Когда шаттл опустился на затянутую грейсонским туманом посадочную площадку, под кристаллопластовым навесом Хонор дожидалась темноволосая, темноглазая женщина. С прошлой встречи седины в её волосах заметно прибавилось, но мудрое спокойное лицо осталось прежним.
      В отличие от мундира. Мерседес Брайэм имела в Грейсонском космофлоте чин контр-адмирала, но принадлежала к числу “позаимствованных” Грейсонским флотом мантикорских офицеров и потому сейчас надела коммодорский мундир КФМ. Хонор, приглашая её к себе начальником штаба, несколько волновалась, захочет ли она принять назначение, связанное с понижением в звании. Она знала Мерседес достаточно хорошо, чтобы не сомневаться, что она с искренне обрадуется предложению. Но то же самое знание внушало опасение, что долг и дружеские чувства могут заставить её принять это предложение, нравится оно ей или нет.
      Впрочем, радостная улыбка коммодора Брайэм и волна сопутствующих улыбке эмоций показали, что все тревоги были напрасны.
      — Мерседес! — воскликнула Хонор, шагнув с трапа.
      Свежий, живой запах весеннего дождя окутал её, и она почувствовала знакомый металлический привкус. После недели, проведенной в искусственной атмосфере корабля, этот запах казался дыханием живой планеты, но при этом воздух Грейсона, если долго дышать им, был смертелен для любого, особенно для человека из другого мира как она сама. Она прекрасно знала это, но знания — одно, а ощущения — совсем другое, и она набрала полную грудь этой свежести, невзирая на протесты разума.
      — Рада вас видеть, — продолжила она, пожимая протянутую Брайэм руку — крепко, но осторожно, памятуя о своей силе человека, родившегося в мире с высокой гравитацией.
      — Взаимно, ваша милость, — откликнулась Мерседес, отвечая на пожатие, после чего кивнула Лафолле, Хауку и Маттингли.
      Телохранители на миг вытянулись в струнку, отвечая на приветствие, и вернулись к обычной стойке. Еще двое харрингтонских гвардейцев держались позади, сопровождая личный багаж землевладельца.
      — Занимайте места, ваша милость, — сказала Брайэм, с улыбкой махнув в сторону поджидавшего их аэрокара цветов лена Харрингтон, — и шофер мигом домчит вас и ваших друзей в Харрингтон.
      — Как, разве не в Остин-сити? — удивилась Хонор.
      — Нет, ваша милость. Гранд-адмирала Мэтьюса вызвали сегодня на верфи Ворона, откуда он сможет вернуться не раньше завтрашнего утра. Они с Протектором сошлись на том, что перед всеми официальными встречами вам не помешает побывать дома. Ваши родные с нетерпением ждут вас к ужину, на котором, как я понимаю, будет присутствовать и лорд Клинкскейлс с женами. Ваша матушка сказала, что она... э-э... хочет кое-что с вами обсудить.
      Губы Хонор дернулись: к чувству радости примешался навязчивый страх. Ей было очень трудно удерживать мать на Грейсоне, подальше от Мантикоры, и стало еще труднее, когда, благодаря вмешательству Эмили, скандал утих. Алисон Харрингтон отнюдь не отличалась сдержанностью, когда дело касалось ее близких. Хонор живо представляла себе мамины фразочки из серии “а я вам говорила!”, которые полетят — и полетят публично! — вонзаясь безжалостными кинжалами в видных мантикорских политиков.
      — Думаю, у регента тоже есть вопросы по управлению леном, которые он желает обсудить с вами, пока есть возможность, — продолжила Мерседес.
      “И он, надо думать, тоже не прочь спустить шкуры кое с кого из мантикорских политиканов, — отстраненно подумала Хонор. — Хотя бы чужими руками, коль скоро не может добраться до них лично”.
      — Этого более чем достаточно, чтобы занять вас на весь первый вечер на планете, а завтра в полдень Протектор ждет вас на неофициальный обед в своем дворце. Ну а потом, если вас это устроит, мы встретимся с гранд-адмиралом.
      — Разумеется, устроит, — ответила Хонор и оглянулась на Лафолле. — Эндрю, ты наверняка захочешь проверить, не прячутся ли под сиденьями аэрокара убийцы, — сказала она, сопроводив слова одной из своих едва заметных кривых улыбок.
      — Если коммодор Брайэм подтвердит под присягой, что салон аэрокара всё время находился под её пристальным наблюдением, я готов воздержаться от обычной скрупулезности, миледи, — ответил телохранитель.
      В его тоне прозвучал лишь намек на иронию. Харрингтон рассмеялась.
      — Пойдем быстрее, Мерседес, пока он не передумал! — сказала она.
      Мерседес засмеялась и почтительно отступила на полшага, а телохранители, как всегда, образовали треугольник вокруг своего землевладельца. Сохраняя строгий порядок, все поднялись в аэрокар.
      Забравшись на заднее сиденье роскошного бронированного аэролимузина, Хонор устроила Нимица у себя на коленях. Брайэм заняла место рядом, Эндрю спереди, на откидном кресле, а Маттингли вежливо, но твердо отстранил пилота и занял его место. Хаук расположился рядом с пилотом на месте оператора РЭБ . Потратив несколько секунд на ознакомление с полетным планом, Маттингли плавно поднял машину в воздух и взял курс на Харрингтон-сити. Неизменные истребители заняли места по бокам лимузина: даже относительно короткий перелет обязательно сопровождал эскорт.
      — Знаешь, — сказала Хонор, обращаясь к Брайэм, — я ведь не сразу решилась попросить гранд-адмирала, чтобы он тебя отпустил. Я же знаю, как ты нужна Альфредо в эскадре Гвардии Протектора, и потом, мне неловко было предлагать тебе понижение, пусть даже и временное.
      — Не хотелось бы подрывать уверенность вашей светлости в моей незаменимости, однако адмирал, если захочет, вполне может обойтись без меня, — ответила Брайэм. — А учитывая, что, отправляясь на Василиск, я вообще не рассчитывала подняться выше лейтенанта, коммодорский чин, по-моему, не так уж худо. Кроме того, если мне не изменяет память, вы, служа на разных флотах, тоже смещались в ранге то вверх, то вниз.
      — Пожалуй, — согласилась Хонор, — но, в любом случае, я благодарна тебе за согласие и хочу, чтобы ты это знала.
      — Ваша милость, — откровенно сказала Брайэм, — то, что вы снова обратились ко мне, это честь для меня. И нельзя сказать, что с понижением в чине повезло только мне, — добавила она мрачно.
      — Я знаю, — кивнула Хонор.
      Нимиц немного прижал уши, почувствовав её огорчение из-за прозрачного намека на даму Элис Трумэн.
      Как и Хэмиш Александер, только куда менее оправданно, Элис пострадала от зачистки, устроенной Яначеком. Контакты Хонор с нынешним Адмиралтейством были гораздо менее обширны, чем при баронессе Морнкрик, но до неё дошли слухи, что Элис, в бытность свою капитаном КЕВ “Минотавр”, отдавила чью-то очень высокопоставленную мозоль. Это было одной причиной, а второй, несомненно, был тот факт, что Трумэны служили в Королевском Флоте почти столько же поколений, сколько и Александеры и столь же пылко поддерживали фракцию противников Яначека. Так или иначе, смена правительства стоила даме Элис вывода в резерв на половинное жалованье и отказа в утверждении в звании вице-адмирала.
      Даже Яначеку и Жозетте Драшкович непросто было найти рациональное объяснение такой несправедливости, ибо контр-адмирал Трумэн на протяжении всей кампании, поставившей на колени Народную Республику, занимала вице-адмиральскую должность, командуя соединением НЛАК в составе Восьмого Флота. Но и это не остановило Первого и Пятого Космос-лордов, а очевидное и даже демонстративное несогласие Элис с политикой Адмиралтейства лишь облегчило им задачу — отстранить её от службы по причине непримиримого расхождения позиций. Кстати, только сейчас Хонор поняла, что отказ Драшкович вызвать затребованных ею офицеров был вызван ещё и этим.
      — По крайней мере, — сказала Хонор преувеличенно бодро, — ваши с Элис неприятности обернулись удачей для меня. Возможно, Яначек и Чакрабарти не смогут — или не захотят — собрать кулак, необходимого на мой взгляд размера, но уж команда у нас подбирается отличная. И если при этом я не сумею выполнить свою работу, все мы точно будем знать, кто виноват.
      — На этот счет, ваша светлость, я бы не стала выражаться так уж категорично, но в остальном согласна. Компанию вы подобрали замечательную. Мне не терпится повидать Рафа и Алистера, а особенно, — тут она ухмыльнулась, — встретиться со Скотти и “сэром Горацио”!
 

* * *

 
      — Как вкусно! — вздохнула Хонор и с приятным ощущением сытости откинулась в кресле.
      На обеденном столе между нею и Бенджамином IX, Протектором Грейсона, остались лишь жалкие остатки недоеденных блюд. Они сидели на одной из покрытых прозрачными куполами террас Дворца Протектора. Между Остин-сити и леном Харрингтон пролегал чуть ли не целый континент, но здесь тоже шел дождь. Правда, не тихий дождик с туманом, каким Грейсон встретил Хонор по прибытии, а настоящий ливень, остервенело барабанивший по куполу. Порой отчетливо слышались раскаты грома, и, когда угольную черноту туч, нависавших над куполом, вспорол огненный зигзаг молнии, Хонор невольно бросила взгляд наверх. Серый промозглый день был мрачен, чуть ли не зловещ, но это лишь делало теплый уют террасы еще более приятным.
      Землевладелец и Протектор были наедине, если не считать Нимица, Лафолле и личной тени Бенджамина — майора Райса по прозвищу Живчик.
      — Рад, что вам понравилось, — с улыбкой отозвался Протектор, потянувшись за бокалом. — Должен признаться, что рецепт бефстроганов мой шеф-повар украл у вашего отца, а сливочный пирог — если мне не изменяет память, вы съели три ломтя — позаимствован из кулинарной книги миссис Торн.
      — То-то этот вкус показался мне знакомым. Но мастер Бэтсон добавил в бефстроганов что-то от себя, верно?
      — Надо думать добавил, иначе я бы сильно удивился, — согласился Бенджамин. — Правда, я понятия не имею, что именно.
      — Похоже, семя укропа, — задумчиво сказала Хонор. — Но есть еще что-то... — Она помолчала, задумчиво глядя на бушующую снаружи грозу, потом пожала плечами. — Что бы то ни было, предупредите его, что мой отец наверняка попытается в ответ стянуть у него новый секрет.
      — Судя по тому, что я слышал от вашей матушки пару недель назад, уже стянул, — ухмыльнулся Бенджамин. — Полагаю, мой мастер Бэтсон никак не может решить: возмутиться ему тем, что отец землевладельца взламывает, пусть и в отместку, его файлы с рецептами, или возгордиться таким соперничеством.
      — Пусть гордится! Это должно ему льстить! — убежденно сказала Хонор.
      — Непременно ему об этом скажу, — пообещал Бенджамин, сделал глоток вина и склонил голову набок. — Как поживают ваши родители? И мои крестники?
      — Слава Богу, все замечательно, — ответила Хонор со сдавленным смешком. — Мать и отец собираются передушить треть населения Мантикоры, начиная с премьер- министра. А Говард... — Она покачала головой. — Крестники ваши — просто чудо. И очень громкое.
      Младшие братишка с сестренкой, только что отметившие шестой день рождения, поразили её бесконечной жизненной энергией. Особенно Вера. Впрочем, Джеймс не слишком отставал. Зато по части резвости им обоим было далеко до юных отпрысков Нимица и Саманты, которые стремительно входили в подростковый возраст и буянили куда больше близнецов. А еще, подумала она, мысленно содрогнувшись, котята, при их размерах, намного искуснее забираются в такие места, где быть им совершенно незачем. Объяснить им, почему мама не вернулась домой, оказалось не просто, но не настолько трагично, как боялась Хонор. Может быть, потому, что все их приёмные матери помогли справиться с ситуацией.
      Возможно, размышляла леди Харрингтон, дело еще и в том, что это первое поколение древесных котов, с самого рождения растущих среди людей. Полной уверенности в этом не было, ибо их встреча с Нимицем состоялась, когда тот был уже взрослым, но ей начинало казаться, что она улавливает некую разницу в мыслесвете малышей и котов старшего поколения. Ощущение... расширившегося горизонта или большей разносторонности. Что-то в этом роде.
      — Короче говоря, все домашние от встречи в полном восторге, — сказала она Протектору, отбрасывая посторонние мысли. — В доказательство могу продемонстрировать синяки, оставшиеся от их объятий.
      — Замечательно, — кивнул Бенджамин и, отпив еще глоток, поставил бокал на стол.
      То было явное предложение перейти к деловой части беседы. Хонор склонила голову набок, всем своим видом выражая внимание.
      — Признаться, у меня была веская причина, чтобы пригласить вас отобедать приватно. А точнее, не одна причина. Жаль, что Кэти с Элейн не смогли к нам присоединиться, но у Кэт сегодня выступление перед Ассоциацией жен офицеров флота, а тут еще и Александра прихворнула.
      Хонор озабоченно нахмурилась, услышав о болезни младшей дочери Протектора, и тот торопливо покачал головой.
      — Ничего страшного, но Алекс так же упрямо, как и Хонор, отказывается признавать, что она заболела, и когда она наконец сказала мамам, что плохо себя чувствует, организм был серьезно обезвожен. Так что сегодня днем Элейн вынуждена играть в строгую мамочку.
      — Понятно. Рада, что с малышкой ничего серьезного, а то я уж чуть было не испугалась.
      — Пугать я вас не собирался, хотя, должен сказать, у меня есть на то серьезные основания, но по другому поводу. Именно поэтому я постарался найти возможность обсудить их с вами заранее и с глазу на глаз.
      Голос его звучал спокойно, но во взгляде таилась решительная нота. Хонор, присмотревшись к Бенджамину, была поражена скрытыми за внешней невозмутимостью признаками усталости и озабоченности. И возраста, вдруг поняла она. Протектор в свои сорок семь был на тринадцать лет младше её, но выглядел старше Хэмиша... и Хонор ощутила острый укол боли, предвестник неизбежной утраты.
      То же самое чувство она испытала прошлым вечером, когда сидя за столом с родителями, Верой, Джеймсом и Клйнкскейлсами, неожиданно поняла, как сильно сдал за последние несколько лет лорд Говард Клинкскейлс. Теперь, глядя на Бенджамина, она вновь увидела признаки того же процесса, хотя и зашедшего не столь далеко. Увы, это касалось многих её грейсонских друзей, не получивших пролонг. Годы неумолимо брали свое, и Хонор с испугом осознала, что её собеседник далеко уже не молод. Он был энергичен и бодр, однако темные волосы уже начали серебриться, а на лице появилось слишком много морщинок.
      Над куполом громыхнул очередной громовой раскат, и она вдруг с дрожью ужаса вспомнила, что Протектор на пять лет моложе Эндрю.
      Об этом думать совсем не хотелось, и она решительно сменила направление мыслей.
      — Хотелось бы мне сказать, что ваша озабоченность меня удивляет.
      — Разумеется, нет, — покачал головой Бенджамин. В глазах его были мудрость и сочувствие. — Хонор, тому, что я не спрашивал вас, есть ли хоть крупица истины в слухах, распускавшихся о вас и графе Белой Гавани, есть две причины. Первая и главнейшая сводится к тому, что вы оба это отрицали, а я не слышал, чтобы вы или он когда-либо сказали неправду. Чего, разумеется, нельзя сказать о людях, которые твердят, что вы лжете. Вторая причина, честно говоря, проще: если что-то и было, то это ваше дело, а не мое. И уж точно никак не касается Высокого Хребта с его прихлебателями.
      Разумеется, вы вовсе не нуждаетесь в том, чтобы я это сказал, — спокойно продолжал он. — Я же, напротив обязан сказать вам это лично и напрямую — и как друг, и как ваш сеньор, поскольку вы заслуживаете подобных заверений с моей стороны. Но, боюсь, нам с вами необходимо обсудить, как именно все эти грязные нападки повлияли на отношения между Грейсоном и Звездным Королевством.
      — Не лучшим образом, — угрюмо сказала Хонор. — Мы с вами достаточно много переписывались на эту тему.
      — Верно, — кивнул Бенджамин. — Но тот факт, что вы собираетесь в Силезию, отнюдь не способствует разрешению кризиса.
      Хонор хотела было возразить, но Протектор остановил её жестом.
      — Я понимаю, что вы согласились на это назначение, поскольку осознаете свою ответственность перед сайдморцами, а также считаете, что ваш долг по отношению к королеве и Звездному Королевству превыше отношения к нынешнему правительству. Мотивы, которыми вы руководствуетесь, вызывают у меня не только одобрение, но и восхищение. Однако здесь, на Грейсоне, действуют влиятельные политические силы, особенно среди Ключей, подталкивающие меня к пересмотру нашего статуса в Альянсе, и они открыто утверждают, что правительство Высокого Хребта, каковы бы ни были официальные отговорки, фактически отправило вас в ссылку.
      — Этого я и боялась, — вздохнула леди Харрингтон. — И, к сожалению, понятия не имею, что с этим делать.
      — Я тоже. У меня и в мыслях нет просить вас пересмотреть ваше решение. Во многих отношениях оно кажется мне правильным, хотя лично вам грозит весьма неприятными последствиями, особенно если в Силезии всё пойдет так, как я боюсь.
      — У вас есть определенные основания для опасений? — заинтересованно спросила она.
      — Конкретных нет, — покачал головой Бенджамин. — Но мы с Грегори внимательно изучаем все разведывательные материалы, и картина, вырисовывающаяся на основе их анализа, нас не радует.
      — Я тоже была не в восторге от документов, предоставленных адмиралом Юргенсеном. Но вы говорите так, словно вам с Грегом удалось выяснить нечто более неприятное.
      — Не знаю, насколько “неприятное”, но у меня есть ощущение, что мы увидели больше.
      — В каком смысле? — нахмурилась Хонор.
      Её сосредоточенность сменилась напряжением. Грегори Пакстон служил офицером разведки в её штабе, когда она здесь, у звезды Ельцина, командовала своей первой эскадрой. Этот блестяще образованный, имевший несколько ученых степеней офицер являлся одним из лучших аналитиков, с какими ей доводилось работать. Лорд Прествик забрал Пакстона из флота, когда появилась необходимость в новом шефе Разведки Меча, и, судя по всему, в этом качестве Грегори раскрылся еще более полно, чем под её командованием.
      — Я не упоминал об этом в письмах к вам, — признался Бенджамин, — потому что в Звездном Королевстве у вас и без того хватало забот. Мне, откровенно говоря, не хотелось добавлять к ним свои, возможно беспочвенные, подозрения. Но адмирал Гивенс, прежде чем... уйти на отдых, передала Грегу весь массив исходных данных от своих источников вместе с личными выводами и прогнозами. Увы, после того как она покинула Адмиралтейство, получаемая нами информация куда как более скудна.
      — Как?
      — Мы больше не получаем исходной информации. Официально разведка объясняет это режимом секретности, но, если уж быть совсем откровенным, многим нашим разведчикам столь рьяная забота о соблюдении режима, — проявившаяся сразу же после прихода адмирала Юргенсена, — представляется оскорбительной.
      Бенджамин говорил спокойно, как бы между прочим, однако Хонор ощутила тщательно подавляемый гнев и поняла, что такое положение кажется оскорбительным не только сотрудникам разведки.
      — Насколько мне известно, — продолжил он, — адмирал Юргенсен не смог указать ни одногоэпизода утечки или разглашения нами совместно использовавшихся разведывательных материалов. Чего нельзя сказать о РУФ, ибо зафиксировано как минимум два случая, когда переданная иминформация становилась достоянием хевов. Кроме того, Юргенсен хотя и не заявил об этом напрямую, но косвенно дал понять, что ему внушает беспокойство наличие на нашем флоте “хевенитских перебежчиков”.
      Ноздри Хонор затрепетали, глаза ее вспыхнули гневом.
      — Альфредо и Уорнер — самые достойные и надежные люди, каких я знаю! — резко проговорила она. — А если кто-то вроде Юргенсена...
      — Тише, Хонор. Тише, — покачал головой Бенджамин. — Так и знал, что вы взорветесь. Я с вами совершенно согласен. И, пожалуйста, поверьте мне, паранойя Юргенсена в нашей звездной системе никого не волнует. Мы абсолютно доверяем нашим “перебежчикам”.
      — Надеюсь! — хмыкнула Хонор, усилием воли заставляя себя расслабиться.
      Нимиц перетек с высокого табурета ей на колени и уселся на самые задние лапы, став похожим на луговую собачку со Старой Земли. Спиной он привалился к Хонор, а та крепко обняла его живой рукой.
      Хонор знала Альфредо Ю и Уорнера Кэслета слишком хорошо и ни секунды не сомневалась в том, что они оба горячо приветствуют преобразования, проводимые в Республике Хевен Элоизой Причарт и Томасом Тейсманом. Оба они были хорошо знакомы с Тейсманом, более того, Ю являлся для него наставником и примером для подражания (как Курвуазье для самой Харрингтон), и, конечно же, оба офицера тосковали по родине и были бы рады помочь её возрождению.
      Но они были благородными людьми, безусловно преданными Грейсону и Мантикорскому Альянсу. Альфредо Ю более трех стандартных лет назад стал гражданином Грейсона. Разумеется, если бы их новая родина вновь вступила в конфликт с прежней, решение о сохранении верности Грейсону далось бы обоим нелегко, однако никаких сомнений ни у кого не вызывало.
      А ведь из-за того, что Высокий Хребет не желает вести нормальные переговоры о заключении мирного договора между Альянсом и Хевеном, Уорнер и Альфредо формально остаются военными предателями, и их положение только ухудшается, мрачно думала Хонор, все еще дрожа от ярости, охватившей её при мысли, что Юргенсен, политический дегенерат, притворившийся адмиралом, осмеливается так чернить репутацию настоящих флотских офицеров.