– Ладно, придется, как обычно, думать самому. Может, стоит вообще остаться здесь? Нет. Не стоит. За эти часы сюда может зайти кто угодно. Тогда другой вариант – заползти под ковер, опустить дверь и, скажем, лечь где-нибудь под стеной в темноте… Но, с другой стороны, вдруг там тоже кто-нибудь появится? Раз об этих ходах знал Чоча, то вполне могут знать и другие. Шанс, конечно, маленький, но все же будет очень обидно попасться сейчас, когда кристалл у меня. Ну, и еще одно. Внизу скорее всего до сих пор торчит Лата. Зачем она поперлась со мной, я не понимаю, но будет как-то неудобно бросить ее. Или удобно?
(Достойно ли
смиряться под ударами судьбы,
иль надо оказать сопротивленье
и в смертной схватке с целым морем бед
покончить с ними? Умереть? Забыться?)
– Какие проникновенные строки! Ладно, если все-таки идти за Латой, то вновь возникает вопрос: как выйти из лаборатории?
(Всем правит небо.) – поделился Советчик.
– Да, я в курсе. Но это, прямо скажем, не совет. Итак, есть два варианта. Можно опять залезть под ковер, а можно попытаться вылезти через окно. Под ковром я уже был, там темно, ничего не видно, а у меня нет ни свечи, ни светильника… Теперь окно: там высоко, внизу каменный двор и наемники. Правда, за окном есть карниз – я его видел, когда выглядывал. Так что попробовать окно?
Он молчал. Я спрятал пергамент с планом в карман за подкладкой, сунул КРЭН за пазуху, выключил свет, раскрыл окно и выглянул наружу. Чуть ли не половину замкового двора теперь занимал дирижабль – прямоугольная платформа на двух напоминавших гигантские сосиски баллонах-кулях. Смутно видимые в прыгающем факельном свете фигуры что-то сгружали с него.
Советчик продолжал отмалчиваться, делать было нечего. Придерживаясь за край окна, я перекинул ноги через подоконник и стал медленно опускать их, пока не почувствовал под ступнями карниз. Я осторожно двинулся по нему, всем своим естеством стараясь слиться с каменной стеной.
Рядом раздалось сдержанное покашливание. Я замер и поднял голову. Надо мной парила худощавая фигура в алых подтяжках.
– Смолкин… – пробормотал я. – Давно не виделись…
ГЛАВА 17
Продолжая осторожно переставлять ноги, я тихо спросил:
– Куда это вы подевались?
– Я немного отстал, – зашептал он. – Меня атаковали двое паучников и, спасаясь от них, я потерял вас. Нашли КРЭН, Салоник?
Не отвечая, я заглянул в соседнее окно, но там было темно и ничего не видно.
– Нашли? – повторил он.
Можно было бы соврать, но я не видел особых для этого причин и подтвердил:
– Он у меня.
Фенгол опустился ниже.
– Покажите?..
Я сделал еще один шаг, кое-как извернулся, схватился за оконную раму и подергал.
– Зачем вам? Никогда раньше не видели?
Окно оказалось заперто, естественно, изнутри, и я двинулся дальше. Из-под сапог падали мелкие камешки и беззвучно исчезали в полутьме. Снизу доносились приглушенные голоса и смех, подо мной прыгали тени, передвигались фигурки наемников и кидарских торговцев, красными бутонами колыхались огни факелов и, чуть в стороне, темнела неподвижная масса дирижабля.
– Отдадите его мне? – решился наконец фенгол.
Второе окно – и тоже заперто. Насколько я мог видеть, карниз тянулся до внешнего угла стены, но что, если и все остальные окна…
– Зачем вам камень, Смолкин? – спросил я. – Если вы хотите нарушить планы Гленсуса, то ничего не выйдет. У его изобретателя кристаллов целая куча.
– В самом деле? Почему же вы не украли все или хотя бы несколько?
– Да потому, что мне и нужен всего-то один.
– Но для чего ему много кристаллов?
– Этот изобретатель как-то сращивает их. Гленсус хочет выйти из Ссылки со всей компашкой и захватить Зенит.
– Сращивание кристаллов? Ведь такие опыты, по-моему, уже проводились и привели к крупной катастрофе… Неважно, дело не в планах Гленсуса. Дело в том, что не только наемники ищут контрабандные посылки. Некоторое время назад к нам также попала одна из них. И мы продолжаем поиски. С помощью КРЭНа и некоторого уже имеющегося в нашем распоряжении оборудования мы попробуем построить деформационную машину.
Я тем временем прошел мимо третьего, также запертого окна, и теперь между мной и краем стены оставалось всего одно окно. Смолкин летел рядом.
– Добывайте камень сами.
– Сейчас вы находитесь не в самом выгодном положении, Салоник… Если я… если я отберу у вас КРЭН?..
Ого, подумал я, Его Высочество Недотеп Первый пытается показать свои молочные зубки! Исходи угроза от кого-нибудь другого, к ней стоило бы прислушаться, так как я действительно пребывал далеко не в самой выигрышной позиции, но в устах фенгола она звучала не страшнее писка новорожденного птенца.
– Вы, Смолкин, молчали ли бы лучше в марлечку, – посоветовал я, чувствуя, что очередное окно наконец-то сдвигается под моей рукой. – Тоже мне, гроза Конгломерата! Может, у вас девять пядей во лбу и ума палатка, но в каком бы положении я ни был, вам со мной не совладать, чурка вы летающая.
– И все же… – начал он, приближаясь.
Локтем одной руки я вдавил окно внутрь, другую вытянул и, схватив фенгола за подтяжки, натянул их до предела, а затем отпустил.
Подтяжки со звонким шлепком ударили Смолкина в грудь, он завращался в воздухе по часовой стрелке, медленно уплывая от меня во тьму и жалобно бормоча: «Ну зачем вы…». Я уселся на подоконник, перекинул ноги и в качестве компенсации сказал вдогонку:
– Окно в лабораторию еще открыто. Свет там электрический, выключатель возле двери. Там еще осталось много кристаллов, дерзайте…
В этой комнате – узкой, со стеллажами вдоль стен – пахло очень специфически. Прикрыв окно, я подошел к двери в противоположном конце и стал ощупывать ручку. Простое нажатие ни к чему не привело, но под ручкой обнаружилась выступающая кругляшка. Понажимав на нее и подергав в разные стороны, я услышал короткий щелчок, после чего дверь открылась. За ней был уже знакомый коридор, к счастью, пустой. На противоположной стене горел факел, так что, открыв дверь пошире, я сумел разглядеть, что из себя представляет помещение.
Оказалось, что это та самая кладовая, о которой упоминал Чоча. На стеллажах лежала аккуратно свернутая форма наемников. Обмундирования было немало. Вспомнив совет Патрая, я нашел более или менее подходящее по размеру, прикрыл дверь и быстро переоделся. Обуви здесь не было, да я бы, наверное, и не согласился расстаться со своими сапогами. Кроме того, раз Полпинты поверил моей байке, то почему бы ей не поверить и другим…
Выйдя в коридор, я остановился и приложил палец ко лбу. У меня возникло мучительное ощущение, будто я о чем-то позабыл, но, хоть удавись, я не мог вспомнить, о чем именно. Покачав головой, я пошел дальше, и когда достиг каменной лестницы, по которой поднялся сюда, то услышал сверху голоса, один из которых показался знакомым. Стараясь ступать как можно тише, я поднялся на один пролет и выглянул из-за перил.
– Да, это плохо, – донеслось до меня. – Так, говоришь, на горбатых животных, которые быстро ходят и мало пьют?
– Точно, Ваше Боссовство…
В поле моего зрения появились Свен Гленсус и какой-то высокий человек, одетый в широченные красные шаровары, с обнаженным могучим торсом и с таким количеством цепочек, цепей, браслетов и колец, что их хватило бы на целый гарем. Следом топали два наемника.
– И скоро они будут здесь?
– Да, уже скоро. И два по пять летучих кораблей вчера отправились в путь.
– Эх, не вовремя! – воскликнул Гленсус.
– Я хочу напомнить, Ваше Боссовство…
– Я ничего не забыл, Стурласана.
Продолжая разговаривать, они свернули в коридор второго этажа и скрылись из виду. Дождавшись, когда голос стихнут, я стал подниматься. Лестница вывела к еще одному коридору – короткому, с единственной распахнутой дверью в конце. Малец в грязном фартуке как раз входил в нее с подносом. Когда он скрылся, я приблизился и, осторожно заглянув, увидел ярко освещенный зал с длинным заставленным посудой столом, вокруг которого суетились несколько человек.
– Это не про тебя, парень, – произнес голос за спиной, и я обернулся. Передо мной стоял еще один приятель в фартуке.
– Чего? – спросил я.
– Хочешь поживиться с хозяйского стола? Мы от этого быстро отучаем. Кто старший в твоем звене?
– Плутарх, – сказал я. – А твое какое дело?
– А такое, что как расскажу сейчас Плутарху, где ты шляешься…
Я перебил:
– Давай, стучи. Получишь от Плутарха по шее – и что дальше?
– В общем, вали отсюда, наемник!
Я пожал плечами, вернулся на лестницу и поднялся еще на один, последний пролет. Опять коридор, только на этот раз длинный, с двумя рядами дверей и перегороженный в самом начале ржавой решеткой.
Ближайшая дверь в левом ряду была полуоткрыта, и, как раз когда я поднялся, из-за нее раздался визг и в коридор кубарем вылетела волосатая фигура. Я присел за перилами. Фигура ударилась о противоположную стену и метнулась к решетке. Из двери вышли двое – Полпинты с закатанными рукавами и какой-то незнакомый наемник. Убегавший от них одноглазый, не переставая верещать, вцепился в решетку и затряс ее, приникнув мордой к просвету между прутьями. Мочки левого уха у него не было, под единственным глазом синел фингал.
– Будешь знать, как крысятничать!.. – сказал Полпинты, вместе с напарником приближаясь к циклопу сзади. – Шибко вумный, да? – он съездил Меченному кулаком по уху и тот, взвизгнув, стукнулся лбом о решетку.
Не выпрямляясь, я попятился назад и стал спускаться. Несколькими пролетами ниже и одним коридором левее я обнаружил, что в воздухе вновь возник запах съестного, но несколько иной консистенции, чем в зале с длинным столом – запах не готовой, а пока только приготавливаемой пищи.
И точно, на первом этаже поварята и девицы с какими-то кухонными причиндалами в руках вбегали и выбегали из наполненного пряным дымом помещения. Внутри за столами и шкафчиками виднелось распахнутое настежь окно, я быстро направился к нему, но, не сделав и нескольких шагов, остановился – до меня донеслось:
– Недавно здесь, да? Что-то раньше я тебя здесь не видывал, милая…
Кивнув самому себе, я повернулся.
В закутке между печью и разделочным столом среди жаркого марева виднелись две фигуры.
Лата, которая успела где-то раздобыть фартук, стояла перед столом и, насколько я мог разглядеть, делала вид, что что-то режет. Повар со здоровенным животищем пристроился рядом.
– И это чудно, что я тебя не видел, – продолжал он развивать свою мысль. – Потому как на службу принимаю тут я. Кухня – моя епархия.
Лата пожала плечами.
– Хотя, конечно, такое могло случиться, но это все равно ничего не меняет, дочь моя. Все новенькие послушницы в ентой обители долженствуют пройти отбор через меня, папаши-настоятеля. Натурально, во славу Господа… Сечешь, в чем сей отбор заключается?
– Отстаньте, папаша, – сказала Лата.
– Во имя мощей святых, вот истинно глаголешь, дщерь! – я теперича и есть твой папаша. В духовном, конечно, смысле. Сколько лет тебе, милая?
– Сорок! – буркнула Лата.
– Неисповедимы пути Господни, ибо выглядишь ты младше. Али посмела ложью осквернить уста? Покайся мне, грешная… Что ж, приступим во имя пресвятой девы…
Широченная длань повара опустилась на ягодицу Латы и стиснула ее. Лата ахнула, попыталась отпихнуться плечом, но повар лишь благостно осклабился и обхватил ее другой рукой.
– Папаша! – завопила Лата. – А ну, отвалите к разтакой деве!
Я подошел ближе и увидел лежащий на столе массивный половник. Это мне кое-что напомнило… не такую уж и давнюю ситуацию.
– Бог в помощь! – сказал я, беря из стоящей рядом с половником тарелки кусок пирога. Они разом оглянулись.
– Проваливай, сын мой, – заворчал повар. – Ты не ко времени.
Я откусил от пирога, прожевал, положил остаток в тарелку, взял половник и ударил повара по лбу. Он судорожно сжал пискнувшую Лату, отпустил и шагнул ко мне. Я ударил еще раз. Он упал.
– Аминь, – сказал я. – Стоит только отлучиться на полчаса, как ты заводишь шашни со всякими религиозными маньяками…
***
– Кажется, у них там что-то случилось, – прошептала Лата.
Мы сидели в тех же самых кустах недалеко от протекающей через Зеленый замок речки и наблюдали за происходящим вокруг.
А вокруг царила суета и полная неразбериха. В большинстве окон зажегся свет, речные ворота крепко заперли, по двору туда-сюда слонялись вооруженные наемники, заглядывая во все закоулки. Нас пока не обнаружили, но, судя по всему, это был вопрос нескольких минут.
– Да уж! – нервно согласился я. – По-моему, мы уверенно можем утверждать, что у них там совершенно точно что-то случилось.
– Как ты думаешь, кого они ищут?
– Ну, в некотором роде, думаю, они ищут нас… Меня, во всяком случае. Рыжего красавца в желтых сапогах, укравшего КРЭН из лаборатории Урбана Карафа. Меня заметили, еще когда я только заносил туда ящик, а потом либо изобретатель зачем-то вернулся, либо твой кавалер на кухне поднял шум, либо и то, и другое…
– Вот, кстати, покажи мне кристалл, – вспомнила она.
Я достал из-за пазухи КРЭН, показал ей… и в этот момент вспомнил, что именно забыл в кладовой.
– Красивый, – вздохнула Лата.
– Прекрасный, – поправил я. – «Прекрасен ты – нет и пятна на тебе». Это цитата… – я спрятал кристалл обратно.
– Нас вот-вот поймают. Эх, жаль, нет с нами Чочи!
– А что бы в этой ситуации сделал Чоча?
– Чоча… Слушай, Уиш, а ведь у тебя остался план тайных ходов замка. Если хоть один из них выходит наружу, мы можем там спрятаться и отсидеться, пока…
– Не думаю, – возразил я.
– Почему?
– Эти ходы не такие уж и тайные. Если о них узнал твой братец, то почему бы не знать и другим?
– Глупости. Как не крути, это все равно лучше чем торчать здесь, зная, что в любую секунду…
– Ну, и кроме того, я забыл план в своей куртке за подкладкой, когда переодевался…
– …сюда могут загля… а? Тьфу на тебя, Салоник! Чего ты морочишь мне голову?
(Да, нет спора.
Безумье сильных требует надзора.)
– О, Советчик разродился, – обрадовался я. – Советчик, слышишь меня?
(Он самый, принц, и верный ваш слуга.)
– Ну-ну, я вряд ли принц. Советуй – что нам теперь делать?
Молчание.
– Вот и вся от тебя польза. Ладно, через минуту – бежим.
– Как это? Прямо в лапы наемников?
– Ты что, не наблюдала за тем, что происходит вокруг? Если наблюдала, то может быть заметить, что вся та большая штуковина – дирижабль из Кидара. И он скоро взлетит… – я замолчал, вглядываясь в происходящее рядом с дирижаблем, – взлетит… взлетать… Они собираются взлетать п р я м о с е й ч а с!
– Ну так что?
– А черт! – зашипел я, хватая Лату за локоть и выскакивая из кустов. – Бежим!
Человек в красных шароварах, заносящий по узкому трапу увесистый тюк, был последним – я-то думал, что у нас есть еще пара минут.
Сразу же после того, как мы побежали, кидарец достиг деревянной платформы, сбросил тюк на палубу и стал втягивать трап наверх.
Мы промчались мимо группы изумленных наемников, в одном из которых я узнал Плутарха. До дирижабля оставалось немного, когда раздалась приглушенная команда. Сзади уже доносились взволнованные голоса и шлепанье босых пяток по земле.
Канат, которым дирижабль был приторочен к большому дереву, отвязали, на землю с платформы упало несколько тяжелых валунов, и дирижабль стал подниматься.
– А-а-а! – взревел я. – Не успеваем!!!
Тут произошло нечто неожиданное.
Раздался визг, над платформой взметнулась невидимая раньше лапа катапульты. Комок желтого гудящего огня, прочертив яркую дугу в черном небе, с грохотом и звоном влетел в одно из окон замка, озарив его изнутри снопом искр.
ДРЗЗ! ДРЗЗ! Сработало еще несколько катапульт, двор наполнился прыгающим светом и суматошными криками.
В тот момент, когда мы достигли дирижабля, нижняя его часть уже поднялась над землей. Емкости из какой-то грубой шершавой материи были перетянутые сетью толстых веревок, с помощью которых и крепились к платформе.
Я схватился за одну из веревок, Лата схватилась за меня, и через мгновение наши ноги оторвались от земли и мы повисли, качаясь. Я просунул ступни под веревки, Лата отцепилась от моей талии и повторила этот маневр. Стало немного легче. Теперь мы висели, прицепившись к дирижаблю, как улитки к днищу корабля.
– Что дальше? – сквозь зубы прошипела Лата.
– Ползем. Вперед и вверх.
Ползти вот так, перехватывая то одной то, то другой рукой неподатливые веревки и чувствуя, что твои ноги каждую секунду могут выскользнуть и ты повиснешь, болтаясь на высоте… не знаю, на какой высоте, но, в любом случае, достаточной для того, чтобы когда твои пальцы выскользнут тоже, сорваться и расшибиться в лепешку… это было очень тяжело. Наверное, Лате приходилось еще похуже моего, хотя, с другой стороны, она ведь и весила меньше.
Поверхность емкостей тянулась, казалось, бесконечно, но все же из горизонтальной она постепенно перешла в наклонную, а затем и в вертикальную. В конце концов, мы достигли того места, где уже можно было стоять, прижавшись спиной и упершись пятками в одну из веревок. Несколько выше емкости вплотную подходили к деревянной платформе, край которой теперь выступал над нашими головами. Не знаю, как Лата, а я вспотел, и руки мои дрожали.
– Ты понял, что это было? – спросила она, тяжело дыша. – Я имею ввиду огонь, выстрелы?
Я пояснил:
– Кидар собирается начать войну с Хоксусом, армия их эмира уже на подходе, может, будет здесь завтра. Этот дирижабль последний. Ну и, наверное, они решили устроить перед отлетом диверсию, может рассчитывают, что в замке начнется пожар, паника…
– Откуда ты все это знаешь?
– Вообще-то я подслушал…
– А, подслушал… – она кивнула с таким видом, как будто никакого другого способа добычи сведений от меня и не ожидала. – Надо ж было так лопухнуться, забыть план в старой одежде. Из-за этого теперь мы должны торчать здесь. Ладно, что будем делать дальше?
– Делать дальше? – переспросил я.
– Ну, я имею ввиду, вот мы здесь стоим, холодно, неудобно, ветер дует…
– А по-моему, неплохое место. Никого нет, мы, так сказать, наедине…
– Нетушки, – перебила она. – Я, конечно, люблю экзотику, но не до такой степени. И потом, я боюсь высоты. И ноги у меня болят.
– А ты закрой глаза. И я могу помассировать тебе лодыжки, икры и…
– Уиш Салоник! – повысила голос Лана. – Ты понял, что я сказала?
Я смирился.
– Хорошо, хорошо… Раз не хочешь стоять тут, значит, надо залезть на платформу.
– Что за бредовая идея – цепляться к этому дирижаблю! Неужели нельзя было найти другой выход?
– Поверь мне, нет.
– Да откуда ты знаешь?
– Да оттуда, что я всегда вижу все, что происходит вокруг. И всегда… ну, почти всегда, действую единственно верным способом.
– Ух-ух, какой жутко крутой парень! Теперь тебе положено нахмурить брови и эдак спокойно произнести: «Риск – мое ремесло!»… балбес лопуховый!
– Ах так? А кто, интересно, вытащил вас с братом из той речки, когда вы оба тонули? А кто спас всех в Леринзье?
– А кто втравил нас во все это?
– Я вас не втравливал. Чоча сам вызвался помочь, а ты потащилась с нами в Невод и потом сюда за мной – до сих пор не уразумею, для чего? Нам с тобой вообще нельзя оставаться наедине дольше десяти… нет, пяти минут и разговаривать при этом. А-то мы все время сбиваемся на один и тот же тон. А если уж остались, то надо не разговаривать, а заниматься чем-нибудь другим. Другое у нас, по-моему, получается лучше. Теперь слушай мою команду! Значит, нам надо вылезти вверх…
– Как вылезти? От этого места до края платформы вон какое расстояние.
– Правильно, но в задней части есть люк.
– А если он закрыт? Заперт сверху на засов?
– Бессмысленно в летящем дирижабле. Кто в воздухе может залезть…
– Но мы-то здесь, – указала она.
Я обдумал ее заявление и сказал:
– Убедила. Остаемся на месте.
Лата пнула меня локтем по ребрам и, осторожно переступая по веревке, боком двинулась в направлении кормы. Я последовал за ней. Передвижение таким манером заняло минут пять и по прошествию их мы оказались прямо под прямоугольным люком в платформе.
– Ты ничего не слышишь сверху? – спросил я. – Нам следует по возможности забраться туда так, чтобы никто не заметил.
Лата послушала и сказала:
– Не, вроде тихо…
– Эта платформа большая и сейчас должна быть завалена товаром из Хоксуса, во всяком случае, я надеюсь на это. И кроме того, из замка я видел, что там куча каких-то надстроек. Спрятаться будет легко, главное, чтобы никто не заметил, пока мы будем залазить…– я уперся в люк и толкнул его.
Он не поддался.
Я толкнул сильнее, над люком что-то скрипнуло, потом зазвенело.
– Уиш, – сказала Лата, – по-моему он все-таки закрыт.
– Странно, – начал я. – Какой, Заратустра меня возьми, смысл…
– Кто там? – спросил сверху вроде бы знакомый голос.
***
Люк распахнулся, сильные руки подхватили сначала меня, потом Лату и вытащили нас на платформу.
Я не удивился, когда увидел гиганта в красных шароварах, того, который разговаривал с Его Боссовством в замке. Перед глазами мелькнуло смуглое, заросшее щетиной лицо, черные курчавые волосы и мохнатые брови, а затем он отпустил меня, и я плюхнулся задом на палубу.
С Латой кидарец обошелся несколько нежнее – держа ее за бока, медленно повернул, разглядывая со всех сторон, а затем также медленно поставил.
– О-о-о! – воскликнул гигант таким тоном, как будто впервые в жизни узрел особь противоположного пола. – Женщина!
– Уиш! – слабо пискнула Лата, но мое внимание к тому времени привлекло нечто другое.
Небо над темным горизонтом за спиной кидарца стало светлее.
Я встал и на всякий случай протер глаза.
Не было никаких сомнений – светало.
– Ну и что это, по-вашему, значит? – спросил я.
Гигант поворотился, звеня цепочками, и глянул на восток.
– А шо? – радостно осведомился он.
– Светает, – пояснил я. – Светает!
– Так и есть, милок. День опять победил черную армию тьмы и блистающее светило вскоре вновь воссияет над грешным миром. Навевает поэтические чувства, правда?
– Поэтические чувства? – возопил я. – Катись ты со своими поэтическими чувствами! По моим подсчетам ночь началась меньше четырех часов назад!!!
– Да, в Хоксусе ночи покороче, чем в родном Кидаре, но и у нас они не длятся дольше пяти-шести часов в это время года. Зато какой длинный день!
– Ну?! – завопил я, глядя на светлеющее небо. – Так, да?! Вот так вот?! Но это значит, что у меня осталось что-то ОКОЛО ЧАСА!!!
ГЛАВА 18
ОКОЛО ЧАСА
– Не знаю, о чем ты говоришь, милок, – заявил гигант. – Но вот это… – он похлопал волосатой ручищей Лату по спине… – Это вот мне нравится… – после чего с широкой улыбкой добавил. – Будешь моей любимой наложницей!
– Уиш! – холодно сказала Лата. – Ты же вытаскивал нас из разных ситуаций, да? Так вот, сейчас как раз такая ситуация!
Я продолжал страдать:
– Ночь длится всего четыре часа! Значит, прошло гораздо больше времени, чем я думал! Что за дрянная, занюханная, поганая, реальность! Что за подлое, вонючее, аморальное пространство! Что за…
– Уиш! – повысила голос Лата.
– Ладно… – сказал я и, согнувшись, прыгнул, метя головой в его волосатый живот.
С тем же успехом можно было бодать каменную стену.
Гигант и не дрогнул, а я отлетел назад и упал спиной на тюки. В голове загудело.
– Ого! – обрадовался он и отпустил Лату. – Буйный! Это хорошо. Будешь моим конкурсным гладиатором.
– Советчик! – слабо позвал я.
После паузы он невнятно откликнулся:
(Теперь как раз тот колдовской час ночи,
когда гроба зияют и заразой
Ад дышит в мир…)
Гигант тем временем подступил ко мне и, схватив за лодыжку, потянул вверх. Меня приподняло.
– Сейчас не ночь, а утро уж! Советуй… – приказал я и через секунду повис вниз головой.
Он назидательно сказал:
(А ты его сшиби
так, чтобы пятками брыкнул он в небо!)
– Мелковат, конечно, – задумчиво пробормотал гигант, держа меня за ногу вытянутой рукой, и тряхнул так, что мои зубы лязгнули. – Но зато ловкий.
Он разжал пальцы, и я шмякнулся обратно на тюки, чуть не свернув шею. Кидарец повернулся к Лате.
– Моя персональная каютка недалеко. Койка там хлипковата, но это ничего…
(В гнилом поту засаленной постели,
варясь в разврате, нежась и любясь…)
– Заткнись! – просипел я. – И говори, что мне теперь делать?!
Он посоветовал:
(Ори погроме, что есть мочи,
Так, чтобы небо сверзилось на землю.)
– Ты думаешь? – удивился я. – Какой в этом прок?
(В том и забава, чтобы землекопа
взорвать его же миной.)
– Ай! – взвизгнула Лата, когда кидарец схватил ее в охапку. Это решило дело, и я закричал:
– Эй, кучерявый недоносок! Продукт извращенных отношений парочки обкуренных ящеров-заточников, отпусти-ее-немедленно-гнида-извращенец!
Я думал, что гигант разъяриться, но вместо этого он, сморщившись, зашептал:
– Ну зачем ты кричишь?
Чувствуя себя на верном пути, я продолжил:
– Ты, …….., и …….., который …….. с ……… на!
– Вот же шайтан какой! – кидарец в очередной раз отпустил Лату, всплеснул руками, брякнув браслетами, и решительно двинулся ко мне, явно намереваясь тем или иным способом заткнуть мне рот.
Я повернулся и на четвереньках проворно пополз от него по тюкам, не переставая вопить:
– Хочешь драки – щас будет тебе драка! Трус-дебил-имбицил шепелявый, а ну-ка иди сюда, чтоб-я-мог-надрать-тебе-задницу!
(Этот блудный зверь, кровосмеситель!..) – стал подсказывать Советчик.
Гигант был уже совсем рядом.
– Он блудный зверь, кровосмеситель!.. – подхватил я.
(О гнусный ум… и гнусный дар, что властны…)
– Властны… лишь обольщать! Враг… Как? А! Враг всего под солнцем… Что нежно тянет… тянет… Как ты сказал?
Кидарец навис надо мной, протягивая руки…
– Тянет ветви к небу…
Он сжал мне горло.
– По весне!!! – закончил я истерическим хрипом, после чего раздались шаги и голос:
– Что там, во имя пророка, такое?
(А вот и результат.) – констатировал Советчик.
– Эх ты, е-мое! – кидарец отпустил меня и уселся рядом. – Я был уверен, что так оно и получится…
В поле зрения появилось четверо мужчин в шароварах. Впереди выступал один – одетый побогаче и поцветастее.
– Что здесь происходит? – повторил он.
Гигант вздохнул и медленно поднялся.
– Я – Стурласана, капитан. А это – моя наложница и мой раб.
– Раб? – цветастый посмотрел на меня. – Наложница? – он перевел взгляд на Лату. – Что-то не припомню, чтобы у тебя были раб и наложница в то время, когда мы покидали Кидар. Скорее, я бы сказал, что это зайцы, которых ты прихватил только что. Да, нет?
– Да, капитан, – уныло подтвердил Стурласана. – Но я их поймал первый, значит, они мои, правильно?
Капитан степенно кивнул.
Обрадованный Стурласана хлопнул себя по ляжкам.
– Значит, я могу увести их…
– А где твой пост? – спросил капитан.
Один из стоявших возле него мужиков пояснил:
– Смотрящий по левому борту. С пяти до одиннадцати.
– Правоверные! – недоверчиво воскликнул капитан. – Но ведь, по-моему, еще нет одиннадцати часов утра?!
– Только светает, капитан, – подтвердили ему.
– И неужели… – в голосе капитана теперь слышалось неподдельное удивление. – Неужели это левый борт?
– Вовсе нет, капитан. Это корма.
– Ну! То-то я смотрю – какой же это левый борт? Самая что ни на есть корма! Итак, это корма, и дежурство Стурласаны еще не закончилось… Я убеждаюсь в верности предположения, которое, да не даст пророк соврать мне, поначалу казалось диким и невероятным, – капитан указал на Стурласану пальцем с длинным ногтем. – Неужели я прав, и он покинул свой пост?
– Ну, капитан, мы можем с полной уверенностью сказать, что он таки покинул свой пост.
Капитан расстроился невероятно.
– И это в час, когда армия светлейшего эмира Кидарского как раз на подступах к Хоксусу! Когда после блестяще проведенной нами огневой атаки которой я лично руководил из трюма, команда должна быть особенно бдительна, опасаясь мести коварного неприятеля… Стурласана, почему ты покинул свой пост в такую ответственную минуту?
– Так как же? – удивился гигант. – Из-за этих двоих, ясное дело. Я услышал шум и подошел, чтобы…
Капитан погрозил Стурласане тем же пальцем с длинным ногтем.
– Это не оправдывает тебя, отнюдь не оправдывает. В другое время я мог бы и помягче, но не сейчас. Сейчас мы должны собрать волю всех кидарцев в кулак… – капитан сжал кулак и продемонстрировал его Стурласане. – Трибунал…
– Трибунал? – переспросил тот.
– Точно, трибунал.
– Трибунал, капитан?
– Трибунал и никаких поблажек.
– Неужели трибунал?
– Стопроцентный, абсолютный, всеобъемлющий трибунал!.. Или штраф – сорок мерок.
Стурласана схватился за свои кучерявые волосы.
– Шайтан, сорок мерок! Час от часу не легче! Но ведь это цена двух красивых наложниц… или.. или.. наложницы и молодого раба… – заключил он упавшим голосом.
– Верно, верно. Так что предпочтешь?
– Штраф, конечно.
– Ага! А как думаешь отдавать? Деньгами, натурой?
– Вообще-то я сейчас немного поиздержался…
Капитан вновь пригрозил пальцем, на этот раз лукаво.
– Позволял себе излишества в последнее время? Сладкий виноград, халва, шербет, рахат-лукум с инжиром… Иногда мужчина должен гульнуть. Я понимаю это, Стурласана, но платить надо сейчас.
