Гвардия Феникса (№2) - Пятьсот лет спустя

— Прекрасно, значит, я оказался не таким уж ленивым. Вы хорошо спали? А вы, Айрич?

— О, — заявила Тазендра, — очень неплохо, уверяю вас, — ничего не помню с того момента, как моя голова коснулась подушки. Лишь почувствовав запах клявы, которую готовил Мика, я без промедления вскочила с постели.

— А я, — добавил Айрич, — прекрасно спал еще и благодаря теплым воспоминаниям, которые навеял этот дом, — мы здесь столько пережили: и плохого, и хорошего.

Кааврен продолжал потягивать кляву из большой черной керамической чашки, на которой были выгравированы его имя и девиз, — чашку ему подарили гвардейцы по случаю пятисотлетней годовщины получения тиасой звания лейтенанта. Кааврен обратил внимание на то, что, хотя Сахри и Мика не сидели рядом, кий раз, когда их глаза встречались, Сахри улыбалась а Мика смущенно смотрел в пол. И хотя острый язык Сахри доставил Кааврену немало неприятных минут, он дал себе слово никак не комментировать происходящее. Вместо этого он снова обратился к Тазендре:

— Боюсь, вынужден вас разочаровать.

— Разочаровать меня? Каким образом?

— Должен признаться, я плохо информирован о делах двора.

— Как так? — вскричала Тазендра. — Вы же все время под рукой его величества!

— Вот именно, — ответил Кааврен. — Честно говоря, оттуда мало что видно.

— Ба! Неужели вы и правда ничего не слышали о всяких там скандалах, разоблачениях?

— Как я уже говорил Пэлу неделю назад — гром и молния! Всего неделю назад! Даже если вы обшарите всю Империю в поисках человека, меньше меня знающего о том, что происходит при дворе, вы такого не найдете. Когда придворные сплетничают, я стою на посту и ничего не слышу. Когда его величество оказывает мне честь и обращается ко мне, то обычно отдает приказы, а не обсуждает их со мной. Гвардейцы — которые, как вы помните, всегда обо всем прекрасно информированы — не обсуждают при мне дела двора, потому что я офицер. А другие офицеры, вроде главнокомандующего, предпочитают говорить только о погоде, ведь я имею доступ к его величеству.

— Ну, — проговорила Тазендра, которая, казалось, трудом улавливала ход мыслей тиасы, — очень жаль. Я надеялась узнать то, что никому не известно в герцогствах. А вы, значит, не в курсе текущих событии?

— Вряд ли я смогу хорошенько удовлетворить ваше любопытство, мой дорогой друг. Однако, надо сказать, сейчас наступили трудные времена для тех, кто живет во дворце.

— Трудные времена? — с интересом переспросил Айрич, приподняв брови.

— Да, именно так, — ответил Кааврен. — Послушайте, ведь вы знаете, что, если экономическое положение ухудшается, управляющих отправляют в отставку. Когда складывается неудачно война, казнят генералов.

— Ну да, — кивнул Айрич. — Так уж устроен мир.

— Так вот, сейчас казнят управляющих…

— Понятно, — сказал Айрич.

— Надеюсь, генералов не отправили в отставку? — Осведомилась Тазендра.

— Об этом я еще не слышал.

— Ну, — сказала Тазендра, — значит, проблемы с экономикой…

— Гром и молния! — воскликнул Кааврен, — Я склонен считать именно так, его величество не получит денег, пока не будет принято решение об имперском пособии, а Великие Дома пререкаются, кого из них следует освободить от платежей. Теклы готовы взбунтоваться из-за налогов, а фермеры грозят восстанием, если император решит увеличить список облагаемых налогами продуктов. Рудники закрываются из-за того, что рабочие недовольны плохим питанием. Корабли простаивают в гаванях Адриланки и Северного порта. Армия и волшебники ждут переговоров с финансистами — и только после обещают покончить с беспорядками и засухой, — откровенно говоря, данная ситуация больше подходит для правления орка, а не феникса. — И Кааврен выразительно пожал плечами, точно хотел сказать: «Да какое мне до всего этого дело?»

Айрич снисходительно улыбнулся Кааврену, словно лиорн не верил в искренность его равнодушия. Тазендра попыталась что-то добавить, но тут послышался стук в дверь.

Кааврен вздохнул.

— Наверное, я понадобился во дворце, — заметил тиаса, — из-за какой-нибудь ерунды.

— Как понадобились? — удивилась Тазендра.

— Из-за ерунды? — спросил Айрич.

— Ну а кто еще может сюда прийти? Только из дворца. А если бы речь шла о чем-то срочном, у его величества есть возможность мгновенно со мной связаться, зачем ему отправлять посыльного.

— Так вы собираетесь открыть дверь?

— Ча! Пусть Мика откроет — лакеи сейчас в моде; посланец подумает, у меня появился лакей, да еще и в ливрее Дома Дзур. Пойдут сплетни и догадки, что принесет мне удовлетворение, поскольку я их все равно не слышу.

Мика встал и направился посмотреть, кто же стучится к Кааврену. Из гостиной они услышали, как дверь открылась, Мика обменялся с кем-то несколькими фразами, а потом наступила тишина. Кааврен нахмурился, неожиданно вспомнив своего последнего посетителя. Ему совсем не хотелось, чтобы Мика пострадал. Он уже собрался пойти взглянуть, что происходит, когда вернулся побледневший Мика.

— Ну? — сказали Кааврен и Тазендра.

Текла открыл рот, закрыл его, сглотнул и наконец произнес:

— К вам посетители, милорд.

— Какие посетители? — удивился тиаса. — У них что, нет имен?

— У них есть имена, — отвечал достойный текла. — Более того, если мне будет оказана честь высказать свое мнение, то очень даже хорошие имена.

— Ну, — нетерпеливо спросила Тазендра, — и каковы же они? Разве ты не видишь, что мы с нетерпением твоего ответа.

— Я как раз собрался вам их назвать, — сказал Мика.

— Так не тяни, дурень! — воскликнула Тазендра.

— Вот они, — нерешительно продолжил Мика, — Алира э'Кайран и Сетра Лавоуд.

— Клянусь лошадью! — вскричала Тазендра. — Дочь Адрона и Сетра Лавоуд? Здесь? Сейчас?

— Гром и молния! — пробормотал Кааврен. — Похоже, я ошибся.

— Ну, — с улыбкой промолвил Айрич, — разве из-за этого мы примем их с меньшим радушием?

— Ни в коем случае.

— Тогда почему бы не пригласить их войти?

— Ча! Я и сам так думаю. Давай, Мика, попроси их войти.

Мика поклонился и с некоторой опаской направился вниз, чтобы впустить гостей. Все встали, когда в гостиную вошли Алира и Сетра.

— Добро пожаловать, — сказал Кааврен, кланяясь, как придворный. — Разрешите представить вам Тазендру и Айрича. Сетра Лавоуд и Алира э'Кайран.

Все обменялись любезностями, после чего Кааврен предложил своим гостям кляву. Его предложение было принято. Смущенный Фоунд принес две чашки дымящегося напитка и, неловко шагая на еще негнущихся после поездки ногах, вновь скрылся в кухне, где уже хлопотали Сахри и Мика, оставив в комнате Алиру, Сетру, Айрича, Тазендру и Кааврена.

— Что ж, — начал Кааврен, — ваш визит оказался столь же неожиданным, сколь и желанным. Знаете ли, я искал вас обеих.

— Вы нас искали? — удивилась Сетра. — Правда?

— Прошла уже неделя, — заверил ее Кааврен.

— Значит, — вмешалась Алира, — у вас имелась на то причина.

— Совершенно верно, — кивнул Кааврен. — Вы ведь понимаете, что мне хотелось узнать результаты вашего расследования.

— Расследования? — переспросила Сетра. — Относительно убийства?

— О чем же еще может идти речь?

— Но нам не удалось установить ничего определенного, — заверила его Алира. — Если бы мы пришли каким-то конкретным выводам, то сразу сообщили бы вам.

— Понятно, — промолвил Кааврен, стараясь скрыть разочарование. — Чем же обязан чести вашего визита? Не могу поверить, что две такие прелестные и знаменитые леди пришли сюда насладиться моим обществом — в особенности если учесть, что только вчерашние труды заставили меня остаться дома.

— Мы знали, что вас нет во дворце, — заметила Алира.

— Откуда?

— Спросили.

— И, — продолжал Кааврен, — обнаружив, что меня там нет, отправились на поиски сюда?

— Не зря, — заявила Сетра. — Тут мы вас и обнаружили.

— Гром и молния! У меня тоже сложилось такое впечатление. Теперь, когда вы и в самом деле меня нашли, надеюсь, вы окажете мне честь и объясните, зачем вы меня искали, — понимаете ли, меня разбирает любопытство.

— Что ж, — сказала Сетра, — я его удовлетворю.

— Буду счастлив, если вы так поступите.

— Как и я, — не утерпела Тазендра, которой хотелось обратить внимание на собственную персону, — уж очень знаменитые леди навестили тиасу.

Айрич лишь пожал плечами.

— У нас есть о чем поведать, — заявила Алира. — Мы кое-что выяснили, когда пытались понять, каким образом была использована магия для убийства Гиорга Лавоуда и других жертв.

— Есть о чем рассказать? Но вы же минуту назад заявили, что вам не удалось прийти ни к какому определенному заключению.

— Заключения бывают разные, — ответила Алира.

— Вы сказали истинную правду, — добавила Сетра. — Однозначных выводов мы сделать не можем. Тем не менее кое-что прояснилось, и мы считаем, вам следует быть в курсе. А вдруг это поможет вашему расследованию.

— Конечно, вы совершенно правильно поступили. Значит, вам стало что-то известно?

— Да, — кивнула Сетра, — и в то же время нет.

— Прошу прощения, — сказал Кааврен, — вы должны понимать, что такой ответ меня не удовлетворяет.

— Сетра имеет в виду, — пояснила Алира, — что мы нашли ответы на некоторые вопросы, но не уверены до конца.

— Ах вот оно что. Теперь понимаю. Итак, каковы ваши выводы, если вы готовы рассказать нам о них?

— Предупреждаю, — заявила Алира, — дело связано с волшебством.

— Волшебством меня не испугать.

— А меня оно, — вставила Тазендра, — очень интригует.

— Тогда мы поясним, — обещала Алира.

— Жду с нетерпением, — ответил Кааврен.

— Мы пришли к выводу, — заговорила Сетра, — что узоры напряжения и энергии вокруг затронутых участков говорят о действиях не слишком искусного волшебника из Дома Дракона или опытного волшебника из Дома Джарега, пожелавшего скрыть свое участие.

— Не знал, — признался Кааврен, — что эти узоры одинаковые.

— Ошибаетесь, — холодно проговорила Алира.

— Их легко перепутать, — добавила Сетра. Алира бросила быстрый взгляд на Сетру, но ничего не сказала.

— Ах вот оно как, — вмешался Кааврен. — Понимаю ваши сомнения. Вы пришли к выводу, что ваш отец тут ни при чем, — никто не скажет, будто ему не хватает мастерства.

Алира хотела что-то ответить, но осеклась.

— Мой дорогой капитан, Адрон э'Кайран настолько искусен, — продолжала Сетра, — что, стоит ему захотеть, он может сделать свои почерк похожим на начинающего дракона или умелого джарега.

— Ага, — только и сказал тиаса.

— Мы должны продолжать расследование, чтобы доказать невиновность моего отца, — проговорила Алира.

— Мы должны продолжать расследование, — уточнила Сетра непререкаемым тоном, — чтобы выяснить, что же действительно произошло. И кто за этим стоит.

— Что одно и то же, — холодно произнесла Алира.

— А вот это еще нужно доказать, — начала Сетра.

— Вы сомневаетесь?

— Я во всем сомневаюсь.

— Вы сомневаетесь в верности моего слова? — вскричала Алира, вскакивая на ноги.

— Относительно вашего слова — нет, — пояснила Сетра, также вставая, — а вот относительно выводов, которые вы делаете, — да.

— Это вы говорили вчера, — сказала Алира. — Вы не забыли мой ответ? Я не изменила своей точки зрения и не вижу здесь хранителя библиотеки с древними томами волшебных заклинаний, который мог бы нас отвлечь.

— Я тоже.

— Значит, вы настаиваете на своих словах?

— Кажется, будет интересно! — прошептала Тазендра.

— Молчите! — прошипели Айрич и Кааврен.

— Видела вас в деле, леди, у вас твердая рука и смелые идеи, но, если вы не станете проверять свои гипотезы в свете фактов, предположение, которое вы сформулируете, может разбиться при первом же соприкосновении с реальностью.

— Тогда давайте выйдем на улицу, о леди запутанных метафор, и я их для вас распутаю, а заодно покажу кое-какие свойства закаленной стали, о которой вы так неосторожно судите.

— Если вы того желаете, — отозвалась Сетра. — Будьте любезны, покажите, куда нам следует идти и… но что это?

Ее последние слова, которые разительно отличались от предшествующих по тону, были вызваны неожиданным изменением выражения лица Алиры — оно перестало быть холодным и надменным. Теперь на нем возникла полная сосредоточенность, словно она старалась вспомнить ускользающую, но очень важную деталь или пыталась, как актер школы Катара, держать каждый мускул в максимально возможной неподвижности. Кааврен поднялся на ноги.

— Леди Алира, что-то не так? — спросил он.

— Не трогайте ее, — сказала Сетра, которая сразу поняла, что происходит. — Она вошла в психоконтакт — разума с разумом.

— Гром и молния! — воскликнул Кааврен. — С его величеством?

— Вероятно, со своим отцом — я знаю, что время от времени они общаются подобным образом.

— Неужели?

— Вне всякого сомнения, — заявила Тазендра. — И хотя мне никогда не приходилось этого делать, уверена, что такое общение вполне возможно между двумя людьми, которые хорошо друг друга знают, а также являются умелыми волшебниками.

— Совершенно верно, — добавил Айрич. — Вспомните, Кааврен, именно этим способом Гарланд общался с Сиодрой. Вы помните тот знаменитый диск, что от него остался?

— О да, вы правы, — кивнул Кааврен, вспоминая их общего врага Гарланда и то, как он входил в контакт с Сиодрой. — Однако я умудрился начисто про него забыть.

— Все действительно так, как утверждает леди. — Тут Сетра поклонилась Тазендре. — Хотя установить связь гораздо легче при помощи специального устройства, искусные волшебники могут общаться и без него. А также люди, которые очень хорошо знают друг друга, скажем отец и дочь.

— Ну, — ответил Кааврен, — в некоторых ситуациях такое умение может оказаться чрезвычайно полезным. Судя по выражению лица леди Алиры, дело очень важное.

В этот момент Алира посмотрела на Кааврена, — очевидно, только что закончила разговор с лордом Адроном. Она поклонилась хозяину и сказала:

— Я должна немедленно вас покинуть. У меня появилось поручение, которое не терпит отлагательства.

— Хорошо, — ответил Кааврен. — Мы, несомненно, еще с вами встретимся.

— Так оно и будет, — бросила Алира через плечо, стремительно покидая комнату.

Через мгновение они услышали, как хлопнула входная дверь, словно подчеркивая важность дела, по которому удалилась леди дракон.

Кааврен вздохнул и сел. Сетра последовала его примеру. Появился Мика с клявой; он стоял на пороге и боялся пошевелиться, пока Сетра и Алира рассказывали о своих находках. Теперь, после некоторых колебаний, он вошел в комнату и принялся разливать кляву из серебряного кубка Кааврена.

— Дуэль не состоится? — обратилась Тазендра к Сетре.

— Во всяком случае, — с улыбкой ответила Сетра, — в данный момент.

— Ну, — с некоторым разочарованием протянула Тазендра, — возможно, это к лучшему.

Айрич пожал плечами.

— Кажется, вы говорили, что вам удалось разобраться в заклинаниях, которые использовали убийцы? — вспомнил Кааврен.

— Со своей стороны, — ответила Сетра, — убеждена, что заклинания наложены джарегом.

Кааврен нахмурился:

— Убеждены?

— Да, совершенно.

— Но тогда почему…

— Почему я дразню леди Алиру? Это доставляет мне удовольствие. — И она сопроводила свои слова такой улыбкой, что волосы на затылке у Кааврена зашевелились.

Он откашлялся, чтобы скрыть смущение, а потом сказал:

— Что ж, воспользуюсь полученной от вас информацией и посмотрю, что можно предпринять. Должен заметить, я практически убежден в существовании связи между убийствами и вчерашними беспорядками, однако у меня нет никаких доказательств.

Сетра кивнула:

— Я вас понимаю. Не вызывает сомнений, мы столкнулись с заговором. Причем исключительно искусно спланированным.

— Словно в нем участвует йенди, — пробормотал Айрич.

— А где Пэл? — вдруг спросила Тазендра.

— Кто? — заинтересовалась Сетра.

— Наш старый друг, — ответил Кааврен. — Он йенди, сейчас изучает искусство Доверительности. Именно он предупредил нас о том, что на Адрона готовится покушение.

— Хм-м-м, — произнесла Сетра. — А он может иметь какое-то отношение к заговору?

Айрич покачал головой:

— Если бы Пэл участвовал в заговоре, мы бы никогда не заподозрили йенди.

Тазендра нахмурилась, словно пытаясь понять смысл сказанного лиорном. Сетра также нахмурилась, потом пожала плечами и встала.

— Ну что ж, я передала то, что мы с Алирой собирались вам поведать. Теперь продолжу свое расследование, а вы займетесь им со своей стороны, потом мы обменяемся информацией. Ну так как, одобряете мой план?

Айрич приподнял брови и пожал плечами при слове «план», а Кааврен ответил:

— Целиком и полностью. — Лиорн и тиаса встали поклонились, а Кааврен добавил: — Со своей стороны, попытаюсь выяснить…

И тут его прервал стук деревянного дверного молотка. Кааврен посмотрел на Сетру, на Айрича и на Тазендру, а потом повернулся к двери. Через несколько секунд в гостиную вошел Мика и объявил:

— Прибыл посланец от его величества, он хочет, чтобы лорд Кааврен вернулся вместе с ним во дворец.

— Ясное дело, — пробормотал Кааврен.

Из-за спины Мики появилась Сахри и сказала:

— Сейчас принесу вашу шпагу и плащ, милорд.

Кааврен хотел было спросить, что это на нее нашло, но потом передумал и просто кивнул.

— Зачем его величество хочет вас видеть? — спросила Тазендра.

— Из-за какой-нибудь ерунды, — ответил Кааврен.

ГЛАВА 14

В которой рассказывается об аресте управляющего

Но такой ли уж незначительной была причина, по которой Кааврена призвали во дворец? Историк, пожалуй, не согласится с подобным мнением. Конечно, читатели помнят «Историю размытого письма», рассказывающую о том, как всего капля воды привела к погружению в пучину целого острова. И никто не подвергнет сомнению следующую истину, хотя она и не является апокрифической: история, по большей части, есть лишь перечисление незначительных поступков, которые, взятые вместе или в определенной последовательности, обнаруживают гораздо более значимые деяния личности и то, как этот человек оказался на месте, которое занимает.

Мы не станем утверждать, будто Кааврена вызвали во дворец по причине (а она, уж будьте уверены, имела большее значение, чем любовное письмо слуги сапожника), являвшейся важнейшим звеном в цепочке событий, кои выбраны нами для изложения. Мы лишь собираемся поведать о ней читателю, и уж пусть он судит сам.

И все же историку надлежит, раз он взялся за изложение исторических фактов, а также хочет раскрыть причинно-следственные связи между ними, обратить внимание вот на что: как, значит, неудачно были сформулированы мысли в письме, если одна капля воды полностью изменила его смысл? Каким невежественным оказался лодочник, совершенно не ведавший о течениях реки, которую пересекал каждый день? Каким глупым был оракул, принявший сломанное весло за знак Богов? И каким безрассудным — волшебник, изменивший руны в заклинании, не проверив заранее результат своей деятельности?

Можно продолжать и продолжать перечень событий, о которых сложены легенды.

Мораль же всех этих басен такова: следует всегда держать в порядке свою крышу — несомненно, полезный урок для тех, кто склонен к лени. Однако плох тот историк, который занимается простым перечислением событий.

Так была ли причина вызова Кааврена во дворец пустяковой? Повторяем, мы совсем не намерены делать подобный вывод. Как, кстати сказать, и Кааврен. Его интересовало лишь, входит ли данный вопрос в компетенцию капитана Гвардии Феникса. И чтобы это выяснить, Кааврен, прибыв во дворец, сразу же отправился на поиски его величества.

Пока он беседовал со своими друзьями, во дворце прошел целый день (и отсутствие Кааврена, хотя оно и не осталось незамеченным, никак не повлияло на жизнь двора), поэтому, когда наш достойный тиаса — иными словами, Кааврен — снова очутился во дворце, его величество ужинал с императрицей.

Кааврен попросил доложить о своем прибытии и приготовился выдержать каменный взгляд ее величества — ведь уже второй раз в течение одной недели за ужином будут обсуждаться дела Империи. Однако его не пригласили войти в комнату — просто передали записку с Императорской печатью.

Он нахмурился, сломал печать и, стоя у входа в Зал окон, прочитал послание. Оно было коротким и не оставляло места для вопросов или сомнений: «Приказ для Кааврена, капитана Императорской гвардии, арестовать графиню Беллор, управляющую финансами, и сопроводить ее в мою тюрьму, в Крыле Иорича Императорского дворца». Приказ был подписан Тортааликом.

— Да уж, — пробормотал Кааврен, вспоминая произнесенные им несколько часов назад слова. — Похоже, я оказался ближе к истине, чем думал, если дело дошло до ареста.

Он обратился к слуге, который передал ему записку от его величества:

— Как сегодня настроение у его величества?

— Настроение, милорд? — отозвался молодой текла с ясными глазами и большими ушами.

— Именно. Его настроение. Он разгневан, обеспокоен или весел?

— Милорд, у меня создалось впечатление, что его величество весь день пребывает в дурном расположении духа.

— Ага! А вам известны причины дурного настроения его величества?

— Милорд, он провел некоторое время наедине с Джурабином, однако я заметил, что и раньше его величество был довольно мрачен.

Кааврен пожал плечами.

«Я бы тоже пришел в дурное расположение духа, если бы знал, что мне предстоит беседа с Джурабином, — подумал про себя Кааврен, — но подозреваю за этим стоит нечто большее. Впрочем, не вызывает сомнений, что министр сообщил ему плохую новость которая его расстроила, а вина пала на бедную графиню Беллор, — вот и вся история». Однако вслух тиаса проговорил:

— Скажи мне, а не заметил ли ты чего-то необычного при дворе?

— Необычного? — нахмурившись, переспросил текла. — Вообще-то, милорд, в бассейне для плавания обнаружили рыбу. До сих пор не удалось узнать, кто ее туда бросил, однако придворные смеялись всякий раз…

— Что еще?

— Еще? Два теклы попросили аудиенции его величества — в один день. До сих пор такого не случалось.

— И его величество продемонстрировал свое неудовольствие?

— О, ни в малейшей степени, милорд; Динб без особых проблем сумел убедить обоих уйти. Однако необычно уже то, что в один день…

— Да, да. Я понял. Что еще произошло в течение дня?

— Ну, Академия Доверительности подала петицию, но мне неизвестно ее содержание.

— Ага, — кивнул Кааврен. — Они, конечно, просят денег.

— Возможно, — согласился слуга. — Очень даже возможно. Потому как сразу после получения петиции его величество призвал к себе графиню Беллор.

— В самом деле? — сказал Кааврен. — Ну, тогда кое-какие вещи проясняются.

— Проясняются? — переспросил слуга.

— Нет, нет, ничего, — проговорил Кааврен. — Так, просто размышляю вслух. Спасибо за предоставленную информацию, дружище. Вот, возьми и выпей за мое здоровье, а я выпью за твое.

— С радостью, милорд, — ответил слуга, пряча монету в карман и отправляясь по своим делам.

Кааврен еще несколько минут раздумывал о том, что ему рассказал слуга, а потом философски пожал плечами, понимая, что ему, вполне вероятно, так никогда и не удастся выяснить истинных причин приказа. Впрочем, даже если бы он их узнал — это бы его не изменило. Кааврен, как и всякий хороший офицер, чувствовал удовлетворение, получив четкий, однозначный приказ, который к тому же ему по силам было исполнить. А потому он засунул приказ за пояс, рядом с перчатками, поправил шпагу и поспешил в кабинет управляющего финансами.

Надо отметить, у управляющего финансами имелось два кабинета. Первый, большой, элегантный, с роскошной мебелью, располагался на четвертом этаже Императорского крыла и использовался лишь для приема официальных посетителей. Второй, куда направился Кааврен, находился в Крыле Феникса на первом этаже и практически примыкал к Императорскому крылу (однако если не считать тайных ходов — их Кааврен не знал, — прямого и короткого пути туда не было). Но Кааврен ведь отлично ориентировался во дворце и вскоре стоял перед дверью кабинета, в которую дважды громко постучал.

Секретарь-лиорн — Кааврен никогда не видел его раньше — приоткрыл дверь, взглянул на тиасу, после чего распахнул ее, однако сам остался стоять в проеме, загораживая проход.

— Милорд, могу ли я что-нибудь для вас сделать? — поинтересовался секретарь. — Если вы пришли сюда относительно задержки в выплатах, заверяю, сегодня вам никто не сможет помочь. А вот завтра вам надлежит прибыть сюда между двенадцатью часами после полуночи и третьим часом после полудня. Кроме того, вам следует захватить с собой все бумаги, по которым…

— Графиня Беллор на месте?

— О да, милорд. Безусловно. И все же я должен с сожалением повторить, что относительно задержек в выплатах или, — тут секретарь хитро посмотрел на него, — авансов обращаться к ней бесполезно, за исключением…

— Если вы окажетесь столь любезны и объявите ей, что Кааврен, капитан Гвардии его величества, желает нанести визит, буду вам весьма благодарен.

— Тем не менее, милорд, я настаиваю…

— Мой визит связан с делами Империи.

Секретарь заколебался.

— Вы ведь не хотите понапрасну тратить время его величества? — осведомился Кааврен.

Секретарь побледнел, услышав холодные, официальные нотки в голосе капитана; облизнул губы, поколебался еще несколько мгновений, затем кивнул и сказал:

— Милорд, для меня честь объявить о вашем приходе.

— Благодарю вас, — вежливо ответил Кааврен. Графиня Беллор появилась почти сразу. Ее лицо с резкими чертами выражало любопытство. Одета она была в пурпурно-красный тонкий шелк с золотым шитьем, одна прядь волос оказалась выкрашена в ярко-рыжий. Графиня держалась с достоинством: соблюдая правила вежливости, как подобает человеку, занимающему один из самых высоких постов в Империи.

Однако Беллор ни по взгляду на ее одежду, ни по выражению лица не производила впечатление человека спокойного и холодного ума, а именно таковым, по мнению Кааврена, должен был обладать управляющий финансами Империи. Кааврен отбросил свои сомнения, поскольку никогда не разбирался в моде, как Тазендра, не обладал безупречным вкусом Пэла и, уж конечно, способностью Айрича выглядеть в любой одежде так достойно, словно она является верхом элегантности.

Он низко поклонился представительнице Дома Феникса и сказал:

— Графиня Беллор, я здесь по поручению его величества.

— Что ж, — отвечала графиня, — значит, вы дважды желанный посетитель. Пожалуйста, входите. Чем могу быть полезной его величеству, моему кузену?

Кааврен перешагнул через порог и еще раз поклонился.

— Окажите мне услугу и отдайте свою шпагу.

— Прошу прощения, — удивилась Беллор. — Вы хотите забрать мою шпагу?

— Да, мадам, вы совершенно правильно меня поняли.

— Иными словами, вы хотите, чтобы я отдала вам шпагу?

Кааврен, который уже давно привык к подобным вопросам, в качестве ответа на предложение отдать шпагу лишь мрачно кивнул.

— А зачем вам моя шпага?

— Честно говоря, мне она ни к чему, — вежливо ответил капитан. — Тем не менее я должен ее забрать.

Беллор пристально посмотрела на Кааврена:

— Значит, я арестована?

— Да, — подтвердил Кааврен, слегка поклонившись. — Все именно так. Вы арестованы.

За спиной у Кааврена послышался какой-то шум, но, когда он оглянулся, оказалось, что это всего лишь впустивший его секретарь, который при слове арест сел на стул, не проверив предварительно, стоит ли он в нужном месте.

Беллор будто бы не обратила ни малейшего внимания на неудачу своего секретаря (видимо, ее гораздо больше занимали собственные неприятности) и поинтересовалась:

— Его величество приказал меня арестовать?

— Не только арестовать, но и препроводить в место заключения.

— В тюрьму?

— Да, графиня. В приказе говорится, что вас следует отправить в тюрьму. Более того, я должен сделать это немедленно, как только вы отдадите мне свою шпагу.

— Но… невозможно!

— Невозможно, мадам? Почему же. Уверяю вас, мне и раньше приходилось получать подобные приказы, и они вполне возможны. Более того, при их выполнении трудности возникают крайне редко. Я очень надеюсь, вы не доставите мне никаких неприятностей — ведь нам обоим совершенно ни к чему осложнения. Надеюсь, вы понимаете, что не в силах изменить своего положения.

Открыв рот, графиня Беллор молча смотрела на Кааврена. Ее костюм, который выглядел довольно глупо и раньше, теперь, когда она лишилась прежней уверенности в себе, производил и вовсе дурацкое впечатление.

— Идемте, мадам, — продолжал Кааврен. — Нет никаких причин для задержки.

Она уставилась на него, словно не могла сообразить, кто перед ней, что за невиданное животное, а потом сказала:

— Могу ли я передать короткую записку для его величества?

— Можете, — ответил Кааврен. — Более того, я обещаю доставить ее лично, если вы того пожелаете.

— Уверяю вас, буду вашим другом до конца жизни, если вы так поступите.

Кааврен пожал плечами. Он уже далеко не в первый раз слышал заверения в вечной дружбе от людей, которых сопровождал в Крыло Иорича.

— И, — добавила графиня, — могу ли я переодеться? Вряд ли мой наряд подходит для пребывания в тюрьме.

— Безусловно. Более того, вам разрешено взять небольшой саквояж с вещами, чтобы иметь возможность менять одежду во время заключения. Однако я должен наблюдать за тем, как вы будете собираться, чтобы вы не захватили с собой или не уничтожали важные бумаги, как иногда случается во время подобных сборов.

Беллор не оскорбилась, а лишь рассеянно кивнула, словно не понимала, какое значение могут иметь теперь ее бумаги.

— Тогда идите за мной, — предложила она, — и я передам вам свою шпагу.