– Куда он пошел?
– Кто его знает, хозяин. Но ежели пораскинуть мозгами, то, наверное, таки к ювелиру…
– Давно это было? – подал голос Чоча.
– Не, совсем недавно, двуглазый монстр.
– Ладно, проваливай! – приказал Баттрабим.
– С радостью, хозяин! – молодой циклоп ушел.
Баттрабим повернулся к нам и произнес:
– Все слышали?
Я сказал, вставая:
– Все. Может быть, у чеккари есть какой-то свой чеккарский ювелир?
– Нет, в городе только один ювелир, Дум-Сквалыжник. Он живет…
– Мы знаем, где он живет, – перебил Чоча.
– Будем ждать Меченного здесь? – подала голос Лата.
– Нет, – решил Чоча. – Он может и не вернуться, верно? Идем к Думу.
Пат-Раи поднялись, и Баттрабим тут же закричал:
– Эй ты, оставь самострел! Он, между прочим, дорого стоит!
Чоча швырнул оружие на пол.
– Как это все-таки новичок мог встретить чеккари в другой реальности? – донеслось задумчивое бормотание Баттрабима, когда мы уже были в дверях. Я быстро оглянулся. Баттрабим косился на меня прищуренным глазом. Мне показалось, что из чуть приоткрытой двери под полками с посудой кто-то выглядывает…
Когда мы пересекали мезонин, я подмигнул стоящему в стороне и глядевшему на нас исподлобья Ватти. Его лицо напряглось, но на какие-либо действия он не решился.
Облава закончилась, и на улицах начали появляться люди. Пока мы находились в трактире, стало прохладней, и отдельные облака на небе превратились в сплошной облачный слой. Я глянул на таймер.
13. 20. 26.
– Чоча, а скоро вечер? – спросил я.
– Нет, до вечера еще далеко. У нас тут в это время года дни очень длинные. Сколько тебе осталось? …
– Почти тринадцать с половиной часов.
– Ну, значит, считай до утра. Приблизительно через час после рассвета этот твой дефзонд должен врубиться…
Мои рыжие сапоги поскрипывали при ходьбе, на них обращали внимание и косились с завистью. Лата шла слева от меня, Чоча, хмуря брови, широко шагал справа.
– Что это за Дум-Сквалыжник? – спросил я.
Чоча пожал плечами.
– Ювелир, меняла, ростовщик…
– А что будем делать, если Меченный уже продал ему камень? Выкупим?
– У тебя есть деньги?
– Нет.
– У меня тоже.
Я ждал, что он предложит, но Пат-Рай молчал.
– Так как же? – спросил я.
– Брат даст ему по башке – и весь сказ, – поделилась Лата.
– А если там будет охрана? Много охраны…
– Ты думаешь, Сквалыжник такой уж богатый, чтобы нанимать себе постоянную охрану? Здесь, в Ссылке, ювелирное дело – не слишком-то выгодный бизнес. Здесь в основном стоит вопрос, че пожрать и во что одеться, а не как себе приукрасить. В Кидаре, вроде бы, добывают золото, а в какой-то долине возле него нашли алмазные трубки, но здесь, в Хоксусе, ничего такого нет. Редкие драгоценности попадают сюда только с новичками вроде тебя. Хотя, в случае чего, обменяем камень на твои сапоги.
– Не думаю, что это будет выгодный обмен для Сква…
– Оно конечно, – перебил Чоча, не слушая, – ты потеряешь на подобной сделке, но выбора-то у тебя все равно нет…
Услышав это, я заткнулся.
Дома становились все более обветшалыми, улицы все более грязными, а попадающиеся на пути ссыльные – все более замызганными. Воздух посвежел, дорога пошла с уклона.
– Тут где-то рядом река? – спросил я.
– Да, Песчанка. Граница города.
– А Дум-Сквалыжник живет на набережной?
– Если это можно назвать набережной… Вот он, кстати, его дом.
Дом ничем не отличался от других, и оставалось загадкой, как Пат-Раи различают их.
– Ладно, войдем… – не стуча, Чоча распахнул дверь и резко остановился в дверном проеме, так что я налетел на него.
– Что там такое? – спросила Лата, пытаясь выглянуть из-за моего плеча.
На полу за дверями лежал человек. Сначала в полутьме я не разобрал чего это он разлегся, но потом увидел нечто странное на его лице и в очертаниях головы. Приглядевшись, я понял, что левое его ухо раза в два больше правого, нос формой напоминает разваренный картофель, губы как будто срослись, а один глаз заплыл. Человек издавал протяжные тихие звуки – стонал.
– Это кто такой? – спросил я.
– В-ы-ы! – засипел человек. – Уйдите прочь!
– Это и есть Дум-Сквалыжник, – пояснил Чоча. – Приехали, значит…
– Увы, я Дум… – грустно подтвердил ювелир с пола.
В моей голове писклявый голос сообщил:
(Первая помощь при физических повреждениях средней тяжести в случае отсутствия врача-профессионала: станьте на колени возле тела пострадавшего…)
– Заткнись – прошипел я. – Не слышно, о чем они говорят!
(Но организм-носитель, я пытаюсь помочь!..)
– Мы сейчас не собираемся чинить этого… пострадавшего. Мы только хотим узнать у него, где Меченный с камнем. Можешь тут чего-нибудь посоветовать?
(Конечно. Наклонитесь к нему, так как слуховой аппарат только что подвернувшегося нападению гуманоида мог пострадать, и, внятно произнося слова, громко скажите: «Куда пошел Меченный с камнем?».)
– А, чтоб тебя! – сказал я и довольно сильно хлопнул себя по уху.
(АБРХМ!) – сказал голос и смолк. Тут же в правом глазу что-то кольнуло.
– Что, Уиш, опять общался со своей киберхреновиной в голове? – участливо спросила Лата, протискиваясь между мной и дверным косяком.
– Да, – проворчал я.
– И что она тебе посоветовала делать для того, чтобы отыскать Меченного?
– Посоветовал спросить у ювелира, куда пошел Меченный.
– Неужто? – удивилась она. – Да он прям натуральный гений сыска!
(А ТЫ ПРЯМ НАТУРАЛЬНАЯ ДУРЕХА) – пискнул Советчик.
– Это точно, – согласился я с ними обоими.
– Так вы наемники? – подал голос Дум-Сквалыжник. – Или не наемники?
– Нет, – сказал Чоча. – Не наемники, успокойся.
Тон ювелира изменился.
– Раз так, валите отсюда – и побыстрее!
Чоча хмыкнул.
– Как ты разбушевался! – наклонившись, он дотронулся пальцем до распухшего уха. Голова ювелира дернулась, он ойкнул. – Тут один браток посоветовал спросить у тебя, где Меченный. И мы уйдем не раньше, чем выясним это.
– Что еще за Меченный?
– Одноглазый с откушенной мочкой уха и со свежей раной на щеке. Он недавно предлагал тебе здоровенный серебристый кристалл.
– А-А-А! – злобно засипел ювелир. – Крыса одноглазая!!! Это из-за него они меня отметелили!
– Кто? Кто тебя отметелил?
– Да педики эти гленсусовы, кто же еще!
– Наемники были здесь?! – завопил я. – Когда они ушли?
– Недавно. Или, может, давно… Я малость в отключке был.
– Куда?
– За одноглазым, наверное. Вы, значит, тоже его ищете? Кристалл он, что ли, у вас попер? Кристалл-то ничего себе, да мы не сошлись в цене. Больно они, одноглазые, жадные. Вот он и ушел к паромной переправе, наверное, решил загнать кристалл паучникам из Леринзье. А потом навалились наемники и давай меня метелить. Я просто сначала не разобрался, а то бы сразу им все рассказал. Эх, шнобель болит, спасу нет…
Чоча подался назад, выталкивая нас с Латой на улицу, и захлопнул дверь, оборвав скорбные причитания Дума-Сквалыжника.
– Так… – он быстро окинул нас взглядом, а затем посмотрел вдоль улицы. – Так!
– Что теперь? – спросил я.
– Теперь – бежим!
***
Гигантскими скачками Пат-Рай понесся вниз по улице. Мы с Латой устремились следом, но Чоча быстро вырвался вперед.
– Там… что ли… паромная… переправа?.. – пропыхтел я.
– Там…
– Далеко?..
– Совсем… близко…
(АБРХМ!)
Я застонал.
(Вам не следует поступать так, организм-носитель. Я вживил визуальный рецептор в сетчатку вашего глаза, чтобы иметь возможность оптимальным образом помогать вам. В результате искусственно вызванного вами сотрясения рецептор деимплантировался, и я потерял с ним контакт. Теперь придется вновь восстанавливать визуальный ряд. Положение и так крайне ненадежно из-за неизвестного фактора Х, постоянно дестабилизирующего мою ЭГО-структуру. В скором времени я попытаюсь задействовать контур проецирования. Введите меня в курс событий, пока я вновь не подключусь к рецептору.)
– Мы… пытаемся… догнать… Меченного…
(Что вы предприняли в этой связи?)
– Бежим… в ту… сторону… куда он… пошел…
(Верная линия поведения) – одобрил Советчик.
Улица закончилась, показался обрывистый берег, заросший мелким кустарником и чахлыми деревьями. Чоча резко повернулся вправо, мы с Латой за ним.
Впереди виднелся широкий деревянный мосток. На нем что-то происходило…
В моем правом глазу кольнуло так, что я вскрикнул, споткнулся и упал.
(Пардон! – пискнул Советчик. – Визуальный ряд восстановлен!)
– Чтоб ты скис! – высказался я и, подняв голову, с удивлением обнаружил, что Пат-Раи тоже лежат на земле.
– Чего это вы… – начал я, но Лата отрицательно мотнула головой и показала вперед. Я посмотрел.
По реке к нашему берегу медленно приближался здоровенный плот. Возле мостка, наполовину скрытая кустами, стояла велотелега, два человека в сером волокли к ней скрюченную волосатую фигуру. Еще трое наемников поджидали их с самострелами наизготовку.
К нам ползком подобрался Чоча.
– Кранты, – констатировал Пат-Рай. – Они его взяли. Мне не справиться с вооруженной пятеркой, тем более, сейчас они настороже.
– Куда они направятся? – спросил я.
– Переплывут реку на пароме, а дальше – в Зеленый замок, к Свену Гленсусу.
– Да, везунчик ты, Рыжий, – заметила Лата с некоторым сочувствием в голосе. – Выкрасть кристалл из Зеленого замка, наверное, невозможно.
Я покосился на нее и перевел вопросительный взгляд на Чочу. Слизнув пот с верхней губы, он хмуро посмотрел на меня. Я глянул на таймер.
Осталось тринадцать часов.
ГЛАВА 11
ТРИНАДЦАТЬ ЧАСОВ
По словам Чочи, должно было пройти не менее получаса, прежде чем паром достигнет противоположного берега, разгрузится там и вернется обратно. Пат-Рай ненадолго удалился и вскоре вернулся с трехлитровым деревянным бочонком без крышки, из которого выплескивалась густая желтая пена. Пиво от Хали Гала, пояснил он, доставшееся бесплатно, так как вышеупомянутый Гал «кой чему ему должен». Мы втроем уселись на край мостка и по очереди отпили. Пиво оказалось горьким и крепким.
– Что теперь собираешься делать? – с любопытством поинтересовалась Лата, разглядывая меня так, словно видела впервые.
Я пожал плечами.
– Пойду в этот ваш Зеленый замок, что ж еще. Попробую выкрасть кристалл.
– А как расплатишься за паром? Сапогами?
– Вот еще! Надаю паромщику по ушам и все дела.
– Это вряд ли. Во-первых, их трое, они братья, бывшие контрабандисты и каждый поздоровее тебя. Уж лучше переплыть.
– Это не проблема, – буркнул Чоча, отхлебывая из бочонка и передавая его мне. – Проблема в том, что ему вряд ли удастся даже проникнуть в замок, а если и удастся, то уж выйти оттуда с кристаллом он точно не сможет.
– Да уж, – вздохнула Лата. – Не сможешь. А что тебе советует твой железный мозжечок?
– Железный что?.. – не понял я. – А! Эй, Советчик, что скажешь?
(Я осмысливаю сложившуюся ситуацию.)
– Ни хрена он не советует… – я сделал несколько больших глотков. В голове зазвенело. Кажется, мне не суждено было избавиться от окутывающего сознание алкогольного тумана на протяжении всей этой истории.
Некоторое время Чоча о чем-то размышлял, затем хлопнул себя по колену и произнес:
– Ну вот, без нас… без меня, ты ничего не сможешь там, в замке… У меня есть одна… ну, скажем, вещь, которую я сделал, работая в охранниках у Гленсуса. Тогда я спешно бежал и оставил эту… вещь в Неводе у рыбаков. Она может пригодиться, так что сейчас мы вдвоем отправимся в Невод, возьмем ее…
– Вдвоем?
– …И не думай, что я это делаю из альтруизма, просто…
– Вдвоем? – повысила голос Лата.
– …Просто очень хочется насолить Гленсусу и наши интересы при таком раскладе совпа…
– Вдвоем?! – возмущенно прокричала она в ухо брату и толкнула его в плечо.
Пат-Рай развернулся к сестре и рявкнул:
– Мы пойдем вдвоем. А ты будешь ждать здесь!
На Лату это не произвело ни малейшего впечатления. Она насмешливо сказала:
– Фигушки! Ты действительно думаешь, что я останусь скучать в Хоксусе? Не останусь!
Чоча выхватил у меня бочонок, сделал могучий глоток и, слегка успокоившись, попытался повлиять на сестру:
– Там может быть опасно. Вернее, там наверняка будет опасно. Очень опасно!
– Да что ты?! Ну, теперь можешь считать, что исполнил свой долг и сделал все, чтобы не дать своей хрупкой младшей сестренке нарваться на неприятности. Слышь, Рыжий, паром уже разгрузился. Скоро НАМ отправляться…
Чоча свесил голову и задумчиво пробормотал:
– В бытность мою в Нимбе пару раз довелось читать такие штуки… набор бумажных прямоугольников, скрепленных нитками и прижатых с двух сторон картонками. Сведущие гумы говорили мне, что они называется книжками. Любовными, понимаешь, романами… Так вот, в одной было описано, как деспотичный, грубый, но умудренный жизнью старший братан целиком руководит жизнью своей тихой, нежной и глупой как птичка младшей сеструхи. И решает даже в конце концов за кого ей замуж выходить… Интересно, тот автор сам придумал это или списал из жизни? Хотел бы я посмотреть…
Я нейтрально откашлялся и, забрав у Пат-Рая бочонок, приложился к нему.
Паром на другом берегу уже разгрузился и медленно отплывал.
– Как все-таки быть с деньгами за переправу? – спросил я.
– А-а-а.. – Чоча махнул рукой. – Эти паромщики мне кой чего должны…
Я хмыкнул.
– Создается впечатление, что тебе «кой чего» должен весь Хоксус. Почему бы это?
Он пожал плечами:
– Карточные долги…
***
Паром двигался удручающе медленно.
На обоих берегах были установлены массивные столбы с натянутым между ними канатом, на палубе высилась тренога с деревянным кольцом, сквозь которое этот канат проходил. Тренога с кольцом не давали всему неказистому плавучему сооружению отправиться в долгое путешествие по реки. Один из верзил-паромщиков упираясь ногами в специальные колодки, руками в грубых рукавицах хватался за канат и изо всех сил тянул, два его братца длинными веслами с широкими лопастями дружно подгребали у бортов.
На палубе собралось человек десять, которым по каким-то своим надобностям требовалось попасть на противоположный берег. Нас троих беспрепятственно пропустили после того, как Чоча пошептался со старшим паромщиком, тем, что тянул за канат.
Пассажиры дружно пялились на мои сапоги. Некоторые смотрели так, что становилось ясно: если бы они повстречались со мной где-нибудь в безлюдном месте, желательно, поздним вечером или ночью, то приложили бы все усилия к тому, чтобы я ушел с этого свидания босиком или не ушел вовсе. Наверное, некоторые не стали бы даже ждать стечения этих трех благоприятных условий – наличия темноты, наличия безлюдности и наличия меня в сапогах – и приступили бы к насильственному изъятию обуви сейчас же, но их сдерживало присутствие явно дружественно расположенного ко мне Чочи, бойцовские качества которого в Хоксусе были, кажется, широко известны.
– Что находится на той стороне? – спросил я у Латы, с бочонком в руках присаживаясь на шаткое ограждение рядом с ней. В метре под нашими ногами струилась хрустальной прозрачности вода, в глубине которой были видны стайки проплывающих рыб.
– Зеленый замок, – стала перечислять она. – На озерах рыбацкое селение, Невод. Дальше – Леринзье, где живут паучники и гигантские пиявки-улбоны, еще дальше – старинные развалины, там обитают летающие колдуны, их почему-то называют фенголами. Ну, и совсем далеко – Кидар. Да, в общем, ничего особенного…
– Да уж, совсем ничего особенного. Что за колдуны?
Она неопределенно пожала плечами.
– В развалины никто не ходит… Говорят, те, кто там побывал, назад не возвращаются… Эти колдуны вроде из какой-то очень отдаленной реальности Окраины Конгломерата… Они приносят людей в жертву своим демонам, и их боятся.
– Ты видела хоть одного?
– Однажды высоко над рекой летело несколько точек, и это были не птицы… Все тогда спрятались, а я хотела побежать посмотреть, но Чоча не пустил.
– А почему все-таки «фенголы»?
– Их так называют, и все тут. Вернемся – если вернемся – спросишь у Баттрабима.
– При чем здесь Баттрабим?
– Они вроде как-то связаны… Некоторые говорят, Бат заключил с ними договор и подписал своей кровью. Вроде как душу продал… Говорят-то разное, но именно поэтому Чоча не хотел, чтоб Баттрабим догадался, что кто-то получил возможность покидать Ссылку и ты имеешь к этому отношение. Если об этот прознают колдуны и захотят добыть кристалл для себя, то с ними нам не справиться.
– Ну ладно, а эти… паучники? Они кто такие? Или ты их тоже не видела?
– Почему, видела. Это такие мелкие ребята, почти карлики. Они молятся, как ее… Святой Веревке. У них пунктик на разных нитках, шнурках, канатах, лесках… целую религию выдумали. Паучники торгуют с Хоксусом, вся материя, что у нас есть – от них. Но в Леринзье из наших тоже никто не бывал из-за пиявок. Пиявки вроде жрут людей.
– Ну-ну, – протянул я. – Значит, людей жрут? А почему «паучники»?
– Слушай, что ты ко мне пристал? Я откуда знаю?..
(Ну все! – пропищал Советчик в моей голове. – Принимаю решительные меры!)
– Что ты там брякнул?
(Включаю реле случайных чисел и самопроецируюсь.)
– Само-чего?
(Самопроецируюсь, организм-носитель. Реле выберет псевдоличность из тех образов, что хранятся в моей базовой памяти, и я отождествлю свою ЭГО-структуру с этой личностью. Отождествление должно стабилизировать мою работу, подавив источник спонтанно возникающих нелинейных флуктуаций.)
– Ага! – сказал я, ни бельмеса не понимая. – Только слышишь, Советчик. Не называй меня больше «организмом-норсителем».
(А как?) – спросил он.
– Ну, зови меня просто – хозяин.
В голове раздалось щелканье, и другой голос, с более высоким тембром и начисто лишенный эмоций, затараторил:
– Включено РСЧ! Пятьсот сорок три, одиннадцать, двадцать семь, одна тысяча триста семьдесят пять… – с каждым словом голос становился все тоньше и выше, говорил все быстрее и наконец слился в стрекот.
Потом и стрекот смолкло.
– Колдун!!! – истошно заорал кто-то позади нас. – Вон он летит!!!
***
Раздались крики. Пока я перекидывал ноги через ограждение и поворачивался, Лату как ветром сдуло.
– А-а-а! – старший паромщик, отпустив канат, промчался по палубе и, перемахнув через ограждение, с разбегу обрушился в реку, последовав таким образом примеру своих младших братьев. Остальная общественность тоже быстро скрылась в воде, и на палубе не осталось никого, кроме меня. Слева и справа от остановившегося парома над водой появился десяток отплевывающихся и отфыркивающихся голов, быстро плывущих в обратном направлении.
Впрочем, с первого взгляда я ошибся.
Чоча Пат-Рай присел за треногой, на которой было установлено крепежное кольцо, Лата спряталась за его спиной. Оба расширенными глазами смотрели на что-то позади меня. Я оглянулся.
Невысоко над рекой, где-то на полпути между паромом и берегом быстро летела человеческая фигура. Ее огромные круглые глаза ярко и зловеще блестели.
Я попятился, не зная, что предпринять. От Советчика и раньше было толку немного, теперь же, после включения реле случайных чисел, он окончательно заткнулся. Оружие, кроме бритвенного ножика, у меня отсутствовало, да и неясно было, способно ли вообще какое-нибудь оружие причинить вред колдуну. Продолжая пятиться, я беспомощно оглянулся. Из-за треноги Чоча махнул рукой – мол, давай сюда! – но я помотал головой и опять посмотрел вперед. Фенгол безмолвно приближался, по воде быстро скользила его тень. Глаза блестели как линзы очков…
Я пригляделся.
Он действительно был в очках!
Я остановился, тупо соображая, что бы это могло значить. То есть понятно, это значило, что у него плохое зрение, но… колдун в очках?! Очки тут же свели на нет весь налет зловещей таинственности, оставшийся после рассказа Латы.
Тень упала на палубу парома, и фенгол завис над палубой, медленно переворачиваясь в горизонтальное положение.
Это был худосочный, тонкокостный молодой человек – может быть, моего возраста, может быть даже моложе. У него был маленький подбородок, курносый нос, впалые щеки и высокий бледный лоб. Волосы редкие, черные, прилизанные. Над верхней губой виднелась тонкая ниточка усов, не сбритых, казалось, лишь потому, что обладатель их хотел казаться старше своего настоящего возраста.
На носу имели место очки с огромными деревянными дужками и линзами в палец толщиной, из-за чего глаза выглядели неестественно расширенными. Одет он был незатейливо даже для Ссылки – в штаны без карманов и рубаху в заплатах, без ворота и пуговиц, со слишком короткими рукавами, избыточная ширина которых лишь подчеркивала худобу запястий. Под рубахой висел шнурок с каким-то треугольным медальоном. Единственным относительно новым и обращающим на себя внимание предметом туалета были широкие алые подтяжки.
Я расправил плечи, чувствуя себя все более уверенно. Положительно, этот дохляк, которого, кажется, можно было перешибить соплей, не производил устрашающего впечатления и уж точно мог принести в жертву демонам разве что дохлого лягушонка… да и то лишь в том случае, если лягушонка предварительно выловит и задавит кто-нибудь другой.
Некоторое время фенгол рассматривал меня, затем поправил очки и неуверенно произнес:
– Вы ведь, по-моему, Уиш?.. Уиш Салоник?
– Точняк, – согласился я, скрещивая руки на груди. – А ты… а вы кто такой?
– Меня зовут Смолкин, – представился он и замолчал. Я тоже молчал, ожидая продолжения. Палуба под ногами дернулась, и я оглянулся.
Уяснив, что я живой и невредимый, и никакой непосредственной угрозы в данный момент от колдуна не исходит, а также помятую о том, что нам все еще так или иначе надо попасть на противоположный берег, Чоча ухватился за канат и могучими рывками проталкивал массу парома вдоль него. Лата опасливо, мелкими шажками, приближалась.
– Э-э… – пробормотал фенгол Смолкин. Повернувшись к нему, я спросил:
– Как вы узнали об мне?
– Ну… гм… – он повел плечами. – Вообще-то, я сам слышал ваш разговор с Баттрабимом…
– Как это вы слышали?
– Мы с Шушей как раз находились в соседней комнате…
– И кто такой Шуша?
– Шуша мой друг. Баттрабим, понимаете ли, коллекционирует всякие предметы старины, и мы часто приносим ему то, что находим в развалинах, он же оказывает нам всякие мелкие услуги…
Ну разве тертый, соображающий что к чему парень станет вот так, запросто, выбалтывать незнакомцу, к тому же – потенциальному противнику, свои секреты? Не станет, решил я. Я бы, во всяком случае, не стал!
Лата подошла поближе, прислушиваясь к разговору.
– Хорошо, вы с этим Шушей подслушали нас – и что дальше?
– Ну, мы обсудили услышанное, ваш намек на встречу с чеккари в другой реальности… и пришли к выводу… Получается, что некто в Ссылке нашел способ покидать ее… И, судя по всему, это Свен Гленсус, вернее его изобретатель… И зачем-то они воруют кристаллы из РД-станций. Вас же, видимо, прислали сюда именно в связи с этим… Наши рассуждения верны?
– Более или менее, – кивнул я. – Чего вы хотите?
– Мы можем помочь друг другу, Салоник. Ведь просто поразительно, что наконец кому-то удалось осуществить здесь деформацию! Шуша полетел за нашими соплеменниками, и уже завтра днем они будут здесь. Мы хотим…
Я перебил:
– Завтра утром меня не будет в Ссылке… Во мне находится дефзонд, и через определенное время он сработает.
– Ну тогда, если вы поможете нам добыть этот кристалл… Мы могли бы…
– Не могли бы. Кристалл нужен мне самому.
– Да, но, возможно, в распоряжении Гленсуса уже находится несколько кристаллов…
– Вот и воруйте их сами… – я отвел от него взгляд и обнаружил, что паром приближается к причалу. Прямо за ним начиналась роща, которую огибала широкая, плотно утоптанная земляная дорога, по краям которой рос густой кустарник. В это время как раз начал накрапывать холодный дождик. Лата поежилась и обхватила себя руками за плечи.
– Вы не хотите объединить усилия? – удивился Смолкин. – Но почему?
– Просто не хочу и все, – отрезал я.
Чоча сделал последний могучий рывок, и паром мягко ткнулся в причал. Отряхнув ладони, Пат-Рай, не слышавший нашего разговора, принял угрожающий вид – особо ему стараться для этого не пришлось – и раскачивающейся походкой двинулся к нам.
– Об чем речь? – рявкнул он, приближаясь.
Фенгол опасливо отплыл подальше.
– Вы точно не хотите сотрудничать? – сделал он еще одну попытку.
– Вот именно… – я двинулся к краю парома, и под ноги мне попался перевернутый бочонок, брошенный мной впопыхах после появления колдуна.
– Очень жаль… – донесся приглушенный голос Смолкина, медленно поднимающегося над рощей.
Я поднял бочонок и спрыгнул на берег вслед за Пат-Раями.
– И не вздумайте шпионить за нами! – крикнул я вслед удаляющемуся фенголу.
– Зачем ты прогнал его? – тихо спросила Лата.
– Я не знаю его настоящих намерений. Только то, что он сам сказал…
– А мне он показался честным.
– Может быть. Но это только одна причина. А вторая… он относится к типу… ну, в общем, недотеп. Понимаешь, о чем я? Именно от таких ожидаешь, что в самый ответственный момент они отчебучат какую-нибудь глупость и завалят все дело. А в тех редких случаях, когда они действуют правильно, это все равно не приводит к нужному результату… просто… Ну, просто в силу их внутренней природной недотепистости.
Лата посмотрела на меня и неожиданно спросила:
– Кем ты был раньше?
– Кем был? – переспросил я, удивленный вопросом. – Да никем… Бродягой, если хочешь знать. Со случайными заработками…
– Просто бродягой? Мне показалось… А, не важно! Чоча, куда теперь?
Чоча широко шагавшй впереди и краем уха прислушивавшийся к нашей беседе, махнул рукой влево, и тут фенгол Смолкин крикнул сверху:
– Берегись, там велотелеги! Целых три! Они едут к вам!
Мы прыгнули в кусты. Сжимая одной рукой бочонок, я поднес другую к глазам. На зеленом овальном экране таймера были цифры: 12.10. 03.
ГЛАВА 12
ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДЕСЯТЬ МИНУТ
***
Мы даже еще не успели толком спрятаться, лишь присели, так что наши головы – моя повыше, а Латы и Чочи пониже – торчали над кустами. На повороте дороги из-за рощи одна за другой показались три велотелеги, везущие по крайней мере дюжину вооруженных самострелами братков в сером.
Мы замерли, стараясь не отсвечивать и не издавать ни звука. На повороте велотелеги замедлили ход. Все-таки это были невероятные по своей нелепости механизмы. В передней части каждой отдельно от других сидело по наемнику – он "-образный руль и крутил педали.Uсжимал "
Скрипя и покачиваясь, первая машина поравнялась с нами. Дождь моросил, капли настырно шелестели по листьям, стекали по волосам и лицу. Я моргнул, стряхивая их с ресниц, и провел языком по верхней губе. Расстояние между нами и велотелегой было небольшим. Мою голову почти полностью скрывали кусты, да и цвет волос мало отличался от цвета пожухлой листвы.
Прямо перед глазами проплывала низкая платформа. В каждом колесе было по три кривых деревянных спицы. Помимо рулевого, или, если можно так выразится, «рулепедального», на велотелеге находилось еще трое.
– Что-то на пароме никого нет, – донеслось до нас. – Куда все подевались?
– Да у них большой шухер после облавы. Може, увидали нас, испужались…
– А я в Хохсусе сегодня не был – дежурил с утра по хатам. Много хабара взяли?
– Да, порядком.. Даже Норы шмонали…
– Заложил кто?
– Точняк. Мы, конечно, про них завсегда знали, но обычно делали вид, что не помним, где входы. А Его Боссовство кипешевал… вот, видать, кто-то и «вспомнил»…
Я с интересом прислушался к разговору, протекавшему – с небольшими вариациями – в знакомом русле жаргона уголовников Ливия. Первая велотелега медленно проехала мимо. На второй шла беседа, как будто продолжающая предыдущую…
– Сегодня каждому доля обломилась. Только звену Усача не пофартило…
– А чего с ними?
– На Чочу нарвались, все рамсы им попутал. Ну и долбак! Видишь это… – повернув голову, говоривший разинул рот, демонстрируя прореху взубах. – Его, гада, работа. Как тогда Его Боссовство положил глаз на Чочину сеструху, так Чоча в отрицалово и пошел.
…Показалась третья машина. На ней ехало меньше, чем на других велотелегах, всего трое – кроме велопедального, еще один, седой, и другой, абсолютно лысый. Эти молчали. Седой лежал на спине, лысый сидел, скрестив ноги, медленно ворочая головой из стороны в сторону и то и дело проводя ладонью по блестящему кумполу, будто проверяя, не начали ли там отрастать волосы. Его невозмутимое лицо отвернулось от нас, потом голова сделала поворот почти на девяносто градусов, хрустнув всеми шейными позвонками, и взгляд маленьких поросячьих глазок лениво скользнув по мне. Голова опять стала поворачиваться, но внезапно остановилась и после секундной паузы лысый всем корпусом развернулся. Рассеянный взгляд приобрел осмысленность, сфокусировался и переметнулся с меня на торчащие макушки Пат-Раев.
– Э-э-э!.. – заворчал наемник, приподнимаясь.
Сбоку шевельнулись кусты, размытое темно-коричневое пятно мелькнуло в воздухе и мгновение спустя оформилось в стоящего с широко расставленными ногами и вцепившегося в край велотелеги Чочу.
