Гвардия Феникса (№2) - Пятьсот лет спустя

Миновав внешние ворота дворца, Кааврен передал письмо почтовому офицеру, пообещавшему немедленно отправить его, и поспешил в вестибюль Императорской гвардии.

Здесь его приветствовал капрал Тэк, вопросительно приподнявший бровь. Читатель наверняка также приподнял бровь, вспомнив Тэка, которого уже встречал в предыдущей книге, — там его поведение не внушало особого доверия. Как ему удалось занять столь уважаемую должность под началом нашего храброго тиасы? Мы не собираемся подробно отвечать на этот вопрос, поскольку наша история того не требует. Но дабы удовлетворить любопытство читателя, скажем, что Тэк, которого лет через восемьдесят или восемьдесят пять после описываемых в «Гвардии Феникса» событий перевели под начало Г'ерета, очень изменился, и Кааврен пришел к выводу — на него можно положиться. Мы не станем спорить с достойным лейтенантом. У нас и нет никаких доказательств того, что добрый Тэк не оправдал доверия Кааврена.

Тиаса опустил свою ношу на пол и проговорил:

— Передай поклон Гиоргу Лавоуду и скажи ему, что я сочту за честь, если он согласится уделить мне несколько минут своего времени, когда ему будет удобно.

— Слушаюсь, лейтенант.

— Посты расставлены?

— Да, лейтенант.

— Тогда и я вскоре займу свое место, но сначала схожу за хлебом и сыром.

— Да, лейтенант. И…

— Что?

Тэк откашлялся и бросил красноречивый взгляд в сторону трупа.

— Ах это, — ответил Кааврен на его молчаливый вопрос, — можешь пока оставить его здесь. Не думаю, что он будет плохо себя вести.

— Слушаюсь, лейтенант.

И Кааврен отправился в обход, как делал почти ежедневно в течение пятисот тридцати лет: по коридорам Крыла Дракона, в сторону короткого пандуса и огромных дверей, которые никогда не закрывались и знаменовали собой вход в Императорское крыло (читатель должен понимать, это было вовсе не крыло, а центральная, основная часть самого дворца). Однако тиасе не удалось уйти далеко, его остановил молодой господин, чья одежда указывала, что он паж, принадлежащий к Дому Феникса.

— Милорд лейтенант Кааврен? — обратился паж к тиасе.

— Да, — ответил остановившийся Кааврен.

— Его величество желает видеть вас как можно скорее.

Кааврен нахмурился:

— Уведомите его величество, что я немедленно направляюсь к нему. Вам следует поспешить, в противном случае я буду там раньше вас, и вы не успеете передать его величеству мои слова.

— Так и сделаю, милорд, — ответил паж и устремился в обратный путь, оставив озадаченного Кааврена в одиночестве.

«Ну, — сказал он себе, — ситуация серьезная. Прошел седьмой час после полуночи, и через двадцать минут я буду у дверей в покои его величества, где появляюсь утром всегда в одно и то же время, чтобы вместе с его величеством участвовать в ритуале, который мы называем „Открытие дворца“, хотя дворец никогда не закрывается. Его величество, насколько мне известно, бодрствует уже двадцать минут, однако еще не закончил утренний туалет; а через сорок минут после седьмого часа я обычно занимаю свой пост. Почему же его величество чувствует необходимость напомнить мне об обязанностях, которые я неизменно исполняю в течение пятисот лет?

Единственное объяснение — некое событие повергло его величество в такое расстройство, что он забыл о своих привычках и хочет встретиться со мной по какому-то срочному делу. В свете нашего вчерашнего разговора день обещает быть весьма интересным. Спеши, Кааврен, тебя зовет твой господин. Сейчас не время для колебаний».

Сурово проговорив себе эти слова, он двинулся дальше быстрым военным шагом, чтобы прибыть в императорскую спальню через десять минут, а не через пятнадцать, как обычно. Когда Кааврен туда вошел, его глазам предстало весьма примечательное зрелище. Двое гвардейцев у дверей отсалютовали своему лейтенанту; его величество, в утреннем одеянии из богатого золотого шелка и в бриллиантах, сидел в кресле возле большой кровати с балдахином, рядом стоял поднос с утренней клявой. Однако Орб, круживший над головой Тортаалика, светился мрачным темно-желтым цветом, означавшим, что император огорчен и обеспокоен. В спальне находились еще два человека, которых Кааврен не привык здесь видеть, — Джурабин и его превосходительство Ролландар э'Дриен, главнокомандующий.

Джурабина мы уже встречали и уверены, читатель скорее предпочтет услышать ответы на вопросы, мучившие Кааврена, нежели узнать, как выглядел главнокомандующий. Поэтому отметим лишь, что Ролландар э'Дриен был очень худым человеком тысячи ста лет от роду, с коротко подстриженными прямыми черными волосами и пробором посредине. Увидев его, Кааврен сразу подумал: «Неужели началась война?» Однако тиаса промолчал и, поклонившись его величеству, застыл на месте, ожидая дальнейших указаний.

— Мои поздравления, капитан, вы пришли вовремя.

— Благодарю; но простите, кажется, ваше величество назвали меня капитаном?

— Назвал. Я решил назначить вас на эту должность, поскольку сегодня ночью умер бригадир Г'ерет.

— Ясно, — ответил Кааврен, чувствуя в большей степени скорбь, чем радость от получения нового чина. — Благодарю за честь и глубоко признателен вашему величеству.

— Однако я призвал вас вовсе не за этим, — добавил его величество. — Вы здесь по той же причине, что и господа, которых вы перед собой видите.

— Да, сир?

Император откашлялся.

— Должен вам сообщить, бригадир Г'ерет умер не своей смертью.

— Сир?

— Его убили кинжалом, когда он возвращался после бала у графа Вестбриза.

— Сир! Кто может желать смерти…

— Мы не знаем, — ответил его величество, взглянув на Джурабина и Ролландара, те пожали плечами. — Впрочем, я сказал вам не все.

— Как, сир?

— Прошлой ночью произошло еще одно убийство, о котором меня поставили в известность, только я проснулся.

— Да, сир?

— Убили Смоллера, управляющего финансами.

Кааврен нахмурился:

— Сир, кажется, я с ним встречался.

— Леди Беллор утверждает, что он был одним из лучших ее служащих.

— Поддерживаю ее мнение, — вмешался Джурабин.

— Сир, как он…

— Его нашли мертвым в собственной ложе в театре Орба после представления «Песни Винбарра». Мы никогда не узнали бы, что он пал от рук убийц, если б не его превосходительство главнокомандующий, который подвергает сомнению все смерти. Он привел с собой волшебника, чтобы тот проверил, не имело ли место колдовство.

— К смерти Смоллера приложил руку волшебник?

— Да. У Смоллера остановилось сердце.

— Понятно. Кажется, ваше величество произнесли слова «все смерти»?

— Вы правы.

— Значит, были и другие, сир?

— Еще одна, — его величество вздохнул, — Гиорг Лавоуд. Он спал в своей постели, когда ему перерезали горло.

— Как, ваше величество? — вскричал Кааврен. — Капитан Лавоудов мертв?

— Да, — с мрачным видом подтвердил император.

От таких новостей у Кааврена закружилась голова.

— Тогда мое сообщение ему не доставлено.

— Сообщение? — спросил император.

— Да, сир. Сегодня утром я просил у него аудиенции.

— По какой причине?

— Чтобы проконсультироваться по вопросу, в котором трудно разобраться без вмешательства искусного волшебника и воина.

— Гиорг Лавоуд обладал качествами, о которых вы говорите, — согласился император. — А по какому вопросу вы хотели к нему обратиться?

— Ваше величество желает знать подробности?

— Да, причем незамедлительно.

— Сир, вчера вечером на меня было совершено покушение.

Ролландар ахнул, а Джурабин отшатнулся, словно от формы Кааврена исходил запах смерти. Его величество встал.

— Неслыханно!

— Да, сир.

— Кто убийца?

— Не знаю, сир, — ответил Кааврен. — Однако я принес с собой его тело — оно осталось в моей приемной. Я намеревался спросить капитана Гиорга, не сможет ли он что-нибудь узнать, осмотрев труп, но теперь… — Последнее предложение Кааврен сопроводил пожатием плечами.

— Но теперь, — согласился его величество, — мы должны решить, что делать. Не вызывает сомнений — мы столкнулись с заговором. И заговорщики, какими бы ни были их цели, метят в сердце Империи. — Его величество оглядел собравшихся в его спальне людей. — Как мы их найдем и где следует искать прежде всего?

— Прежде всего, — заявил Джурабин, бросив холодный взгляд на главнокомандующего, — искать надо в Доме Дракона. Именно его представители должны желать скорейшего окончания цикла — раньше естественного хода событий (если вообще существует такой ход событий при участии человека, который можно назвать «естественным»).

Ролландар э'Дриен посмотрел на Джурабина не менее холодно и ответил:

— Драконлорды не нанимают убийц.

— Вполне возможно, — ответил Джурабин, — однако…

— Пожалуйста, господа, — вмешался его величество. — Будете пререкаться в другое время. Очевидно, нам необходимо что-то предпринять. И немедленно. Я уже запоздал со своим обычным обходом, а сегодня день опробования вин; мне бы не хотелось это откладывать. Значит, нам нужно определить порядок своих дальнейших действий, и вам, господа, проследить за их выполнением, а мне вернуться к управлению Империей.

— Сир, — сказал Джурабин, — нам нужно подумать…

— Вам некогда думать, — отрезал его величество. — Не потерплю, чтобы день был испорчен, а расписание нарушено. Я намерен сделать все, что входит в мои обязанности. Вам следует прямо сейчас определить срочные меры, после чего заняться своими делами.

Джурабин откашлялся.

— Расследование… — начал он.

— Да, да, — перебил его император. — Конечно, необходимо расследование. А кто будет его проводить?

— Я, — предложил Ролландар.

— Вы? — удивился Джурабин. — Какими силами?

— С помощью присутствующего здесь капитана. — Ролландар указал на Кааврена. — Не сомневаюсь…

— Отлично, — кивнул его величество. — Это все? Вы проведете расследование, а потом доложите мне, что вам удалось узнать.

— Сир, — вновь вмешался Джурабин, — мне кажется, нам следует призвать герцога Истменсуотча и расспросить его. Как наследник от Дома Дракона, он…

— … все равно должен прибыть в Драгейру в течение ближайшей недели, — спокойно возразил Ролландар. — Вы забыли о Встрече провинций.

— Да, — со вздохом согласился Джурабин, — действительно забыл.

— Прошу прощения, господа, — заговорил Кааврен, — но мне ясно, что необходимо привлечь к расследованию еще одного человека. В любом случае она проведет свое расследование и может не сообщить нам о его результатах.

Ролландар прекрасно понял Кааврена и сильно побледнел.

— Осознаете ли вы, что предлагаете? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Надеюсь, осознает, — сказал его величество. — Потому как мне невдомек, о ком идет речь, и, естественно, не терпится узнать.

На лице Джурабина появились легкая тревога и недоумение.

— Я прекрасно отдаю себе отчет, — заверил всех тиаса.

— Ну, — сказал Ролландар, — сразу хочу заявить, что не желаю иметь к этому никакого отношения.

Теперь пришел черед откашляться императору.

— Не будете ли вы так добры, капитан, объяснить, что вызвало такую тревогу у главнокомандующего, — уверяю вас, я останусь вам весьма благодарен.

Кааврен поклонился.

— Мне кажется, сир, — ответил он, — смерть капитана Лавоудов вынуждает нас обратиться к их прежнему капитану, Чародейке Горы Дзур, Сетре.

И, словно одно только это имя несло в себе могучее заклинание, все замолчали.

ГЛАВА 5

В которой рассказывается о событиях в той части города, куда автор отправляется с большой неохотой

К сожалению, мы вынуждены оставить тех, кто до сих пор играл главные роли в нашей истории. Поступив таким образом, мы покидаем знаменитые залы Императорского дворца, чтобы взглянуть на ту часть города, которой мы до сего времени пренебрегали. Заверяем, что без этого никак не обойтись, да мы никогда не стали бы использовать свои возможности во вред уважаемому читателю.

И хотя путешествие не уведет нас далеко от Императорского дворца, атмосфера и обстановка здесь совсем иные. Дно, как было принято называть этот район, находилось к северу от дворца и ограничивалось на юге северной стеной дворца. Оно располагалось между улицей Тсалмота и улицей Джарега, а улица Валлисты пересекала Дно как раз посредине. Кое-кто утверждает, будто Дно тянулось на север до канала Двух Звезд, однако другие считают, что северной границей Дна являлся проспект Мостов. Читатель вскоре поймет, почему данный вопрос историков не слишком-то привлекает.

Репутация Дна пережила Междуцарствие и в отличие от многих подобных случаев была действительно вполне заслуженной. Представители Батальона Белых Шарфов (под командованием баронессы Стоунмовер, которая, увы, не появляется на страницах нашей истории), ставшего основой полиции города Драгейра, никогда не отправлялись сюда, если их было менее четырех; а после наступления ночи отряды составлялись из шести, а то и восьми человек.

Более того, насколько нам известно, район никогда не патрулировался после наступления сумерек, и в то время, которое мы имеем честь описывать, полиция редко заходила сюда даже днем. Стало расхожей шуткой предлагать посетителю, слишком засидевшемуся в гостях, сбегать к Мосту и вернуться обратно за призом. Если у кого-то возникали сомнения относительно какой-то новой сделки, то говорили, что «она попахивает Дном». Впрочем, упоминание о неприятных запахах, насквозь пропитавших район Дна, ни в коей мере не грешило против истины.

Его величество в сто восемьдесят третий год своего правления подписал Эдикт о сточных водах, один из забытых и в то же время благотворных законов, заслуживающий высочайшей оценки истории. Сохранились свидетельства об эффективности и тщательности, с какой проект проводился в жизнь, однако нигде нет упоминаний о том, что действие его распространилось и на Дно.

Воздух Дна наполняли «ароматы», которые мы не станем описывать, дабы не портить нашим читателям аппетит, отметим лишь, что, хотя бойни барона Уайтмилла находились здесь же, вряд ли вам попадется воспоминание о запахах, кои они источали. Кроме того, известно, что в тех редких случаях, когда дул северный ветер, все окна во дворце в Крыльях Джарега и Валлисты закрывались, но иногда вонь проникала даже в Императорское крыло.

Что до описания условий и самой жизни тех бедолаг, которые обитали в этом районе, мы постараемся рассказать о них максимально правдиво.

Итак, давайте задержим дыхание и закроем глаза до тех пор, пока не окажемся в сравнительной безопасности маленькой таверны. Нам нет необходимости разглядывать это заведение, поскольку оно похоже на тысячу себе подобных. Спустившись на три деревянных ступеньки вниз, вы попадали в большое, тускло освещенное помещение, в конце которого были две маленькие комнатки, отделенные занавесками. В главном зале стояли четыре или пять круглых столов с простыми деревянными скамьями, а также длинная высокая стойка, за ней торчал хозяин, дородный криота, чье прошлое было для всех тайной.

Таверна находилась на улице, которая вполне могла бы остаться безымянной, поскольку практически ничем не отличалась от соседних. Здесь обитали поденщики, мелкие воришки и самый разнообразный люд, недовольный своей жизнью, — и там появляется еще один человек. Его, признаться, все называли Серым Котом по неизвестным нам причинам.

Но описать его внешность нам вполне по силам. Первое, что привлекало внимание, был розовый отекший шрам над правым глазом — словно дикий зверь пытался вырвать глаз и только в самый последний момент его обладатель успел увернуться и спасти свою собственность. Надо сказать, шрам этот являлся не единственной отметиной на лице Серого Кота, испещренном следами множества мелких ран, покрывавших его лоб, шею и даже голову возле макушки. Правый глаз — из-за шрама — постоянно щурился, а левый временами составлял ему компанию как бы по собственному желанию. Впрочем, присмотревшись, вы замечали, что перед вами человек благородного происхождения.

Серый Кот не отличался могучим телосложением, однако от него исходило ощущение мощи, скрывавшейся за хрупкой оболочкой, — с первого взгляда становилось ясно, что он из костей и мышц, с маленькой добавкой крови, — и больше в нем ничего не было. Он носил скромную темную одежду и шляпу с обвисшими полями, скорее подходившую шуту или нищему, но ни в коем случае не человеку с выражением лица Серого Кота. Серый Кот производил зловещее впечатление — настолько зловещее, что даже в этой таверне, где люди привыкли к жестоким законам Дна, никто не осмеливался к нему приблизиться. Имелись и другие причины, по которым с ним предпочитали не связываться, не последней из них была его репутация.

Чтобы закончить наш набросок, добавим, что Серый Кот был вооружен. На боку у него висел длинный тяжелый клинок; судя по простой гладкой рукояти, оружие солдата. Ходили слухи, будто Серый Кот и в самом деле служил солдатом-наемником в одном из отрядов мятежного герцога Хоруольского. Поговаривали, что Серый Кот дезертировал во время сражения при Айронтауне, когда герцог попал в плен и был казнен. Но окажись эти россказни правдой, никто не сомневался: дезертировал Серый Кот вовсе не из трусости, а по каким-то другим причинам.

Впрочем, о нем рассказывали много разных историй. Утверждали, будто он состоял с императрицей в интимной связи и его величество приказал его пытать, однако Серый Кот каким-то чудом спасся. Кое-кто уверял, будто он наемный убийца-джарег; более того, ему предлагали золото за то, чтобы он хорошенько поколотил или убил чьего-нибудь врага, но Серый Кот никогда и никому подобных услуг не оказывал.

В чем бы ни состояла истина, тяжелые испытания и невзгоды оставили свой отпечаток, и если Серый Кот не предлагал никаких объяснений, то и скрывать ничего не пытался. Все знали — «он не тревожит тех, кто не тревожит его». И даже в редких случаях, когда Серый Кот сильно напивался, он лишь становился все молчаливее и молчаливее, пока не засыпал. И вот как-то выждав такой момент, воришка с избытком храбрости, но недостатком ума попробовал испытать на нем свое мастерство. Серый Кот прервал свой пьяный сон ровно настолько, чтобы перерезать ему горло, после чего снова мгновенно заснул.

Вот каким был Серый Кот. Возможно, он показался вам отвратительным типом, но без него наша история не случилась бы. Как только вечер спустился на Драгейру, несколько посетителей таверны, среди которых мы видим и Серого Кота, собрались на встречу, имеющую прямое отношение к интересующим нас событиям.

Первой прибыла та, что выглядела наиболее безобидной — маленького роста, элегантная, в черных рейтузах, черных сапогах и черной рубашке с серой отделкой. Казалось, она была не вооружена, но слева на воротнике виднелась эмблема джарега, а на среднем пальце правой руки внимательный наблюдатель разглядел бы перстень с аналогичной эмблемой — чего вполне хватало, чтобы гарантировать ей безопасность или большие неприятности для того, кто не поймет, с кем имеет дело. Звали ее Ларал.

Она заметила одиноко сидевшего за столом Серого Кота и присоединилась к нему. Когда она подошла, он встал — автоматически демонстрируя уважение даме. Ларал кивнула, как должное принимая его манеры хорошо воспитанного человека, и они стали молча ждать. Причем ни он, ни она не притрагивались к выпивке — что, если учесть качество вина и эля, обычно подававшихся в тавернах Дна, можно было посчитать весьма разумным поведением.

Следующим явился человек, которого дворянином назвал бы тот, кого природа наградила чрезмерно развитым воображением. Самый крупный из всей компании, он был в плаще с капюшоном, какие надевают моряки во время сильных бурь; большие мозолистые руки заросли волосами — всем хорошо известно, что это признак животной натуры. Казалось, он чувствовал себя в таверне неуютно; все время сжимая и разжимая кулаки, нервно озирался по сторонам в поисках знакомых лиц. Из-под плаща выглядывала одежда светло-синих и зеленых тонов, выдававшая его принадлежность к Дому Орки. Его звали Чалер.

Он увидел Серого Кота, заказал эль и уселся рядом, с сомнением кивнув Ларал.

А через мгновение появился и четвертый. Он не носил шляпы — любая выглядела бы смешно на его густых, торчащих в разные стороны ярко-рыжих волосах. Острый подбородок, длинный нос и узкие лисьи глаза придавали ему сходство с плохо закаленным мечом, который скорее сломается под давлением, чем согнется. Впрочем, его аристократическое происхождение не вызывало сомнений, хотя ни по лицу, ни по одежде, черной и отлично скроенной, невозможно было определить, к какому Дому он принадлежал. На боку у него висела очень тяжелая шпага с простой деревянной рукоятью, обтянутой кожей, — неподходящее оружие для такого элегантно одетого джентльмена. Его звали Дунаан.

Он сел рядом с Чалером, на которого не обратил ни малейшего внимания, кивнув лишь Серому Коту и бросив равнодушный взгляд на Ларал.

Следует добавить, что до этого момента никто не произнес ни слова.

— Давайте перейдем в другое помещение, — прервал затянувшееся молчание Серый Кот.

Он говорил без ярко выраженного акцента, хотя в первый момент могло показаться, что он провел немало времени при дворе, однако внимательное ухо уловило бы отзвуки далеких провинций в произношении некоторых гласных.

Речь Дунаана была речью исконного жителя города Драгейры.

— А разве мы больше никого не ждем? — поинтересовался он.

— Нет, — ответил Серый Кот.

— Ладно, — кивнул Дунаан.

Они дружно встали и последовали за Серым Котом в одну из задних комнат, заказанных заранее. Чалер допил свой эль и оставил стакан на столе, не делая попыток получить еще порцию, — демонстрируя тем самым, что «способен к обучению» (термин, придуманный философами). А нам так нравится это выражение, что мы не в силах отказать себе в удовольствии лишний раз его употребить.

Пожалуй, переходить в одну из отдельных комнат было не слишком разумно со стороны Серого Кота и его компании. Они не только могли привлечь к себе внимание, но и лишались возможности наблюдать за теми, кто захочет подслушать их разговор: тонкие стены едва ли служили достаточной защитой от любопытных ушей. Вероятно, они выбрали эту комнату, как делали все заговорщики (а они, проницательный читатель наверняка уже догадался, были самыми настоящими заговорщиками), — ведь они всегда встречаются в маленьких комнатках постоялых дворов. И все же, несомненно, они поступили глупо, и единственная причина, по которой их встреча не привлекла ничьего внимания, состояла в том, что посетителям таверны было без разницы, о чем они там говорят.

Маленькую комнату освещали две тусклые лампы, расположенные в противоположных углах, и благодаря поперечным потолочным балкам большая ее часть оставалась в тени, что придавало помещению зловещий вид. В целом все это напоминало сцену одной из драм о заговорщиках из десятого цикла — чтения, популярного в те времена на улице Апельсинов. Создавалось впечатление, что эти люди, пожалуй, лишь играют заговорщиков.

Мы можем объяснить их поведение отсутствием опыта, поскольку на самом деле они были настроены самым серьезным образом; более того, если рассмотреть их действия до настоящего момента, становилось ясно, что никто из них и не намеревался шутить.

Как только все расселись (примерно так же, как и за столом в общем зале), заговорила Ларал, имитируя интонации, модные при дворе:

— А что с Лиином?

Чалер ответил с заметным акцентом Южного побережья — иными словами, его голос звучал именно так, как должен был, если не считать, что тембр оказался неожиданно высоким для человека такой комплекции.

— Его постигла неудача, миледи.

— Неудача? — спросил Дунаан.

— Да, — кивнул Серый Кот. — Чалер уже поставил меня в известность. Тиаса его убил.

— Ему не хватило ловкости, милорд, — заметил Чалер.

— Полагаю, — с иронией проговорил Дунаан, — вы имеете в виду Лиина, а не тиасу.

Чалер сглотнул, словно Дунаан выводил его из равновесия, и ответил:

— Да, Лиину не хватило ловкости.

— Насколько я понимаю, — вмешалась Ларал, — о вас этого сказать нельзя?

— Точно, миледи, — кивнул Чалер.

— Я тоже справилась со своим заданием, — сообщила Ларал.

— И у меня все прошло гладко, — добавил Дунаан. Серый Кот молча кивнул.

— Что теперь? — спросила Ларал.

— Мы должны убить тиасу, — заявил Серый Кот.

— Если хотите, я о нем позабочусь, — предложил Дунаан.

— Нет, — возразил Серый Кот. — Лиин был оркой; пусть Чалер исправит его ошибку.

Орка кивнул, подтверждая, что считает разумным предложение Серого Кота.

— А потом? — поинтересовалась Ларал.

Серый Кот улыбнулся, обнажив в улыбке зубы, которые оказались на удивление белыми и ровными.

— Не сомневаюсь, что вы не забыли, — сказал он.

— Нет, конечно, — заверила его Ларал. — Вы должны нам заплатить.

— Верно.

— И вы собираетесь это сделать? — уточнил Дунаан.

— Я заплачу вам, как обещал. И вот доказательство — деньги. По кошельку на каждого. Там сумма, о которой мы договаривались.

Они взяли деньги, после чего Ларал сказала:

— Однако я снова спрашиваю: что теперь?

Серый Кот пожал плечами:

— Теперь мы приведем в замешательство графиню Беллор, что не будет слишком сложно, поскольку единственный управляющий, знавший об истинном состоянии казны, мертв.

— Прошу меня простить, — вмешался Дунаан, — но мне послышалось, вы сказали, это будет нетрудно.

— Именно, — кивнул Серый Кот.

— Значит, у вас есть план?

— Нет, — ответил Серый Кот, — но у меня есть уверенность.

— Уверенность?

— Да, добрый Дунаан. Уверенность в том, что в ближайшее время этот план появится у вас. Причем очень неплохой план.

Дунаан согласился:

— Ладно.

— А я? — спросила Ларал. Серый Кот кивнул:

— Вы, наверное, знаете, что Адрон э'Кайран, герцог Истменсуотча, на днях прибудет в столицу.

— Да, разумеется.

— Естественно, подозрения в совершенных убийствах падут на него, как на наследника от Дома Дракона.

— И вы хотите, чтобы я их укрепила? Возможно, шепнув несколько слов в нужные уши и представив необходимые улики?

— Напротив, Ларал. Вы не только не должны усиливать эти подозрения, а наоборот, постараетесь их снять.

— Снять?

— Да, вы правильно меня поняли.

— Это будет значительно сложнее.

— Я знаю один способ.

— И каков он?

— Убрать лорда Адрона.

Ларал нахмурилась.

— Убрать лорда Адрона совсем не просто, — заметила она.

— В противном случае, миледи, мне бы и не понадобились услуги такого искусного специалиста, как вы.

Ларал рассмеялась:

— Вы пытаетесь мне льстить, Серый Кот, но полагаю, в ваших словах больше правды, чем лести.

— Так вы согласны?

— Да. Однако герцог Истменсуотча будет стоить в три раза дороже, чем управляющий финансами.

— Согласен, — не стал спорить Серый Кот.

— Договорились, — кивнула Ларал.

— Ну, — вмешался Дунаан, — а что будете делать вы?

— Самую малость, — ответил Серый Кот. — Поскольку хватит лишь небольшого толчка, чтобы начался бунт.

— Ага, — пробормотал Дунаан, — бунт.

— Зачем? — поинтересовалась Ларал.

— Вам пока ни к чему об этом знать, — заявил Серый Кот.

— Хорошо, — сказала Ларал; казалось, ее нисколько не беспокоил ответ Серого Кота.

— Мы должны будем еще встретиться? — спросил Чалер. — Когда и где?

— В этой таверне через четыре дня, — предложил Серый Кот. — То есть в четырнадцатый день месяца. Место тут очень подходящее, и я не собираюсь его менять. Более того, буду здесь и тринадцатого, если у кого-нибудь из вас возникнет необходимость со мной связаться. Ночью тринадцатого и ранним утром четырнадцатого… — он помолчал немного и улыбнулся, — произойдут кое-какие события.

— Прекрасно, — сказала Ларал. — Через четыре дня Адрон э'Кайран будет мертв.

— Через четыре дня, — заявил Чалер, — лорд Кааврен будет мертв.

— Через четыре дня, — добавил Дунаан, — графиня Беллор будет скомпрометирована.

— И через три дня в городе начнется бунт. Возможно, небольшой, но он будет предвещать куда более серьезные события.

Дунаан покачал головой:

— Не знаю, как вы сумеете организовать волнения, мой друг Серый Кот, однако уверен, вам такая задача по силам.

— Вы правы, — сказал Серый Кот и махнул рукой, показывая, что встреча закончена.

Заговорщики один за другом ушли, оставив Серого Кота в полном одиночестве. Он продолжал сидеть на своем месте, погрузившись в глубокие раздумья. Через несколько мгновений он поднял голову и негромко проговорил:

— Подойдите к столу, Гритта; я не вижу причин делать вид, что мне неизвестно о вашем присутствии, а посему у вас нет никаких причин прятаться.

— А я вовсе не прячусь, — ответила Гритта, продолжавшая оставаться в глубокой тени. — Просто привыкла быть невидимой. Не сомневаюсь, вам не нужно объяснять мои мотивы.

Серый Кот поморщился, словно эти ее слова его особенно задели. Но уже в следующее мгновение на лице у него снова застыла маска равнодушия, и он ответил:

— Вполне возможно, но сейчас я прошу вас подойти ко мне поближе, потому что не люблю разговаривать с теми, кого не вижу; у меня возникают неприятные воспоминания. — И он глухо рассмеялся — этот смех заставил бы вздрогнуть любого, кто не обладал железными нервами.

Гритта вышла из угла и уселась напротив Серого Кота. Если читатель решил, будто ее скрытность являлась следствием какого-то недостатка внешности, то мы должны его заверить, что подобные догадки абсолютно не соответствуют истине. Гритта не могла похвастаться ослепительной красотой, но стыдиться ей было точно нечего. Она оказалась женщиной около шестисот лет, невысокого роста, с волосами соломенного цвета, большими глазами и маленьким носом. Приятные черты лица немного портила излишняя резкость. Двигалась Гритта грациозно, хотя и несколько неуверенно. Маленький шрам над левой бровью, как от удара кинжала, вовсе ее не портил, напротив, придавал ей особый шарм.