Тринити

      - Украли, что ли? Что же делать? - спросил сам у себя главный инженер. - А может, ты их продал? - даванул на прораба инженер. Недоумену-Похвайло только и осталось, что открыть рот от удивления. Сколько работали вместе, таким Силуана Григорьевича ему видеть не доводилось. - А может, их запустили на крайнюю гряду? - уже более толково спросил Пестров.
      - Да нет, пять мешков снесли бы ее в озеро, - сказал прораб. - А там всего лишь песок забросило на десять метров дальше, и все, - указал он на взорванную отметку, - а конфигурация бархана и остальное - по схеме.
      - Ну, хорошо - до завтра у вас есть время. Ищите, - сказал Пестров. Если к утру не найдете, придется докладывать в органы.
      - Хорошо, - сказал Недоумен-Похвайло. - Но раз я сегодня не отчитался, мне не получить на завтра никакой взрывчатки на девятую отметку, - поставил Пестрова перед фактом Сидор Петрович.
      - Ни в коем случае, - сказал Силуан Григорьевич, - на складе сегодня мой кладовщик. Получайте еще десять мешков. Все спишем.
      - В таком случае, я сам должен сообщить о сегодняшнем казусе, - сказал прораб.
      - Тебе это надо? - сбил его бдительность главный инженер. - Всю жизнь списывали, и все шло нормально, а тут тебе приспичило!
      - Но там было по сто-двести граммов, а тут пять мешков, - не понимал игры Недоумен-Похвайло.
      - Не за день спишем, так за неделю. Какая разница? - сбивал прораба с панталыку инженер. - И те десять, которые получите на завтра, тоже спишем.
      - Ведь я отвечаю... - попытался повзывать к порядку прораб.
      - Я дал объяснения, других у меня нет, - поставил точку в отчете Пестров.
      - За такое меня могут снять с должности, - еще немного поныл Недоумен-Похвайло.
      - Если не хочешь, - предупредил его главный инженер, - иди сегодня и бери все на себя. Пять мешков - это пять лет, не меньше.
      - Вы же сказали, спишем без проблем, - напомнил прораб. - Как всегда.
      - Понятное дело, спишем, только ты отследи, - попросил его Пестров, чтобы завтра десять мешков оказались во всасывающем патрубке третьего насоса. И мы все спишем - и эти десять, и те пять, которые пропали.
      - А зачем на насосную взрывчатка? - спросил Недоумен-Похвайло.
      - Рыбу глушить, - сказал Силуан Григорьевич. - Из команды кандидата Макарова попросили.
      - Какие вопросы? - легко согласился прораб, понимая, что его прикрывают. - За несколько смен пятнадцать мешков уйдут налево, никто и не заметит.
      - Правильно мыслите, Недоумен-Похвайло, - сказал Пестров. - А пять рулонов шнура надо будет передать ребятам сегодня вечером. Они приедут к отвалу.
      - Каким ребятам? - не потянул вопроса Недоумен-Похвайло.
      - Да рыбакам-же, говорю тебе, - улыбнулся главный инженер. - Они после завтрашней встречи отправятся вместе с кандидатом рыбу глушить на самые глубины. Я им обещал лохнесское чудище со дна поднять. Туда килотонна нужна, чтобы взмутить хорошенько.
      - А-а, - поймал себя на недоразвитости Недоумен-Похвайло. - Это интересно. А не жалко животного?
      - Да его там нет и не было никогда, - сказал Пестров, - болтовня все это. Владимир Сергеевич попросил устроить необычный отдых. Экзотический. Понятно?
      - Понятно, - сказал Недоумен-Похвайло. - Непутевые заметки.
      Во вторую смену прораб буровзрывного участка, имея на руках требование, подписанное Пестровым, получил дополнительно десять мешков взрывчатки и пять мотков бикфордова шнура. Материал он отвез к насосной станции и сложил, куда велели.
      Вечером на пустыре у края карьера, неподалеку от места, где начинал выситься отвал, состоялась контрольная встреча. Как и просил Силуан Григорьевич, прораб передал людям, подъехавшим на шестикотловом "Черокки" цвета хаки, бикфордов шнур. В ответ сунули деньги. Прораб пересчитал - в пачке под двумя скукоженными резинками было около ста ежегодных зарплат в тротиловом эквиваленте. Пересчитал, но взять отказался.
      - Уговора не было, - сказал Недоумен-Похвайло, возвращая притягательную пачку. - Я не могу. Только взрывчатку от насосной надо переместить. Уже завтра держать ее там не будет никакой возможности. Кто-нибудь обязательно напорется.
      - Выносить ее никуда не надо, - сказали люди. - Она должна остаться на подземке.
      - Мы так не договаривались, - попытался возмутиться прораб. - Меня за это привлекут.
      - Не привлекут, не волнуйся, - успокоили его люди, проверяя на ломкость полученный шнур. - Свежий? - спросили они.
      - Вчера с завода вагон пришел, - ответил Недоумен-Похвайло.
      - А вы что? - начал было интересоваться чем-то прораб.
      - Сказали, для рыбы, значит, для рыбы, - успокоили его люди на все случаи интереса.
      - Какая рыба на станции? - повысил голос прораб. - Товар надо срочно выносить за пределы участка.
      - Не дури! - осадили его люди. - И не вздумай расслабляться! А то сдадим в ментовку!
      Машина резко рванула и, подняв пыль, перевалилась через хребет карьера. С минуту помутив дорогу, она скрылась в новостройках поселка энергетиков. Когда пыль осела, переговорщики достали сотовые.
      - Все нормально, - доложили они по телефону. - Только прораб чудной какой-то, как бы он того... на самом деле не донес. Главное, денег не взял... Ну, все, понятно, понятно... мы возващаемся...
      "Черокки" развернулся и снова направился в сторону отвала. Прорабу некуда было деваться - пешая дорога оттуда вела одна. Подсобный боец поднялся на пригорок и удостоверился, что прораб все еще идет по карьеру, и приказал другому рулить наперерез.
      Заметив джип, прораб дернулся, но уходить в расселину отвала не стал. Старший пары, приблизившись к Недоумен-Похвайло, достал пистолет и выстрелил. Прораб упал лицом в песок, перемешанный со щебнем. Как раз у основания высокого отвала вывезенной с объекта породы. Он сильно удивился бы, посмотрев на себя со стороны, - его тело не произвело ни единого извива - он затих сразу и навсегда.
      Двое напряглись - один всунул убитому в карман невзятые деньги, а второй вышиб с помощью подручных средств пару булыжников из-под откоса. Груда песка с кусками мела и щебня, обсыпавшись с верхотуры, за секунду укрыла Недоумен-Похвайло. Младший килер сорвал пару цветков с обочины и бросил на свежий обвал.
      - Чтобы все по-человечески, - сказал он.
      - Странные они, эти поставщики, - сказал другой. - Понимают же, что следы всегда заметаются, и все равно - идут на сделку.
      В этот момент к киллерам подъехал линкольн "Навигатор". Из него вылезли двое. Они в упор уложили исполнителей и повторили только что проделанную убитыми операцию - один забрал из руки братка бухту бикфордова шнура и вытащил деньги из кармана отрытого Недоумен-Похвайло, другой оттащил с помощью внедорожника еще пару бетонных блоков, ограждающих сыпучую породу. Обвал усилился, и прораба повторно, теперь уже вместе со своими устранителями обволокло все той же породой с верхотуры.
      Один из подъехавших сорвал цветок и бросил на свежий грунт. Он проделал это с таким видом, будто наблюдал предыдущие кадры из-за угла.
      - Чтобы все по-человечески было, - сказал он.
      - Странно, - сказал другой, - ведь знают же пацаны, что обязательно будет зачистка, и все равно идут на исполнение.
      Пара разделилась и расселась по двум машинам - в "черокки" и в "линкольн", чтобы отбыть на них из карьера. Младший повел "черокки", а старший - "навигатор".
      У жерла кратера их ждала третья машина - "тойота-секвойя" песочного цвета.
      В ней сидели трое.
      По плану, который все время менялся Петруневым и Бакутиным, как код на двери, Владимир Сергеевич должен был сразу опуститься под землю, к проходчикам, а потом, уже на десерт, встретиться со служащими АЭС и жителями поселка энергетиков. Но кандидата, как всегда, развернуло в обратную сторону.
      - Начнем с АЭС, - сказал он Артамонову и другим. - Потому что на подземке у меня долгий разговор. А здесь пару слов - не больше. Вопросов по поверхности у меня, да и у самих работников АЭС практически нет. Там все налажено. Поэтому я на пару минут наверх и сразу присоединюсь к вам. Со мной можно не идти, готовьте встречу внизу. Я мигом. Полчаса у меня есть - этого будет достаточно.
      - Хорошо, - сказали доверенные лица. - Наши люди по ходу перекроят план мероприятия. А мы отправимся вниз, на подземку, прямо сейчас и произведем последние приготовления.
      - Там, внизу, у нас на сколько назначено? - уточнил время Владимир Сергеевич и посмотрел на часы.
      - На пятнадцать ноль-ноль, - ответил Пунктус. - А потом сразу обед у портала. Татьяна все подготовила.
      - Отлично, я постараюсь успеть, - пообещал Владимир Сергеевич. - Чуть что - начинайте без меня, а я подтянусь. Пару минут туда, пару - сюда, какая разница. А что говорить, вы знаете и без меня.
      - Идет, - сказал Нинкин. - Ваши предвыборные тексты все уже выучили наизусть. Линия выступления будет неизменна, но надежды терять не следует.
      - Совершенно верно, - сказал кандидат Макаров. - В сжатом виде так оно и есть.
      В сопровождении небольшой группы лиц Владимир Сергеевич отправился к энергетикам в машинный зал АЭС и начал выступление. Неожиданно для себя самого кандидат Макаров так заобщался со служащими, что у короткой встречи появлялось одно продолжение за другим. Владимир Сергеевич понял, что опаздывает на подземку. И уже собрался звонить вниз по телефону, чтобы там, как и договаривались, начинали без него.
      - Давайте закругляться, Владимир Сергеевич! - торопил его главный инженер Пестров. - Пересменка сейчас начнется, максимальное количество людей собе- рется.
      - Все-все, бегу, - спешил Владимир Сергеевич.
      - Давайте я вас отвезу! - просто тащил его за рукав Силуан Григорьевич.
      - Да нет, у меня водитель, - отказывался аксакал, и по привычке подолгу прощаться с каждым породненным местечком, все впитывал и впитывал окружающее. Ему нравилось, как с капитанского мостика начальника АЭС видны одновременно и мощнейшие турбины российского производства, и бескрайние леса до самого горизонта со стекляшками озер и серыми крышами заброшенных деревень вдоль трассы, вырубленной под новую линию ЛЭП.
      - Ну, все уже, все! Все! - чуть не кричал главный инженер Пестров, разгоняя слушателей. - Товарищ Макаров! - выталкивал он из зала Владимира Сергеевича и велел подгонять машину для него прямо к турбинам через пожарные ворота, чтобы, не теряя времени, лететь вниз, на подземку, потому что уже почти три часа!
      Наконец Макарон угомонился и занес ногу над высокой подножкой поданной машины...
      Вдруг все услышали, как где-то в стороне подземки грохнул мощный взрыв.
      Началась паника. С площади перед административным зданием АЭС завиднелся черный дым, поднимающийся из открытых водоводов.
      Владимир Сергеевич и Силуан Григорьевич быстро поднялись в селекторную.
      - Что у вас там? - спросил Пестров у дежурного мастера строительства. Плановый взрыв?
      - Нет. Плановый завтра, в шестнадцать ноль-ноль, - ответили с подземки.
      - А это что? - спросил Силуан Григорьевич.
      - Пока неясно, какой природы, - ответил дежурный мастер.
      - Может, метан? - спросил Пестров.
      - Продували всю ночь, - сказал мастер. - Не должно бы...
      - А в каком месте взрыв? - спросил главный инженер.
      - В районе насосной, - ответил мастер.
      - Там у нас не намечалось никаких взрывов. Что там взрывать?! - сказал Пестров.
      - Да, что-то не то, - медленно произнес начальник смены.
      - Горных спасателей вызвали? - перешел к оперативному протоколу главный инженер.
      - Да, группа выехала к месту, - доложил начальник смены.
      - Людей вывели?
      - Каких успели, вывели, - доложил мастер. - Многие остались внизу.
      - А где именно произошел взрыв? В каком месте насосной?
      - У портала, на выходе из поземки. Вблизи перемычки, у третьего насоса. Вход полностью обрушился, доступ техники к месту взрыва затруднен, перечислил оперативные данные мастер.
      - Люди под землей остались? - спросил Силуан Григоревич.
      - Да, несколько человек, - сказал мастер и сглотнул слюну. - Проходчики и кто-то из гостей, готовивших встречу кандидата. Спасатели пытаются пробраться к завалу сверху через водоводы. Перебило кабель, объект временно обесточен. Электрики занимаются подключением аварийного конца.
      - Сколько человек осталось под землей? - пытал дежурного инженер.
      - Точно сказать нельзя. Станет ясно, когда поднимут на поверхность тех, кто во время работы находился в водоводах.
      - Ясно, продолжайте работы.
      Владимир Сергеевич с главным инженером спешно отправились к месту взрыва. Макарон попытался позвонить по сотовому Пунктусу, как старшему по организации встречи на подземке, потом Нинкину, Татьяне, Натану, Пересвету, Артамонову. Связь отсутствовала.
      Откуда-то возникший Бакутин не по делу и громко, было видно, что картинно, наседал на Петрунева с разными предложениями. Петрунев тоже картинно махал руками и все отсоветовывал.
      - Вопрос надо решать не с ними, - указал он рукой куда-то в сторону. Это не попытка устранения. Иначе бы устранение состоялось стопроцентно. Просто с Владимиром Сергеевичем пытаются определиться в цене, как с серьезным конкурентом. В таких случаях никто намеков не делает, - сказал авторитетный человек Петрунев. - Устраняют, и все. Без осечек. Я полагаю, это предупреждение относится к разделу просьб о сотрудничестве. Думаю, что нам или предлагают сняться с президентской гонки за какие-то деньги, или спрашивают, сколько возьмем мы с них в случае нашей удачи. Единственное, что нам остается узнать, порядок цен в ту и другую сторону.
      - Да мы сами можем им выплатить любую сумму! - сказал Фельдман.
      - Им надо передать, - спокойно сказал Владимир Сергеевич, отряхиваясь от пыли, - что они обратились не по адресу. Уже поздно. Теперь им надо апеллировать к народу. Меня выдвинула группа единомышленников, понятное дело, я иду не сам, иду за чужие деньги! Но при всем при этом я еще и хороший менеджер! А чтобы управлять обществом с ограниченной ответственностью под названием Россия, надо иметь опыт и руки в виде кнутов с ножами на концах!
      Охрану инициативной группы по совету Бакутина и Петрунева пришлось усилить.
      Вскоре на поверхность подняли проходчиков, которых взрыв застал на месте работы. Двоих тяжело ранило, но все были живы. И маркшейдеры, и остальные. Вместе с ними эвакуировали на воздух Татьяну и еще нескольких человек из кандидатской группы. Все они были по уши в меловой и гранитной пыли. Несмотря на такое покрытие, люди выходили синими - за время пребывания под землей без кислорода произошло частичное отравление организмов.
      Все бросились их расспрашивать, но пострадавших тут же укладывали в машины МЧС и отвозили в больницу.
      - Дайте команду срочно восстановить систему нагнетания воздуха, - велел главный инженер Пестров мастеру, - в противном случае спасатели будут не нужны.
      В течение часа был восстановлен вентиляционный блок. Горные спасатели дошли до завала с обратной стороны - через водоводы. Никого больше они не нашли. Люди если и оставались, то внутри завала или в пустотах между двумя обвалами скального грунта и меловой породы.
      После долгих подсчетов, перекличек и сверок дежурный мастер пришел к выводу, что под землей в завале остались как минимум двое рабочих-проходчиков и два человека из команды кандидата Макарова - Пунктус и Нинкин.
      На место происшествия прибыл начальник УВД Мотылев, прокурор Паршевский, а через некоторое время на вертолете прилетели люди из Министерства чрезвычайных ситуаций и Минэнерго. Лица от официальных федеральных структур прибыли с опозданием, но это было и понятно - по стране устраивалось до десятка терактов в день, и первых чинов на все пространство терроризируемой отовсюду России не хватало. Прибывшие были тут же включены в комиссию по расследованию инцидента.
      Через сутки спасательных работ были найдены тела еще двух рабочих. Обвалившаяся порода накрыла их целиком. Надежд на выживание не было - месиво из плоти.
      Владимир Сергеевич, стоявший рядом, когда мимо проносили носилки с телами, отметил, что проходчики все еще пахнут белком.
      Спасатели продолжали разгребать завал до места, в котором могли находиться Пунктус и Нинкин. Оставалось пройти около двадцати метров обсыпавшегося грунта. Все это в условиях, где технике не развернуться. Нагнали поисковых собак. К ним присоединился бестолковый в этом смысле Бек. Он нюхал и рыл, нюхал и рыл! Искромсал лапы в кровь, помогая спасателям. На второй день с утра была пройдена половина завала.
      Татьяна металась у искареженного взрывом портала. Она не покинула строительный вагончик даже на ночь, когда всем было приказано оставить объект во избежании очередного инцидента.
      Татьяна разрывала сцепившихся между собой мертвой хваткой Натана и Пересвета, которые в шоке, перемазываясь в слезах друг друга, голосили как две кастрированные волчицы.
      - Нет-нет, я тоже останусь здесь, пока все не прояснится, - трепетал Пересвет. - Все равно не усну. Я буду держать связь со спасателями. Пересвет за время общения очень сильно привязался к Пунктусу. У них нашлось много общего и в прошлом, и в будущем - они планировали заключить с жизнью сходные контракты.
      Нинкин, наблюдая их зарождающуюся дружбу, тяжело переживал оттирание. Он понимал, что фигли-мигли товарища - дело временное, все закончится, как и всегда, - возвращением в лоно.
      Накануне взрыва на подземку они направился веселой толпой - Нинкин с Пунктусом чуть впереди, Пересвет с Натаном - метров через двадцать, а Татьяна с Артамоновым - только нос засунули за портал, чтобы принюхаться к полутьме - им там делать было нечего. Татьяна руководила накрыванием столов под открытым небом, а Артамонов делал последние уточнения по сценарию встречи. Сюда, в самое начало маршрута, должен был прибыть Макарон.
      В этот момент прогремел взрыв.
      Сегодня, спустя трое суток, Владимир Сергеевич с Татьяной и Артамоновым вышагивали руки за спину вокруг завалов и торопили спасателей, которые на их взгляд продвигались вперед очень медленно. То им мешало одно обстоятельство, то другое.
      У Пересвета и Натана от медлительности спасателей отнялась речь - они нудили и выли.
      - Нет, ребята, так нам не успеть, - стояли они над душой работающих. С такой скоростью наши парни умрут там от недостатка кислорода!
      - Хочу к ним! - стонал Пересвет, да так, что Натан едва удерживал его, а тот все равно рвался под землю.
      - Дурак, засыплет! Куда ты? - удерживал Пересвета Владимир Сергеевич.
      - Я хочу к ним! - выл Пересвет.
      - Успеешь, - ревностно удерживал его Натан. - Вот вытащат, и наговоритесь.
      - Они там вдвоем! - переживал безумец.
      - Может, их давно уже нет, - успокаивал его Натан. - Их могло разметать по водоводам!.
      Допущение повергало Пересвета в другой ужас, и он принимался стонать еще громче.
      - Слушай, да заткнись же ты, наконец! - не выдерживал дикого воя Макарон. - Лучше бы жизнь меня порезала! Как я ненавижу, когда ты воешь! Лучше бы тебе рот зашили, а не дырку!
      Под землей среди завалов жизнь шла своим чередом.
      Но сначала необходимо отследить местонахождение людей в момент, предшествующий взрыву. Когда были проговорены все вопросы предстоящей встречи - проверена оборудованная временно небольшая трибуна для кандидата Макарова, установлено освещение, проведены кабели для подключения телеаппаратуры, группа подготовки совместно с сопровождавшими работниками подземного участка удостоверилась в готовности, выпроводили лишних и снова по двое и по трое стала отдаляться от портала к месту митинга.
      В этот момент прогремел взрыв. С верхних отметок рухнула порода и накрыла двух проходчиков, работавших в третьем водоводе. К этому моменту Пересвет с Натаном еще не подошли к месту обвала, а Татьяна с Артамоновым вообще были снаружи. Пунктус и Нинкин, находившиеся в голове процессии, оказались отсеченными от человечества с двух сторон. С одной - завалом, которым прикрыло двух проходчиков, с другой - завалом, до которого не дошли Пересвет и Натан.
      Когда пыль улеглась и все стихло, Нинкин подал голос.
      - Есть кто живой? - спросил он, отплевываясь от меловой пыли.
      - Есть, - ответил Пунктус, отхаркиваясь от кусков гранита.
      - Перемещаться можешь? - спросил Нинкин.
      - Похоже, нет, - ответил коллега сдавленным голосом, - меня привалило до пояса. Ног не чувствую. А ты?
      - Я, кажется, могу, - попробовал пошевелиться Нинкин, - только шкуру на груди стесало. Кусок гранита пролетел в неприятной близости. Кровь хлещет по-черному.
      - Ползи сюда, - попросил Пунктус слабым голосом. - Меня по боковине зацепило, а ноги вообще стерло, ничего не чувствую.
      - Сейчас попробую, - напрягся Нинкин.
      Он прижал к ране скомканную рубашку и дополз в кромешной темноте до своего друга. Из-под обломков породы нащупывалась только верхняя часть его туловища. Нинкин помог напарнику сорвать рубашку и заткнул рану, которая была липкой до левой части грудины.
      Прощупав камни, которыми были завалены до пояса ноги Пунктуса, Нинкин прикинул, что вручную их кое-как можно будет разгрести. По камешку, по валунчику, которые своими острыми краями разрывали руки и пальцы, Нинкин расчистил ноги товарища. Но это не изменило ситуации - ноги не слушались ни хозяина, ни помощника. Они отнялись. Видно, удар был настолько сильным, что нервные волокна попросту перешибло.
      Нинкин оттащил Пункуса подальше от породы, которая могла рухнуть еще раз и накрыть обоих. Постепенно они переместились в центр оставшейся незаваленной территории. Дышать становилось тяжелее. Воздух как-то просачивался к месту завала, но в столь незначительных количествах, что его нехватка чувствовалась острее и острее.
      Часы на руке Пунктуса продолжали работать.
      На исходе вторых суток дышать стало невозможно. У Пунктуса начались судороги, у него отказали не только ноги, но и почки. Началась интоксикация организма. На третий день стали случаться кратковременные обмороки. Нинкин подолгу тряс его, приводя в сознание, но через какое-то время Пунктус снова отключался.
      Скоро стало плохеть и Нинкину. Он уже не мог справляться с участившимся дыханием и волнообразно терял волю. В моменты просветлений он нащупывал тело друга, который не мог ни говорить, ни шевелиться, только отрывисто скусывал с губ прилипший к ним воздух. Словно дышал. Но это только казалось. После чего он резко стихал и снова дергался от пришедшей в гортань жмени пустого бескислородного воздуха. Он больше не отражал действительности, у него началась предтеча комы.
      Нинкин на исходе сил, понимая, что еще минута, и он тоже отрубится если не навсегда, то очень надолго, сорвал со своей раны окровавленную рубашку при этом его дернуло от боли - значит, еще жив, подумал он, а вот окровавленную, с засохшей кровью, сорочку Пунктуса он содрал с его тела безболезненно: когда эта давящая повязка снималась, тот ничего не почувствовал. Это был необратимый шок. Нинкин нащупал место на теле Пунктуса, откуда только что сорвал защитную материю, - рана была едва мокрой от малой крови, на ее поверхности имелось уже больше корок, чем лимфы. Затем он прощупал свою рану - она была в большей степени окровавлена. Аккуратно, чтобы не затащить в обе раны - свою и товарища - пыли и песка, Нинкин наполз своей раной на рану Пунктуса и плотно приложился к ней. Собственная боль при этом стала гораздо острей, а в месте прикосновения нестерпимо зажгло. Зато стихла боязнь.
      Вскоре Нинкин, как ему показалось, почувствовал необъяснимое увеличение своего объема. Он обнимал своего друга, как себя, и теснее прижимался к нему. От Пунктуса веяло уходящей теплотой. "Нет, только не это! - орал внутри себя сухим голосом Нинкин. - Только не это! Я тут с ума сойду один!"
      Через какое-то время тело Пунктуса стало понемногу реагировать на прикосновения прижавшегося к нему друга, но в сознание он по-прежнему не приходил. Сколько истекло в таком положении часов, никто из них вычислить не мог.
      На пути к ним с поверхности лежало несколько рухнувших железных балок и свай. Пока спасатели резали искромсанный металл, ушло несколько суток. Арматура держала аварийных проходчиков за грудки. Проблема продвижения вперед не решалась, пока не привезли гидравлические кусачки. Темп прохождения завала возрос. После того, как арматуру разъяли, вперед пошли обычные подземные мини-экскаваторы.
      Когда спасатели добрались до уже простившихся с жизнью Пунктуса и Нинкина, истекали пятнадцатые сутки поисковых работ. Потерпевшие ничего не чувствовали. Бездыханные, они лежали в обнимку, плотно прижавшись друг к другу, и были, как саваном, покрыты слоем осевшей известковой пыли.
      Их извлекли на поверхность, когда уже не было никаких надежд на то, что они могут быть живы. Поднимали их на носилках, не разнимая, и поместили вместе на борт реанимационного вертолета. Они продолжали оставаться без сознания, но - о чудо! - они дышали! Обнявшись, они не отпускали друг друга и дышали!
      Вертолет аккуратно, с небольшого разбега, потому что стояла страшная жара, повез пострадавших в Москву, в институт хирургии.
      Владимир Сергеевич, Татьяна, Пересвет, Натан сопровождали потерпевших на своем вертолете до самой больницы. Остальная команда двинулась в Москву автомобилями.
      Пунктуса и Нинкина поместили в реанимационное отделение.
      Главный врач центра хирургии профессор Марилин распорядился ничего не предпринимать по разъему больных и их отделению друг от друга .
      - Это они от страха и в результате долгих судорог, - объяснял он и успокаивал всех, кто называл себя близкими. - Пройдет испуг, и они спокойно отрастут друг от друга.
      Друзей подключили к системе жизнеобеспечения. Несколько дней они пролежали не шевелясь. Татьяна с Пересветом и Натаном не отходили от больных. Они подавили сопротивление обслуживающего персонала и добились неположенного присутствия рядом - на любых условиях - мыть полы, таскать утки - все, что угодно. И торчали там безвылазно - сняли неподалеку гостиницу и посменно дежурили.
      Первым пришел в себя Пунктус. Потом очнулся и Нинкин.
      За время совместного пребывания под землей и в реанимации их тела полностью срослись по месту ран. Пытаясь понять, что произошло, они долго крутились вокруг своей теперь уже единой оси и тщились встать на ноги. Получалось с трудом. Наконец они обнаружили, что тела их в месте недавних ран срослись от длительного соприкосновения. При попытке отдалиться друг от друга они почувствовали нестерпимую боль. Они стали близнецами, сросшимися в области сердца.
      Помыкавшись, они включили телевизор. Каналы вовсю вещали о покушении на Макарова. Ответственность за взрыв ни одна из фигурирующих на рынке террористических организаций на себя не брала. Это означало, что вина за теракт автоматически перекладывается на чеченских бревиков. Красный столбик рейтинга Владимира Сергеевича стремительно полз вверх, как будто наступила суббота, и все население страны вместе с кандидатом Макаровым отправилось в баню.
      По соседству с палатой, где находились Нинкин и Пунктус, работал консилиум. В предбаннике совещательной комнаты, приложив уши к двери, стояли Татьяна, Натан, Пересвет и подслушивали разговор врачей. Вскоре к ним просочился и Владимир Сергеевич без халата. Консилиум, на заседание которого никого стороннего не допускали, решал, как быть дальше с пострадавшими. Споры не умолкали уже два часа.
      - Единственный способ сохранить им жизнь, - говорил лечащий врач, оставить сросшимся. Потому что спаечный процесс зашел дальше некуда. Поскольку почки и легкие Пунктуса отказали вследствие резкого удара и затем в результате длительного сдавливания упавшей породой. Если пойти по пути разделения тел, то далее Пунктусу потребуется пересадка почек и легких. А, значит, уже нельзя будет говорить о его стопроцентной и полноценной жизни.
      - Еще требуется получить согласие Нинкина на их совместную жизнь. Ведь в его праве - отказать Пунктусу. Он может оставить его при себе, а может и нет. Вопрос лежит на стыке этики, медицины и юриспруденции, а значит, проваливается.
      - Может, нам устроить здесь сцену - испрашивать согласия, как при венчании? - спросил профессор помоложе, он только что защитился.
      - Разделение их, по крайней мере, в данный момент может повлечь за собой непоправимые последствия, - сообщил профессор, ведущий консилиум. - У Пунктуса не работают обе почки. Восстановление их функций проблематично, здесь нужно время, которое может ничего и не дать. Кровь Пунктуса имеет первую группу и положительный резус-фактор, но очищается, проходя через почки Нинкина, кровь которого имеет четвертую группу и отрицательный резус. Понимаете? Две несовместимые жидкости, практически не смешиваясь, проходят по одним и тем же сосудам! Как соленая и пресная вода. Кровеносные системы стали единой, а кровь по-прежнему разная! Таким образом, разделив пострадавших, мы должны будем поместить Пункуса с отказавшими почками в отделение гемодиализа - на искусственное очищение крови - и поставить его в очередь на ожидание донорской почки. Операция по пересадке не может быть начата, пока не станет ясно, заработают ли его собственные почки, функции которых, похоже, навсегда утрачены в результате стресса и сильного сдавливания. Таким образом, мы приходим к промежуточному заключению, что больные должны оставаться в таком положении на неопределенное время. Отделение их друг от друга станет целесообразным только в случае, если заработают почки Пунктуса.
      - Мы не можем принимать решение о том, чтобы оставить их в таком положении. На это требуется согласие Нинкина. Мы не вправе ставить перед ним этот вопрос. Это может быть только его личным делом, - сказал представитель правовой части консилиума.
      - Верно, - согласился ведущий профессор. - Но надо помнить и о том, что не только Пунктус обязан Нинкину, поскольку тот пустил его кровь по своему кругу и по своему телу, через свои системы очистки. Но и Пунктус тоже по-своему спас Нинкина, поскольку, если бы тот не приложился к нему, еще неизвестно, не умер ли бы сам Нинкин вслед за Пунктусом от сепсиса. Заражение крови у каждого из них могло бы начаться буквально через несколько часов. И после смерти Пунктуса от почечной недостаточности и потери крови следом ушел бы Нинкин от заражения крови.