Хонор Харрингтон - Война и честь (Война Хонор)

      — Я не доверяю выводам нашей разведки, — тихо сказала Харрингтон, глядя ему в глаза. — Только между нами, адмирал Юргенсен для РУФ человек совершенно левый. Он всегда был бюрократом, администратором — кем угодно, только не “шпионом”. И у меня сложилось впечатление, что он склонен, скажем так... ретушировать прогнозы аналитиков, чтобы они согласовались с нуждами его начальства. Или с их пожеланиями.
      Подняв искусственную левую руку ладонью вверх, Харрингтон чуть округлила ладонь чашечкой в вопросительном жесте, и Кардонес медленно наклонил голову.
      — Кроме того, — продолжила она, — меня совершенно не устраивают источники сведений, на которых, очевидно, построены их доклады. РУФ держит их в секрете, и правильно делает, но, если читать между строк и, особенно, если обратить внимание на то, чего нет в этих отчетах, получается, что наша агентурная сеть и в Силезии, и в империи разрежена почти до вакуума. Адмирал Юргенсен заверил меня, что мои опасения на этот счет беспочвенны, а твердых доказательств его заблуждений у меня нет. Но я несколько раз была в Силезии, Раф, и я чувствую разницу между оценкой ситуации аналитиками РУФ и тем, что видела я, и видели мои капитаны. Я не могу объяснить, в чем разница, но его выводы кажутся... незаконченными, что ли. Неполными.
      Оценки министерства иностранных дел не намного достовернее, хотя с ними беда не в недостатке, а, скорее, в переизбытке информации. Деталей, подробностей, нюансов — сколько угодно, но точных выводов о том, что именно задумали андерманцы, явно мало. Вроде бы они прощупывают почву — и именно этим занимается их флот, устраивая демонстрацию силы около Сайдмора. Наши дипломаты полагают, что руководство империи еще не определилось окончательно, а следовательно, мы можем положительно повлиять на их выбор, продемонстрировав твердость и последовательность.
      — Прошу прощения, мэм, — подал голос Кардонес, — а кто-нибудь из этих специалистов по иностранным делам бывалкогда-нибудь в Силезии? Или в Империи?
      Раф говорил так жалобно, а скрытые в голосе эмоции выражали так много, что губы Хонор невольно дрогнули. Но она строго приказала себе подавить улыбку и покачала головой.
      — Некоторые, надо думать, бывали, — сказала Хонор, проявляя изумительную сдержанность, — во всяком случае, когда-то.
      — Что-то не похоже, — откровенно заявил Кардонес — И я, и вы, мэм, там были, и, сдается мне, ни вы, ни я в жизни не поверим, что что-то в этом мире может повлиять на внешнюю политику Густава Одиннадцатого.
      — Согласна, что внешнюю политику Империи определяет лично император, и уж он-то наверняка знает, чего добивается. К сожалению, Густав всегда славился своей непредсказуемостью.
      Кардонес вскинул на нее глаза, словно хотел перебить, но она быстро уточнила:
      — Ладно, не только непредсказуемостью. Упрямством и строптивостью до самозабвения. Эти качества делают его еще более непредсказуемым. Он проявляет очевидный прагматизм, и ясно, что с интеллектом у него все в порядке, но, если он вбил себе в голову что-то, разубеждать его бессмысленно, как ни старайся. И пытаться вычислять, что он затеял, тоже почти бессмысленно, потому как самые стройные логические построения могут не иметь никакого отношения к его мотивам. А, стало быть, политика Империи время от времени тоже отличается непредсказуемостью — поскольку император полностью её контролирует. И, Раф, по моему мнению на этот раз аналитики министерства не угадали. Правда, их совершенно не интересует, что я думаю по поводу их выводов. Мне иногда кажется, что мы с нашим правительством играем одну и ту же пьесу, но все время расходимся на пару страниц.
      Кардонес перевел смешок в ненатуральный кашель, и на сей раз Хонор позволила себе улыбнуться, хотя вовсе не считала сложившуюся ситуацию такой уж забавной.
      — Ты, Раф, — продолжила она деловым тоном, — имеешь право знать, что нас отправляют на минное поле. Данные разведки далеки от удовлетворительных, а мотивы людей, которые провели анализ, мягко говоря, подозрительны. Правительство заинтересовано в том, чтобы скрыть происходящее в Силезии от общественного внимания, и я опасаюсь, что министр иностранных дел Декруа побуждает своих людей, пусть только личным примером, к высказыванию слишком оптимистических предположений. Хотелось бы ошибаться, но мне кажется, что анди готовы предъявить прямые территориальные претензии на Силезию. Таков, по моему разумению, смысл усиления их военного присутствия по всей конфедерации. А робкие намеки РУФ на то, что у андерманцев, оказывается, могут быть на вооружении “образцы новой техники с неуточненными характеристиками”, радости лично мне не добавляют.
      — Да, мэм, радостью тут и не пахнет, — согласился Кардонес.
      От его ребячливости не осталось и следа. Напуганным он не казался — лишь сосредоточенным и крайне задумчивым, с профессиональной озабоченностью в темных глазах.
      — Нам уже сообщили детали нового политического курса? — спросил капитан.
      — Нет, — скривившись, призналась Хонор. — Насколько я знаю по брифингам Адмиралтейства и министерства иностранных дел, оба сходятся на том, что менять курс сейчас было бы преждевременно. Иными словами, предполагается, что мы по-прежнему не поощряем посягательств на территориальную целостность Силезии со стороны третьих держав и отстаиваем эту позицию... стараясь не провоцировать империю на конфронтацию.
      — Ну а если они захотят конфронтации с нами?
      — В таком случае мы сделаем все, что будет в наших силах, — со вздохом сказала Хонор и, почесав переносицу, добавила: — Если быть честной до конца, Раф, я боюсь, как бы нежелание нашего правительства твердо, решительно и однозначно провозгласить свою позицию не сыграло на руку Густаву Одиннадцатому. Отсутствие внятных заявлений от Звездного Королевства может подтолкнуть его на более решительные действия, чем он планировал поначалу. А если это произойдет, ситуация запросто может выскользнуть из-под контроля.
      — Со всем уважением, мэм, что же, в таком случае, побудило вас принять это назначение? Вы знаете Силезию лучше большинства офицеров Флота, не говоря уже о министерских бюрократах. Вы знаете анди. Если только правительство не собирается дать нам в руки увесистую дубину, — а я в это верю с трудом, — мы окажемся в непростом положении, если Империя решит проявить агрессию. А по вашим словам, вы с правительством ладите неважно.
      Он хотел продолжить, но осекся, однако Хонор прекрасно его поняла.
      — Вполне возможно, что ты прав, — спокойно сказала она — Я не рискну заявить, что кто-то из членов правительства сознательно добивается серьезного разрыва наших отношений с Империей, но если это произойдет, не сомневаюсь, что большинство в кабинете будут счастливы повесить на меня всех собак. Но я не могу безучастно смотреть как всё катится под откос. Слишком много у нас сторонних наблюдателей. К тому же у нас есть определенные обязательства перед сайдморцами. Да и перед силезцами тоже.
      — Мэм, это ведь не ваша работа — делать осмысленной внешнюю политику Звездного Королевства.
      В устах постороннего человека такие слова, скорее всего, выражали бы неодобрение. Но только не от Кардонеса. Не нужно было даже прислушиваться к эмоциям Рафа, чтобы понять: это не осуждение её веры в свою способность переломить ситуацию, а опасение, что в результате подобной попытки Хонор затянет в жернова.
      — Не моя, — согласилась Хонор. — Но делать то, что я считаю должным, то, чего, по моему мнению, вправе ожидать королева от своих офицеров, — это моя работа. Это нелегко и порой заканчивается серьезными неприятностями. Но никто не говорил, что будет легко, а если не собирался лезть в кузов, нечего было называться груздем.
      Кардонес улыбнулся старой поговорке, и она криво улыбнулась ему в ответ.
      — С другой стороны, — серьезно продолжила она, — если у тебя есть причины отказаться от предложенной должности флаг-капитана, я тебя пойму.
      Он хотел что-то сказать, но Хонор подняла руку.
      — Кроме шуток, Раф. Это может обернуться скверно для всех участников. Я надеюсь, что твой ранг не настолько высок, чтобы тебя, в назидание другим, персонально сделали козлом отпущения, но гарантировать этого не могу. А потому предлагаю серьезно подумать, готов ли ты пойти на риск лишь потому, что считаешь меня реинкарнацией Дон Кихота в женском обличье.
      — А тут и думать нечего, мэм. Вы наверняка правы. Если дерьмо прорвется, вряд ли Адмиралтейство станет вешать собак на простого капитана. А если и станет, я окажусь в недурной компании. Правы вы и в другом: не припоминаю, чтобы кто-нибудь на острове Саганами сулил нам роскошное жалованье за всякие пустяки. Раз уж у вас хватает безумия ввязаться, сочту за честь быть рядом с вами.
      — Я так и знала, — сказала она. — И, пожалуй, мне должно быть стыдно, что я на это рассчитывала. Но я не стыжусь.
      — Еще бы. Хотя, если вдуматься, как раз вы во всем и виноваты, — ответил он. — Ведь я был молодым впечатлительным лейтенантом, а тут пришли вы и принялись подавать мне такой нереалистичный пример. — Он горестно покачал головой. — Страшно подумать, насколько проще могла бы стать моя жизнь, не попади я с вами на станцию “Василиск”.
      — Не знаю, как насчет проще, но безопаснее она бы точно была, — лукаво отозвалась Хонор. — Правда, я не склонна валить на себя всю вину. Тебе, Раф, никогда не хватало ума сидеть тихо и не высовываться.
      — Это нечестно, мэм, — строго возразил он, — Дело вовсе не в том, что мне недостает ума не высовываться, а в том, что мне его вообще недостает. Точка.
      Отсмеявшись, Хонор подняла кружку. Он ответил ей таким же салютом, а потом, снова откинувшись назад, спросил:
      — Ну а теперь, когда это более или менее обговорено, что ещё у нас на повестке дня?
      — Я так понимаю, что “Оборотень” сейчас заканчивает переоборудование, — сказала она.
      Это прозвучало как вопрос, и Кардонес кивнул.
      — Так точно, мэм. По плану ребята с верфи должны отпустить нас недели через две. Но я думаю, что они затянут. Как только начались мирные переговоры, все работы на верфи замедлились, а после того, как мы официально начали сокращать флот, и вовсе пошли черепашьими темпами.
      — Знаю. И, честно говоря, не слишком расстроюсь, если вас задержат на стапелях подольше. У меня такое впечатление, что дела в Силезии идут все хуже и хуже, но время у нас ещё есть. Я бы, конечно, предпочла начать работу на станции как можно быстрее, но Адмиралтейство соберет все назначенные в моё оперативное соединение силы не раньше чем через месяц.
      — Рад слышать, — откровенно сказал он, — а то я уже малость взмок.
      — Ни один флаг-капитан не хочет, чтобы его адмирал подумал, будто он лодырничает. Но я сама была флаг-капитаном, Раф. Ускорить работу верфи ты не в силах. Так что пусть себе заканчивают работу, главное, чтобы все было сделано как следует.
      — Вообще-то, это не единственная моя проблема, — признался он. — Капитан Тюрмонд, мой КоЛАК , только что взял отпуск по семейным обстоятельствам. Его жена погибла на Грифоне во время катания на лодке. У них было трое детей. Сомнительно, чтобы он вернулся к тому времени, когда мы будем готовы к отлету.
      — Знаю, — повторила Хонор. — Но на этот счет не тревожься. Когда мы с адмиралом Драшкович обсуждали кадровые вопросы, я запросила для вас нового КоЛАКа. Ты его, кажется, знаешь. Капитан второго ранга... Тремэйн, насколько я помню.
      — Скотти? Вы раздобыли для меня Скотти? — Кардонес сверкнул широкой белозубой ухмылкой. — Смею ли я надеяться, что с ним прибудет и Харкнесс?
      — Да уж конечно, это парочка неразлучна, — хмыкнула Хонор.
      — Фантастика! — Несколько секунд Кардонес восторженно ухмылялся, потом покачал головой. — Я начинаю подозревать, мэм, что в беседе с адмиралом Драшкович вы были сверхъестественно убедительны.
      — Можно сказать и так, — согласилась Хонор.
      — Разрешите спросить, кто ещё отправится с нами в Силезию?
      — Давайте посмотрим. С нами будет командующий оперативной группой по фамилии Трумэн, и ещё один по фамилии МакКеон. — Хонор подняла глаза к потолку и задумчиво потерла подбородок. — Гранд-адмирал Мэтьюс пошел навстречу моей настоятельной просьбе и согласился освободить от службы коммодора Брайэм, чтобы она могла возглавить мой штаб. Операционистом я затребовала капитана Андреа Ярувальскую. Не знаю, знакомы ли вы, но она молодчина, Раф. Просто молодчина. Да, а старшим офицером медицинской службы будет Фриц Монтойя. — Она пожала плечами. — Пожалуй, было еще несколько назначений, о которых я просила особо, но главные я тебе назвала.
      — Возвращаются прежние времена, да? — заметил Кардонес.
      — Надеюсь, они все-таки не вернутся. — Хонор чуть заметно нахмурилась. — Это хорошая, крепкая команда, но когда я составляла список, невольно вспомнила наш старый “Бесстрашный”.
      — Неудивительно, мэм. Мы ведь потеряли людей на Василиске. Да и у звезды Ельцина тоже. Но оба раза мы выполнили нашу задачу, не так ли? — Он смотрел ей в глаза и не отводил взгляда, пока она, против воли, не кивнула. — Ну что ж, нам просто снова придется проделать то же самое. По крайней мере, мы неплохо натренированы!
      — Даже лучше, чем мне бы хотелось, — печально согласилась Хонор.
      — Таковы правила игры, мэм.
      — Наверное, да.
      Хонор надолго приложилась к пиву. На её запястье запищал хронометр. Пришлось отвлечься и сделать официальное лицо.
      — Извини, Раф, у меня встреча с Ричардом Максвеллом и Мерлином Одомом. Я просто обязана добить кучу административных мелочей здесь, в Звездном Королевстве, перед тем как ускачу в Силезию!
      — Нет проблем, мэм. Представляю, сколько всего вам приходится “добивать”, учитывая, на скольких стульях вы в последнее время сидите.
      — Ох, как же ты прав! — с чувством подтвердила она. — На самом деле мне придется еще и быстренько смотаться на Грейсон и утрясти дела там. Я собираюсь взять “Тэнкерсли” и вернуться к тому времени, когда “Оборотня” выпустят с верфи, но не уверена, что получится.
      — Мы как-нибудь не пропадем до вашего возвращения, — заверил её Кардонес.
      — Да уж, надеюсь. Со мной с Грейсона прилетит Мерседес. Согласно последней информации Бюро по Кадрам, Алистер должен прибыть на “Гефест” послезавтра, перед моим отлетом. А капитан Ярувальская уже в столице. Завтра ты с ней познакомишься. Я устраиваю в этом доме небольшой прием, и вы оба приглашены.
      Кардонес кивнул, и она пожала плечами.
      — Возможно, к ужину успеет добраться и Элис, а если и нет, то появится через день-другой. Надеюсь, что вчетвером вы справитесь с любыми вопросами, которые могут возникнуть до нашего с Мерседес прибытия. Я объяснила в Адмиралтействе, что обязанности землевладельца Харрингтон могут несколько задержать отправку, так что вряд ли кто-то посмеет дышать вам в затылок в мое отсутствие.
      — Не сомневаюсь, что адмирал МакКеон и адмирал Трумэн сумеют и без вас разобраться с любыми бюрократами, — согласился Кардонес.
      — А если у них выйдет сбой, то я знаю, кто разберется, — усмехнувшись, заверила его Хонор. — Скотти с сэром Горацио тоже будут на приеме. Так что, если дела пойдут вразнос, просто вспомни, как лихо Харкнесс расправляется с компьютерами, и натрави его на базу данных Адмиралтейства.

Глава 17

      — Скажите ему это еще раз, Мечья, — холодным, лишенным эмоций голосом произнесла капитан Эрика Ферреро, командир корабля её величества “Джессика Эппс”. — И добавьте, что больше мы упрашивать не станем.
      — Есть, мэм! — четко отрапортовала лейтенант Мечья МакКи, повернулась к консоли и, заправив за ухо выбившуюся рыжую прядь, нажала кнопку коммуникатора. — Неопознанному звездному кораблю. Приказываю немедленно опустить клин и приготовиться к прибытию инспекционной команды. Повторяю: приказываю немедленно опустить клин и приготовиться к прибытию инспекционной команды. В случае неподчинения мы открываем огонь на поражение. Это последнее предупреждение. “Джессика Эппс”, конец связи.
      Чужой корабль, обозначенный на дисплее Ферреро малиновым значком, никак не отреагировал на предостережение офицера связи и продолжал удаляться с максимальным ускорением. Что, по мнению Ферреро, было довольно глупо. Неопознанный корабль, предположительно заметно уступавший “Джессике” в размерах, при равной эффективности инерциальных компенсаторов должен был развивать ускорение на тридцать, а то и сорок gвыше, чем корабль тоннажа “Джессики Эппс”. Однако, к несчастью для капитана чужака, эффективность компенсаторов равной не была, поскольку “Джессика” Эппс” была оборудована новейшей модификацией инерциального компенсатора, принятого на вооружение в Королевском Флоте Мантикоры. Фактическое преимущество подозрительного судна даже при восьмидесяти процентах мощности — обычной максимальной нагрузки по стандартам КФМ — составляло едва ли двадцать одно g, меньше четверти километра в секунду за секунду. Если бы Ферреро решила развить максимальную боевую мощность, пойдя на риск отказа компенсаторов, преимущество однозначно оказалось бы на стороне “Джессики Эппс”.
      Правда, соотношение ускорений не имело значения, ибо крейсер Ферреро застал незнакомца врасплох, когда он имел низкую базовую скорость. Собственно говоря, именно это в первую очередь привлекло к себе внимание тактика “Джессики”. Небольшой корабль, идущий с низкой скоростью возле гиперграницы системы Аделаиды, да еще направляющийся к планете, убийственно разоблачал сам себя. Единственной разумной причиной, объяснявшей, почему корабль размером с небольшой фрегат так медленно движется внутрь системы (особенно в Силезии), могло быть только то, что это или пират, или вышедший на охоту за призами капер. Низкая скорость, с которой торговые суда выныривали из гиперпространства в обычный космос, делала их, особенно сразу после перехода, уязвимыми для перехвата. Сенсорам требовалось некоторое время, чтобы адаптироваться к окружающему пространству. А пока они не сообщат, что происходит вокруг, экипажи даже не подозревают о приближении опасности, от которой в противном случае попытались бы спастись бегством. Впрочем, торговцы не отличались высокой скоростью и маневренностью, и если нападавший заставал их врасплох, шансы на спасение были исчезающе малы.
      Если спастись бегством не удавалось, невооруженный грузовик, оказавшийся на дистанции поражения вооруженного корабля, был совершенно беспомощен. Самым выгодным образом действий для пиратов был медленный дрейф в секторе наиболее вероятного появления торговца. Слишком высокая относительная скорость — и пират обгонит свою предполагаемую жертву, не успев затормозить и сблизиться с ней до того, как купец рванет назад через гиперграницу и исчезнет в гиперпространстве. Слишком низкая скорость — и даже неповоротливый как кит “купец” сможет исхитриться уйти в сторону и вернуться в гиперпространство, пока его не догнали.
      Судя по всему, корабль на дисплее Ферреро в момент обнаружения дрейфовал в засаде, а тот факт, что как только Ферреро назвала себя и потребовала принять на борт инспекционную команду, он в ответ на запрос сразу же попытался скрыться на максимальном ускорении, лишь подтверждал догадку. К несчастью для него, тактические соображения, касающиеся возможности ухода от пиратской погони торговых судов, идущих на низкой скорости, были справедливы и в отношении идущих на низкой скорости пиратов, пытающихся уйти от тяжелых крейсеров... за одним существенным исключением. Пират заинтересован в захвате торговца, и должен сблизится с ним и уравнять скорость для абордажа. Тяжелый крейсер не обязан выравнивать скорости с пиратом, поскольку упомянутого пирата легко взорвать и на проходе. И сейчас складывалась как раз такая ситуация.
      Вообще-то Ферреро и её экипаж никакой охоты за пиратами на сегодняшний день не планировали, но Господь порой вознаграждает добродетельных чад своих тогда, когда они меньше всего этого ожидают. Несомненно, сегодня был их день. “Джессика” углублялась в систему со скоростью чуть более шестидесяти трех тысяч километров в секунду. Учитывая геометрию кривой преследования, это давало крейсеру, при первоначальном расстоянии между ними в три с половиной световые минуты, преимущество в скорости в сорок с небольшим тысяч — если быть пунктуальным, то 40 007,162 — километров в секунду. Из чего следовало, что, даже имея некоторое преимущество в ускорении, преследуемый корабль удрать не мог. При условии неизменного ускорения обоих кораблей “Джессика” должна была настичь добычу чуть меньше чем через двадцать пять минут, а приблизиться к ней на дистанцию поражения ракет гораздо раньше.
      Таким образом, чужому капитану следовало бы догадаться, что у Ферреро осталась только одна нерешенная проблема: когда начать сокращать ускорение, чтобы успеть добросовестно измельчить свою мишень в мелкий космический мусор. С учетом обстоятельств, единственный осмысленный выход был сдаться и принять на борт ее морпехов, и сделать это — из соображений чистого благоразумия — следовало побыстрее, пока вспыльчивый капитан “Джессики” не решил, что брать пленных и таскать их по судам — только лишние хлопоты.
      Однако благоразумия на борту беглеца явно недоставало. Впрочем, не исключено, что его экипаж состоял из уже осужденных пиратов, судебные процедуры в отношении которых могли ограничится установлением личности. В конце концов, всё это происходило в Силезии, а силезские губернаторы имели дурную привычку “терять” переданных им Звездным Королевством пиратов, вместо того чтобы казнить их или держать в заключении. Именно поэтому командование КФМ предоставило своим капитанам право казнить таких “беглецов” на месте, если они попадались в руки мантикорцев вторично. Учитывая, что согласно межзвездному праву наказанием за пиратство была смерть, законность действий мантикорских капитанов не вызывала сомнений, и Ферреро сильно подозревала, что команда улепетывавшего от неё кораблика относится к описанной выше категории. В таком случае абордаж и плен означают для них такую же верную смерть, как и взрыв в бою, а надежда увернуться, сманеврировать, скрыться, пусть и ничтожно малая, жива всегда.
      “Скорее в аду начнут кататься на коньках, чем ты уйдёшь от меня, мистер Пират! — с холодным гневом подумала Ферреро. — Но моя совесть чиста: я вас предупреждала... и шанс у вас был”.
      То, как разворачивались события, Эрику Ферреро вполне устраивало, ибо пираты были ей симпатичны даже меньше, чем большинству мантикорских офицеров.
      — Никакой реакции, мэм, — зачем-то доложила лейтенант МакКи.
      — Понятно, Мечья, — с кивком откликнулась Ферреро и повернулась к тактической секции. — Шон, мне кажется, не стоит тратить на этого идиота лишнее время.
      Лейтенант-коммандер Шон Харрис, тактик “Джессики Эппс”, отвел взгляд от дисплея, и Эрика слегка раздвинула губы в улыбке.
      — Мы сделаем один предупредительный выстрел, — спокойно сказала она. — В точном соответствии с правилами. В конце концов, существует, пусть и ничтожная, вероятность того, что у него отказала связь и во всем экипаже не нашлось человека, способного её наладить. Но если он не остановится и после такого намека, придется вмазать ему под юбку полный бортовой залп. И никаких демонстрационных ядерных зарядов, используйте ракеты с лазерными боеголовками.
      — Есть, мэм.
      Харрис ничему не удивился. При своих ста девяноста сантиметрах роста усатый темноволосый тактик возвышался над миниатюрным капитаном, как башня, но послужной список Эрики Ферреро наглядно доказывал, что опасность может быть и в маленькой упаковке. С пиратами её разговор был короток, и, как быстро убедился Харрис, суд она эффективным средством борьбы не считала. Правда, она взяла за правило не считать автоматически все подозрительные суда виновными и неукоснительно давала любому заподозренному в пиратстве шанс сдаться — по крайней мере один. Но если преследуемый отклонял предложение остановиться для предусмотренного межзвездным правом досмотра, это, в глазах Ферреро, служило достаточным доказательством виновности, и она не колеблясь пользовалась предоставляемыми тем же межзвездным законом правами и достигала умиротворения с помощью превосходящей огневой мощи.
      Что вызывало у лейтенант-коммандера Харриса горячее одобрение. Достаточно было увидеть последствия одного-двух пиратских налетов, чтобы любой флотский офицер проникся ко всей их породе... не самыми теплыми чувствами.
      Он снова повернулся к консоли и начал подготовку к атаке. Кажется, особых трудностей не предвиделось. Преследуемый корабль имел массу не более пятидесяти тысяч тонн — чуть больше двенадцати процентов массы крейсера класса “Эдуард Саганами”, к которому принадлежала “Джессика Эппс” — а в корпусе таких размеров никакой гиперпространственный боевой корабль не смог бы разместить внушительного количества оружия, что наступательного, что оборонительного. Для нападения на совершенно беззащитные торговые суда особая огневая мощь и не требовалась, и Харрис, предвкушая возможность поквитаться с пиратами, ощутил мрачное удовлетворение.
      Но едва он успел ввести в компьютер очередность запуска бортовых пусковых установок, как в наушнике раздался сигнал вызова. Офицер вслушался, удивленно поднял бровь и, повернувшись к капитану, доложил:
      — Мэм, БИЦ только что засек ещё один импеллерный след.
      — Что? — Ферреро развернулась к нему. — Где?
      — Приблизительно в семидесяти миллионах километров, направление один-ноль-семь на ноль-два-девять. Объект летит прямо к нашей цели, мэм, — добавил он.
      Капитан нахмурилась.
      — Почему же, черт возьми, мы не увидели его раньше? — Вопрос, возможно, был риторическим, но в нем позвучала досада, причину которой Харрис прекрасно понял.
      — Точно не знаю, мэм, но, судя по ускорению, это военный корабль. Или ещё один пират, но его масса, по оценкам БИЦ, около трехсот пятидесяти тысяч тонн.
      — А ускорение? — спросила Ферреро, сузив глаза.
      Если предварительная оценка массы была хотя бы приблизительно верна, второй корабль явно превосходил размерами типичного пирата. Конечно, он мог оказаться капером, получившим патент от одного из бесчисленных “революционных правительств” конфедерации, но это представлялось маловероятным.
      — По оценке БИЦ, пятьсот десять g, при базовой скорости в шесть с половиной тысяч километров в секунду, — ответил Харрис.
      На лице капитана отразилось нескрываемое удивление.
      — Как я уже сказал, он, скорее всего, военный, — кивнул Харрис, — и разгоняется практически на пределе возможностей компенсатора. Наша скорость сближения, на нынешнем курсе, составляет примерно семьдесят тысяч километров в секунду. Мы могли не заметить импеллерный клин такой мощности идущий курсом на сближение только в одном случае — если корабль использовал систему маскировки.
      — Исходящие сигналы от него, Мечья? — спросила Ферреро.
      — Никаких, мэм, — ответила лейтенант.
      — Попробуйте с ним связаться. При таком тоннаже это почти наверняка военный корабль, а не пират, спешащий на помощь нашему идиоту, но я не хочу никаких недоразумений. Будьте с ним вежливы, поприветствуйте от моего имени и дайте понять, что эта пташка наша и отдавать её мы не намерены.
      — Есть, мэм, — ответила МакКи и заговорила в микрофон: — Неизвестному кораблю, следующему курсом ноль-три-семь на ноль-два-девять, вас вызывает корабль её величества “Джессика Эппс”, капитан Эрика Ферреро. Мы преследуем судно, подозреваемое в пиратстве, уходящее курсом ноль-ноль-шесть на ноль-один-пять от нашей позиции. Капитан Ферреро приветствует вас и просит назваться и сообщить о ваших намерениях. “Джессика Эппс”, конец связи.
      Расстояние между “Джессикой” и неизвестным военным кораблем приветствие Ферреро преодолело за три минуты пятьдесят три секунды, однако за это время скорость сближения уменьшила это расстояние почти на шестнадцать с половиной миллионов километров, так что на получение ответа потребовалось лишь чуть более двух с половиной минут.
      Приняв ответ, МакКи заметно вздрогнула и повернулась к капитану.
      — Мне кажется, мэм, вам лучше послушать это самой.
      Ферреро хотела спросить почему, но, передумав, просто кивнула. Из громкоговорителя донесся хриплый, уверенный голос с сильным андерманским акцентом.
      — “Джессика Эппс”, на связи корабль его императорского величества “Хеллбарде” под командованием капитана дер штерне Гортц. — В мужском голосе было что-то странное. Ферреро не могла бы сказать точно, что именно, и не очень-то старалась это понять. — Для перехвата преследуемого вами судна мы находимся в преимущественном положении. Разберемся с ним сами. Прекращайте преследование. “Хеллбарде”, конец связи.
      Теперь Ферреро поняла, почему так необычно отреагировала офицер связи — она просто опешила от подобной бесцеремонности. Никто не обязывал капитанов звездных кораблей суверенных звездных держав исполнять друг перед другом полный военный церемониал, но существовали определенные стандарты вежливости, а андерманский корабль в достаточно грубой форме приказал им убираться прочь. Они даже не сочли нужным обратиться лично к капитану Ферреро, что по отношению к командиру военного корабля флота, не столь давно доказавшего свое превосходство над любым другим в радиусе сотен световых лет, было равносильно умышленному оскорблению. Кроме того, по общепризнанным межзвездным флотским правилам, тот факт, что “Джессика Эппс” начала преследование раньше “Хеллбарде”, давал ей приоритетное право на приз. Как только что заметила Ферреро, это была её пташка.
      — Переведите микрофон на меня, Мечья, — спокойно сказала Эрика.
      — Есть, мэм. — МакКи ввела соответствующую команду и кивнула своему командиру. — Готово, капитан.
      — “Хеллбарде”, говорит капитан Ферреро, — вежливо, но с ноткой жесткости в голосе начала Эрика. — Мы благодарны за предложение помощи, но держим ситуацию под контролем. Ставим вас в известность, что предупредительный выстрел будет произведен через... — она покосилась на информационную врезку тактического поста, — через восемнадцать стандартных минут. Капитан Ферреро, конец связи.
      Жестом приказав МакКи передать сообщение, Эрика откинулась в командном кресле, гадая, что за игру затеял капитан Гортц. Захват судна таких размеров вряд ли сулит большие призовые. Ни один флот не купит такой маленький и плохо вооруженный корабль, так что с уверенностью рассчитывать можно только на премию в тысячу долларов, назначенную мантикорским Адмиралтейством за каждого захваченного — или убитого при оказании сопротивления — пирата.