Чарли был интересным человеком: он не прикладывал ни малейший усилий, чтобы очаровывать, это получилось само собой. То, что он вел себя очень непосредственно, делало его еще более привлекательным.
Люди любили Чарли. Ему махали из машин, когда он несся по эстакаде в черном «роллсе» со своей демонической улыбкой, слушая Синатру и потягивая из фляги жидкость, которая по виду напоминала дистиллированную воду, а на поверку оказалась чистым спиртом.
– Я и не думала, что у вас такая шикарная машина, – пробормотала она, поглаживая сидение с дорогой кожаной обивкой.
Он наморщил лоб и фыркнул:
– Ну почему люди всегда говорят одно и то же? Она пожала плечами.
– Понятия не имею. Это… это слишком великолепно!
Он хохотнул.
– Просто поразительно – я великолепен.
– Сколько вам лет? – полюбопытствовала она.
На этот счет имелись разные сведения – от сорока девяти до пятидесяти пяти.
– Если по умственному развитию – то двенадцать. А физически – сто двадцать. И пятьдесят три – по внутреннему состоянию. Не слишком утешительно, но все же лучше, чем альтернатива.
– Какая?
– Откинуть копыта, – с горечью произнес он. – Я потерял кучу классных приятелей во Вьетнаме.
– Вы были там?
Он приглушил звук магнитофона.
– Само собой, был. Где же, по-вашему, я мог получить такие ценные уроки, которые закалили меня на всю жизнь?
– В колледже, – простодушно ляпнула она. Короткий смешок.
– Нет. Ничего подобного. Я там никогда не был. Я бросил школу в пятнадцать лет и стал уличным бродягой. Никакое высшее образование не сравнится с этой школой жизни.
– Не сомневаюсь.
– А вы, зеленоглазенькая? Расскажите мне о себе.
– Школа. Колледж. Вот, собственно, и все.
– Звучит довольно обыденно.
– С Филом я познакомилась в колледже. Мы поженились и вместе исколесили весь мир. Он был совершенно особенным человеком.
– Черт подери! Всегда найдется какой-нибудь идеал, который тебя опередит. Должно быть, вы по нему очень тоскуете?
Она не нашлась, что ответить. Как выразить словами ту страшную боль, которую доставляет потеря очень близкого человека? Невозможно.
– Тоскую, – просто сказала она.
Чарли выехал в третий ряд и подрулил ко входу в «Санта-Монику».
– Да, с вождением у вас неважно обстоит дело, – простонала она, распластавшись на приборной доске.
– Весь фокус в том, – объявил он с плутовской улыбкой, – чтобы не задеть никого и не позволить никому задеть тебя. Такая у меня философия. Поразмыслите над этим. Мне очень помогает.
Совместный обед был просто восхитительным. Она не могла припомнить, когда в последний раз столько смеялась. Но за ослепительной наружностью Чарли скрывалось нечто очень серьезное. Будучи величайшим актером своего времени, он был, кроме того, умнейшей и интереснейшей личностью.
Когда он предложил ей поужинать с ним и на следующий вечер, она с готовностью согласилась. «Посмотрим, что скажет об этом Роза».
После обеда Чарли отвез ее обратно к себе домой, где она пересела в свою машину и поехала прямо на телестудию. Роза и редактор новостей уже ждали ее. Они просидели весь день, готовя материал для сегодняшнего выступления. Ей предоставили факты по делу Памелы Марч – последней жертвы. Памела была задушена в прошлую пятницу в районе Западного Голливуда – участке детектива Карлайла. Она была не слишком популярной актрисой, разведенной, бездетной. Тридцати одного года от роду. Она прогуливалась со своей собакой, когда на нее напали. Абсолютно идентично случаю со Стефани Вульф. Единственное отличие заключалось в том, что на сей раз на ее теле не было записки со словами: «Смерть предателям».
– Похоже, убийца тот же самый, так? – предположила Кеннеди, ознакомившись с информацией.
– Если это только не убийство по образцу, – заметила Роза. – Временами такое случается.
Кеннеди как раз заканчивала краситься и причесываться. Она предпочитала делать это сама, накладывая темно-коричневые тени на веки и освежая помаду на губах. Затем она расчесала волосы медового цвета так, что они стали живописно обрамлять ее лицо.
Пробежав глазами свой текст, она осталась очень довольна. Она будет иметь успех.
Перед выходом в эфир она зашла в буфет, заказала шоколадное пирожное и впилась в него зубами.
Через несколько минут появилась Роза.
– Все в порядке?
– Нормально, – ответила она, не испытывая ни малейшего волнения. – Думаю, что справлюсь.
– Я же говорила, что ты войдешь во вкус! – воскликнула Роза, плюхая перед ней бутылку «Эвиана». – Увидимся в студии. У нас у всех дел по горло. Да, кстати, если ты вдруг столкнешься с Майклом сделай одолжение, не обижай его.
– Какой такой Майкл?
– Скорсини. Детектив из Нью-Йорка, у которого ребенок пропал. Помнишь? Сегодня вечером он снова выступает.
– Ничего себе совпадение! – Она тряхнула головой.
– Да говорила я тебе: тебе ничто не угрожает. У него ни на что нет ни времени, ни желания, точно так же, как и у тебя.
– Можно подумать! Роза рассмеялась.
– Честное слово, – сказала она, скрываясь за дверью, – в один прекрасный день ты попомнишь мои слова.
Кеннеди примостилась на краешке дивана и снова начала просматривать свои записи. Четыре женщины. Зверски убиты.
Душитель совсем распоясался. И она собиралась остановить его, прежде чем он доберется до пятой жертвы.
ГЛАВА 31
Расставшись с Маком, Майкл отправился побеседовать со швейцаром в клубе «Сирокко» о скандале, учиненном телезвездой, но мыслями он был далеко.
Встреча с Маком Бруксом взволновала его не на шутку.
Женщин убивали одну за другой. Мак полагал, что он знает, кто убийца, но только сейчас решился пролить немного света на это дело. Неужели такое безразличие свойственно всем, кто живет в Голливуде?
Из студии он связался со своим человеком из полицейского департамента Лос-Анджелеса и попросил его раскопать что-нибудь о Зейне Мерионе Рикке. Перезвонив через час, он узнал, что Зейн вышел из тюрьмы три месяца тому назад. В центральной библиотеке Майкл просмотрел газетные репортажи об убитых женщинах. Особенно его заинтересовала четвертая жертва – Герда Хемсли. Участвовала ли и она в картине Мака?
Как же так могло получиться – на свободе разгуливает сумасшедший, социально опасный тип, а никому до этого нет никакого дела?
Он позвонил Маку.
– У меня хорошие новости.
– Только не забывайте, что я говорю по общему телефону, – предупредил Мак. – Вокруг меня полно народу.
Неужели это все, что его волнует? То, что кто-нибудь может подслушать его?
– Дело, которое мы с вами обговаривали, продвигается. Каковы дальнейшие указания?
Теперь, будучи на сто процентов уверенным, что его подозрения верны, Мак запаниковал. Нужно срочно найти Луку и рассказать ему все.
– Никаких, – ответил он.
– Никаких, значит? – повторил Майкл.
– Пока.
– Кстати, – спохватился Майкл, – имя Герды Хемсли вам что-нибудь говорит?
– Да, а что?
– Внесите ее в ваш список. Она была задушена две недели тому назад.
Мак был в ужасном настроении, ужасном настолько, что, когда Бобби, освободившись, подошел к нему и спросил, все ли у него в порядке, он рявкнул:
– Не твое дело. Я сам во всем разберусь.
– Что-нибудь с Шарлин?
Ну почему все считают, что все его неприятности могут быть связаны только с Шарлин?
– С Шарлин все в порядке, – раздраженно отмахнулся он. – Со мной не произошло ничего такого, во что тебе следовало бы совать нос.
Бобби пристально вглядывался в него несколько секунд, решая, стоит ли ему продолжать этот беспредметный разговор.
– Ладно, ладно, никуда я не лезу, – примиряюще произнес он наконец. – Но постарайся не срывать раздражение на съемочной группе. Достаточно одной искры, и они взбунтуются.
В обеденный перерыв Мак заперся в своем трейлере, собираясь позвонить. Он придумывал массу отговорок. Луки могло не быть дома. Он мог быть занят. Может, его вообще нет в городе. Кроме того, вести такую деликатную беседу по служебному телефону было по меньшей мере неразумно. И опасно.
Последний довод убедил его. Он вылез из трейлера, вернулся в отель и направился к служебной стойке у входа. Хорошенькая секретарша тут же поинтересовалась, не может ли она ему чем-нибудь помочь.
– Я Мак Брукс, режиссер «Ужасных глаз», – представился он. – Могу ли я где-нибудь позвонить по личному делу?
– Конечно, мистер Брукс.
Его имя произвело на нее должное впечатление.
Она проводила его в пустой кабинет и заверила, что его звонок останется в абсолютной тайне.
Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Мак набрал номер Луки. Ему ответил грубый мужской голос.
– Я бы хотел поговорить с Лукой Карлотти.
Мак старался говорить как можно тише, на тот случай если секретарша окажется излишне любопытной.
– Кто его спрашивает?
– Скажите ему, что это мистер Брукс из Калифорнии. Он знает.
– Подождите.
Он начал нервно грызть ногти. На лбу у него выступил пот. Ну почему этот звонок так его взбудоражил?
Еще чуть-чуть – и станет известно, что он крестный сын Луки Карлотти. А если правда выплывет наружу – его карьере конец. Об этом не знала даже Шарлин.
Интересно, как бы она отреагировала, признайся он ей. «Эй, Шарлин, солнышко, я хочу тебе кое-что шепнуть на ушко. Знаешь, мой крестный папа не кто иной, как самый известный гангстер в Нью-Йорке. Ну, что скажешь?»
Шарлин, вполне возможно, просто произнесет: «Ну и что?» Она просто не поймет всех тонкостей. Кроме того, ее жизненным кредо было: все ерунда, за исключением того, что непосредственно касается ее самой.
Раскатистое рычанье Луки не спутаешь ни с чьим.
– Мак?
– Здорово, как делишки? – Он непроизвольно перешел на старобруклинский говор.
– В порядке, – ответил Лука. – А у тебя как? Что нового на побережье?
Мак прочистил горло.
– Возникли проблемы, – произнес он хрипло. Лука хохотнул.
– Тоже мне, новость! С проблемами-то мне разделаться раз плюнуть.
– Это касается лично тебя.
– Излагай.
– Ребенок твоей сестры – он на свободе.
– Да, – произнес Лука холодно, – я в курсе. Мак был поражен.
– Ты хочешь сказать, что с самого начала обо всем знал?
– Это произошло еще три месяца тому назад.
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Я обязан тебе докладывать?
Мак почувствовал, что в нем начинает закипать ярость. Лука его ни в грош не ставит, а его отец в свое время внушал ему одну заповедь: «Добивайся, чтобы люди тебя уважали, иначе ты будешь просто ничтожеством».
Вот именно. Отец сумел многого в жизни добиться. Его-то Лука уважал, даже когда спал с матерью Мака. И он этого Луке никогда не простит.
– Тебе следовало поставить меня в известность, – раздраженно произнес он. – Черт, ты должен был мне сказать!
Тон Луки стал жестким.
– Я всегда делаю только то, что считаю нужным. Я дал указания отправить этого паршивца на Западное побережье. Сюда он больше никогда не вернется. Я послал ему денег, дал ему жилье. Все, чего я добивался, – это чтобы он оставил меня в покое и навсегда ушел из моей жизни.
Мак не верил собственным ушам.
– И ты думаешь, что это выход? Думаешь, получив деньги, он успокоится, остепенится?
– Он был бы не так несносен, не будь он таким психом.
– Считаю своим долгом сообщить тебе, Лука: он действительно псих. Причем преопаснейший. У меня есть подозрение, что он решил одну за другой убрать всех женщин, которые свидетельствовали против него в суде. Четыре из них уже мертвы.
Долгая напряженная тишина была ему ответом. Он терпеливо ждал, пока Лука соизволит что-нибудь ответить. Руки у него дрожали. Он ужасно не хотел быть замешанным в эту историю, но он уже влип в нее по уши и ничего не мог с этим поделать.
Наконец Лука нарушил молчание.
– Ты в этом уверен?
– А кто еще способен на это? – нарочито спокойно отозвался Мак. – Эти четыре особы отдали Богу душу в течение последних нескольких месяцев. Задушены тем же самым способом, что и Ингрид. А теперь на очереди еще две девчонки, которые тоже давали показания.
– Копы знают?
– Рано или поздно они пронюхают.
– Черт! – выругался Лука. – Сукин сын! Гаденыш! Ублюдок!
– Где он?
Не то чтобы Маку это было на самом деле интересно, но он просто не удержался, чтобы не спросить.
– В Лос-Анджелесе.
– Это я понимаю. Но Лос-Анджелес большой. Где именно?
Лука сделал вид, что не расслышал вопроса.
– Вот что я сделаю, сынок, – наконец медленно произнес Лука. – Я исправлю свою ошибку. Завтра я вылетаю первым самолетом.
«Не называй меня «сынок»!» – едва не заорал Мак.
– Ты хочешь сказать, что собираешься самолично заняться этим делом? – спросил он.
– Это не телефонный разговор. Мы все обсудим при личной встрече.
– А как быть с оставшимися девчонками? Нужно ли о них позаботиться?
– Когда было совершено последнее убийство?
– Несколько дней тому назад.
– А предыдущее? Сколько времени проходит между преступлениями?
– Пара недель. Точно не знаю.
– Выходит, он действует по четкой схеме. Значит, они в безопасности.
– Как ты можешь с такой уверенностью это заявлять? – завопил Мак.
Лука воспринял это совершенно невозмутимо.
– Тебе нужна моя помощь или нет? – холодно произнес он. – Или ты предпочитаешь, чтобы этим делом занялись копы? Но тогда они и тебя притянут к ответу.
– Да, мне нужна твоя помощь. У Мака не было выбора.
– Завтра я буду на месте.
Мак вышел из кабинета с тяжелым сердцем.
– Я могу еще что-нибудь для вас сделать? – осведомилась секретарша, ослепительно улыбаясь.
– Нет. Нет. Э… Запишите звонок на счет киностудии.
– Непременно, мистер Брукс. Всего вам наилучшего. И если вам когда-нибудь понадобится девушка на роль секретарши, может, вы используете реальный прототип?
Мысли Мака витали далеко.
– Да, да… конечно.
Лука Карлотти всегда являл собой образец элегантности. Его любимые костюмы в тонкую полоску сшил по моделям дома Савиль Роу личный портной, каждые два месяца специально прилетавший к нему из Лондона. Он носил обувь ручной работы – тоже выписанную из Лондона, из дорогого магазина на Джермин-стрит. Его сорочки были из тончайшего шелка, а свитера и пальто – из дорогого кашемира.
Каждые две недели Лука прибегал к услугам косметологов, позволявшим ему в шестьдесят четыре года сохранить кожу совершенно гладкой. Он предпочитал косметические средства фирмы Эрно Лацло. Каждый день ему делали массаж, а раз в неделю он принимал минеральные грязевые ванны. Одна из комнат его дома была превращена в солярий, так что его тело постоянно было покрыто ровным золотистым загаром. Лука Карлотти себе ни в чем не отказывал. Со своей аккуратной прической и непроницаемым взглядом он выглядел настоящим денди.
Звонок Мака совершенно выбил его из колеи. Племянник-идиот был проклятьем всей его жизни. Ему следовало приказать прикончить его, как только он появился на свет, но он по доброте душевной сохранил мальчишке жизнь. Непростительная ошибка.
– Он никогда не вернется в Нью-Йорк, – сказал он своей сестре Филлис, когда Зейна освободили из заключения.
– Но это же мой ребенок… – начала было Филлис.
– Это не твой ребенок, а ублюдок и убийца, который останется в Калифорнии, и чем дальше от нашей семьи, тем лучше. У меня есть там дом, который я предоставлю в полное его распоряжение. И не беспокойся, я буду снабжать его деньгами.
Филлис особо не настаивала. Она недавно развелась со своим первым мужем и вторично выскочила за типа по имени Пити Боросин. Он был пятнадцатью годами моложе Филлис. Лука был от этого не в восторге, но не протестовал, потому что сестра казалась совершенно счастливой.
Теперь же, если верить Маку, его придурковатый племянник решил заняться убийствами.
Лука решил не говорить ничего Филлис. Ей лучше не знать. У женщин всегда длинный язык. Так уж они устроены. Сведения любого рода вылетают из них, как пробка из бутылки.
Он позвонил своему личному агенту из бюро путешествий и заказал билет на утренний рейс до Лос-Анджелеса.
Майкл добыл все оборудование, необходимое для прослушивания телефона Марджори, и вернулся в особняк Сандерсонов во второй половине дня.
Марджори встретила его, как заботливая, но ревнивая супруга.
– Вы обещали подъехать утром пораньше, – заявила она, обиженно поджав нижнюю губу.
Что это с ней?
– Точного времени я не называл, – возразил он, подсоединяя оборудование к ее телефону.
– Я чувствовала себя такой… одинокой, – простонала она, заламывая руки.
Еще одна истеричка.
– Вы не одна, Марджори. Теперь я с вами.
– Так вы останетесь?
Он убедился в том, что все проводки на месте.
– Нет, у меня слишком много работы.
– А если будет очередной звонок?
– Маловероятно. Этот парень в течение нескольких месяцев забрасывал вас письмами. Впервые он позвонил в субботу, и я не думаю, чтобы это вошло у него в привычку.
– Откуда вы знаете? – с вызовом спросила она.
– Если он позвонит снова, сообщите мне, и я сразу же примчусь. На этот раз мы обязательно запишем его голос на пленку. А теперь давайте-ка я посмотрю, как эта штуковина работает.
Убедившись, что техника действует исправно, он повернулся к Марджори.
– Мне надо сделать один звонок. Не могли бы вы оставить меня одного?
– Это по поводу меня?
– Нет, это связано с другим делом, над которым я работаю.
Она поджала губы.
– Ладно. Вы можете воспользоваться моим телефоном.
– Благодарю вас.
Она продолжала стоять рядом, не сводя с него глаз. Он ждал, когда она выйдет, но она не двигалась с места.
– Марджори, это личное.
– Я не буду подслушивать.
– Я уверен, что не будете, но вам ведь не хотелось бы обсуждать свои дела при посторонних, правда?
– Я буду в соседней комнате, – процедила она сквозь зубы, решительно направляясь к двери.
Он связался с Маком.
– Вы определились в том, какую задачу мне сейчас нужно выполнять?
– Мы же договорились: на настоящий момент никакую.
– Вы предпочитаете дождаться, когда это начнут раскручивать копы? Если они нападут на след Зейна, то, вполне вероятно, поймают его в течение двадцати четырех часов.
– Я должен все обдумать.
– Пока вы думаете, двум женщинам угрожает смертельная опасность.
– Я сообщу вам о своем решении. Кстати, нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы Джорданна Левитт и Черил Лендерс постоянно находились под наблюдением?
– Вы предлагаете приставить к ним телохранителей?
– Ну, это чересчур. Мне бы не хотелось привлекать к этому излишнее внимание. Может, можно присматривать за ними так, чтобы они этого не знали?
– Джорданна Левитт – это случайно не личный помощник Бобби Раша?
– Да, а откуда вы знаете?
– Она сейчас живет у Марджори Сандерсон, а так получилось, что я работаю над делом, порученным мне отцом Марджори, поэтому мне приходится с ней часто встречаться. Квинси вернется завтра. Он позаботится о Черил Лендерс. Нам нужен только ее адрес.
Телефонный разговор с Маком не прибавил ему хорошего настроения. Если бы у него было право выбора, он бы сразу отправился в полицию, но ему нужно было посоветоваться с Квинси, прежде чем-то предпринять.
Он оказался в скверной ситуации и не знал, как из нее выпутаться.
В комнате, смежной с библиотекой, Марджори подслушивала разговор по параллельному телефону. Когда Майкл повесил трубку, она моментально сделала то же самое.
Что же все-таки происходит? Голос собеседника Майкла звучал очень взволнованно. И кто такой этот Зейн?
Она была заинтригована, она чувствовала, что стала частью чего-то важного и интересного. Если только Майкл захочет поделиться с ней.
Прежде всего, она поняла, что Джорданна как-то связана со всем этим, и что Майкл собирается защищать ее. По крайней мере это означает, что он будет значительно дольше находиться здесь.
Марджори выросла вместе с Джорданной и Черил, но всегда чувствовала себя для них чужой. Она знала, что внешне была малопривлекательной по сравнению с ними – она была почти их тенью, хотя они и посвящали ее в свои дела и приглашали участвовать во всех своих затеях вместе с Грэнтом и Шепом. Но она всегда была пятой спицей в колеснице.
Если бы ей только удалось пробудить интерес к своей персоне в таком привлекательном мужчине, как Майкл, она бы им всем доказала, что она вовсе не такое ничтожество, каким ее всегда считали.
Конечно, он всего лишь детектив, и отец будет категорически возражать против их отношений, но что из того? Она уже совершеннолетняя и вольна делать все, что ей заблагорассудится.
Она вошла в комнату, преградив дорогу Майклу, уже направлявшемуся к выходу.
– Мне пора, – сказал он. – Я и так уже опаздываю на студию.
– На какую студию?
– На телевизионную. Я сегодня выступаю.
– По какому поводу?
– Моя четырехлетняя дочь пропала. Я должен сделать заявление.
У него есть дочь!
Означает ли это, что у него и жена имеется? Она впилась взглядом в его безымянный палец. Кольца на нем не было.
– Я… Я не знала, Майкл. Мне очень жаль. Ваша жена тоже будет выступать?
– Моя жена умерла.
– О…
Возникла небольшая заминка.
– Может, мне стоит пойти вместе с вами?
– Да нет, не стоит, пожалуй.
Он бросил взгляд на часы. Он выбивался из графика, а Роза убедительно просила его приехать вовремя.
– Когда Джорданна вернется домой? – Он уже направлялся к входной двери.
– Скорее всего, она задержится на работе.
– Ну… тогда… возможно, мне придется провести здесь ночь. Я вернусь, как только закончу на студии.
– Это было бы чудесно, Майкл, – защебетала она, легонько касаясь его руки. – Скажите, что вы предпочитаете из еды?
Он обернулся.
– А?
– Я приготовлю для вас что-нибудь.
– Не беспокойтесь, Марджори. Меня вполне устроит пицца.
– Я пошлю заказ в «Спаго».
– Куда?
– Не волнуйтесь, вам понравится.
Майкл прибыл на студию вовремя. Ассистент режиссера налетела на него в дверях и тут же потащила его гримироваться.
– Зачем это нужно? – отбрыкивался он, сидя неподвижно у зеркала, пока гримерша обрабатывала его физиономию.
– Всего лишь немного пудры, чтобы лицо не блестело, – успокоила она его. – Я скоро закончу.
Он чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Прошлый раз Роза брала у него интервью дома, где ему было не в пример спокойнее.
– У нас сегодня насыщенная программа, – сообщила ассистент режиссера. – Кеннеди Чейз опять выступает. Вы ее знаете?
Где-то он уже слышал это имя.
– Нет. А кто это?
– Журналистка. Она собирает материл о «лос-анджелесском душителе». Мы пытаемся заставить начальника полиции наконец-то принять решительные меры по поимке преступника.
– В самом деле?
– За последние пару месяцев в Лос-Анджелесе совершено несколько убийств. Кеннеди появится с минуты на минуту. Сходите в комнату отдыха и посмотрите ее выступление.
Девушка проводила его в комнату отдыха, и он, прихватив кофе в пластиковом стаканчике, уселся перед телевизором. Сначала камера показала Розу, сообщавшую подробности небольшой авиационной катастрофы. Закончив, она повернулась к другому ведущему, прилизанному негру, они обменялись несколькими словами, и он в свою очередь доложил о вооруженном ограблении в округе Оранж. Затем камеру снова направили на Розу. На ее лице появилась ослепительная профессиональная улыбка, и она произнесла вступительную речь.
– На прошлой неделе журналистка Кеннеди Чейз рассказала нам о серии убийств женщин в Лос-Анджелесе, которые были совершены в течение последних месяцев. Я вынуждена с прискорбием констатировать, что полиция в связи с этим не предпринимает никаких решительных шагов. Совсем недавно еще одна женщина нашла смерть от руки душителя-садиста. Мы все в опасности. Кеннеди, вам слово.
Оператор перевел камеру с Розы на Кеннеди. Майкл следил за происходящим на экране с возрастающим интересом.
Кеннеди посмотрела прямо в объектив и заговорила.
– Добрый вечер, – произнесла она. – Если, конечно, он действительно добрый.
Короткая, но многозначительная пауза.
– Сколько еще женщин должны расстаться с жизнями, прежде чем шеф полиции соблаговолит что-либо предпринять? Сколько еще женских трупов необходимо, чтобы власти поняли, какой опасности подвергаемся все мы.
Майкл поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляд. Она была необычайно привлекательна. Она была просто неотразима.
Это та самая женщина, с которой его хотела познакомить Роза, а он отказался. Теперь он уже раскаивается в этом.
Кеннеди продолжала говорить веско и убедительно. Казалось, она в курсе мельчайших подробностей, касающихся этих убийств. Может, пройдет не так много времени, и она выяснит, что все жертвы когда-то работали вместе – на съемках одной картины. И что убийца работал бок о бок с ними.
Выступление Кеннеди еще не закончилось, когда в комнату отдыха влетела звукооператор, чтобы прицепить к нему микрофон. Он стоял по стойке смирно, пока она прикрепляла блок питания к его поясу.
– Как вы, не нервничаете? – поинтересовалась она.
– Нет, это ведь уже второй раз.
– Я видела ваше первое выступление. Очень впечатляюще.
– Благодарю, – сказал он, делая глубокий вдох, чтобы выглядеть спокойным перед выходом в эфир.
Сейчас, как всегда при мысли о Белле, он почувствовал себя подавленным и совершенно беспомощным. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ее в любую минуту могут убить или вовлечь в детскую проституцию. И то и другое заставляло его холодеть.
Выходя из комнаты отдыха, он столкнулся с Кеннеди, возвращавшейся из студии.
– Прекрасное выступление, – сказал он, останавливаясь, чтобы заговорить с ней.
– Благодарю, – отозвалась она, едва удостоив его взглядом.
– Меня зовут Майкл Скорсини.
– Очень приятно, Майкл, – рассеянно бросила она в ответ, отворачиваясь, чтобы поговорить с кем-то из съемочной группы.
Он привык к тому, что женщины проявляли гораздо больше интереса к его персоне, а эта, казалось, совсем его не замечала. Она была слишком озабочена собственными проблемами.
– Насколько я знаю, Роза говорила вам обо мне, – добавил он, стараясь хоть чем-то привлечь ее внимание. – Она даже пыталась организовать нашу встречу.
Кеннеди обернулась к нему. Видно было, что реплика Майкла ее развеселила.
– Ох уж мне эта Роза! Она постоянно пытается познакомить меня с кем-нибудь, а я каждый раз отказываюсь. Так это вы, очередной претендент?
Он смущенно потер подбородок.
– Да, именно так.
– Хм… Роза просто зациклилась на этом. Не принимайте ее всерьез.
– Я и не принимаю. Но поскольку мы с вами все-таки встретились, я бы хотел побеседовать с вами по поводу этих убийств.
Вот теперь в ее глазах вспыхнул неподдельный интерес.
– Вы располагаете какой-нибудь информацией на этот счет?
Серьезные зеленые глаза смотрели на него в упор.
– Я раньше работал детективом в Нью-Йорке и последние несколько лет занимался раскрытием серийных убийств. Может, мы выпьем с вами чего-нибудь и поговорим?
– Вообще-то я собираюсь домой.
– Что ж, тогда в другой раз?
– Если вы действительно можете быть полезным, конечно. Мой телефон есть у Розы.
– Эй, Майкл! Вам пора на выход, – позвала ассистент режиссера, опекавшая Майкла. – Вас уже ждут.
– Я возьму ваш телефон у Розы, – сказал он на ходу. – И позвоню вам в ближайшее время.
Она кивнула, провожая его взглядом. Да, Роза не погрешила против истины: Майкл Скорсини был очень привлекательным мужчиной. Но она не охотилась за смазливыми парнями. Она вообще ни за кем не охотилась.
Непонятно почему, но она вдруг оказалась в комнате отдыха перед экраном телевизора, ожидая начала его интервью.
Он вызывал всеобщее сочувствие и симпатию. Услышав его историю, она сама почувствовала прилив острой жалости к этому человеку. Это просто кошмар – не знать, где твой ребенок и что с ним.
Когда он вернулся в комнату отдыха, она все еще была там.
– Я передумала, – сказала она небрежно. – Я, пожалуй, выпью с вами.
Он горько усмехнулся:
– Пожалели, выходит. Так? Она смотрела ему прямо в глаза.
– А хоть бы и так!
– Кто тут Майкл Скорсини? – позвал один из служащих.
– Это я.
– Вам звонят. Возьмите трубку.
Майкл поспешил к телефону, стоявшему на столике в углу.
– Да?
Приглушенный женский голос:
– Майкл Скорсини?
– Совершенно верно.
– Я видела вас по телевизору.
– И что?
– Я могу вам помочь в розыске вашего ребенка, но это будет дорого стоить.
– Кто вы? – прорычал он.
– Не имеет значения, кто я. Слушайте внимательно.
Я знаю, где находится ваша дочь, и если вы хотите ее снова увидеть, готовьтесь выложить десять тысяч. Я еще позвоню.
– Нет, подождите! Мы договоримся насчет денег, но я должен быть уверен в том, что она жива.
– Вам нужны доказательства – извольте.
Он услышал потрескивание на другом конце провода, а затем детский голосок:
– Папа, папочка!
Господин, совсем как в последний раз! Он был почти уверен, что это Белла.
ГЛАВА 32
Они сидели в баре наискосок от телестудии. Кеннеди потягивала водку с мартини, перед Майклом стояло его обычное безалкогольное пиво, хотя сейчас он с удовольствием хлебнул бы чего-нибудь покрепче.
