— И ставки были большие? Джемнон улыбнулся.

— Очень большие, это была более чем выгодная игра. Но я не могу понять Немону, она ведь страстная спорщица, но не игрок. Она всегда ставит деньги на фаворита, и тогда, если он проиграет, ему не поможет даже Тоос.

— Скорее, это женская интуиция, — предположил человек-обезьяна.

— Не думаю. Немона слишком практична, чтобы рассчитывать только на интуицию, здесь скрыта какая-то другая причина. Какая это причина — не знает никто, кроме самой Немоны.

— Сегодня вечером я вновь увижу ее, — сказал Тарзан.

— Не забывай, что она практически приговорила тебя к смерти за первое оскорбление, — напомнил ему Джемнон. — Тогда она была уверена, что Фобек убьет тебя. На твоем месте я бы не раздражал ее.

Когда они вошли в город, Джемнон привел Тарзана в свои апартаменты во дворце. Сюда входили спальня, ванная комната и зал, который Джемнон делил со своим товарищем-офицером. В комнатах Тарзан увидел обычные украшения, состоящие из оружия, щитов и засушенных голов вдобавок к картинам, нарисованным на выделанных шкурах. Тут не было книг или рукописей, не было здесь также и никаких письменных принадлежностей. Он хотел было спросить Джемнона, почему здесь нет таких вещей, но вовремя вспомнил, что сам он не выучил ни одного слова из рукописей или из книг.

Больше всего человека-обезьяну заинтересовала ванна. Сама лохань представляла собой штуку, очень похожую на гроб, сделанный из глины и обожженный в печи. Вся водопроводная система была сделана из чистого золота. Расспросив Джемнона, Тарзан узнал, что вода поступает в город из горных водоемов по огромным глиняным трубам и распределяется в жилые здания Катны с помощью больших резервуаров, расположенных на возвышенных местах и создающих необходимое давление.

Джемнон вызвал раба и приказал ему приготовить ванну. Приняв ванну, Тарзан вышел оттуда в зал, где на столе его уже поджидала еда. Во время еды беседа с Джемноном продолжалась, но внезапно она прервалась с появлением в помещении другого молодого аристократа. У этого человека было узкое лицо и довольно неприятные глаза, да и его поведение, когда Джемнон знакомил его с Тарзаном, нельзя было назвать сердечным.

— Ксерстл и я живем в этих апартаментах, — объяснил Джемнон.

— Но мне приказано освободить помещение, — резко оборвал его Ксерстл.

— Почему? — спросил Джемнон.

— Для того, чтобы поселить здесь твоего нового друга, — с кислой улыбкой ответил Ксерстл и отправился в свою комнату, бормоча себе под нос что-то о рабах и дикарях.

— Кажется, он недоволен, — заметил Тарзан.

— Но зато я доволен, — ответил Джемнон тихо. — Мы с ним жили вместе довольно долго, но нас с ним ничто не объединяет. Это один из друзей Эрота, который был возведен в знатные придворные после того, как Эрот стал фаворитом королевы. Он — сын мастера, работающего в шахте. Если бы они возвеличили его отца, тот стал бы настоящим аристократом, потому что он — чудесный человек, но Ксерстл — это обыкновенная крыса, точно такой же, как и его дружок Эрот.

— Я слышал кое-что о твоем благородном происхождении, — сказал Тарзан, — и я понимаю, что здесь существуют два класса благородных. Один класс относится к другому с презрением, даже если человек из низшего класса имеет более высокий титул, чем многие вельможи из высшего класса.

— Мы не презираем их, если это достойные люди, — ответил Джемнон. — Старые аристократы, люди-львы Катны, — это благородные по крови. Другие же получили высокое положение и доступ в круг знатных людей в награду за то, что к ним хорошо относится королева. С одной стороны, такое возвышение в большей степени отражает славные дела обладателя высокого титула, чем его благородное происхождение, поскольку чаще всего он заслуживает таких наград. Я получил благородное происхождение при рождении. Но если бы я не был рожден вельможей, я никогда не стал бы им. Я человек-лев, потому что таковым был и мой отец. Мой старинный предок водил людей-львов короля в сражения.

— А как же добился Эрот титула благородного? — спросил человек-обезьяна. Джемнон скривился.

— Что бы он ни делал — это всегда личные услуги. Он никогда не отличался выдающимися качествами государственного деятеля и никогда не оказывал услуг государству. Все его достоинства заключаются в том, что он — принц льстецов и король лизоблюдов и доносчиков.

— Но королева кажется довольно умной женщиной, чтобы обманываться лестью.

— К сожалению, никто от этого не застрахован.

— Даже среди зверей нет предателей.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Джемнон. — Эрот ведь почти зверь.

— Ты оскорбляешь зверей. Видел ли ты когда-нибудь, чтобы лев вилял хвостом перед другим зверем, чтобы добиться его расположения?

— Но ведь звери бывают разные, — возражал Джемнон.

— Да, и они все подлости оставили человеку.

— Ты не очень высоко ценишь людей.

— Я только сравниваю их поведение с поведением зверей.

— Все мы таковы, какими нас родили матери, — сказал Джемнон. — Есть звери, и есть люди, но некоторые люди ведут себя как звери.

— Но ни один зверь, слава Богу, не ведет себя как человек, — ответил Тарзан с улыбкой.

Ксерстл, неожиданно появившийся в комнате, прервал их разговор.

— Я собрал свои вещи, — доложил он, — и скоро пришлю раба за ними.

Джемнон кивнул головой в ответ на его слова, и Ксерстл вышел из помещения.

— Кажется, он недоволен, — заметил человек-обезьяна.

— Пусть его лучше проглотит Ксаратор! — воскликнул Джемнон. — Хотя его можно использовать и для более благородной цели, — добавил он, — например, отдать на корм моим львам… если, конечно, они еще будут есть его.

— У тебя есть львы? — спросил Тарзан.

— Конечно, — ответил Джемнон. — Я — человек-лев и по своему званию должен иметь львов. Так положено нашей касте. Каждый человек-лев должен держать львов для войны, чтобы сражаться за королеву. У меня их пять. В мирное время я использую их на охоте и для состязаний. Только знать и люди-львы имеют право владеть львами.

Между тем день клонился к вечеру. В помещение вошел раб с горящим факелом, который он укрепил на цепи, свисающей с потолка.

— Наступило время ужина, — объявил Джемнон, поднимаясь.

— Я уже поел, — сказал Тарзан.

— В таком случае мы уходим. Тебе, наверное, будет интересно встретиться с другими благородными воинами. Тарзан встал.

— Очень хорошо, — сказал он и вышел вслед за Джемноном из помещения.

В огромной столовой, расположенной на первом этаже дворца, собралось уже около сорока знатных придворных, когда туда вошли Джемнон и Тарзан. Здесь они увидели Томоса, Эрота и Ксерстла, некоторые из воинов были уже знакомы Тарзану, поскольку он видел их ранее в зале совета и на стадионе. Как только он вошел, в столовой воцарилась тишина, словно собравшиеся были застигнуты врасплох.

— Это Тарзан! — объявил Джемнон и повел своего спутника к столу.

У Томоса, который за столом занимал почетное место, был довольно кислый вид. Эрот хмурился, но именно он нарушил общее молчание.

— Этот стол для благородных, — сказал он, — а не для рабов.

— Благодаря его смелости и великодушию ее величества королевы этот человек присутствует здесь в качестве моего гостя, — ответил Джемнон. — Если же кто-нибудь из равных мне возражает против его присутствия, я готов с оружием в руках доказать обратное. — Затем он повернулся к Тарзану: — Поскольку этот человек сидит за столом вместе с людьми, принадлежащими к моей касте, я приношу свои извинения за сказанное им. Надеюсь, ты не оскорблен?

— Разве шакал может оскорбить льва? — заметил человек-обезьяна.

Ужин протекал вяло. Эрот и Ксерстл шептались между собой. Томос ничего не говорил, всецело поглощенный едой. Несколько друзей Джемнона втянули Тарзана в беседу, и он нашел в лице одного или двух из них неплохих собеседников, другие же склонны были относиться к нему покровительственно. Возможно, они очень удивились бы и изменили бы свое отношение к нему, если бы знали, что их гость является пэром Англии. Впрочем, такое сообщение вряд ли произвело бы большое впечатление, поскольку ни один из них никогда не слышал об Англии. И Тарзан не стал им говорить об этом — его не волновало то, что они думали о нем.

Когда из-за стола поднялся Томос и все остальные собрались уходить, Джемнон зашел в свои апартаменты и надел другую кольчугу, шлем и оружие, а после этого проводил Тарзана в приемную королевы.

— Не забудь стать на колени, когда мы войдем к Немоне, — предупредил Джемнон, — и не говори ни слова, пока она к тебе не обратится.

В маленькой приемной их встретил офицер и сразу же отправился к королеве сообщить об их прибытии. Пока они ждали, Джемнон внимательно изучал высокого чужеземца, с невозмутимым видом стоящего рядом с ним.

— Скажи, у тебя есть нервы? — спросил он спустя минуту.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался человек-обезьяна.

— Я видел как трепетали наихрабрейшие воины, которых вызывала Немона, — объяснил его компаньон.

— Я никогда не дрожу, — ответил Тарзан, — и даже не представляю себе этого.

— Возможно, Немона научит тебя волноваться.

— Возможно, но почему я должен дрожать там, где не дрожат шакалы?

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать? — спросил с недоумением Джемнон.

— У нее находится Эрот. Джемнон рассмеялся.

— Но как ты узнал об этом? — спросил он.

— Я знаю это наверняка, — ответил Тарзан. Он не считал нужным объяснять, что, когда офицер открыл дверь в покои королевы, его чуткие ноздри уловили запах, свойственный Эроту.

— Надеюсь, что его здесь нет, — сказал Джемнон с выражением озабоченности. — Если он здесь, то для тебя может быть устроена ловушка, из которой ты не выберешься живым.

— Каждый может почитать королеву, но не шакал, — заметил Тарзан.

— О королеве я думаю сейчас все время. В приемную вернулся офицер и кивнул Тарзану.

— Ее величество примет тебя сейчас, — сказал он. — Ты можешь уйти, Джемнон, твое присутствие не обязательно.

Затем он снова повернулся к человеку-обезьяне:

— Когда я открою дверь и объявлю, что ты пришел, ты должен войти в комнату и стать на колени. Оставайся в таком положении до тех пор, пока королева не прикажет тебе подняться, и не говори ничего, пока королева к тебе не обратится. Ты слышишь меня?

— Слышу, — ответил Тарзан. — Открывай дверь. Джемнон, который выходил из приемной через другой выход, услышал слова Тарзана и улыбнулся. Офицер, напротив, насупился: загорелый гигант разговаривал с ним в повелительном тоне, и он не знал, как должен поступить. Но дверь он открыл и, как ему показалось, отомстил Тарзану.

— Раб Тарзан! — провозгласил он громким голосом. Хозяин джунглей вошел в прилегающую палату, прошел в центр ее и остановился, молча глядя на Немону. Эрот был здесь. Он стоял возле дивана, на котором на толстых подушках полулежала Немона. С бесстрастным выражением на лице королева внимательно рассматривала Тарзана. Внезапно раздался пронзительный возглас Эрота:

— Стань на колени, дурак!

— Молчать, — приказала Немона. — Здесь отдаю приказы я.

Эрот покраснел и начал смущенно перебирать пальцами золотую рукоятку кинжала. Тарзан не сказал ни слова, не двигаясь и не отрывая своего взора от Немоны. Если раньше он думал, что она красива, то сейчас ему стало ясно, что такой яркой красавицы он еще ни разу не видел в своей жизни.

— Ты больше не нужен мне сегодня, Эрот, — сказала Немона, — ты свободен.

Лицо Эрота стало мертвенно-бледным, затем залилось багровой краской. Он хотел что-то сказать, но передумал, затем, повернувшись спиной к двери, стал на одно колено и низко поклонился. Потом он встал и вышел.

Комната, в которой оказался Тарзан, была не очень большой, но поражала своей роскошью и своеобразием. Колонны из чистого золота поддерживали потолок, стены были разукрашены изделиями из слоновой кости, на мозаичном полу, сделанном из разноцветных камней, лежали яркие ковры и шкуры животных, среди которых одна вещь привлекла особое внимание Тарзана — это была кожа загорелого человека вместе с его головой.

На стенах были развешаны картины, большей частью выполненные безвкусно и грубо, тут находился и обычный ряд голов животных и людей. В одном конце комнаты между двух золотых колонн сидел привязанный золотой цепью лев.

Это был громадный зверь. Клок белых волос виднелся у него на загривке, как раз посредине черной гривы. С того момента как Тарзан появился в комнате, лев не спускал с него своего недоброжелательного взгляда. Стоило Эроту выйти и закрыть за собой дверь, как лев с ревом вскочил на ноги и прыгнул на человека-обезьяну. Цепи остановили его, и он, рыча, грохнулся на пол.

— Белтар не любит тебя, — сказала Немона, сидевшая неподвижно, пока лев не прыгнул. Она заметила, что Тарзан даже не пошевелился и ни одним жестом не показал, что он слышит или видит льва. Это ей понравилось.

— Он просто показывает отношение всей Катны ко мне, — ответил Тарзан.

— Это неправда, — возразила Немона.

— Неправда?

— Ты мне нравишься. — Голос Немоны стал тихим и ласковым. — Ты бросил вызов мне сегодня перед моим народом на стадионе, но я не убила тебя. Ты думаешь, я разрешила бы тебе жить, если бы ты мне не нравился? Ты не стал на колени передо мной. Ни одного человека, который когда-либо отказывался сделать это, теперь нет в живых. Я никогда не видела такого человека, как ты. Я тебя не понимаю, я начинаю думать, что я не понимаю себя. Леопард не превратится в овцу за несколько часов, но мне кажется, что я сама сильно переменилась с тех пор, как я увидела тебя, но не потому, что ты мне нравишься. Вокруг тебя существует какая-то тайна, которую я не могу постичь. Ты пробудил мое любопытство.

— А когда оно будет удовлетворено, возможно, ты убьешь меня? — спросил Тарзан с легкой улыбкой.

— Возможно, — ответила Немона смеясь. — Подойди сюда и сядь рядом со мной. Я хочу поговорить с тобой, я хочу больше знать о тебе.

— Я вижу, что ты многого не знаешь, — в тон ей сказал Тарзан, подходя к дивану и присаживаясь. Белтар заревел и натянул цепи.

— В своей стране ты не раб, — сказала Немона, — но я не хочу спрашивать об этом, каждый твой жест подтверждает это. Может быть, ты король?

Тарзан отрицательно покачал головой.

— Я — Тарзан, — сказал он с таким видом, словно этим объяснялось все, что возвышало его над королями.

— Ты — человек-лев? Ты должен им быть, — настаивала Немона.

— Это не может сделать меня ни хуже, ни лучше, поэтому я отношусь к таким понятиям равнодушно. Ты можешь сделать Эрота королем, но ведь он по-прежнему останется Эротом.

Внезапно тень недовольства пробежала по лицу Немоны.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она с нотками раздражения в голосе.

— Лишь только то, что титул еще не делает человека благородным. Ты можешь шакала назвать львом, но он останется шакалом.

— Разве ты не знаешь, что говорят люди? Будто я очень люблю Эрота, — настойчиво спрашивала королева. — Или ты испытываешь мое терпение?

Тарзан пожал плечами, бросив небрежно:

— У тебя отвратительный вкус. Немона резко изменила позу и села прямо. Ее глаза сверкали, как раскаленные угли.

— Я прикажу убить тебя! — закричала она. Тарзан молчал. Он только смотрел ей прямо в глаза. Она не могла понять, насмехается ли он над ней или нет. Наконец она снова откинулась на подушки с покорным видом.

— Какая от этого польза? — спросила она себя. — Так или иначе ты не позволишь мне испытать удовольствие, даже если я тебя убью. С этого момента я уже привыкла к оскорблениям.

— Ты просто не привыкла выслушивать правду. Все тебя боятся. А причина твоего интереса ко мне заключается в том, что я тебя не боюсь. Ты поступишь благоразумно, если в будущем будешь выслушивать правду.

— Например?

— Я не собираюсь делать неблагодарную работу по восстановлению королевского достоинства, — смеясь заверил ее Тарзан.

— Не будем ссориться. Немона прощает тебя.

— Я не ссорюсь, — заметил Тарзан, — ссорятся только слабые и больные.

— Теперь ответь мне на такой вопрос. Ты — человек-лев в своей стране или нет?

— Я занимаю высокое положение, в вашем понимании я — благородный, — ответил человек-обезьяна, — но скажу тебе, что значит это совсем немного. Я имею благородный титул не за мои заслуги, а по рождению, многие поколения моей семьи были благородными.

— А! — воскликнула Немона. — Именно так я и думала: ты — человек-лев!

— Ну и что из этого следует? — спросил Тарзан.

— Это упрощает дело, — заметила она, не вдаваясь в объяснения. Тарзану был непонятен смысл ее слов, но он и не стремился к его разгадке.

Немона протянула свою нежную, теплую, слегка вздрагивающую руку и положила ее на руку Тарзана.

— Я хочу дать тебе свободу, — сказала она, — но только при одном условии.

— Каково же оно? — поинтересовался человек-обезьяна.

— Ты останешься здесь, ты не уйдешь из Онтара и не оставишь меня.

Тарзан молчал. Он не мог обещать, поэтому предпочитал хранить молчание. Остаться здесь было очень легко, особенно если сама Немона предлагала ему это. Она обожала его, казалось, от нее исходит какая-то волна, таинственная, гипнотическая, но Тарзан твердо решил не давать никаких обещаний.

— Я дам тебе титул благородного человека Катны, — шептала она. Немона сидела прямо, вплотную приблизившись к Тарзану. Он чувствовал теплоту ее тела, тончайший аромат каких-то экзотических цветов щекотал его ноздри, ее пальцы до боли сжали его руку.

— Я прикажу, чтобы тебе сделали золотой шлем и кольчугу из слоновой кости. Они будут самыми красивыми в Катне. Я дам тебе пятьдесят, нет, сто львов. Ты станешь самым богатым, самым влиятельным аристократом при моем дворе.

Хозяин джунглей понемногу начал поддаваться ее влиянию, он явно слабел под взглядом ее лучистых глаз.

— Я не хочу таких привилегий, — сказал он. Нежная рука обвила его шею, таинственным мерцанием осветились глаза Немоны, королевы Катны.

— Тарзан! — страстно шептали ее губы. Внезапно в дальнем конце комнаты отворилась дверь и в помещение вошла негритянка. Она была очень высока и стара, годы сильно пригнули ее к земле, ее взлохмаченные волосы были белые и редкие. На тонких высохших губах играла злобная улыбка, открывая при этом беззубые десны. Она стояла в дверном проеме, опершись на клюку, и трясла головой, старая парализованная ведьма.

При виде ее Немона выпрямилась и оглянулась вокруг. Нежное выражение, преобразившее ее лицо, было мгновенно сметено волной ярости, немой, но не менее ужасной.

Старая ведьма тяжело передвигалась по мозаичному полу со своей клюкой, не переставая трясти головой, словно комическая уродливая кукла. Ее губы по-прежнему были искажены, и теперь Тарзан понял, что это была не улыбка, а отвратительная гримаса.

— Уходи! — злобно сказала она. — Уходи! Уходи! Уходи!

Немона резко вскочила на ноги и повернулась к ведьме.

— Мдуза! — закричала королева. — Я убью тебя! Я разорву тебя на части! Убирайся отсюда!

Но старуха только стучала своей палкой и каркала:

— Уходи! Уходи! Уходи!

Немона медленно приблизилась к ней. Словно влекомая невидимой и неодолимой силой, королева пересекла помещение, а старая ведьма отступила в сторону, и Немона, пройдя через дверной проем, скрылась в темноте коридора за дверью. Старуха взглянула на Тарзана и злобно бормоча последовала за Немоной. Бесшумно закрылась за ними дверь.

Тарзан поднялся с дивана и направился к двери, за которой скрылись Немона и старая ведьма. Но тут до него донесся звук открываемой двери и шаги человека. Оглянувшись, он увидел офицера того, что представил его Немоне.

— Ты можешь вернуться в апартаменты Джемнона, — объявил офицер.

Тарзан встряхнулся, подобно могучему льву. Ладонью он провел по глазам, словно желая сбросить чьи-то чары, затем глубоко вздохнул и направился к выходу. Трудно сказать, почему вздыхал Тарзан. Был ли это вздох облегчения или, напротив, сожаления?..