Сборник юмора из сетей

Сверху плавают полупустые консервные банки с прогнившей насквозь рыбой, тюбики, флаконы, кошели и другой хлам. Огромные синие свиньи с львиным урчанием барахтаются в этом месиве, иногда забивая утробу проплывающим мимо мусором. Прохожие встречаются редко. Не пытайтесь задаться вопросом "в каком мире мы живем?". Раньше мы это знали, могли узнать. Теперь... Вспомнил! Эта чертова тварь. Как же нас так угораздило? А-а-а-...-а-... Куда это я попал? Странно. Висишь в воздухе в какой-то полупрозрачной мгле. Зеркала. Кругом зеркала. Везде твои отражения и все разные. Как в комнате смеха. Ужасно дурно пахнет. Это не мое лицо. Боже. Кто я теперь? Все время мучает вопрос: который час? Машинально поднимаю левую... Тьфу... Смотреть тошно. Где же источник этой заразы? А-а-а-...-а-... Передо мной оказывается блеклая субстанция непонятной формы. Резкие ярко-голубые искры проскальзывают в ее теле. С... "рук" моих срывается черное пламя, и субстанция исчезает. В глазах искры, мысли расплываются. Голос. Мой голос. Что-то говорит. Нет, это не я. Но говорит отчетливо, хорошо слышно. Вроде по-русски, но ни хрена не понятно. Физика опять меняется. Оглушающая пустота с хрустом втягивает меня. Где голова? Черт возьми! Чем я думаю? Хочется раздавить эту треклятую машину. Скорее. Стекло. Удар. Кнопка. Стоп. Приехали...

Снова эта жуткая непроглядная вонь. Сосед на пороге пьет "царскую водку". Сосед ли? Я ли? Черт знает. Никто не знает даже способа, которым мы общаемся друг с другом. Раньше? Раньше все было понятно. Понятно ли?

ФИГУРА НУТРЕПНИКОВА

Когда начальник нашего отдела И.Ф.Малов увидел, что не хватает двух стульев, он сказал:

- Ничего, молодежь может и постоять.

- Да что там, - сказал Сережа Бобров, самый младший в отделе (ему в понедельник исполнилось всего 187 лет), - мы будем меняться: одни работают, другие стоят.

- Конечно, - сказал заместитель начальника И.Ф.Теплов, - организуем сменный график и будем строго придерживаться его.

- Правильно, - сказала Вера Мухина, - кто останется без места, будет прибивать стенгазету. Еще четыре гвоздя осталось - как раз на шесть часов работы.

Вера была профоргом и вопросы стенной печати всегда стояли у нее на первом месте.

- А гвозди-то есть? - спросил Миша Желобов мрачно. Он был человек практический и всегда подвергал все сомнению.

- Вчера были, - сказал Жора Гаврилов, - как раз четыре и оставалось.

- Вчера были... - передразнил его Миша Желобов, - пора давно понять, что в наш век научно-технических перегрузок нельзя ориентироваться на вчерашний день. То, что было верно вчера, сегодня может оказаться ошибкой.

Все переглянулись. Жора открыл ящик, где обычно хранились гвозди для стенгазет. Там их было только три. Слова Миши Желобова теперь всем казались мрачным пророчеством.

Девушки нашего отдела, да и не только нашего, уже много лет ломали себе головы, пытаясь разгадать характер Миши Желобова: кто он - пессимист или только прикидывается? Когда 14 лет назад его сделали ведущим инженером в связи с оригинальными идеями в области теории прямого угла, Вера Мухина даже хотела выйти за него замуж. Все знали, что она любит его - об этом даже писали в стенной газете. Но время шло, а окончательного доказательства своего постулата о том, что прямой угол содержит 90 градусов, Миша все не предоставлял и не предоставлял, и Вера решила подождать. Дело в том, что многие ведущие специалисты института вполне допускали, что в прямом угле содержится или может содержаться 85 градусов. Некоторые даже допускали, что 86. Был один оригинал-пенсионер, работавший по совместительству, который как-то лет 70 назад высказал показавшуюся тогда бредовой мысль, что в прямом угле содержится не менее 88 градусов. Но когда Миша Желобов, тогда еще только перешедший в институт из коммунхоза, в пылу юношеского задора как-то выкрикнул, что в прямом углу содержится не меньше 90 градусов, а может быть и больше, все были буквально поражены как громом: такое мог позволить себе или гений, или псих. После его выкрика никто не спорил, и все разошлись по домам. А когда на следующий день Миша появился на своем рабочем месте в сиреневых брюках и коротко остриженный, все поняли - он от своего не отступится, и его назначили ведущим инженером отдела.

И вот теперь, спустя 14 лет, не смотря на то, что Мишина теория о 90 градусах все еще не получила обоснования, многие начали склоняться в его сторону, всячески поддерживали его, а, самое главное, верили ему, а он не хотел и не мог обмануть их ожиданий. Все помогали ему как могли. Вот и сейчас, когда Мише для доказательства очередного шага понадобилось умножить 19 на 92, все живо откликнулись, а Вера Мухина закричала на весь отдел:

- Ребята! Кто умеет перемножать 19 на 92?

Мурка Котикова, знавшая про всех все, высказала предположение, что Сережа Бобров кажется когда-то делал это. Но тот разочаровал всех, сказав, что он умел складывать эти числа, а вот перемножать их ему не приходилось. Тогда Мурка Котикова вспомнила, что, кажется, именно эти числа умел перемножать сантехник из смежного отдела Василий Бубнов, который слыл занудой, и о котором ходили слухи, что его нельзя переубедить стационарным рядом слов произвольной длины, и что для этой цели надо было использовать духовой оркестр.

Тотчас решили снарядить в смежный отдел экспедицию, в которую единогласно включили Мурку и Сережу Боброва, а их доукомплектовали еще тремя нашими старейшими спецработниками, которые умели играть на духовых инструментах.

Хотя по характеру работы это, без сомнения, должна была быть экспедиция, но в бухгалтерии она проходила как командировка, и это несколько задержало снаряжение. Однако не прошло и 8 лет, как все пятеро были готовы к исполнению своей миссии. Последний раз всем отделом проверили оборудование - ледорубы, скафандры с гелиевой подкачкой, ящик с музыкальными инструментами, две бутылки канцелярского клея, шомпола из нержавеющей стали (ими они должны были укрываться от дождя и непогоды), а также стандартный строительный набор из 11 кубиков - чтобы поддерживать профессиональные навыки во время экспедиции на должной высоте. Потом все перецеловались между собой, и экспедиция началась.

Самым опасным участком считались первые четыре метра коридора, где ни на секунду не затихали ужасные сквозняки. Здесь гибли многие. Людей разбивало о стены. Поднимало до потолка, а потом бросало на пол, и многие не выдерживали. А некоторых уносило в открытые окна и форточки. Так погиб многообещавший Эдик Портович - секретарше директора он обещал достать бородатого кота. Лучший проходец института, он шел с экспедицией из Главного отдела в наш, и, буквально, на последнем полуметре перед нашей дверью он попал в необыкновенно мощный сквозняк и его вынесло через форточку. Больше его никто не видел.

Проводить до двери наших проходцев выделили 25 самых сильных мужчин отдела. Пройти через дверь было нелегкой задачей. Мало того, что двери надо было открыть и вовремя закрыть, так еще надо было успеть протолкнуть уходящих через образовавшуюся щель, и при этом не впустить ни одного сквозняка и не выпустить ни одной порции созданной веками атмосферы отдела. Поэтому уходящих укомплектовывали в пакеты таким образом, чтобы они могли полностью перекрыть своими телами образующуюся щель. Это называлось образовать фигуру Нутрепникова для вертикальных проемов переменного типа. Когда-то, еще на заре институтопроходства Жора Нутрепников разработал систему входа и выхода экспедиционных групп, защитил диссертацию с тем же названием, получил колоссальный приз за лучшую оригинальную идею века и учредил премию своего имени. И хотя он вскоре погиб, прихлопнутый дверью, по вине одного салаги, но выработанная им фигура пережила его на 4000 лет, и, судя по всему, собиралась пережить и само искусство бюропроходства. Впрочем, никто не знал, как она собиралась это сделать.

И вот наши проходцы стройными рядами подходят к двери. Здесь они еще раз образуют небольшой стихийный митинг, на котором заместитель начальника И.Ф.Теплов произносит короткую, но пламенную речь, и заканчивает ее знаменитыми словами, сказанными когда-то начальником отдела И.Ф.Маловым: "В жизни всегда есть место, хотя стульев может и не хватать". Тут все, понимая, что намек начальства есть приказ для подчиненных последний раз прощаются с родными и близкими, и, образовав фигуру Нутрепникова, проскальзывают в узкий отвор двери, созданный бригадой сопроводителей, и их поглощает коридорное пространство.

Что ждет их там, что ждет? Этого пока не знает никто. Много тайн хранят повороты и закоулки института. А сейчас пора вернуться к реальной жизни.

Когда начальник отдела И.Ф.Малов увидел, что имеется три лишних стула, он сказал: "Чтобы лишние места не простаивали...", но тут ему в голову пришла какая-то мысль, и он, не докончив фразы, махнул рукой и сел за стол подписывать распоряжения.

Педагогическая поэма

( эпоха деграданса )

Жил был мужик. Глyпый, но хитрый. Выращивал кyкyрyзy и yчеников. Кyкyрyза была хорошая, а yченики не очень. И решил он поднять yчеников до yровня кyкyрyзы. А так как он был хитрый, то решил схитрить, но т.к. был глyпый, то схитрил по глyпомy. Для начала он подмешал в чай yдобрения. Кроме поноса это резyльтата не принесло.

Отсюда мораль: Для поноса пить чай не обязательно, для этого есть специальные фармокопийные средства.

Мyжик на этом не остановился и имел вторую попытку. Hо мyжик был глyпый и решил подойти хитро, по наyчномy. Он смешал все имеющиеся ингредиенты т.е. yдобрения и чай. Полyчилось тоже самое.

Отсюда мораль: Удобрения не всегда дают положительный резyльтат.

Ученики были не очень, а кyкyрyза и так хорошая. Мужик был глyпый, хитрый и yпорный.

И решил мyжик в третий раз закинyть невод, в смысле третью попыткy - сравнять yчеников с кyкyрyзой. Это было хитро, но глyпо. А посему был опять понос, чай и yдобрения.

Отсюда мораль: Каждомy yченикy своя кyкyрyза.

Вариантов, как и прежде было много т.е. чай, понос, удобрения. Хитрый мyжик глyпил, но разнообразно. Кyкyрyза была по прежнемy хорошая, в отличие от yчеников, которые уже заканчивались.

Глyпо, но забавно, как и все что касается yчеников и кyкyрyзы.

Государственный мужчина

До сих пор в англии существует много курьезных обычаев и законов. Об одном из них наш рассказ.

Любая супружеская пара, прожив более четырех лет и не заимев детей, получает право за определенную плату пригласить государственного мужа для оказания помощи в таком трудном и деликатном семейном затруднении. И вот, оказавшись в таком трудном положении, одна супружеская пара решила воспользоваться своим правом.

Растроенный супруг, уходя на работу, напомнил жене, что сегодня должен придти государственный муж и просил, чтобы она вела себя прилично.

По чистой случайности, в том же доме счастливый отец многодетного семейства, жившего по соседству, пригласисил на дом фотографа специалиста по с"Емке детей. Будучи весьма рассеянным человеком, фотограф перепутал квартиры.

- Добрый день, мисс.

- Не надо слов, сэр, я все знаю.

- Ваш муж говорил вам, что я должен придти.

- Да, я готова.

- Ну, коль так, прежде чем приступить к делу, я хотел бы предложить вашему вниманию все варианты, в которых мы будем работать.

- Я вас слушаю, сэр.

- Из наиболее эффектных способов, как показала практика, лучшими являются следующие: стоя, лежа, в ванной.

- В ванной?

- Да, мэм. Не сомневайтесь в опыте, разрешите мне показать альбом с моими работами. Вот этого ребенка я сделал на крыше автобуса.

- Как, на крыше автобуса, при всем народе? О, боже!

- Да, мэм, такова прихоть матери. А вот этого ребенка я сделал в витрине универмага.

- В витрине? На глазах у всей публики?

- Что поделаешь, мэм? Его мать была кинозвездой, и ей это было необходимо для рекламы.

Он показал ей несколько работ с подобными коментариями. Закончив показ, фотограф достал два кусочка ваты и стал запихивать их в ноздри.

- Простите, мистер, зачем это?

- Не перевариваю запах жженой резины. Итак, начнем в ванной.

- Что ж, хорошо.

- Одну минуту, я должен взять штатив.

- Что, штатив? О боже! А это зачем?

- Понимаете-ли, мэм, аппарат настолько тяжелый, что в руках его трудно держать.

И после этого она упала в обморок. Испуганный и недоумевающий фотограф выскочил из квартиры, прихватив свою аппаратуру. А через некоторое время государственный муж на лестничной площадке столкнулся со счастливой матерью многодетной семьи, поджидавшей фотографа.

- Добрый день, мэм! Это вы сделали разовый вызов?

- Да, мистер.

- Я должен заметить, что несмотря на все мое мастерство и старание разового вызова, как правило, недостаточно, нужно оформить вызов на следующей неделе.

- Хорошо, последую вашему совету. Где же ваш аппарат?

- Мадам, вы самая остроумная женщина в лондоне. Конечно же со мной!

- Извините, пожалуйста, я не заметила. Обычно у людей вашей профессии он сразу бросается в глаза.

- Вы обижаете меня, мадам. Вот взгляните, мадам. Данные моего аппарата замерены у мэра. Я заверяю вас, он вполне работоспособен.

- Простите, мистер, я слабо разбираюсь в технике. Мой муж не раз просил соседа - любителя помочь, но и вдвоем они ничего нужного не добились.

- Как, мадам? Ведь любители нашей профессии преследуются по закону. Не пугайтесь, никакие любители не в состоянии конкурировать с сотрудниками нашей фирмы.

- Я вам благодарна и давайте приступим к делу. Если мне понравятся ваши старания, я буду постоянной вашей клиенткой.

- Не волнуйтесь, мадам, у меня большой опыт. В списках моей клиентуры двести человек и ни одной жалобы.

- Я надеюсь на ваши старания. Начнем с ванной. Я уже приказала приготовить воды.

- Вы меня интригуете, мадам.

- А затем продолжим в детской комнате, на кресле, на паровозике.

- Как, мэм? Больше трех я не могу.

- Да, что вы, я слышу об этом впервые. У моей подруги мастер выполнил все заказы за один вызов. У нее было 15 позиций.

- Прошу прощения, но у вас неверные сведения. В нашей фирме таких специалистов нет. Даже если я откажусь от остальных вызовов, то и тогда я не смогу обеспечить больше 6 позиций. Но это предел моих возможностей.

- Вы что же, принесли один аппарат? У мастера, который был у моей подруги болтались два аппарта: спереди и сбоку.

- Вас ввели в заблуждение, мадам. Науке неизвестны такие феномены.

- Перестаньте, пожалуйста, прошу вас, лучше начнем. Достаньте аппарат и приступим к делу.

- Хорошо, мадам, сказал он и профессионально сбросил одежду.

- О, боже! - Воскликнула она и упала в обморок.

Александр БИРЮКОВ

ГРАД ОТВЛЕЧЕННЫЙ

ТЬМА НАВИСЛА НАД ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ. Повисела немного, повисела и опустилась. Никто ее не замечал. Как всегда, горько разочарованная этим Тьма по своему обыкновению огляделась и в очередной раз убедилась, что хуже того, что человечество само с собой делает, никто ему сделать не может. Когда ж это кончится! - горестно вздохнула разочарованная Тьма, собираясь опять убираться восвояси, в холодные и мрачные надвечные дали. Убираться не хотелось. Но тут истошный крик прорезал ночь, осевшую непроглядными тенями в глухом переулке. "А-а-а! Тьма надвигается! Спасите!" - орал кто-то. Это на одного психопата, нанюхавшегося какой-то дряни в пустом зале ночного кинотеатра, крутившего старые фильмы ужасов, напал жестокий глюк. Напал после того, как выбравшийся наружу психопат увидел мутный серпик Луны, едва проглядывающий сквозь пелену густого смога. Обычное дело, одним словом.

Но Тьма этого не знала. Ага, - подумала она с нечеловеческим удовлетворением, - меня заметили! Ну теперь человечеству может помочь только чудо!

Она ошибалась. Человечеству уже давно ничто не могло помочь.

А над городом уже занималась заря неопределенного цвета. Ничего не подозревающий город пробуждался. На крышах небоскребов после короткого ночного перерыва снова резались ниндзя всех цветов и национальностей. Их вопли, достигая дна уличных ущелий, приобретали мелодичную заунывность, становясь похожими на призыв муэдзина к правоверным. Навстречу призыву поднималось бодрое стаккато перестрелок, не стихавшее круглые сутки, словно задававшее четкий, жизнеутверждающий ритм существования города. А мелодию существования выводили полицейские сирены...

Начался обычный день. Но неощутимое эмоциональное эхо уже достигло астральных ушей мутанта-ясновидца. Обычный клерк был мутантом благодаря тяжелой наследственности. К опытам, проводившимся над его родителями приложили руку ЦРУ, КГБ, Моссад, Дефензива, да и другие спецслужбы постарались. Последствия оказались ужасными, их несчастный клерк расхлебывал всю жизнь. Эхо обрушилось на него подобно грому.

- Человечеству может помочь только чу-удо, у-у-удо, до-о-о, о-о-о!

- А!? - вскинулся на постеле ясновидец. Голова после вчерашнего раскалывалась, но он сразу поверил эху. Он всегда верил всему, что слышали астральные уши. Многие этим бессовестно пользовались.

Да, человечеству может помочь только чудо-юдо. Черт его знает, что это такое. Но вот был-бы жив последний Джедай, тогда и чудо-юдо наверняка не понадобилось бы! - логично помыслил ясновидец.

С последним Джедаем получилось нехорошо. Угробив последнюю галактическую империю, он заскучал, стал завсегдатаем и грозой городских баров и однажды на спор перерубил один из стальных канатов поддерживавших мост Золотые Ворота. Лопнувшим канатом Джедая отбросило далеко в океан. Тела так и не нашли, а там, куда упал Джедаев меч, открылся гейзер. Шесть лет он бурлил не переставая, став достопримечательностью бухты. К нему на катерах возили туристов собирать варенную рыбу. На седьмой он затих, видно батарейка кончилась, и история понемногу забылась.

Зачем ему нужно помогать человечеству ясновидец не знал, но почему-то очень хотел помочь.

Что-же делать? Он снова логически помыслил. Безусловно, подобрать кандидатуру на должность Джедая гораздо легче, чем найти непонятное чудо-юдо. Тем более, что судя по образу жизни, которую вел последний Джедай после победы над последней галактической империей, наследник джедаева дела вполне мог существовать в природе. И не один. Значит, главное, кинуть клич, а дальше дело само пойдет.

Ясновидец превозмог себя и телепатически напрягся. Ментальный вихрь пронесся над городом, ломая судьбы и пригибая чахлые кроны деревьев. Через неделю город было не узнать...

Терминатор вспотел. В линзах у него темнело, в правом плечевом сочленение безумно чесался искривший контакт, атомное сердце давало перебои. Который год он искал Сару Коннор. Терминатор уже не помнил кто это такая и что с ней нужно делать - то ли спасать (от кого?), то ли убивать (зачем?), но что нужно найти - помнил твердо. По городу кружили страшные слухи о здоровенном парне с застывшей физиономией, который бродит по улицам, тыкая время от времени встречных в грудь пальцем и спрашивая: "Сара Коннор?.." Согласно слухам, с теми, кому в грудь уперся стальной твердости палец, впоследствии могли произойти самые неприятные вещи.

В поле зрения терминатора вплыла реклама: "Все на поиски Джедая! Твоя удача в твоих руках!" Одновременно его рецепторы уловили в радиодиапазоне сразу по двум каналам ритмически модулированные тексты. В одном чаще всего встречались слова: "Вернись ко мне, мой Джедай!", а в другом, более насыщенном децибелами: "Джедай, спаси нас!"

В псевдонейронном мозгу Терминатора произошла информационная суперпозиция.

- Джедай... Кто такой Джедай? Может это Сара Коннор? - подумал он...

Даже в имени его было что-то предательское - "Предатор". Но это был не просто предатор, это был самый предательский из предаторов. Это был браконьер. Для него не существовало запретных угодий, разрешенных сезонов и охраняемых видов. Он успел навести ужас на все живое в галактике, пока не узнал, что богатая охота открыта на маленькой провинциальной планете. После этого его карьера быстро покатилась к своему закату.

Со времени прибытия в город Предатор сильно сдал. Ему в этом помогли. А начиналось все так: еще на подлете к солнечной системе его неприятно поразило обилие болтающихся брошенных экипажами или подающих вялые признаки жизни звездолетов. Мусора тоже хватало. Конкуренты! - заранее обозлился Предатор.

Детекторы легко определили крупнейшее на планете скопление металлоконструкций. Сердце местной варварской цивилизации, догадался Хищник и, уверенно зайдя на посадку, приземлился в центре городской автомобильной свалки.

Три недели он метался по бесконечному ржавеющему лабиринту, но добраться до его границ так и не сумел. Корабль безнадежно затерялся где-то среди отрогов этих титанических металлоломовых гор, охотничий скафандр уже тронуло коррозией. Очень хотелось кушать. Подкрадывалась тоска. Временами где-то у горизонта вспыхивала еле слышная перестрелка. Он бросался туда, но заставал всякий раз лишь еще теплый от недавней работы пресс и небольшой кубик железа, в центре которого чувствовалось что-то съедобное. Его недоступность доводила Предатора до исступления. Бластер был бесполезен - жаренного Хищник не ел, копье и летающие вилки - тоже. На восемнадцатый день он сорвался и обломал об очередной "кубик" все свои жвала, на двадцатый попытался поймать какую-то безумную, прилетевшую, наверное, умирать бабочку. Та, заложив вираж, легко уклонилась от контакта и скрылась в глубине железных джунглей, а Предатор тяжело осел на землю и заплакал серной кислотой. Еще через три дня в багажнике древнего кадиллака он обнаружил мешок с чьими-то застарелыми костями. Мерзко урча, он несколько часов глодал бедные закопченные кости Фредди Крюгера, но это не слишком поддержало угасающие предаторские силы. Прошли еще сутки, он прилег отдохнуть и тогда Фредди приснился ему в первый раз...

Продолжение, как всегда в таких случаях, следует...

С. ХОРРИС

Т Р А В А П О П О Я С

Пьеса в трех действиях.

Действующие лица:

Маркин - наркоман. Парамонов - тоже наркоман. Шмырлов - комсомольский лидер. Михалыч - дворник. Два мента - милиционеры.

Действие 1. ----------

Обстановка подвальная. Колеса, стекло, машинки. Hа полу, прислонившись к стенке, сидит Маркин.

Маркин: Четвертый день торчу я в полный рост,

Hо скоро у меня начнется ломка,

Поскольку лох и гопник Парамонов,

Который обещал прийти с травою,

Пропал как швед... не помню уж под чем.

Скотина он, собака и урыльник,

И нет ему других имен, коль друга

Он позабыл...

Стук в дверь подвала.

Стучат! Hикак явился,

Холера, заразиться б ему СПИДом

Через иглу...

Входит Парамонов, дымя косяком.

Парамонов: Все в кайф! Маркин: Что в кайф, ублюдок!?

Принес траву? Парамонов: Угу. С тебя полсотни.

(достает из кармана косяк, отдает Маркину. Тот закуривает.)

Маркин: Hу вот, теперь действительно все в кайф.

Вруби ка что-нибудь поинтенсивней...

Звучит музон. Чуваки погружаются в кайф.

Действие 2. ----------

Обстановка та же. Маркин и Парамонов продолжают ловить кайф. Стук в дверь.

Маркин: Опять стучат! Hикак менты? Парамонов: Hавряд ли.

Уж больно робкий стук. Hаверно, гопник

Какой-нибудь. Болтать поменьше надо,

А то все так и лезут, как на мед.

Им только б уколоться... (задумывается)

Ладно. Маркин,

Пойди открой несчастному страдальцу.

Маркин открывает дверь. Входит Шмырлов в пиджаке, при галстуке, со значком "Ленинский зачет".

Маркин: Тьфу, мать твою! Что это за урло! Шмырлов: Я - секретарь райкома комсомола. Парамонов (в сторону):

Вот принесла нелегкая... Шмырлов: Друзья!

Товарищи! Парамонов: Твой друг - тамбовский волк! Маркин: Тебе товарищ - любер! Шмырлов: Подождите! Парамонов: Пошел отсюда, кайфолом! Шмырлов (испуганно): Постойте!

Я - секретарь райкома комсомола! Маркин: Hу, и чего? Шмырлов: А вы... ну, эти... нарки. Парамонов: Какие нарки?! Что ты тут несешь?!! Шмырлов: Да ладно, чуваки, здесь все свои...

(Парамонов и Маркин криво ухмыляются)

Хочу я с вами...

(мучительно вспоминает народное слово, не может вспомнить)

провести беседу. Маркин (обломавшись):

Hу черт с тобой, давай, да побыстрее. Шмырлов (воодушевившись, Маркину):

Вот ты, допустим, колешься? Маркин: Колюсь. Шмырлов: А куришь анашу? Маркин: Hе видишь, что ли?

(затягивается) Шмырлов (испуганно отдувая дым в сторону):

Hо это же смертельно! Парамонов: Все помрем! Шмырлов (патетически)

Послушайте! Я знаю, был застой... Парамонов (про себя):

А что сейчас-то?... Шмырлов: Hо теперь - как можно,

Когда страна бурлит, кипит и строит,

И гласность входит в нашу жизнь победно,

Когда родная партия своими

Решеньями нам указует путь,

Hаш светлый путь к победе коммунизма,

И перестройка набирает силу,

И все мощней и тверже наша поступь,

Как можно молодому человеку,

Которому открыты все дороги,

Травиться алкоголем, табаком,

А то и этим самым... марафетом?!!

Скажите мне, товарищи, зачем

Вы убиваете себя!!??... Маркин: Для кайфа! Парамонов: Угу, для кайфа. Шмырлов (отчаянно): Hу какой же кайф,

Какое удовольствие, скажите,

Вот в этих шприцах, ампулах, таблетках?!!

Hу почему б вам не заняться спортом?

А сколько есть прекрасных увлечений:

Хотя бы фотография и картинг,

Рыбалка, шахматы и моделизм,

И радиолюбительство... Парамонов: Заглохни!

Кретин, твои агитки нам до фени! Шмырлов (не смущаясь):

Hу нет же никакого кайфа в том,

Чтоб уколоть себя иль накуриться! Маркин: Hет, говоришь? А ты попробуй сам!

Hа, вот тебе косяк!

Шмырлов в ужасе отскакивает.

Шмырлов: В-вы что? Hе надо... Парамонов: А может быть, товарищ секретарь

Hастолько крут, что кайфа с косяка

Hе словит? Уж не нужно ли ему

Чего-нибудь покрепче - героину,

А может, ЛСД? Шмырлов (пятясь): Hет, нет, не надо... Парамонов: Кури, козел, пока еще бесплатно! Маркин: Давай, а то читал небось в газетах

Мы, наркоманы, можем просто так

Взять и зарезать... Парамонов: H-ну?!! Шмырлов: Сейчас, сейчас!

(берет трясущимися пальцами косяк, с отвращением закуривает )

Маркин: Давай-давай, тяни в себя поглубже!

Шмырлов старательно затягивается, бледнеет и с грохотом падает.

Действие 3. ----------

Картина 1.

Обстановка та же. Маркин, Парамонов, и Шмырлов ( без сознания ) ловят кайф.

Парамонов: Эй, Маркин! Посмотри-ка, что там с нашим

Секретарем товарища райкома

Hе помер бы сердешный ненароком...

Маркин нехотя встает, подходит к лежащему Шмырлову, пихает его носком ботинка под ребра.

Маркин: Лежит, не дышит. Видно, кайф поймал.

Эй, ты, вставай, рассказывай, что видел!

( трясет Шмырлова за плечо. Тот открывает глаза и садится )

Парамонов: Hу, как он, кайф? Hебось получше будет,

Чем шашки и вязание? Шмырлов: Ты кто? Парамонов: Hу, ты даешь!

( встает )

Шмырлов: Сидеть!! Пароль!!!

( Маркину )

А ты?!!

Ты, грязный ниггер, кто тебя впустил

Hа заседанье ложи?!! Маркин (про себя): Все, поехал... Парамонов: Пойдем отсюда, Маркин. Бог с ним, с этим

Hесчастным шизофреником. Пойдем.

Пока он все пересчитает глюки,

Сюда сбежится батальон ментов...

( уходят )

Шмырлов (вскакивает, размахивая руками):

Эй, вы куда! Держите их, ловите!

Догнать!! Они заложат нашу хазу!!

Ушли... Hет, не уйдете! Догоню!

Убью! Прирежу! Gott mit uns! Heil Hitler!!!!

( выбегает на улицу )

Картина 2.

Поздняя ночь. Улица. Hа скамейке под деревом сидит дворник Михалыч. Шмырлов стоит у подвальной двери, озираясь.

Шмырлов: Куда ж они девались? Очень странно...

Пропали как сквозь землю... Эй, старик!

Ты не видал двух недочеловеков? Михалыч: Кто, кто старик?! Ах ты, молокосос!

Hадел пиджак и думаешь - все можно?

Вот я тебя сейчас... Шмырлов: Молчать, собака!

Я прикажу тебя повесить! Михалыч: Что-о?!!

Постой же...

( Свистит. Появляются два мента. )

1-й мент: Что такое? Кто свистел? Шмырлов ( не врубаясь ):

Ага, явились... Хорошо. Солдаты!

Взять этого бандита и повесить! 2-й мент: Возьмем, возьмем... Пройдемте, гражданин!

( берут Шмырлова под руки )

Шмырлов (вырываясь):

Ослы! Вы что, не слышали приказа!

Я вас разжалую!

( менты крутят Шмырлову руки, надевают наручники )

Вы знаете, кто я?!!

Я - секретарь райкома комсомола!!!

Sieg Heil! Изменники! Дерьмо!! Скоты!!!

( его уводят, куда и следует за такие речи )

З а н а в е с

Москва, 07.09 - 10.09.88.

ХАРКОНЕНСКИЙ БЕОБАХТЕРЪ(ь?)

Вестник борцов с Квизац Хадерачем

Редакционная статья

Ура! Наконец-то наш любимый дядя Фёдор навернулся!

Партайгеноссе Матроскин.

А потому, что мы крутые! К тому же здесь жуткий намёк на скрытую пошлость... Но этого не надо бояться, так как в душе мы очень добрые. Это издание задумано от нечего делать, по причине съехавшей крыши и отсутствия горячей воды. Наезжать мы будем на всех, благо наших имён никто не знает. Так же просим обратить внимание, что у нас длинные руки (просто так, на всякий случай). Чтоб ещё написать... Мы ходим по ночному Городу и заглядываем в окна квартир, мы что-то ищем. У нас горящие глаза и мозолистые ступни ног, скрытые от глаз смертых кожаными сапогами. Засим статья оканчивается. Очень хочется думать.

Концептуальная статья

Что мы в принципе хотим сказать

Вроде бы сказать нам нечего, но есть такое слово НАДО. И мы можем его сказать. Даже вслух. Но этого, очевидно, мало. В связи с чем имею честь начать.

1) Всё хорошо. Но это только на первый взгляд. На самом деле всё очень погано: делать нечего, сходить некуда. Дошло до того, что уже нечего петь хором. А без этого человечество загнётся, как пить дать. А если ему дать пить, то оно выпьет всю воду. А вода <197> это жизнь. Хотя жизнь <197> штука о двух сложностях: о чём думать и что делать, когда будет много времени и деньгов.