредительство и предательство.
      — Давай, — выплюнул колдун. — Все лучше, чем опять лежать, не в состоянии пошевелиться, и ходить под себя!
      — Страдалец, чтоб тебя!!!
      — Отнюдь. Всего лишь забочусь о своей шкуре, так, как считаю нужным, — ледяным тоном отозвался Жорот.
      — Хватит! — мужчина, задающий вопросы, сделал резкий жест рукой. И повернулся к Н’еве:
      — Будь добр, замолчи.
      — Конечно, — издевательским тоном заметил колдун. — Н’еве вы просто просите замолчать, а меня пытаетесь заткнуть заклинанием. Только силенок не хватит. Можно сказать, что и благодаря вам, Тодерс. Не думаю, что мой призыв в Клов был не с вашего ведома и, хотя бы молчаливого, согласия…
      — Замолчите, в конце концов!
      — Уже лучше, — зло усмехнулся Жорот.
      Арика покачала головой — колдун нарывался. Зачем?
      Наконец Тодерс встал:
      — Совет обязует вас сформировать транспортную сеть взамен той, что была разрушена, при вашем, столь активном, участии.
      Жорот чуть пожал плечами:
      — Я в транспорте — полный профан. Смысл?
      Тодерс поморщился:
      — Вы, похоже, не совсем понимаете сложившуюся ситуацию. Сейчас маги-транспортники, ориентированные на сеть Роллейны, потеряли все свои возможности. Роллейна как-то обрабатывала их для более полноценного контакта с ней. И теперь они не могут стать основой для новой сети — просто не в состоянии работать без Роллейны. А других у нас нет, за исключением магов, которые умеют ставить порталы самостоятельно. Но они транспортники не больше, чем вы.
      Вмешался Н’еве:
      — К твоему сведению, в основу планируемой Сети Совет положил твои разработки трехвековой давности. Поскольку кроме тебя никто и никогда не рассматривал возможность создания транспортной сети без Роллейны. Мы дали задание аналитикам, но их работы получились просто наметками, глубоко не пошел никто. Говорят, недостаточно экспериментально подтвержденных данных. Я их тебе дам — возможно, что-нибудь полезное найдешь.
      — То есть, — резюмировал колдун. — Сейчас в наличии маяки. И все.
      — Из этого придется исходить, — подтвердил Тодерс. — И до тех пор, пока сеть не будет сформирована в том же объеме, в котором она была до болезни Роллейны, вы не имеете права покинуть Клан.