— Подождите, друг мой… пусть он говорит!

Однако Джурабин замолчал и, встав перед Каавреном на колени, принялся лепетать что-то нечленораздельное. Кааврен взглянул на Пэла, пытаясь понять, что придумал на сей раз умница йенди. Пэл шагнул вперед и заявил:

— Да перестаньте, друг мой, ваши дела совсем не так плохи.

— Почему? — удивился Джурабин, который поднял голову, услышав незнакомый голос. — Кто вы?

— Какое это имеет значение? — загадочно проговорил Пэл. — Важно только то, что вы еще можете спасти себя от позора и ареста.

— Еще не поздно?

— Ни в коем случае, — заверил его Пэл. — Мы только хотим задать вам парочку вопросов, и, если вы ответите на них честно, возможно, все этим и закончится, а вы спокойно вернетесь к его величеству, словно нашего разговора вовсе и не было.

Джурабин нахмурился, неуверенно поднялся на ноги и задумался. Однако Пэл быстро затолкал его обратно в Седьмую комнату, усадил в кресло и сказал:

— Ну, нечего терять время попусту. Вам известно, что нас интересует. Итак, что вы нам сообщите?

— В каком смысле? Вы думаете, будто мне есть что сказать?

— Мы же сюда пришли, — заметил Пэл.

Джурабин посмотрел на Алиру, затем медленно обвел взглядом остальных, и, хотя он произносил какие-то звуки, при некотором приближении напоминающие слова, понять, что он говорит, не представлялось возможным.

Кааврен наклонился к Пэлу и прошептал:

— Что вы пытаетесь узнать?

— Все, что ему известно, — так же шепотом ответил Пэл.

— Ча! Он же премьер-министр, откуда ему хоть что-нибудь знать!

Пэл нахмурился.

Мы сочувствуем читателю, который наверняка не забыл, что в комнате, куда должен через несколько минут войти император Тортаалик, прячется убийца, и читатель, вне всякого сомнения, хочет узнать, как будут разворачиваться события. Как мы уже имели честь заметить, наше сочувствие велико, но мы вынуждены настоять на том, что если читатель стремится понять происходящее, а не только получить фактические сведения (в данном случае мы имеем в виду события в Портретном зале и наше повествование в целом), он непременно должен стать свидетелем разговора между Каавреном, Пэлом, Алирой и Джурабином с Седьмой комнате.

Итак, мы продолжаем и заметим, что Пэл — осторожный, холодный, замкнутый Пэл — был в отчаянии. Как только ему сообщили, что при дворе плетется заговор, целью которого является внести смятение и нарушить спокойное течение жизни придворных и самого императора, он немедленно решил, что должен обнаружить, кто за ним стоит и зачем ему это нужно. Он взял на себя такую непростую задачу по нескольким причинам: во-первых, будучи настоящим другом Кааврена, Пэл искренне желал ему помочь; во-вторых, ему нравилось находить ответы на сложные, запутанные вопросы и ужасно хотелось узнать, кто дергает за веревочки и заставляет весь двор плясать под свою дудку. Впрочем, имелась и третья причина — Пэла беспокоило благополучие Империи. Он прекрасно знал, что политика — вещь хрупкая, и маленькая ошибка иногда может иметь последствия для нескольких поколений.

Но самое главное, Пэл понимал, что его собственным устремлениям не суждено сбыться, если будет урезано финансирование Академии Доверительности, поскольку именно с ее помощью он намеревался подняться по общественной лестнице и реализовать свои амбиции. А уж этого у него было больше чем достаточно! Таким образом, две проблемы — уменьшение фондов и волнения при дворе — внушали Пэлу серьезные опасения, что ступеньки, по которым он собирается взбираться на вершину пирамиды, во-первых, покрыты льдом; во-вторых, разбиты и выщерблены в самых неожиданных местах; а в-третьих, вообще расшатаны и весьма ненадежны.

Поэтому, прежде чем продолжать заниматься своими планами, тщательно выношенными и далеко идущими, он желал убедиться в том, что влияние и власть при дворе надежно сбалансированы. Однако именно баланс и был нарушен, когда возник заговор, на след которого Пэл никак не мог выйти.

Несмотря на то что Кааврен, разумеется, не догадывался о планах Пэла, он видел, в какие пучины отчаяния погрузился его друг, и это открытие произвело на него ошеломляющее впечатление. Из всех его знакомых Пэл был единственным, у кого всегда имелись какие-то идеи, он понимал, что происходит вокруг, или, по крайней мере, знал, как получить нужную информацию. Сам Кааврен считал, что самая лучшая тактика заключается в том, чтобы переворачивать каждый камень, пока не найдешь тот, под которым спрятан ключ, а потом проверять все двери, пока не найдешь ту, к которой этот ключ подходит. Сейчас он с беспокойством обнаружил, что именно этим Пэл и занимается.

Кааврен был так удивлен, что решил помалкивать. Он только смотрел на своего друга, причем его лицо напоминало стену, с которой только что сняли одну-единственную картину, ее украшавшую. Алира, хоть и отличавшаяся незаурядным умом, Пэла не знала; а посему не понимала, что происходит. Алира считала, что йенди разыгрывает какую-то сложную игру, и решила помогать ему всеми доступными ей способами. Несмотря на то что она доверяла этому йенди не больше, чем любому другому йенди, она догадалась, сейчас его интересы совпадают с ее собственными.

Джурабин же находился в таком смятении, что не имел никакого мнения ни по какому поводу. Он знал только одно — его чувства к Алире перестали быть тайной и он погиб. Для людей типа Джурабина (надеемся, нам удалось показать читателю, что он собой представлял), являвшегося честным администратором и с удовольствием взиравшего на четкую работу машины под названием Империя, кризис был самым счастливым временем в жизни. Ведь именно в сложной ситуации становилось ясно, что такие люди не просто нужны, но по-настоящему незаменимы. Джурабин считал, что отлично справился с проблемами, возникшими после убийства Смоллера, когда в финансовой сфере возникла такая неразбериха, что пришлось убрать Управляющую финансами, сделать новое назначение и надеяться на то, что здесь наконец удастся нанести порядок и, по крайней мере, можно будет понять, в каком состоянии находится казна.

Но тут появилась Алира, и у Джурабина возникло ощущение, будто его подхватил смертоносный ураган, и он даже не знает, сможет ли поставить на землю хотя бы одну ногу, не говоря уже о том, чтобы вернуть себе прежнюю уверенность. Ему казалось, что его толкает, с одной стороны, желание привлечь внимание Алиры, а с другой — скрыть свои чувства от супруги императора, которая считала его своим союзником при дворе и которая немедленно от него отвернется, стоит ей засомневаться в его привязанности, а следовательно, поддержке.

Иными словами, дела складывались скверно, а в довершение всего мятеж лорда Адрона вывел его величество из состояния спячки, и Тортаалик вдруг пожелал заняться проблемами Империи. Если бы премьер-министр полностью собой владел, то сумел бы убедить его величество позволить ему, Джурабину, продолжать решать все вопросы. Или, по крайней мере, мог бы проследить за тем, чтобы императора держали в курсе всех важных событий.

Однако Джурабин был не в силах контролировать свои чувства и, увидев перед собой Алиру, представителя его величества и (так он решил) человека Наймы согнулся под двойным грузом ужаса и вины — и уже не сомневался, что заслужил позор и крах. Более того присутствие здесь всех троих лишало его возможности настроить одного против другого — Джурабин полагал, что именно по этой причине их сюда послали одновременно. Вот еще одно доказательство того, что его тайна раскрыта.

Именно такие мысли занимали Джурабина, когда Пэл к нему повернулся и сказал:

— Двор волнуется, его величество действует, не имея возможности положиться на надежные сведения или разумный совет. И все потому, что вы не выполняете своих обязанностей. Разве я не прав?

Джурабин только робко кивнул.

— Если вы хотите спастись, вам придется все рассказать.

— Я расскажу, — прошептал Джурабин, который в данных обстоятельствах и помыслить не мог о том, чтобы что-нибудь скрыть.

— В таком случае я хочу знать, кто возглавляет заговор?

— Кто возглавляет заговор? — удивленно переспросил Джурабин.

— Вы должны немедленно открыть мне его имя. Убийства, беспорядки, неправильные, поспешные решения — кто спланировал все это и зачем?

Вопрос Пэла так удивил Джурабина, что несколько мгновений тот тупо на него смотрел, не в силах произнести ни слова, а затем пролепетал:

— Уверяю вас, я не имею ни малейшего представления. Я и сам хотел бы получить ответы на эти вопросы.

— Но вы…

— Что я? Мне не до заговоров — я утонул в водопаде любви, да такой безнадежной, какой не знал ни один человек до меня. Чувства затуманивают мое сознание и лишают способности действовать, и…

— Какая любовь? — вскричал Пэл. — К Алире?

Джурабин снова опустил глаза, потому что не мог смотреть на Алиру, и кивнул. Пэл покачал головой.

— Мог ли кто-нибудь рассчитывать на то, что он влюбится? Маловероятно. Скорее всего совпадение. Если только…

Он замолчал. Немного подумал, а потом повернулся к Алире.

— А если он стал жертвой любовного заклинания?

— Я? — возмутился Джурабин. — Вы считаете, что мои чувства могут…

— Успокойтесь, — проговорил Пэл. — Вы меня раздражаете.

Однако Джурабин так сильно разозлился, что не желал замолкать.

— Неслыханно! — вскричал он, — И абсурдно… жертва заклинания, стоящая каждый день под Орбом, который не распознал волшебства?

— Орб, — заявил Пэл, — мог не обращать на вас внимания.

— Нет, — неожиданно вмешалась Алира. — Он прав. Орб сразу бы узнал, если бы рядом с ним оказался кто-нибудь находящийся во власти волшебства. Это часть защитной системы, встроенной в Орб. Мне Сетра сказала.

— Но, — продолжал настаивать Пэл, который не хотел так просто отказываться от своей идеи, — может быть, кто-нибудь немного поработал с Орбом?

— Маловероятно, — ответила Алира.

— Но возможно?

— Маловероятно, — повторила Алира.

Тут в себя пришел Кааврен и быстро проговорил:

— Если существует даже минимальная возможность, мы должны немедленно все проверить.

— И тем не менее… — начала Алира.

— Это входит в мои обязанности, — покачав головой перебил ее Кааврен. — Нужно провести расследование.

— И каким образом? — поинтересовалась Алира.

— Его величество через несколько минут будет входить в Портретный зал. Мы встретим его там и проверим Орб.

— Кто, я? Я в этом не участвую. Более того, я не обладаю необходимыми способностями.

— В таком случае кто ими обладает?

— Наверное, Найлет, придворная волшебница. И конечно, Сетра Лавоуд.

— Так, вы с Пэлом отыщите Сетру и скажите, что мы ждем ее в Портретном зале.

— Хорошо, — не стала спорить Алира.

— Согласен, — проговорил Пэл, а потом, повернувшись к Джурабину, сказал: — Пока можете вернуться к исполнению своих обязанностей и ведите себя так, будто ничего не произошло.

— Хорошо, — заявил Джурабин, которому, несмотря на все несчастья, свалившиеся на его голову, гнев вернул некое подобие достоинства.

— Идемте, нужно спешить, — потянул его за собой Кааврен.

Случилось так, что Кааврен и Джурабин подошли к Портретному залу одновременно с его величеством, и, после того как Кааврен внимательно его оглядел и не нашел ничего подозрительного (Марио вел себя чрезвычайно осторожно), император Тортаалик вошел и уселся на трон. Затем двери Портретного зала открылись, чтобы впустить придворных, у которых возникла необходимость переговорить с его величеством. Первой появилась Сетра Лавоуд. Увидев ее, его величество помрачнел, но Кааврен быстро сказал:

— Сир, Сетра Лавоуд здесь по моей просьбе — речь идет о вопросах безопасности Империи.

— А что, существует какая-то угроза?

— Сир, я так не думаю, но не хочу рисковать.

— Хорошо. Что следует сделать?

— Сир, мы должны проверить Орб, чтобы убедиться в том, что с ним все в порядке.

— А он может быть не в порядке?

— Это маловероятно, сир, однако я буду чувствовать себя спокойнее, если вы позволите Сетре убедиться в том, что Орб действует так, как ему полагается.

Его величество посмотрел на Кааврена, словно пытался понять, что знает или подозревает капитан, но не говорит вслух. Наконец он проговорил:

— Хорошо. Делайте, что нужно.

— Спасибо, сир, — сказал Кааврен, а затем, поклонившись Сетре, спросил: — Миледи, вас нашла Алира?

— Нет, Пэл. Он сказал, что вы нуждаетесь в моем присутствии, но не объяснил, в чем дело. Однако я слышала ваш разговор с его величеством и понимаю, зачем я понадобилась.

— Вы нам поможете?

— Разумеется, хотя я считаю, что вряд ли можно использовать против Орба заклинание так, чтобы об этом не узнали все волшебники Империи. На самом деле, — добавила она, — Орб защищает себя, защищая его величество; обратное тоже верно. Следовательно…

— Да? — сказал Кааврен. — Следовательно?

— Единственный способ, при помощи которого можно помешать работе Орба, заключается в том, чтобы спрятать от него его величество, — иными словами, спрятать императора от Орба.

— А это реально?

— Зарика была умна, — ответила Сетра, продолжая говорить очень тихо и повернувшись спиной к придворным, чтобы никто не подслушал их разговора. — Добиться такого результата можно, только физически спрятав Орб от его величества — иначе говоря, разрушив психическую связь между ними.

— Звучит маловероятно, — заявил император, бросив взгляд на Орб, который мирно вращался у него над головой и издавал спокойное розовое сияние.

— Почти, — сказала Сетра. — Потребуется огромное количество энергии — практически необъятное — чтобы разорвать связь между его величеством и Орбом. Но даже и в этом случае задача наверняка окажется невыполнимой.

— Если будет использовано могущественное заклинание, направленное на то, чтобы проникнуть сквозь защиту Орба, почему ничего не получится?

— Я же сказала, что Зарика была умна, — улыбнувшись, проговорила Сетра. — Как только Орб почувствует присутствие мощной энергии и распознает в ней угрозу, он… ну, уйдет в себя и полностью отключится.

— И тогда, — догадался Кааврен, — связь с его величеством будет разорвана.

— Совершенно верно, — подтвердила его опасения Сетра. — Надеюсь, теперь вы понимаете, что вмешаться в его работу нельзя. Орб будет оставаться в закрытом состоянии до тех пор, пока не решит, что враждебная энергия ему больше не угрожает. А если такое случится…

— Что произойдет тогда? — спросил Кааврен.

— Тогда все волшебники Империи об этом узнают, причем немедленно, и его величество будет предупрежден об опасности — и вы тоже. Вы примете меры по его защите.

— Хорошо, я понял, — сказал Кааврен. — Если Орб будет бездействовать, ни один волшебник не сможет сотворить ни одного заклинания.

— Я не знаю, как этого добиться — Орб сделан как раз для того, чтобы предотвратить именно такую опасность. Предположим, кому-то удалось обойти защитные заклинания, наложенные на Орб. Мне бы очень хотелось познакомиться со столь могущественным волшебником. А коль скоро я еще такого не встречала, я буду продолжать считать, что ваши опасения беспочвенны.

— А следовательно, — подвел итог Кааврен, — нам совершенно не о чем беспокоиться — по крайней мере, в данном случае.

— Да.

— Тем не менее, — продолжал Кааврен, — чтобы меня успокоить, не могли бы вы проверить, все ли действует так, как должно действовать?

— Пожалуйста. Если позволит его величество.

Его величество позволил, и Сетра приблизилась к Орбу. Она просто протянула руку, не касаясь Орба, однако у всех возникло ощущение, будто она положила его на ладонь. Затем Сетра начала вглядываться в Орб. Кааврен внимательно за ней наблюдал, но по ее лицу было видно лишь, что она, словно забыв о том, где находится, полностью сосредоточилась на своей задаче. Вскоре на лбу у нее появились капельки пота. За время инспекции, продолжавшейся всего несколько минут, Орб сохранял светло-коричневый оттенок. Наконец, нахмурившись, Сетра проговорила:

— На Орб не наложено никаких заклинаний, но…

— Вас что-то беспокоит? — спросил капитан.

— Тут что-то не так.

— В каком смысле?

— Не знаю. Здесь присутствует колдовство — сильное заклинание, причем я с ним не знакома. Более того, опыт подсказывает мне, что заклинание находится в состоянии потенциала — оно еще не использовано. Но я уверена в том, что магия ждет своего часа.

Сетра продолжала хмуриться, а Кааврен подошел поближе к его величеству, одновременно внимательно оглядываясь по сторонам. Он не заметил ничего необычного, но решил посмотреть еще раз. На сей раз его глаза остановились на стене за спиной его величества. Там, как мы уже имели честь информировать читателя, висел огромный гобелен, изображавший Зарику Первую и Кайрана Завоевателя, которые пожимали друг другу руки, стоя на поле боя среди тел погибших людей Востока. Армия-победительница радостно вопила и размахивала оружием, на соседнем дереве устроился джарег, а над головой его парил феникс.

Внимание Кааврена привлекло одно из деревьев, ему показалось, что на нем появился бугорок, которого раньше там не наблюдалось. Он обнажил шпагу.

— Капитан, что…

— Минутку, сир. Возможно, все в порядке, но…

Но не все было в порядке — потому что в следующее мгновение Марио сообразил, что судьба сыграла над ним злую шутку и у него есть только два выхода — остаться на месте и быть обнаруженным или действовать без промедления. Он выбрал второе. Первым делом он бросил жемчужину на пол и раздавил ее каблуком. Марио прекрасно понимал, что ему хватит проблем с Каавреном и Сетрой Лавоуд, и надеялся вывести из строя Орб, чтобы тот не пришел на выручку его величеству. Практически одновременно он выскочил из своего укрытия за гобеленом, в котором прорезал аккуратную, незаметную щель и бросился на Кааврена, держа в одной руке рапиру, а в другой кинжал.

Сетра со своей стороны заметила, что Марио раздавил жемчужину, и, хотя она не знала, какое здесь задействовано заклинание, она собрала всю свою силу, чтобы остановить его. Кааврен стоял между убийцей и его величеством, приготовившись скрестить клинки с невысоким жилистым человеком в серо-черном одеянии. Марио, который хотел подобраться к императору, попытался заставить Кааврена отступить, атаковав его серией выпадов с применением кинжала и рапиры. Однако Кааврен стоял на месте, точно скала, и отбивал все удары, не сдвинувшись ни на шаг с занятой позиции. Через минуту ему удалось прижать убийцу к стене, и тогда он крикнул:

— Если кто-нибудь пошлет за парочкой моих гвардейцев, думаю, мы сможем заковать этого типа в кандалы, чтобы он немного успокоился.

Убийца продолжал держать в руках рапиру и кинжал, но Кааврен прижал обе его руки к стене, и потому Марио не мог ничего сделать. Кааврену он показался тихим, незаметным человеком, ничем не напоминающим наемного убийцу — даже в глазах у него не было того холодного жестокого блеска, что отличает тех, кто за деньги лишает жизни других людей. Впрочем, лицо Марио ничего не выражало, когда он смотрел на Кааврена.

Сетра, которая закончила свою работу, заметила:

— Необычное заклинание для нападения.

Его величество встал и отошел от трона, но, обнаружив, что у него нет оружия, остался стоять, хмуро разглядывая убийцу. Когда Сетра заговорила, он повернулся к ней и спросил:

— А для чего оно предназначено?

— Сир, я никогда не воспользовалась бы таким заклинанием, если бы решила кого-то убить. Теперь, нейтрализовав волшебство, я знаю, что это такое. Оно направлено на то, чтобы уничтожить память нападавшего — иными словами, джарега, которого мы видим перед собой.

Кааврен, который ни на секунду не отвел взгляда от наемного убийцы, заметил, как нечто, похожее на удивление, скользнуло по его лицу, которое, впрочем, тут же снова превратилось в равнодушную каменную маску.

— Вне всякого сомнения, — заявил его величество, — необычное заклинание для наемного убийцы, если только он не какой-нибудь фанатик. Думаю, мы скоро все узнаем.

— Вы совершенно правы, ваше величество, — обратился к нему Кааврен, — потому что прибыли мои гвардейцы, чтобы его увести. Так, господа, заберите у него оружие, а я… Ой!

Последнее восклицание было вызвано тем, что Марио неожиданно сильно ударил Кааврена ногой чуть ниже колена и тот не удержал равновесия. Если бы капитан окончательно оправился после ранения, этот трюк наверняка не сработал бы и тогда никто не знает, как разворачивалась бы наша история дальше. Однако Кааврен выпустил правую руку убийцы, и Марио рукоятью рапиры на короткое время оглушил доблестного капитана.

Следует отдать должное гвардейцам, которые первым делом подумали о безопасности его величества — и мгновенно загородили собой императора Тортаалика. Разумеется, они выполнили свой долг, но одновременно открыли Марио дорогу к двери, чем он и воспользовался без промедления. Он выскочил из комнаты еще прежде, чем Кааврен поднялся на ноги.

— Тревога! — крикнул Кааврен, сохранявший полнейшее хладнокровие. — Мы должны его поймать. Предупредить всех гвардейцев, которых сможете найти. Закрыть Крылья Дракона, Атиры, Иорича и Императорское — немедленно.

Мениа, оказавшаяся среди тех, кто пришел арестовать Марио, помчалась выполнять приказ капитана. Тем временем Кааврен взял свою шпагу, поклонился его величеству и сказал:

— Сир, у меня появились неотложные дела. Если миледи Сетра согласится охранять ваше величество…

— С удовольствием, — сказала Сетра.

— … я займусь своими обязанностями, зная, что ваше величество в надежных руках.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и поспешил на поиски убийцы. Историк множество раз читает слова «Безобразная организация охраны дворца» или «никто не задумывался о необходимости охранять персону императора» в произведениях, которые описывают события, происходившие примерно в то время, что интересует и нас. Ни в одном из них не упоминается имя Кааврена, вне всякого сомнения, по той причине, что никто из авторов не знал, как звали капитана гвардии Тортаалика. Однако его имя и деяния являются общественным достоянием, несмотря на то что, возможно, мотивы, им двигавшие, или информация, позволяющая в них разобраться, не всегда лежат на поверхности и требуются серьезные усилия, чтобы их найти. Что заставляет историков (во многих случаях чрезвычайно способных в других отношениях) игнорировать свои обязанности и не проверять все факты? У нас нет ответа на этот вопрос. К счастью, мы не обязаны анализировать ошибки наших коллег, но лишь настаиваем на правдивости нашего повествования.

В действительности, о безопасности его величества очень даже задумывались — об этом позаботился Г'ерет, который до конца жизни не слишком доверял способностям Орба в данной области. Кааврен унаследовал его должность вместе с пряжкой для плаща, удостоверявшей его капитанскую должность; и мы непростительно нарушим наш долг, если не дадим читателю понять, что тиаса относился к своим обязанностям самым серьезным образом.

Однако здесь нам следует привлечь внимание читателя к нескольким существенным деталям. Во-первых, в нашу счастливую эру при подобных обстоятельствах капитану достаточно пожелать, чтобы прибыло подкрепление, и оно немедленно появляется, но в те времена почти не имелось никаких мгновенных средств связи. Поэтому, когда Кааврен приказал прислать еще гвардейцев, чтобы схватить убийцу, рядом оказалось лишь двое его людей, стоявших на страже у входа в комнату.

На то, чтобы получить подкрепление, ушло по меньшей мере три или четыре минуты. Читатель (а также будущий историк, который пожелает разобраться в данном вопросе) должен помнить, что из-за своих ранений Кааврен в тот день был не в лучшей форме. К тому же его гвардейцы либо отдыхали после затянувшегося дежурства, либо очень нуждались в передышке.

Конечно, Марио нашел и использовал слабости защитных построений Кааврена. Более того, даже если бы капитан и его гвардейцы находились в своей лучшей форме, убийца все равно отыскал бы способ проникнуть в тронный зал. Однако весьма вероятно — мы практически уверены, — что если бы Кааврен располагал тогда лучшими средствами связи; и если бы гвардейцы были отдохнувшими и более многочисленными, а сам Кааврен не получил бы ранений, Марио никогда не сумел бы выскользнуть из Портретного зала, а если бы ему это и удалось, его немедленно схватили бы.

Но обстоятельства сложились именно так, а не иначе, и задача, поставленная перед гвардейцами, оказалась достаточно сложной. Они искали Марио по всему Императорскому крылу, а Кааврен, послав за дополнительными гвардейцами, сам возглавил погоню, используя несколько десятков гвардейцев, которые докладывали ему о том, как идут поиски.

Кто мог бы проследить путь Марио через Императорское крыло? Со слов поваров мы знаем, что он прошел через кухни; садовник видел, как он перебрался через низкую крышу возле Крыла Атиры. От оглушенной Мениа, в левое бедро которой к тому же сначала угодил метко брошенный кинжал, мы узнали, что Марио рискнул спуститься в туннель, соединяющий Императорское крыло с Крылом Лиорна. Брадик, хранитель колокольчиков, рассказал, что в плаще, снятом с Мениа, Марио явился в Крыло Дракона — последнее место, где его могли искать, и уже намеревался покинуть его — и так бы и сделал, пройдя через казармы гвардейцев, если бы не Тэк, прекрасно знавший всех, кто носил форму батальона. Капрал сразу понял, что произошло, и поднял тревогу.

Именно в этот момент Марио едва не поймали, однако оказалось, что убийца знает географию крыла гораздо лучше, чем думали гвардейцы, — даже лучше, чем кое-кто из его преследователей. Он забежал в помещение, которое выглядело как кладовая, на втором этаже Крыла Дракона, но на самом деле имело второй выход — возле лестницы, ведущей на третий этаж, где находились пустовавшие покои Лавоудов, — все они по приказу Сетры бросились на поиски наемного убийцы.

К этому моменту Марио избавился от плаща и остался в облегающем серо-черном костюме, набитом оружием. На левой руке у него кровоточила царапина, след от клинка Кааврена. И тут, выйдя из узкого прохода, Марио лицом к лицу столкнулся с Алирой э'Кайран.

Мгновение они разглядывали друг друга. Алиру, казалось, нисколько не обеспокоило то, что в руке у Марио зажата обнаженная рапира. А Марио, увидевший перед собой такую неземную красоту, решил, что его убили во время погони и он смотрит в глаза своей награде на Дороге Мертвых. Если уж быть честным до конца, он страстно пожелал, чтобы так оно и оказалось. Однако тут Марио вспомнил, что его жизнь еще не закончена и ему нужно завершить кое-какие дела, поэтому после короткого размышления он подумал, что смерть может немного подождать.

— Вы джарег, — сказала Алира.

— А вы — самая красивая женщина, которая когда-либо жила, или будет жить, в Империи, или где бы то ни было еще.

— Ну… — ответила Алира.

— Я оказался, — признался Марио, — перед трудной дилеммой.

— Да, жизнь полна проблем, — согласилась Алира. — И в чем состоит ваша?

— Бежать ли дальше, чтобы спасти свою жизнь, или остаться здесь и смотреть на вас.

Алира позволила себе улыбнуться.

— Я бы на вашем месте, — ответила она, — выбрала жизнь.

— И все же…

— Кто за вами гонится?

Марио рассмеялся.

— Лучше спросите: а кто нет?

— Ну и что вы сделали?

— Они считают, что я пытался убить его величество.

— Убить его величество? — удивилась Алира. — Прекрасная мысль; его величество должен умереть.

— Неужели вы так считаете?

— Конечно. Однако вы сказали: «Они думают».

— Да, сказал.

— Значит, они ошибаются?

— О, частично они правы.

— Частично?

— Да.

— Вы не хотите объяснить?

— Я думал, что должен убить его величество, и именно так и собирался поступить. Более того, я даже предпринял попытку…

— Да?

— Но те, для кого я должен был убить его величество…

— Вы выполняли чье-то поручение?

— За деньги.

На мгновение лицо Алиры потемнело, но потом она сказала:

— Вы же джарег.

— Да. А вы красивы.

— Вы уже это говорили.

— А вы уже…

— Да. Но продолжайте свою историю.

— Выяснилось, что я должен был лишь совершить попытку покушения, после чего мой разум был бы уничтожен, чтобы я не мог указать на тех, кто меня нанял.

Алира нахмурилась.

— Должно быть, они заплатили вам огромную сумму.

— Она недостаточна.

— Но тогда…

— Меня предали, вы же видите; очевидно, кто-то хотел, чтобы было совершено неудачное покушение на жизнь его величества, — и меня выбрали на эту роль, после чего от меня намеревались избавиться.

— Понимаю. Вот только…

— Да. Только я остался жив, мой разум не уничтожен, и у меня еще есть шанс спастись.

— И если вам будет сопутствовать удача, вы еще раз попытаетесь убить его величество?

— Нет.

— Ах вот оно что, — с некоторым разочарованием проговорила Алира.

— Но я обязательно поговорю с теми, кто поручил мне эту миссию, причем поговорю так, что у них не возникнет никаких сомнений относительно моего мнения по данному вопросу.

— Ну, тут я вас понимаю. Но если вас ищут, вам не следует терять времени.

— Я уже сказал, мне трудно сделать выбор.

— Как, неужели вы серьезно? Спасти свою жизнь или остаться, чтобы смотреть на меня? И вам трудно выбрать?

— Да.

— Вы безумны.

— Конечно, в некотором смысле я безумен.

— И все же…

— Я принял решение.

— И каков же ваш выбор?

— Я останусь стоять здесь и буду смотреть на вас до тех пор, пока меня не уведут гвардейцы, поскольку каждая лишняя секунда, проведенная рядом с вами, позволит мне запомнить каждый нюанс вашего облика и подарит долгие часы наслаждения в будущем, так что…

— Пойдемте со мной.

— И куда мы направляемся?

— Сначала по коридору, а потом вниз по лестнице.

— Ну а потом?

— К окну, которое мы откроем, вот так.

— И все же я не…

— А теперь мы войдем в комнату, которая все еще принадлежит мне, как дочери наследника трона. Вы останетесь здесь, а я встану у двери, и если кто-нибудь попытается войти, я его убью.