Владимир Сергеевич выбрал подходящий момент и направился туда без охраны.
      В результате нескольких часов тщательного осмотра выяснилось, что кандидат в президенты Макаров абсолютно здоров. Ни одной помарочки - ни внешне, ни внутренне. Прямо хоть завтра в космос. Туристом. Только деньги остается найти.
      Профессор Мигунов, проводивший терапевтическое обследование, не скрывал своего удивления. Он был поражен общим удовлетворительным состоянием кандидата Макарова. Единственное, что насторожило профессора, так это синие, словно припухшие ногти на руках и ногах.
      - Вы что, красите их? - спросил доктор, отмахиваясь от видения ладошкой как от чужого пука.
      - Упаси Господь! - перекрестился Владимир Сергеевич.
      - А почему синие? - домогался медицинский службист.
      - Сходят, - пояснил Макаров.
      - Кто? - не понял врач.
      - Ногти, - ответил Макаров. - А новые растут. Без конца.
      - Грибок заел? - решил мимоходом уточнить врач.
      - Да нет, просто сапоги тесноваты, - придумал на ходу кандидат Макаров.
      - И на руках тоже от сапог? - въедливо спросил медик.
      - На руках дверью прищемил, - выкрутился пациент.
      - Сразу на обеих? - продолжал вести пытку на благо страны специалист по общим медицинским вопросам.
      Макаров пожал плечами, мол, вам видней от чего все это. Думайте сами, решайте сами.
      - Грызть меньше надо, - посоветовал медик.
      - И на ногах? - спросил Макаров.
      Медик еще раз внимательно осмотрел пациента с головы до ног, оставил, наконец, в покое ногти и принялся сопоставлять здоровье Владимира Сергеевича в целом с его возрастом. Он пытался вспомнить или отыскать в справочнике подходящие аналогии для объяснения феномена хотя бы самому себе. У других кандидатов - а их уже прошла целая череда - какие-то неполадки да имелись, а тут полное и невероятное здоровье, пышущее и бьющее в глаза.
      Профессор долго не отпускал Владимира Сергеевича, ходил кругами и задавал все новые и новые вопросы. Ему, маститому практику, который не понаслышке знал тонкости здорового образа жизни, несмотря на старания, не удалось законсервироваться в подобной поре, а какому-то проходимцу-политику, кандидату из провинции, удалось, понимаешь ли.
      - Вы как этого добились? - интересовался профессор, намеренно глубоко и до боли прощупывая мускулы Владимира Сергеевича на руках и остальных участках тела явно вне медицинского освидетельствования, словно пытался взять отовсюду образцы тканей за основу для работы над собой.
      - Да ничего особенного, - сказал Макарон, делая наклоны по просьбе врача и доставая пол ладонями. - Просто терплю жизнь, и все.
      Врач замерил рост Владимира Сергеевича, пропальцевал на предмет увеличения щитовидку, проверил, нет ли рези в селезенке, спросил, не болел ли кандидат свинкой - все как на призывной комиссии в военкомате. При слове "свинка" Макарон захихикал будто от щекотки. Он признался, что свинкой не болел, а вот краснуха - было дело - одолевала на всех пространствах российских кожных покровов.
      - Краснуха в былые времена одолевала не только вас, - согласился с ним врач, - народу от этой напасти полегло несметное количество.
      - Вы имете в виду строй? - спросил Владимир Сергеевич.
      - Нет, я имею в виду плодово-ягодное, - пояснил медик.
      Рост Владимира Сергеевича согласно замеру прибавился за последний месяц на несколько сантиметров - это означало, что позвоночник выпрямился и стал более подвижным. Врач попросил подопытного поделать махи ногами.
      - Я могу и в шпагат усесться! - устремился к геникологическому креслу Владимир Сергеевич. - Гибкость хоть куда!
      - Не надо никуда усаживаться, - остановил его профессор. - Вы же не Сажи Умалатова. К тому же, я не закончил обследование.
      - Хорошо, хорошо, - не стал перечить Владимир Сергеевич. - Я могу усесться и потом.
      - Просто факт довольно редкий, - признался врач.
      - В каком смысле? - вдумался Владимир Сергеевич.
      - В вашем возрасте - и такая форма, - обобщил свои опасения профессор.
      - После бани я вообще летаю, - шепнул Макарон. - Попарюсь - и фьють!
      - Понятно. Вы взгляните вот сюда, - привлек врач Владимира Сергеевича к столу, на котором стояло оборудование. - Присутствие извращенного зубца на электрокардиограмме говорит о наличии у вас пубертатного сердца, - произнес профессор. Владимир Сергеевич сразу понял, о чем речь. И тем не менее переспросил, понимая, что подотстал от современности по линии служебной практики.
      - Какое-какое сердце?
      - Пубертатное, - пояснил профессор. - Каким оно бывает в период полового созревания. Ударный объем вашего органа гораздо выше среднестатистического. Такое впечатление, что у вас установлен водитель ритма и мощный искусственный насос. Звучность сердечных тонов изменчива, но вполне циклична. На экране наблюдается мерцание и трепетание желудочка, а электрокардиограмма предсердий имеет вид беспорядочных волн различных форм и величины, которые перемежаются с регулярными предсердными волнами без пауз, имеющих пилообразный вид. С такими делами в вашем возрасте вы должны были умереть, но ваше самочувствие, пульс и давление пригодны для полетов. Это мне и не дает покоя, - признался осматривающий.
      - Вы полагаете, я нездоров? - придвинулся к нему Владимир Сергеевич.
      - Напротив, вы более чем здоровы, - повел его в противоположную сторону врач. - Справку я вам подпишу. Но вы не просто здоровы. Вы патологически здоровы!
      - Разве такое бывает? Патологически здоров... - повторил Владимир Сергеевич. - Не знаю, как вам, а мне это понятно и объяснимо.
      - И каким же немыслимым образом вы себе это можете объяснить? полюбопытствовал профессор Мигунов.
      - Дело в том, что предвестник мерцаний - всего лишь отголосок моих чудовищных мыслей, и не более того. Так бывает. Стимуляция нерва буквально через минуту может привести все в норму. Вот смотрите. - Владимир Сергеевич пошарил у себя под мышкой, нащупал нерв, помассировал, и все и впрямь пришло в норму.
      - Удивительно, - констатировал врач. - Уму непостижимо!
      - Просто я очень волнуюсь, - признался Владимир Сергеевич. - Выборы все же. И не кого-нибудь выбираем, а президента. Здесь, в нашем случае, - ткнул в себя пальцем Владимир Сергеевич, - ведущий патогенный фактор становится мелкоочаговым или просто переходит в истерический припадок с мелкими клоническими судорогами, незаметными для постороннего глаза. Признаться, меня иногда так трусит от процесса мышления... просто ужас!
      - Но вы не боитесь, что ваше прогрессирующе усердие и эта особенность развития приведут к тампонаде? У вас идет активное очищение сосудов, куски холестерина отрываются от стенок вместе с сосудистой тканью.
      - Не знаю, - развел руками Владимир Сергеевич, - но, понимаете, если бы у меня была отрицательная перспектива, я бы имел бледные кожные покровы и слизистую с цианичным оттенком. Согласны? - украдкой спросил Макарон.
      - Согласен, - ответил доктор.
      - Так, значит, процесс регулируется?
      - Верно, - заговорщицки согласился с ним профессор, - но грудные отведения электрокардиограммы говорят об обратном. Ваше сердце кидает вас то в жар, то в холод.
      - Правильно, - шептал Макарон, - зато умеренное количество выпота должно бы и вас навести на мысль совершенно противоположную. Раз идет чистка организма - его и кидает. Просто я долго применял всасывание и отложение в депо. И между системами возникла лабиальная связь.
      - И что? - встрепенулся врач, ожидая чего-то еще более невероятного.
      - Ничего, - сообщил Владимир Сергеевич. - Употреблял клюквенный морс наружно. Отсюда - идиопатическая пурпура по коже лица.
      - Похоже на окрас при любовном томлении, - врач не удержался и потянул руку к лицу Владимира Сергеевича, чтобы похлопать его по щеке.
      - А я все равно ничего не чувствую, - признался Владимир Сергеевич и сам отвесил себе пару лещей. - Кожа противоударная!
      - Чувствительность обратно-пропорционально тяжести оказываемого на кожу давления? - попытался расшифровать врач. - Если коснуться слегка, то чувствительность страшная, а если ударить, вообще не чувствуется?
      - Да, - сказал Владимир Сергеевич. - Именно так.
      - Почему же у вас в таком случае наблюдается зияние прохода? - спросил напоследок врач, уже более дружественно. - Это что? Жим-жим перед выборами?
      - Естественное явление. Человек состоит из коитусов, анусов и выносов, - впустил врача в свой внутренний замысел Владимир Сергеевич. - Но, если честно, наличие зияния - это свидетельство прямой связи с космосом. Читали Мулдашева? Третий глаз? Просто у меня он не на затылке. - Коллеги разговаривали на только им одним понятном языке. Подслушивающая их медсестра ничего не понимала. - Иным словами - пульсация ануса от жизненного тонуса! сказал Макарон на прощание доктору, и на глазном дне кремлевского терапевта не отразилось ничего.
      - А что, если нам устроить за вами диспансерное наблюдение? - спросил он вдогонку. - Для науки.
      - Скрытой газовой камерой? - спросил его встречно Макарон. - Я против. Диссертации ваши ученики пусть пишут на своем материале! Я себя науке не завещаю!
      Беседующие не заметили, что вокруг собралось все терапевтическое отделение. Поглазеть на Владимира Сергеевича сбежались не только лаборантки из ординаторской, но и вахтеры с уборщицами. Чтобы протиснуться в следующий кабинет, Владимиру Сергеевичу пришлось смять десяток белых и серых форменных халатов.
      Долго возились с Владимиром Сергеевичем и в психдиспансере. Прежде чем подмахнуть справку, невропатолог - известный всему медицинскому миру академик Апостолов - полчаса водил перед глазами кандидата Макарова увесистый молоток с резиновыми наконечниками, но так ничего и не понял из его реакций на этот ударный инструмент. Умудренный самыми разными случаями из практики, седовласый академик, перед тем как сделать в карточке следующую запись: "Психически здоров и уравновешен. Психика как у младенца. Стадия полной бессимптомности" - долго давил Владимиру Сергеевичу на виски и пальцами, и тыльными сторонами, и ребрами ладоней - и все равно ничего не понимал. Наконец, он отважился на крайность - пережал сонную артерию Владимир Сергеевич даже не моргнул. Потом академик Апостолов попытался нащупать скрытым за отражателем лучом что-то непосредственно за сетчаткой глаз - пустота. Самым умопомрачительным, на взгляд растерявшегося академика, был коленный рефлекс кандидата Макарова - при ударе молотком по ноге стопа подопытного подпрыгивала так высоко, как будто была плоской. А пястно-фаланговые рефлексы едва не доводили носок до надкостницы. При прощупывании локтей руки Владимира Сергеевича просто шибало током - его тело от прикосновения в этих эрогенных зонах бурлило энергией по всем уголкам. Да так, что едва не загорались провода, бегущие по полу в сторону готовых взорваться медицинских софитов. Стоящий рядом с Макароном компьютер завис, и через несколько минут вообще погас монитор.
      - Хорошо, что не забеременели мои ассистентки, - сказал психотерапевт, заглянув за ширму, чтобы убедиться, нет ли та человеческих помех. - А то все бы свалили на меня.
      - Да у меня это уже давно, - признался Владимир Сергеевич.
      - Что "давно"? - встрепенулся академик. - Оплодотворение на расстоянии?
      - Да нет, - успокоил его Макарон. - Насчет оплодотворение на расстоянии - это, пожалуйста, к Кашпировскому с Чумаком.
      - А что же тогда? - спросил академик.
      - Со мной всегда приключалось много всякой энергетической мути. - И это было правдой, но в меньшей, чем сейчас, степени.
      Владимир Сергеевич поведал академику о своей усилившейся не на шутку внутренней энергетике. Например, сразу ломались внесенные в его поле часы.
      - Взгляните на свой циферблат, - предложил Владимир Сергеевич.
      - Доктор посмотрел, и зрение его помутилось - часы остановились и стояли с момента входа Владимира Сергеевич в кабинет.
      - Сам я уже часов не ношу давно именно по этой причине, - сказал Макарон. - Да если бы только часы. На мне вышла из строя ваша электронная входная дверь в виде цилиндра. Я-то прошел, а все ваши работники застряли. У меня всегда не срабатывают электронные ключи в гостинице. А с банковскими карточками я вообще не связываюсь.
      - Что? Не срабатывают? - спросил академик.
      - Да нет, наоборот, - сказал Макарон, - беру любую чужую карту, и любой банкомат сразу опустошается до последней мелочи. Без всякого пин-кода.
      - А вам, случайно, не врастили каких-нибудь чипов или других металлических предметов? - спросил академик Апостолов. - А то ко мне хаживал один ветеран войны, у него осколок был в груди. Тоже все вокруг зашкаливало.
      - Я что, похож на ветерана? - обиделся Макарон.
      - Да нет, напротив. Но может быть, вы ветеран другой войны?
      - Эту историю про осколок я слышал, даже фильм был на эту тему, сказал Владимир Сергеевич.
      На все психотерапевтические изыски тело Владимира Сергеевича отвечало более чем адекватно - нейромышечная проводимость тканей была как у куска медной проволоки. Академик Апостолов только покачивал головой и всякий раз намеревался повторить каждый опыт, но не отваживался. А то еще заедет испытуемый товарищ ногой по лбу. И отскочить не успеешь.
      Вопреки медицинской клятве никому не выдавать врачебную информацию две молодые девушки, ассистировавшие доктору, которым повезло и они не забеременели от энергетического поля Макарона, запросто хихикали и делились глупостями со всеми свободными этажами закрытой поликлиники.
      - У него иммунитет на тет-а-тет, - сказала первая по сотовому.
      - Не клиент, а анатомическая табакерка, - согласилась вторая, беседуя с кем-то из челюстно-лицевого отделения.
      - Питательный бульон идиотизма, - подвела итог разговора первая. - Им бы в кунсткамеру, а они в президенты!
      Завершив основы обследования, Владимир Сергеевич отправился к пустяшному на первый взгляд зубному врачу. Подпись стоматолога на справке тоже была обязательной. Спрашивается, зачем кандидату зубы? Ответ прост чтобы его улыбон стал лучезарным и чтобы оскал не отпугивал людей, а являлся самым что ни на есть невербальным средством коммуникации! Ведь чем еще общаться с населением, как не лицом, если язык косен, а идеи - выспренни?
      Начинающая зубная девушка, выпавшая на долю Владимира Сергеевича, усадила его в кресло, подперла распахнутые челюсти двусторонним деревянным веслом и стала постукивать зондом по всем зубам вне всякого порядка, словно пытаясь подобрать музыку на металлофоне. По кабинету понеслись тимпанические звуки.
      - Зубы у вас как молочные, - сказала девушка и спустила на Владимира Сергеевича лавину вопросов. Ее горячность выдавала недолгость опыта. - Где ставили? Дента вита престиж? Приличный фарфор. Или это керамика? Чем чистите - вращающейся щеткой? А паста? Какой маркой пользуетесь?
      Макарон мог бы ответить на все вопросы по очереди, но с веслом в горле сделать это было практически невозможно. Макарон исходил и давился слюной, пытаясь как-то руками показать, что он вообще не в курсе, о чем речь. Девушка стала жать на десны, потрогала нёбную занавеску - все в порядке. И наконец, вынула изо рта распорное весло. Владимир Сергеевич облегченно вздохнул, а то челюсти совсем замлели, и избавился от набежавшей слюны.
      - Ваш оскал и впрямь может затмить натянутую улыбку Бельмондо и деланную мину Фернанделя, - похвалила девушка зубные подковы Владимира Сергеевича.
      - Обычная щетка, порошок "Жемчуг", - начал отвечать Макарон, вспоминая заданные девушкой вопросы. - Но дело в том, что я никогда не бывал у зубного врача, а тем более у протезиста.
      - Интересно, - девушка поскребла зондом эмаль на его зубах. - Так у вас это что, свои зубы, что ли?
      - Да, - ответил Владимир Сергеевич. - Но есть еще вариант, о котором я могу только подозревать.
      - Какой же? - оказалась разговорчивой девушка.
      - Этот подарок мне могли преподнести друзья, - сказал Макарон. Он сказал это потому, что собственные зубы всегда были особой ненавистью. Он всегда старался игнорировать свои кривые и запущенные зубы. Как врач, он ленился их вовремя лечить и заниматься профилактикой, и соответственно от них мало чего осталось. И давненько не заглядывал себе в рот. К другим, да, заглядывал, а к себе - забывал. Артамонов же постоянно давил - почини челюсти, почини - с тобой разговаривать невозможно! - Зная мое отношение к зубам, друзья могли запросто усыпить меня и все это вставить, когда я был под наркозом, - допустил Владимир Сергеевич. - Другого я придумать не могу.
      - Шутите?
      - Шучу.
      - Ну, а если серьезно, зачем вы тогда к нам пришли?
      - За подписью, - ответил Макарон.
      - Если за подписью, то пожалуйста.
      Макарон встал с кресла и полез за обходной медицинской картой, раскрыл ее на странице "стоматолог" и протянул девушке.
      - Я вам все подпишу, - сказала она. - Другие пользуются выборным случаем и бесплатно чинят зубы. У нас хорошая струйная техника и совершенно безвредное обезболивание. Но у вас полностью отсутствует кариес. Даже в зародыше. На камни нет и намека. Десны розового цвета. И зубы совершенно ровные, как будто искусственные. Прикус просто классический. Я давно таких не встречала.
      - Это от жвачек, - догадался Макарон, желая помочь зубному врачу. - Я постоянно что-нибудь жую.
      - Да нет, жвачка только все портит, - сморщилась девушка. - Похоже, вы злоупотребляете марганцовкой.
      - А вот этого не надо! - возмутился Макарон. - Чего не пью, того не пью.
      Свежему сообщению зубного врача о прекрасных зубах он не то чтобы не поверил, просто решил проверить, поскольку на уровне ощущений во рту ничего нового не произошло. По завершении визита к стоматологу Владимир Сергеевич пришел в свой гостиничный номер и принялся рассматривать зубы в зеркало у себя туалете. Он поковырял их распрямленной металлической скрепкой, потом стал продевать нитку меж зубов - нитка не пролезала - настолько плотно сидели зубы. Да, действительно, пропали трещины на эмали, зубы стали белее и выпуклее, корни сами по себе избавились от камня. А десны - какими были десны! Макарон пару раз дохнул себе в ладонь, чтобы принюхаться к отразившемуся от них воздуху, и понял, что у него теперь и изо рта не пахнет, как раньше. А то, бывали времена, несло как...
      Наутро Владимир Сергеевич отправился в инфекционное отделение, куда накануне сдавал анализы и прочие мазки из жизненно важных отверстий. Скрытый смысл тестов был один - проверка на СПИД. Об этом никто не говорил, но все догадывались.
      Владимир Сергеевич заглянул в приоткрытую дверь.
      - Заходите, заходите! Товарищ Макаров? - узнал его доктор.
      - Да, я за подписью, - сказал Владимир Сергеевич.
      - Пока ничего сказать не можем, - сообщил доктор, - но...
      - Так вроде по срокам уже можно, - промямлил Макарон.
      - Дело в том, что у вас очень странная реакция...
      - Я что, инфицирован? - испугался Владимир Сергеевич, вспоминая свой контакт с бурятской девушкой. "Неужели влетел? - подумал он. - С этими народностями - одни проблемы! Если изберут, всех отделю на фиг!" - чуть не крикнул он на весь кабинет.
      - Да нет, напротив, - успокоил его доктор, - совсем напротив. - Доктор мялся, не зная, как бы этак попонятнее выразиться. - Дело в том, что в вашей крови есть элементы, которые... как вам сказать...
      - Да так и говорите! - вспылил Макарон. - Что вы тянете!
      - Есть элементы, которые способствуют... - не мог собраться доктор, но поймите, это только предположение...
      - Способствуют чему, развитию СПИДа? - затрясся Владимир Сергеевич. Они что, решили таким образом не допустить меня уже на этапе регистрации?!
      - Да нет же, - положил ему руку на плечо доктор, - просто с учетом всей высеянной миклофлоры, мы получили совершенно неожиданный результат.
      - Вы мне скажите просто, - уже спокойно попросил Владимир Сергеевич. Я болен или нет? Я допускаюсь к выборам или нет?
      - Об этом вопрос вообще не стоит, - закачал головой врач.
      - Ну, а тогда в чем дело? - потребовал Макарон конкретного ответа.
      - Дело в том, что в вашей крови обнаружены элементы, которые настолько усиливают иммунитет, что он становится способным... как бы вам точнее сказать... но это будет ваше личное дело... никто вас не сможет заставлять это делать насильно.
      - Может быть, мне зайти завтра, - спросил Владимир Сергеевич, - раз анализы не готовы?
      - Одни словом, - сдался врач, - из вашей крови, похоже, можно сделать сыворотку против СПИДа.
      - Вот это новость! - сказал Владимир Сергеевич. - Я уже наслушался вчера от ваших коллег такого, что сегодня сразу после вас собирался пойти отдохнуть. А вы, я вижу, решили меня добить!
      - Я вам говорю, пока рано судить, лабораторные работы еще не закончены, - сказал доктор. - Но то, что у вас обнаружен элемент с действием, обратным действию иммунодепрессанта, - это уже свершившийся факт.
      - То есть, вы предлагаете мне стать подопытным кроликом? - встал из кресла Владимир Сергеевич.
      - Не спешите, присядьте. Я думаю, нам удастся синтезировать этот элемент, - сказал врач. - Но главное, мы уже имеем его химическую формулу.
      - Ну, а справку вы подпишете? - вспомнил Владимир Сергеевич о деле, за которым явился.
      - Справку? Да, пожалуйста, - сказал доктор, ставя подпись и личную печать. - Только вы не теряйтесь, вы нам еще, может быть, понадобитесь.
      - А может, вам просто завещать свое тело? - спросил Макарон. - Как просят некоторые...
      - Еще раз прошу вас, пожалуйста, успокойтесь, - извинился доктор. Элемент был обнаружен совершенно случайно. И если мы вам принесли этим сообщением некоторое беспокойство, просим нас извинить.
      - Да ладно уж, - смягчился Макарон. - На мне уже столько поездили! Дотяну как-нибудь и это. И кстати, вы знаете, что на самом деле означает выражение "оставить с носом"?
      - Не знаю, - признался врач.
      - Не заразить сифилисом, - ответил Владимир Сергеевич.
      Собрав документы, кандидат в президенты Макаров в сопровождении доверенных лиц отправился в Центризбирком. Он предстал перед членами комиссии в своем видавшем виды военном обмундировании. На китель Владимир Сергеевич вынес все свои боевые и гражданские награды, включая университетский ромбик. И еще на всякий случай прихватил с собой папку, в которой хранились школьные похвальные грамоты и разного рода праздничные адреса и приказы. Чтобы у комиссии не было никаких вопросов, Владимир Сергеевич увенчал себя генеральской папахой.
      Члены комиссии долго всматривались в Макарона. Они переглядывались, перекладывая друг на друга обязанности по регистрации, и пытались спихнуть с себя этого странного кандидата. Заканчивался рабочий день, и в работниках чувствовалась усталость.
      Владимир Сергеевич сначала подумал, что причина их поведения кроется в чем-то формальном. Так оно и получилось - не хватало подписных листов. Кто-то из комиссии не отметил прибывшую из Северо-Восточного административного округа партию пачек, и вопрос с количеством голосов завис.
      Артамонов, сопровождавший Макарова, позвонил Пунктусу с Нинкиным. В пять минут дело с недостающими подписями было улажено. Решили для скорости не заниматься поиском пропавших, а просто сдали резервные.
      Вскоре на пороге Центризбиркома появились Пунктус и Нинкин в сопровождении носильщиков.
      - А куда свалить подписные листы? - спросил Нинкин.
      - Вторая дверь налево, - подсказала дежурная.
      Пунктус и Нинкин одновременно махнули руками носильщикам, и те потянули ящики с ручками в указанную комнату.
      - Теперь жди, начнут выкаблучиваться, - ляпнул сопровождающий весь процесс с камерой в руках Забелин, - скажут, у вас подделок больше нормы. Или земляной участок в сотню га в декларацию не занесли! А у меня его отродясь не было!
      - К этому тоже надо быть готовым, - сказал Фельдман. - Но у нас тройное перекрытие, все не забракуют.
      - Отлично, - похвалил их кандидат Макаров.
      Вслед за подписными листами Владимир Сергеевич сдал все медицинские справки, фотографии, копию паспорта - все как положено. И, тем не менее, с его регистрацией продолжалась какая-то тягомотина. Его как бы не спешили вносить в официальный перечень кандидатов. Не то чтобы препятствовали, а просто в действиях членов комиссии не наблюдалось расторопности. Особенно нудным был паспортный контроль, он был настолько тщательным, что казался предвзятым - как на стойке перед пересечением границы.
      - Кандидат Макаров, на фотографии вы не очень похожи на себя, - сказал заместитель председателя комиссии.
      - Но ведь это не противоречит закону, - попытался качнуть права Владимир Сергеевич.
      - Зато противоречит реальному положению вещей, - уперлись рогом в комиссии. - Кандидат на фотографиях должен выглядеть в соответствии со своим возрастом. У нас на этот счет есть свои инструкции, в которых расписаны все нормы похожести. Есть пределы соответствия и отклонения в ту или иную сторону. Вы когда паспорт меняли?
      - Год назад, - ответил Владимир Сергеевич, - как и все.
      - С фотографиями на паспорте у вашего лица налицо полное расхождение, сказал заместитель председателя комиссии. - Вам придется еще раз освежить документ.
      - Еще раз менять паспорт? - вспылил Владимир Сергеевич.
      - Да, - твердо ответил комиссар. - Ведь лица уже не изменить. Остается одно - поменять фото на паспорте. А это, как вы понимаете, означает поменять сам паспорт. И заодно смените фотографии для анкет - вам же легче будет. Они тоже, несмотря на то, что как вы говорите, только недавно сделаны, все равно не соответствуют вашей нынешней внешности.
      - Может, мне проще поменять фотографа? - спросил Макарон.
      - Хорошая идея! - обрадовались в комиссии и закрылись до завтра.
      Владимир Сергеевич чувствовал себя носителем возраста, который находился ниже предела, допустимого для кандидата, и переживал, не откажут ли ему в регистрации по недостатку лет.
      - Значит, по документам я как бы подхожу? - бился как рыба об лед Владимир Сергеевич на следующий день.
      - По документам да, - сказали ему, - но мы рассматриваем возраст кандидата в целом, исходя из всех параметров.
      - Как это? - возмутилась Татьяна, стоящая рядом.
      - А вот так, - ответили в комиссии. - На это мы здесь и посажены!
      - Но то, что кандидат выглядит иначе своего возраста, разве это причина? - пилила она работников комиссии.
      - Кандидат должен выглядеть соответственно, - повторил заместитель председателя комиссии. И он был где-то по-своему прав.
      На памяти служителей Центральной избирательной комиссии - они премного насмотрелись на него в газетах и по телевидению - Владимир Сергеевич Макаров в недавней еще жизни был гораздо старше и выглядел напряженнее, угрюмее и согбеннее. Бумаги, запечатлевшие его в том, не лучшем для него, почти старческом и ужасном состоянии, указывали на его реальный возраст, давили всем грузом проблем и страстей. На них он и в самом деле смотрелся стариком.
      - Итак, на сегодняшний день мы не можем вас зарегистрировать, - сказали в Центризбиркоме, поторапливая всех к выходу. - Вы нас извините, пожалуйста, но уж очень вы на фото не такой.
      Макарон не стал спорить с ответственными работниками.
      - Хорошо, я переснимусь, - сказал он. - Время еще есть.
      - Спасибо, - обрадовались служители. - Вы нам окажете неоценимую услугу, а то нас за ваше несоответствие по голове не погладят.
      - А какой же я, интересно, по счету? - сместил разговор в сторону Владимир Сергеевич.
      - Как понять, по счету? - задумались служители комиссии.
      - Я имею в виду, конкурс какой в этом году? Большой? - уточнил свой вопрос Владимир Сергеевич.
      - Девять человек на место, - ответил кто-то из комиссии.
      - Спасибо, - поблагодарил Владимир Сергеевич, - значит, опять все кому не лень. Такое возможно только в действительно демократической стране.
      - А вы операцию, что ли, сделали? Вроде как кожу подтянули, - спросила самая бойкая регистраторша, - насколько я вас помню по Сенату, вы были в глубокомысленных морщинах, уставший.
      - Да нет, по операциям у нас Пересвет. Да еще Натан.
      - Кто такие? - спросила любезная девушка из комиссии. - Тоже кандидаты?
      - Нет, это группа поддержки. - сказал Макарон. - Это у них там принято резаться, вставки разные из кожи делать, а я натуральный.
      - Просто как артист, - повеселели в комиссии.
      - Вот это другой разговор, - смягчился Владимир Сергеевич.
      Владимир Сергеевич с воодушевлением переснялся, поменял паспорт и уладил все вопросы с регистрацией. После всех мытарств ему выдали удостоверения кандидата в президенты № 9.
      Глава 10
      НАКАНУНЕ
      По завершении обряда регистрации группа имиджмейкеров, приглашенная Пересветом, приступила к выпуску кандидата в президенты Макарова на люди. В группу входили психологи, социологи, стилисты, визажисты и еще ряд профессионалов в области пиара и имиджа.
      - Неплохо смотритесь, - сказал Владимиру Сергеевичу старший группы. - С вами можно почти не работать. Все прилично и к месту. И эти короткие волосы, и военная форма. А постриглись почему? Волосы секутся?
      - Я всегда стригусь коротко, - ответил Владимир Сергеевич, - с юности, когда еще про бандитов никто слыхом не слыхивал.
      - Понятно, - сказали имиджмейкеры, - значит, закоренелый.
      - Не закоренелый, а просто придерживаюсь, - пояснил Владимир Сергеевич.
      - Вы не представляете, как нам тяжело было с этим думцем, ну, который в темных очках! - стали жаловаться имиджмейкеры. - Ему эти длинные и кудрявые волосики пришлось урезать. Он упирался до последнего. А сколько промучились с его мешками под глазами! Он их не видел в упор! Вплоть до того, что пришлось пойти на крайность - убрать глаза, поскольку мешки устранить было уже невозможно.
      - Как "убрать глаза"? - отсел в сторону Владимир Сергеевич и прикрылся рукой.
      - Ну, не выколоть, конечно, - пояснил пиарщик. - Просто придумали такой ход, такой образ, что, дескать, депутат слепой, но с большим внутренним видением. Так и пиарили по этой схеме - черные очки, сопли в сахаре, короче - Пиночет! И ничего - проканало! Второй думский срок уже дотягивает. А идею слизали с этой, которая поет, ну, как ее ...?