Тавриз туманный

      После ухода Гаджи-Мехти Саттар-хан обратился ко мне:
      - Теперь товарищи кавказцы должны знать, с кем мы связали свою судьбу, - с сожалением сказал он. - Если бы мне позволила революционная совесть и если бы не было у меня личных врагов вроде Даваткер-оглы Наиб-Гусейна, Кебабчи-оглы, я отстранился бы от всего. Но теперь поздно. Я не брошу начатого дела. Всю тяжесть революции я принял на себя. Вы знаете, что я не склонен идти на уступки, но не редко, когда этого требуют обстоятельства, мне приходится уступать им. Вы слышали, как гаджи предлагал поставить вопрос на обсуждение Энджумена? Большинство членов Энджумена - вот такие же купцы и торгаши. Да, вот каковы наши дела!..
      После этих слов, проникнутых искренностью, Саттар-хан резко перевел разговор на другую тему.
      - Как обстоят дела с Ниной? - спросил он. - Положение тяжелое. Нет бомб, нет патронов. Все, что нужно для их изготовления, находится на том берегу Аракса.
      - С Ниной вопрос улажен. Из нее можно воспитать искреннего и стойкого революционера. Она дала слово оказывать революции всевозможные услуги, и я ей в этом верю.
      В глазах Саттар-хана сверкнули искры радости.
      - Обеспечена ли она всем?
      - Она уже на новой квартире. Комнаты хорошо обставлены.
      - А на расходы она получает?
      - Ей нельзя предлагать денег. Все расходы несу я.
      - Вы получили чек, выданный мной на имя хазчи?
      - Частично получил.
      - Почему частично?
      - Сумма слишком большая. Брать все сразу нет нужды. Я беру по мере надобности. Он и сам предложил взять мне деньги, но я отказался.
      - Я поручаю вам: ни для себя, ни для Нины не скупитесь в средствах. Девушка должна быть обставлена хорошо и не чувствовать никакой нужды. Если она будет довольна, может оказать нам огромную услугу. Передайте ей мой привет! Пусть она не считает нас ничтожествами. Мы ведем борьбу за права десятимиллионного народа. Передайте ей мои слова.
      - Сардар, могу вас уверить, что она наш товарищ.
      Сардар задумался.
      - Почему-то женщины очень любят революцию и революционеров, - сказал он после минутного молчания. - Революционеров они считают какими-то сверхъестественными существами. С начала революции я получил массу писем. Прочтите хотя бы вот это. Очень интересно...
      Письмо было написано по-фарсидски и адресовано "гению революции, вождю нации, его милости - Саттар-хану".
      "Я знаю, что у вас две супруги, - писала незнакомка - для меня это не имеет значения. Я - вдова. Имею достаток, в моем владении несколько деревень. Я не видела вас, но слышала о вас, как о герое революции. Я с радостью приняла бы ваше имя. Салима-ханум, дочь Гаджи-хана".
      Сардар говорил о роли женщин в революции.
      - Немало женщин, предлагающих нам свои услуги и в перевозке оружия...
      Было время ужина. Когда внесли скатерть, сардар пригласил к столу и других. Стол не отличался роскошью, как у знатных людей. Кушанья состояли из мяса и мясного навара.
      - Это мое любимое блюдо, - сказал Саттар-хан. - Но знай я, что вы пожалуете к ужину, можно было бы заказать что-нибудь получше. Клянусь вашей дорогой жизнью, за последние дни ничто мне не идет в голову.
      После еды опять подали кальян и чай. Беседа затянулась до часа ночи.
      - Оставайтесь ночевать здесь! - предложил мне Саттар-хан.
      Я понял, что он разрешает мне уйти, и встал. Сардар поручил бывшим тут людям проводить меня.
      - Никого не нужно! - сказал я и, попрощавшись, вышел.
      ЗАМУЖЕСТВО НИНЫ
      Когда я пришел к Нине, ее еще не было дома. В комнатах чувствовалась какая-то тяжелая атмосфера, они имели печальный вид, как если бы произошло большое несчастье.
      Зейнаб, работница Нины, сидела в углу веранды. Глаза ее были заплаканы. Рядом сидела моя экономка Тахмина-ханум, словно в трауре, надвинув платок на глаза.
      Тут же стояла молодая жена Минасяна Шушаник-ханум.
      Я был в недоумении, что же случилось тут без меня?
      - Жаль красавицу Нину! - сказала Шушаник.
      - Хотя Аршак и наш, армянин, но он не будет ей хорошим мужем.
      Теперь я понял в чем дело.
      Уже несколько дней был пущен слух, что Нина выходит замуж за Аршака Суренянца, и что свадьба их будет на Кавказе, в городе Александрополе*, где жили родные жениха. Они собирались выехать в Александрополь в ближайшие дни.
      ______________ * Александрополь - ныне Ленинакан, город в Армении
      - Сын мой! - сказала дрожащим голосом Тахмина-ханум. - Всегда вы были так ласковы друг с другом. И ты так любил и нежил ее, носился с ее капризами. А теперь эта бессовестная дочь бессовестных родителей обманула тебя!
      Я не знал, что ей ответить и как ее успокоить. В разговор вмешалась Зейнаб.
      - Дурную шутку сыграли с бедным моим братом, разрушили его дом, сказала она, вытирая глаза концом головного платка. - Здесь замешана чья-то рука. Девушка сохла по нем. Если он опаздывал на час, она места себе не находила. Что же случилось, что эта бесстыдница сразу переменилась?
      Не успела кончить Зейнаб, как ее слова подхватила Тахмина-ханум.
      - Это Тавриз, моя милая. Тут сколько хочешь всякого колдовства. Вот, послушай, я назову несколько случаев, когда заклинаниями и заговорами переворачивали все шиворот-навыворот. Гамзаназ-ханум, дочь Келентара, три года была обручена с Зиясултаном, сыном каим-магама. Они безумно любили друг друга. В конце концов их околдовали, и девушка вдруг ни с того ни с сего заявила, - умру, но за Зиясултана не пойду. Наконец, расторгла обручение и вышла за племянника Низамуль-Улема. То же самое произошло и с дочерью Аджидана Гончалеб-ханум - развели ее с сыном Мизан-агаси и выдали замуж за внука Ага-хана Мирпенджа, Сулейман-хана.
      - А про дочь Абдулла-хана, Тарраре-ханум, забыла? - перебила ее Зейнаб. - Разве в продолжение одного дня не развели ее с сыном Наиб-Мохаммед-Вели-хана и не выдали за сына Абачи-баши?
      Зная, что примерам этим не будет конца, я принялся играть с Меджидом, маленьким сыном Зейнаб.
      Тахмина-ханум не могла успокоиться:
      - Хитрый народ, они все знают. Все, что случилось с девушкой, исходит из этого дома. Девушку околдовали. Красива она. Не дали ей выйти за мусульманина. Жирный кусочек был - отдали своему армянину.
      - Да, с ней что-то сделали, - добавила Зейнаб. - Как глазам своим, я верила ей, что она примет нашу веру, станет мусульманкой.
      Догадавшись, что намеки относятся к ней, бедная Шушаник-ханум стала оправдываться:
      - Я ничего не знаю. Пусть я лишусь своей единственной дочери, если мне что-нибудь известно. Лучше бы мне умереть, чем пережить этот стыд. Я не могу смотреть на брата... - и она расплакалась.
      Я не мог вмешиваться в их разговор о колдовстве. Было уже поздно, и мне надо было спешить к Саттар-хану, но несколько слов все-таки нужно было сказать.
      - Наша сердечная дружба с Ниной не носила любовного характера, - сказал я. - Никаких обещаний мы друг, другу не давали. Наше знакомство будет опять продолжаться. Вы не расстраивайте себя, я женюсь на лучшей девушке.
      Сказав это, я встал. Нину так и не удалось мне увидеть.
      ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ
      Первое наступление карадагцев было отбито, но остановить дальнейшие атаки карадагской конницы, снабженной Царским правительством оружием новейшей системы, было совершенно невозможно. Чувствовался острый недостаток в пулеметах, в ручных гранатах, бездымном порохе... Выступать против хорошо вооруженного врага со старым оружием было немыслимо. Правительственные войска громили наши позиции, из которых при каждом нашем выстреле подымался дым и открывал неприятелю местонахождение наших бойцов. Мало того, даже для старых ружей, которые были у нас, мы не находили ни патронов, ни пороха.
      Революционная армия насчитывала до десяти тысяч человек, которых надо было снабдить оружием, патронами.
      Вооружить столько людей и снабдить их патронами не было возможности. Контрабандисты, тайно ввозившие к нам патроны, продавали их по одному крану за штуку. Патроны, израсходованные на отражение первого наступления карадагцев, были куплены за восемьдесят тысяч рублей золотом. Торговля патронами в Тавризе стала самым прибыльным занятием. Поэтому иные бойцы берегли патроны, чтобы потом продать их по спекулятивной цене.
      Карабахские купцы в Тавризе занялись торговлей патронами. Как пиявки, всосались контрабандисты в организм революции и рвали его на части.
      Когда я пришел к сардару, там шел спор о расплате за патроны. Саттар-хан требовал от представителя купечества Гаджи-Мехти обложения купечества налогами, чтобы уплатить за патроны.
      - Господин сардар! - говорил Гаджи-Мехти. - Прикажите расстрелять меня, старого революционера! Я не могу разорить купечество и, отняв все их имущество, отдать на патроны и порох, чтобы стрелять в правительственные войска. Господа, что тут стыдного? Раз мы бессильны против правительственных войск, зачем нам зря губить народ и грабить купцов? Лучше всего сейчас же просить консулов великих держав в Тавризе помирить нас с правительством. Что поделаешь? Раз не можем, надо уступить. Разумнее будет вернуться с полпути...
      Наступила тишина. Гаджи-Мехти решил, что все согласны с его предложением и стал еще смелее в своих предложениях, заговорил даже о сдаче и предложил свои услуги в качестве посредника между революционерами и правительством.
      Ни я, ни другие товарищи не проронили ни звука. Глаза Саттар-хана метали молнии, и мы ждали бури.
      Саттар-хан вспыхнул, как порох. Все затрепетали.
      - Господин гаджи! Твоя просьба о том, чтобы я велел расстрелять тебя, совершенно излишня. Я и без этого могу сейчас расстрелять тебя!..
      Взоры всех с интересом устремились на Гаджи-Мехти: что он сделает?
      - Го-гос-по-под-дин са-са-сар-дар! Я-я-я не т-т-так с-с-ска-зал... заикаясь стал лепетать Гаджи-Мехти.
      - Никто не смеет говорить Саттару о сдаче! - продолжал сардар. - Каждый должен знать, при ком и о чем можно говорить. Я отрублю руки, протягивающиеся к иранской революции, точно так же отрублю и языки, делающие ей предательские предложения! Не по вашему совету, господин гаджи, мы начинали революцию, чтобы по вашему же совету ходить с мольбой о прощении ко всяким консулам. Оставьте меня. Вы свободны... и навсегда!
      При последних словах сардара Гаджи-Мехти задрожал, от страха у него треснула губа, и он, прижав платок ко эту, поплелся к двери.
      - Прежде чем сдаться врагу, революция расправится с вами, - крикнул ему вдогонку Саттар-хан.
      Гаджи вышел. Сардару принесли кальян. Несколько минут длилось гнетущее молчание. Затем было решено расплату за купленные у карабахских купцов патроны возложить на нескольких саррафов.
      Комната опустела.
      - Надо подумать... - сказал мне удрученно сардар. - Близятся тяжелые дни. Надо найти пути для переброски вещей с того берега Аракса...
      Я ничего не говорил сардару о своих планах, и он не был в курсе моих дел. Я не доверял окружавшим его людям. Не могло быть, чтобы в ставке Саттар-хана не было ни одного царского шпиона. Из осторожности я не говорил при посторонних даже о самых обыкновенных вещах, касающихся царского консульства.
      Нина должна была выехать рано утром. Выйдя от Саттар-хана, я опять пошел к ней. Тахмина-ханум была еще там. Она и Зейнаб, съежившись, сидели на диване.
      Вместе со мной в комнату вошла и жена Минасяна Шушаник. Видимо, они боялись, что я выкину что-нибудь по случаю выхода Нины замуж.
      Нина уже была дома и готовила чай и ужин. Маленький Меджид бегал за ней, радостно повторяя:
      - Дядя присол, дядя присол!..
      По общему настроению я догадался, что обиженная Зейнаб объявила Нине о своем нежелании дальше работать у нее и ищет случая, чтобы поговорить со мной.
      Нина, улыбаясь, поглядывала то на них, то на меня. Покончив с хлопотами Нина, как всегда, взяла меня за руку и, усадив на диван, села рядом. Между нами расположился маленький Меджид. Нина забавлялась с ним, целовала его. Зейнаб удивленно таращила на нее глаза и звала сына к себе, а мальчик, обняв Нину за шею, кричал:
      - Не хоцу, не хоцу!..
      Видя, что Нина сидит рядом и не меняет своего обычного обращения со мной, Тахмина-ханум удивленно сказала:
      - Посмотрите, ради аллаха, на нахальство этой девушки! Наши бы на ее месте умерли со стыда. А эта даже глазом не моргнет, еще улыбается ему...
      - У них не может быть постоянства, - уверенно отвечала Зейнаб, покачав головой. - Они не станут жить с нашими. На что ей теперь мой брат? Обставил квартиру, устроил ей шахскую жизнь, одел, обул, вывел в люди, и довольно, ей только этого и надо было!
      Тут не выдержала и Шушаник-ханум, сидевшая, скрестив руки, в стороне, у прохода в кухню.
      - Они все меня обвиняют, - сказала она сокрушенно, обращаясь ко мне. Говорят, что эта девушка, чтоб ей сгореть, не вышла бы замуж за проклятого Аршака, если бы не я. Будто я совратила ее с пути и свела с Аршаком. Я вашего волоска не променяю на сто таких людей, как Аршак. На самом же деле виновата сама девушка, недаром белокурая, все они такие. Наши им не пара. Если ты хочешь жениться, только скажи, клянусь Иисусом, я найду тебе такую девушку, что ахнешь...
      Я едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Надо было, не возбуждая подозрения, как-то разрядить атмосферу.
      - Мы с Ниной простые знакомые, - спокойно сказал я, обращаясь к Зейнаб и Тахмине-ханум. - Я и не думал жениться на ней.
      - Если ты не любил и не имел в виду жениться на ней, зачем же водился с девушкой?, - сердито заявила Тахмина-ханум.
      - Разве с девушкой нельзя быть просто знакомым? Обязательно жениться надо?
      - Конечно! - отрезала Тахмина-ханум.
      - Неужели нельзя проводить время, как с товарищем?'
      - Нельзя, стыдно! У нас это не полагается, - вмешалась Зейнаб.
      Нина приготовила ужин.
      - Будете кушать? - спросила она.
      - Нет, - ответил я. - Подождем Аршака.
      Тахмина-ханум взяла чадру и со словами:
      - Я ухожу! - вышла из комнаты.
      За ней поднялась и Зейнаб.
      - Зейнаб, приходите завтра пораньше. Нина уезжает, надо присмотреть за домом, - сказал я, провожая ее.
      В одиннадцать часов мы встали из-за ужина. Попрощавшись с Ниной, я и Аршак разошлись по домам.
      ОБЪЯСНЕНИЕ С САТТАР-ХАНОМ
      Для переброски оружия с того берега Аракса требовалось разрешение Саттар-хана.
      Когда я вошел в комнату, сардар ответил на мой поклон, но окинул меня насмешливым взглядом, в котором чувствовалось недовольство.
      Я был озадачен, так как ни я, ни другие кавказцы не сделали ничего такого, что бы могло вызвать гнев Саттар-хана.
      Я сел. Говорить или объясняться не было возможности, так как у сардара сидели представители населения, пришедшие к нему с жалобой на недостойное поведение некоторых воинов. Они представили Саттар-хану список лиц, замеченных в пьянстве и злоупотреблениях своим положением.
      Сардар обещал принять меры к прекращению подобных случаев и к наказанию виновных. После этого он разрешил жалобщикам уйти.
      Оставшись со мной наедине, сардар еще раз бросил на меня недовольный взгляд.
      - Я заранее знал, что глупо доверять первой попавшейся женщине, - начал он. - Особенно этим белокурым северянкам, перевернувшим Тавриз вверх дном. А я ведь предупреждал вас, дорогой друг, чтобы вы были осторожным. Теперь извольте, вот вам и ваша любимая и надежная девушка! Нина нас предала. Ее только и не хватало.
      - Что случилось, господин сардар? Мне ничего неизвестно!
      - Разве вы не слыхали, что Нина выходит замуж? - удивленно спросил.он.
      - Как не слыхать, слыхал! Я и пришел к вам поговорить об этом.
      - Прекрасно! О чем же говорить, раз вышла замуж? Быть может приданое справить? Как видно, вы бессильны перед прекрасным полом и слишком доверчивы. Лживые клятвы, искусственно подогретая нежность, обманчивые слезы и неискренние уверения женщин легко ввели вас в заблуждение.
      - Правильно, сардар! - ответил я. - Я очень скоро поверил девушке. И девушка эта оказалась достойной доверия. Я полагаю, что, будь на моем месте сам сардар, то поверил бы ей еще раньше меня.
      Сардар был удивлен моим ответом.
      - Как? - сказал он со смехом. - Вы доверяете ей и после того, как она вышла замуж за другого?
      - Да, доверяю и пользуюсь ее доверием и уважением ко мне, иначе она не слушала бы моих советов и не вышла бы за человека, указанного мною...
      - Пусть аллах не благословит эту свадьбу! - воскликнул сардар. Интересно, за кого же она выходит замуж?
      - Сардар, не возмущайтесь, я выдал ее за одного из наших товарищей.
      - За кого? За какого товарища?
      - За Аршака Суренянца. Завтра они едут в Александрополь. Девушка уже получила из консульства пропуска на проезд туда и обратно. Они привезут из Джульфы в Тавриз оружие, машины для изготовления бомб и другие вещи. Супружество их протянется не более десяти дней. Извольте, вот и пропуска!
      Я достал из внутреннего кармана пропуска и протянул Саттар-хану. Он задумался, потом покачал головой и спросил с довольной улыбкой:
      - Чей же это план?
      - Об этом никто ничего не знает, кроме меня, Нины и Аршака. Я пришел сообщить и вам об этом, господин сардар! Могу ли я теперь любить Нину и доверять ей?
      - Любите, коли любите, но не обманывайтесь. План очень хорош. Клянусь моей жизнью, во мне кровь застыла! Обеспечьте девушку, она нужна нам.
      ИРАИДА
      Прошло четыре дня, как Нина и Аршак выехали из Тавриза. Я пошел повидать Ираиду и узнать о них что-нибудь.
      - Вы слыхали о несчастье, постигшем Нину и ее мужа?
      Все закружилось перед моими глазами. Я был в отчаянии, полагая, что их арестовали. Не знал, что мне делать, как показаться на глаза сардару, как оставаться после этого в Тавризе? У меня мелькнула даже мысль о самоубийстве.
      - Скажите, что случилось? - взволнованно спросил я. Открыв свою сумочку, Ираида достала телеграмму и протянула мне. Я стал читать:
      - Тавриз. Русское консульство. Ираиде. Между Марандом и Джульфой вместе с нашими вещами украли и пропуска. Спешно вышлите новые пропуска мне и мужу в Иранскую Джульфу, на имя агента русского консула господина Жарского, Нина.
      - Послали пропуска? - спросил я, несколько успокоившись.
      - Послали. Консул перевел еще триста рублей.
      - Как хорошо, что им самим не причинили вреда.
      Ираида смотрела на меня с нескрываемой жалостью.
      Взяв телеграмму и пряча ее, она сказала:
      - Вы стократ лучше и культурнее Аршака. Я очень недовольна выбором Нины и никак не могу понять, как она могла променять такого исключительно хорошего человека, как вы, на это ничтожество, на Аршака. Удивительная девушка наша Нина! Нужно сказать вам, что она любила вас гораздо сильнее, чем я. Видя ее отношение к вам, я вынуждена была подавить свое чувство. Вы устроили ей такую жизнь, о которой она и мечтать не смела, она же не захотела составить вам счастье. Пусть она мне сестра, я не могу оправдать ее. Такого же мнения и господин консул. За свою необдуманность она уже получила возмездие.
      Ираида с самого начала завидовала Нине и не могла равнодушно смотреть на ее успехи. Хотя они были и родные сестры, но характерами были совершенно разные люди.
      Ираида долго водила меня по магазинам и, наконец, заставила повести ее на квартиру Нины.
      Зейнаб угостила нас чаем. Маленький Меджид забавлял нас, но Ираиду больше всего интересовал один вопрос:
      - Неужели вы пустите ее сюда, когда она вернется? Неужели совесть позволит ей вернуться в этот дом?
      Ираида держала мою руку в своей, и мне вспомнился день, когда мы вместе ехали в Тавриз. Как живая, стала Нина перед глазами, ревнуя, она выдергивала мою руку из рук Ираиды.
      - Ираида! - сказал я. - Нина не сделала ничего предосудительного. Она вышла замуж. Я был в курсе дела, и она не обманула меня. Мы не давали друг другу слова, иначе оба сдержали бы его. Что касается квартиры, то безусловно Нина вернется сюда, так как это ее дом.
      - Значит, вы все еще продолжаете ее любить? - спросила. Ираида, удивленно глядя на меня. - Я не могу понять, какая же может быть любовь после ее поступка?
      - Прежнее уважение остается. Что делать, значит, так было суждено...
      - Правда, в жизни человека судьба играет большую роль, - Ираида опять взяла меня за руку. - В первые дни нашего знакомства ваши симпатии были на моей стороне, но я не вела себя легкомысленно, как Нина. Я не хотела искусственно раздувать ваше чувство ко мне. Я хотела, чтобы оно развилось естественно, постепенно. Нина чувствовала это, но я никогда не думала, что она может пойти на подлость и отнять у меня человека, который мне нравился. Не будь я так доверчива, я бы не дала ей возможности сблизиться с вами.
      - Ираида, наши отношения не могли развиться в любовь. Вы верно выразились, что любовь должна развиваться постепенно, естественно. Сердечные отношения между нами начались с первого дня нашей встречи и совместного путешествия, таковыми они остаются и ныне. Уважение мое к вам и к вышедшей замуж Нине ничуть не уменьшилось. Я так же продолжаю ценить и вас, и Нину и опять готов к вашим услугам.
      - Нет!, - решительно возразила Ираида. - Я вовсе не хочу, чтобы вы относились ко мне так же, как к Нине. Вы должны мне отдать всю свою любовь. Я могу любить вас сильнее и имею больше права быть любимой - я гораздо красивее ее, это утверждают все. Стоит мне сказать "да", как Мирза-Али-Акбер-хан и Мирза-Фатулла-хан тотчас же дадут развод своим женам. Но я не хочу этого. Я все время ждала этого дня. Я знала, что Нина не будет жить с вами. Так и случилось. Что теперь скажете?
      Возбуждение Ираиды росло. Она была уверена в своей победе, но скоро поняла свою ошибку.
      - Ираида, - твердо сказал я, - той любви, о которой вы говорите, между нами быть не может. Теплая дружба и приятные воспоминания останутся навсегда. Я ценю ваше отношение ко мне, готов к вашим услугам, всегда буду радоваться вашему счастью и делить с вами ваше горе...
      ДОСТАВКА ОРУЖИЯ
      Отсутствие Нины продолжалось десять дней. За это время доставили в Тавриз нужные машины. Оказалось, что пропуска Нины и ее подставного мужа Аршака не были украдены, сообщение об их похищении было дано с умыслом, чтобы получить лишние пропуска.
      Все нужные вещи были привезены в Тавриз на подводах консульства.
      Сегодня должны были проверить одну из адских машин, собранных в Тавризе. Для этого была назначена особая комиссия и местом испытания намечен пустырь в Амрахизе.
      От взрыва адской машины задрожал весь Тавриз, обрушились некоторые заброшенные дома на окраине города.
      Потом для пробы метали бомбы. Комиссия нашла, что они изготовлены лучше болгарских и пражских.
      Все взоры были устремлены на Саттар-хана.
      - Поздравляю с успехом! - отозвался он, вытирая пыль с лица. - Но бросать это чудовище в людскую массу и грешно, и бессовестно. Оно убьет много людей и разрушит много домов. Маленькие бомбы лучше. Больших изготовлять не надо.
      Мы вернулись к Саттар-хану. Гаджи-Мехти просил свидания с сардаром. После того, как сардар выпроводил его со словами "вы свободны навсегда", он не осмеливался заходить без разрешения.
      Получив разрешение сардара, "отец нации" - Гаджи-Мехти вошел в комнату. Гаджи был одет в новый костюм, он даже подсурьмил глаза.
      - Слава аллаху, - начал гаджи, усевшись, - стараниями господина сардара Беюк-хан, сын Рахим-хана, отброшен от Тавриза. Теперь нам ниоткуда не угрожает беда, поэтому, если господин сардар разрешит, можно будет отпустить войска по домам, чтобы немного сэкономить денег. Если в будущем опять возникнет какая-нибудь опасность, то можно будет опять собрать всех под ружье. Господин сардар хорошо знает, что за это время торговля замерла, состоятельные проели весь свой запас, и мы не можем за счет десяти близких к банкротству купцов содержать десятитысячную армию.
      - Господа, это не шутка, - продолжал Гаджи-Мехти, обращаясь уже к приближенным Саттар-хана, - десяти тысячам человек по два крана в день, итого составит в день четыре тысячи туманов. Вот какие расходы! И это еще не все, имеются и другие расходы. Что скажет нация, если мы будем обирать народ, чтобы кормить десять тысяч дармоедов.
      В глазах Саттар-хана опять заиграли искры гнева.
      - Я никому не позволю называть моих воинов дармоедами! - угрожающе сказал он. - Они не дармоеды! Это они отстояли имущество живущих на чужой счет и защитили его от карадагских разбойников. И еще запомните раз навсегда, что ни один человек не смеет вмешиваться в дела моей вооруженной силы, это право принадлежит мне одному.
      - Если так, - сказал Гаджи-Мехти, - мы поставим вопрос в Энджумене...
      Саттар-хан рассвирепел:
      - Нога моего коня в... сидящих - в Энджумене! - вскричал он. - Так и передай им!.. Вон отсюда, ходатай подлецов. Я знаю, где и как достать денег на содержание войска. В Тавризе я камня на камне не оставлю.
      НЕУДАЧНЫЙ БРАК
      Семья консула и сам консул очень заинтересовались семейной жизнью Нины.
      В первый же день после возвращения, когда Нина пошла к ним с визитом, жена консула обняла и поцеловала ее.
      - Торжественно ли прошла свадьба? - спросила она.
      - Нет! - печально ответила Нина.
      - Почему?
      - Крайне некультурная и невежественная семья. Живут не в городе, а где-то далеко в глухой, скалистой местности. Ни зелени, ни садов, ни огородов. В доме не найдешь ни ковра, чтобы подстелить под себя, ни даже циновки. Я ни в коем случае не смогу жить там. Родственники его, как дикари, разглядывали меня со всех сторон и смеялись надо мной. А сам он - гуляка, пьяница, врун...
      - Неужели? Неужели это правда?
      - Да, он большой врун. Если бы вы знали, как такие люди обманывают девушек. Вы не знаете, о чем только он не говорил мне!
      - Что он говорил?
      Как актриса, хорошо разучившая свою роль, Нина передавала им то, что якобы говорил ей Аршак.
      - Вы, имеющая полное право соревноваться с ангелами, превосходящая всех красавиц мира, и вдруг любите небогатого купца, некультурного азиата. Вы позволяете мусульманину топтать святое христианство, это измена вере. И что он вам дал? Четыре комнаты и обстановку! Приняв предложение Аршака, единственного сына богатых родителей, вы будете носить фамилию, пользующуюся всеобщим уважением. Вы будете счастливы, соединив свою судьбу с судьбой единственного наследника несметных богатств. В самой высокой части Александрополя стоит наш пятиэтажный дом. С одной стороны Арпа-чай, с другой - Гаилы-табиа. Горы Шорагиль и Бамбак под ногами. На базаре - целый ряд лавок; в восьми местах дома, тысячи десятин пахотной земли и много всякого добра. Неужели всего этого не достаточно, чтобы обставить жизнь красавицы Нины? А сам я перед вашими глазами: молодость, красота, сила, поведение, кажется, все в порядке!
      Нина кончила говорить.
      - Вот негодяй! - вырвалось у жены консула.
      В это время вышел из кабинета консул и, увидев Нину, ласково поздоровался с ней, даже поцеловал ей ручку.
      - Ну, что, доченька, счастливы вы? - спросил он. Тут Нина сыграла заключительную часть своей роли: закрыв лицо руками, она выбежала в классную комнату детей консула.
      Жена консула вкратце передала мужу все, что слышала от Нины.
      - И семья простая, и сам никудышный. Бедная девушка стала несчастной, заключила она свой рассказ.
      Консул закурил папиросу.
      У немцев есть хорошая поговорка: "Женщины через ум, а мужчины через глаза попадают в западню". Немцы как нельзя лучше сумели раскусить женщину. Легкомысленная девушка поверила, полюбила, вышла замуж; она судила о нем по его словам и по костюму. Ну, что же. Раз невозможно жить, нужно разойтись, пока не поздно.
      Консул затянулся папиросой.
      - А где теперь живет девушка? - спросил он. - На квартире мужа?
      - Нет, она опять на той квартире, которую приготовил для нее купец.
      - А купец разрешил ей это?
      - Разрешил. Он сказал ей: "Дом ваш, желаю вам счастья!"
      - Какой он джентльмен, какая благородная натура! Несомненно, далекие предки его были европейцы, а не азиаты! - заключил консул.
      ВОЕННАЯ ДИКТАТУРА
      Я был в армянской части и решил зайти к Нине.
      У входа меня встретила Шушаник с сообщением, о том, что Нина развелась с Аршаком. Поднявшись на веранду, я встретил сияющую Зейнаб.
      - Развелась с Аршаком, пусть поумнеет немного! - сказала она радостно.
      Нина была дома. С веселым смехом она рассказывала мне о сцене у консула.
      - А теперь расскажите, что нового в консульстве? - спросил я.
      - Я ждала вас, чтобы передать неприятные новости. Сегодня консул получил телеграмму из города Эхара. Рахим-хан Джелабянлы с 1200 всадниками, с двумя полками пехоты и восемью орудиями двинулся на Тавриз. Консул сообщил об этом в Петербург и послу в Тегеране. В консульстве имеются две тысячи русских винтовок и полмиллиона патронов. Идет тайное совещание о передаче их какой-то организации.
      Со вниманием выслушав сообщение Нины, я поднялся и, обещав ей вскоре вернуться, пошел прямо к Саттар-хану.
      Саттар-хан был чем-то взволнован. Он ходил по комнате, возбужденно разговаривая сам с собой. Увидев меня, справился о моем самочувствии. Я сказал, что имею важное сообщение. Он отпустил всех присутствующих, и в комнате остались мы одни.
      - Сегодня консулом получена из Эхара телеграмма, - начал я. - Рахим-хан с двумя полками пехоты, восемью орудиями и 1200 кавалеристами идет на Тавриз. Консул уже сообщил об этом в Петербург и Тегеран. В консульстве идет тайное совещание о распределении имеющихся в консульстве двух тысяч русских винтовок и полмиллиона патронов.
      - Эти сведения принесла та девушка? - спросил Саттар-хан.
      - Да, сардар!
      Он встал и опять заходил по комнате.
      - И в такой серьезный момент, эти негодяи поставили в Энджумене вопрос о демобилизации армии и пригласили меня туда.
      Он подошел к телефону, поднял трубку и позвонил в Энджумен.
      - Снимите с повестки вопрос об армии, - сказал он решительным тоном.
      Сардар выслушал ответ и вдруг закричал в аппарат: