Гвардия Феникса (№2) - Пятьсот лет спустя

— Что прихватил? — удивленно посмотрев на Мику, спросила Сахри.

— Мою табуретку. Неужели ты забыла историю, которую рассказал милорд Кааврен…

— Ах да! Я вспомнила. Просто удивилась, что ты по-прежнему относишься к мебели, как к оружию.

— Ну нет, конечно. Только моя табуретка особенная, я к ней привык! Каждый раз, когда мы отправляемся в путешествие, я даже и подумать не могу о том, чтобы оставить ее дома. В конце концов, я ведь отлично умею обращаться с таким оружием.

— Как, ты привез с собой табуретку?

— Ясное дело. Разве ты ее не видела, она стоит в углу возле двери?

— О Боги, Мика! Я сотворила нечто ужасное!

— В чем дело, дорогая? — нахмурившись, спросил Мика. — Давай рассказывай. Вижу, ты взволнована, и мне становится не по себе, когда я смотрю на твое побледневшее лицо.

— Я ничего не знала и подумала, что это какой-то мусор, оставшийся после вашего путешествия в Драгейру, я делала уборку и…

— Что?

— Я ее выбросила!

Мика стал бледным как полотно.

— Ты ее выбросила?

— Да, на помойку, которую вывозят через неделю мусорщики, получающие от Империи деньги за свою работу.

— О! — простонал Мика.

— Сможешь ли ты меня простить?

Мика с трудом сглотнул, помолчал несколько мгновений, а потом вымученно улыбнулся.

— Ну, в конце концов, речь идет всего лишь о табуретке. Наверняка есть и другие…

— Подожди! — неожиданно вскричала Сахри и выпрямилась на своем стуле.

— Что?

— Мне пришло в голову…

— Умоляю тебя, говори быстрее.

— Мусор будут вывозить только завтра утром.

— Следовательно…

— Если кто-нибудь не забрал ее…

— Она все еще там!

— Точно!

— Слушай, я заплачу за наш обед, оставлю необходимую сумму на столе, где они обязательно заметят деньги, а мы поспособствуем своему пищеварению тем, что поспешим на помойку.

— Которая находится совсем рядом с нашим домом, на нее еще выходит окно кухни.

— В таком случае позволь, я допью свое вино…

— И я тоже.

— Скорее. Дай руку.

— Вот она.

Тем временем его величество сказал себе, что, несмотря на беспокойство, которое он испытывает по поводу состояния здоровья капитана Кааврена, он должен принять решение относительно Адрона. Посему он потребовал, чтобы в Седьмую комнату пригласили Джурабина и Ролландара э'Дриена. К тому моменту, когда все расселись, Орб приобрел спокойный зеленый оттенок. Его величество кратко сообщил своим советникам о мятеже лорда Адрона. Следует сказать, что пока он говорил, Джурабин отметил про себя (как и наши читатели, вне всякого сомнения), насколько изменился характер Тортаалика за последнюю неделю. Теперь он производил впечатление настоящего императора, словно, чувствуя свою вину в создавшейся кризисной ситуации, собирался разрешить ее любой ценой.

Джурабин удивлялся тому, что неожиданно из премьер-министра превратился в обычного советника. Совсем недавно он обладал настоящей властью и практически единолично принимал все решения в Империи (разумеется, за исключением вопросов, касающихся личной жизни его величества).

Удивлен ли наш читатель? Если да, то мы будем счастливы сказать так же гордо и одновременно смиренно, как и великие философы древности — принц Тапмен и леди Терза Хайнельская: позвольте нам изложить свое видение данной проблемы. Мы не станем напускать важности и утверждать, будто наши мысли столь глубоки, но у нас тоже имеется теория и надеемся, читатели позволят нам ее изложить.

Его величество, как мы уже говорили, за время своего правления превратился в капризного и равнодушного человека, лишь изредка проявляющего бурный интерес к делам Империи, правителем которой он считался. Наш читатель должен обратить внимание на слово «бурный», поскольку оно играет существенную роль в нашей теории.

Что же это такое? Что значит «буря»? Легкий дождь наталкивается на ледяной порывистый ветер, замерзает и невесомыми снежинками падает на землю, но в данном случае он превратился в самую настоящую снежную бурю.

Причиной бури послужило несколько факторов. Волнения при дворе, вызванные появлением дочери Адрона. Страх перед финансовым крахом и враждебностью Совета наследников (одним из главных членов которого был Адрон э'Кайран). И самое главное, мятежом Адрона. Короче говоря — причиной бури стал Адрон э'Кайран.

Но куда подевался ледяной ветер, превращающий воду в легкие, хрупкие, белые снежинки? Ветер неуловим, летит куда пожелает, не оставляет следов и не прячется в берлоге, у входа в которую его мог бы подождать охотник. Мы узнаем о нем, только когда он умчался прочь. А охотнику — наверняка читатель догадался: под ним мы подразумеваем историка — остается лишь прислушиваться к шепоту листьев (или слухам), исследовать поваленные деревья (письма и документы) и извлекать уроки из прошлых ветров, описанных другими рассказчиками, чтобы иметь возможность оценить интересующие его события.

Давайте учтем тот факт, что спокойствие двора было нарушено не столько появлением Алиры, сколько образовавшимся в результате ее появления новыми союзами среди сильных мира сего, а также пышным цветом хитроумных интриг — причем все это исходило непосредственно от супруги императора.

Давайте учтем тот факт, что многие, если не большая часть неприятных происшествий, которые вызывали возмущение наследников трона от различных Домов, возникали из-за капризов супруги императора.

Давайте учтем тот факт, что причиной возмущения Адрона послужило оскорбление, нанесенное его дочери, а инициировала его супруга императора.

Итак, по мнению вашего покорного слуги, именно супруга императора (хотя он об этом не ведал) явилась тем порывом ледяного ветра, который превратил дождь в снежную бурю, или, если отбросить в сторону нашу метафору, чтобы, Боже упаси, на ней не поскользнуться, заставила его величество взять на себя контроль за делами Империи.

Нам неизвестно, что из вышесказанного Джурабин подозревал или интуитивно чувствовал, но твердость и спокойствие Тортаалика, решившего обратить внимание на свои непосредственные обязанности, озадачивали и даже немного пугали премьер-министра.

Так получилось, что Ролландар э'Дриен находился в полном неведении относительно происходящего. Почти все свои тысячу сто лет он был солдатом, и профессия военного стала делом его жизни, — удовольствием, отдыхом и страстью. Около ста лет назад он женился на женщине, победившей его в стычке во время восстания Шэллоуривер, еще до того, как он занял пост главнокомандующего. В казармах много шутили на тему, как они проводят свободное время. Мы считаем необходимым упомянуть об этом, но ни в коем случае не станем приводить примеры.

Ролландар сидел, не шевелясь и гордо выпрямив спину, дожидаясь, пока его величество закончит свою речь. Перемена в характере императора, так смущавшая Джурабина, настолько не интересовала Ролландара, что он ее не заметил. Он ждал, когда ему обрисуют суть проблемы, чтобы предложить ее решение.

Что касается его величества, то он не думал о собственном характере. Его занимал лишь кризис, с которым он намеревался справиться. Он посчитал достаточным пригласить на совещание троих человек: Джурабина — он отлично разбирался в политике; Ролландара — любые военные действия попадали в сферу его ответственности; и Кааврена, однако тот сейчас находился в руках личного врача императора. Его величество восхищался его здравым смыслом, принципами, четкостью и тем, что он мог дать превосходный совет. Кааврен отсутствовал, и император сердился (впрочем, к его чести следует сказать, он еще и беспокоился за здоровье капитана). Решив покарать герцога Истменсуотча за нанесенное оскорбление, император прекрасно понимал, что не добьется ничего хорошего, если станет откладывать исполнение своей воли.

— Милорды, — заявил он. — Я принял решение наказать за дерзость его высочество Адрона э'Кайрана, герцога Истменсуотча и наследника трона от Дома Дракона. Его Изрыгающий Пламя Батальон находится в опасной близости от дворца, и мы не можем быть уверены в том, что мятежники не атакуют нас в надежде вызвать смену цикла, что, как вам известно, превратит мятеж в перемену судеб. Я не намерен позволить случайности нарушить мою жизнь. Поэтому нам следует защитить город и в особенности дворец и при этом постараться захватить герцога в плен. Что вы думаете, ваше превосходительство?

— Сир, — ответил драконлорд, — батальон лорда Адрона славится тем, что может быстро передвигаться в пространстве, а также отвагой в открытом сражении.

— И что?

— У них нет ни навыков, ни возможностей справиться со стенами.

— Поэтому?..

— Если закрыть все городские ворота и поставить возле них отряды гвардейцев, чтобы предотвратить предательство, мы сумеем защитить город и позволим своим войскам сосредоточить силы на аресте мятежника.

— Хорошо. Джурабин.

— Сир?

— Что вы скажете?

— Имеются явные признаки какого-то заговора, направленного против вашего величества или самой Империи. Я имею в виду убийства, происшедшие несколько дней назад, финансовые проблемы и…

— Знаю.

— Сир, а не стоит ли за всеми этими событиями лорд Адрон — если вы помните, мы ведь подозревали его причастность.

Ролландар тяжело вздохнул, хотел что-то добавить, но промолчал.

— Такое возможно, — проговорил его величество. — И что тогда?

— Сир, мы должны предпринять шаги, которые позволят нам защититься от нападения изнутри. Лорд Адрон очень умный человек, и я не боюсь признаться вашему величеству — я его опасаюсь.

— Ваше мнение, Ролландар? — нахмурившись, поинтересовался император.

Главнокомандующий пожал плечами, словно хотел сказать, что данный вопрос выходит за рамки его компетенции. Немного помолчав, он ответил:

— Не думаю, что Адрон замешан в заговоре, сир, но если вы, ваше величество, обеспокоены, можно принять простое и совершенно безболезненное решение.

— Что ж, я больше всего люблю такого рода решения, главнокомандующий. Пожалуйста, продолжайте.

— Так и сделаю, сир.

— Я вас слушаю.

— Во-первых, не распространять информацию о том, что его высочество выступил против Империи; это остановит заговорщиков, если они намерены присоединиться к восстанию. Во-вторых, следует вызвать резервы Гвардии; удвоить или утроить караулы во всех ключевых точках. Если лорд Кааврен быстро поправится — тем лучше; он уже успел продемонстрировать свое мастерство в решении подобных проблем. Если нет — привлечем его заместителя.

Император кивнул и сказал:

— Джурабин?

— Я согласен со вторым предложением лорда Ролландара, сир. Мы можем и должны выставить дополнительную стражу для охраны города и дворца, а также на стратегически важных объектах — как решат главнокомандующий и капитан. Что же до первого, сомневаюсь, что нам удастся реализовать эту идею. Город слишком велик, а слухи распространяются стремительно. В течение дня все узнают, что лорд Адрон выступил против трона. Мы должны быть настороже, сир, во всяком случае до тех пор, пока не узнаем, кто стоит за убийствами и что они замышляют.

Ролландар склонил голову. Император задумчиво кивнул.

— Вы правы, Джурабин, и мы благодарим вас за, то, что вы привлекли к этой проблеме наше внимание.

Джурабин поклонился.

— Ваше превосходительство.

— Сир? — ответил главнокомандующий.

— Сколько времени потребуется на то, чтобы собрать армию, способную уничтожить лорда Адрона?

— Сир, Изрыгающий Пламя Батальон насчитывает около двух тысяч конных солдат. Все прекрасно подготовленные воины-драконлорды.

— Я доверяю сведениям вашей разведки, — ответил его величество. Ролландар склонил голову. — Что дальше?

— Дальше, — продолжал главнокомандующий, — дабы не сомневаться в успехе, я должен собрать около восьми тысяч пехотинцев, большинство из них могут быть теклами, а также еще три тысячи всадников, которые должны быть опытными воинами.

— Ну?

— Сир, вашему величеству достаточно произнести одно слово, и армия будет готова к завтрашнему дню, а до заката послезавтрашнего выступит против его высочества.

— Значит, через два дня?

— Если того пожелает ваше величество.

— Скажите откровенно, Ролландар, что вы думаете об этом плане.

Главнокомандующий ответил не сразу.

— Сир, чем больше времени получит лорд Адрон, тем легче ему будет подготовить резерв лошадей, которые чрезвычайно важны для его тактики. Я считаю, не только каждый день — каждый час! — имеет значение. Более того…

— Да?

— Мне же надо подготовить Адрону ловушку, из которой он не сможет ускользнуть, и, значит, мне придется двигаться медленнее, чем хотелось бы. Следовательно мы должны помнить, что скорость — наш главный союзник.

— Таким образом, вы полагаете, необходимо собрать войска уже сегодня.

— Да, сир.

— Что ж, так тому и быть, — сказал император.

Ролландар поклонился.

— Сейчас нам нужно узнать, как чувствует себя лорд Кааврен, — продолжал его величество. — Если возможно, он должен отдать приказ своим подчиненным о защите города и отправиться вместе с вами, главнокомандующий, поскольку именно он получил приказ арестовать лорда Адрона, а следовательно, никто другой не должен встать у него на пути.

— Очень хорошо, сир, — проговорил главнокомандующий.

— У вас есть что добавить, Джурабин?

— Нет, сир.

— В таком случае все.

Главнокомандующий и министр, почтительно поклонившись, покинули его величество, который остался в одиночестве сидеть в Седьмой комнате. Он думал. Тортаалик ни на секунду не усомнился в том, что поступает правильно. Однако слова Кааврена, мудрого капитана Гвардии, не давали ему покоя. Кроме того, его величество никак не мог отделаться от мысли, что упустил нечто важное, не заметил чего-то, на что ему следовало обратить внимание.

Через некоторое время он поднялся и в сопровождении гвардейца по имени Сержант отправился проверить, как себя чувствует Кааврен. Тиасу поместили в одну из пустующих спален в Императорском крыле Дворца. Ухаживала за ним леди Навье, из Дома Ястреба, личный врач его величества.

О прибытии императора было сообщено, и он прошествовал в комнату, где Кааврен мирно спал. Рядом ним стояла леди Навье. Она поднесла к его рту руку, подождала, пока он сделает выдох, потерла пальцы и стала изучать их с задумчивым выражением на лице.

Навье было лет девятьсот или тысяча, у нее были волосы цвета гостиницы Редорик (если читателю не довелось видеть это строение, скажем, что имеем ввиду красно-коричневый цвет) и слишком смуглая для Дома Ястреба кожа. Поэтому, когда пряди падали на лицо, становилось трудно различить, где волосы, а где лицо и какое на нем выражение.

Навье изучала науку о крови под руководством самого Бардина, написавшего знаменитую монографию, опубликованную Памларским университетом во времена последней Республики Теклы, колдовство у леди атиры по имени Воксен и вдобавок участвовала вместе с лордом Клиром в написании его монументальной работы по анатомии. Все это и сделало ее единственным кандидатом на должность личного врача его величества.

Навье подняла голову и тихо сказала:

— Прошу ваше величество говорить шепотом; кроме всего прочего, лорд Кааврен нуждается в отдыхе, и я боюсь его разбудить.

— Чудесно, — так же тихо ответил его величество. — Как он?

— Сир, он потерял много крови, получил удар по голове. Но Лорд Кааврен очень сильный человек. Я дала ему выпить вина со специальными добавками, чтобы, с одной стороны, быстрее шел процесс восстановления крови, а с другой — он заснул. Еще я прибегла к помощи ряда заклинаний, дабы новая кровь была чистой и не вступила в противоречие со старой — так что все будет в порядке. Рана на боку не представляет опасности, поскольку органы не задеты. Даже ребра остались в целости и сохранности. Я зашила рану и наложила заклинание, чтобы рубец образовался как можно скорее. Он будет чесаться, когда пациент проснется, зато у него останется лишь небольшой аккуратный шрам.

— Хорошо, а что у него с раной на голове?

— Сир, я внимательно изучила рану и считаю, она не опасна. Зрачки не расширены; из тех нескольких слов, которые капитан успел сказать, когда пришел в себя, я поняла, что он не чувствует тошноты.

Император с облегчением вздохнул и заявил:

— Навье, вы меня успокоили. Когда я смогу поговорить с капитаном? Я не хочу подвергать риску его здоровье, однако мне необходимо обсудить с ним вопросы государственной важности.

— Я считаю, сир, вам следует отправить лорда Кааврена домой в экипаже — причем в самом мягком — и дать ему возможность хорошенько выспаться в знакомой обстановке. Затем, если завтра он посчитает, что сможет исполнять свои обязанности, нет никаких оснований это ему запрещать. Если только он будет регулярно принимать микстуру, которую я для него приготовлю.

— Все будет сделано так, как вы велите, Навье.

Она поклонилась.

Тортаалик покинул комнату и направился в Императорские бани. По дороге он снова мысленно вернулся к совещанию со своими советниками и в очередной раз пожалел, что Кааврен на нем не присутствовал. Его величество твердо решил переговорить с ним завтра, как только представится такая возможность.

Кааврен между тем находился в блаженном неведении относительно происходящего. Он погрузился в какой-то туман и сквозь его дымку смутно понимал, что его отправляют домой, но не знал, по какой причине. Осталось для него тайной и то, что именно его раны стали причиной потери сознания. По правде говоря, Кааврен вообще не помнил о ранениях. Он знал лишь, что попытался выполнить какой-то приказ, но не смог, — и даже в полубессознательном состоянии горевал по этому поводу. Однако каким-то чудом он не забыл, что должен скоро увидеть Даро, и радовался встрече с ней.

Впрочем, одна чрезвычайно надоедливая мысль все время возвращалась, отгоняя прочь остальные. Кааврену казалось, он должен был что-то завершить, сделать это немедленно самому или кому-нибудь поручить. Однако он не мог сосредоточиться и вспомнить что именно, прийти в себя и внятно сформулировать. Капитан почувствовал, как его перенесли в экипаж. В нем было исключительно удобно. Равномерное, мягкое движение вскоре укачало Кааврена, и он погрузился в глубокий сон.

Тем временем главнокомандующий Империи в своем кабинете задумчиво разглядывал карту прилегающей к городу территории. Его мысли, как ни странно, занимал не Адрон э'Кайран, а его величество и тысячи самых разных проблем, постоянно отвлекавших его от главной. Постояв несколько минут у карты, он сел, взял хорошее, острое перо и, написав короткое послание жене, передал его гонцу с указанием воспользоваться самой быстрой имперской почтой. Гонец взял письмо, выслушал слова главнокомандующего, поклонился и спросил:

— Я должен дождаться ответа?

Ролландар покачал головой и ответил:

— Ты сюда не вернешься. И будешь благодарить и благословлять меня каждый день своей жизни за то, что именно ты, и никто другой, получил от меня это поручение. А теперь не теряй ни минуты, ты должен прибыть на место до заката завтрашнего дня.

ГЛАВА 23

В которой рассказывается о пользе повторения и о природе героизма; а также даются комментарии по поводу героизма, проявленного низшими классами и сравнимого с героизмом высших

Жонглеры, колдуны, драматурги и врачи (как, впрочем, и представители многих других профессий) понимают и высоко ценят значение повторения. Иначе говоря, давно известно, что повторение слов или действий рождает смех, позволяет сконцентрировать внимание, делает тему ярче и вызывает чрезвычайно болезненный недуг дрожащей руки, который может вывести из строя любого.

Автор повествования отлично знает об использовании повторения в литературе, однако он будет опечален, если выяснится, что читатель думает, будто рассказчик прибегает к данному приему, исключительно чтобы развлечь его. На самом деле повторение — часть жизни и неотъемлемая часть истории о Кааврене. Посему мы поступим немного бесцеремонно, позволив себе опустить кое-какие важные разговоры или события только потому, что похожие разговоры или события уже встречались на страницах нашего повествования. А если читатель пожелает поискать особый смысл или получить удовольствие от повторений, мы бессильны ему помешать (да и не будем пытаться), хотя должны предупредить: в наши намерения это не входит.

Теперь мы можем продолжить свой рассказ, сообщив читателю, что на город опустилась ночь, и, когда экипаж, в котором находился наш храбрый (но все еще не совсем пришедший в себя) капитан, остановился на улице Резчиков Стекла, а кучер и слуга собрались внести тиасу в дом, на его жизнь было совершено еще одно покушение.

Вот как все произошло. Карета подъехала к дому. Уже окончательно стемнело. Кучер очень спешил — тут свою роль сыграла уплаченная сумма и тон, которым ему отдали приказ, — и не стал зажигать свои фонари, а соскочил на землю и открыл дверь экипажа, чтобы помочь слуге донести тиасу до двери дома. Адрес кучеру сообщил тот же гвардеец, что четко и ясно передал ему приказ его величества.

Кучер взял Кааврена под одну руку, слуга под другую и с помощью капитана — насколько он мог оказать им помощь в своем полубессознательном состоянии — они направились к двери. И тут кучер выпустил руку капитана, которую держал. Заметив это, текла сказал:

— Я не смогу один нести этого господина, прошу вас снова взять его под руку, прежде чем он упадет на землю, а моя спина не пострадает из-за того, что его не держат ноги.

Кучер ничего ему не ответил, и слуга, предприняв попытку выяснить причины его молчания, обнаружил своего спутника растянувшимся во весь рост на земле. В неровном свете ближайшего фонаря он разглядел, что на лбу у кучера красуется огромное отверстие, из которого вытекает кровь.

Надо заметить, текла (чтобы сохранить цельность нашего повествования, мы сообщим читателю его имя — Клориндерата) провел в Императорском дворце почти все свои девятьсот лет, и ему нередко выпадало работать в Крыле Дракона — чистить, бегать по поручениям, что-то приносить или, наоборот, уносить. Он слышал множество историй, в которых главной темой были война, кровь и смерть. Однако до сих пор ему ни разу не доводилось быть свидетелем насилия. И пожалуй, в свете вышесказанного реакция нашего теклы никого не удивит. Он отпустил плечо Кааврена, а сам помчался прочь по темной улице, оставив капитана на земле рядом с мертвым или умирающим кучером, который уже ничем не мог помочь тиасе. Лошади опасливо топтались на месте, словно понимали, что здесь произошло несчастье. Только их тихое пофыркивание и звон упряжи нарушали тишину ночи.

Затем от дома отделилась тень и направилась к лежавшему без сознания Кааврену. Присмотревшись повнимательнее, вы бы наверняка заметили в руке незнакомца черный жезл, примерно метр длиной. Такими обычно пользуются колдуны, чтобы сконцентрироваться, а иногда помещают в них сильные заклинания. Еще один взгляд — и вы поймете, что перед нами Ларал, которая, выставив перед собой жезл, спешит к Кааврену. Вне всякого сомнения, для него все бы закончилось в тот самый момент, если бы тишину ночи не разорвал пронзительный сердитый голос Сахри:

— Что такое? Ограбление? Да еще прямо у дома моего господина! Эй, ты что там делаешь? А ну-ка убирайся отсюда!

Сахри в сопровождении Мики вышла из-за угла и увидела вполне достаточно, чтобы понять: на улице возле их дома вот-вот свершится преступление. По большому счету она относилась к преступлениям спокойно — и сказать по правде, и сама занималась кое-какими не совсем законными делишками до поступления на службу к Кааврену. А посему она ни в коем случае не осуждала преступников вообще. Однако Сахри считала, что пространство возле дома ее господина не должно стать местом, где творится насилие. Ведь здесь живет капитан Императорской гвардии!

Она была исполнена неистового негодования и подскочила к изумленной Ларал, которая не могла поверить в то, что текла будет вести себя столь глупо, не говоря уже о наглости, и не побоится связаться с джарегом. Впрочем, следует заметить, Сахри не имела ни малейшего понятия, кто перед ней, и повела бы она себя иначе, если бы знала, нам неизвестно.

Внутри волшебного жезла Ларал заключалось заклинание «Быстрая дорога», названное так джарегами, широко практиковавшими колдовство с целью убийства. Это имя заклинание получило потому, что являлось одним из самых коротких путей в загробную жизнь: оно мгновенно замораживало все жидкости в радиусе своего действия. Нужно было лишь направить жезл в сторону сердца жертвы, и человек умирал, не успев понять, что с ним произошло.

На короткое мгновение жезл был направлен прямо в сердце Сахри, но тут Ларал сообразила, что неразумно тратить заклинание, которое она старательно готовила для Кааврена, на какую-то глупую теклу. Однако текла наверняка видела ее лицо, а следовательно, должна умереть, и безотлагательно. Достав из кармана камень-вспышку, Ларал подняла его и разрядила в лицо Сахри.

Но вместо того чтобы попасть в лицо Сахри, заряд угодил туда, где секунду назад оно находилось. Мика видевший это устройство множество раз и мгновенно узнавший его, бросился к Сахри и оттолкнул ее в сторону, а камень-вспышка разрядился в воздухе над головой Мики. Ему даже хватило ума пригнуться. Лошади, которые и так уже нервничали из-за поднявшегося шума и запаха крови, рванули с места и помчались по улице прочь от дома Кааврена.

Избежав смертоносного разряда камня-вспышки, Мика выпрямился и, постаравшись в точности повторить интонацию своей хозяйки в подобных ситуациях обратился к Сахри со следующими словами:

— А теперь, моя дорогая, ты увидишь, как я использую мою любимую табуретку, и мы оба возблагодарим судьбу за то, что смогли отыскать ее на помойке. Конечно, от нее пахнет остатками клявы, овощными очистками и рыбьими потрохами, но это не страшно! Ведь отбросы лучше себя чувствуют, когда оказываются вместе, — так доставим удовольствие тому, что перед нами.

Затем, повернувшись к Ларал, он заявил:

— А теперь защищайтесь, поскольку я отлично владею оружием, которое держу в руках, и если вы не так умело обращаетесь со своим — проклятье на вашу голову, считайте, вы уже мертвы!

Ларал, со своей стороны, не испытывала никакого желания вступать с ним в переговоры; более того, она просто потеряла дар речи — одна мысль о том, что она натолкнулась на двух текл, помешавших ей довести до конца столь тщательно продуманный план, приводила ее в ярость. Она была могущественной колдуньей и безжалостным убийцей. Ларал не собиралась терять время на жалких текл — она желала разобраться с ними как можно скорее. Кроме того, после прогремевшего на ночной улице взрыва камня-вспышки не было необходимости соблюдать тишину, и она, не мешкая, прицелилась камнем во второй раз.

Мика, увидевший гладкую поверхность камня в нескольких дюймах от своего носа, подумал, что, наверное, тот имел два заряда — он знал, такое возможно, ведь добрый Мика множество раз помогал Тазендре готовить подобные устройства, — и понял, ему не спастись.

Точнее, он подумал, что ему не спастись, ведь он не принял в расчет Сахри. Его доблестная подружка не собиралась стоять сложа руки, дожидаясь, когда Мика, уже почти ставший ее возлюбленным, к тому же спасший ей жизнь, окажется жертвой оружия, от которого она сама чуть не пострадала. Сахри взвизгнула, да так громко, что ее голос перекрыл грохот взрыва, и бросилась прямо на руку Ларал.

Однако Ларал удалось добиться результата. Как-то один из жеребцов Тазендры лягнул Мику в левую голень — они разошлись во мнениях относительно направления движения в загоне. Сейчас на короткое мгновение у Мики возникло ощущение, будто его снова лягнул тот самый жеребец, только в правую голень. Грохот взрыва напомнил ему треск ломающейся кости, а потом пришла боль в ноге, — кажется, будто все онемело, но ты совершенно точно знаешь: очень скоро станет еще хуже. Впрочем, на сей раз Мика сразу же почувствовал обжигающий жар, обещавший ужасные страдания, и запах горелого мяса. Если бы он на секунду задумался и обнаружил, что горит его собственная плоть, он бы наверняка страшно огорчился и не смог предпринять ответных действий.

Однако Мика ни о чем таком не подумал. Он не размышлял о том, что его ранили и теперь он, возможно, до конца жизни останется инвалидом. Он и его возлюбленная вот-вот могли оказаться беспомощными жертвами перед лицом неизвестного врага. Как только Мика почувствовал удар и жар от взрыва, он хорошенько размахнулся, прицелился и швырнул свою верную табуретку прямо в Ларал.

И был вознагражден счастливым осознанием того, что сделал отличный бросок: Ларал зашипела от боли (или раздражения). Мика издал оглушительный вопль и повалился на землю рядом с Каавреном, который мирно спал, и кучером, которому уже не суждено было проснуться.

Несмотря на потрясение, Ларал не отказалась от своего плана. Бросив бесполезный камень-вспышку, неизвестно откуда она вытащила длинный тонкий кинжал и, зажав его в одной руке (надеемся, читатель еще не забыл — в другой она держала волшебный жезл с заклинанием, при помощи которого намеревалась покончить с Каавреном), Ларал шагнула к Сахри, собираясь, не теряя времени попусту, ее заколоть, а уж потом заняться капитаном.

Сахри взглянула на кинжал, потом в холодные, безжалостные глаза, затем на своего павшего возлюбленного… Неожиданно она почувствовала, как ее охватила ужасная слабость, пришедшая с осознанием близкого конца.

И, можете не сомневаться, Сахри непременно погибла бы, если бы не Даро, графиня Уайткрест. Она услышала шум драки и выскочила на улицу в роскошном красном пеньюаре с мечом в руке. Пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, Даро закричала:

— Что тут происходит? И почему вы угрожаете безоружной текле ножом? А тут кто лежит… Смотрите-ка, один умер, другой спит, а этот, кажется, без сознания… и все на пороге дома, где живут добропорядочные люди!

Когда Ларал повернулась, Сахри с облегчением вздохнула и опустилась на колени. Вы правы, ее можно обвинить в том, что она не предприняла никакой попытки напасть на убийцу, пока та не обращала на нее внимания. Но не следует забывать, во-первых, Сахри была безоружна; во-вторых, напугана до полусмерти и, в-третьих, бросившись на руку Ларал, собиравшейся разрядить камень-вспышку в ее возлюбленного Мику, и так продемонстрировала неслыханную для теклы отвагу. Пожалуй, историк возьмет на себя смелость и позволит Сахри на несколько минут потерять сознание. Надеемся, читатель не станет слишком сильно против этого возражать.