Хонор Харрингтон - Война и честь (Война Хонор)

— Мы, конечно, могли бы наскрести дополнительные силы и спешно направить их на усиление Сайдмора. К сожалению, мы не знаем, потребуются ли эти силы. У меня такое ощущение, что Штернхафен, скорее всего, ухватится за предложенное Харрингтон решение. Если он согласится — а возможно, учитывая запоздание по времени, ужесогласился — на совместное расследование, тогда конфликт находится на пути к урегулированию. Ну а если Штернхафен отклонит её предложение, то анди, согласно оценкам нашей разведки, смогут передислоцировать свои силы для наступления на Сайдмор не раньше чем через два месяца. Конечно, им под силу оттеснить наши корабли из патрулируемых ими систем в самой Конфедерации, но база Королевского Флота — куда более крепкий орешек. Даже с учетом запаздывания сообщений мы не больше чем через неделю-другую узнаем, согласился он на её предложение или нет. И в тот момент можно будет серьезно задуматься, надо ли отправлять на Сайдмор подкрепления.
      “Если, — из осторожности не добавил он, — к тому времени не выяснится, что эти силы позарез необходимы нам дома”.
      — Полагаете, времени на ответные меры у нас хватит? — наседал Высокий Хребет.
      — Таково общее мнение руководства Адмиралтейства, — заверил его Яначек... почти не покривив душой. На самом деле адмирал Чакрабарти с ним совершенно не согласился. Рапорт Харрингтон обострил его и без того непомерно растущую озабоченность тем, что силы флота размазаны на огромном пространстве тончайшим слоем. Однако поднимать этот вопрос сейчас не имело смысла.
      — В таком случае, — решил премьер-министр, — нам следует направить ей новые инструкции, предписывающие сохранять контроль над ситуацией, не давая воли воинственным инстинктам. Но честно говоря, должен признаться, что на данный момент ситуация в Силезии для нас вопрос не первостепенный. В конце концов, мы могли бы позволить Империи прибрать к рукам хоть всю Силезию без сколько-нибудь значимого ущерба для наших интересов. Даже наши коммерческие структуры понесут лишь минимальные потери, которые к тому же будут скомпенсированы только что появившимся доступом к скоплению Талботта и перспективами освоения пространства у рубежей Лиги.
      — Согласна, — решительно заявила Декруа. — И если с силезским вопросом покончено, я предлагаю перейти к рассмотрению основнойпроблемы.
      Что за проблему она имела в виду, уточнять не требовалось.
      — Хорошо, — согласился Высокий Хребет. — Тогда, Элен, вам слово.
      — Как вам угодно.
      Сложив руки на лежавшей перед ней папке с документами, Декруа обвела взглядом собравшихся и заговорила:
      — Мои сотрудники завершили анализ последнего послания Причарт. Нет нужды говорить, что так некстати появившийся доклад Харрингтон о затруднениях в Силезии нам серьезно помешал, но я сформировала три рабочие группы и поставила перед ними задачу как можно скорее дать квалифицированную оценку документа. Все три независимых отчета были переданы четвертой команде аналитиков, которая, суммировав результаты, представила мне выводы. Каковые, увы, неутешительны. Они сводятся к тому, что данное послание представляет собой попытку найти моральное оправдание ультимативной угрозе прервать переговоры, если мы немедленно не согласимся на их требования.
      Воцарилось гробовое молчание. Оно было тяжелое и мрачное, но потрясения в нем не было, ибо все собравшиеся заранее догадались, что именно собираются сказать “эксперты”.
      — Ваше мнение, каковы будут их дальнейшие действия после того, как они прервут переговоры, — разумеется, если предположить, что они действительно намереваются это сделать? — спросила графиня Нового Киева.
      — Если они действительно прервут мирные переговоры, Марица, — ответила Декруа с ноткой раздражения, — у них останется только один выход. Разве непонятно?
      — Неужто они и вправду возобновят военные действия? — спросила графиня, позабыв от волнения обидеться на тон министра иностранных дел.
      — Боюсь, отказ от переговоров не оставит им иной альтернативы, — ответила Декруа с непривычной серьезностью, в свою очередь на миг отбросив извечную неприязнь к госпоже министру финансов.
      — Эдвард, но вы же уверяли нас, что для ведения войны с нами у них нет технических возможностей! — сказала графиня Нового Киева, поворачиваясь к Яначеку.
      — Я лишь говорил, что, по данным нашей разведки, они не сумели преодолеть разделявший нас технологический разрыв, — ответил Первый Лорд, мысленно выругавшись. Графиня ткнула в проблему, которая, хотелось ему это признавать или нет, была самым слабым местом в оценках РУФ военных возможностей хевенитов. — Этот вывод подтверждается и самыми последними данными. К сожалению, то, что мы считаем их технически отсталыми — или даже то, что они таковыми и являются, — не значит, что Тейсман и его консультанты разделяют наше мнение. Они могут переоценивать собственные возможности или, напротив, недооценивать наши. И в том и в другом случае их военное руководство способно внушить политическому руководству веру в способность Республики вести успешную войну.
      — А что будет, если они её начнут? — не унималась графиня.
      — Нас ожидают серьезные трудности, — неохотно признал Яначек. — Разведка флота и адмирал Чакрабарти сохраняют уверенность в том, что в конечном итоге они потерпят поражение, но вынужден сказать, что на этот раз нам не удастся добиться победы с такой же легкостью, как при проведении операции “Лютик”. Людские и материальные потери наверняка будут гораздо выше.
      — Это ужасно, — тихо сказала графиня.
      Яначек подумал, что из всех произнесенных графиней лишних слов эти были самыми ненужными.
      — Конечно, ужасно! — согласилась Декруа. — Если эти идиоты пойдут на такой самоубийственный шаг, общественность Звездного Королевства никогда не поверит, что не мы толкнули их на самоубийство. Они поймут только одно: война началась снова. А лоялисты с центристами на пару сожрут нас не подавившись!
      — Мне кажется, что не проблема общественного мнения сейчас должна быть основной нашей заботой, Элен! — отрезала графиня. — Ведь, судя по тому, что сказал Эдвард, тысячам людей предстоит погибнуть!
      — Марица, об этом я не забываю ни на секунду, — мгновенно парировала Декруа. — Но если Причарт и её советники решат атаковать нас, кровь каждого погибшего будет у них на руках, а не у нас! В конце концов, я уверена, история вынесет именно такой приговор. А пока нам следует позаботиться о том, чтобы сохранить в своих руках рычаги управления перед лицом надвигающегося кризиса.
      Она свирепо уставилась на графиню Нового Киева, встретившую её взгляд вызывающей усмешкой. Высокий Хребет грозно нахмурился: меньше всего ему было нужно, чтобы члены кабинета перегрызлись между собой. Как верно сказала Декруа, перед лицом угрозы со стороны Республики главной задачей правительства становилось сохранение эффективной работоспособности. В конечном счете, все члены правящей коалиции должны понимать, что, если они хотят пережить катастрофические политические последствия возобновления войны, им придется забыть о разногласиях и взаимной неприязни.
      — Марица, Элен, умоляю вас! — Барон покачал головой. — Вы обе выразили озабоченность важными вопросами. Марица, все мы переживаем по поводу возможных потерь и сделаем всё, что в наших силах, лишь бы свести их к минимуму. Но если мы и понесем утраты, то потому, что войну выбрал противник, а не мысами. А значит, Элен тоже права: как лидеры правительства её величества, перед лицом вражеской угрозы мы обязаны не допустить кризиса управления.
      “И, — решил не добавлять он, — каким-то образом сохранить наше внутриполитическое положение в той разрухе, которую оставит атака хевенитов”.
      — Есть одна возможность, которую мы пока не рассматривали, — медленно проговорил Яначек.
      — Что ещё за возможность? — глядя на него с подозрением, спросила графиня.
      — Прежде чем ответить, позвольте мне задать вопрос, — сказал Первый Лорд. — Как вы лично оцениваете намерения Причарт, исходя из тона и содержания её ноты? Блефует она или действительно готова прервать переговоры?
      — Я больше не министр иностранных дел, — указала графиня, ядовито покосившись на Декруа, — и не располагаю источниками, которые позволили бы мне составить самостоятельное суждение относительно выводов, сделанных аналитическим штабом Элен.
      — Марица, прошу вас, — сказал Яначек, с трудом сохраняя терпение. — Ситуация слишком сложна, чтобы мы могли позволить себе ходить вокруг да около. Ноту вы читали. И, как вы только что напомнили, сами работали министром иностранных дел. Исходя из этого, как бы выоценили эту ноту?
      Графиня нахмурилась, досадуя на веские доводы Яначека, но потом медленно покачала головой.
      — На мой взгляд, — призналась она, — Причарт выступила с этой нотой только потому, что надеется оправдать в глазах общественности — и в самой Республике, и, вероятно, в межзвездном сообществе — своё решение отказаться от дальнейших переговоров. Язык послания куда более суров и бескомпромиссен, чем всё, что она говорила ранее, — продолжила графиня, пребывая в счастливом неведении относительно языка предыдущей ноты президента Республики, — а беспрецедентно резкое заявление о сохранении Республикой полного суверенитета над всеми“оккупированными системами”, очевидно, распространяется и на Звезду Тревора. В таком случае они в своих новых требованиях зашли гораздо дальше, чем раньше, ибо до сих пор выражали готовность смириться с потерей Сан-Мартина. Ну а то, что она сочла необходимым сопроводить свое заявление множеством голословных обвинений в наш адрес — будто бы это мы всячески тормозили переговоры, — явно указывает на её стремление убедить собственных избирателей в вынужденном характере занятой ею твердой позиции. В том, что наша неуступчивость не оставила им выбора.
      Она бросила на Декруа очередной испепеляющий взгляд, но от напрашивавшихся слов “я вас предупреждала” удержалась.
      — Вы это хотели услышать? — резко спросила она у Яначека.
      — Хотеть не хотел, но это не значит, что не ожидал. Ну а вопрос свой я задал потому, что согласен с Элен: решение прервать переговоры практически равноценно возобновлению боевых действий. Иными словами, если они не собираются больше разговаривать, значит, собираются стрелять. Это разумный вывод?
      — Я бы воздержалась от употребления слова “разумный”, когда речь идет о человеческих жертвах, — хмуро поправила графиня.
      — Не спорю. Тем не менее вы уходите от вопроса. Как известно, с юридической точки зрения война продолжается, поэтому Причарт не придется официально её объявлять. Все, что ей потребуется, это в качестве верховного командующего отдать приказ о возобновлении боевых операций. Согласны вы с тем, что намерения её именно таковы?
      — Я не... — Графиня осеклась и вздохнула. — Хорошо, Эдвард. Мне не нравятся ваши выводы, но — да. Боюсь, я должна согласиться, что решение прекратить переговоры действительно можетв практическом плане означать именно это.
      — Стало быть, в видении перспектив мы сходимся, — подытожил Яначек. — Не скажу, что меня это радует: лучше бы для такого согласия вообще не возникало почвы. Но поскольку мы сошлись в одном, хочу заметить следующее: если они решили возобновить военные действия, на нас лежит ответственность за то, чтобы эти действия не увенчались успехом. — Он дождался кивка графини. — Так вот, сделать это можно только... лишив их возможности напасть на нас.
      — Это как, с помощью черной магии? — скептически спросила графиня.
      — Не с помощью магии, — возразил Яначек. — С помощью Флота её величества.
      — Это в каком смысле? — спросил Высокий Хребет, подавшись вперед и вперив в Первого Лорда взгляд прищуренных глаз.
      — Правильно, Мишель, именно в этом смысле, — невозмутимо ответил Яначек. — Я и раньше говорил, и сейчас повторю: если они собираются на нас напасть, то лучший выход для нас — опередить их. Если данные разведки верны, большая часть их флота по-прежнему сосредоточена в системе Хевена, и если мы быстро и решительно нанесем превентивный удар соединенными силами наших СД(п) и НЛАКов, их новоприобретенные возможности сведутся пусть не к нулю, но к минимуму. И тогда, хотят они того или нет, им не останется ничего другого, кроме как вернуться за стол переговоров.
      Графиня уставилась на него в ужасе — этого он ожидал. Декруа, как и Стефан Юнг, впала в задумчивость. Лицо МакИнтоша не выражало абсолютно ничего. Яначек видел, что его предложение вызвало испуг, но он ожидал именно такой реакции, а потому просто сидел и ждал, сохраняя вид уверенный и рассудительный.
      — В сущности, вы рекомендуете нам, — медленно произнес премьер-министр, — самим прервать переговоры и первыми напасть на систему Хевена?
      — Не совсем так, — не согласился Яначек. — Прежде всего, я, безусловно, не предлагаю официального отказа от переговоров. Поскольку они все равно собрались это сделать, официальное прекращение переговоров по нашей инициативе только насторожит их и заставит задуматься о наших планах. И тон, и содержание ноты Причарт не оставят у непредвзятого читателя ни малейшего сомнения в её намерении прервать переговоры и напасть на нас. Поэтому, я полагаю, будет вполне оправданным нанести удар без предварительного формального завершения переговоров. Впоследствии мы можем опубликовать дипломатическую переписку, чтобы показать избирателям, как именно нас вынудили на этот шаг. Во-вторых, — продолжил Первый Лорд, игнорируя панику на лице графини Нового Киева, — я предлагаю напасть не на “систему Хевена”, а на новый флот Тейсмана, который лишь по стечению обстоятельств в настоящее время базируется в этой системе. Иными словами, нашей целью будет уничтожение кораблей, создание которых дестабилизировало переговорный процесс, и мы постараемся неукоснительно избегать нанесения ущерба любым другим целям. В подобных обстоятельствах, — он пожал плечами, — я не вижу оснований для беспристрастного наблюдателя усомниться в обоснованности и приемлемости наших действий.
      Графиня явно хотела возразить, но, похоже, на время лишилась дара речи и могла лишь смотреть на него, не веря своим ушам. Потом растерянный взгляд графини переместился к Высокому Хребту. Премьер кашлянул.
      — Эдвард, я отнюдь не уверен в том, что общественность — и Галактика в целом — разглядят тонкое различие между нападением на флот, базирующийся в системе “по стечению обстоятельств”, и атакой на саму эту систему, — осторожно сказал он. — Мне кажется, что твое предложение основано... на завышенной оценке осведомленности среднего избирателя о реалиях межзвездной дипломатии. Да, для нас очевидно, что именно Причарт преисполнена решимости сорвать переговорный процесс, если мы не уступим её непомерным требованиям, но убедить в этом человека с улицы — несколько труднее.
      — Мишель, — терпеливо ответил Яначек, — посмотри на её ноту.
      Он открыл папку и обратился к последней странице.
      — Тут говорится, я цитирую: “В свете упорного нежелания Звездного Королевства Мантикора даже в принципе согласиться с правомочностью какой-либо из попыток Республики Хевен сформулировать принципы для достижения договоренности и в свете полного и необоснованного отклонения мантикорским правительством всех законных претензий Республики на суверенитет над оккупированными территориями и её ответственность перед их гражданами, живущими в условиях оккупации, данные так называемые мирные переговоры стали не просто фарсом, но посмешищем для всего цивилизованного человечества. В сложившихся обстоятельствах Республика выражает серьезные сомнения в осмысленности дальнейшего поддержания переговорного процесса, каковой Звездное Королевство систематически душило с самого начала”.
      Яначек поднял глаза от листка бумаги.
      — Для меня все сказано предельно ясно, — вкрадчиво произнес он.
      — Выразить сомнение в перспективности переговоров и прервать их — это не одно и то же, — заметил Высокий Хребет. — Во всяком случае, именно такую позицию займут люди вроде Вильяма Александера и его братца. И, Эдвард, посмотри правде в глаза: когда они приведут этот аргумент, рядовой избиратель с ними согласится.
      — Значит, рядовой избиратель ошибётся, — невозмутимо сказал Яначек.
      — Ошибётся ли, нет ли, не имеет особого значения, — терпеливо сказал Высокий Хребет. — Важна не правота общественности, а её реакция. Нет, Эдвард. Я ценю мужество, которое потребовалось тебе, чтобы внести данное предложение, но в настоящий момент наше правительство не может согласиться с концепцией упреждающего удара.
      — Премьер-министр — вы, — сказал Яначек после нескольких мгновений тягостного молчания. — Если таково ваше решение, мне не остается ничего другого, кроме как согласиться. Но прошу зафиксировать в протоколе, что лично мне обрисованная мною стратегия по-прежнему представляется наилучшей для Звездного Королевства возможностью подавить новую войну в самом зародыше.
      “Ну конечно, — подумал Высокий Хребет, — тебе хочется подстраховаться на тот случай, если война все же разразится. Пожалуй, Эдвард, ты хитрее, чем я думал”.
      — Ваше мнение будет зафиксировано, — произнес он вслух.
      — Ну а сейчас, — сказала графиня, даже не пытаясь скрыть огромного облегчения в голосе, — нам всё же нужно подумать об ответе Причарт.
      — Я предпочла бы заявить, что после получения столь откровенной угрозы мы отказываемся продолжать переговоры, — прорычала Декруа.
      — И тем самым подтвердить их обвинения в саботаже переговорного процесса! — отрезала графиня Нового Киева.
      — А не сделать это — значит поддаться на шантаж, — парировала Декруа. — Неужели вы думаете, что, спустив им с рук подобную наглость, мы когда-нибудь сможем заставить их разговаривать с нами серьезно?
      — Разговаривать всегда предпочтительнее, чем убивать людей, — произнесла графиня ледяным тоном.
      — Это смотря каких людей, — парировала Декруа, сверля глазами министра финансов.
      Её мнение насчет того, кого бы она с радостью назначила жертвой, было выражено предельно ясно. Лицо графини потемнело от гнева, и Высокому Хребту пришлось срочно вмешаться.
      — Мы ничего не добьемся, кидаясь друг на друга! — рявкнул он.
      Женщины поджали губы и потупили яростные взгляды. На какое-то время опасность взрыва миновала.
      — Спасибо, — сказал в воцарившейся тишине премьер-министр. — Так вот, я согласен с Элен в том, что оставить без внимания провокационный тон этой ноты мы не вправе. Но права и Марица: односторонний выход из переговорного процесса для нас неприемлем. Переговоры действительно предпочтительнее стрельбы, и нельзя допустить, чтобы ответственность за окончательный срыв переговоров, несмотря на откровенные провокации наших оппонентов, была возложена на нас. Однако согласиться на немыслимые требования Причарт, включая отказ Звездного Королевства от суверенитета над Звездой Тревора и возвращение её под власть Республики, решительно невозможно. В свете этого, а также памятуя о том, что прекращать диалог первыми для нас политически неприемлемо, я предлагаю следующее. Упрекнув оппонентов в неподобающем тоне, мы твердо откажемся вести переговоры под давлением и выскажемся в том смысле, что ситуация тупиковая и для её разрешения необходима некая свежая инициатива. Какая именно — уточнять не станем: неопределенность всегда оставляет пространство для маневра.
      Графиня Нового Киева откинулась в кресле с огорченным видом. Не будь она так огорчена, то заметила бы, что Декруа выглядела ничуть не менее огорченной.
      — Всё это мне не нравится, — сказала наконец графиня. — Я с самого начала считала, что мы настроены слишком конфронтационно. Бесцеремонно отвергая предложения Республики, мы...
      Она осеклась и покачала головой.
      — Прошу прощения, — отрывисто продолжила она, — сейчас не время ворошить старые споры. Что я хотеласказать, Мишель, так это то, что, хотя мне это и не нравится, я не вижу для нас другого выхода. Да, согласиться на все её требования невозможно, и это следует объяснить однозначно. Но при этом, если мы оставим дверь открытой, это заставит её вернуться за стол переговоров с более приемлемым настроением. А вот если она не воспользуется этим шансом, ответственность за последствия ляжет на того, кто этого и заслуживает. На Республику.
      Несмотря на всё свое беспокойство, на ощущение того, что ситуация все больше и больше выходит из-под контроля, Высокий Хребет мысленно восхитился способностью графини обойти все скользкие и неприемлемые проблемы, прикрываясь при этом соображениями политической целесообразности.
      Сам он понимал, что его предложение продиктовано отчаянием. Он почти не надеялся на готовность женщины, составившей столь агрессивный, бескомпромиссный текст, подыграть очередному дипломатическому трюку. Если бы не поддержка флота, который Тейсман умудрился создать так, что этот идиот Юргенсен ничего не заметил, ей пришлось бы по-прежнему плясать под его с Декруа дудку. А теперь, к сожалению, она убеждена, что у нее появилась возможность выбора. И даже если Яначек прав и её убежденность зиждется на ошибочных представлениях о мощности своего флота, она сама так не считает. Она будет исходить не из соображений Яначека, а из собственных, пусть даже и ошибочных.
      Нет, какую бы маску ни надевал Высокий Хребет перед своими коллегами по кабинету, сам он прекрасно сознавал, что его предложение — это проявление слабости. Всё, на что можно надеяться, это еще немного потянуть время — достаточно для того, чтобы возобновленное Яначеком с таким промедлением военное строительство заметно изменило соотношение сил. Или хотя бы представить Причарт “агрессором”, отклонившим предложенный им “разумный” компромисс.
      Под маской внешней уверенности барона было скрыто ясное понимание: и то и другое маловероятно. Но перед ним был незавидный выбор: или вести игру с расчетом на минимальные шансы, или просто-напросто отказаться от всего, чего он добивался на протяжении последних сорока шести стандартных месяцев.
      А пойти на это он не мог, пусть даже альтернативой было кровавое столкновение с Республикой. Не мог он и позволить себе отвлечь имеющиеся ресурсы на что бы то ни было, кроме противостояния с Причарт. Прочим проблемам, включая обострение обстановки в Силезии, предстояло отойти на второй, а то и на третий план, а людям вроде Харрингтон — обходиться собственными силами. Поскольку Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, премьер-министр Звездного Королевства Мантикора, сдаваться без борьбы не собирался.

Глава 45

      — Капитан, старпом говорит, что вы нужны на мостике, — сообщил, просунувшись в дверь каюты, матрос.
      — А он сказал зачем? — спросил Бахфиш, положив карты на столик рубашкой вверх и разворачиваясь вместе с креслом к двери.
      — Так точно, сэр. Кажется, тот республиканский эсминец что-то затевает.
      — Вот как?
      Голос Бахфиша звучал абсолютно спокойно. Капитан оглянулся на партнершу и противников.
      — Надо бы поглядеть, — сказал он им и кивнул лейтенанту Хэйрстон. — Проследите, чтобы никто не химичил при подсчете очков, Роберта. Я вернусь, и мы их разгромим.
      — Как скажете, капитан, — ответила Хэйрстон, с сомнением глядя на листок с записями.
      — Так и скажу, — твердо заверил он и направился к двери.
 

* * *

 
      Когда Бахфиш появился на мостике, Цзыньчу Грубер оторвался от тактического дисплея “Смерти пиратам”. Поскольку капитан не стремился к демонстрации всех возможностей вооруженного торгового судна кому бы то ни было, на дисплей выводились лишь данные пассивных сенсоров, но для целей Бахфиша этого было вполне достаточно. Особенно в такой близости от интересовавшего его объекта.
      — Что случилось, Цзыньчу? — спокойно спросил он, подойдя к старпому.
      — Сам толком не знаю, капитан, — ответил тот.
      Выразительные интонации превратили этот простой ответ примерно в полдюжины вопросов. Ну, например: “Какого чёрта мы следим за парой хевенитских эсминцев?” или “На кой мы торчим на орбите уже четыре дня и копим штрафы за опоздание с доставкой груза?” или “Что, чёрт побери, творится в твоей поехавшей капитанской башке?”
      Эта мысль вызвала у Бахфиша улыбку, но лишь мимолетную.
      — Один из эсминцев болтается на том самом месте, где висел, когда мы прибыли, — продолжил Грубер, — а другой почему-то уходит из системы.
      — Вот оно что. — Бахфиш подошел к старшему помощнику и сам взглянул на дисплей. Яркая иконка, обозначавшая один из республиканских эсминцев, действительно неспешно направлялась к гипергранице со скромным ускорением в сотню g. Понаблюдав за огоньком несколько секунд, Бахфиш повернул голову и встретился взглядом с Грубером.
      — Пожалуй, Цзыньчу, нам пора в путь, — спокойно сказал капитан, — Сходим с орбиты и ложимся на курс... — он посмотрел на дисплей, — один-ноль-семь на два-три-девять, на ста g.
      Помолчав секунды три, Грубер кивнул.
      — Есть, сэр, — сказал он и повернулся к рулевому.
 

* * *

 
      Удобно откинувшись в командирском кресле и скрестив ноги, Бахфиш любовался великолепным видом на главном обзорном дисплее. “Смерть пиратам” скользила сквозь гиперпространство вдоль силовых линий гравитационного потока на крыльях парусов Варшавской. На триста километров от носа и кормы “Смерти” перпендикулярно продольной оси корабля простирались диски концентрированной гравитации, мерцавшие и переливавшиеся в гипнотически завораживающем волшебном ритме, неизменно восхищавшем и повергавшем в трепет Бахфиша.
      Однако на этот раз внимание капитана было сосредоточено не на восхитительном зрелище, а вполне конкретном объекте... который он мог видеть лишь на дополнительном тактическом дисплее.
      Республиканский эсминец двигался вперед с присущей этому классу грацией, вызывающей в памяти поджарую борзую, и не удостаивал вниманием купца, флегматично трусившего позади, как рабочая кляча. Маловероятно, что на эсминце не подозревали о присутствии “Смерти”. С другой стороны, гравитационные потоки представляли собой широкие сверкающие гиперпространственные трассы, по которым двигались звездные корабли. Сама огромность вселенной делала случайное сближение двух кораблей на дистанцию досягаемости сенсоров в пределах одного потока явлением нечастым — но и неслыханным его бы никто не назвал. В конце концов, если два корабля двигаются в одном направлении, они, прокладывая курс, неизбежно используют одни и те же гравитационные волны. Кроме того, торговцы частенько пристраивались в кильватер военным кораблям, вне зависимости от национальной принадлежности последних, чтобы воспользоваться временным сопровождением на опасном пути сквозь космос.
      Если эсминец заметил позади себя “Смерть пиратам”, он, возможно, интересуется, куда она направляется. Это было бы естественно, потому что сам Бахфиш как раз очень сильно интересовался, куда направляется эсминец. Более того, капитан испытывал живейший интерес ко всем собратьям хева с того момента, как “Смерть” встала на парковочную орбиту в системе Гор.
      Хевенитские корабли вообще были нечастыми гостями в Силезии. Правда, после свержения Сен-Жюста в пространстве конфедерации нашли прибежище дезертиры, которые встали на преступный путь, когда внезапно пропала официально благословленная Госбезопасностью возможность заниматься грабежом собственных граждан. Но в таких системах, как Гор, эти объявленные вне закона корабли, как правило, не появлялись. Систему Гор сектора Сагинау среди прочих выделяло уникальное для Силезии явление: наличие честного губернатора. Продажных и корыстных губернаторов сектор видел более чем достаточно даже по силезским меркам, и нынешний не был исключением, но вот губернатор Гора явно выпадал из обоймы. Пиратов, контрабандистов и работорговцев в вотчине губернатора Желязны не жаловали. К тому же оба эсминца выглядели слишком новенькими, чтобы быть пиратами. Оба сошли со стапелей не больше одного-двух стандартных лет назад, то есть уже после свержения Томасом Тейсманом власти Комитета общественного спасения.
      И какого, спрашивается, рожна потребовалось на парковочной орбите планеты Осирис парочке новехоньких эсминцев Флота Республики? К счастью, в администрации системы Гор у Бахфиша имелись неплохие связи. Полностью его любопытство удовлетворить не смогли, но он узнал, что республиканские корабли прибыли в систему менее чем за три дня до “Смерти пиратам”. И ещё ему не преминули подсказать, что благодаря репутации законопослушной системы Гор, в отличие от большинства систем Конфедерации, мог похвастаться и торговым представительством, и даже дипломатической миссией республики Хевен.
      Бахфиш, понятное дело, тоже связал появление эсминцев со здешним консульством, а поскольку они вроде бы бесцельно вращались вокруг планеты, капитан пришел к выводу, что корабли должны были исполнить роль курьеров. Однако, будучи подозрительным по натуре, он не мог не задуматься: какого вообще черта Флоту Республики, в условиях обострения отношений с Мантикорой, приспичило использовать в качестве курьеров пару современных военных кораблей, а не обычные невооруженные и намного более дешевые суда?
      Ответа Бахфиш не находил, но у него появилось неприятное подозрение, что, если ему удастся вычислить ответ, он ему сильно не понравится. Впрочем, это нисколько не убавило его решимости выяснить, что к чему. Именно по этой причине “Смерть пиратам” и отклонилась от своего маршрута и расписания.
      Томас Бахфиш прекрасно понимал, что Грубер не единственный член его команды, задающийся вопросом, какого дьявола добивается их капитан. Все знали, где сейчас должен был находиться корабль и какую астрономическую неустойку придется платить за срыв сроков доставки. Да и цепляться к военному кораблю иностранной державы, к тому же державы, еще недавно воевавшей с родиной их капитана, как-то никому не хотелось.
      Однако вслух никто ни о чем не спрашивал. Люди понятия не имели, что задумал капитан, но были готовы выполнять его указания и без объяснений. Почувствовав чье-то приближение, Бахфиш поднял голову, увидел Грубера и с улыбкой подозвал его поближе.
      — Да, капитан? — тихо спросил Грубер.
      — Цзыньчу, как вы думаете, куда направляется этот малый? — спросил Бахфиш, указав на значок эсминца на дублирующем тактическом дисплее.
      — Никаких идей, — признался Грубер. — Двигаясь в этом направлении, можно попасть в уйму мест, но я ума не приложу, какого черта могло бы понадобиться хеву хоть в одном из них. Во всяком случае, не вижу причин, которые бы мне понравились.