Голливудские дети

      – Встретимся в баре. – Майкл повесил трубку и перешел улицу.
      Коренастый охранник у дверей объявил, что вход в клуб «Эротика» стоит тридцать баксов. Неохотно расставшись с деньгами, Майкл вошел в клуб.
      Да, это место было из тех, что нравились Рите. Темный зал, интимная обстановка, множество странных, необычно одетых людей и гремящая из мощных динамиков ритмичная музыка.
      К нему подошла женщина. Кроме павлиньей маски, на ней мало что было надето!
      – Как желаете развлечься сегодня? – спросила она низким, чувственным голосом.
      – А?
      – В какую комнату пойдете? Отдельную, групповую? Может, в комнату оргий?
      Он внезапно понял, что находится в секс-клубе. Черт возьми! Он-то думал, что они закончили свое существование еще в семидесятых.
      – Я просто хотел выпить. Где тут у вас бар?
      – Здесь только «отборочный» бар.
      – «Отборочный»?
      – Вы что, первый раз здесь?
      – Точно.
      – О'кей, золотце. Ты идешь, сидишь в «отборочном» баре, осматриваешься и, если тебе кто-то понравится, договариваешься и идешь в комнату по своему выбору.
      – И сколько это стоит?
      – Клуб «Эротика» – не то место, где много дерут, – невозмутимо пояснила она. – Вы заплатили у дверей, и это – все, если, конечно, вам не понадобятся специальные услуги.
      – Не понадобятся.
      – Ну, устраивайтесь. Бар там.
      Он нашел бар и уселся на высокий табурет.
      К нему подошла барменша. На ней была короткая черная кожаная тога, едва прикрывающая ее пышную грудь и внушительный зад.
      – Коктейль? – спросила она, оглядев его с ног до головы. – Могу сделать фирменный, «Эротика-Клуб».
      Его это не интересовало, но Майкл все-таки спросил:
      – А что там?
      – Водка, ром, апельсиновый сок и капелька «куантро». – Она подмигнула. – Заведешься на всю ночь.
      – А безалкогольное пиво есть?
      – Может, и найду баночку.
      – Уж постарайся, – попросил Майкл, огладываясь по сторонам.
      В баре было несколько женщин – все искали подходящего партнера. Толстый бизнесмен в сопровождении пышной блондинки сидел за одним из маленьких круглых столиков в дальнем углу зала, да в углу обнимались двое молодых парней в джинсах и рубашках с короткими рукавами.
      Ох, Рита, Рита, что занесло тебя в такое место?
      Наслаждение. Рита обожала наслаждения. К сожалению, он не мог удовлетворить ее, хотя физически у них никогда не возникало проблем.
      Женщина в черной кожаной тоге, вернувшись, поставила перед ним напиток.
      – Я хочу задать вопрос, – сказал Майкл.
      Она облокотилась на стойку, выставив грудь в его сторону.
      – Я тоже.
      – Я вас слушаю. – Он глотнул безалкогольный напиток.
      – Что такой привлекательный парень, как ты, делает в этом месте?
      – Моя очередь?
      – Валяй.
      – Знаете ли вы человека по имени Хирон Джонс?
      – Шутишь? Так?
      – Не шучу.
      – Все знают Хирона.
      – Не хотите ли просветить меня?
      Она провела языком по губкам, с подозрением глядя на Майкла.
      – Ты из полиции?
      – Почему вы спрашиваете?
      – От тебя пахнет полицейским, – ухмыляясь так, словно знала что-то, чего не знал он, сообщила она. – Не пойми меня превратно, но мне лично этот запах даже по нраву.
      Не обращая внимания на ее знающий взгляд, Майкл продолжал:
      – Почему все знают Хирона Джонса?
      – Он – знаменитость.
      – Не настолько крупная, чтобы я о нем слышал. Она рассмеялась, откинув голову назад:
      – У Хирона Джонса огромный член. Он приходит сюда три раза в неделю и показывает его в отдельной комнате. Каждый, кто хочет воспользоваться его… услугами, должен хорошо заплатить. Но, золотко, ты не похож на тех, кому… требуются услуги мужчин.
      Он вытащил фотографию Риты – не «полароид», а портрет, сделанный им во время медового месяца.
      – Вы когда-нибудь видели здесь эту женщину? Барменша взяла фото и некоторое время изучала его.
      – Знаешь, золотко, я, честно говоря, не запоминаю их, если, конечно, в них нет, как в Хироне, чего-нибудь запоминающегося. Взгляни вокруг… Они приходят, уходят, и кому какое дело до них?
      – Так вы не узнаете ее?
      – Может, она и была здесь.
      – Когда?
      – Это твоя девушка?
      – Бывшая жена.
      – Может, пару месяцев назад. Я не уверена.
      Он показал ей «полароидный» снимок мужчины.
      – Это и есть Хирон Джонс?
      – Ох, детка, тебя арестуют, если ты будешь показывать такие фотографии. – Она захихикала. – Ну конечно, это Хирон. Король монстров! Да, наследство ему досталось большое!
      – Он сейчас здесь?
      – Можешь увидеть его там, в комнате. Я тебе обещаю потрясающее зрелище.
      Одна из женщин с решительным выражением пробиралась к нему через бар. Наконец она достигла цели.
      – Я выбираю тебя, – объявила она, положив наманикюренную руку ему на рукав.
      – Извините. – Он отпрянул. Она стояла перед ним.
      – Сегодня… Ты… Я… Незабываемый опыт.
      – Меня выпустили из тюрьмы на поруки, – сообщил он, вставая.
      Она смутилась:
      – Чего?
      – Сложно объяснять. Найди кого-нибудь еще.
      Квинси затормозил у ворот клуба «Эротика», недоумевая, во что на этот раз втравил его Майкл. Эмбер была недовольна. Они уютно устроились и слушали по стерео маленького Лютера Уондросса, когда Майкл позвонил.
      – Нужно идти, – сказал Квинси, вешая трубку.
      – Куда? – Эмбер начинала улыбаться.
      – Я нужен Майку.
      – Он что, не в состоянии ничего сделать сам?
      – Ну, ну, лапочка, – успокаивающе сказал Квинси. – Мы с Майком давние друзья. У него пропал ребенок. Прояви немножко участия, детка. Подумай, что бы ты делала, если бы пропал кто-нибудь из наших детей.
      Эмбер была по натуре доброй и мягкой, она не стала спорить.
      И вот он уже стоит напротив этой мерзкой дыры.
      Ублюдок у дверей отказался пускать его, пока он не выложил тридцать баксов наличными. Тридцать баксов! Майкл ему задолжал.
      Оказавшись внутри, Квинси направился прямиком в бар. Майкла там не было. Он подошел к амазонке в черной коже, смешивавшей напитки.
      – Для меня никто не оставлял сообщений? – поинтересовался он.
      – Блондинка или брюнетка?
      – Мужчина. Красивый.
      – А-а, вы тоже полицейский? – спросила она. И как это они всегда запоминают Майкла.
      – Где он?
      – В комнате для мужчин.
      Квинси вошел в туалет, когда Майкл только собирался выходить оттуда.
      – Ну вот, – жалобно сказал он, – ты меня сюда притащил. Что расскажешь?
      – Я наткнулся на кое-какие фотографии и записку. Она написала название клуба и имя партнера. Я чувствую, что Рита где-то неподалеку.
      Покачав головой, Квинси заметил:
      – Ты и твои чувства всегда приносите неприятности.
      – Мне нужно найти своего ребенка, Кви.
      – Знаю.
      – Рита во что-то ввязалась. Я не хочу, чтобы пострадала Белла.
      – Так почему мы здесь?
      – Мы ждем, пока Хирон Джонс закончит.
      – Закончит что?
      – Трахать кучу баб. Если ты еще не догадался, это секс-клуб.
      Квинси длинно и тихо присвистнул.
      – Господи, – сказал он, – как раз то, что надо сказать Эмбер, когда я вернусь домой. Она совсем озвереет.
      – Не озвереет, если ты ничего не скажешь.
      – Мы с Эмбер ничего не скрываем друг от друга.
      – Самое время начать. Квинси наморщил нос:
      – Так кто такой Хирон Джонс – проститутка в штанах?
      – Клуб платит ему за выступления здесь. Он обслуживает всех женщин, которые готовы выложить за это по сто долларов.
      – Он что – Супермен?
      – Вроде этого.
      – И мы должны сидеть в клубе, пока все это не закончится?
      – Точно.
      – Черт возьми, Майк, вечно с тобой сложности.
      Когда у служебного выхода появился Хирон Джонс, время перевалило за полночь. Майкл и Квинси ждали его на автостоянке. Используя эффект внезапности, они одновременно с двух сторон подошли к нему.
      – Поговорим, – предложил Майкл.
      Хирон смерил их взглядом, пытаясь решить, стоит спасаться бегством или нет. Нет. Он решил, что это полицейские: посетители клуба вели себя иначе. Расправив плечи, он старательно изобразил невинность.
      – Слушайте, ребята, что бы вы ни хотели на меня навесить – я этого не делал, понятно? Каждый раз, как в районе происходит ограбление, вы вспоминаете про мое дело. Я завязал, ребята. Я трахаюсь, чтобы заработать на жизнь, – что вам от меня еще надо?
      – Почему бы нам не пройти сюда? – И, схватив Джонса за руку, Майкл подтащил его к фонарю.
      – Что ты хочешь от меня? – проворчал Хирон, безуспешно пытаясь освободиться. – Я ничего не сделал, парень. Спроси у кого хочешь.
      Майкл сунул ему под нос один из «полароидных» снимков.
      – Ты знаешь эту женщину?
      Хирон, однако, особенно не приглядывался.
      – В темноте они все на одно лицо.
      – Посмотри-ка еще, – многозначительно произнес Майкл. – Узнаешь ее или нет?
      – Не знаю.
      – Не знаешь? – Майкл сильно закрутил ему руку за спину.
      – Ну да, я ее знаю, – капризно заявил тот. – И что с того?
      – Кто это?
      – Одна девчонка, приходившая в клуб.
      – Что с ней произошло?
      – Что? – Губы Хирона дернулись в улыбке. – Телка что, умерла?
      Майкл повернул его к себе.
      – Что тебе известно? Хирон вскинул руки вверх.
      – О'кей, о'кей, я не знаю о ней ничего, я только устроил ее работать в кино.
      – В каком?
      – «Мэри Поппинс», а ты что подумал?
      – Кажется, разговор идет о порнухе, – вмешался Квинси, размахивая руками.
      – Я не заставлял ее, – недовольно сказал Хирон. – Шлюшка была просто помешана на съемках.
      – Где она сейчас? – Майкл впечатал его в стену.
      – Парень, ты делаешь мне больно, – пожаловался Хирон.
      – Слушай, мразь такая, где она?!
      – Не знаю, – заскулил Хирон. – Кому какое дело? Я…
      Прежде чем он договорил, Майкл резко ударил его в зубы.
      – Теперь ты будешь отвечать? – требовательно произнес он.
      Хирон осторожно дотронулся до своего лица.
      – Она живет с продюсером. Только учтите, я вам этого не говорил.
      – Как его зовут?
      – Старина называет себя Дэли Форрестом.
      – Где он живет?
      – Посмотрите в телефонной книге. Там записаны все ублюдки-продюсеры. Кажется, ты сломал мне зуб.
      – Когда я найду его, лучше, чтобы она оказалась там, – угрожающе заметил Майкл. – Иначе мы вернемся, и тогда одним зубом тебе не отделаться. А сейчас – убирайся.
      Не оглянувшись, Хирон побежал к своему грузовичку. Может, в спальне он и был героем, но тут не на шутку струсил.
      – Ты доведешь нас до беды, – устало сказал Квинси. – Нельзя все время притворяться полицейским. У меня частное сыскное бюро, и я не могу ставить свой бизнес под удар.
      – В чем дело – ты боишься, что он обратится в полицию?
      – Нет, Майк. Я просто предлагаю быть поосторожнее.
      – Все, что мне нужно, – найти моего ребенка.
      – Я знаю.
      – О'кей, так вот, я делаю все, что для этого надо. Давай теперь выясним, кто такой Дэли Форрест, и раздобудем его адрес.
      – Конечно, Майк.
      – А потом нанесем ему небольшой визит.
      Дэли Форрест жил в фешенебельном доме в Уилшире. В вестибюле их остановил портье и поинтересовался, к кому они направляются.
      – Дэли Форрест. – Майкл продемонстрировал свой жетон.
      На портье это произвело должное впечатление.
      – Четырнадцатый этаж. Квартира 1403.
      – Спасибо. – И, словно это только что пришло ему в голову, Майкл спросил:
      – Не предупреждайте, пожалуйста, о нашем визите. Портье кивнул, показывая, что счастлив услужить.
      – Кто-нибудь устроит-таки нам выволочку, – пробормотал Квинси, когда они шли через облицованный мрамором вестибюль. – Я тебе уже говорил, Майк, нам недолго удастся прикрываться такой ерундой. Спрячь этот свой чертов жетон: здесь он не имеет законной силы.
      – В Нью-Йорке тоже не имеет, ну и что? – Иногда Майклу нравилось рисковать, особенно когда он видел перед собой цель.
      В лифте они ехали с хорошо одетой женщиной, державшей под мышкой маленького пекинеса. Она одарила их милостивой улыбкой богатой женщины. Тонкие ярко накрашенные губы, белая, туго натянутая кожа, искусственные зубы. Она вышла на десятом этаже.
      – Почему это тебе всегда улыбаются женщины? – спросил Квинси, ковыряя в зубах зубочисткой.
      – Тебе уже говорили, что ты задаешь дурацкие вопросы?
      – Это потому, что ты красавчик, сукин ты сын, – завистливо пробормотал Квинси. – Я – личность. А ты – красавчик. Повезло же гаду.
      На четырнадцатом этаже были только две квартиры. Дверь Дэли Форреста была выкрашена красным, возле нее висел сияющий латунный молоточек.
      – Кажется, он неплохо устроился, – заметил Квинси, потирая пальцем дверь, чтобы посмотреть, не сходит ли краска.
      Майкл нажал на звонок. Подождав пару минут, нажал снова.
      Когда Дэли Форрест наконец появился, он оказался совсем не таким, как они представляли. Он оказался немолодым, интересным мужчиной с копной седых волос, снежно-белой козлиной бородкой и в очках с тонкой металлической оправой. Одет он был в пестрый шелковый халат с украшенным кистями поясом и черны бархатные шлепанцы с монограммами. И совсем не походил на продюсера порнофильмов.
      – Чем могу помочь? – В его речи отчетливо слышался британский акцент.
      – Дэли Форрест? – вежливо осведомился Майкл.
      – Да. Повторяю: чем могу помочь, господа?
      – Мы расследуем дело.
      – Что-нибудь произошло в этом доме?
      – Да, – ответил Майкл. – Нам нужны свидетели.
      – Я весь вечер не выходил из квартиры, – сказал Дэли Форрест. – Сомневаюсь, что могу быть свидетелем.
      – А ваша сожительница? – спросил Майкл, пытаясь через его плечо заглянуть в квартиру.
      – Какая сожительница? – переспросил Дэли, твердо стоя в дверях.
      – Рита Полоне.
      – Мисс Полоне здесь нет. – Дэли поглаживал свою бородку. – Более того, она здесь не живет. С чего вы это взяли?
      – Дело, которое мы расследуем, – медленно проговорил Майкл, – касается мисс Полоне.
      – Каким образом? – Дэли явно не обрадовало это вторжение в его личную жизнь посреди ночи.
      – Нам необходимо поговорить с ней. – Этот человек начинал нервировать Майкла.
      Дэли сверху вниз посмотрел на него глазами, холодными, как зима в Арктике.
      – Повторяю: ее здесь нет. – Он был готов закрыть дверь.
      – Все, что нам нужно, – ее адрес, и мы уйдем, – вмешался Квинси, чувствуя, что сейчас начнутся неприятности.
      – Разрешите взглянуть на ваши документы, – неожиданно злобно произнес Дэли.
      Майкл ничуть не растерялся:
      – Конечно. – И он достал из кармана свой жетон. Дэли Форрест отнюдь не был дураком.
      – Это жетон нью-йоркского детектива, – резко сказал он.
      Майкл не смутился.
      – Да. Мы работаем над делом, не ограниченным одним штатом.
      Глаза Дэли блеснули над очками сталью, когда он сказал:
      – Я бы хотел переговорить с вашим начальником: дайте мне, пожалуйста, его номер.
      Квинси забеспокоился.
      – Почему бы нам не зайти еще раз, – предложил он, хрустнув пальцами, – привычка, выводившая Майкла из себя.
      Дэли посмотрел на Квинси и Майкла.
      – Я бы не советовал. – С этими словами он захлопнул дверь у них перед носом.
      – Черт побери! – выругался разъяренный Майкл.
      – Давай уйдем отсюда, – предложил Квинси, – пока он не вызвал настоящих полицейских.
      – Он знает, где она, – пробурчал Майкл себе под нос.
      – Да, и не скажет нам.
      – Скажет.
      – Не сегодня.
      – Посмотрим.
      – Майк, – умоляюще произнес Квинси, – подожди до завтра.
      – Ерунда, – зло повернулся к другу Майкл.
      Рано утром Майкл вернулся к дому Дэли Форреста один. Квинси был занят делом о шантаже в какой-то студии. Майкл припарковался напротив, там, откуда он без помех мог наблюдать за всеми входящими и выходящими из дома.
      Он спал урывками, уверенный, что сегодня, наконец, узнает, где Рита. Он ненавидел ее за то, что, отобрав у него ребенка, она заставила его пройти через все это. Как только он найдет ее, он проконсультируется с юристом и оформит полную опеку над Беллой.
      Да, а как он будет платить за все это? Потребуется снять квартиру, нанять приходящую няню и Бог весть, что еще.
      Первым делом надо найти постоянную работу. Квинси предложил ему стать его партнером – заняться частным сыском, и это совсем неплохая идея. Они были в свое время хорошей командой, а Квинси заверил, что работать для студий легко, приятно и не опасно для жизни, в отличие от их нью-йоркского дела. Майкл обдумывал это. В конце концов у него есть целый год на раздумья о том, возвращаться ли ему в Нью-Йорк или же остаться в Лос-Анджелесе.
      Нужно было выпить. Эта мысль, прочно засевшая в подсознании, заставила его, наконец, обратить внимание на себя самого. Немедленно он почувствовал сухость во рту.
      Господи! Это было совсем плохо. Он оставался трезвенником почти четыре года и совсем не хотел начинать пить снова. Мысли о выпивке приходили в голову, как правило, в трудные моменты. Он знал, что таким образом легко приглушить боль.
      Хорошо, что «Программа» научила его уму-разуму настолько, чтобы понимать, что это – неверный путь, и если он поддастся искушению, то погибнет.
      Стать трезвенником было нелегко, и он не сломает свою жизнь сейчас, как бы ни манило его спиртное.
      Закурив, он отчаянно пытался подавить желание, заставляя себя думать о том, что ему нужно снова поработать над «Программой», ведь он целыми месяцами не бывает на встречах.
      В десять сорок пять Дэли Форрест вышел и сел в «лексас», управляемый шофером.
      Майкл последовал за машиной. Свернув с дороги, они поехали вдоль Уилшира к окраине.
      Рано утром Майкл просил друга, работавшего в департаменте полиции в Нью-Йорке, проверить, что собой представляет мистер Форрест. Он выяснил, что Дэли, натурализованный американец шестидесяти трех лет, последние пятнадцать лет провел в Лос-Анджелесе. За это время написал сценарии и снял несколько «мягких» порнографических фильмов, последние три года занимался «настоящей» порнухой. Он не совершал ничего противозаконного, но был опасно близок к этому. Два года назад он был арестован за ввоз неразрешенных к показу фильмов, но полностью доказать его вину не удалось, и обвинение было снято.
      У Дэли Форреста не было ни жены, ни семьи, и он был богат. Это все, что знал Майкл. И этого было достаточно. Рита обожала тратить деньги: богатый человек типа Дэли Форреста мог подбить ее на что угодно.
      Майкл следовал за «лексасом» до Хэнкок-парка; там, свернув к большому дому на тихой боковой улице, Дэли вышел из машины, быстро переговорил о чем-то с шофером и отослал машину. Дверь в дом он открыл своим ключом, затем захлопнул ее за собой.
      Майкл припарковался напротив и минут пять сидел в машине, прежде чем выйти и подойти к дому.
      Утро было прекрасным, пели птицы, и над городом не висел смог. У входа пышно цвела пурпурными и оранжевыми цветами бугенвиллея. Тощая черная кошка обогнула угол и скрылась.
      Вместо того, чтобы войти с парадного входа, Майкл решил последовать за кошкой, внимательно глядя, не следят ли за ним.
      У него вновь появилось неприятное чувство, будто должно произойти что-то, что он не сможет проконтролировать.
      В ночь, когда он был ранен, его беспокоило то же самое чувство. И то, что было обычной облавой на торговцев наркотиками, чуть не закончилось для него смертью. Этой ночи ему не забыть.
      Осторожно двигаясь, он добрался до сада, который неожиданно оказался большим и ухоженным, и попал в тень нескольких пальм.
      Дверь в кухню была открыта, оттуда слышался детский голос.
      Его сердце сжалось: он был уверен, что это Белла.
      Он подошел ближе к раскрытой двери. Майклу показалось, что он видит спину маленькой девочки.
      Волной нахлынуло облегчение. Он нашел свою дочь, и ничто не сможет снова разлучить их.
      Как только он сделал еще один шаг вперед, что-то обрушилось ему на голову, и он провалился в беспамятство.
      Последнее, что он услышал, был детский крик.
      Он вел альбом вырезок, очень часто доставая его и делая дополнения. Он купил ножницы и двойную ленту скотча в «Трифтиз» и прилежно работал над своим альбомом, как только появлялось что-то новенькое, что можно было добавить к его коллекции вырезок.
      Женщина из Агура-Хиллз не привлекла того внимания газет, на какое он рассчитывал, и Он разозлился. Теперь Он знал, что для того, чтобы привлечь к себе такое внимание, надо оставлять впечатляющие послания – пусть все знают, с кем имеют дело.
      Он целыми днями думал об этом. Как бы поступил Стивен Сигал? Как бы подобную проблему решила могущественная кинозвезда?
      Этого Он не знал.
      Однажды вечером женщина, живущая в том же доме, попробовала заговорить с ним. Он сразу же постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.
      – Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?
      – Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.
      – А что вы пишете? – заинтересовалась она.
      Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.
      Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.
      Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.
      – Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.
      Он был вынужден ответить.
      – Джон, – солгал Он.
      – Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.
      – Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:
      – А вы не хотите узнать, как зовут меня?
      У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:
      – Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».
      Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.
      Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.
      Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.
      Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.
      Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его. Мразь. Им надо преподать урок. Возможно, урок будет слишком жесток, но иного выхода нет.
      Время заняться вторым именем в его списке. Всего шесть женщин. Осталось пять.
      Игра была просто восхитительной, и Он от души наслаждался.

ГЛАВА 13

      – Нет, Роза, определенно – нет, – сказала Кеннеди, зажав трубку подбородком. – Я отказываюсь участвовать в еще одной никчемной встрече.
      – Но, Кеннеди, – сказала Роза своим обычным «ты-должна-сделать-мне-большое-одолжение» голосом, – посмотри, как получилось в прошлый раз. Ты получила удовольствие. Что же в этом плохого?
      Правда. Ночь с Никсом запомнилась, но ей вовсе не хотелось повторения.
      – Ничего, – ответила она. – Просто мне не хочется снова делать это. Кроме того, мне нужно работать.
      – Работать?
      – Я пишу статью о Бобби Раше для «Стайл Ворз». Роза заинтересовалась:
      – Ты сделала интервью?
      – Вроде того.
      – И как он?
      – Хорош, – ответила Кеннеди. – Действительно неплохой парень для актера.
      – А у него есть подруга? – Роза умирала от желания все разузнать.
      – Мы не касались его личной жизни. Роза разочаровалась:
      – Почему же? Это именно то, о чем хотели бы почитать все женщины.
      – Роза, – терпеливо объяснила Кеннеди, – ты освещаешь на телевидении новости, как захочешь, а я по-своему делаю интервью.
      – Так сегодня вечером ты с нами не пойдешь?
      – Нет. Понятно?
      – Много теряешь.
      – Ты всегда так говоришь.
      Избавившись от Розы, Кеннеди позвонила своему отцу в больницу. Он был весел, как всегда. Ему было восемьдесят пять лет, его глодал рак, и все-таки он всегда умудрялся поднять ей настроение.
      – Я приеду в воскресенье проведать тебя, папочка, – пообещала она. – Что-нибудь привезти?
      – Только твое веселое личико, – ответил он. – И хорошую «гавану», если тебе удастся протащить ее мимо этих чертовых медсестер.
      – Слетаю на Кубу.
      – Сойдет и «Данхилл». Улыбнувшись, Кеннеди повесила трубку.
      В воскресенье, по дороге к госпиталю в Агура-Хиллз, Кеннеди много думала о своей статье для «Стайл Ворз». Материалы о Бобби Раше, посланные из Нью-Йорка через «Федерал Экспресс», были уже в пути.
      Киноиндустрия была очень заманчивой темой. Женщины в кино. Женщины и жестокость. Женщины в Голливуде. Равенство или борьба полов. Кто победит?
      Она думала о женщинах, обладающих реальной властью в Голливуде, и больше всего ей хотелось сделать интервью с Шерри Ленсинг, руководившей «Парамаунтом», и Лаки Сантанджело, властной дамой, хозяйкой и управляющей «Пантер Студиос». Под руководством Лаки на студии было снято несколько интересных фильмов, где женщины подавались интересными личностями, а не просто заурядными подругами героев или же шлюхами.
      Кеннеди знала, что может работать в нескольких направлениях. О борьбе полов писались бессчетные статьи, но ни одна из них не отражала ее точку зрения. Может, если ей удастся написать действительно сильную статью, это заставит хоть некоторых так называемых воротил Голливуда пересмотреть свои позиции.
      Ха! Очень смелые пожелания!
      Она решила утром позвонить Мейсону и обсудить это с ним. Он обладает хорошим чутьем, а ведь очень важно, чтобы ее первая большая статья для «Стайл Ворз» вызвала резонанс.
      Сестра Линфорд, чернокожая женщина за сорок с пышным бюстом и хитрой улыбкой, питавшая слабость к отцу Кеннеди, встретила ее в приемной.
      – Ваш папочка – неисправимый ухажер, – сияя, заявила она. – И мне этот дрянной мальчишка безумно нравится.
      Кеннеди никогда не думала о своем отце как об «ухажере» или «дрянном мальчишке». Очевидно, это была другая сторона увлеченного литературой профессора, вырастившего ее. Он всегда был прекрасным, заботливым отцом, и, хотя Кеннеди была единственным ребенком, родители никогда не давали ей почувствовать себя одинокой. Каждое лето они много тратили на путешествия, изучая Европу и знакомя дочь с различными культурами. В девять лет Кеннеди читала Диккенса, в двенадцать – Троллопа и Достоевского, а к четырнадцати добралась до Генри Миллера и Анаис Ник. Она получила разностороннее образование.
      Сестра Линфорд отвела ее в палату к отцу. Он, улыбаясь, сидел на кровати, на тумбочке громоздились книги, а в руках у отца были блокнот и ручка. Он вечно делал какие-то заметки к своей очередной книге. Выпустив три академических труда, он теперь планировал написать четвертый.
      Кеннеди обняла его и поцеловала.
      – Как дела, папа? – ласково спросила она, хотя отец выглядел более худым и изможденным, чем в ее прошлый визит.
      – А как бы у тебя шли дела, если бы тебя заперли в госпиталь? – ворчливо поинтересовался он, не желая, однако, ее обидеть. Он безропотно принимал испытания, выпавшие на его долю.
      – Хуже, чем у тебя, – ответила дочь.
      – Не обращайте внимания на его жалобы, – прищелкнула языком сестра Линфорд. – Наш дедуля сегодня настроен немного поворчать.
      – Я никогда не жалуюсь, – независимо произнес он. – Если бы я это делал, первой бы все выслушали вы.
      – Не сомневаюсь, – ответила сестра Линфорд, поправляя покрывало на его постели. – Не хотите ли прогуляться по саду вместе с дочерью? Сегодня прекрасная погода.
      – Превосходная идея, сестра, – согласился он.
      Он не любил быть прикованным к постели: дело было лишь в том, что большую часть времени его мучили такие сильные боли, что приходилось прибегать к помощи морфия, чтобы облегчить страдания.
      – Я дам вам лекарство, – засуетилась сестра Линфорд, помогая ему встать. – Это на некоторое время поддержит вас.
      – Поддерживаете меня лишь вы, сестра. – Он поморщился, стараясь выпрямиться.
      Сестра Линфорд одарила его своей хитрой улыбкой.
      – Так я вам и поверила!
      Выйдя на улицу, Кеннеди и ее отец, взявшись за руки, принялись прогуливаться по тщательно ухоженной территории госпиталя.
      – Расскажи, милая, чем ты занимаешься сейчас, – попросил он.
      – Я бросила книгу, над которой работала, и, поскольку мне нужны деньги, работаю теперь для «Стайл Ворз», это журнал такой.
      – Ну конечно, я знаю этот журнал, – раздраженно заметил он. – Я, хотя и в госпитале, но ведь еще не помер.
      – Я не думала, что ты такое читаешь.
      – Я читаю все, – мрачно заявил он. – На этом стоит мир.
      – Ты научил меня этому, когда мне было пять лет.
      – Я рад, что ты это помнишь. – На его лице мелькнул проблеск улыбки.
      – Так вот, – продолжала Кеннеди, – я должна написать шесть статей о знаменитостях и еще шесть статей на любые темы, какие мне захочется.
      – Это звучит вызывающе.
      – Именно это меня и привлекло. Я подумываю написать о том, как мужчина относится к женщинам в киноиндустрии. Как ты думаешь?
      – Если ты сможешь по-новому подойти к проблеме…
      – Поверь мне, папа, я смогу. Он крепко сжал ее руку.
      – Я уверен, что сможешь, милая моя. Ты сможешь сделать все, что только захочешь.
      Ей всегда было приятно сознавать, что родители верят в нее. Они хорошо воспитали ее, дав ей силы, энергию и энтузиазм. Результатом этого воспитания стало то, что она выросла уверенной в своих силах. Лучшего подарка они не могли ей сделать.
      – Ну, что еще происходит? – беспечно спросила она. – Сестра Линфорд все еще гоняется за тобой по палате?