Чм66 или миллион лет после затмения солнца

      Высокое звание козла надо выстрадать, заслужить. Еще Сергей не разделял суждения братьев Вайнеров, что вор должен сидеть в тюрьме, но утверждал, что место петуха только в гареме – петушатнике.
      – Дашь им малейшую поблажку – все… – сказал брат Петра. -
      Наглеют черти…
      Сергей беспощадными, как сама лагерная жизнь, рассуждениями подводил к мысли: петухом надо родиться. Потому не обязательно его следует так уж сильно и много дырявить, ибо козел это не физиология
      – всего лишь сущность.
      Доктор с братьями перебирал фотографии.
      – Моя сноха, племянник… – говорил Доктор.
      Сноха и племянник Доктора их не интересовали. Оживились они при виде фотки, где я снят с институтскими женщинами.
      – Что за бабы? – спросил Петр.
      Доктор кивнул в мою сторону:
      – Он их всех там е…т.
      Метод поднятия авторитета.
      Разговор зашел и о гонящих на зоне дуру.
      Петр улыбнулся, Сергей вспомнил:
      – Скляр в прошлом году зашил себе рот суровыми нитками…
      – Какой Скляр? – я поднялся с кровати.
      – Сашка.
      Я повернул голову к Доктору: "Это не наш Санька?".
      Доктор спокойно кивнул: "Наш, наш…".
      Ой яй ей…Что они с нами делают? Слышал от Хачана, что и Витька
      Кондрат серьезно попух. В 80-м он с компанией ошпаренных опедерасил бывшего зэка. Витьке дали 10 лет крытого режима.
      Мужики для вида поклевали мясо, заели картофаном и пили чай.
      Сережа сожалел, что мы с ним не догадались пронести через КПП водку. Все же к брату пришел он не с пустыми руками. Маленький кропаль ручника хватило только на один косяк. Мужики подтянули глазки, минут пять поулыбались друг другу. Вкусно, но мало.
      – Передашь Седому мульку? – спросил Сережа.
      – Давай, – сказал Петр.
      Сутки заканчивались. Через полчаса братьям на выход.
      Петр обернул полиэтиленом записку, запаял зажженной спичкой и, не запивая чаем, проглотил.
      – С тобой еще увидимся… – улыбнулся Доктору Петя.
      Сережа перекинул через плечо сумку.
      – Ты и сам знаешь, что здесь нужно… Здоровья тебе…
      Они ушли. Минут пять мы молчали.
      – Тебе не пятнадцать лет… Что ты там перед щенками стелился?
      Этого знаешь, того знаешь? На фига это надо?
      Доктор разлегся на кровати.
      – Щенок, не щенок – здесь не играет роли… Ты же не знаешь…
      Мы замолчали.
      "- Греши и кайся. Кайся и греши…".
      Валентин Пикуль. "У последней черты". Роман.
      Председатель колхоза "ХХХ лет Октября" Успенского района
      Павлодарской области тезка и однофамилец рейхсмаршала Германа
      Геринга. Успенский Герман Яковлевич Геринг – Герой Социалистического труда и депутат Верховного Совета Казахской ССР заслужил признательность односельчан не только рекордами в животноводстве и растениеводстве, но и тем, как заботливо опекает людей труда. Герман
      Геринг построил лучшую в области больницу, улицы на центральной усадьбе и в бригадах чистые, ухоженные, кругом подновляющиеся посадки зеленых насаждений.
      Немцев в районе полно. От казахских подворий немецкие усадьбы отличаются синими железными заборами и образцовым порядком у дома. У казаха забор – дырявое место – некрашеный, покосившийся от времени штакетник, сам двор – проходное место.
      Немецкие хозяйки все, как один, толстые, грудастые. Кого, кого но их зима не застигнет врасплох. В октябре заканчивается пора заготовок, в трехлитровые банки закатаны помидоры, огурцы, тушеная гусятина. Мужчины немецкие тринькают в меру и предпочитают закусывать домашней колбасой. Они не говорят: "Колбаска", – заменяющее продукт слово они произносят, как будто высвистывают из себя закусь: "Кавпаска!".
      Дядя Шайдулла и тетя Катя, родители Бактимира, живут с детьми в
      Надаровке -отдаленной деревне Успенского района. Кроме Пуппо у дяди
      Шайдуллы сыновья Бектемир, Орал, Едиге (Эдик) и сестренка Куляш.
      Бектемир работает механизатором в бригаде, женат и несколько лет живет отдельным домом. Чем занимался Едиге, не зафиксировал, а вот то, что Орал главный трудяга в семье Исеновых определенно точно.
      Орал конюх, работает не покладая рук, неплохо получает и из колхоза в город наведывается раз в полгода за покупками. В Павлодаре неделями высматривает в магазинах обувь, одежду. Без обновы в
      Надаровку не возвращается.
      Едиге симпатичный и пытливый пацан. Увлечен историей кипчаков и всех казахов. Он готов ездить в город каждую неделю. Родители однако остерегаются потакать любви сына к городским соблазнам. Когда же по какой-либо надобности Едиге все же оказывается в Павлодаре, то он одетый в купленное Оралом, до вечера щеголяет по городу в поисках приключений. Если поддаст, то к вечеру обычно заходит в автобус со словами приветствия пассажирам: "Да здравствует великий казахский народ и другие менее великие народы!".
      Хорошо, если к утру просыпается в вытрезвителе. Чаще пробуждается где -нибудь на пустыре, побитый и раздетый до трусов.
      О том, что новому прикиду надо вновь петь прощальную узнает Орал и сокрушается: "Я купляю, купляю одежду, а Эдька теряет…".
      Я пришел со свидания на квартиру Ситказиновым и Пуппо сообщил:
      "Позавчера Эдька ушел к друзьям и ночью с него сняли плащ из кожзаменителя и нутриевую шапку. Месяц назад Орал купил плащ и вот…". Опять Оралу досталось. Но не только ему. Фактов достаточно, чтобы понять: Едиге приезжает в город только за тем, чтобы спецом кого-то обуть и одеть..
      Бактимир торопился в Надаровку. Последний раз в деревне он был в августе, а еще раньше, – в июле, – в огороде посеял мак. Не для себя, для обмена на анашу. Урожай давно поспел, ночью морозы, и
      Пуппо тревожился, как бы маковые головки окончательно не перемерзли.
      Мак не потерял товарный вид. Незадача в другом. Кто-то по ночам снимает урожай без разрешения хозяина.. Местные немцы и казахи о полезности мака еще не догадываются. В деревне работали чеченцы-шабашники. Скорее всего они и посрезали половину головок.
      Пуппо почесал тыкву и пошел в дом за ножом.
      По утрам на кухне у Исеновых жужжит сепаратор. Тетя Катя кормит нас сметаной и вареным мясом. Дядя Шайдулла возвращается с работы – он сторож – и кладет передо мной пачку "Казахстанских". Отец
      Бактимира человек немногословный. Исеновы кипчаки, когда-то их предки переселились в Успенку из Омской области.
      Пуппо накинул на себя ватник и в сарае пустой бутылкой перемалывал маковые головки. Он еще не пробовал кокнар. В городе у
      Бактимира знакомые, которые знают, что делать с маковым отваром.
      В сарай зашел дядя Шайдулла.
      – Не стебатырсын?
      – Дары жасаптотырвым, – сказал Пуппо.
      – Молодец, – отец Бактимира с минуту постоял и ушел.
      С горящими глазами в сарай протиснулся Едиге.
      – Что делаешь?
      – Кайф.
      – Не дашь попробовать?
      Пуппо протянул братцу пригоршню маковой трухи.
      – Что с ней делать?
      – Хорошенько прожуй и проглоти.
      Через пять минут в сарай с расцарапанной шеей и зауженными глазками вернулся Едиге.
      – Что-то у меня все чешется, – недоуменно сказал младший брат.
      – Не дрейфь. Это и есть кайф.
      …Газеты в деревне приходят на третий день, телевизор показывает плохо. Я лежал на диване с книжкой и теперь отчетливо понимал, в чем разница между городской и сельской жизнью. Чтобы ни о чем не думать, здесь надо быть всегда чем-нибудь да занятым.
      Я опять осекся. "Да нет, ерунда. Это всего лишь слова". – подумал я и хотел было продолжить чтение, но оставил в покое книжку.
      Есть ли у слов цена? Если нет, то должна быть.
      Айгешат забеременела Шоном в начале лета 84-го. Толком я так и не понял, чем опасен отрицательный резус фактор, да и подозревал, что он всего лишь отговорка, но тем не менее не решился вновь уговоривать жену сделать аборт. Я по прежнему не желал от Айгешат ребенка и вдобавок был зол на тестя и тещу.
      Был вечер, я был пьяно сердит. Дословно не припомню, но поминая нехорошими словами тещу, я прокричал:
      – Если что-то…, то я не остановлюсь и прокляну ребенка, которого ты носишь в себе…!
      Слово не воробей. Я прокричал и тут же включил реверс тяги.
      Время от времени воспоминание об угрозе проклятья на мгновение возвращалось и я, подумывая о том, что следует поговорить с Айгешат, быстро забывал об октябрьском вечере 84-го.
      …В комнату с озабоченным лицом зашел Бактимир.
      – Книжку читаешь?
      – Слушай, мне срочно надо домой.
      – Когда?
      – Завтра с утра едем в Павлодар… Ты не полетишь со мной в
      Алма-Ату? Возьмем путевки в Дом отдыха…
      Пуппо наморщил лоб.
      – Полечу.
      Зима тревоги нашей…
      Приемщица из химчистки в микрорайоне "Орбита" Роза приглянулась
      Берлиозу настолько, что он привел ее знакомить с матушкой. Мама не отошла от досады с провалом женитьбы Дракулы на дочери прокурора и не может без слез смотреть на Розу. Не потому, что приемщица сама по себе стремная, а потому что, по ее мнению, будущего у названного сына с такой пассажиркой нет. Роза характером и умом напоминает Гульжан
      Я тоже немного на ушах от выбора Бирлеса, говорить об этом не стал, но балды ради спросил:
      – Целку ей хоть сломал?
      – Какой там… До меня сломали.
      Дракула до сих пор боится встать на преступный путь, но мало-помалу втягивается в питие. Поддает он на работе и не пьянеет.
      У Розы много братьев и сестер. Мама прикидывает: Бирлес женится на ней и родня сядет ему на голову.
      Дядя Розы по матери начальник одного из строительных управлений города. Есен сидит на дефиците и водит дружбу с председателем горсовета Заманбеком Нуркадиловым, первым заместителем начальника городской милиции Сейдуллой Сулейменовым, свояком помощника Кунаева
      Дуйсетаем Бекежановым. У дяди Есена дача в районе санатория
      "Турксиб". Нуркадилов хоть и дружен с Есеном со студенческих лет, в гостях у однокашника бывать перестал, на дачу приезжает Сулейменов, руководящие строители. Дракула приставлен разливать гостям водку.
      – У твоего Валерки бенгалка твердая? – поинтересовалась Кэт у
      Терезы Орловски.
      – Бенгалка? – переспросила Наташенька и, догадавшись о чем речь, ответила. – Она у него не бенгалка, прямо колотушка.
      Твердая-претвердая и большая.
      Родители с братом у Терезы Орловски живут в Усть-Каменогорске, родственников кроме мужа Валеры, свекрови со свекром в Алма-Ате у нее нет.
      Валера старший инспектор ЭКО (экспертно-криминалистического отдела) МВД. Кроме того, что у него все там твердо-претвердо, парень он крепкого характера и сильно картавит. Интересный мужчина, мало говорит и мечтает о наследнике.Наташенька любит хорошо покушать. Это не значит, что она ест что попало и много. Кроме сыркокопченной колбаски любит она шашлык, казы, карбонат, жареную курочку, домашнюю выпечку. К супам и прочим жидким блюдам она равнодушна, предпочитает твердый продукт..
      Отец Валеры в прошлом летчик гражданской авиации, русский. Отчим казах, отставной полковник КГБ, мать сотрудница бюро путешествий и экскурсий.
      У мужа Орловски много и других хороших качеств. Он любит дочку, пьет в меру, зарплату, всю до копейки, приносит домой. Впрочем, на
      Терезу не угодить. Время от времени она скандалит с Валерой и обзывает жидом.
      – Я усский! – протестует муж.
      – Точно узкий! – передразнивает Валеру Наташенька. – Как все евреи, без мыла в жопу любому залезешь.
      Надя Копытова не верит в русскость Наташеньки и качает головой.
      – Что ты нашел в этой жидовочке?
      – Она моя черемуха.
      – Блядво оно вертлявое, а не черемуха! – вскипает Надя.
      Айгешат тоже считает Терезу Орловски двойным агентом.
      – Не верь ей…
      – Почему?
      – Она называет тебя Бяшой…
      – Что в Бяше плохого?
      – Тьфу!
      Я понимал, за что некоторые женщины невзлюбили Наташеньку. Она беспрерывно чирикает с неморгающими глазками, по пустякам не расстраивается, в представлении иных теток она слегка придурочная и при всем этом мужики любят старушку Шапокляк. Карл Маркс более всего ценил в женщинах слабость. Он знал, что говорил – отсутствие уязвимых мест в других нас настораживает.
      В начале мая 86-го Тереза легла на сохранение в гинекологию первой городской больницы. Недели через три, в воскресенье, позвонила Кэт.
      – Наташку увезли в "Красный крест"…
      – Для чего?
      – Выкидыш. – сказала Кэт. – Валерка в командировке, свекровь на курорте… Ты бы сходил… Она просила принести ваты…
      Красный крест от дома недалеко. Я посадил Шона в летнюю коляску и пошел к Орловски.
      Втроем мы сидели в кустах, Тереза кормила Шона черешней. Пацан что-то там лепетал и Наташа, глядя на него, заплакала навзрыд. Она плакала так, что я понял: Тереза никакая там не вертлявая, и что горе, которое ее постигло сегодняшней ночью было столь велико и серьезно, что ни в коем разе не следовало в эти минуты лезть с утешениями.
      Я дотронулся до Наташеньки. Только и сказал:
      – Будет у тебя еще ребенок… Вот увидишь.
      – Никогда у меня больше ничего не будет… – Тереза захлебывалась слезами.
      Я замолчал. Расстроило ее появление вместе со мной Шона. Не подумал…Как же ей тяжело, если она напрочь забыла, что в ее семье все в порядке, что у нее есть прекрасная дочь, заботливый муж.
      "Включи себя в репертуар".
      Ежи Лец. "Непричесанные мысли".
      Ноябрь 1986-го. Скончался Жумабек Ташенев. Саян вернулся с похорон из Чимкента и я с мужиками у него дома.
      В сентябре Саян защитил диссертацию и сейчас рассказывал, как ему помог директор:
      – Чокин позвонил Макарову и он быстро определился с оппонентами…
      Алексей Макаров директор института энергетических исследований АН
      СССР в Москве. Когда-то он перетащил Володю Семенова в Иркутск, дал работу в СО (Сибирском отделении) АН СССР. Они ровесники, но Макаров преуспел больше Володи. Семенов доктор, Макаров и доктор наук и член-корреспондент Союзной Академии. Яшкается с Гурием Марчуком, запросто ныряет в ЦК КПСС, среди ученых страны личность известная.
      Объективно Семенов ни в чем не уступает Макарову. Володины монографии шикарные не потому, что он умеет излагать мысли. У него есть о чем рассказать и в этом он далеко ушел от наших. Алексей
      Макаров побойчее Володи. Семенов основательно медлительный и проигрывает в разговорчивости член-корру. Если принять во внимание возраст Стыриковича и нынешнего академика-секретаря отделения физико-технических проблем энергетики Попкова, то не за горами время, когда Макаров станет отвечать за всю энергетическую науку в стране.
      При всем уважении к содержательности монографий Володи я бы не осмелися отнести его к большим оригиналам. В монографии Семенов излишне безупречен, в ней не видно его самого.
      От трех специализированных вещей я получил эстетическое удовольствие. Первая принадлежит Людвигу Больцману о теории газов, вторая, отчет Владимира Фаворского о слоевом горении топлива и третья – это первая глава кандидатской диссертации Саяна.
      В конце концов, пора уже давно договориться – в науке важнее всего не знание, а умение распорядиться знанием. Точнее, рассуждения по поводу полученного задарма чужого знания. Этим и отличались от резко возросшего в наше время поголовья ученых спецы средних веков.
      В первую голову, Ньютоны и прочие были прежде всего философы, и все, что им принесло деньги, почет, славу, квартиры – для них самих так и осталось проходными вещами.
      Кандидат наук Фаворский в 40-х и 50-х годах был заместителем
      Чокина и умер в начале 60-х. На нашем этаже, как обычно, шел ремонт и рабочие выбрасывали из комнат оставшиеся после уборки бумаги.
      Поверх ящика с пожарным шлангом кто-то из них бросил отчет института в ледериновом переплете. От нечего делать я взял его в руки, раскрыл и с первого предложения в предисловии меня растащило. Естественно, я не понял в чем прелесть слоевого сжигания топлива, но, что писал о нем человек интересный мне стало ясно сразу.
      Как уже упоминалось, дисер Саяна Ташенева о выборе решения в условиях неопределнности исходной информации. Тема намного скучнее слоевого сжигания топлива.
      Попросил я у него диссертацию для заимствования метода написания первой главы. Стал читать и позабыл для чего просил. Я отбросил намерение вникнуть в содержание и смысл, так как догадался: это интересно, потому что это писал человек свободно мыслящий.
      Хаки и Саян двоюродные братья. Но Саян не Хаки. С ним не развяжешься. В две секунды может выписать прогонные до евбазы, а то и по морде дать.
      Прочитав первую главу, я понял, почему он на работе решает кроссворды, лялякает с мужиками и играет в преферанс. Плохо только одно – он не приучен пить в рабочее время.
      У жены президента Никсона Патриции были кривые ноги. В 72-м ноги президентской жены не обсуждались. Не потому, что моветон, а потому, что визит Никсона в Москву проходил под аккомпанемент бомбардировок
      Ханоя.
      У Раисы Максимовны ноги прямые, но Жора Мельник говорит про нее:
      – Там не на что смотреть.
      Тереза Орловски, Кэт супругу генерального секратаря кличут
      Райкой. Руфа говорит, что Раиса Максимовна вовсе не Раиса
      Максимовна, а Раиса Мифтаховна.
      – Точно вам говорю, она татарка! – пыхтит, как Черчилль гаванской сигарой, сигаретой "Прима", наш татарин. – Прицепилась к мужу и ездит по загранкам… Сталин баб правильно не допускал в свою компанию…
      – Рафаэль, жена Горбачева не татарка, – на защиту Раисы
      Максимовны поднялась Ушка. – Она казачка и с Кубани.
      – Она с Казани! – со смехом встряла Орловски.
      – Перестаньте! – Ушка захлопнула журнал "Бурда". – Горбачеву некому верить… Только с женой он может…
      "Нога прямой", а что толку?
      – Что он с ней может? – Руфа укоризненно покачал головой. – Ох, и наглая эта Раиса Максимовна…
      Жора Мельник обсуждает перспективы развития Казахстана.
      – Когда генерал-губернатора снимут?
      В самом деле, когда снимут Кунаева?
      У Алтынбека хорошая знакомая в газетном киоске на Рыскулова. Она оставляет ему "Московские новости", зять Сатка не забывает и обо мне, дает почитать газету. Он называет Горбачева хрущевцем.
      – Нельзя так поступать с людьми! – возмущается на кухне Алтынбек
      Смотря с какими людьми. С теми, которые заслужили, очень даже можно и нужно.
      На коленях у меня Шон. Сын вырывается из рук. Мне неприятен
      Горбачев как человек, но с его кадровой политикой, с небольшими оговорками, я согласен, потому и приговариваю: "Горбачев дает!".

Глава 16

      "После игры с киевлянами Симонян выговаривал Осянину:
      – Что ж ты Коля, а? С пяти метров промазал!
      – Я – не Пеле, – сказал Осянин".
      "Спортивные игры", N 11, 1969.
      Кумиром детства Йохана Круиффа был Альфредо ди Стефано. "Мяч у
      Лоу… Лоу передает Пушкашу… Пушкаш пасует ди Стефано…". Я не видел игру ди Стефано. Сегодня трудно предположить, что мог перенять у маэстро Альфредо бомбардир из Амстердама.
      Круифф образца 74-го напоминает мне переворачивающийся в заоблачных высотах стратегический бомбардировщик перед тем, как лечь на окончательный курс. Он получал мяч, находясь вполоборота к к воротам противника, перекладывал его на правую ногу, не спеша разворачивался и стремительно начинал движение к воротам противника.
      К берегам своей…
      11 декабря 1986 года. Кул готов к защите докторской. Две монографии и за сотню статей, плюс знакомства в головных институтах свидетельствовали об обоснованности домогательств Аленова специализированного совета. Прежде, чем выйти на спецсовет, Кулу требовалось сделать малость – пройти обсуждение на лабораторном семинаре. Казалось бы, формальность. Так думал Аленов и ни о чем таком не знал, не подозревал и наверняка полагал: все идет своим чередом. "Торопиза не надо", – приговаривал Кул, обдумывая за игрой в шахматы ходы, в обеденный перерыв.
      Я рассказывал Каспакову о делах в лаборатории, подробно обсуждали мы и перспективы коллектива в случае, если Аленов защитится.
      Сходились мы с ним в одном: "Многим из нас придется изменить отношение к труду".
      Год назад я написал от имени Аленова заявление Анатолию Карпову, где просил руководство Советского фонда мира правильно понять мотивы поступка старшего научного сотрудника о ежемесячном перечислении 10 процентов зарплаты, направленных против планов размещения ракет средней дальности "Першинг"- 1 и "Першинг"-2 в Центральной Европе с персональным предупреждением Рейгану о том, что ежели он не одумается, то он (Кул Аленов) ответит на это уже 50-ти процентным ударом по своей зарплате. Письмо в Фонд мира я не отправил, но занес девочкам в бухгалтерию копии для главбуха и Чокина.
      Света Волкова принесла лабораторную получку в комнату и Кул увидел в ведомости против своей фамилии запись простым карандашом
      "не выдавать". Сэнээс побежал в бухгалтерию – я за ним. Расчетный бухгалтер Сауле сунула под нос Аленова копию заявления. Кул вида не подал, засмеялся, но покраснел.
      Может все бы этим и обошлось, но, как назло, в коридоре у окна, напротив дверей бухгалтерии чирикали Саян Ташенев и Исмаил Заглиев.
      Кул вылетел из бухгалтерии.
      – Что с тобой, Кулек? – сочувственно спросил Саян.
      – Братан в Фонд мира зряплату перечисляет, – ответил я за товарища и неосторожно усугубил перспективы. – До полной победы нового мышления..
      Ташенев и Заглиев заржали над бедолагой.
      Более никаких других действенных шуток с Аленовым я не проделывал и думал, что он забыл про "Першинги", будь они неладны.
      Год спустя началась свистопляска с переходом на новые формы стимулирования труда научных работников. Я думал, дадут мне научного сотрудника – в результате со скандалом так и остался в мэнээсах.
      Шкрет отыгрался за очерк в "Просторе" не без подзуживания Аленова.
      …– Я передал Чокину ваши условия. – сказал я. – Он согласен взять вас вэнээсом.
      Каспаков кивнул. Было видно: он ждал с нетерпением ответа Шафика
      Чокиновича на недовольство предложением дать должность сэнээса.
      – Вы знаете лучше меня, какой Чокин осторожный… – продолжал я.
      – Должность завлаба он вернет вам немного погодя… Прямо мне он так не говорил, но промолчал, когда я ему намекивал…
      – О чем ты ему намекивал?
      – Что человека вашего уровня грех держать ниже завлаба.
      – М-м…
      – Завтра Чокин уезжает на дней десять в Дом отдыха… Вернется и примет решение…
      "В номере гостиницы "Москва" Олжас Сулейменов, Юрий Афанасьев и я. Олжасу сообщили о назначении Колбина… Мой друг Афанасьев, которого в Академии общественных наук мы звали "Юра Николаевич", сказал:
      – Хуже не будет…".
      Геннадий Толмачев. "Слово об Ожасе". "Горизонт", N 17,1989.
 
      В понедельник Руфа подозвал меня к себе.
      – Вчера ко мне Николай приходил…
      Николай Колинко друг детства Руфы. Журналист. Работал советником предсовмина, сейчас в Верховном Совете республики. Человек осведомленный.
      – Что говорит?
      – Завтра Пленум.
      – Кого поставят вместо…?
      – Неизвестно.
      Из Рудного приехала Карина. Родила сына. Принесла на работу конфеты.
      – У кого остановилась?
      – У тети.
      – Номер телефона…
      – Позвонишь?
      – Вечером.
      После работы пил я Сериком Касеновым. Позвонил Карине в седьмом часу.
      – Выходи… Сейчас на такси подъеду.
      Решено: продолжу у Пельменя, потом с ней поедем к Варвару в
      "Орбиту". Витька живет один в трехконатной квартире. Телефона у него нет, заявимся и он не посмеет не приютить на ночь.
      Кроме жены Гули у Пельменя был АТЖ – Алмат толстожопый. АТЖ гобоист, играет в оркестре Оперного театра. Парень общительный, но с ним, как с англичанином, кроме как о футболе, не о чем говорить. О жене Пельменя речь впереди.
      Пока о том, что мы спускались с Кариной по лестнице и я подвернул ногу… И тотчас же стало темно.
      Проснулся у Пельменя на кухне. Что со мной? Как я здесь вновь очутился? Где Карина? Почему я не у Варвара? Только подумал, как вскрикнул от боли. Не могу и не ступить, и не подняться.
      – Беря! – крикнул я в комнату.
      – Проснулся? – Пельмень не спал.
      – Что-то с ногой…
      – Ты ушел с этой… Через полчаса в дверь позвонил Ермечила и сказал, что ты валяешься в подъезде на лестнице…
      Ермечила искусствовед, директор картинной галереи. Тот самый, с кем я встретился в коридоре постпредства летом 66-го года. Сейчас он сосед Пельменя.
      – Этой… рядом не было?
      – В том-то и дело… Дура, не могла сообщить…
      У Карины с головой не в порядке. Какого хрена я вытащил ее из дома?
      – С Алматом вдвоем мы занесли тебя сюда.
      – Который час?
      – Щас посмотрю… Полседьмого.
      – С ногой что-то серьезное… Посади меня на такси.
      …Я вылез из машины и поскакал на одной ноге на второй этаж.
      Айгешат на больничном по уходу за ребенком – у Шона ОРВИ. Она сняла с меня одежду. Левая нога от ступни до колена черная.
      – Перелом? – спросил я.
      – Не знаю. Надо ехать в травпункт.
      Рентген показал: порваны связки. В травпункте скорой помощи мне наложили лангету и по дороге домой я попросил водителя остановиться у кулинарии на Космонавтов.
      – Купи пива, – попросил я Айгешат.
      Опоздали. Пиво полчаса как привезли, и за пять минут разобрали.
      Шон кривляка. Увидел меня с лангетой и принялся изображать хромого отца. Айгешат учит его читать. Пока он знает некоторые буквы, находит их в газете и кричит:
      – "А" – ажека! "М" – мама! "П" – папа! "Ч" – чак-чак!
      К вечеру и без пива отошел.
      Без пяти минут восемь. Сейчас начнется программа "Казахстан". Я вспомнил и крикнул:
      – Мама, скорей сюда! Кунаева снимают!
      Матушка приковыляла с кухни и кряхтя уселась в кресло.
      – Ой бай, ой бай… – тихо, со страхом в голосе прошептала мама, глядя в телевизор.
      Все так. Волнение охватило и меня. Ну как же, столько ждали и только сейчас я подумал, что сейчас вместе с Кунаевым уйдет что-то еще… И вот от этого что-то еще стало не по себе.
      "Первым секретарем ЦК КП Казахстана избран товарищ Колбин
      Геннадий Васильевич, работавший до этого первым секретарем
      Ульяновского Обкома КПСС… Товарищ Колбин родился в 1927-м году…".
      "Что такое?". Мягко говоря, Горбачев ох…л.
      – Татешка? – я позвонил Карашаш. – Это как понимать?
      Татешка инструктор отдела культуры ЦК и утром была на Пленуме.
      Она раздавлена и не может прийти в себя.
      – Как понимать? Так и понимать.
      – Что они с нами делают? Почему мы молчим?
      – Что мы можем? Мы – люмпены.
      Карашаш не права. Мы не люмпены. Событие, которое сегодня произошло, вне классового сознания.
      Мы бараны.
      Неделю назад с Саяном после обеда гуляли возле института, и я сказал:
      – Недавно прочитал статью об энергоинформационном пространстве…
      Оказывается, все наши слова записанные на бумаге, и сказанные вслух, никуда не пропадают… Автор утверждают, что они попадают и хранятся в этом самом энергоинформационном пространстве. – Зная, как Ташенев плохо воспринимает вещи иррационального порядка, я осторожно спросил. – Можно ли этому верить?
      – Конечно. Энергоинформационное пространство это ноосфера
      Вернадского…
      – Разве?
      – Не разве, а точно. Забыл, что рукописи не горят?
      Пусть хиппи бесятся в Канаде,
      Не перекрыть им голос Нади…
      Тетя Надя, продавец молоканки на Шевченко друг семьи. Она придерживает для нас мясо, масло, сметану, молоко. В десятом часу
      Айгешат вернулась из молоканки.
      – Тетя Надя говорит, в шесть утра был сильный ветер… – Жена поставила молоко на плиту. – У тети Нади мама старенькая…Она сказала про нехорошее предчувствие.
      День стоял солнечный, таял снег.
      В одиннадцать или половине двенадцатого зазвенел телефон.
      – По Космонавтов идут наши… – звонила Кэт.
      – Какие ваши?
      – Казахи с плакатами…
      – Не может быть.
      – Ты не врешь?
      – Наташку позвать к телефону?
      – Не надо. Сколько их?
      – Много. Идут по трамвайным путям и кричат…
      – О чем кричат?
      – Против Колбина и… Что-то еще… Погоди… – В трубке шорох.
      Она потащила телефон к окну. – Что-нибудь слышишь?
      – Нет. Звони через каждые полчаса.
      Разгорелся наше тюх. Тюх-тюх.
      "…И это далеко не самые впечатляющие примеры прежней жизни…В лагерях мотали срок политзаключенные, мотал бессрочную ссылку Андрей Сахаров… Был Афган. Много чего скопилось к мартовскому дню 85-го, когда на престол взошел новый генсек -
      Михаил Сергеевич.
      Первой поддержала намерения и начинания Горбачева часть интеллигенции. Остальная, менее допущенная толкаться в коридорах и приемных ЦК и обкомов, разделяла убеждение, что коммунистический царь не способен к переустройству жизни, потому как он коммунист…
      Горбачев ждал помощи от интеллигенции, но та только и делала, что притопывала в нетерпении ногами и торопила: "Дальше, дальше…".
      Интеллигенция если и смогла чем-то поддержать кроме притопывания, так это разоблачением в своих рядах прислужников застоя. Стучали друг на друга открыто, на всю страну, через газеты и ТВ. Не все, конечно. Были и другие. Виктор Розов, Сергей Параджанов, членкор
      Сергей Алексеев как могли аранжировали главную мелодию перестройки.
      Сергей Алексеев на одном из пленумов ЦК КПСС иносказанием раскрыл замысел реформации. Горбачев обрадовался, но радость его была понятна от силы 30-40 членам ЦК".
      Бектас Ахметов. "Горби". "Аргументы и факты Казахстан", N
 
      В январе 87-го академик Мигдал сказал по ЦТ: "Научная общественность благодарна Михаилу Сергеевичу за возвращение из
      Горького Андрея Сахарова… Должен отметить, что при Сталине Андрей