Круг - Дороги

      Советник Инорэ оказался точен. Он появился возле "Иглы", когда до восьми оставалось не больше минуты. Я спустился вниз, чтобы встретить его. Там я протянул ему руку:
      – Здравствуйте, советник.
      – Здравствуйте, капитан.
      – Прошу вас подняться на борт, - я указал на кабинку лифта, - побеседуем в спокойной обстановке.
      Он только кивнул и первым прошел в лифт. На борту я провел его в кают-компанию, рассудив, что это будет лучшим вариантом места для беседы.
      – Прошу вас, - я указал ему на одно из кресел, а когда он сел, занял кресло напротив, - итак, чем вызван ваш интерес ко мне, советник?
      – Погодите, капитан, я не привык переходить сразу к разговору по существу. К тому же мне бы хотелось, чтобы этот разговор не был официальным, а был так сказать частной беседой.
      – Как вам будет угодно, - сказал я, предоставляя всю инициативу советнику. Он какое-то время молчал, а потом начал издалека:
      – Я интересовался вами уже давно, с тех самых пор, как ваше появление на нашей планете стало общеизвестным. И насколько мне представляется, вы являетесь человеком, всегда ответственно относящимся к своим обещаниям. Вчера, после того, как мы с вами договорились о встрече, я навел о вас все возможные для меня справки. Надеюсь, что вы проделали то же самое в отношении меня.
      Я кивнул головой:
      – Кое-какие справки я тоже навел.
      – В этом случае мы можем не терять времени, зондируя друг друга.
      – Поэтому я и предлагал сразу переходить к разговору по существу, советник Эрсвир Инорэ.
      – Согласен с вами, капитан Виктор Стрельцов, но не знаю, как перейти к этому самому существу.
      – Мне представили вас, как человека, который, особенно в последнее время, интересуется исключительно своей работой. А в этой работе заключена экономика этой планеты, ее благосостояние. Вряд ли ваш визит сюда может объясниться одним только любопытством. Следовательно, я осведомлен о направлении ваших целей. Так что вполне можете переходить к разговору по существу.
      – Хорошо, капитан. Но так как не знаю насчет вашей осведомленности насчет положения дел в экономике Латы, то начну издалека.
      Он откинулся в кресле, вытер себе лоб каким-то до неправдоподобности белым платком и начал:
      – Если смотреть извне, да и изнутри не слишком искушенным взглядом, то может показаться, что наше общество в какой-то мере достигло расцвета, перешагнув через множество трудностей, которые в большинстве своем составили последствия последней войны. Да, нам многого удалось добиться, и мы этим гордимся.
      Последствия ядерной войны очень трудно ликвидировать, и не всегда это возможно. Нам удалось очистить атмосферу и согреть остывающую планету, и это было сделано не без подсказки Земли, вашей подсказки. После этого нам предстояло очистить и возродить свою планету, этой работе еще не видно конца, хотя большая часть нами вроде бы уже проделана. И тут не обошлось без вашего влияния, но на этот раз косвенного. От вас мы узнали, что такое в принципе возможно, что человечество Земли не только полностью благоустроило свою планету, но и сделало живыми прежде враждебные всему живому планеты. Даже знание о том, что такое в принципе возможно, давало нам дополнительные силы и уверенность. Да, благодаря долгой и упорной работе всех латян, нам многое удалось. Были сделаны многие значительные научные открытия (многие из которых, насколько я понимаю, были инициированы знанием о том, что у землян это есть и это возможно). Сейчас Лата обладает энергетикой, которая почти в сорок раз превышает по мощности довоенную. Промышленное производство выше довоенного почти в пятнадцать раз. Благосостояние каждого человека тоже многократно выросло, и мы по сути дела вступили в эпоху изобилия, которую никто не смог бы даже представить до войны. Человечество всей Латы объединилось, государства упразднены. Огромнейшие средства больше не тратятся на противостояние и подготовку к войне. Общественное благополучие поставлено над личным. А поколения, рожденные после войны, уже не представляют себе другой жизни.
      Это было предисловие, сейчас же перейду к существу проблемы, которая все это время стояла перед нами, а в последнее время начала еще более обостряться. Мы не можем исправить все последствия войны. Она повлияла не только на планету, но и на людей. И если с планетой мы научились управляться, то с последствиями, которые она оказала на людей, в большинстве случаев бороться бессильны.
      Во время войны многие люди были облучены. Но даже и те, кто не был облучен непосредственно, подверглись многолетнему воздействию радиоактивных осадков, химических соединений и искусственно выведенных для войны вирусов. И все это сломало генетическое равновесие человечества Латы. После войны это выглядело особенно страшно. Рождалось множество уродов или детей со скрытыми мутациями, которые между тем были смертельными. Нам, правительству Латы, пришлось применять жёсткие меры. Множеству людей было запрещено вообще иметь детей, я сам отношусь к таким людям. А среди людей, которые менее пострадали, наоборот различными ухищрениями поддерживалась повышенная рождаемость. Но мы не всегда точно знали о степени поражения того или иного человека, а скрытые мутации зачастую вообще не могли распознать. И когда нам казалось, что мы одерживаем победу над генетическими последствиями войны, она оборачивалась поражением. Очень многие из скрытых мутаций стали проявляться только в третьем или даже четвертом поколении. А некоторые возможно проявятся еще позже. И мы упустили момент, мы просто не могли его не упустить. Скрытые мутации есть уже практически у всех латян младших поколений. Нам снова приходится идти на жесткие меры, запрещать иметь детей. Но эти меры привели только к тому, что население планеты прекратило рост, не достигнув и шестидесяти процентов от довоенного. И в перспективе нас ждет или вырождение, или вымирание. Это мое суждение, и большинство с ним не согласны. Они верят, что наша наука уже очень скоро найдет способ, как с этим справиться. Но точно так же считали и пятьдесят лет назад, а генетика человека с тех пор практически не продвинулась вперед, и глупо рассчитывать на быстрый качественный скачок, я на него не надеюсь. Но я хорошо представляю, что будет, если мы не справимся с этим в течение ближайших десяти лет. Население Латы начнет сокращаться и все более и более стареть. Мы невольно будем вынуждены оставить уже достигнутые рубежи, и нас будет ожидать упадок. Если же мы отменим ограничения на рождаемость, нас будет ждать вырождение. Потому что когда проявляются скрытые мутации, жизнеспособными остаются в основном только умственно неполноценные…
      Советник прервался. Но и я тоже молчал, понимая, что сказал он далеко не все. Он же снова вытер со лба испарину и предложил:
      – Капитан, вы не могли бы отправиться со мною в одно место. Это недалеко. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем двадцать раз услышать. На моем вертолете мы доберемся туда за полчаса.
      Даже не догадываясь, что он мне собирается показать, я согласился. Вертолет советника стоял на посадочной площадке возле административных корпусов базы. Советник пилотировал его сам. Он поднял вертолет и направил его на северо-восток. Обещанных полчаса так и не прошло, когда он опустил его на крышу большого белого здания, одиноко стоящего среди леса неподалеку от небольшого озера.
      – Санаторий "Эйкан", - коротко прокомментировал советник, - пойдемте, капитан.
      – Что-то скребло мою душу, как заноза. И я вспомнил, что Эйканом звали какого-то доброго волшебника из детской сказки. Эту сказку мне рассказывал Нок, там, в страшных подземельях Вака. И сейчас, услышав это имя, я получил какие-то неприятные предчувствия.
      Следуя за советником, я спустился с крыши по узкой лестнице и оказался в пустом полутемном коридоре. Там нас встречал человек не старше тридцати лет на вид, с неуклюжим механическим протезом на месте левой руки. Но, увидев нас, он улыбнулся, кого-то сильно напомнив мне при этом:
      – Рад вас видеть, Эрс. Давно вы сюда не заглядывали.
      – Тяжело бывать тут, Гил… Познакомьтесь. Это Гилверит Вайнись, управляющий этим заведением. А это Виктор Стрельцов, капитан крейсера "Игла".
      – Рад познакомиться с вами, капитан.
      Рукопожатие у этого человека было очень даже крепким, хотя и выглядел он немощным. Он еще раз улыбнулся и сказал:
      – Пройдемте в мой кабинет.
      – Погоди, Гил, - сказал советник, - отойдем, я кое о чем тебя попрошу.
      Они о чем-то коротко поговорили. Потом советник сказал мне:
      – Я подожду вас здесь. Гил же покажет вам все, что нужно.
      Сказав это, советник скрылся за одними из дверей. Гил же повернулся ко мне.
      – Пойдемте, капитан. Я покажу вам то, что просит Эрс, хотя самому мне это не нравится. Но вот разъясняет все это пусть он сам. Пойдемте.
      Здесь был лифт. Но он спустил нас всего на пару этажей. Мы оказались почти в таком же коридоре. Я пошел за Гилом, ничего не спрашивая, потому что чувствовал, что он мне ничего не ответит. Он открыл одну из дверей, и мы оказались в зале, который был чем-то вроде оранжереи, тщательно спланированной и ухоженной. И в этой оранжерее работали десяток мальчишек лет двенадцати-тринадцати. В одних только шортах и сильно загорелые. Веселые и подвижные ребятишки. Но как только они увидели Гила, то смех оборвался, и они замерли.
      – Ну-ка, все сюда, - негромко сказал Гил, и все его сразу же послушались. - Бездельники, снова вы здесь. По-моему, у вас сейчас должна быть математика.
      – Гил, у нас математика уже закончилась, учитель нас отпустил пораньше, вы можете сами у него спросить.
      – Обязательно спрошу, потому что вам не доверяю. В прошлый раз вы меня обманули самым бессовестным образом.
      – Но мы же обещали, что больше не будем обманывать.
      – Но я вам не верю, поэтому обязан проверить, - потом он повернулся ко мне, - идемте, капитан.
      Мы прошли через оранжерею. Но возле двери Гил включил висевший тут аппарат связи и переговорил с этим самым учителем. И только потом кивнул мне, приглашая следовать за собой. За дверью снова был коридор, но едва мы только вышли туда, как к Гилу буквально подбежала какая-то женщина. Глянув на меня, она что-то быстро зашептала ему. Гил тут же переменился в лице:
      – Извините, капитан, но мне сейчас не до вас. Вернитесь к советнику. Надеюсь, что дорогу вы найдете. Если будет возможность, постараюсь найти вам другого сопровождающего.
      Сказав это, он быстро ушел с женщиной, которая его искала. Мне же ничего больше не оставалось, как вернуться. Но быстро вернуться к советнику мне не удалось. Когда я вернулся в оранжерею, то дорогу мне преградили уже виденные мною мальчишки, которые были настроены теперь более решительно.
      – Извините, - сказал тот же самый мальчишка, он очевидно был у них заводилой, - но если мы не ошибаемся, то вы не кто иной, как Виктор Стрельцов с "Иглы"?
      – Не ошибаетесь, меня действительно зовут так.
      Все они тут же весело оживились. А тот же самый мальчишка снова сказал:
      – Еще раз извините. Но если вы не торопитесь, то не могли бы вы побыть с нами. Расскажите нам что-нибудь. Нам ведь интересно, а мы практически нигде не бываем. Ну, пожалуйста, мы вас все просим.
      И я остался. Они попросили меня рассказать о Земле, и я рассказал, немного, но вполне достаточно. Потом они попросили меня рассказать о последней латянской войне, и я тоже рассказал, ничего не приукрашивая. Потом откуда-то донеслась какая-то бодрящая мелодия, и мальчишки, вежливо попрощавшись со мной, удалились. Я же еще какое-то время посидел на каменном ограждении. Потом поднялся, чтобы идти к советнику, но меня снова окликнули:
      – Подождите, пожалуйста.
      Это снова был тот же самый мальчишка, который и в первый раз заговорил со мной. Только сейчас он успел толи переодеться, толи просто одеться. На нем сейчас была белая рубашка с короткими рукавами и светло-серые брюки. Я остановился и повернулся к нему.
      – Извините, пожалуйста, за назойливость, но я хочу поговорить с вами, когда других ребят тут нет.
      – Садись, - я указал ему на место рядом с тем, где только что сидел, и сам опустился обратно.
      Мальчишка тоже сел и продолжал молчать. Выдержав паузу, я сказал:
      – Ну, и?
      Когда он снова посмотрел на меня, глаза у него уже были сырыми:
      – Никто из ребят, да и я тоже, не решились ни сказать, ни спросить того, что собирались. Но может быть вы это и так знаете, коли уж находитесь здесь. Все ребята, с которыми вы сейчас разговаривали, и я в том числе, обреченные… Да, обреченные. Кому-то из нас осталось жить год-два, кому-то немного больше, как повезет, но никто из нас уже не станет взрослым.
      И его прорвало. Его звали Ором Тостьись, ему тринадцать лет. Много что он рассказал. О том, что ему раньше было хорошо, о том, кем он мечтал стать, когда станет взрослым. О своих друзьях по школе и по летней группе. И о том, что прошлой осенью он заболел, и это оказалось не обычной простудой, а проявлением последствий войны и измененных генов, которые и ведут его сейчас к преждевременной смерти. И что нет никакой надежды на избавление… Высказав все это, мальчишка больше не выдержал и убежал, не попрощавшись.
      Мне же стало окончательно ясно назначение этого санатория, и заключенные в нем боль и страдания ни в чем не повинных жертв давно закончившейся войны. Мне было ясно, что хотел показать мне советник Инорэ, и чего не показал Гил. Но мне уже и не нужно было на это смотреть. Мое решение и так уже созрело, и я не собирался от него отказываться. Но я продолжал сидеть в этой самой оранжерее, пока меня не нашел Гил. Гил выглядел осунувшимся.
      – Пойдемте, - сказал он мне, - там советник уже волнуется.
      Я кивнул и пошел следом за ним.
      – Вы кое-что успели узнать?
      – Вполне достаточно, - кивнул я, - эти ребята действительно обречены?
      Он хмуро кивнул:
      – Мутация генотипа АУН-16. Проявляется после десяти лет. Неизлечима и неподавляема. Вряд ли кто из них доживет до восемнадцати. Большинство же умрет в четырнадцать-пятнадцать.
      – И все, кто находится в "Эйкане", обречены?
      – Большинство. Кто на преждевременную смерть, а кто на жалкое существование. Мало кто из них покинет эти стены живым. Некоторые изуродованы физически. Им мы еще хоть как-то можем помочь. Восстанавливающая хирургия, механопротезы, - он качнул своей левой рукой, - трансплантация чужих тканей. Тем, которые умственно отсталые, мы прививаем хоть какие-то навыки. Но большинство пациентов сейчас составляют ребята вроде тех, что вы видели. Тяжелые скрытые мутации, и большинство из них если не приводит к смерти, то делает беспомощным и зависимым от медицины на всю оставшуюся жизнь. Мало кому из них удается помочь и уж тем более спасти… А они верят, подчас до самого конца. Думаете, почему вот эти ребята почти все свободное время проводят в этой оранжерее. Несколько лет назад у нас тут был один мальчик с тем же самым диагнозом АУН-16, но, скорее всего диагноз был изначально неверен, и он оказался здоров. Так вот, этот мальчик все свое свободное время проводил здесь, ухаживая за растениями. А кто-то из этих ребят узнал об этом… Они о чем-то просили вас?
      – Нет, никто ни о чем меня не просил.
      – Так я и думал.
      Межу тем мы уже дошли до кабинета, где нас ждал советник:
      – Капитан, вам все показали?
      – Вполне достаточно, советник.
      – В таком случае нам лучше удалиться отсюда.
      Я кивнул, соглашаясь с ним. Мы поднялись на крышу и, заняв места в вертолете, отправились обратно на космическую базу. По пути молчали. На космодроме же я попросил советника сесть поближе к кораблю. Мы снова поднялись на борт, чтобы окончательно завершить этот разговор. Но советник молчал, и я молчал тоже, считая, что первым заговорить должен он. А молчание затягивалось. Прошло наверно минут пятнадцать, прежде чем советник заговорил:
      – Железный человек Гил Вайнись и в прямом и в переносном смысле. Он внук моего давнего друга. Война догнала и его, сделав беспомощным калекой. Но воля к жизни у него железная. Сейчас он настолько напичкан протезами, что ребята из его учреждения называют его не иначе, как киборгом. Он же всех их считает своими детьми и соответственно переживает гибель каждого… Сегодня умер один из его любимцев, на кого он возлагал большие надежды. Поэтому я и посчитал, что нам следовало оттуда побыстрее удалиться… Извините меня, капитан, за то, что я воспользовался не вполне порядочным приемом и привез вас туда.
      – Извинения приняты, - сказал я настолько сухо и холодно, насколько мог, - я не могу до конца понять вас, латян, даже тех из вас, кто мне близок и дорог. Вы всегда ходите вокруг и около вместо того, чтобы сказать прямо: помогите, если можете. Сказав это, вы ничем себя передо мной не обяжете. И разве вы можете думать, что я останусь холоден и бесчувственен к той боли, которую увидел, и про которую узнал. Но никто из вас ни о чем меня не попросил: ни вы, советник, ни железный Гил, ни даже обреченные на смерть ребята… Но можете и не просить, я и так понял вашу невысказанную просьбу и обещаю помочь всем тем, что в моих силах, даю слово звездолетчика и клянусь Великой Пустотой и своей честью.
      Советник отвел свой взгляд в сторону и сказал едва слышно:
      – Благодарю вас, капитан.
      – Не стоит благодарности, советник. Этим я собираюсь помочь не вам и даже не тем, кто в этом нуждается, а, прежде всего самому себе. Я вырос в мире, где мало боли, и плохо переношу чужую боль, она доставляет мне не меньше страданий, чем собственная… На этом сегодня закончим этот разговор, советник. О конкретном же решении я сообщу вам завтра.
      Я проводил советника до поверхности. А, вернувшись на "Иглу", я поднялся в рубку и вызвал Рэя. Тот появился незамедлительно, правда, в сопровождении Ога.
      – Все слышали? - спросил я.
      Они почти одновременно кивнули.
      – Ну и каково будет ваше мнение?
      – Зачем спрашивать мнение, когда решение ты уже принял, - немного мрачно сказал Рэй, - взялся помогать - помогай, иначе не стоило бы и браться.
      – Я хочу знать, Рэй, будет ли мне в этом деле твоя поддержка?
      – Вик, ты за кого меня принимаешь, за холодную бесчувственную пустышку?
      – Я просто спросил.
      Рэй кивнул:
      – Моя поддержка будет полной и всеобъемлющей, разве может быть иначе.
      – Спасибо, Рэй.
      – Не за что, командир. Но как ты себе представляешь эту самую помощь?
      – Вылечить всех больных и помочь всем нуждающимся в помощи нам просто не по силам, необъятного не объять, как ни старайся. Помочь себе латяне должны сами. Мы же должны им в этом помочь своим знанием, опытом, и, в конце концов, техникой и технологией. И они должны это принять, потому что нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь, особенно еще как следует не прожитая. Мы должны создать технику, передать технологию ее создания и обучить специалистов. Но и сами мы не сможем просто ждать, по крайней мере, мне это не по силам. На корабле достаточно места, чтобы организовать пусть небольшую, но клинику для самых тяжелых случаев. Надеюсь так же, что мы собственными силами и с поддержкой латян осилим и клинику покрупнее. Так я мыслю.
      – Что же, пусть будет так, - вздохнул Рэй, - тогда сейчас я пойду и конкретно все проработаю, а к вечеру выдам тебе результаты.
      Я только кивнул в ответ на это, и Рэй удалился. Ог же по-прежнему остался на экране:
      – Да, не ожидал я такого от Эрса. Сразу же ткнул тебя в самую больную нашу проблему.
      – Спасибо, что ткнул, иначе бы я потом укорял себя. Но почему никто из вас, моих старых друзей, не сказал мне об этом раньше?
      – Это больная тема для любого из нас. Двое моих внуков закончили свои короткие жизни таким образом. У Рива тоже. Единственный сын Ола тоже имел смертельную мутацию. Никого не минула чаша сия. И разве могли мы выплескивать свою боль на тебя, когда ты так неожиданно вернулся. Разве хотел ты знать, что младший брат Реля и Сола тоже закончил свою жизнь, едва ее начав. Тебя тоже не минула сия чаша.
      Последние слова Ога были для меня еще одним ударом, но я постарался не подать виду. И без того настроение у меня было очень даже неважное. Мне представился мой внук, которого я уже никогда не смогу увидеть. А потом тот мальчишка, который рассказал мне все про себя, но так и не попросил помочь, полный своей латянской гордости, хотя наверно каждая клеточка его молила об этом, а я тогда так ничего до конца и не понял.
      – У меня из головы все так и не идет тот самый мальчишка из "Эйкана", он ведь мог меня попросить, но не попросил.
      – Вик, ты действительно нас не понимаешь. Но я знаю, кто ты и постараюсь тебе это объяснить. Для нас такое в порядке вещей, а для вас чуждо… У нас более слабый, чтобы не потерять своего достоинства, не должен просить у более сильного и мудрого. Тот же сам должен решить, помогать или нет, и не оставаться при этом обязанным. А вот более сильный и мудрый может просить помощи у более слабого, так как тот, оказывая ее, сам становится сильнее и мудрее… Мы все признаем, что Земля многократно сильнее и мудрее нашей планеты, поэтому к тебе всегда будет такое обращение, потому что ты олицетворяешь для нас Землю. Я говорю это, потому что знаю тебя, и вряд ли кто другой это скажет.
      – Спасибо, Ог.
      – За что?
      – За то, что ты сейчас открыл мне глаза много на что, чего я не мог понять. И мне сейчас нужно кое-куда слетать.
      – Желаю удачи, - сказал Ог, прежде чем исчезнуть с экрана.
      Я вылетел на дисколете и уже через пару минут опустился на крышу "Эйкана", напугав при этом механиков, который возились с приводом установленной на крыше антенны-параболы. Спустившись по лестнице, я без приглашения вошел в кабинет Гила. Он посмотрел на меня, как мне показалось, растерянно.
      – Прошу меня извинить, Гил.
      – За что, капитан?
      – За это вторжение… Но наверно больше за то, что я вас не понимаю. Но думаю, что за это вы извините инопланетянина. Мое решение вам станет известно завтра. Сейчас же я хочу вас кое о чем попросить.
      – О чем же?
      – Разрешите мне забрать отсюда одного мальчишку.
      – Кого же?
      – Ора Тостьись.
      Гил ни о чем больше меня не спросил. Только посмотрел мне прямо в глаза, немного помедлил и включил внутреннюю связь:
      – Ил, пожалуйста, направьте ко мне Ора Тостьись.
      Из небольшого динамика донесся голос пожилой женщины:
      – Это срочно? А то они сейчас занимаются, и до конца занятия еще пять частей.
      – Срочно, Ил, пусть он срочно придет сюда, ко мне.
      – Хорошо, управляющий Вайнись.
      Гил так ничего мне не сказал. А когда в кабинет вошел мальчишка, молча кивнул в мою сторону. Увидев меня, мальчишка как-то немного неуверенно улыбнулся. Я же без всяких предисловий спросил у него:
      – Ор, ты пойдешь сейчас со мной?
      – С вами? - спросил он, и, не дожидаясь ответа, добавил совсем тихо, - пойду.
      Сказав это, он посмотрел на Гила. Гил только молча кивнул.
      – Пойдем, - сказал я ему.
      Мы поднялись на крышу, где сначала я извинился перед механиками за столь испугавшую их посадку, и только потом усадил Ора в дисколет и сам сел в кабину. Машина послушно снялась с крыши и устремилась к кораблю. Мальчишка изумленно смотрел по сторонам, но так и ничего не успел спросить, пока мы не оказались в ангаре:
      – Это и есть "Игла"?
      – Она самая. Экспериментальный дальний крейсер. Пойдем, я тебя сначала познакомлю кое с кем, а потом передам его заботам.
      Поднявшись до жилого отсека, я завел мальчишку к себе в каюту.
      – Это моя каюта, - сказал я и вызвал Рэя. Рэй появился на экране без промедления. - Познакомьтесь. Это Ор, а это Рэй.
      – Очень приятно, - сказали они практически одновременно и рассмеялись.
      – Рэй, у Ора повреждение генотипа. Мутация АУН-16 по местной медицинской классификации.
      – Проявление после десяти лет и практически стопроцентная летальность к восемнадцати. Понятно.
      – Можешь ли ты ему помочь, подправив генотип?
      – Разумеется, могу, и если не будет возражений, сделаю это в течение суток. Слово кибермозга. Отведи куда полагается, командир, и вверь моим заботам.
      Сказав это, Рэй отключился. А мальчишка изумленно посмотрел на меня и спросил:
      – А он действительно кибермозг?
      – Самый что ни на есть настоящий, хотя и порядочный мальчишка в душе. Пойдем.
      Я привел его в медотсек. А Рэй уже присутствовал там своим голосом:
      – Придется использовать контейнер, без него дело только затянется. Хорошо, что один контейнер еще свободен. Ор, раздевайся и забирайся в эту самую бочку.
      Мальчишка молча послушался, очевидно за прошедший год он и не такого натерпелся от врачей. Потом я помог ему разместиться в контейнере и сказал:
      – До завтра, Ор, счастливо тебе выспаться.
      Я закрыл крышку контейнера и, выйдя в контрольную, обратился к Рэю:
      – Ты действительно рассчитываешь справиться за сутки?
      – Для того, кто может осуществить бессмертие, эта вот проблема может показаться просто пустяком. А если серьезно, я мог бы справиться и за десять-двенадцать часов, но для первого случая, во избежание непредвиденных осложнений, остановлюсь на сутках. Плюс еще одни сутки на послеоперационное наблюдение.
      – Рэй, ты становишься настоящим гигантом.
      – Все мы понемногу растем. Ну да ладно, командир, шутки в сторону. Я уже рассмотрел поставленную тобой задачу. И мне в этом помог Ог. В общем, готов проект на внутрикорабельную клинику. На полтысячи человек.
      – Полтысячи?
      – А что тут удивительного. В ней заложен принцип конвейера.
      – Или автоматизированного хранилища, - прорезался из динамика голос Ога.
      – В общем, - продолжал Рэй, - под клинику придется использовать самые большие помещения на корабле - ангары катеров. Но только как помещения. Лечение будет производиться в автономных контейнерах наподобие вот этих. И для того, чтобы клиника начала работать, будут нужны только четыре большие вещи. Первая вещь - универсальный синтезатор, он имеется на складе резерва. Вторая вещь - широкий канал связи со мной, на три порядка шире имеющегося канала в ангарах. Третья вещь - система фиксации контейнеров с обеспечением энергией, продукцией синтезатора и связи со мной. И четвертая вещь - сами контейнеры. Все нами уже продумано, и никаких непредвиденных осложнений возникнуть не должно. И ее вполне можно запустить через неделю, максимум через две.
      – В таком случае утверждаю неделю. Я в полном вашем распоряжении, генеральный проектировщик.
      Я принялся за работу, ничего не откладывая на потом. Мне казалось, что я лично ответственен за тех, кто может умереть за то время, которое я промедлю. Первым делом я выгнал из ангаров катера и опустил их рядом со звездолетом. Потом, облачившись в СВЗ и вооружившись резаком и деактиватором, удалил из ангаров все мешающие конструкции.
      Потом, когда закончил подготовку, принялся прокладывать линию связи, благо для этого в корабельном резерве имелось все необходимое. Ближе к вечеру на корабле появился Рив. Он у меня ничего не спросил, очевидно, он уже осведомился обо все у Рэя. Все так же молча он принялся за размещение и установку синтезатора. И я тоже ничего ему не сказал. К ночи я закончил прокладку линии, и Рэй ее проверил и настроил, признав годной к эксплуатации.
      Потом я стал помогать Риву, и установку синтезатора мы закончили уже далеко за полночь. В это время автоматические мастерские звездолета, которыми управлял Рэй, уже начали выдавать комплектующие для системы размещения. Я уже собрался заняться монтажом этой системы. Но Рэй самым категорическим образом отправил меня отдыхать. И с Ривом он поступил точно так же, не смотря ни на какие протесты с нашей стороны, потому что был прав.
      Но отдыхал я только чуть больше четырех часов. А Рив наверно и того меньше. Когда я поднялся, он уже, облаченный в рабочий комбинезон, занимался транспортировкой готовых частей из мастерских в ангар. Мы молча поприветствовали друг друга. Я прошел в экипировочную и облачился в скафандр. Вернувшись в ангар, я принялся устанавливать несущие части конструкций, действуя попеременно деактиватором и вихризатором. Когда же закончил с этой частью работы в одном ангаре, то снова встретился с Ривом.
      – Извини, Вик, - сказал он, - но даже вдвоем нам эту работу быстро не сделать.
      – Если у тебя есть подходящие для этой работы люди, то пригласи их, я буду только благодарен за это.
      – Уже, Вик, уже пригласил.
      – Ну и хорошо. И еще, Рив, я обещал дать сегодня ответ Эрсу Инорэ. Но я даю его своей работой. Не мог бы ты вместо меня дать ему этот ответ на словах.
      – Это лучше попросить у Рэя.
      – Попроси.
      – Хорошо, - кивнул он.
      Я продолжил работу во втором ангаре и даже успел ее закончить, когда прибыли приглашенные Ривом люди. Того, как они прибыли, я естественно не видел, а увидел их только тогда, когда Рив привел их в ангар.
      Этих людей было десять человек. Все среднего возраста, солидные и спокойные, даже очень спокойные. Я откинул за спину тяжелый колпак шлема моего тяжелого скафандра и поприветствовал их. Старший из них, человек со старым шрамом, наискосок пересекающим лицо, сказал в ответ на это:
      – Хорошее вы дело начали. Мы рады помочь вам в этом, - потом он повернулся к своим спутникам. - Переодевайтесь в рабочее и приступайте. Не беспокойтесь, советник Альись, капитан Стрельцов, все будет сделано точно по инструкции.
      Причем сказал он это таким тоном, словно наше присутствие тут вообще нежелательно. Не дав мне ничего сказать, Рив взял меня под руку и вывел из ангара:
      – Не надо ничего говорить, все будет сделано как надо. Рэй дал им подробнейшую инструкцию, он же будет наблюдать и советовать.
      – Кто эти люди.
      – Это аварийная техническая группа при службе Совета Безопасности. Лучшая на этой планете, можешь мне поверить. Они не ошибутся, и все сделают точно и быстро.
      Я кивнул в ответ на эти его слова и спросил:
      – Как дела в мастерских?
      – Оборудование для бывших ангаров уже практически изготовлено. Но на его монтаж и установку уйдет наверно суток трое, как считает Рэй. В это время мы займемся изготовлением контейнеров. Но на "Игле" уже практически истощились запасы материалов. Я уже распорядился о поставке всего необходимого сюда, но на это уйдет еще пару часов.