Забыв про невозможность физической угрозы, я шарахнулся в сторону, чувствуя, что движения даются с некоторым трудом, словно я нахожусь в воде. Не изменяя направления, одноглазая прошла мимо, и я не стал оборачиваться, чтобы проводить ее взглядом.
      Вокруг было бледное, серо-лилово-желтое пространство, в котором клубились извивающиеся дымные слои. Небо, земля и горизонт отсутствовали. Под ногами находилось что-то мягкое, поддающееся при каждом шаге. Слышался очень тихий, какой-то потусторонний шепот, приглушенный смех и неразборчивые призрачные голоса. Наклонив голову, я оглядел себя и обнаружил, что источился и стал полупрозрачным – дымные слои без помех проплывали сквозь тело. Изумления я не испытал. В Шелухе, кажется, не было места настоящим эмоциям – я превратился в стороннего наблюдателя, хоть и способного к действию, но лишь с оттенками чувств и намеками на желания. Исчезли р и т м ы, все происходило как-то очень плавно и замедленно, без резких переходов, пауз и ускорения. Я пошел вперед, шагая, как по толстому слою ваты. Призрачные голоса стали громче, они переговаривались со сладострастным придыханием. Что-то негромко хлопнуло в голове. Скосив глаза, я увидел, как из правого уха выплеснулась ртутная капля Советчика. Меняя форму, то вытягиваясь, то сжимаясь, он поплыл рядом. Я поднял руку, чтобы поймать его, но он протек между пальцами, распавшись на несколько капелек поменьше. Одна за другой они закружились вокруг головы, тихо хихикая. Я двинулся дальше, и из тусклого марева слева и справа сформировались две колонны, между верхушками которых висела надпись: «ВОРОТА БАТТРАБИМА». Под ней находилось несколько столов, за которыми расположились циклопы и люди, все сплошь голышом. Впереди на стойке сидел сам Баттрабим рядом с тем молодым циклопом, который рассказывал нам о Меченном. Ну и что, отстраненно подумал я, эта вот ерунда так смущала Смолкина? Что-то привлекло мое внимание на ближайшем столе, и я остановился. Прямоугольная столешница была не плоской, на ней виднелись какие-то разноцветные выступы и впадины. Я склонился, заглядывая через головы одноглазых, и увидел миниатюрную Песчанку, домики Хоксуса на правом берегу и шпили Зеленого замка на левом. Я наклонился еще ниже. Теперь стал виден паром, причаливающий к берегу, велотелега и фигурки наемников. Что-то мягко подтолкнуло меня, и я почувствовал, что падаю. Берега медленно расступились, исчезли из поля зрения, река увеличилась, приблизилась, лицо обдало брызгами, и я бесшумно, с головой, ушел в воду. Призрачные голоса издевательски захлюпали и забулькали. Вокруг колыхалось бледно-зеленое марево, в котором кружилось несколько искорок. Я пригляделся. Это были Советчики превратившиеся в серебристых рыбок с короткими прозрачными плавниками, выпученными глазами-бусинками и улыбающимися человеческими ртами. Они затеяли игру в догонялки, прячась друг от друга в моих извивающихс, похожих на водоросли волосах. Снизу что-то подтолкнуло, затем отпихнуло меня в сторону, и я увидел, как рядом всплывает нечто длинное и темное. Я схватился за него, тоже стал подниматься и вскоре вынырнул из воды. Выяснилось, что это широкая стеклянная труба. Меня уже подняло над поверхностью реки, а труба все тянулась и тянулась, при этом постепенно расширяясь. Она была мокрая, и я начал соскальзывать, рискуя опять свалиться в реку, но тут уперся во что-то ногами, и скольжение прекратилось. Я посмотрел. Это оказался обхватывающий трубу гигантский палец с длинным грязным ногтем. По ним виднелось еще несколько пальцев, кисть и вся рука, вместе с трубой поднимавшиеся из воды. Оттолкнувшись, я прыгнул и вскоре смог рассмотреть все это со стороны. Из Песчанки всплывала огромная бутыль, к которой, обхватив ее руками и ногами, сладострастно прижимался великан Полпинты. Медленно вращаясь вокруг оси, бутыль поднялась вверх и скрылась за дымными слоями. Продолжая падать, я понял, что реки внизу уже нет, вместо нее там какой-то колодец, в который я и попал, «приклипатившись» в конце концов на что-то мягкое. Стало темнее. Колодец оказался широким, высоким, с пористыми, неровными стенами. С трех сторон эти стены покато переходили в пол, а с четвертой виднелось широкое темное углубление. Призрачные голоса и шепот звучали теперь гулко и монотонно. Памятуя о том, что надо хоть куда-то двигаться, я опустился на четвереньки и пополз в углубление. Ширина его оставалась прежней, но потолок постепенно понижался, меняя угол наклона, и в конце концов сделался вертикальным, закруглился и перешел в пол. С трудом развернувшись, я выполз обратно и встал. Следовало как-то выбраться отсюда, только вот непонятно – как? Мое внимание привлекли плавающие вокруг головы сгустки. Я вгляделся: теперь это были не рыбки, а миниатюрные рыжие сапожки, которые тихо поскрипывали и подмигивали мне пряжками. Ага, вот в чем дело! – подумал я, и тут же начал увеличиваться, стремительно расти, так что ноздреватые стены сузились, опустились, и я вновь очутился в бледном серо-желто-лиловом пространстве, а колодец с норой-тупиком обернулся сапогом на моей ноге. Шагнув вперед, я огляделся. Несколько бутылей с присосавшимися к ним Полпинтами угадывались вверху, за дымными слоями. Советчики, похожие теперь на серебряных пчел, тонко жужжа, вились над головой. Колонны, столы и циклопы исчезли. Я пошел вперед, отвлеченно думая о том, что пора бы всему этому бреду и закончиться. Пространство дрогнуло, потом еще раз… Толчки стали ритмичными, и из тусклой глубины приблизилось нечто. Я продолжал идти. Советчики превратились в равномерно сокращающиеся алые сердечки. Нечто сделало еще скачок, и остановилось впереди, в поле моего зрения. Брат и сестра Пат-Раи, сросшиеся бедрами, как сиамские близнецы, о трех ногах, двух руках, двух головах и с общим гермафродитном торсом преградили мне дорогу. Лата улыбалась и призывно манила, Чоча хмурился и грозил пальцем. Их левая нога была стройной, женской, а правая – мускулистой и волосатой, мужской. Я остановился, соображая, как лучше обойти Пат-Раев, и в этот момент головы со встревоженными выражениями на лицах оглянулись. Позади них среди дымных слоев наблюдалось какое-то движение. Лата послал воздушный поцелуй, Чоча продемонстрировал массивный кулак, и тандем, в каждом прыжке с силой отталкиваясь средней общей ногой, заскакал прочь. Тут выяснилось, кто напугал Пат-Раев: собственной персоной Свен Гленсус, Его Боссовство, возлежащее на золоченой велотелеге, которую за туго натянутые постромки тянули одетые в разноцветные туники чиновники Эгиды, целая толпа наемников, циклопов и паучников. Одной рукой Глеенсус держал концы шнурков, к которым были привязаны парящие фенголы и несколько игрушечных кидарских дирижаблей, другой – три длинных ремня, заканчивающихся петлями вокруг шей Урбана Карафа, Муна Макой… и меня. Возник смутный оттенок чувства, будто намек на удивление. Я-то здесь при чем? Но я даже не успел толком разглядеть сбя, потому что мы с Муном Макоем исчезли, растворившись в мареве, призрачные голоса слезливо запричитали, дымные слои пошли волнами, и велотелега остановилась. Отпустив постромки, Гленсус медленно повернул голову, словно выискивая кого-то. Впрочем, его глаза были закрыты, потому что веки, длинные и загибающиеся кверху, сплошь состоящие из сросшихся игральных костей и карт, не могли подняться. До сих пор никто из тех, кого я успел встретить здесь, не произнес ни слова, но сейчас Гленсус с натугой разинул рот, и будто затихающее эхо, словно отголосок слов, донесся до моих ушей: «Поднимите… мне… веки…Не вижу…» Несколько фигур бросилось к нему, веки приподняли, и Гленсус указал на меня пальцем. Толпа, состоящая из чиновников, наемников и паучников, медленно побежала ко мне, нелепо извиваясь и гротескно двигая конечностями. Сверху опустилась серебристая веревка. Ближайшие из толпы были уже совсем рядом, Советчики, превратившиеся в миниатюрных паучков, кружились вокруг головы и дергали лапками. Схватившись за веревку, я подтянулся и без помощи ног легко полез вверх. Какой-то еще не уснувшей областью сознания я понимал, что все это ерунда, что здесь ничего не сможет причинить мне вред, но остатки инстинкта самосохранения все-таки действовали, так что я полз до тех пор, пока веревка не начала резать пальцы и не превратилась лезвенный бич. Я поднял голову. Бич свисал с шара-клети, из которого на меня глядело узкоглазое лицо паучника Бобуазье. Возле шара виднелось сплетенное полотнище, на нем терлись друг о дружку сиреневые тела улбонов. Запаха не было, но я все равно предпочел разжать руки, и, еще даже не начав падать, увидел перед собой две фигуры на фоне, не вяжущемся по форме и содержанию со всем предыдущим антуражем. Дымные слои, которые пластами разделяли кожуру реальности Вне Закона, вскипели, разом взметнулись вверх и опали сюрреалистическим водопадом, выплеснувшим меня за границы диковинной Шелухи в обыденность Ссылки, где Свен Гленсус, сжимающий одной рукой Лату Пат-Рай, а другой – массивный четырехствольный пистолет, приближался к РД-машине в обрамлении скрещивающихся штанг, которые венчала слепящая глаза рубиновым светом гроздь спаянных кристаллов-энергонакопителей.
      Воспоминания нахлынули вместе со звуками и запахами.
      Шелуха канула в небытие, реальность Вне Закона заняла подобающее ей место.

***

      Не осознавая пока моего присутствия, Гленсус выворачивал руки Латы и тащил ее к круглой металлической площадке. Дула пистолетов были направлены в потолок, так что при внезапном ударе сзади, даже если палец рефлекторно нажмет спусковой крючок, пуля уйдет вверх, не причинив вреда никому и ничему, кроме балок перекрытия. Для этого мне требовалось всего одна секунда и, если Гленсус ощутит опасность, он все равно не успеет оглянуться, тем более, с пистолетом наизготовку…
      Сцепив пальцы и занеся руки над головой, я рванулся впе…
      ГРУУХ!
      …ред, лишь для того, чтобы тяжеленная дверь, сорвавшись с петель, обрушилась на меня, опрокинув и придавив к полу своим весом и весом повалившегося сверху ошеломленного Чочи Пат-Рая.
      Пока он, покряхтывая и невнятно ругаясь, отползал в сторону, пока я, стеная и ругаясь гораздо внятнее, выбирался из-под него и двери, пока мы оба медленно поднимались на ноги, Свен Гленсус, продолжая сжимать Лату железной хваткой, успел развернуться и взять нас на мушку. Дульный срез, один из четырех, но, в отличие от трех других, уже пустых, несущий в себе смерть, был направлен на нас.
      Гроздь кристаллов в гнезде на пересечении штанг сверкала. Гленсус, медленно пятясь и не выпуская Лату, вплотную приблизился к площадке. Достаточно было одного короткого движения пальца с наманикюренным ногтем, и один из нас… У второго наверняка хватило бы времени, чтобы допрыгнуть до Его Боссовства, но…
      Умирать не хотелось никому.
      Позади в лаборатории появилась вся развеселая компания – оба фенгола, Урбан Караф, паучник Крантуазье и рыбак Карась. Подтаскивая за собой Лату, Гленсус шагнул на край металлической площадки.
      – Стой! – прохрипел Чоча, щедро орошающий все вокруг кровью, текущей из плеча, ноги и головы. – Послушай меня!
      Рука с пистолетом сделала движение, и дула описали овал, захватывая всех нас.
      – Я тебя, конечно, выслушаю, Пат-Рай, – произнес Гленсус. – Но вначале вы все выслушайте меня. Я без проблем спущу курок. Остальные останутся живы, но первого, кто попытается приблизиться, продырявлю. Кто из вас способен на самопожертвование?
      – Ты меня знаешь… – Чоча качнулся и прижал ладонь к окровавленному плечу. – Знаешь, что я могу, а чего не могу. Отпусти ее, уходи сам, и я не стану преследовать тебя. А иначе, где бы ты не спрятался, в любой реальности – найду и прикончу.
      Гленсус перевел насмешливый взгляд на меня.
      – Ты тоже хочешь высказаться, Салоник?
      За его спиной начало кое-что происходить.
      – Ну что ты, – сказал я.
      – Лучше отпусти! – прорычал Чоча. – Я достану тебя!
      – После этой деформации кристаллы наверняка сгорят. И очень маловероятно, что вы наткнетесь еще на одну посылку макрофагов. Вслед за мной вам не выбраться из Ссылки.
      Бледное лицо Латы было обращено ко мне, но я игнорировал ее призывный взгляд, потому что внимание мое было приковано к тому, что происходило позади круглой площадки.
      – Видишь, Пат-Рай, Салоник благоразумно молчит. Он уже понял, что к чему… А ты, конечно, парень крутой, но, даже если тебе удастся покинуть эту реальность… что практически исключено – все равно, с одним крутым парнем я как-нибудь справлюсь.
      Процесс за его спиной продолжал развиваться… в нужном направлении.
      – Слышь, Свен-Глен… – произнес я. – К чему вся эта болтовня? Тебе и так кранты.
      Он осклабился и сделал еще один шаг, затащив на платформу извивающуюся Лату. По тому, как напрягся стоящий рядом Чоча, я понял, что сейчас он, несмотря ни на что, бросится вперед. Это могло все испортить, и я схватил Пат-Рая за локоть. Гленсус вновь попятился, и две фигуры исказились в потоках струившегося над круглой площадкой воздуха.
      В этот момент процесс, за которым я наблюдал краем глаз, подошел к своему завершению.
      В углу лаборатории на консоли кубической машины разом погасли все лампочки, потом загорелась одна, зеленая, и в лежащем рядом металлическом круге замерцал воздух.
      Это продолжалось недолго. Мерцание прекратилось, и возник человек.
      Человек как человек – не низкий, не вы-сокий, не толстый, не худой, не лысый, но и не слишком-то волосатый, – и скорее светло, чем темноволосый, хотя блондином я бы его тоже не назвал, – одетый в мышиного цвета пиджак с перламутровыми пуговица-ми, белую рубаху, черные, несколько коротковатые, мятые брюки, из-под которых виднелись белые носки и черные остроносые штиб-леты на высоких каблуках. Лицо его было хорошо знакомым.
      В правой руке человек держал баул коричневой кожи.
      – Помнишь меня, Свен?
      Гленсус, услышав этот голос, вздрогнул и начал оборачиваться.
      Шагнув к площадке, Мун Макой перегнулся через перила и с силой опустил баул на его голову.

      Все зашевелились и заговорили разом. Фенголы вплыли в лабораторию, обмениваясь репликами с паучником и рыбаками, ученый, взволнованно лопоча, подскочил к РД-машине и стал что-то поворачивать на консоли управления, от чего гроздь кристаллов погасла. Лата спрыгнула с площадки, заставила брата усесться на стул и оторвала от подола платья-рубашки изрядный кусок. Мун Макой сел рядом и поставил между ног баул.
      Первым делом вытащив из безвольной руки лежавшего ничком Гленсуса пистолет, я проверил его.
      Так и есть – разряжен полностью у меня было такое подозрение, но… всего лишь подозрение. Отбросив оружие, я остановился перед Макоем и сказал:
      – Привет, Мун.
      – Привет, Уиш, – откликнулся он, задумчиво глядя на меня снизу вверх.
      – Мун? – переспросил Чоча. – Этого человека зовут…
      – Знаю, – перебил я. – Мак. Мак Маклер. Или, может быть, Хас Халлер? Или Хуансло Хит? Какие еще у тебя есть имена?
      Лата, перевязавшая брату плечо, и теперь отрывавшая от подола второй кусок, чтобы перевязать голову, вслед за Чочей уставилась на нас. Оба фенгола подплыли ближе, прислушиваясь к разговору.
      – Мак Маклер?! – взвился Караф. – Вы изобрели это устройство?
      – Да, я его изобрел, – подтвердил человек, ставший центром всеобщего внимания. – И мое настоящее имя – Мак Маклер. А ты давно догадался, Уиш?
      – Частично я начал догадываться еще когда РД-машина вышвырнула меня из Ливия в Ссылку. Сначала я было подумал, что ты – тот циклоп, с которым я дрался на станции, только закамуфлированный, но потом сообразил, что к чему. Вспомнил, понимаешь, слова лекаря из Белянов о том, что организм Хуансло Хита не соответствует его возрасту… мол, слишком молодой. И что причины смерти его и кузнеца одинаковые. Конечно, ведь тогда, в башне, я нашел труп именно кузнеца, только закамуфлированный под Хуансло! Зачем тебе все это понадобилось?
      Он пожал плечами.
      – Понимаешь, мы тогда с Гленсусом и Кралевски ограбили спецфургон, но Гленсус слишком рано начал тратить деньги, и Эгида вычислила нас. Уже здесь я заново отстроил устройство, с помощью которого мы когда-то скрылись после ограбления спецфургона… Ну, об этом ты не знаешь. Так вот, мы с Кралевски исчезли из Ссылки, но сразу возвращаться в Жемчужный Нимб, да и вообще в какой-нибудь цивилизованный сектор не могли. Вот мы и поселились в Бьянке. Провинциальная, малоинтересная для Эгиды реальность подходила лучше всего. Через полгода я пристроился смотрителем… особое, понимаешь, удовольствие, работать на Эгиду, одновременно прячась от нее. Но деятельная натура Кралевски не давала ему сидеть на месте, мы начали ссориться, и через некоторое время ночью он исчез – отправился на прайтере к станции и удрал в какую-то реальность Прайтер потом на автопилоте вернулся в Беляны пустой.. У нас была и другая причина для размолвки – Прорва в Жемчужном Нимбе, где после ограбления мы спрятали корневые матрицы кристаллов. Они стоят очень дорого, и Кралевски хотел забрать их, а я считал, что пока еще слишком рискованно возвращаться в Нимб. Я прожил в Бьянке почти год без всяких приключений, а затем вдруг начались странности. Кто-то в мое отсутствие дважды пытался проникнуть на станцию, позже – выкрасть КРЭН. У меня возникло ощущение, что за мной наблюдают… Это очень настораживало. То ли интриги Эгиды, начавшей соображать, что я не тот, за кого себя выдаю, и пытавшейся через меня выйти на Кралевски, то ли происки Гленсуса, сумевшего как-то разблокировать мою машину… Чтобы подхлестнуть события и сбить с толку того, кто за всем этим стоял, ночью я выкрал из церкви тело вовремя скончавшегося кузнеца, отвез его на станцию, закамуфлировал под свою внешность и подбросил в дом. Если инициатором была Эгида, то существовала возможность, что они поверят в мою смерть и оставят в покое. Чтобы поддерживать покровы, надо раз в семь-восемь месяцев пользоваться камуфляжцем. Они ведь имеют свойство постепенно дилегализироваться, но тело кузнеца к тому времени уже давно было бы похоронено. Тут откуда ни возьмись появляешься ты, мой старый поставщик ворованных вещиц, и объявляешь себя моим родственником и наследником. Когда ты летел к станции, одноглазый действительно был в шкафу, а я прятался в доме, но за то время, пока прайтер сначала на автопилоте возвращался, а затем вез меня к горам, он успел вырубить тебя, спереть кристалл и вернуться в Ссылку. Тогда передо мной встало две проблемы… Во-первых, даже если Эгида и не подозревает о том, кто я в действительности такой, надо все равно по возможности избежать скрупулезного расследования, во-вторых – что теперь делать с тобой? О том, что в ту ночь должна произойти плановая ревизия, я знал, ну а действия Эгиды по отношению к виновному в пропаже кристалла можно было легко предугадать… так что мне осталось лишь заставить тебя подписать документ об аренде и оставить одного на станции до появления ревизора. Я быстро слетал домой за Советчиком и, когда вернулся, обнаружил, что все сработало на удивление четко: тебя обвинили в пропаже и вернули в Бьянку с дефзондом в плече.
      – Что-то давно молчит Советчик, – заметил я. – Значит, с помощью него ты и наблюдал за мной?
      – Естественно. Советчики вообще интересные устройства, а в этот конкретный экземпляр я добавил одну полезную микросхему, с помощью которой на мониторе в РД-станции Бьянки видел и слышал все то, что видел и слышал он, а, следовательно, и ты. Собственно говоря, именно благодаря этому мне и удалось появиться здесь вовремя.