Голливудские дети

      – Очень плохо.
      – Я уезжаю.
      – Куда?
      – Найду куда.
      – Тебе нужны деньги?
      Скорее она будет работать у Черил, чем возьмет у него деньги.
      – Нет, спасибо. Все в порядке.
      – Ну что ж, детка, ты знаешь, что в любое время ты здесь желанный гость. Моя дверь всегда нараспашку. Ты можешь войти в нее, когда тебе вздумается.
      Она не знала, куда ей идти; знала лишь, что надо убраться отсюда. Она больше не могла вернуться к отцу. Шеп вряд ли будет рад увидеть ее вновь. Черил по уши в делах. А Грэнт прожигает жизнь.
      Остается Марджори. Хотя она живет дома, поместье Сандерсонов больше чем гостиница, а Франклин Сандерсон большую часть времени проводит в деловых поездках. Да, Марджори – это хорошая идея. Джорданна поднялась наверх и позвонила подруге.
      Марджори была счастлива слышать ее и настояла, чтобы она тотчас приезжала. Джорданна собрала пару сумок и оставила записку миссис Уиллет, извещая, что пришлет кого-нибудь за остальными вещами.
      Когда-нибудь ей нужно будет найти себе жилье, а то это становится просто смешным.
      Может, если она получит роль…
      «Даже не думай об этом, – сурово приказала она себе. – Не строй иллюзий».
      Без сожалений она оставила дом Чарли. И вновь девушка и «порше» остались одни против целого мира.
      Марджори казалась оживленной.
      – Как случилось, что ты вернулась домой? – спросила Джорданна, устраиваясь в одной из роскошных комнат для гостей.
      – Папа настоял на этом, – ответила Марджори, одергивая свой розовый кашемировый свитер. – Из-за писем.
      Джорданна, нахмурившись, принялась распаковывать одну из своих сумок.
      – Ты все еще получаешь их?
      – Регулярно.
      – Куда они приходят?.
      – Раньше он посылал их на адрес моей квартиры. – Марджори крутила свои длинные светлые волосы. – Теперь они приходят сюда.
      Джорданна открыла ящик бюро и сунула туда стопку маек.
      – Это плохо, – заметила она. – Похоже, что он следит за тобой.
      – Знаю, – согласилась Марджори.
      – Что делает твой отец?
      – Нанял частного детектива.
      – Ты должна быть осторожна.
      – Я осторожна.
      На секунду Джорданне подумалось, что она может рассказать о пробах, но она не решилась.
      «Подожди и посмотри, что будет, – подсказывал внутренний голос. – Не говори о том, чего, возможно, не произойдет».
      Потом она уснула, тоскуя по Чарли, но зная, что поступила правильно. Чарли был человеком талантливым, сердечным, но в отношениях с женщинами совершенно бесчувственным.
      Наутро она, как обычно, явилась на работу, надеясь что-нибудь узнать, – все равно что. Даже если она не понравилась им, лучше знать правду, чем находиться в неведении.
      Никто не сказал ни слова. Она сидела в комнате и разбирала фото, как будто ничего не произошло.
      Во время ленча зашла Флорри и, усевшись на край стола Джорданны, принялась не вполне искренне извиняться:
      – Наверно, ты правильно делала, что никому не говорила, кто ты, – заявила она, жуя мятную жевательную резинку. – Извини, что я разболтала.
      – Я не делала из этого секрета, – осторожно сказала Джорданна. – Просто не хотела афишировать.
      – Зачем ты работаешь? – грубо, так, словно имела право знать это, спросила Флорри. – У тебя должна быть куча денег.
      – Это не мои деньги, а отцовские.
      – Разве это не одно и то же?
      Джорданне не хотелось продолжать этот разговор.
      – О… Флорри, – она старалась говорить спокойно, – что слышно наверху?
      – То же, что раньше. – По-видимому, Флорри обладала чуткостью бревна. – Актеры – туда, актеры – сюда. Ах, да, приехала эта девица с телевидения – Барбара Барр. Та самая, что играет в этой длинной ночной «мыльной опере». Знаешь, о ней много пишут. Так вот, ее пробуют на роль Сиенны.
      Сердце Джорданны екнуло.
      – И как она, хороша?
      – Они собираются снимать ее на видео. Теперь ее сердце бешено колотилось.
      – Правда?
      Джорданна старалась не показать, насколько ее это интересует.
      – После ленча.
      – А про мои пробы ты ничего не слышала?
      – Нет. – Флорри взяла лак для ногтей. – Но это же не имеет значения, так? Ты ведь не актриса. Я думаю, они решили снять тебя, потеряв надежду. Еще две Сиенны явятся днем, и еще пришлют три видеозаписи нью-йоркских актрис.
      Слушая скороговорку Флорри, Джорданна постаралась оставаться бесстрастной. Она не считала, что Флорри говорит это со зла или из стервозности – скорей, просто по недомыслию. Все думают, что достаточно иметь знаменитых родителей, и тебе больше не нужно ничего, и меньше всего – работа. Теперь она понимала, как приятно, должно быть, Черил стать преуспевающей голливудской «мадам». Она достигла этого сама, а не благодаря папочке и его студии.
      – Сегодня я не буду есть ленч, – призналась Флорри, убирая свой обширный зад со стола Джорданны. – Мне нужно сбросить три фунта к субботе. У меня свидание с одним умницей из Акуры-Легенд.
      «Три фунта не решат проблемы, – подумала Джорданна. – Следовало бы пятнадцать».
      Флорри ушла. Некоторое время Джорданна сидела, собираясь с силами. Стоит ли пойти и попытаться выудить что-нибудь из Мака, или лучше посидеть и посмотреть, что будет?
      Сиди спокойно. Не паникуй.
      Но я в панике. Полнейшей. Я хочу получить эту роль сильнее, чем хотела чего бы то ни было в жизни.
      Успокойся.
      Хорошо.
      Полночный Ковбой позвонил днем на студию. Хорошо, что трубку она взяла сама.
      – Есть какие-нибудь новости?
      Судя по его голосу, он был так же взволнован, как она.
      В первый момент ей показалось, что он спрашивает о ней, но затем Джорданна вспомнила, что не говорила ему о пробах.
      – М-м… нет. Но если будут, режиссер свяжется с твоим агентом.
      – Черт возьми!
      – Что?
      – Ненавижу сидеть и ждать.
      – Я тебя прекрасно понимаю.
      – Черт возьми! – Он повторил это так, словно во всем была виновата она. – Разве ты не можешь пойти и узнать?
      Как мило с его стороны сказать, что он помнит чудесную ночь, когда она приехала к нему, и что эта ночь была лучшей в его жизни.
      Как мило с его стороны быть таким заботливым, милым и рассудительным.
      Если бы он только знал, что она пробовалась на роль Сиенны!
      Она чуть было не рассказала ему об этом, но вовремя смолчала.
      – Мне надо идти, – сообщила она. – Работа.
      – Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь. Жди, как же.
      Остаток дня казался нескончаемым. Джорданне удалось мельком увидеть Марси Болтон, молодую актрису, которая приехала читать роль Сиенны в сопровождении своего менеджера.
      Она слишком маленького роста. У нее лицо остренькое, как мордочка хорька. И она слишком сильно накрашена.
      Когда Флорри вышла из комнаты, где проходило прослушивание, и направилась в ванную, Джорданна схватила ее за руку.
      – Скажи, как она? – потребовала отчета Джорданна.
      – Кто – как? – не поняла Флорри.
      – Марси Болтон. Читала она роль? Как? Хорошо? Как они реагировали?
      – Мак – с энтузиазмом, как мне показалось.
      – А Бобби?
      – Он неплохо смотрится с ней.
      «Скажи мне, что от нее воняло, Флорри! Скажи, что они терпеть ее не могут!»
      – А еще кто-нибудь читал роль Сиенны?
      – Сейчас они смотрят кассеты из Нью-Йорка. Джорданне хотелось ворваться в офис и посмотреть на своих соперниц.
      – Как твой зуб? – поинтересовалась она, надеясь, что Флорри придется еще раз идти к врачу.
      – Прекрасно, – Флорри провела языком по зубам. – Если тебе понадобится хороший стоматолог…
      «Нет, Флорри, стоматолог мне не нужен. Мне нужно, чтобы ответили на мои вопросы. Сейчас же!»
      Мак спустился к ней в пять тридцать. Она выжидательно уставилась на него, надеясь, что ее ждут хорошие новости.
      – Ну что? – наконец спросила Джорданна. – Каков был вердикт суда?
      Он прокашлялся, избегая смотреть на нее.
      – Очень жаль, – ответил он, потирая переносицу. – Я сражался за тебя, но студия на это не пойдет. Они сказали, что у тебя нет опыта. К сожалению, это правда, хотя я считаю, что это не проблема. – Он потрепал ее по плечу. – Если это может послужить утешением, твое появление на экране было подобно взрыву.
      Разочарование было столь огромно, что ей стало трудно дышать.
      – Кто получил роль? – Она постаралась не показывать это.
      – Барбара Барр.
      Она совершенно не подходит на эту роль! Неужели никто этого не понимает?!.
      – А Бобби… он… счастлив и рад?
      – Между нами, он не в восторге. В конце концов, она телеактриса. Но этот фильм очень важен для него, и он хочет угодить студии. Они решили, что, если звезду на эту роль мы до сих пор не нашли, будет правильно остановиться на Барбаре. У нее огромная популярность на телевидении, и ее вовсю рекламирует пресса. Им кажется, что это то, что надо.
      – А тебе?
      – Если бы я не согласился с этим, то не утвердил бы ее на эту роль.
      Вот и все. Большие возможности улетели.
      Обычно что-нибудь в этом роде направляло Джорданну на путь саморазрушения. Выпивка, наркотики. Полночные Ковбои. Но в последнее время она стала чувствовать себя сильнее и твердо решила избавляться от привычки решать проблемы подобным путем.
      «Я могу выдержать это, – сказала она себе. – Могу и выдержу».
      Она выдержала то, как обошелся с ней Чарли. О'кей, она съездила в Венис к актеру. Ну и что? Она почувствовала себя гораздо лучше.
      Правда была в том, что Джорданна наконец осознала, что сама отвечает за свою жизнь. Ни слова больше о Джордане и его женах – это его дело, а не ее. Наконец-то это стало ясно.
      – Вот и закончилась моя блестящая карьера, – грустно сказала она.
      – Ты хорошо восприняла это, – облегченно вздохнул Мак.
      – Я уже большая девочка, – с напускной бравадой ответила она.
      Джорданна рано поняла, что лучший способ выжить – прятать от всех свои истинные чувства.
      – И умная, – добавил Мак. – Бобби считает тебя хорошим ассистентом. Он хотел бы, чтобы ты заглянула наверх, в его офис.
      «От звезды – до персонального ассистента. Какой скачок!»
      – Конечно, Мак.
      – Ах, да, Джорданна?
      – Что?
      – Нам будет приятно снимать этот фильм. Обещаю тебе.
      Она слабо улыбнулась, скрывая свое разочарование.
      – Конечно, Мак, если ты так говоришь.
      – Доброе утро, мистер Президент. – Он прокашлялся и понизил голос почти до баса. – Доброе утро, мистер Президент.
      Он посмотрел на себя обнаженного в зеркало и повторил приветствие еще дважды.
      Если бы обстоятельства сложились иначе, Он мог бы стать президентом Соединенных Штатов. Вполне возможно. Великая американская мечта всегда достижима. Посмотрите на тех, кому это удалось: Картер выращивал арахис. Рейган – актер. Кеннеди – бабник.
      Ах, как это, должно быть, было хорошо в дни Кеннеди, когда пресса не пряталась за каждым углом, фиксируя каждое твое движение и фотографируя. Кеннеди многое сходило с рук.
      Он решил добавить к списку тех, кем Он восхищался, и президента Кеннеди. Конечно, мертвый президент не мог претендовать на первое место, занимаемое Стивеном Сигалом, ибо Стивен Сигал – настоящий герой. Он ни с кем не сравнится.
      Он продолжал изучать свое отражение в зеркале.
      – Доброе утро, мистер Президент, – произнес Он с придыханием, женским голосом под Мэрилин Монро. – Как дела, мистер Президент?
      Ему пришло в голову, что существует определенное сходство между Монро, певшей «С днем рождения, мистер Президент» президенту Кеннеди, и Барбарой Стрейзанд, мурлычущей одну из своих грустных любовных песенок президенту Клинтону.
      Правда, что все президенты были бабниками. Он это знал. Это знала вся Америка. Но это не имело значения. Внешность в Америке – это все; привлекательный человек может добиться всего.
      «Я очень привлекателен, – самодовольно подумал Он. – Я очень красив. Я был бы знаменитой кинозвездой, если бы все сложилось иначе».
      Стук в дверь испугал его. Кто осмелился потревожить его? Как смеют они нарушать его одиночество?
      – Кто там? – спросил Он.
      – Шерри.
      – Шерри?
      Он не знал никого по имени Шерри. Он вообще почти ни с кем не был знаком. Он был один, и ему это нравилось.
      – Вы должны помнить меня, – с надеждой сказала Шерри. – Я живу в этом доме. Мы иногда встречаемся. Моя мать прислала мне домашний пирог с фруктами, и я хочу угостить вас.
      – Нет! – резко сказал Он.
      – Пожалуйста, – захныкала она. – Вчера у меня был день рождения.
      Ему не хотелось, чтобы она что-нибудь заподозрила.
      – Сейчас выйду, – сказал Он мрачно.
      – Зайдите в мою комнату – она рядом с бассейном. Он задумался: не хочет ли Шерри, чтобы Он переспал с ней. Это то, к чему стремится большинство женщин. Большинство. За исключением девушки, которая сначала завлекла его, а потом, когда Он хотел закрепить их отношения, повела себя с ним, Как с посторонним.
      Вспоминая об этом, Он радовался, что убил ее: предатели должны погибнуть. Все эти суки и шлюхи.
      Он вспомнил, как впервые увидел ту девушку. Она была так хороша и обольстительна, что трудно было не влюбиться в нее.
      Но она совершила роковую ошибку. Она отвергла его. Она не должна была так поступать.
      Он быстро оделся и отправился к Шерри.
      Хотя дверь была открыта, Он вошел не сразу, а некоторое время стоял на пороге.
      – Наконец-то! – Она подбежала к нему. – Думала, что вы никогда не придете.
      Он вошел и неловко остановился в середине комнаты.
      – Могу предложить вам чай из трав, яблочный сок или вино.
      – Ничего не надо.
      – Скажите-ка, вы не возражаете, если я буду называть вас Джон?
      Джон? Тут Он вспомнил, что представился ей как Джон Сигал.
      – Нет, – спокойно ответил Он.
      – А что вы делаете весь день? – с любопытством спросила она. – Я вас никогда не вижу. Вы кажетесь таким… одиноким.
      – Я же сказал, что я писатель.
      – Вы пишете сценарии? – Она пришла в восторг. Он отметил, что волосы у нее такого же цвета, как у той девушки. Натуральный золотистый цвет, не крашеные, как у большинства голливудских девок.
      – Книги, – ответил Он.
      Она была еще больше обрадована.
      – Это серьезно. Какие книги?
      – Вендетты.
      – Вендетты?
      – Вендетта – это месть. Если кто-нибудь поступает с тобой плохо, он должен получить по заслугам.
      – А, это как в «Предсмертном желании». Мне нравятся фильмы, где Чарльз Бронсон убирает разных плохих парней. Почему бы вам не написать об этом сценарий?
      – Я вам сказал: я не пишу сценарии.
      – Очень жаль. Вы могли бы написать один для меня, а, став звездой, я снималась бы во всех ваших фильмах. Тогда я бы всем говорила: нет, извините, я снимаюсь только в фильмах Джона Сигала. Это мой самый близкий друг. – Прежде чем продолжить, она замялась: – Пожалуй, это и в самом деле так, потому что у меня нет друзей в Лос-Анджелесе. Я почти никого не знаю.
      Ему не верилось, что такая красивая девушка, как Шерри, никого не знает в городе.
      Ему пришло в голову, что, возможно, дядя договорился с его матерью, и они решили подселить ему девушку, чтобы она шпионила за ним. Это бы его не удивило.
      Если она шпионка, ему придется убить ее.
      – Как вы оказались здесь? – спросил Он.
      – Подруга получила эту комнату от своей подруги и передала место мне.
      – А вы сказали, что у вас нет друзей. Он был недоволен.
      – Я встретилась с ней на занятиях по актерскому мастерству.
      – Вы ходите на занятия?
      – Да.
      Ему бы тоже хотелось ходить на занятия, но это невозможно. Надо беречься. Люди – предатели, и чем меньше Он общается с ними, тем лучше.
      – Скоро я перееду, – разоткровенничалась Шерри. – Мой учитель-актер на три месяца уезжает в Европу, и он попросил меня присмотреть за домом.
      – А где это?
      На самом деле ему было неинтересно.
      – Вверх от Лорел-Каньон, – ответила она. – Это милый маленький домик, полностью изолированный. Может, вы навестите меня.
      Он кивнул.
      – Давайте я угощу вас пирогом. – Она встала. – Я из Юты, – сказала она. – А вы?
      – Нью-Йорк.
      Довериться ей показалось ему безопасным.
      – Представляете! – воскликнула она. – Я ни разу не была в Нью-Йорке!
      На ней были шорты и короткая футболка, и когда она шла к нему с тарелкой, Он видел, как ее маленькие груди колыхались под тонкой тканью.
      У него долго не было женщины. Когда Он вышел из тюрьмы, Он лихорадочно накинулся на шлюх, и тогда это его удовлетворило, но сейчас…
      Что, если Он решит переспать с Шерри? Позволит ли она ему это? Или же поведет себя, как та, с золотистыми волосами: будет кусаться, визжать и брыкаться, пока он не сдавит руками ее нежное белое горло, чтобы она замолчала навсегда?..
      Шерри подала ему кусок пирога на голубой пластиковой тарелке.
      – Попробуйте, – сказала она, облизывая пальцы. – Это очень вкусно. – Она помолчала немного, затем выпалила: – Может, сходим вечером в кино?
      Он обдумал предложение и отказался.
      – Почему – нет?
      – Я работаю не покладая рук.
      – И поэтому вы всегда запираетесь в комнате?
      – Да.
      – Я ни разу не слышала стука машинки.
      – Я пишу от руки. Это ее впечатлило.
      – О, вы настоящий писатель. Это восхитительно. Пауза.
      – Джон, если вы почувствуете себя одиноко, постучите в мою дверь. Я всегда дома. Мы сможем послушать музыку.
      Он попробовал липкий, сладкий пирог. Он представил Шерри раздетой. Нежная гладкая кожа…
      Он понял, что надо немедленно уходить. Она возбуждала его.
      Он откусил еще кусочек пирога и пошел к двери.
      – Уже уходите? – разочарованно спросила она.
      – Должен уйти.
      – Не забывайте, – с надеждой повторила она. – Заходите в любое время.
      – Не забуду.
      Он вернулся к себе, закрыл дверь и, сбросив одежду, встал в позу перед зеркалом.
      Он был возбужден. Теперь Он мог себе это позволить.
      Он так долго и пристально смотрел на свое отражение в зеркале, что ему показалось, что Он смотрит в глаза другого человека. Это было удивительное ощущение.
      Через некоторое время Он принялся гладить и ласкать себя, и когда долгожданный момент наступил, Он вцепился зубами в кулак, чтобы подавить крик.
      Ночью Он тихо выскользнул из комнаты.
      Наступило время заняться жертвой номер четыре.

ГЛАВА 25

      Приятель покойной Герды Хемсли был высоким мужчиной с крупными чертами лица и коротко подстриженными рыжими волосами. Он был встревожен. Он работал менеджером в магазине спорттоваров, куда Кеннеди пришла, чтобы увидеться с ним. Он не обрадовался, когда она, представившись, сказала, что пишет статью.
      – Я стараюсь забыть это, – нервно оглядываясь, сказал он. – Герда была хорошей женщиной. Мы вместе прожили год, и вот… теперь… все перевернулось. Вчера я съехал с квартиры. Не мог жить там без нее.
      Кеннеди немедленно вычеркнула его из списка подозреваемых. Общаясь с людьми, она всегда доверяла своему первому впечатлению, и теперь чувствовала, что перед ней – обычный парень, попавший в беду.
      – Вас допрашивала полиция? – спросила она.
      – Да, – мрачно ответил он. – Как будто они имели на это право. Мало того, что убили мою подружку, так я еще стал подозреваемым. – Он умолк и затем продолжил: – Знаете, что происходит в этой стране?
      – Что?
      – Только к преступникам здесь относятся как следует, – горячо произнес он. – Невиновные люди никогда не добьются справедливости.
      – Уверена, что вы правы, – кивнула Кеннеди.
      – Я сам знаю, что прав, – с нажимом подтвердил он. Кеннеди взялась за блокнот.
      – Можно узнать, где вы впервые встретились с Гердой?
      – Вы тоже допрашиваете меня? – нахмурился он. – Меня в чем-нибудь подозревают?
      – Конечно, нет. – Она лишь сейчас поняла, насколько он напряжен. – Я пишу о нескольких женщинах, которых убили таким образом. Две из них работали в киноиндустрии. Герда – в банке. Не могли бы вы сказать, чем она занималась до этого?
      – Она вела деловые книги в каком-то офисе.
      – А раньше?
      – Ее мать знает. Поговорите с ней.
      – У вас случайно нет ее номера?
      Он написал номер на листке бумаги и подал ей.
      – Спасибо, – сказала Кеннеди. – Теперь я уйду; я вижу, вы заняты.
      Он резко кивнул и направился к кассе. Кеннеди вышла из магазина и некоторое время стояла, прежде чем отправиться к автостоянке.
      Он догнал ее, прежде чем она села в машину.
      – Извините, – задыхаясь, произнес он. – Но вы должны понимать – мне очень нелегко говорить об этом.
      – Я понимаю, – сочувственно сказала она.
      – Подождите. – Ему было трудно говорить. – Я рад, что вы пытаетесь что-то сделать. Вы даже представить себе не можете, что это такое, когда убивают близкого тебе человека. – Он попытался справиться с собой. – Если им удастся поймать парня, который это сделал, я сам хотел бы повесить его.
      Кеннеди понимающе кивнула.
      – Если бы это зависело от меня, я приложила бы все усилия, чтобы вам это удалось.
      Прямо из машины она позвонила матери Герды.
      Сработал автоответчик, она записала свое имя, номер телефона и попросила перезвонить. Затем направилась на ленч с Розой.
      Ресторан был набит битком. Роза воодушевленно сверкала карими глазами.
      – Слушай, Кеннеди, – заявила она. – Я хочу тебе кое-что предложить и настаиваю, чтобы ты сказала «да», потому что идея просто фантастическая.
      «О Господи, Роза все никак не успокоится».
      – Если это снова мужчина… – начала Кеннеди.
      – Нет, – быстро перебила Роза. – Это не мужчина. Это чисто деловое предложение.
      – О'кей, – вздохнула Кеннеди, – выкладывай. Постукивая длинными ярко-красными ногтями по столу, Роза сообщила:
      – Дело об убитых женщинах не движется, поскольку полиция не слишком активна, и наша телестудия решила заняться этим. Мы все в ажиотаже. У меня возникла великолепная идея – ты выступишь и расскажешь об этих женщинах в вечерних новостях.
      Кеннеди чуть не рассмеялась вслух. На этот раз Розе не удастся уговорить ее.
      – Я? На телевидении? Ты шутишь. Я его даже не смотрю и не собираюсь появляться на экране.
      – Я не шучу. Ты это сделаешь! – Глаза Розы сверкнули. – Я сказала тебе, это не просто убийца, а какой-то маньяк. Самое время полиции сформировать специальную группу. Влияние телевидения огромно. Ты сама знаешь.
      – Что ты, Роза, я не сумею! Роза не слушала.
      – Не беспокойся, все будет прекрасно.
      – Это ты говоришь.
      – Директор наших новостей придет выпить с нами кофе. Если к тому времени ты не согласишься, он сумеет тебя уговорить. Кстати, Кеннеди, не вздумай влюбиться в него – он занят.
      Кеннеди засмеялась:
      – Наконец занятый мужчина! Вот он-то мне и понравится, да?
      Роза тоже засмеялась:
      – Вот-вот.
      Кеннеди слегка побаивалась. Все произошло слишком быстро. Ей бы послушаться себя и вовремя сказать «нет», но Роза и ее директор были настойчивыми.
      Она села и написала свою речь. Затем прочла ее директору.
      Роза учила ее вести себя перед камерой.
      – Это легко. Сиди спокойно и смотри прямо в камеру. Когда монитор заработает, ты увидишь свои слова на телепромптере. Все, что тебе надо, – прочитать их. Это будет выглядеть так, словно ты разговариваешь прямо со зрителями.
      – Ты уверена, что это поможет? – неуверенно спросила Кеннеди.
      – Конечно, – гарантировала Роза.
      – Тогда почему бы это не сделать тебе?
      – Потому, что ко мне все привыкли. Каждый вечер люди видят меня в новостях. Ты популярная журналистка. Зрителям это понравится.
      – Я – популярная?
      – Да. Твоя статья о Бобби Раше вызвала разноречивые отклики. «Ю-Эс-Эй Тудэй» даже написал о ней. Сейчас ты знаменитость, и мы воспользуемся этим, чтобы привлечь внимание к передаче.
      – Я не отвечаю за ту статью.
      – Думай об этом так: ты делаешь полезную вещь. Если нам удастся заставить шефа полиции создать специальную группу, то дело сделано. Помнишь Душителя из Хилл-Сайда, несколько лет назад? Это становится таким же опасным.
      – Хорошо, хорошо, я постараюсь.
      Они устроили репетицию. Что за пытка! Кеннеди запиналась и спотыкалась, чувствуя себя полной идиоткой. Затем она отправилась в гримерную, где ее очень сильно нарумянили и подвели глаза темно-зелеными тенями, которых Кеннеди не выносила.
      – Я ненавижу такой макияж, – жаловалась она.
      – Телевизионное освещение размывает черты лица особенно у блондинок, – объяснила Роза. – А с таким макияжем ты будешь выглядеть хорошо.
      Затем парикмахер взбил ее волосы и покрыл их лаком.
      – Господи! Я похожа на куклу Барби, – простонала Кеннеди, глядя в зеркало.
      – Нет. Выглядишь ты великолепно. Прекрати ныть. Вновь оказавшись перед камерой, Кеннеди нервничала уже по-настоящему.
      Бригада новостей заняла свои рабочие места. Роза и ее помощник – негр с шапкой вьющихся волос и низким спокойным голосом – сели в центре изогнутого стола, остальные сгрудились вокруг них.
      У Кеннеди пересохло во рту, и она не знала, удастся ли ей что-нибудь произнести. Кому нужна эта нервотрепка?
      Наконец заработали камеры. Она увидела, как быстро вжилась в роль Роза, и почувствовала себя увереннее. Если это может Роза – значит сможет и она.
      К тому времени как менеджер подал ей сигнал, Кеннеди была готова.
      Набрав побольше воздуха в легкие, она заговорила.
      – Ну вот, – сказала Кеннеди после передачи, чувствуя себя приподнято, – я выполнила, что обещала. Теперь твоя очередь – мы отправляемся на танцы.
      – А ты уверена, что это хорошая идея? – спросила Роза неуверенно, когда они покинули студию.
      Кеннеди села за руль своего «корвета».
      – Хорошая или нет, мы едем на танцы.
      – Может, нам стоило бы взять с собой Ферди.
      – Мне кажется, что он не подойдет, – сухо заметила Кеннеди. – Я не думаю, что девы из кантри– и вестерн-клубов без ума от негритянских баскетболистов шести футов четырех дюймов роста.
      Они отправились в «Бутс» на бульвар Пико, въехали на большую автостоянку и вышли из машины. Роза немедленно забеспокоилась, хорошо ли она выглядит.
      – Не слишком ли велик мой зад для этих джинсов? – заволновалась она. – Так и вижу, как люди показывают на меня пальцами, говоря: «А вот и толстозадая дамочка с телевидения».
      – Конечно же, они приходят сюда исключительно для того, чтобы посмотреть на задницы знаменитостей.
      – А ты что думаешь? Это Голливуд, деточка. Все приходят сюда поглазеть на знаменитостей.
      – Вот и нет; люди сюда приходят, чтобы научиться танцевать. Они без ума от ковбойских танцев.
      – Ерунда! – отчеканила Роза. – Они приходят, чтобы кого-нибудь подцепить.
      – Маргарита была не такой.
      – Любая женщина «такая», если она свободна.
      – Не думаю. Возьми, к примеру, меня.
      – Ах, тебя… Тебя вряд ли можно назвать нормальной.
      – Спасибо большое.
      В «Бутс» было яблоку негде упасть. Будущие ковбои толпились возле большого круглого бара, занимавшего весь центр огромного зала. Возле стен стояли столики. Можно было спокойно выпивать, наблюдая, что делается на огромной площадке для танцев, где группы людей танцевали тустеп и водили хороводы.
      – Боже! – воскликнула Роза. – Я попала не туда. Это Америка на-Сити, и могу спорить, что я единственная испанка здесь. Возможно, меня даже изобьют на автостоянке!
      – Утихомирься, – посоветовала Кеннеди. – Мы выпьем, оглядимся и сразу уйдем.
      – Я не верю этим парням, – заявила Роза, разглядывая окружающих мужчин. – Взгляни на них. Вечером – ковбои, а днем – клерки.
      – Откуда ты знаешь?
      – Неужели ты думаешь, что настоящие ковбои разгуливают как эти, в десятигаллоновых шляпах с наглым видом? Солнышко, уверяю тебя, это поддельные ковбои.
      – Так, теперь ты специалист по ковбоям. Раньше я считала, что ты изучаешь баскетболистов.
      – Сделай одолжение, купи мне пива, и давай управимся с этим побыстрей.
      Они подошли к бару.
      – День добрый, маленькие леди, – приветствовал их бармен, подтверждая их худшие опасения.
      – Полагаю, мартини здесь не подают. – Роза уселась на высокий табурет.
      Он удовлетворенно хрюкнул.
      – Два пива, – заказала Кеннеди.
      – Вы здесь впервые? – Во рту у бармена не хватало зубов.
      – Как догадался? – саркастически протянула Роза.
      – Если бы вы оставили свои проблемы у порога, то могли бы неплохо повеселиться.
      Брови Розы взлетели вверх.
      – Ты выудил это изречение из «Счастливого печенья» Трэйдер Вика?
      Он не понял.
      – Трэйдер – что?
      – Забудь об этом.
      – По-видимому, у вас много завсегдатаев? – Кеннеди облокотилась на стойку бара.
      – Верно, – ответил бармен. – Они точны, как часы.
      Приходят, танцуют четыре-пять часов и довольные уходят домой. У нас в «Бутс» девиз: «Улыбайся и двигайся, как пружина».
      – Ох, ради Бога… – пробормотала Роза.
      – Да замолчи ты, – прошипела Кеннеди. – Я стараюсь завязать знакомство.
      – Ну и знакомство! – огрызнулась Роза. – О, а вот этот симпатичный…
      Ее внимание привлек светловолосый крепыш в хлопчатобумажной рубашке, джинсах и коричневом «стетсоне».
      Их глаза встретились, и он поклонился.
      – Не хотите ли потанцевать, мэм? – вежливо спросил он.
      – Почему бы нет? – Роза подмигнула Кеннеди.
      – Маленькая леди нашла свое место, – заметил бармен, когда Роза с крепышом ушли танцевать.
      – Моя подруга Маргарита часто приходила сюда, – сказала Кеннеди показывая ему фото. – Помните ее?
      – Я знаю многих, но редко запоминаю имена. – Он взглянул на фото. – Нет, не припоминаю.
      – Вы могли читать о ней в газете, – продолжала Кеннеди. – Ее убили два месяца назад.
      – Ее убили здесь? – невозмутимо спросил бармен.
      – Здесь?
      – Я не должен этого говорить, – доверительно сказал он, опираясь на стойку, – но у нас на автостоянке уже изнасиловали двух.