Голливудские дети

      – А как ты намерен это осуществить? – спросил Майкл, шаря по карманам в поисках сигарет. – Ты случайно не запамятовал, что у тебя рука в гипсе?
      – Я справлюсь, – заверил Квинси. – Поеду к ее дому и буду караулить в машине. Завтра же займусь этим.
      – А если кто-нибудь подкрадется к тебе сзади?
      – Спокойствие. У меня сломана левая рука. И потом я в хорошей форме. Слушай, погаси сигарету. Ты же знаешь, Эмбер этого не выносит.
      – Может, стоит передать это дело в полицию?
      – Ни за что! – отрезал Квинси. – Частные фирмы устанавливают особые отношения со своими клиентами, вроде как между психиатром и его пациентами. У них врачебная тайна, у нас – данное слово. Бизнес есть бизнес.
      – Значит, нам остается сидеть сложа руки и ждать, чем дело кончится?
      – Если то, что ты рассказал мне о Кеннеди Чейз, соответствует действительности, копы и так вскоре доберутся до истины. И начнут распутывать дело без нашей помощи.
      – Надеюсь, так оно и будет.
      – Кстати, возьми мой радиотелефон. Дай номер Марджори и мисс Левитт, скажи, что она в случае необходимости может связаться с тобой через Марджори.
      Майкл вернулся в особняк Сандерсонов.
      Марджори поджидала его с нетерпением. Не успел он войти, как она вручила ему сверток в подарочной упаковке.
      – Что это? – спросил Майкл, чувствуя себя крайне неловко.
      – Маленький подарок за то, что вы так заботливо отнеслись ко мне.
      Майкл нахмурился.
      – Марджори, я не могу этого принять.
      – Почему?
      – Потому что за заботу о вас мне было щедро заплачено.
      – Знаю. Но могу я себе позволить небольшой каприз, а?
      Он развернул сверток. Это были видеокассеты с записями «Крестного отца».
      – Очень тронут, – сказал он угрюмо, – но я не могу принять это.
      – Еще как можете! – возразила она. – Надеюсь, сегодня вы поужинаете со мной?
      Он подумал о Кеннеди. Она сказала, что будет занята, но он решил, что позвонит ей в любом случае.
      – Когда вернется Джорданна? – спросил он, чтобы переменить тему и не отвечая на ее приглашение.
      – Вы то и дело спрашиваете меня о Джорданне, – недовольно нахмурилась она.
      – С тех пор, как она поселилась здесь, я обязан постоянно держать ее в поле зрения.
      – Она не докладывает мне о своих планах, да и, собственно говоря, меня это совершенно не интересует.
      – У нее сегодня рабочий день?
      – Я что, ее начальник? Да, немного от нее толку.
      – Знаете что? Заеду-ка я попозже.
      И, к великой ее досаде, Майкл вышел вон.
      Лука уже много лет не был в своем калифорнийском доме. Он купил его двадцать пять лет назад для тайных свиданий с голливудской актрисой, которая в то время была его любовницей. Она жила в нем до тех пор, пока он не нагрянул без предупреждения, застав ее в постели с симпатичным статистом. Для начала он поколотил обоих, а потом вышвырнул их вон.
      После этого инцидента дом некоторое время пустовал, пока один из друзей Луки, собравшийся в Лос-Анджелес, не попросил разрешения остановиться в нем. Лука согласился. Потом друг замолвил словечко за одного приятеля, которому тоже нужно было пристанище. Так, мало-помалу его жилище превратилось в гостиницу для друзей и знакомых.
      Лука долго решал, какое применение найти огромному пустому особняку, но не удостаивал его своим посещением. И когда Зейн вышел из тюрьмы, это показалось Луке вполне подходящим местом ссылки.
      Появление хозяина до смерти перепугало престарелого японца-садовника.
      – Мистер Карлотти, – запричитал он, удивленно вытаращив глаза. – Вы меня помните?
      Лука мог бы поклясться, что никогда и в глаза не видел старика. Тем не менее он сердечно произнес:
      – Конечно, конечно.
      С маленькими людьми всегда следовало вести себя дружески. Никогда не можешь с уверенностью сказать, не пригодятся ли они тебе в будущем.
      – Ты Хуан, или Чико, правильно?
      – Тико, мистер Карлотти, – поправил садовник, все еще не в силах поверить, что владелец такого особняка действительно почтил его своим визитом.
      – Да, верно. Я бы хотел осмотреть свои владения. Тико, похоже, ты здесь неплохо потрудился.
      Голова садовника замоталась вверх-вниз.
      – Я старался изо всех сил, мистер Карлотти. Всегда.
      – Рад слышать это, Тико. Сколько народу здесь сейчас живет?
      – Только один человек, мистер Карлотти. Была еще одна молодая женщина, но она съехала несколько дней тому назад.
      – Один, говоришь? – голос Луки стал жестким. – Где он?
      Садовник указал на дом.
      – В задней комнате.
      Лука кивнул и направился в дом. Рено шагал рядом с ним.
      – Ты хочешь, чтоб я поговорил с ним по душам? – спросил Рено, устрашающе потрескивая костяшками пальцев.
      – Нет, не здесь, – ответил Лука. – Не в моем доме. Мы увезем его прогуляться.
      – Он будет сопротивляться? – не терял надежды Рено.
      – Пусть только попробует.
      Появилась Эльдесса, тащившая допотопный пылесос. Увидев посетителей, она остановилась, как вкопанная.
      – Где парень, который здесь живет? – грозно спросил Лука.
      Она с невозмутимым видом кивнула в сторону комнаты Зейна, находившуюся буквально в нескольких шагах.
      – Там заперто, – сказала она. – Он никого туда не пускает.
      – У тебя есть ключ?
      – Нет, сэр.
      – Это мой дом, – сказал Лука. – Ты ведь это прекрасно знаешь, правда?
      – Вы платите мне за услуги в течение двадцати пяти лет.
      Он запустил руку в карман, вытащил стодолларовую банкноту и протянул женщине.
      – Меня здесь не было.
      – Я никого не видела, – согласилась она и удалилась, волоча за собой пылесос.
      Лука повернулся к Рено.
      – Взломай замок. Рено осмотрел дверь.
      – Без инструментов не обойтись. – Он покачал головой. – Тут замок с секретом.
      – Черт! – выругался Лука.
      – Будь у меня отмычки, я бы расправился с ними в два счета.
      Лука спустился в холл, отыскал черный ход и вышел наружу.
      Он заглянул в комнату Зейна из сада. На окнах стояли стальные решетки – защита от непрошеных гостей.
      – Все равно этого паршивца нет дома.
      Он повернулся и направился к плавательному бассейну. Постоял немного, изучая свое отражение в воде.
      – Славный домик, – подытожил он. – Мне кажется, ему можно найти более достойное применение. Выставить его с молотка, например.
      Рено кивнул в знак согласия.
      – Ладно, поехали, – решил Лука. – Вернемся сюда завтра. Все равно этого негодяя сейчас нет.
      На обратном пути он остановился рядом с садовником и тоже сунул ему сто долларов.
      – Меня здесь не было, ты ничего и никого не видел, – строго сказал он.
      Старик закивал головой, торопливо пряча деньги в карман.
      Лука забрался в свой лимузин. «Как хорошо иметь таких верных слуг».
      Визит к Луке нервировал Мака. Последний раз они виделись во время похорон его матери – три года тому назад, когда он прилетал в Нью-Йорк. Тогда он думал, что им не суждено увидеться снова.
      Кроме всего прочего, он злился на Луку за то, как он обращался с его матерью. Ведь они были вместе столько времени, и когда десять лет назад умерла жена Луки, Мак думал, что они поженятся.
      Но не тут-то было. Они продолжали жить порознь. Присцилла осталась в своем пентхаусе на Парк-авеню. А Луке неплохо было на Лонг-Айленде.
      Мак как-то заговорил с матерью на эту тему.
      – С чего это вдруг я должна выходить за него замуж? – фыркнула она, как будто это была последняя вещь на свете, которой ей бы хотелось.
      Но Мак-то знал, что она просто боготворила Луку.
      Это бесило Мака. Он рос сам по себе, для него у матери никогда не хватало времени.
      Холл отеля «Сент-Джеймс» был отделан в стиле модерн. С чего это Луке взбрело в голову остановиться здесь? Впрочем, он вообще был непредсказуемой личностью.
      Темные очки не помешали служащей отеля без труда узнать Мака.
      – Добрый вечер, мистер Брукс, – приветствовала она его в восторге от встречи с таким известным кинорежиссером. – Чем мы можем быть полезны?
      – У меня назначена встреча с мистером Карлотти, – пробурчал Мак, которого столь бурное проявление внимания в восторг отнюдь не привело.
      – Мистер Карлотти остановился в пентхаусе. Я просто в восхищении от вашего последнего фильма.
      – Вы очень любезны.
      Он поднялся на лифте наверх.
      Лука, импозантный как всегда, встретил его в дверях.
      – Рад видеть тебя, Мак, – сказал он, потрепав его по плечу, и тот вошел в роскошные апартаменты. – Как давно мы не виделись? Два года? Или, может быть, три?
      – С похорон моей матери, – сухо сообщил Мак.
      – Ах да, похороны Присциллы. Да упокоит Господь ее душу! Это была прекрасная женщина.
      «Я едва знал ее, – хотелось ответить Маку. – Для меня у нее никогда не хватало времени. Ты был для нее всем. Центром Вселенной. Она всегда принадлежала только тебе. Даже мой отец был для нее вторым номером».
      – Выпьешь что-нибудь? – спросил Лука, сделав приглашающий жест в сторону бара.
      – Виски, – попросил Мак, чувствуя себя крайне неуютно.
      – Налей себе сам.
      Он подошел к бару и смешал себе изрядную порцию шотландского виски, не забыв бросить туда несколько кубиков льда.
      – Ты прекрасно знаешь, Лука, – сказал он, присаживаясь на диван, – что не было никакой необходимости в нашей встрече.
      Лука не обиделся.
      – Ты хочешь сказать, что не хотел встречаться со мной, – уточнил он благодушно.
      – Мы же решили, что, когда я переселюсь в Голливуд, наши дорожки разойдутся в разные стороны. Сейчас я не испытываю особой радости.
      Хорошее настроение Луки моментально улетучилось.
      – А, значит, не испытываешь радости? Мак хранил гробовое молчание.
      – А как у тебя было с настроением, когда ты звонил мне по поводу Зейна?
      Мак сделал изрядный глоток виски.
      – Я позвонил, потому что считал себя обязанным сообщить тебе это.
      Кубики льда в его бокале слабо позвякивали.
      – Не вешай мне лапшу на уши, – хмыкнул Лука. – Ты сообщил мне это из страха, как бы не выплыло на свет Божий то, что он участвовал в твоей чертовой картине. Ты чувствовал свою ответственность за случившееся.
      – Не я несу ответственность за это, – отрезал Мак, – а ты.
      – Не нравится мне твое отношение к этому.
      Мак так стиснул бокал, что тот едва не треснул у него в руке. Он встал, подошел к окну и передернул плечами.
      – Если тебе не нравится мое отношение, я могу уйти в любой момент.
      – Нет, черт подери, никуда ты не уйдешь! – заявил Лука, угрожающе прищурившись. – Потому что мне нужно кое-что тебе сказать. Нечто такое, что уже давно следовало рассказать тебе, но твоя мать этого мне не позволяла.
      – Что же?
      – Тебе это не понравится. А может, и наоборот.
      В комнате витал аромат дорогого одеколона Луки. За двадцать пять лет его вкусы не изменились. Этот запах вызывал у Мака тяжелые ассоциации: с ним были связаны самые страшные воспоминания в его жизни. Воспоминания о дне, когда застрелили его отца. Он помнил все до мелочей. Это ужасное событие глубоко врезалось в его память. Роковую новость принес ему Лука. Крепко обняв его, Лука сказал:
      – Мальчик мой, твоего старика больше нет. Он теперь в мире ином.
      Вот так.
      С тех самых пор его просто тошнило от запаха парфюмерии Луки.
      «Я взрослый мужчина, – думал он. – Я всемирно известный режиссер. Мне даже «Оскара» дали. Какого же черта я сижу в этой комнате и выслушиваю бредни Луки Карлотти?»
      – Вот так-то, сынок, – вздохнул Лука.
      – Окажи мне любезность, – резко перебил его Мак. – Не называй меня «сынок».
      Наконец-то он осмелился сказать это вслух и сразу почувствовал громадное облегчение.
      Лицо Луки скривилось, будто от боли.
      – Разве я не заботился о тебе всю жизнь? – сказал он. – Я старался, чтобы у тебя было все самое лучшее.
      Мак кивнул. Он не мог отрицать, что Лука действительно делал все от него зависящее. Но иногда всего «зависящего» оказывалось недостаточно.
      – Ты получал все, о чем просил, – продолжал Лука, широко разводя руками. – Разве бывало такое, чтобы я в чем-нибудь тебе отказал?
      «Кроме того, ты спал с моей матерью», – хотелось сказать Маку, но он предусмотрительно сдержался.
      – Нет, Лука, ты всегда был добр ко мне, – произнес он ровным тоном. – В этом отношении тебя нельзя упрекнуть ни в чем. Но у нас с тобой две разные жизни, и по прошествии стольких лет я понял, что не могу простить тебе того, что пуля, попавшая в моего отца, на самом деле предназначалась тебе.
      Лука начал прохаживаться по комнате взад-вперед.
      – Понимаю, – сказал он наконец. – Но теперь пришло время тебе узнать правду.
      – Какую еще правду?
      – Мне нелегко это произнести, – сказал Лука, неожиданно выпрямившись и пристально глядя на Мака. – Но я считаю, что нужно разом покончить с этим.
      Долгая гнетущая тишина.
      – Твой старик не был твоим отцом. Еще одна убийственная пауза.
      – Твой настоящий отец я.
      Бокал треснул в руке Мака, осколки врезались в нежную кожу ладони между большим и указательным пальцами. Лед и виски выплеснулись на брюки Мака, смешавшись со струйкой крови.
      Лука ничего не сказал. Он направился в ванную комнату и вернулся оттуда с полотенцем.
      Мак прижал полотенце к своей раненой руке. Он был потрясен.
      – Я… Я не верю тебе, – только и мог выговорить он.
      – Мне наплевать, веришь ты мне или нет, – совершенно бесстрастно произнес Лука. – Я так долго скрывал это, носил в душе – только из уважения к твоей матери. Ты ведь знаешь, Присцилла и я – мы всегда любили друг друга, еще с тех пор как были детьми.
      – Так почему же ты не женился на ней?
      – Потому что мы поссорились по глупости и расстались. Прошли годы, и я женился на богатой наследнице, отец которой помог мне, привел меня в большой бизнес, так сказать. Много позже, когда мы встретились вновь, Присцилла тоже была замужем. Но мы сумели преодолеть трудности этой щекотливой ситуации. Я познакомился с ее мужем – человеком, которого ты считал своим отцом, – и мы начали встречаться в компаниях. Моя жена была слаба здоровьем, поэтому большую часть времени проводила дома. – Он помолчал немного, потом продолжил: – Когда твоя мать забеременела, она уже около года не спала со своим мужем. Он не интересовался сексом. По крайней мере с ней.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Тебе объяснить популярно? Он был педик.
      Мак был так ошеломлен, что с трудом мог говорить.
      – Почему ты решил рассказать мне об этом сейчас? – выдавил он наконец.
      – Потому что я богатый, могущественный человек. Сестра моя совершенная тупица, ее сынок – убийца и ублюдок. Единственным родным человеком для меня являешься ты. – Он вздохнул. – Мне шестьдесят четыре года, Мак. Если со мной что-нибудь случится, все, чем я владею, достанется тебе.
      – Мне ничего не нужно! – запротестовал Мак. Лука невесело рассмеялся.
      – Хочешь – не хочешь, а ты получишь это. Все до последнего медяка.
      Джорданна с легким сердцем уезжала от отца. Она наконец поняла его, а поняв, приняла таким, каков он есть. Все встало на свои места.
      Она решила заглянуть на киностудию перед свиданием с Тайроном, чтобы узнать, как идут дела.
      Первым делом она наткнулась на Флорри, с ошарашенным видом тащившую целую кипу фотографий.
      – Что здесь происходит? – поинтересовалась Джорданна. – Я думала, у нас сегодня выходной.
      – Экстренное совещание. – Флорри, казалось, где-то витала. – Тебе что, не позвонили?
      – Меня дома не было. Так что все-таки произошло?
      – Седрик Фаррел умер. Сердечный приступ.
      – Какой ужас!
      – Мы срочно должны найти ему замену.
      – Есть кто-нибудь наверху?
      – Нет, все уже разошлись. Совещание только что закончилось. Мы попробовали пару актеров сегодня утром, но ходят слухи, что на эту роль пригласят отца Бобби – Джерри.
      – А Бобби в курсе?
      – Ему это не очень-то по душе, но это спасение для фильма.
      Джорданна опрометью бросилась наверх в кабинет Бобби. Он сидел за столом и выглядел усталым и удрученным.
      Она почувствовала непреодолимое желание обвить его шею руками и прижать к себе.
      – Мне очень жаль, Бобби, – мягко произнесла она. – Мне только сейчас сказали.
      – Да.
      – Седрик был просто душкой. Его все обожали.
      – Да, нам будет его не хватать.
      – Ты выглядишь совершенно изможденным. Я могу чем-нибудь помочь тебе?
      Он сухо рассмеялся.
      – Поможешь мне начать новую жизнь? Невесело улыбнувшись, она сказала:
      – Я мастерица на все руки, но вот с новой жизнью, пожалуй, будет напряженно.
      Барабаня пальцами по поверхности стола, он сказал:
      – Ты уже в курсе последних событий? Они хотят, чтобы я пригласил в картину Джерри Роша.
      – Флорри упоминала об этом. И что ты на это ответил?
      – Мне это, как кость в горле, но они все считают, что это – единственный способ спасти картину.
      Она откинула назад свои длинные темные волосы.
      – Для тебя что важнее, Бобби, – твои амбиции или картина?
      Он покачал головой.
      – Не трави душу.
      – Угадай, где я только что была?
      – Я не силен в отгадывании загадок.
      – У моего отца. Мы помирились.
      – Правда?
      – Я прочитала в газете, что он лежал в больнице, – ничего серьезного, но я забеспокоилась, поэтому и примчалась навестить его. – Она немного помолчала. – Знаешь, Бобби, мы никогда раньше не говорили по душам, но мы с тобой оба выросли в Голливуде, мы оба дети знаменитых, богатых родителей, и я думаю, что у нас с тобой и проблемы сходные. Я со своими справилась.
      – Ну и как, получилось?
      – Сегодня я перестала смотреть на Джордана глазами иждивенки, мне от него больше ничего не надо. И поверь мне, я чувствовала себя превосходно. У меня как камень с души свалился.
      – Почему ты так откровенничаешь со мной?
      – Чтобы и тебя вызвать на откровенность.
      – Я давно уже ничего не просил у моего старика. И не хочу просить. Меня с ним ничто не связывает.
      – Уверен? Все же подумай как следует. Любовь. Привязанность. Уважение. Не все же отношения между людьми построены на деньгах.
      – Ты слишком много времени проводишь у психоаналитика.
      – Я уже не та упрямая девчонка, какой была раньше, – сказала она искренне. – Я сама себя перевоспитала. Все те годы, что я провела в домике для гостей, принадлежавшем отцу, и получала от него денежные подачки, я считала, что от меня просто хотят избавиться. В результате – я затаила на него жгучую обиду. Я все принимала слишком близко к сердцу. Каждую его женитьбу считала личным оскорблением. Но сегодня у меня открылись глаза. Он таков, каков есть. А я – это я. Так чем тебе так насолил твой отец?
      Он насмешливо взглянул на нее.
      – Ты что, готовила свою пламенную речь в течение нескольких недель?
      – Бобби! – с горячностью воскликнула она. – Ну как тебе объяснить? Твой отец может быть сволочью, но тебе-то он что плохого сделал? Ты уже взрослый, тебе не нужно больше перед ним отчитываться. Ты совершенно самостоятельный. И если это нужно для дела, почему бы не предложить ему роль?
      В ее доводах был здравый смысл. Но он еще не был готов принять их.
      – А тебе не приходила в голову мысль выступить на телевидении в религиозной программе? Ты бы имела успех, – весело заметил он.
      Она усмехнулась:
      – Спасибо, мне всегда хотелось быть сестрой милосердия.
      – Ладно, ты меня убедила. Я увижусь с Джерри.
      – Может, мне поехать с тобой?
      – Думаешь, мне понадобится моральная поддержка?
      – Вполне вероятно.
      – Если я почувствую дрожь в коленках, я брошусь к тебе в поисках утешения.
      – Всегда к твоим услугам. Он встал.
      – Для начала нужно найти Мака. Я не могу принять такое важное решение, не согласовав все с ним. Кроме того, нет гарантии, что Джерри примет это предложение.
      – Ай, Бобби, когда он снимался в последний раз?
      – Он был звездой первой величины.
      – Каждая звезда может закатиться. Теперь ты звезда в этой семье. Поверь мне, на него это должно подействовать.
      Он обошел стол кругом и встал рядом с ней.
      – Ты еще много чего можешь сказать, правда?
      – По данному поводу – да. Потому что я действительно хочу помочь тебе.
      – Неужели?
      Они пристально смотрели друг на друга. Бобби первый отвел глаза и сел обратно за стол.
      – Бет пытается связаться с Маком уже битых два часа. Может, ты действительно права – тебе стоит проехаться со мной?
      Она кивнула.
      – Конечно. Я могу быть полезной.
      – Увидимся позже.
      – Хорошо, Бобби.
      Она спустилась вниз и набрала номер домашнего телефона Мака.
      – Сколько можно повторять – Мака нет дома, – раздраженно сказала Шарлин. – Как вы все мне надоели! Когда он объявится, я скажу ему, чтобы он перезвонил.
      – Это очень важно.
      – Я это учту.
      Джорданна повесила трубку как раз в тот момент, когда Тайрон просунул голову в дверь. Он посмотрел на часы.
      – Мы должны были встретиться полчаса тому назад. Какого черта ты тут делаешь?
      Господи, она совершенно забыла о том, что они собирались вместе пообедать.
      – Прости, Тайрон, – извинилась она. – Но я не могу сегодня.
      – Ты сегодня не можешь? – недоуменно повторил он.
      – Нет.
      Она надеялась, что он не будет очень беситься.
      – Я огорчен.
      – Извини еще раз.
      – Я очень разочарован. У меня были такие планы.
      – Что это ты планировал, интересно знать?
      – Это мое дело. Но ты узнаешь со временем.
      – Я буду ждать. Он покачал головой.
      – Нелегко с тобой.
      Она плутовато улыбнулась.
      – А так жить интереснее.

ГЛАВА 34

      Мак мчался домой с такой скоростью, что тормоза визжали, когда он резко останавливал «вольво» на красный свет. Сколько вопросов вертелось у него в голове, но никто не смог бы дать на них вразумительных ответов.
      Почему его мать лгала ему столько лет?
      Почему, когда отец был застрелен, они не сказали ему правду и не воспитали как собственного сына?
      Он добрался до дома, будучи в совершенно расстроенных чувствах, злой донельзя. Но и там он не нашел покоя. Два его сына в компании друзей собрались в игровой комнате и затеяли шумную возню. Из приемника, включенного на полную мощность, неслись оглушительные звуки. Дочь Шарлин, Сюзи, вместе со стайкой подруг оккупировали кухню. Они смотрели «Дом Мелрозов». Кроме того, они красили ногти и набивали животы бутербродами с арахисовым маслом, пирожными и мороженым. На кухне царил полный бедлам.
      – Где твоя мать? – отрывисто спросил он. Она помахала ему рукой.
      – Привет, Мак.
      – Привет, Мак, – защебетали ее подружки.
      Они выглядели так, как будто выскочили из порнокартины для тинэйджеров. Обтягивающие шортики и открытые маечки выставляли на всеобщее обозрение слишком уж много плоти.
      – Привет, девочки, – поздоровался он, чувствуя себя совсем стариком в этой компании. – Так где мама, Сюзи?
      – В гимнастическом зале с тренером, – ответила Сюзи, слизывая мороженое длинным язычком, – Но тебе стоит предварительно постучать, прежде чем входить. Ты когда-нибудь видел мамулиного тренера? Настоящий качок. Потрясающее тело. Сногсшибательная мускулатура.
      Девицы сочли это заявление чрезвычайно забавным и прыснули в кулачки от смеха.
      Мак направился к большой спальне, превращенной в гимнастический зал. Дверь была закрыта. Он принял к сведению предупреждение Сюзи, но все же вошел без стука, поскольку безгранично доверял Шарлин.
      Она лежала на полу в обтягивающем трико, подняв одну ногу вверх. Она повторяла упражнение, которое показывал ей Чип, или Чак, или, как там его, ее тренер. Как Мак уже усвоил, он был всего лишь двадцатипятилетним мускулистым верзилой. Так что беспокоиться не о чем.
      – Привет, милый, – поздоровалась она, небрежно чмокнув его. – Нет хочешь присоединиться?
      – Нет, Шарлин, спасибо. Я играю в сквош и много хожу пешком. Этого вполне достаточно.
      – Как хочешь, солнышко.
      – Когда ты закончишь?
      – Понятия не имею.
      Она пристально посмотрела на Чипа.
      – Сколько еще ты собираешься меня мучить сегодня?
      Чип ухмыльнулся, обнажив ослепительно белый ряд великолепных зубов и продемонстрировав резко очерченный подбородок.
      – Уже недолго осталось, миссис Брукс. – Он сделал поощрительный жест: – Не отвлекайтесь.
      – Так сколько? – не унимался Мак, уже ненавидевший этого загорелого и мускулистого тренера, у которого, вполне вероятно, член был размером дюйма с два.
      – Еще минут пятнадцать, мистер Брукс, сэр, – ответил Чип, помогая Шарлин поднять ногу еще выше в воздух.
      С чего это вдруг этот сопляк величает его «сэр»?
      – Поторапливайся! – хмыкнул он. – Мне нужна моя жена.
      – У тебя все в порядке? – обеспокоенно спросила Шарлин.
      – А почему у меня что-то должно быть не в порядке?
      – Ты какой-то бледный. Что-нибудь на студии?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Они тебе обзвонились.
      Эта женщина способна свести его с ума.
      – Шарлин, – терпеливо начал он, – почему же ты сразу не сказала, что мне звонили?
      Чип еще сильнее сжал ногу Шарлин.
      – Но, дорогой, я же говорю тебе сейчас, – сказала она, пытаясь равномерно распределить внимание между ним и Чипом.
      – Спасибо, – раздраженно бросил он. – Пойду выясню, чего им надо.
      Он вошел в свой кабинет и плотно прикрыл дверь, пытаясь хоть немного защититься от завываний приемника. Затем смешал себе порцию виски со льдом и сел за стол. Его рука, все еще обмотанная полотенцем, начала ныть. И никто, казалось, не заметил, что он получил травму. Всем на все и на всех наплевать, – это относилось и к его собственной семье. Он был нужен только для того, чтобы оплачивать их счета.
      Он не хотел перезванивать в студию, но телефонный звонок избавил его от раздумий. Он поднял трубку.
      – Мак?
      – Да.
      – Это Бобби. Где тебя носило?
      – Я должен представить тебе письменный отчет?
      – Я вовсе не то хотел сказать, – ответил Бобби, не обратив внимания на саркастический тон Мака. – Я разыскиваю тебя битых три часа. У нас большие проблемы.
      У них постоянно какие-то проблемы. Такова жизнь. Не успеешь решить одну, сразу же наваливается другая.
      – Что стряслось на сей раз? – нетерпеливо спросил он.
      – Седрик Фаррел умер.
      – Господи!
      – Сердечный приступ.
      – Как жаль! Он был очень приятным человеком.
      – Мак, первоочередная задача заключается в том, чтобы заново отснять сцены с Седриком. Мы должны найти какой-нибудь выход. По этому поводу я и хотел с тобой посоветоваться. Есть одна идея, которую мы должны обсудить. Ты можешь подъехать? Или мне лучше самому приехать к тебе?
      – Бобби, у меня голова просто раскалывается. Выкладывай свою идею, я обмозгую ее и дам тебе знать.
      – Это, собственно, не моя идея. Это решили ребята со студии. Похоже, она всем по вкусу. Я думаю, нам стоит отказаться от услуг Барбары. Если мы найдем предлог, чтобы избавиться от нее, это нужно будет сделать как можно скорее.
      – Выходит, ты предлагаешь потерять актрису на главную роль, и, кроме того, у тебя нет замены Седрику.
      – Нет, Мак. Замена у нас есть. – Он помолчал немного. – Мне предлагают пригласить Джерри.
      – Джерри?
      – Джерри Раша. Они уже проводят рекламную кампанию.
      – А ты что думаешь по этому поводу?
      – Я не уверен, что это сработает. Я предоставлю право решающего голоса тебе. Если ты «за», мы даем этому ход.
      – Если тебя это не очень возмутит, я согласен.
      – В таком случае мне, пожалуй, стоит поехать к нему. Если мы пошлем ему предложение через его агента, нам придется ждать решения полгода, не меньше.
      – Хорошая мысль.
      – Я свяжусь с тобой позднее.
      – Дерзай. – Мак положил трубку, сделав два огромных глотка виски и уронил голову на руки.
      Именно в такой позе и застала его Шарлин, вошедшая в кабинет чуть позже.
      – Дорогой, что случилось? – спросила она, подбежав к нему. – Что-то ужасное?
      Он поднял голову. Его глаза были налиты кровью.
      – Что еще может такого случиться, когда весь мир, в котором ты жил, летит в тартарары?
      Ее глаза расширились.
      – Что?
      – Шарлин, – он мотнул головой, – мне столько всего нужно тебе рассказать…
      Теперь она, кажется, прониклась важностью момента.
      – Любимый, ты же знаешь, что можешь мне рассказать все, что угодно.
      Он не успел ответить, как в кабинет вихрем ворвался его сын Кайл, парень ростом шести футов трех дюймов.
      – Пап, мне нужно с тобой поговорить. Меня уже достала эта ржавая жестянка, которую мне по твоей милости приходится водить.
      Шарлин бросила на него гневный взгляд.
      – Ты что, не видишь, что мы разговариваем? Тебя разве не учили, что, когда входишь, принято стучать?
      – Я всего лишь хочу поговорить с моим отцом, – недовольно пробурчал Кайл. – Эка важность!
      – О твоей машине мы поговорим завтра, – отрезал Мак, выпрямившись в кресле.
      – Завтра я собираюсь смыться из дома с утра пораньше.
      – Прости, что я не могу вписаться в твой напряженный график, – съязвил Мак.
      – Не будь занудой, пап. Когда я был на Гавайях, мама говорила мне, что она слышала, будто эта марка машин небезопасна. Она сказала, что мне не помешала бы другая тачка, и как можно быстрее.
      – Мне глубоко наплевать на то, что там говорила твоя мама! – заорал Мак; он был в бешенстве. – Проваливай отсюда! И на будущее – изволь стучать, прежде чем вламываться ко мне!
      Кайл повернулся к нему спиной.
      – Какой же ты гад! – пробормотал он, с треском захлопывая за собой дверь.
      – Я хочу уйти отсюда, Шарлин, – заявил Мак, помотав головой. – Пойдем в гостиницу.
      Ее лицо озарилось радостью. Гостиницы она всегда любила.