ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ МИНУТ
      – Да мы познакомились только что! – воскликнул я. – Чего ты ко мне пристал?
      – Только что?
      Голос, произнесший последнюю фразу, более всего напоминал звук, какой возникает, если колотить по пустой железной бочке, но в данном случае это каким-то образом складывалось в членораздельную, хоть и несколько невнятную речь.
      – И ты не обижал сеструху?
      Я решительно заявил:
      – Нет. Нет и еще раз нет.
      – Это хорошо, – заявил он. – А то я этого сильно не люблю…
      Мы сидели на высоких лавках за грубым деревянным столом и пили мутное кислое вино из глиняного кувшина. Мы – это я и ловко разделавшийся с наемниками обезьяноподобный незнакомец. Из соседней комнаты доносился плеск воды, бульканье и тихие восклицания – там Лата умывалась и пыталась навести марафет.
      – Значит, этот вопрос мы выяснили, – говорил между тем он. – Перейдем к другим. Как, говоришь, тебя зовут?
      Я протянул руку и, широко улыбнувшись, представился:
      – Уиш Салоник.
      Для разнообразия на этот раз моя рука была пожата.
      – Я – Чоча Пат-Рай. Значит, ты не обижал ее и вы знакомы недавно, тогда как получилось, что вы были вместе, когда вас чуть не прихватили наемники?
      Из-за стены раздался голос Латы:
      – Чоча, не трогай его. Он новичок. Я подцепила его во время облавы и помогла спрятаться в Норах.
      – Ага! – сказал Чоча. – Новичок? И зовут Уиш Салоник? Обалденное имя! Из-за него тебя сослали сюда? Или, может, из-за подделки ценных бумаг, грабежа, мародерства, убийства, подлога, махинаций с налогами, чего-нибудь еще?
      – Ничего такого. Просто так получилось…
      Я замолчал, уставившись на появившуюся в дверях Лату.
      Она была одета в другую рубашку – короче и белее первой – подпоясана синим поясом и гораздо, гораздо чище. Волосы до плеч, оказавшиеся песочного цвета, были теперь аккуратно расчесаны, а не висели слипшимися сосульками.
      И она была очень даже ничего себе, во всяком случае, миниатюрные, почти кукольные черты лица в сочетании с тонкой талией и худыми, но вполне изящными ногами, хорошо видными от колен и ниже, составляли неплохое сочетание.
      – Так лучше? – небрежно осведомилась Лата, внимательно наблюдая за моей реакцией. Глаза были чуть раскосые и, кажется, зеленые. Она не спеша прошествовала через комнату и села за стол возле брата.
      – Гораздо! – искренне сказал я.
      – Что это значит? – осведомился Чоча.
      – Ничего, – ответила Лата, потрепав его по щеке. – Братец даже хорошую работу потерял как-то из-за меня. Очень бережет мои честь и достоинство…
      Не сдержавшись, я спросил:
      – И как, удается?
      – Не твое собачье дело, Рыжий, – отрезала она, а Чоча грозно глянул на меня.
      – Ясно, не мое, – поспешно согласился я. – Так вот, отвечаю на вопрос, Чоча. Я очутился тут из-за глупейшей ошибки…
      Они оба рассмеялись, и Чоча покачал головой.
      – Ну-ну, новичок, все мы так говорим поначалу. Расслабься. Мы сами – преступники, так что можешь от нас ничего не скрывать.
      – Но это правда!
      – Неужели? – сказал Чоча, недоверчиво глядя на меня. – Ладно, расскажи нам, что к чему, а мы послушаем…
      Он сам напросился, и я стал рассказывать…
      – Дело в том, что один мой родственник был смотрителем РД-станции и недавно умер, а его имущество перешло по наследству ко мне… Вернее, я вначале думал, что все это именно так, а потом догадался, что все совсем не так и … ну, не важно. Короче говоря, я случайно попал на эту станцию как раз в ту ночь, когда проводилась квартальная ревизия, и когда циклоп украл камень… вернее, кристалл-энергонакопитель…
      – Циклоп? – перебил Чоча. – Одноглазый? Повтори еще раз…
      – Я говорю, циклоп, или одноглазый, если хочешь, проник на станцию и украл КРЭН, а потом меня обвинили…
      – Странно, – сказал Чоча.
      – Что странно? – спросила Лата.
      – Странно, как это одноглазый оказался на РД-станции в другой реальности. Насколько я знаю, одноглазые живут только здесь, в Ссылке. Кроме того, ты в курсе, из-за кого была устроена эта облава?
      – В курсе. Из-за меня.
      – Частично из-за тебя, но главное, потому, что Гленсусу понадобился какой-то одноглазый. Я узнал об этом случайно от одного старого кореша из наемников. Ладно, разберемся позже. Уиш, продолжай. Кто и в чем обвинил тебя?
      Я открыл рот, чтобы говорить дальше, но тут же закрыл его, потому что в моей голове возник и начал быстро усиливаться шум, состоящий из треска, писка, звона и воя. Из области темени стала распространяться быстрая вибрация, от которой заныли зубы. Моя голова затряслась сама собой, перед глазами все поплыло, лица Пат-Раев смазались.
      (ВКЛЮЧЕНА СИСТЕМА ДУБЛИРУЮЩЕЙ НАСТРОЙКИ), – прорвался сквозь шум тонкий голосок.
      Вибрация все усиливалась, а затем в голове как будто лопнул мыльный пузырь…
      – …Неужто умер? – произнес голос.
      – Оклемается, – пророкотал другой.
      На мое лицо полилась холодная вода, и я открыл глаза.
      – Ага! – сказал Чоча. – Пришел в себя? Что это на тебя нашло?
      Я лежал на деревянном полу, а брат и сестра Пат-Раи склонились надо мной. С лица Латы исчезло озабоченное выражение и она произнесла небрежно:
      – Я ведь говорила, что у этого Рыжего плохо с мозгами.
      – С моими мозгами все в порядке, – возразил я. – Это все чертов Советчик.
      (К вашим услугам, организм-носитель.)
      Я закричал:
      – Во, слышали?! Один тип подсунул мне эту сломанную машинку под названием биокибернетический сигум…
      (Но я совсем не сломанный, – возразил писклявый голосок в моей голове. – Советчики не ломаются. Причина моих неполадок – в вас самом.)
      – Во мне? Что такого не в порядке во мне?
      (Я не могу определить это.)
      – Ах, не можешь?
      Пат-Раи переглянулись, и Лата покрутила пальцем у виска.
      – Болтает сам с собой, – констатировала она.
      Только теперь я понял, что голос, отчетливо раздававшийся в моей голове, им слышен не был.
      – Это Советчик, – вяло пояснил я. – Такой люм… Вы, наверное, не поймете…
      – Почему не поймем? – возразил Чоча. – Люм, говоришь? Мы знаем о люмах, только у нас они назывались компьютерами. Значит, в голове у тебя вместо мозгов – компьютер? Может ты робот? Этот… киборг? Ну-ка, вставай…
      Он помог мне подняться, усадил на лавку и дал вина.
      – Так о чем ты толковал?
      – Я говорил, что циклоп украл камень, а чиновники Эгиды пришили ответственность за это мне и назначили наказание – восемь лет карьера в Красных Песках, но потом смягчились и отправили сюда, чтобы я вернул камень за семнадцать часов… – я посмотрел на таймер… – вернее, уже за четырнадцать часов двадцать минут.
      – Кажется, мне надо хлебнуть вина, – произнес Чоча, потянувшись к кувшину. – Все это слишком сложно. Значит, ты говоришь, что они послали тебя в Ссылку за этим КРЭНом… Но пусть меня призовут к себе боги Нижнего Нимба, если я понимаю, как они собираются возвращать тебя в Красные Пески!
      – Они ввели в меня какой-то дефзонд… Это вроде бы недавнее изобретение, вы, наверное, не знаете о нем. В общем, через четырнадцать с небольшим часов он включится и швырнет меня обратно в Зенит.
      – Здорово! Значит, у тебя есть прямой билет отсюда? Может, отдашь его нам? А с прихвостнями Эгиды я уж как-нибудь разберусь…
      – Ничего не получится…
      Я снял куртку, закатал рукав, но припухлости на предплечье не обнаружил. Она рассосалась, и теперь дефзонд мог, наверное, находиться где угодно.
      – Видишь, Чоча. Он в моем теле, но даже я не знаю, где.
      – Ты просто напичкан разными штуковинами, Уиш, – заметил Чоча. – В голове – компьютер-Советчик, в запястье – часы-стукачи, а где-то в тебе гуляет дефзонд… Может быть, у тебя еще железные… – последовало уточнение, что именно у меня может быть железным.
      – Помолчи, Чоча, – Лата порозовела.
      Я ответил:
      – Нет, с этим пока все в порядке… Кажется…
      – Я, знаешь ли, довольно плохо разбираюсь в механике реальностной деформации. По роду деятельности никогда с этим не сталкивался. Для чего точно нужен КРЭН?
      – Кристалл – главная деталь деформационной машины и стоит дороже, чем все остальное оборудование РД-станции. Он накапливает нужную для деформации энергию.
      – А зачем кому-то в Ссылке мог понадобиться этот твой кристалл? – вмешалась Лата. – Первое, что мне внушили после того, как я очутилась здесь, так это то, что Ссылка черная, чернее некуда… хотя… – ее глаза расширились. – Раз одноглазый каким-то образом попал в твою реальность…
      Чоча залпом допил остатки вина и со стуком поставил кувшин на стол. Я заметил, что он порядком возбудился.
      – Догадалась наконец? Кто-то нашел способ покидать Ссылку, и для этого ему нужны кристаллы в большом количестве. Помнишь, были слухи, что к Гленсусу попала одна из контрабандных посылок макрофагов? А еще, у него ведь есть тот полусумасшедший изобретатель… Одноглазый, из-за которого пострадал Уиш, наверное, не единственный, есть другие, похищающие КРЭНы по разным реальностям.
      – Стоп, стоп, – перебил я. – Я что-то не просекаю. Если у Гленсуса есть хотя бы один КРЭН, то зачем ему понадобилось другие?
      – Вот этого я не знаю.
      – Кто он вообще такой, этот Свен Гленсус?
      – Бывший чиновник Эгиды. Совершил очень крупное ограбление и сдуру подставил под это дело нас… а может, просто захотел потянуть за собой. Мы одно время тесно общались в… определенной огбласти. В общем, мы попали сюда первые и какое-то время жили неплохо, принимая во внимание все обстоятельства, а потом он тоже появился в Ссылке вместе с двумя своими подельщиками, Кралевски и Маклером. Потом эти двое исчезли. Говорили, что Гленсус организовал их убийство, хотя, как я понимаю, по крайней мере один из них, Кралевски, был не такого склада гум, чтобы позволить какому-то бывшему служаке Эгиды замочить себя. Теперь, когда выяснилось, что из Ссылки можно свалить, возникает подозрение: а не сделали ли они это, оставив Гленсуса с носом? Так или иначе, до его появления здесь царила полная анархия, но хоть Гленсус и мразь, надо отдать ему должное, он сумел каким-то образом захватить власть… Одно время я даже работал охранником в его замке… – Чоча и Лата переглянулись. – И вот теперь этот его изобретатель, судя по всему, нашел способ покидать Ссылку… Получается, мы должны торчать здесь всю жизнь, в то время, как этот… этот… – не найдя подходящего слова, Чоча хватил кулаком по столу, и глиняный кувшин перевернулся. – Ну нет, такого допустить нельзя!
      – А если кристалл уже у Гленсуса? – возразила Лата. – Ты что, пойдешь в Зеленый замок?
      Чоча покачал головой.
      – Вряд ли кристалл уже в замке, если только они не схватили того одноглазого… Я так понимаю, что заполучив КРЭН, вор решил не отдавать его Гленсусу. Как, кстати, он выглядит?
      – Очень крупный серебристый кристалл, – ответил я.
      – Ну, любой циклоп позарится на такую вещь и попробует продать ювелиру.
      – Что ж, теперь обходить всех местных ювелиров? – уточнил я.
      – Здесь только один ювелир. Но, если одноглазый прятался от облавы, то мог делать это только в «ВОРОТАХ БАТТРАБИМА». Надо сейчас же идти туда.
      – Что за «ВОРОТА…»? – поинтересовался я.
      – Трактир для одноглазых, принадлежащий тоже одноглазому. И он кое-что мне должен. Ты сможешь узнать того, кто украл камень?
      Я немного подумал.
      – У него шрам на щеке. И нет мочки одного уха.
      – Нет мочки уха? – удивилась Лата.
      – Ну… немного. Вообще-то это я откусил ее во время драки.
      – Ну и привычки у тебя, Уиш Салоник!
      Пользуясь тем, что Чоча поднялся из-за стола и пошел в соседнюю комнату, я наклонился к Лате и прошептал:
      – Ха!.. Ты еще пока что очень мало знаешь о моих привычках! Но, может быть, за оставшиеся время мы успеем восполнить этот пробел?

***

      Трактир «ВОРОТА БАТТРАБИМА» оказался основательной двухэтажной постройкой – редкий случай для Хоксуса. У входа стоял парень с меланхолическим взглядом.
      – Некоторые ублюдки работают на одноглазых, – проворчал Чоча.
      Лата подмигнула охраннику, он скривил рот в чем-то, напоминающем улыбку, и уставился на мои сапоги. Мы вошли в питейный зал, больше напоминающий кустарный цех для копчения мяса – густота миазмов, повисших в воздухе, была неутешительной. В помещении с низким потолком за широкими деревянными столами сидело с полтора десятка циклопов, между ними изредка попадались люди.
      – И некоторые ублюдки пьют с одноглазыми, – Чоча презрительно сплюнул.
      – А ты ксенофоб, – усмехнулся я.
      Лата покосилась на меня, будто хотела спросить, откуда я знаю такие мудреные слова, но передумала и не спросила.
      Мы прошли между столами и стали подниматься по скрипучей лестнице к мезонину. Посередине ее сидел еще один охранник, на этот раз циклоп. При нашем появлении он встал и подбоченился.
      – Куда? – рыкающий голос, произносящий слова того же языка, на котором говорил я, звучал странно.
      – К Баттрабиму! – рявкнул Чоча, не замедляя шага.
      – Не велено!
      – Отвали!
      – А я говорю – не велено! – циклоп заступил нам дорогу. Чоча приблизился к нему вплотную и двинул плечом. Охранник перекувыркнулся через низкие перила и рухнул вниз. Из-под лестницы раздался звон и треск сломанного стола. Гул, царящий в питейном зале, стих и тут же возобновился с прежней силой. Здесь скорее всего привыкли к подобным инцидентам. Мы с Латой шли сзади, и я прошептал, наклонившись к ней:
      – Хорошо иметь такого братца, а? Ты за ним, как за крепостной стеной.
      – Еще бы, – согласилась она, но отнюдь не дружелюбным тоном.
      Мы достигли мезонина и направились к закрытой двери в дальнем его конце. Возле двери стоял кто-то еще.
      – Ой! – сказала Лата. – Только сейчас вспомнила, Ватти ведь тоже работает у Баттрабима. Если только его не взяли в Норах…
      – Новичок! – взревел человек возле двери. – Как тебя… Слоник! Ну я сейчас!.. – Он рванулся к нам.
      – В чем дело? – спросил Чоча.
      Охранник промчался мимо Пат-Рая, и я отскочил, шаря рукой в кармане, но, как оказалось, это было излишним. Чоча успел схватить Ватти за шиворот и сильно дернул. Ноги громилы заскребли по полу, а сам он захрипел, когда воротник впился в его шею. Сгибая одну руку, Чоча подтянул его к себе и с размаху опустил кулак другой на его макушку. Ватти крякнул и сел на пол, схватившись за голову.
      – Так что за шум? – повторил Чоча.
      – Он хотел снять с меня сапоги, – любезно пояснил я. – И получил по носу.
      – У тебя хорошие сапоги, Уиш, – заметил Чоча и ударом ноги распахнул дверь, сломав то, на что она была заперта изнутри.
      За столом, на котором стояло несколько глиняных посудин и лежали листы грубого зеленоватого пергамента, сидел очередной циклоп. От своих соплеменников он отличался тем, что был раза этак в три шире и одет несколько побогаче – кроме штанов, на нем была рубаха, засаленная во многих местах, и сандалии из какого-то тонкого и, по-видимому, очень непрочного материала. На волосатой шее висела массивная цепь с круглым медальоном. Из мебели, помимо стола, в комнате стояла пара стульев, лавка, а на стене висели полки с глиняной посуды, в основном склеенной из черепков. Под полками находилась чуть приоткрытая дверь в соседнюю комнату.
      – Здорово, Бат! – рявкнул Чоча, сел и возложил ноги на стол, давая возможность хозяину обозреть свои запыленные пятки. – Процветаешь?
      Циклоп молчал, вращая глазом. Его толстые как сардельки пальцы выбивали на столешнице чечетку.
      – Твоя сеструха хорошеет с каждым днем, – рыкнул Баттрабим. – Жаль, у нее аж два глаза, что противоречит всяким эстетическим нормам. Да и волосы у нее, извиняй, растут лишь на некоторых частях тела. А это – нехорошо…
      Чоча покивал, медленно поднялся, обошел стол и небрежно положил пятерню на исполинское плечо циклопа.
      – Сколько ты мне должен, корешок?
      – С процентами наберется мерок пятьдесят.
      Чоча вновь кивнул.
      – Давай…
      – Ты же знаешь, что у меня нет этих денег. Хочешь, дам тебе вместо них молодую чеккари в наложницы? У нее фиолетовый глаз и…
      – Мне не нужны одноглазые бабы. Мне нужны деньги…
      – У меня их нет.
      – Да? И что ты собираешься делать?
      – Я-то? – Баттрабим ненатурально широко зевнул, пытаясь продемонстрировать беззаботность. – Да ничего…
      – Ага, ничего… Что ж…
      Чоча неожиданно схватил циклопа за шею и сдавил ее.
      Глаз Баттрабима выпучился пуще прежнего. На какое-то время в комнате все замерло, а потом одновременно произошло несколько событий…
      …Циклоп ударил Пат-Рая локтем по ребрам, тот отшатнулся и отпустил его.
      …Дверь позади распахнулась, через нее ввалился циклоп-охранник с самострелом в руках и громила-Ватти.
      …Голос в моей голове запищал:
      (Напряженная ситуация, организм-носитель? Вам следует охарактеризовать создавшееся положение. Я дам единственно правильный и своевременный совет!)
      – На нас нападают! – крикнул я и заехал охраннику в ухо. Циклоп отпрянул, я опят размахнулся, но тут Ватти съездил мне в челюсть, и я упал, сильно ударившись локтем.
      (АБРХМ!) – раздалось в голове, и писклявый голосок смолк.
      Ватти устремился мимо меня к тому месту за столом, где боролись Чоча с Баттрабимом, я, изловчившись, сделал ему подножку, громила потерял равновесие и въехал головой в стол. Циклоп-охранник уже навис надо мной со взведенным самострелом, но тут Лата стукнула его по темечку глиняным кувшином. Кувшин раскололся, а циклов выпустил оружие и повалился на меня.
      Кое-как спихнув с себя волосатую тушу, я сел, мотая головой. Челюсть онемела, а локоть ныл.
      (АБРХМ! – повторил Советчик. – Организм-носитель! Вы владеете каким-нибудь искусством руко– и ногопашного боя из более чем ста пятидесяти школ, распространенных в Конгломерате?)
      – Нет, – сказал я, осторожно ощупывая голову и прислушиваясь к разнообразным звукам, доносящимся из-за стола.
      (В таком случае я рекомендую классический прямой удар в челюсть. Займите позицию приблизительно в полуметре от вашего оппонента, сожмите пальцы правой – если вы правша – руки в кулак…)
      Возня за столом стихла, раздалось шумное пыхтение. Под беспрерывный треп Советчика, повествующего о том, как надо отводить руку для удара и насколько подаваться корпусом вперед, чтобы не потерять равновесие, я встал и заглянул за стол.
      Пыхтел Баттрабим. Он лежал на животе, придавленный к полу коленом Чочи, который, обеими руками натягивая серебряную цепь, душил ею циклопа.
      (И вот тогда, – провозгласил Советчик, – если, конечно, удар будет достаточно силен и выполнен по всем правилам, центр тяжести вашего оппонента сместится, и в соответствии с законами физики он потеряет равновесие и упадет. Кроме того, у некоторых гуманоидов в подкожном жировом слое подбородка расположены нервные окончания, которые передадут сигнал в головной мозг, и…)
      – Ну и что дальше? – просипел Баттрабим. – Денег у меня все равно нет!
      – Почему-то я так и думал, – сказал Чоча, тяжело дыша. – Если я сейчас отпущу тебя, ты не начнешь брыкаться опять?
      – Не начну.
      Чоча медленно поднялся, глянул на с Латой, затем на два неподвижных тела и предложил:
      – Лучше вытащите их наружу и прикройте дверь. У нас сейчас тут будет серьезный базар…

***

      Когда мы вернулись, закрыв дверь и подперев ручку стулом, Чоча стоял уперев руки в бока, а хозяин трактира вновь сидел за столом в состоянии крайней ярости. Белок единственного глаза налился кровью, а пухлые коричневые губы растопырились так, что из-под верхней показались два желтых клыка.
      – Так какого хрена ты приперся ко мне, – в бешенстве орал циклоп, – и устроил эту заваруху, если прекрасно знал, что таких денег у меня нет?!
      – Спокойно, одноглазый, – произнес Чоча усаживаясь. – Сейчас объясню. Налей-ка нам чего-нибудь выпить.
      – Да. Это бы сейчас не помешало, – заметил я, присаживаясь на край стола.
      – Выпить?! – Баттрабим шумно вздохнул. – Выпить! Да я в жизни не дал бы и глотка воды умирающему от жажды в пустыне! Говорите, чего вам надо или валите отсюда!
      В дверь забарабанили, и циклоп сипло взревел:
      – Вон!!!
      Стук немедленно стих.
      Брови Чочи приподнялись.
      – Может быть, ты заставишь нас свалить?
      – Вряд ли он может заставить нас свалить, – опять встрял я.
      – Кто это тут ваще вякает? – грозно осведомился циклоп, косясь на меня.
      – Уиш Салоник, – представился я.
      – Новичок, – пояснил Чоча. – Не обращайте внимание. Так вот, мы ищем одного одноглазого…
      Баттрабим перебил:
      – Мы не одноглазые, понял ты, двуокий? Мы называем себя чеккари!
      – Знаю, – поморщился Чоча. – Так вот, мы ищем его…
      – И при чем тут я?
      – Всем известно, что в Хоксусе одноглазые могут останавливаться только в твоем трактире. Ну а мы знаем, что этот конкретный одноглазый сейчас в Хоксусе. Найди его.
      – Как звать? – спросил Баттрабим.
      Чоча пожал плечами.
      – Неизвестно.
      – И как я, по-твоему, смогу его найти?
      Чоча посмотрел на меня. Я сказал:
      – У него свежая рана на щеке. И нет мочки левого уха. Откушено… Если хочешь знать, Бат, это я откусил его.
      – Ты, новичок с диким именем, попал сюда недавно и тут же начал откусывать ухи чеккари? – рассердился циклоп. – Ты маньяк!
      – Я столкнулся с ним еще до того, как попал сю… – принялся объяснять я, но осекся под предостерегающим взглядом Чочи.
      Хозяин трактира внимательно поглядел на нас.
      – Как это он мог откусить ухо моему соплеменнику еще до того, как попал в Ссылку? Что это значит?
      – Ничего, – поспешно сказал Чоча. – Так вот нам нужен этот… Меченный.
      – Разве представители моей славной расы обитают в других реальностях? – гнул свое циклоп.
      – Так, заткнись! – распорядился Чоча. – Нам надо найти Меченного. Сейчас!
      – С какой стати я…
      – Твой долг будет прощен.
      Баттрабим умолк на несколько секунд.
      – Тем более, что я уже не надеялся скачать его с тебя.
      – Окончательно? – уточнил циклоп.
      – Окончательно и бесповоротно.
      – Ну хорошо. Что ж, будем шманать все здание?
      – Сколько у тебя слуг?
      – Человек пять и еще полтора десятка чеккари.
      – Вызови их всех по очереди и допроси. Если это ничего не даст – обыщем трактир.
      – Ладно, – Баттрабим указал на лавку под стеной. – Откройте дверь и сядьте туда.
      Чоча поднял с пола оброненный охранником самострел, сел на лавку между мной и Латой и направил наконечник стрелы в грудь хозяина.
      – Приступай! – скомандовал он. – И помни, что я здесь и руки у меня не пустые.

***

      Это заняло немного времени. Десятым или одиннадцатым из вошедших в комнату оказался худосочный младой циклопчик. Он-то и вспомнил Меченного.
      – А! – сказал он. – Угу! Как же, как же! Был такой чеккари.
      – Где он сейчас? – спросил Баттрабим.
      Циклоп пожал узкими плечами.
      – Кто ж его знает…
      – Рассказывай по порядку.
      – Ну, он пришел… не помню, когда, но недавно… И это… А! Попросил комнату… Я, значит, взял ключ и провел его на второй этаж…
      – Стой! – перебил Баттрабим. – Ты помнишь мое последнее распоряжение?
      – Какое ваше последнее распоряжение?
      – О том, что плату с постояльцев, даже чеккари, надо брать наперед?
      – Ну конечно, хозяин, – согласился циклоп. – Я всегда и постоянно, даже во сне, помню обо всех ваших распоряжениях.
      – Так ты взял с него бабки?
      – Понимаете, хозяин… Распоряжения-то ваши я всегда помню, а вот плату с него наперед взять забыл…
      Хозяин трактира завращал глазом, грозно приподнимаясь из-за стола, но Чоча громко прокашлялся, и Баттрабим, устало махнув рукой, сказал:
      – Ладно, давай дальше.
      – Так вот, я оставил его там, в комнате, значит, но потом вспомнил про плату и вернулся. Вхожу, а он лежит себе на кровати и держится, значит, за левое ухо… или это было правое?.. Нет, все-таки левое, да! Ну, я сказал насчет бабок, а он ответил, что их у него пока нет… но зато есть одна вещь, которая стоит шибко дорого. Я говорю:: «Покажи!», – а он испугался, сказал, что не покажет, и что эту вещь надо отнести к ювелиру, и тот задорого ее купит. Я приказал, чтобы он топал к своему ювелиру, возвращался не с пустыми карманами – вот тогда его и поселят. Он начал чего-то возражать, но я пообещал, что сейчас откушу ему второе ухо… Ну, он и ушел…