Тринити

      - Да зачем тебе друзья, если у тебя есть я? - не понимала момента Настя.
      - Действительно, - одумывался Владимир Сергеевич.
      ...Романтика все больше овладевала этой парой. Макарон стал порой подзабывать, что баллотируется. Артамонов ему тут же напоминал и с охраной по сторонам увлекал на очередную встречу с выборщиками или на интервью на телевидении.
      Владимира Сергеевича затаскали по передачам, всюду исследовался рецепт его прекрасной формы.
      - Говорят, вы полгода пробыли на Тибете, - терзали его прилюдно в студии. - Это правда?
      - Можно сказать и так, - не сопротивлялся Владимир Сергеевич, защищаясь от глупых вопросов развесистыми ответами. - Тибет, Селигер, какая разница?
      - Это верно, - неседал на него Махалов в шоу "Большая стирка".
      - Говорят, вы взяли за основу подход тибетских монахов и в питании, и в одежде, и в философии? - пытал его среди ночи руководитель "Ночных полетов".
      - Меж тем вы женились во второй раз, - тянула его на свет журналистка Муля в программе "Я сама". - С чем это связано?
      - Я как раз занимался собой, - нес околесицу Владимир Сергеевич, - а тем временем все и произошло.
      - Но вы остаетесь сенатором? - спрашивал его Карамулов.
      - Уже нет. Срок моих полномочий истек, от региона в Верхней палате теперь другой представитель.
      - Думается, что вы немного потеряли. У вас такая перспектива! старался быть с ним более приземленнее Гордон.
      - Да, пока все идет хорошо, - отвечал Владимир Сергеевич.
      - На вас было совершено полтора покушения, - выискивали в нем причастного к уголовке в передаче "Криминальная Россия". - Вы не боитесь?
      - Я не успеваю бояться, - говорил Владимир Сергеевич. - Все как-то очень быстро случается. Такое впечатление, что команды конкурентов работают на наш блок. Чем больше они терзают наши ряды, тем спешнее растет наш рейтинг, популярность.
      - Скажите, а что вы сделаете в первую очередь, случись вам избраться? вопрошал Дибров в программе "Атриум".
      - Возьму отпуск, - отвечал Владимир Сергеевич и просил сдуть мельтешащие перед глазами надувные фигуры клоунов интерьерного оформления.
      Вперемешку с телевыскакиваниями Владимир Сергеевич Макаров доводил до завершения запланированную серию поездок по стране, которую на манер Бурята называл "День объезда мест".
      Глава 11
      ДЕНЬ ОБЪЕЗДА МЕСТ
      Заместитель министра топлива Пунктус и заместитель министра энергетики Нинкин, как два непарных тутовых шелкопера, по линии своих ведомств готовили встречи кандидата Макарова с избирателями на ряде предприятий их профиля и не только. Они подняли себе планку и старались отличиться, поскольку расчитывали стать министрами не на пустом месте. Им помогали Пересвет, Натан и Татьяна. Я подстраховывал всех по очереди - если кто-то не мог, я выезжал вместо.
      По обыкновению, а никак не по странному стечению обстоятельств, поездки были организованы таким образом, что агитационный путь Владимира Сергеевича начинался с Камчатки, потом следовал Сахалин, Владивосток, Чукотка, Якутия, затем Урал, Поволжье, Центр и так далее. Движение кампании предполагалось по солнцу - с востока на запад страны.
      - Не надо из меня делать светила, - предупредил Владимир Сергеевич, ознакомившись с графиком. - Я хочу начать с Калининграда, - поставил он условия и попросил развернуть маршрут следования, - а закончить Анадырем и Петропавловск-Камчатским, где всегда полночь. Мне хочется работать на заведомо понятную перспективу!
      - Хорошо, мы переделаем, - согласились доверенные лица. - Просто мы планировали встречи так, чтобы в ходе кампании о кандидате не забыли, подвернулось под руку оправдание. - А то, пока мы будем таскаться по востоку, в центральных районах о нас и не вспомнят. Опора нынче именно на красный пояс, хотя он уже и не такой раскаленный, как раньше.
      - Да я ведь не коммунист! - как будто опомнился Владимир Сергеевич.
      - Это только с виду, а копни глубже... - сказал Артамонов. - Все мы где-то немного партейцы...
      - Согласен, - признал кусок своей сущности Макарон.
      - А чтобы нас не поминали лихом, - сообразил я, - надо выстроить поездки уж если не в обычном направлении, то хотя бы зигзагообразно.
      - Да не волнуйтесь, никто нас не забудет, - уверил всех Макарон. - Чуть что, я напомню.
      - И все-таки, - настояли коллеги-организаторы, - давайте найдем золотую середину. Начнем с - запада, потом восток, а завершим центром.
      - Хорошо, пусть будет так, - согласился Макарон, но в остальных вопросах остался непреклонным и пояснил: - Каждый регион я хотел бы воспринимать под таким углом: сначала встречи с ветеранскими организациями, далее дома престарелых и уж потом беседы с работным людом и молодежью. А вы мне какие графики составили?! Никуда не годится! Возьмем хотя бы Смоленск тусовка во Дворце бракосочетаний, потом обед на монастырской площади с братией и вечером - в больницу к ветеранам. Ну, что это такое?! Ветераны к вечеру уснут! Все переделать: сначала старики - потом молодежь! Ясно?!
      - Ясно, - приняли помощники замечания Владимира Сергеевича.
      Потому что имелся в них какой-то скрытый смысл. А может, и не было никакого смысла, просто Владимир Сергеевич подчинялся противоположному вектору постижения территорий и, благодаря своей всегдашней упертости, подтягивал к этому все свое окружение.
      Бригады агитаторов принялись винтажно осваивать страну. Начали, как и просил Владимир Сергеевич, с янтарного края. Первая встреча с избирателями проходила в музее оккультики. Горожане тепло приняли кандидата Макарова, он ощутил полную поддержку. Мероприятие получилось на редкость живым и закончилось бурным братанием. По завершении оратории кандидатской делегации предложили осмотреть сам музей, в котором во время войны была размещена лаборатория рейха по изучению обратного течения времени. Исследовательские работы курировал лично Гитлер. В лаборатории трудились лучшие умы. Гитлер, когда ситуация стала поджимать, вплотную занялся вопросами, на которых погорел Бурят, и даже подумывал о практике, которую поимел Макарон. Музей, судя по испещренной книге отзывов, был самым посещаемым местом в городе. Из всех экспонатов наиболее выразительно смотрелись часы, стрелки которых шли вспять. Владимир Сергеевич был поражен и экспозицией, и самим фактом существования музея. Он обошел его по кругу несколько раз, то и дело возвращаясь к началу осмотра. Нарушая заведенный порядок, он трогал руками все, что занимало его взгляд.
      Наблюдая за Владимром Сергеевичем, я понимал, почему он настоял, чтобы предвыборное турне стартовало в Кенигсберге.
      А потом где нас только не носило! Эта крестовина, эта квадрига Пунктус, Нинкин, Татьяна и Натан - настолько увлеклась предвыборной работой, что красными флажками, отмечающими на карте места, где побывал Макарон, была утыкана вся карта, висевшая на стене предвыборного штаба. Доверенные лица мурлыкали что-то себе под нос и, не стесняясь окружающих, таскали Владимира Сергеевича по всему постсовковому пространству. Для страховки, чтобы уж наверняка, кандидат Макаров встречался с руководителями и населением бывших республик СССР, поскольку процент своих там по-прежнему оставался высоким. Попутно он денно и нощно посещал военные части, расположенные вблизи границ, крупные медицинские учреждения и промышленные предприятия, учебные заведения. Больше месяца ушло только на ознакомительный, поверхностный объезд самой России. Кандидат Макаров рвался и туда, и сюда - в самую гущу жизни, но времени не хватало, и его буквально за руки оттаскивали от народной среды, как наемную плакальщицу от чужой могилы.
      После порции поездок по регионам намечался непродолжительный отдых вблизи родных мест, а потом поездка в Сочи на съемки фильма "Калаш" вперемешку с кратковременным отдыхом на Красной поляне.
      Графики посещений были настолько плотными, что кандидату Макарову приходилось спать и работать в самолетах и поездах, а иногда даже в автомобилях и на нартах.
      - Хорошо, что не на нарах, - успокаивал его я, едва успевая готовить материалы для прессы и телевидения.
      Наряду с крупными городами посещали и захолустные местечки. От мысли, что кому-то довелось там родиться и жить, бросало в дрожь. А Владимир Сергеевич просто ликовал при посещении таких точек.
      - Вот это да! - вырывалось и него.
      - Подумать только, - противоречил я, выглядывая из иллюминатора опускающегося на площадку вертолета, - вот здесь провести жизнь! С ума можно повеситься! Когда летишь над любой точкой Шотландии, - вел я аналогию - даже над самой крайней, над Абердином, например, все равно хочется там остаться. Человек в силах представить свою жизнь там, потому что - уютно все, обжито. А здесь, как глянешь вдаль, жилы стынут! Представишь, что в этой точке, в этом краю, ты бы вылупился и всю жизнь корячился, сразу мерзнут ноги! Как этот край может быть родиной!?
      - А мне нравится, - говорил Владимир Сергеевич, словно здесь когда-то произошло самое памятное для него событие.
      - Ну, а что тебя связывает с этим местом? - спрашивал я. - Дыра дырой. Тебе что, доводилось бывать тут по прошлой жизни?
      - Да нет, - говорил Макарон. - Я здесь вообще никогда и близко не был. Но ощущение такое, что бегал здесь пацаном.
      - У нас все деревни и райцентры на одно лицо, - пытался я объяснить ему его спонтанно возникающую привязанность. - Такая стилистика.
      - Ну, что ты! - возражал Владимир Сергеевич. - Они все разные - у каждого поселка свой взор!
      Чем глуше и непроходимее встречалась местность, чем меньше была вероятность, что Владимир Сергеевич мог здесь когда-то бывать, тем роднее и ближе он ее воспринимал. От какого-то затерявшегося хутора или городка его сердце просто щемило, словно он возвращался сюда, в детство или юность, где на каждом углу и перкрестке вместе с дворовыми собаками торчат, застыв, его одноклассники и соседи. Это свойство российской глубинки - сразу становиться родной любому заезжему человеку - всецело поглощало Владимира Сергеевича, ему хотелось, но не хватало эмоций облобызать и обнять эти совсем чужие края.
      - Просто дух захватывает, сердце так и переполняется волнами воспоминаний, которых не было! - говорил Макарон. - День объезда мест. Как и Бурят, я начинаю обходить любимые точки. Неужели и меня жизнь поймает на противоходе?
      Каждая встреча с избирателями мыслилась как деловая, но заканчивалась на ностальгической нотке, а не ноте надежды, как на всяком новом месте. Возникало странное ощущение, что видения, связанные с посещаемой местностью, совершенно неотвязно следуют за вертолетом.
      Владимир Сергеевич быстро входил в контакт со встречавшими его людьми. И уже через совсем небольшое время общался с ними, как с родными.
      Впервые в жизни он ощутил, как велика и бесконечна Россия. Просторы повергали его в состояние крайней эйфории. Он посетил сотни рыбацких поселков, пролетом, правда, наблюдая за жизнью с высоты, и тем не менее. Тоска и грусть охватывала его. От мысли, что не удалось провести здесь хоть сколько-то минут, его скручивало в рулет. Покидая впервые посещенные края, он словно рвал вьющуюся за ним пуповину. Да, необъятна страна Россия! Осмыслить ее нельзя, а разворовать можно. Дальневосточная тайга - насколько ее уже проредили китайцы. Границы практически открыты. Что-то надо будет делать, случись избраться. Но выгонять их уже бесполезно - прижились, пустили корни. И чтобы не разворовывали и не тащили все к себе, надо будет дать им правильное и законное существование на нашей земле. Ассимилируются, никуда не денутся - и лет эдак через двести не поймешь, куда глаза узкие подевались. А нам самим не обжить - не хватит заключенных. Тут один только путь - через "ГУЛАГ". Эту часть страны уже пробовали оживить некоторые умники - не получилось. Придется впускать соседей. Надо все срочно заселить. Любыми людьми. Только живыми, а не трупами.
      К каждому из забытых Богом мест Владимир Сергеевич быстро привыкал. Они казались ему родными, словно он отродясь жил там в уюте и тепле. И так в каждом селении, в каждом городке, поселке и областном центре - сначала отчужденческие настроения, потом волной наплывала теплота - и вот уже ближе места нет на земле. День объезда мест. Ему казалось, что он и впрямь объезжает и облетает края, в которых прошли его детство, его юность, его жизнь, где осталась частица сердца. Бурят неотвязно стоял перед глазами.
      Потом Владимир Сергеевич побывал на Байкале, на Алтае - и всюду одни и те же мысли: как широко здесь и как мало людей. Если бы здесь кишела жизнь! Как было бы все по-другому! Сколько простора и сколько счастья!
      Макаров поднимался к Полярному кругу - прошелся вдоль шестьдесят восьмой параллели, побывал в Надыме. В ходе вылазки в Заполярье его сопровождал Решетов, проторчавший здесь на нулевой газоперекачивающей станции тринадцать лет. Город Надым с высоты самолета образовывал своими микрорайонами слово СССР.
      - Пока здесь есть нефть - будет людно, - пророчил Решетов. - А какой период настанет, когда выкачают?
      - Да, эту землю ожидает запустение, - соглашался Владимир Сергеевич. Нельзя человеку в один присест облетать Россию, нельзя! - все приговаривал он. - Может разорваться сердце. Жить где-нибудь в укромном уголке да подумывать о ее просторах можно, а вот охватить, увидеть одномоментно - не может человек, мал слишком. И президентом такой страны можно стать, если только очень сильно попросят. Сам бы я не отважился. Да и если бы вот так полетал до того, как вызвался пособить хлопцам, ни за что бы не согласился. Президентом такой страны может стать только очень простой, без затей человек. Другого она подомнет под себя, сделает его президентство подъюбочным - он будет управлять страной из-под юбки с кружевами девушки по имени Россия.
      Я входил и в состав группы, сопровождавшей Владимира Сергеевича во время поездки по Красноярскому краю. Встречи закончились по регламенту. Успех был неописуемый - кандидата Макарова носили на руках. Военные, те вообще ликовали - до ночи стреляли вверх салютными орудиями. А все потому, что в каждой военной части Владимир Сергеевич подтягивался на перкладине больше Немцова - по двадцать раз, демонстрируя молодым, какой должна быть военная выправка, после чего целовал взасос знамя полка.
      Когда по завершении встреч мы усаживались по машинам, чтобы ехать в аэропорт, Владимира Сергеевича было не втащить - то он вдруг по центральной площади желал походить, то по тихому старинному переулку бродить изволил, то по мощеной деревом мостовой хаживал, прислушиваясь к земному гулу и скрипу своих сапог.
      - Да поехали уже, - торопили его, - народ ждет, да и погоду нелетную с часа на час обещают. Застрянем здесь.
      - Минутку подождите, - говорил Владимир Сергеевич, находя нерезкие слова и выражения и стараясь не плевать на условности. Он бродил меж фонтанов, сидел на лавке под сиренью, осматривал даль с речного обрыва.
      - Ну, все, - не выдержал я, - ты зависай, а мы полетели.
      - Вперед и с песнями, - соглашался он. - Я догоню.
      Ничего не оставалось, как ждать.
      Когда самолет все же взмыл в небо, Макарон велел летчикам сделать пару лишних кругов над городом.
      - Так, я не понял, вы здесь служили или что? - спросил я, проникаясь его щепетильностью.
      - Да нет, я в этом городе в первый раз, - сказал Владимир Сергеевич.
      - А со стороны кажется, что вы провели здесь все свое личное время, признался я.
      - Тянет, и все, - не вдаваясь в подробности, объяснил свое поведение Владимир Сергеевич. - И не пойму, почему. Порой диву даешься. Будь моя воля, я бы сейчас вышел из самолета и остался здесь жить.
      - Вот даже как? - нервничала Татьяна. - По твоей милости мы и так задержались здесь на целые сутки. Тебя жаждут видеть в других местах! потрясла она пачкой телеграмм, - Мы срываем график поездок и встреч!
      - Ничего страшного, - рассуждал Владимир Сергеевич, - к тем местам я еще не привык!
      - Будет обратный эффект, - сказал я. - Народ может забраковать все.
      - Не забракует! - отчеканил Владимир Сергеевич. - А что такое обратный эффект, мне рассказывать не надо.
      - Понятное дело, - выразилась Татьяна.
      - Да, напор любви к малой родине выворачивает меня наизнанку, продолжал делиться переживаниями Макарон. - Странно. Все это запустение должно бы порождать чувство отчуждения, а возникает тоска и мертвая хватка привязанности.
      На излете предвыборной восточной одиссеи кандидатская группа побывала в Бурятии. Владимир Сергеевич встречался с пикетами избирателей, поджидающих его повсеместно, потом заскочил проведать, как идет строительство храма. Поддержку востока кандидат Макаров чувствовал кожей, без всяких ЦИОМов. История с Бурятом, пострадавшем в ходе научного эксперимента, сделала Владимира Сергеевича известным в этих краях так широко, что не ощутить себя личностью было невозможно. Владимир Сергеевич даже зазнаваться стал.
      На встречу с ним у могилы Бурята съехались делегаты от многотысячных городков, групп, селений, храмов, столиц и стойбищ. Приехавшие разбили юрты и палатки на такой огромной площади, что заполонили долину до самых отрогов нависающих невдалеке гор. Это было что-то! Владимир Сергеевич не подозревал, что несколько месяцев, проведенных с Бурятом, так многоголосо аукнутся. Жители Бурятии величали кандидата Макарова продолжателем какого-то их родового дела, носителем опыта поколений, человеком, пробившим пространство и развернувшим время. Владимир Сергеевич ничего в этом не понимал, но энергетика встречи давила на каждую клетку.
      Когда первые страсти улеглись и народы принялись передавать устные и письменные наказы, Владимир Сергеевич даже несколько заволновался. И основания для этого имелись - сначала выкриками с мест, а потом на каждой второй бумажке, которые ему передавались, а затем и чаще Владимиру Сергеевичу давали понять, что проголосуют здесь за него все стопроцентно. Но. Краем глаза он умудрялся прочитывать основную идею сборища: в случае восхождения на пост народ попросил бы президента Макарова отпустить их на волю, разрешить создать какую-то то ли восточную, то ли дальневосточную, то ли сибирскую республику. На слете было полно китайцев - откуда только понаехали?! Каждый второй глаз был желтым. Владимир Сергеевич, насколько получилось, аккуратно вывел митинг из кризиса и велел наутро срочно заказать самолет, чтобы по горячке не наобещать лишнего. Поддержать вот так, с ходу настроения масс кандидат Макаров не отважился.
      Почувствовали слабину во мне, подумал он уже в самолете. Мою тягу к прошлым состояниям ощутили. Но жизнь покажет. В распад Союза тоже никто не верил. Но все замкнуто само на себя, и все империи в конце концов возвращались в исходную точку, не говоря уже о галактиках с их циклическим и плоским развитием. Не будем спешить с выводами, пусть информация отлежится.
      Когда с западом, востоком, Уралом и Поволжьем было покончено, встречи переместились в центральную часть России. Раскрутка кандидата Макарова достигла пика. Конкуренты отставали кто на полклюва, кто на полкорпуса. Пойманные сетями встреч голоса выборщиков тащились и волочились за Макароном, как струи за дырявой цистерной, наполненной водой.
      Кстати, о воде. Посещение АЭС и насосной станции на гидроузле, с которого в столицу поставлялась питьевая вода, было отложено на закуску. И закуску в конце концов подали.
      Кандидата Макарова в этой решающей и завершающей кампанию поездке против обыкновения сопровождала многочисленная свита - практически весь штаб целиком. Планировалось как бы отчитаться перед земляками и подвести итоги всей кампании - доложиться на уровне выдвижения, как грамотно высказался Артамонов.
      Посещение АЭС было намечено на конец мая.
      - А потом сразу в Сочи! - сказал кандидат Макаров. - Хочу посмотреть, как снимается фильм "Калаш"!
      - Можем вылетать хоть завтра, - сказал я, отвечающий за протокол. Сегодня завершаем встречу здесь - и свободны!
      - Слава тебе Господи! - взмолился уставший Макарон. - Неужели все позади!
      С работниками АЭС Владимир Сергеевич должен был встречаться в машинном зале атомной станции, среди турбин и генераторов. Со строителями встречу планировалось провести на "подземке", где некоторое время назад Макаровым была обнаружена злополучная подмена чертежа.
      На стройке и на самой атомной станции работало более десяти тысяч человек. Встреча с ними имела большое стратегическое значение. По каналам связи внутри ведомства информация о предвыборной программе должна была разойтись кругами по всему энергетическому комплексу России.
      Встречу готовили Нинкин в качестве старшего и Пунктус в качестве дублера. Пересвет, Натан и Татьяна помогали и тому и другому. Татьяна отвечала за столы, которые планировалось накрыть в завершение с внешней стороны портала под открытым небом, чтобы после разговора на "подземке" участники могли поднять рюмку за здравие кандидата.
      Мероприятие было завершающим во всей череде поездок, в марафоне кандидата Макарова ставилась точка.
      Артамонов руководил последними перемещениями пресс-отдела, маялся со СМИ, а я, как всегда, отвечал за стенографию, чтобы в будущем не таскаться по архивам. Я был обязан вписать всю эту затею в историю страны.
      Накануне приезда Владимира Сергеевича на объект Петрунев и Бакутин вяло смотрели в бинокли за приличными купальщицами, устилавшими по хорошей погоде весь противоположный берег водоема своими русалочьими телами. Им и в голову не приходило, что во вступительной речи кандидат Макаров планирует сделать упор на то, что им в свое время была обнаружена монтажная оплошность. Инженерный вывих, при котором всасывающие патрубки и система выброса заработали бы наоборот, до сих пор не устранили. Владимир Сергеевич намеревался построить на этом факте все свое велеречение - он, дескать, обнаружил это, и обещает сделать объект вновь показательным, но уже с федеральной наблюдательной вышки. Он скажет о цене "инженерной ошибки", которую породила затянувшаяся спецоперация в Чечне. Но неполадки скоро устранятся. Виновные будут наказаны. Внимательность Владимира Сергеевича спасла неимоверное количество государственных денег, которые будут переориентированы на социальные нужды работников АЭС и строителей третьего блока. А еще кандидат Макаров спас столицу и страну в целом от экологической катастрофы - радиоактивная вода при запуске насосной станции могла бы попасть в систему питьевого водоснабжения. А это такой террористический акт, который не снился и Бен Ладену. Экологическая катастрофа затмила бы собой нью-йоркские башни, поскольку без всякого шума и пыли принесла бы подспудно лучевую болезнь практически двадцати миллионам человек. Это вам не пакетики с сибирской язвой и не единичные случаи атипичной пневмонии. Здесь все планировалось гораздо круче!
      В таком ключе Деборой были заготовлены тексты и для газет, и для электронных СМИ. Так планировалось осветить встречу кандидата Макарова на объекте государственной важности. На этой волне кандидат Макаров должен был влезать в президентское кресло страны.
      Встречу планировалось начать глубоко под землей, в жерле карстовых образований, куда кандидат Макаров рассчитывал опуститься в сопровождении доверенных лиц после разговора с работниками АЭС наверху.
      Площадка для беседы с проходчиками была устроена непосредственно в выработке, на входе в стволы водовода - у портала перед насосной станцией. При свете прожекторов и под камерами Забелина кандидат Макаров в строительной каске и с респиратором под мышкой собирался плотно пообщаться с подземщиками. У него тут было много знакомых - сказывалось давнишнее курирование объекта.
      Объект имел статус стратегического и находился за тремя линиями охранных заграждений. "БелАЗы" с омоновцами на подножках сновали вниз-вверх днем и ночью - вывозили в отвал породу. Одновременно с выработкой велась цементация поверхностей водоводов, чтобы не осыпались. На огражденной территории работало несколько буровзрывных участков, которые продолжали вести проходку стволов и отметок. Там, где порода не поддавалась зубам экскаваторов, движение вперед осуществлялось с помощью взрывов.
      Пересвет метался с "подземки" наверх и обратно на своей "Тойоте" с правым рулем и пару раз едва не попал под груженый "БелАЗ". Пунктус посоветовал ему быть осторожней, потому что края дороги, особенно левые, небезопасны, и, уступая колею многотонному "БелАЗу", можно запросто обсыпаться вниз вместе с кусками мела. И еще он посоветовал переместить пропуск на объект с левой части лобового стекла в правую.
      - А то еще, не дай Бог, охранники откроют огонь на поражение.
      - Он мешает обозрению, - отмахнулся Пересвет.
      - Смотри, осторожней, а то мне не с кем будет крутануться, когда свободного времени станет чуть больше, - подмигнул он и попытался вылепить из себя ностальгический образ. Но на ходу ничего не получилось, и он, защищаясь от жары, натянул на лысину носовой платок с завязанными по углам узелками.
      Пересвет подвозил с базы наверху необходимый реквизит для предстоящей встречи и провиант для шведского стола, который устраивала Татьяна, чтобы сытно опустить занавес кампании.
      - Лично мне такая езда нравится, - сказал Пересвет. - В ней есть свой шик.
      Натан, вносивший корректировку в план встречи, рисовал на огромной карте точки перемен.
      Часть группы поддержки, ведомая Нинкиным и Пунктусом, следовала своему плану, а другая часть, руководимая Бакутиным и Петруневым - своему, хотя в целом все двигались к общей цели.
      - По реальному рейтингу мы отстаем от наших основных конкурентов на двадцать процентов, - сказал Бакутин. - Это серьезно, разрыв может не сократиться, потому что тенденция... Если мы не сориентируемся, нас не поймут. Скажут, почему не предупредили, если знали? Почему не приняли необходимые и даже крайние меры?
      - У тебя есть варианты? - спросил Петрунев.
      - Да, - кивнул головой Бакутин. - Нужна серьезная встреча с главным инженером. Надо потолковать. Но об этом никто не должен знать.
      - Завтра все будет организовано, - пообещал Петрунев.
      Силуан Григорьевич Пестров, соглашаясь на кулуарную встречу мог предположить, что разговор пойдет именно об этом, но что в таком ракурсе...
      - Мы знаем, что вы один из самых ближайших друзей нашего кандидата, зашел с тыльной стороны Бакутин. - По крайней мере, Владимир Сергеевич сам говорил об этом.
      - И что? - не скрывал своего нетерпения главный инженер.
      - Это ваш монтажный промах...
      - Вопрос скоро будет решен, - попытался опередить события Силуан Григорьевич.
      - Но какой ценой? - сказал Бакутин. - Столько государственных денег спалено по вашей вине!
      Пестров притих и сник, понимая, что раскрутить его на статью при желании кого-то со стороны не составляет никаких проблем.
      - Что я должен сделать? - догадался о цели визита главный инженер.
      - У нашего кандидатат оскудевает рейтинг, - пояснил Бакутин, - и скоро может статься, что поправить его уже будет нельзя. А поскольку вы его друг, и у вас есть реальный шанс помочь ему... А заодно и себе...
      - Можно конкретнее? - поторопил Силуан Григорьевич.
      - Да, конечно, - сказал Бакутин. - Нам необходимо вызвать в народе сочувствие к кандидату. Его наивность и самонадеянность многих отталкивает. Но в деталях идею раскроет мой коллега по кампании и хорошо вам знакомый человек. - Бакутин сделал шаг в сторону, уступая место Петруневу, а затем и вовсе вышел.
      - Мы подумали, что всем будет удобно, если взорвать насосную, - сказал Петрунев. - Чтобы от вашей инженерной ошибки не осталось и следов.
      - Как вы себе это представляете? - спросил Силуан Гргорьевич.
      - Мы с вами сымитируем покушение на кандидата Макарова во время его предвыборного визита на объект.
      - Думаете, это его спасет?
      - Это спасет, прежде всего, вас.
      Прорабствовал на буровзрывном участке уважаемый мастер своего дела Сидор Петрович Недоумен-Похвайло. Ежедневно он подытоживал расход взрывчатки. Алгоритм получения сменной нормы тринитротолуола был следующим: инженер-взрывник готовил расчетную схему взрыва с указанием планов всех шурфов и разрез каждого шурфа отдельно. Затем рассчитывалась взрывная сеть, под которую со склада выдавалось заданное количество взрывчатки необходимого типа плюс расчетное количество метров бикфордова шнура для обвязки. Остатки взрывчатки, если таковые выявлялись в ходе монтажа взрывной сети, сдавались по акту в конце смены. Прораб Недоумен-Похвайло нес акт на утверждение главному инженеру.
      В один из вечеров, закрывая склад, Сидор Петрович отметил, что по документам выплывает небольшая недостача взрывчатки. Получено для обеспечения взрыва 100 кг, на схему ушло 70. А где остальные 30? Он доложил Пестрову.
      - На вас пора дело заводить, - сказал главный инженер. - Где же взрывчатка?
      - Я не знаю, вроде все сходилось, - с дрожью в голосе ответил Недоумен-Похвайло.
      Такое случалось и раньше, но быстро выяснялось - почему. Например, мастер, дабы не возиться со сдачей куска взрывчатки обратно на склад, что занимало много времени и зачастую уже не рабочего, искал, куда можно без ущерба для характеристики, направленности и силы взрыва положить эту оставшуюся не у дел шашку. И взрывал. Никаких проблем не возникало. Излишек взрывчатки быстренько подгонялся под план, и прораб Недоумен-Похвайло вместе с главным инженером Пестровым подписывал новую схему - не расчетную, а по факту.
      Сидор Петрович обнаружил, что на конец смены осталось пять мешков взрывчатки, поскольку был изменен план взрыва, площадка для которого не была подготовлена буровиками в срок - до четырех часов дня, как этого требовали нормативы. Производственные взрывы производились только в дневное время суток. И эти пять мешков пропали.
      Взрыв наплощадке переносился на завтра, а сдать лишнюю взрывчатку не получалось - она и пропала. Никто из бригады, включая мастера, не взял на себя ответственность изменить, как обычно, сетку только что прогремевшего взрыва - пять лишних мешков туда не спишешь - тогда бы взлетело на воздух полкарьера. Никакая комиссия не примет такой факто-отчет.
      - Где же остатки? - спросил прораба Силуан Григорьевич в конце смены.
      - Не могу знать, - сказал Недоумен-Похвайло. - Все лежало на отметке.