История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

       Андрій.
      Не таковъ былъ его братъ Андрій. Это – казакъ-романтикъ, это герой любовныхъ малороссійскихъ п?сенъ, который ум?етъ приласкать женское сердце, найдетъ много ласковыхъ именъ для милой д?вушки… Это – Левко изъ "Майской ночи", паробокъ изъ "Сорочинской ярмарки". Это – н?жная натура, откликающаяся на призывъ матери, на любовь женщины… Но это натура страстная и сильная, которая можетъ р?шиться на многое.
      Еще на школьной скамь? Андрій отличался большимъ воображніемъ и мечтательностью. Къ предпріятіямъ товарищей онъ относился, какъ поэтъ,- не достиженіе ц?ли ему было дорого, a т? настроенія, которыя волновали его. Когда онъ дрался съ поляками, – ему дороги были не ц?ли этой драки, a самая битва,- "поэзія битвы", ея настроенія… Вотъ почему идеалы казачества не могли глубоко овлад?ть его пылкой, поэтической душой; вотъ почему, поб?жденный новыми "настроеніями", онъ легко перешелъ на сторону поляковъ…
       Соединеніе въ пов?сти романтизма и реализма. а) романтизмъ.
      Образъ Андрія – слишкомъ тонокъ и сложенъ для той суровой казачьей среды, изъ которой вывелъ его Гоголь. Вотъ почему можно съ полнымъ правомъ сомн?ваться, правдивъ ли этотъ образъ въ историческомъ отношеніи.
      Пов?сть Гоголя представляетъ собой соединеніе романтическагои реалистическагоэлементовъ: а) Романтическій элементъвъ пов?сти сказался въ н?которой произвольной подкраск? малороссійской исторической жизни. Идеализація старины (особенно среднихъ в?ковъ) была излюбленнымъ пріемомъ романтиковъ-историковъ. Такой писатель, какъ Вальтеръ-Скоттъ, далъ, въ этомъ отношеніи, самые характерные образцы. Гоголь пошелъ по его сл?дамъ. Вот почему, несмотря на вс? достоинства историческія, пов?сть "Тарасъ Бульба" остается, все-таки, по существу своему, однимъ изъ самыхъ ц?нныхъ памятниковъ нашей романтики. Это пов?сть о герояхъи ихъ подвигахъ, и сами герои, и ихъ д?янія переходятъ нер?дко за черту возможнаго и правдоподобнаго. Грандіозность разм?ровъ въ очертаніи характеровъ д?йствующихъ лицъ, равно и въ описаніи событій, бросается въ глаза всякому при первомъ же взгляд?. "Читатель не получаеть отъ разсказа впечатл?нія эпически-спокойнаго и ровнаго. Онъ все время тревожно настроенъ: такъ подымаетъ его настроеніе самъ авторъ полетомъ собственнаго лиризма, или торжественнаго па?оса" {Ср., напр., описаніе того момента, когда Бульба сп?шилъ на выручку Остапа: "Какъ молнія, ворочалясь во вс? стороны его запорожцы. Бульба, какь гигантъ какой-нибудь, отличался въ общемъ хаос?. Свир?по наносилъ онъ свои кр?пкіе удары, воспламеняясь бол?е и бол?е отъ сыпавшихся на него. Онъ сопровождалъ все это дикимъ и страшнымъ крикомъ и голосъ его, какь отдаленное ржаніе жеребца, переносили звонкія поля. Наконецъ сабельные удары посыпались на него кучею; онъ грянулся лишенный чувствъ. Толпа стиснула и смяла, кони растоптали его, покрытаго прахомъ".} (Котляревскій). Эта грандіозность образовъ и патетичность описаній – характерные признаки романтизма. Читая многія страницы пов?сти, "чувствуешь себя, говоритъ Е. А. Котляревскій, невольнымъ участникомъ д?яній какого-то сказочнаго міра,- міра преданій, или ми?а". Романтическій элементъ отм?тили мы и въ обрисовк? Андрія, и въ исторіи его любви къ прелестной полячк?.
       b) Реализмъ въ пов?сти.
      b) Реалистическій элементъвъ пов?сти всец?ло отнесенъ на бытовую ея сторону. Описаніе домашней обстановки и жизни казака, военная и мирная жпзиь С?чи, голодный городъ, лагерная жизнь, типы казаковъ и евреевъ, описаніе Варшавы, особенно еврейскаго квартала,- все это перлы художественнаго реализма.
       Литературная исторія пов?сти. Интересъ Гоголя къ исторіи Малороссіи. Интересъ Гоголя къ народнымъ п?снямъ. Отраженіе п?сенъ на пов?сти Гоголя.
      Литературная исторія пов?сти очень сложна и до сихъ поръ еще не выяснена съ достаточной полнотой. Прежде всего, интересъ къ прошлому Малороссіи, и особенно къ казачеству, какъ самому яркому явленію ея исторіи, былъ силенъ y Гоголя съ юности. Онъ мечталъ то объ исторической трагедіи изъ жизни старой Украины, то объ исторіи Малороссіи, "въ шести малыхъ, или въ четырехъ большихъ томахъ". Для этой исторіи онъ даже собиралъ матеріалы, по его словамъ,- "около пяти л?тъ". Матеріалы эти очень разнообразны – л?тописи малороссійскія, записки, п?сни, пов?сти бандуристовъ, д?ловыя бумаги. "Исторія Малой Россіи" Бантыша-Каменскаго была тоже пособіемъ, ему хорошо изв?стнымъ. Но изъ вс?хъ этихъ "пособій" и "матеріаловъ" Гоголь вскор? особое вниманіе остановилъ на "народныхъ п?сняхъ". "Моя радость, жизнь моя, п?сни! – писалъ онъ собирателю ихъ Максимовичу.- Какъ я васъ люблю! Что вс? черствыя л?тописи, въ которыхъ я теперь роюсь, передъ этими звонкими, живыми л?тописями! Я не могу жить безъ п?сенъ… Вы не можете представить, какъ мн? помогаютъ въ исторіи п?сни,- он? вс? даютъ по новой черт? въ мою исторію!" – "Каждый звукъ п?сни мн? говоритъ жив?е о протекшемъ, нежели наши вялыя и короткія л?тописи",- писалъ онъ Срезневскому. "П?сни – это народная исторія, живая, яркая, исполненная красокъ, истиин, обнажающая всю жизнь народа,- писалъ онъ въ "Арабескахъ" о малороссійскихъ п?сняхъ. "Въ этомъ отношеніи п?сни, для Малороссіи – все: и поэзія, и исторія, и отцовская могила". Гоголь говоритъ дал?е, что чуткій историкъ по п?снямъ можетъ узнать "бытъ, стихію характера, вс? изгибы и отт?нки чувствъ, волненій, страданій, веселій народа, духъ минувшаго в?ка, общій характеръ всего ц?лаго, такъ что исторія разоблачится передъ нимъ въ ясномъ величіи". Вс? эти указанія, идущія отъ самого автора, зат?мъ рядъ изсл?дованій, сд?ланныхъ учеными критиками, доказываютъ, что п?сни оказали большое вліяніе на пов?сть (особенно въ первой ея редакціи); он? отразились на стил?пов?сти,- особенно на лирическихъея м?стахъ:описаніяхъ битвъ, характеристик? Тараса и Остапа, въ любовной исторіи Андрія. М?стами самый языкъ пов?сти принимаетъ складъ п?сни,- переходитъ въ разм?ръ народной п?сни. Пониманіе казачества, его идеалы – все это нав?яно п?снями.
       Вліяніе исторіи на пов?сть.
      Изъ историческихъ сочиненій Гоголь позаимствовался н?которыми фактами: жизнь С?чи, ея обычаи и нравы, различныя детали изъ в?ковой борьбы казачества съ Польшей, – все это взято изъ историческихъ сочиненій.
       "Славянофильство" въ пов?сти.
      Внесъ Гоголь въ свою пов?сть и свои зав?тныя стремевія и идеалы: въ уста Тараса Бульбы вложилъ онъ горячую р?чь, прославляющую Русь и русскаго челов?ка. Вліяніе друзей-славянофиловъ сказалось ясно въ этомъ апо?еоз? русской души: "н?тъ, братцы, такъ любить, какъ можетъ любить русская душа,- любить не то, чтобы умомъ, или ч?мъ другимъ, a вс?мъ, ч?мъ далъ Богъ, что ни есть въ теб? – а!… н?тъ! – такъ любить никто не можетъ!"…
       Вальтеръ-Скоттъ и европейскій историческій романъ.
      Гоголь им?лъ себ? предшественниковъ и въ иностранной, и въ руссвой литератур?. Отцомъ историческаго романа считается Вальтеръ-Скоттъ: онъ первый сум?лъ сочетать знаніе исторіи съ занимательностью поэтическаго разсказа; онъ первый научилъ въ историческомъ роман? правдоподобіе разсказа строить на в?рной передач? couleur locale (couleur historique и couleur ?thnografique). Ц?лая плеяда историковъ-романистовъ пошла no ero стопамъ: Викторъ Гюго, Виньи, y насъ Пушкинъ, были наибол?е видными представителями этого жанра. Гоголь примкнулъ къ этому почетному списку.
       Предшественники Гоголя въ созданіи русскаго историческаго романа: Нар?жный. Марлинскій. Загоскинъ. Лажечниковъ.
      Мен?е зам?тнымъ романистомъ былъ y насъ Нар?жный, который написалъ немало историческихъ пов?стей, сентиментальныхъ и патріотическихъ. Выше его стоитъ популярный y насъ Марлинскій; его разсказы изъ русской исторіи отличаются вн?шней исторической правдой,- онъ старательно изображалъ историческую в?рность обстановки,- декораціи, но не вникалъ въ духъ прошлаго. Оттого его герои древней Руси говорятъ и мыслятъ, какъ люди XIX стол?тія. Романъ Загоскина "Юрій Милославскій" въ свое время, былъ крупнымъ литературнымъ событіемъ, но впосл?дствіи критика разв?нчала это произведеніе; фальшивый патріотизмъ, приведшій къ крайней идеализаціи всего русскаго и къ карикатурному высм?иванью польскаго – главная черта этого романа. Историческій элементъ въ пов?сти слабо выдержанъ и носитъ лубочный характеръ. Популярны были и романы Лажечникова, но и въ нихъ было немало обычныхъ романтическихъ ужасовъ, восторговъ сентиментальности въ любовныхъ приключеніяхъ и фальшиваго патріотизма въ основномъ осв?щеніи.
       Отношеніе "Тараса Бульбы" къ предшествующимъ произведеніямъ этого рода.
      Вс? эти произведенія Марлинскаго, Загоскина, Лажечникова и др. принадлежали къ групп? романтическихъ историческихъ романовъ; "Тарасъ Бульба" примкнулъ къ нимъ. Такимъ образомъ, "новыхъ путей" въ созданіи историческаго романа Гоголь не указалъ, но старое довелъ до совершенства. Въ "Тарас? Бульб?" онъ изб?жалъ вс?хъ антихудожественныхъ условностей, не понижая общаго романтическаго тона всей пов?сти: "сентиментальную любовную интригу онъ не довелъ до приторности, героизмъ въ обрисовк? д?йствующихъ лицъ не повысилъ до фантастическаго" (Котляревскій). Его патріотизмъ не былъ тенденціознымъ, и морали въ своей пов?сти онъ не навязывалъ никакой. Кром? того, въ деталяхъ своего разсказа онъ сум?лъ остаться строгимъ реалистомъ. Вотъ почему, въ художественномъ отношеніи, его романъ неизм?римо выше романовъ его предшественниковъ, но онъ ниже "Капитанской дочки" Пушкина – произведенія, въ которомъ великому поэту удалось найти новый жанръ – чисто- "реалистическійисторическій романъ".
       Арабески.
      Въ одно приблизительно вреия съ "Миргородомъ" выпустилъ Гоголь въ св?тъ свой другой сборникъ: "Арабески". Сюда вошли его статьи историческаго, эстетическаго, критическаго, философскаго, педагогическаго и беллетристическаго содержанія. Гоголь всегда н?сколько преувеличивалъ въ себ? "мыслителя" за счетъ "художника". Это сказалось и на отношеніи Гоголя къ т?мъ статьямъ, которыя онъ пом?стилъ въ этотъ сборникъ. Судя по его предисловію, онъ самъ признавалъ, что не все, сюда вошедшее, заслуживаетъ печати, но въ то же время, не безъ доли самомн?нія, онъ заявлялъ, что всетаки считаетъ нужнымъ выпустить въ св?тъ все безъ изъятія, полагая, что русской публик? полезно будетъ узнать н?которыя его мысли: "если сочиненіе заключаетъ въ себ? дв?, три еще не сказанныя истины, то уже авторъ не въ прав? скрывать его отъ читателя,- и за дв?, три в?рныя мысли можно простить несовершенство ц?лаго". Если мы, д?йствительно, съ полнымъ правомъ признаемъ, что въ статьяхъ Гоголя найдется немало справедливыхъ и в?рныхъ мыслей, то всетаки такое нескромное заявленіе автора, что онъ высказываетъ "истины", очень характерно для Гоголя. Эта нескромность подм?чена была современной критикой и только обострила ея отношеніе къ "Арабескамъ".
       Статьи "Арабесокъ" эстетическаго содержанія.
      Статьи Гоголя эстетическагосодержанія ("Скульптура, живопись и музыка", "Объ архитектур? нын?шняго времени", "Посл?дній день Помпеи") представляютъ собою (особенно первая) скор?е стихотворевія въ проз?, ч?мъ разсужденія. Стиль этихъ статей отличается па?осомъ: Гоголь расточаетъ метафоры, сравненія, восклицательные знаки,- и, въ результат?, въ его этюдахъ больше поэзіи,- чувства, настроенія, ч?мъ мысли. Въ первой своей стать? Гоголь, сл?дуя за н?мецкими романтиками, поетъ гимнъ музык?, высшему изъ вс?хъ искусствъ, сильн?е другихъ д?йствующему на наши души. Онъ полагаетъ, что одна музыка можетъ прогнать эгоизмъ, овлад?вающій міромъ людей, что она нашъ "юный и дряхлый в?къ" вернетъ къ Богу. "Она вся – порывъ, писалъ онъ о музык?, она вдругъ, за однимъ разомъ, отрываетъ челов?ка отъ земли его, оглушаеть его громомъ могучихъ звуковъ и разомъ погружаетъ его въ свой міръ; она обращаетъ его въ одинъ трепетъ. Онъ уже не наслаждаетея, онъ не сострадаетъ – онъ самъ превращается въ страданіе, душа его не созерцаетъ непостижимаго явленія, во сама живетъ, живетъ порывно, сокрушительно, мятежно…" Въ стать? "объ архитектур?" онъ указываетъ на современное паденіе этого искусства и процв?таніе его въ прошломъ. Изъ вс?хъ архитектурныхъ стилей съ восхищеніемъ останавливаетъ онъ свое вниманіе на стил? готическомъ, среднев?ковомъ.
      "Н?тъ величественн?е, возвышенн?е и приличн?е архитектуры для зданія христіанскому Богу, какъ готическая" – писалъ онъ. "Но они прошли – т? в?ка, когда в?ра, пламенная, жаркая в?ра, устремляла вс? умы, вс? д?йствія къ одному, когда художникъ выше и выше стремился вознести созданіе свое къ небу, къ нему одному рвался… Зданіе его лет?ло къ небу, узкія окна, столпы, своды, тянулись нескончаемо въ вышину; прозрачный, почти кружевной шпицъ, какъ дымъ, сквозилъ надъ ними, и величественный храмъ такъ бывалъ великъ передъ обыкновенными жилищами людей, какъ велики требованія души нашей передъ требованіями т?ла…"
      Въ стать? "Посл?дній день Помпеи" онъ превозноситъ изв?стную картину Брюлова, указывая его ум?ніе пользоваться "эффектами" {Н. А. Котляревскій совершенно справедливо отм?чаетъ, что пріемъ пользоваться "эффектами" присущъ въ значительной степени самому Гоголю, – поэтому онъ и обратилъ вниманіе на эту сторону творчества Брюллова.} ,-ум?ніе сочетать реальное съ идеальнымъ.
       Статьи "Арабесокъ" историческаго содержанія.
      Историческія статьи Гоголя ("О среднихъ в?кахъ", "Жизнь", "Взглядъ на составленіе Малороссіи", "О малороссійскихъ п?сняхъ", "Шлецеръ, Миллеръ и Гердеръ", "О движеніи народовъ въ конц? V в?ка") явились, какъ результатъ его романтическихъ увлеченій средними в?ками {Эпоха, излюбленная ромавтиками. Недаромъ ученики Н?жинскаго лицея временъ Гоголя интересовались, главнымъ образомъ, этой эпохой и даже задумали сочинить книгу, посвященную этой эпох?.}, занятій исторіею Малороссіи и университетскими лекціями. He какъ ученый подошелъ Гоголь къ исторіи, a какъ поэтъ, художникъ, богато над?ленный лиризмомъ и яркой фантазіей, и патетическимъ цв?тистымъ стилемъ… Онъ рисуетъ картины, набрасываетъ живые портреты,- онъ творитъ, но только тогда, когда сюжетъ возбуждаетъ его вдохновеніе. Съ истиннымъ увлеченіемъ поетъ онъ гимнъ среднимъ в?камъ, бросаетъ н?сколько пламенныхъ строкъ "крестовымъ походамъ", "среднев?ковой женщин?", "страшнымъ тайнымъ судамъ", старому дому, въ которомъ живетъ алхимикъ, и пр.,- все это сюжеты "интересные", на которыхъ столько разъ останавливалось и останавливается вниманіе поэта и живописца… Кром? такого эстетизма "романтическаго пошиба" внесъ Гоголь въ свое пониманіе исторіи религіозное и консервативное міровоззр?ніе. Онъ стоялъ на той точк? зр?нія, что "не люди совершенно устанавливаютъ правленіе, что его нечувствительно устанавливаетъ и развиваетъ самое положеніе земли {Оттого онъ такое значеніе придавалъ изученію "географіи". Климатъ, почва,- конечно, большое значеніе им?ютъ на исторію народа въ первоначальный періодъего жизни, когда онъ находплся подъ властію природы, но всетаки не такое р?шающее, какъ думали въ начал? XIX в. н?которые историки (напр. Кузенъ), которые брались по географіи изв?стной земли говорить объ ея исторіи. Исторія культуры доказываетъ, что, съ теченіемъ времени, географическія вліянія все слаб?ютъ: челов?къ поб?ждаетъ природу.}, отъ котораго зависитъ народный характеръ, что поэтому-то фориы правленія и священны, и изм?неніе ихъ неминуемо должно навлечь несчастіе на народъ". Онъ и съ профессорской ка?едры, и въ своихъ статьяхъ училъ, что всеобщая исторія есть осуществленіе плановъ Провид?нія. Мудростью Промысла объяснялъ онъ переселеніе народовъ, осв?жившихъ старыя, увядающія цивилизаціи; Божественное Провид?ніе, по его словамъ, усилило власть римскаго первосвященвика, и это усиленіе сплотило Европу, просв?тило варваровъ.
       Взглядъ Гоголя на значеніе поэта.
      Такимъ образомъ, въ свои статьи Гоголь много вносилъ субъективизма – своихъ увлеченій, своихъ взглядовъ… Въ стать? о калиф? Ал-Мамун? онъ высказалъ интересный взглядъ на государственное значеніе "великаго поэта". "Они – великіе жрецы,- говоритъ Гоголь. Мудрые властители чествуютъ такихъ поэтовъ своею бес?дою, берегугъ ихъ драгоц?нную жизнь и опасаются подавить ее многостороннею д?ятельностью правителя. Ихъ призываютъ только въ важныя государственныя сов?щанія, какъ в?дателей глубины челов?ческаго сердца". Изъ этихъ словъ видно, что Гоголь "поэту" придавалъ неизм?рнмо больше значенія, ч?мъ Пушкинъ, который вид?лъ въ поэт? "личность", но никогда не смотр?лъ на него, какъ на "государственнаго д?ятеля", сов?тника царей… Какія причудливыя картины рисовала Гоголю его блестящая фантазія, вдохновленная историческими вид?ніями, лучше всего, видно изъ его "стихотворенія въ проз?": "Жизнь". Въ н?сколькихъ строкахъ ясно виденъ поэтъ-историкъ, сум?вшій уловить характерныя черты міровоззр?ній древняго Египта, веселой Греціи, жел?знаго Рима,- сум?вшій сопоставить древнія цивилизаціи міра лицомъ къ лицу съ христіанствомъ. Отъ этого вдохновеннаго и красиваго произведенія, быть можетъ, ведутъ свое начало "Ствхотворевія въ проз?" Тургенева.
       Гоголь о малороссійскихъ п?сняхъ.
      Въ стать? "о п?сняхъ малороссійскихъ" онъ отм?тилъ огромную историческую ц?нность этихъ народныхъ произведеній, въ которыхъ сохранились живыя лица борцовъ за родину, сохранились т? чувства, которыми жили эти борцы; и, въ то же время въ этихъ п?сняхъ вырисовывается ясно поэтическій образъ малороссійской женщины,- образъ, полный любви, ласки и красоты, осужденный суровой исторіей на разлуку, сиротство, вдовство… Гоголь отм?чаетъ живой драматизмъ, какъ характерную черту этихъ п?сенъ.
       Гоголь объ исторіи Малороссіи.
      Въ стать? "Взглядъ на составленіе Малороссіи" Гоголь даетъ сжатую исторію своей родины и особенно подробно останавливается на исторіи и характеристик? казачества. Идеи, имъ зд?сь выражевныя сжато, нашли блестящее, художественное воплощевіе въ "Тарас? Бульб?". Въ этой стать? любопытенъ взглядъ Гоголя на древнерусскую исторію,- оказывается, посл?кіевскій періодъ совс?мъ не затронулъ его поэтической воспріимчивости. Гоголь находитъ XIII в?къ "ужасно ничтожнымъ" временемъ, и въ то же время жестокимъ: "народъ пріобр?лъ хладнокровное зв?рство, говоритъ онъ, потому что онъ р?залъ, самъ не зная, за что. Его не разжигало ни одно сильное чувство – ни фанатизмъ, ни суев?ріе, ни даже предразсудокъ".
       Гоголь о Пушкин?. Гоголь о реализм?.
      Изъ критическихъ статей очень ц?нно разсуждевіе Гоголя о Пушкин?. "Н?сколько словъ о Пушкин?". Въ этой стать? онъ впервые ясно и опред?ленно объясняетъ то понятіе "народность", которое русской критикой, въ прим?неніи къ Пушкину, толковалось вкривь и вкось: одни критики см?шивали это понятіе съ "простонародностью", другіе съ "націонализмомъ". "Пушкинъ есть явленіе чрезвычайное и, можетъ быть, единственное явленіе русскаго духа,- писалъ Гоголь въ этой стать?. Это – русскій челов?къ въ конечномъ его развитіи, въ какомъ онъ, можетъ быть, явится черезъ дв?сти л?тъ. Самая жизнь его совершенно русская. Тотъ же разгулъ и раздолье, къ которому иногда, позабывшвсь, стремится русскій, и которое всегда нравится св?жей русской молодежи, отразились на его первобытныхъ годахъ вступленія въ св?тъ. Онъ остался русскимъ всюду, куда его забрасывала судьба: и на Кавказ?, и въ Крыму, т. е. тамъ, гд? имъ написаны т? изъ его произведеній, въ которыхъ хотятъ вид?ть всего больше подражательнаго. Онъ, при самомъ начал? своемъ, уже былъ націоналенъ, потому что истинная національность состоитъ не въ описаніи сарафана, но въ самомъ дух? народа. Поэтъ даже можетъ быть и тогда націоналенъ,когда описываетъ совершенно сторонній міръ, но глядитъ на него глазами своей національной стихіи, глазами всего народа, когда чувствуетъ и говоритъ такъ, что соотечественникамъ его кажется, будто это чувствуютъ и говорятъ они сами…" Въ этой же стать? Гоголь превознесъ Пушкина за его художественный "реализмъ" и опред?лилъ сущность этого направленія, осудивъ романтизмъ за наклонность изображать только эффектное. Обвиненіе любопытное въ устахъ Гоголя, который въ эту пору еще самъ не отд?лался отъ указанной имъ романтической слабости. Онъ защищаетъ Пушкина отъ нападенія критики, которая привыкла восхищаться его романтическими поэмами изъ кавказской и крымской жизни – и не поняла той "поэзіи д?йствительности", съ которою великій поэтъ выступилъ въ "Он?гин?", "Годунов?"… "Масса народа,- писалъ по этому поводу Гоголь,- похожа на женщину, приказывающую художнику нарисовать съ себя совершенно похожій портретъ; но горе ему, если онъ не сум?лъ скрыть вс?хъ ея недостатковъ! Никто не станетъ спорить, что дикій горецъ, въ своемъ воинственномъ костюм?, вольный, какъ воля, гораздо ярче какого-нибудь зас?дателя, и, несмотря на то, что онъ зар?залъ своего врага, притаясь въ ущель?, или выжегъ ц?лую деревню, однако же онъ бол?е поражаетъ, сильн?е возбуждаетъ въ насъ участіе, нежели нашъ судья, въ истертомъ фрак?, запачканномъ табакомъ, который невиннымъ образомъ, посредствомъ справокъ и выправокъ, пустилъ по міру множество кр?постныхъ и свободныхъ душъ. Но и тотъ, и другой, они оба – явленія, принадлежащія къ нашему міру: они оба должны им?ть право на наше вниманіе".
      Изъ этихъ знаменательныхъ словъ видно, что пока Гоголь, защищая Пушкина-реалиста, призналъ равноправіе за обоими художественными направленіями,-недалеко было уже то время, когда онъ, всл?дъ за Пушкинымъ, ц?ликомъ перейдетъ на сторону реализма.
       Беллетристическія статьи въ "Арабескахъ".
      Къ "беллетристическимъ" статьямъ, вошедшимъ въ составъ "Арабесокъ", принадлежатъ три: "Портретъ" (въ первой редакціи), "Невскій проспектъ" и "Записки сумасшедшаго". Изъ перечисленныхъ первыя дв? пов?сти тенденціозны; он? представляютъ собою конкретное изложеніе взглядовъ Гоголя на жизнь и психическій міръ художника {Гоголь по прі?зд? своемъ въ Петербургъ сблизился съ н?которыми художниками; впосл?дствіи въ Рим? онъ постоянно вращался въ кругу художниковъ; онъ любилъ музыку, изучалъ исторію искусствъ, много работалъ надъ развитіемъ своего эстетическаго вкуса. Изъ этихъ интересовъ его къ искусствамъ и развились его теоретическіе взгляды на искусство.}.
      Исходя изъ своего возвышеннаго взгляда на значеніе поэта-художника {Взглядъ, быть можетъ, развившійся y Гоголя подъ вліяніемъ философіи Шеллинга, хотя не сохранилось никакихъ доказательствъ знакомства Гоголя непосредственно съ ученіемъ этого философа.}, полагая, что "всякій геній – благословеніе Божіе челов?честву", онъ естественно интересовался т?мъ, какія обязанности ждутъ "генія" на земл?, какія радости и печали встр?титъ онъ въ обществ? простыхъ людей. Въ 30-хъ и 40-хъ годахъ этотъ вопросъ о призваніи поэта, о борьб? поэта съ прозой жизни былъ жгучимъ и интересовалъ не одного Гоголя. Художникъ, музыкантъ, поэтъ – словомъ геній, стоящій выше людей, былъ любимымъ героемъ многихъ пов?стей и романовъ того времени, не только русскихъ, но и иностранныхъ (Гофманъ). Обыкновенно, этотъ "геній" былъ несчастливъ въ жизни; его оскорбляла "чернь", не понимавшая генія, и жизнь его кончалась почти всегда трагически {Къ писателямъ, охотно развивавшимъ подобныя темы, относится шеллингіанецъ Одоевскій; онъ любилъ взывать къ "чувству возвышеннаго" и громилъ пошлость жизни. Въ пов?стяхъ "Посл?дній квартетъ Бетховена", "Импровизаторъ", "Себастіанъ Бахъ" онъ говоритъ о тайн? творчества. Пушкинъ въ "Египетскихъ ночахъ" вывелъ геніальнаго поэта въ лиц? импровизатора. Кукольникъ въ "Торквато Тассо" развивалъ мысль о розни между геніемъ и средой. Тимоф?евъ въ драматичсской фантазіи "Поэтъ", Полевой въ пов?сти "Живописецъ" и роман? "Аббадонна", Павловъ въ пов?сти "Именины" и многіе другіе современные писатели въ беллетристической форм? съ особымъ рвеніемъ разрабатывали въ это время подобныя темы.}.
       "Портретъ". "Чистое искусство".
      Изъ пов?стей Гоголя особенно интересна "Портретъ"; надъ нею онъ много трудился и ее не разъ перед?лывалъ. Въ пов?сти разработаны дв? темы – 1) о гибели художника Черткова и 2) о страшномъ ростовщик?. Въ первой тем? развита мысль о томъ, что нельзя служить заразъ корысти и чистому искусству, практическимъ выгодамъ и идеалу. Злой геній уб?дилъ талантливаго художника, что "все д?лается на св?т? для пользы", что глупо голодать, уйдя отъ людей въ міръ чистыхъ грезъ. И художникъ послушался этого голоса,- прельстился благами міра, сталъ смотр?ть на искусство, какъ средство наживы, и сд?лался ремесленникомъ, но разбогат?лъ, потому что научился подлаживаться подъ вкусы "черни". Когда ему однажды удалось увид?ть произведеніе, написанное художникомъ-идеалистомъ, онъ понялъ, какому великому божеству изм?нилъ, но вернуться къ нему уже не могъ.
       Взглядъ Гоголя на сущность и пред?лы художественнаго реализма.
      Кром? этого возвышеннаго взгляда на искусство, которое должно быть чисто и свято, Гоголь высказалъ въ этой пов?сти еще интересную мысль о томъ, что "реализмъ", какъ художественный пріемъ, долженъ знать границы, что не все въ окружающей насъ д?йствительности можетъ быть предметомъ художественнаго изображенія. Отвратительное лицо ростовщика, особенно его ужасные глаза, были такъ художественно написаны на портрет?, что ужасъ овлад?валъ вс?ми, кто только его вид?лъ. Гоголь спрашиваетъ: "Или для челов?ка есть такая черта, до которой доводитъ высшее познаніе искусства и, черезъ которую шагнувъ, онъ уже похищаетъ несоздаваемое трудомъ челов?ка,- онъ вырываетъ что-то живое изъ жизни, одушевляющей оригиналъ. Отчего же этотъ переходъ за черту, положенную границею для воображенія, такъ ужасенъ? Или за воображеніемъ, за порывомъ сл?дуетъ, наконецъ, д?йствительность,- та ужасная д?йствительность, на которую соскакиваетъ воображеніе съ своей оси какимъ-то постороннимъ толчкомъ,- та ужасная д?йствительность, которая представляется жаждущему ее тогда, когда онъ, желая постигнуть прекраснаго челов?ка, вооружается анатомическимъ ножомъ, раскрываетъ его внутренность и видитъ отвратительнаго челов?ка?"
      Эти мысли художника Черткова были, на самомъ д?л?, мыслями самого Гоголя въ этотъ періодъ его творчества, когда онъ отъ романтизма переходилъ къ реализму в старался самъ для себя опред?лвть сущность этого художественнаго направленія.
       Религіозное значеніе искусства.
      Наконецъ, въ этой же пов?сти встр?чаемъ мы идею о религіозномъ значеніи искусства. Художникъ, изобразившій ростовщика, изобразилъ, самъ того не подозр?вая, дьявола. Когда онъ это узналъ, онъ ушелъ въ монастырь, постомъ и молитвой искупалъ свой гр?хъ, гр?хъ артиста, изображавшаго воплощеніе гр?ха и зла – сатану. Съ т?хъ поръ свое искусство онъ посвятилъ иконописанію, но долго не могъ отд?латься отъ вліянія сатаны. Наконецъ, онъ былъ прощенъ.
      Такимъ образомъ, въ этой пов?сти Гоголь осудилъ то искусство, которое слишкомъ близко подходитъ къ жизни, не разбирается въ явленіяхъ д?йствительности {Гоголь словно предчувствовалъ возникновеніе въ литератур? "натуралистической школы", главными представителями которой являются Зола, Мопассанъ.}. Конечную ц?ль искусства усмотр?лъ онъ въ религіозно-нравственной миссіи.
       Литературная исторія пов?сти.
      Пов?сть эта, какъ было уже сказано, явилась, какъ отв?тъ на вопросы и сомн?нія, волновавшіе самого Гоголя; кром? того, она опиралась на ц?лый рядъ перечисленныхъ уже выше русскихъ произведеній, трактовавшихъ подобныя же темы, которыя были популярны также и въ н?мецкой романтической литератур? (ср. Гофмана "Элексиръ дьявола"). Фантастическій элементъ пов?сти – исторія ростовщика-дьявола – тоже обыченъ въ н?мецкой романтической литератур?; сравнительно съ неудержимой фантастикой Гофлана, Гоголь еще является писателемъ очень ум?реннымъ: чутье художника-реалиста помогло ему удержаться въ границахъ.
       "Невскій проспектъ".
      Трагическая участь непримиреннаго съ жизнью идеалиста-художника представлена въ пов?сти "Невскій проспектъ". Пискаревъ, юный художникъ, съ пылкой прекрасной душой, погибаетъ потому, что не могъ примириться съ т?мъ, что его в?ра въ неразрывную связь прекраснаго съ добрымъ и истиннымъ оказывается поруганной и осм?янной. Такимъ образомъ, основой пов?сти является мысль о разлад? мечты и д?йствительности {"О! Какъ отвратительна д?йствительность! что она противъ мечты!" – восклицаетъ Гоголь "Боже! что за жизнь наша! – в?чный раздоръ мечты съ существенностью!" – Восклицаніемъ: "какъ странно играетъ нами судьба наша!" – оканчивается эта пов?сть.}, мысль о борьб? художника съ прозой жизни.
      Пов?сть "Невскій проспектъ" представляетъ собой сочетаніе лирическихъ, патетическихъ м?стъ съ удивительными реалистическими картинками. Гоголь описываетъ главную улицу столицы въ различные часы дня, описываетъ бытъ ремесленниковъ, офицеровъ, чиновниковъ, художниковъ…
       "Записки сумасшедшаго".
      Въ пов?сти "Записки сумасшедшаго" представленъ разладъ мечты и д?йствительности, доводящій до безумія несчастнаго титулярнаго сов?тника Поприщина…
      "У Гоголя н?тъ бол?е трагичной пов?сти – говоритъ П. А. Котляревскій,- ч?мъ эти "Записки", читая которыя нельзя, однако, удержаться отъ см?ха. Самая грустная и романтическая мысль развита въ нихъ съ такимъ юморомъ и такъ реально, съ такимъ безпощаднымъ глумленіемъ надъ челов?ческимъ разсудкомъ, что, за этимъ сарказмомъ, на первыхъ порахъ можно просмотр?ть трагическій па?осъ разсказа".
       Поприщинъ.
      Титулярный сов?тникъ Поприщинъ, очевидно, им?лъ больше претензій, ч?мъ д?йствительныхъ основаній для того, чтобы занимать видное м?сто въ современномъ ему обществ?. Это былъ самолюбивый, даже честолюбивый муравей, котораго тяготила и мучила его ничтожность. И ч?мъ остр?е д?лались его мученія, т?мъ свободн?е отъ власти разума становилась его мечта. Этотъ процессъ постепенной поб?ды надъ разумомъ фантазіи, переродившей мечту въ галлюцинацію,- исторія постепеннаго помраченія разсудка – изображенъ Гоголемъ съ поразительной психологической в?рностью.
       Проблескиобщественной сатиры въ "Запискахъ".
      Въ "Запискахъ сумасшедшаго" встр?чаются проблески общественной сатиры, чего раньше мы не встр?чали въ гоголевскихъ произведеніяхъ: разсужденія чиновника о начальств?, мысли о томъ, какое м?сто въ св?т? принадлежитъ генераламъ и камеръ-юнкерамъ,- все это для того времени мысли см?лыя,- недаромъ тогдашняя цензура вс? эти м?ста вычеркнула изъ "Записокъ.