Король Мертвой Страны

      – Возьми ее и мы тебя отпустим, – как бы невзначай, сказала страшная женщина.
      Нартанг онемел – он пялился на необычайно красивую и хрупкую девочку, неизвестно какой насмешкой Хьярга попавшую в этот страшный мир, и не мог переварить только что услышанных слов. Потом, когда смысл их начал потихоньку доходить до него, он медленно перевел свой удивленный и моментально темнеющий вселенской ненавистью взгляд на ту, что только что предложила ему новую цену его новой свободы.
      – Что?! – поперхнувшись человеческой речью, рыкнул воин.
      – Ты с ней при нас и свободен, – разъясняя жестами, как дебилу, беззаботно улыбнулась Калиархара.
      Черная пелена ненависти и злобы застлала взор Нартанга, он не сразу понял, почему так напряглись и выдвинулись вперед, немного побледнев, охранники-близнецы, почему высокородный Партакл невольно отстранил за себя свою дерзкую жену, а когда понял – оскалился еще больше – возмущенный и охваченный справедливым гневом, он просто сделал один шаг вперед. Ему хотелось раздавить руками эту женщину, словно змею, укусившую, но не сумевшую, а может и сумевшую поразить ядом.
      – Стоять! – донесся до него голос «нового господина», – Стой не то умрешь!
      Непонятно как оказавшееся здесь дитя, над которым только что ему предложили надругаться, наконец, разбудило в Нартанге уже почти уснувшее за годы плена качество королей Данерата – в один миг решать проблему, просчитывая многое наперед и незамедлительно исполняя задуманное. Она все-таки стала именно той вестью богов, какой он посчитал ее сначала. В один миг вялые мысли о побеге и поиске возможных путей к нему обрисовались в четкую картину, которую он тут же начал творить – колесница, которую еще только собирались запрягать, стояла в стороне, пара вороных осталась во дворе – остальных уже заводили в конюшню, укрывая от полуденной жары; дорогу Нартанг приблизительно знал – он помнил путь от дома вельможи до арены и помнил положение улиц торговой части, где ходил с Карифом. Отбросив ненужный участок, прилегающий к территории гигантского рынка Тира, он четко наметил себе путь прочь из этого города.
      – Убирайся в свой угол! – нервно подернув головой, приказал Партакл – он неплохо чувствовал людей и сейчас четко знал, что от этого раба исходит большая опасность – опасность, которую он сам назвал бы смертельной, если бы не привык к своей неприкосновенности настолько, что продолжал повелевать явно непокорному и непобедимому бойцу.
      Нартанг не двинулся с места – в его голове завершался вырисовываться красивый и опасный план освобождения.
      – Пошел отсюда, я сказал! – повторил вельможа.
      – Может он просто хочет исполнить условие! – ехидно заметила Калиархара, которая вообще, похоже, ничего не боялась и ни о чем не заботилась, кроме собственных развлечений и удовлетворения своей чудовищной фантазии.
      Нартанг быстро резанул своим взглядом по стоявшим рядом и так же быстро пошел прочь туда, где оставались его доспехи – от хромоты не осталось и следа. Та коморка, что отвели ему, была не так далеко от двора и поэтому путь его не занял много времени. Быстро и четко, не делая ни единого лишнего движения, Нартанг умело застегивал пряжки доспехов. Убирать волосы не было времени, он одел шлем так и, покинув убогое помещение, быстро пошел обратно.
      – Ты что задумал?! – возмутился Партакл, уже собравшийся удалиться в свой дом, обнимая супругу за стройную талию.
      Нартанг молчал – он больше не желал говорить о чем-то – слова ничего не давали ему, кроме неприятностей.
      Навстречу ему метнулись близнецы телохранители – метнулись инстинктивно, как учили – с разных сторон и одновременно, стремясь пронзить короткими широкими мечами незащищенные доспехами шею и ноги.
      Нартанг этого очень ждал – ему было нужно оружие. Он быстро завладел им – увернулся от правого, перехватив руку с мечом, перевернул и толкнул его навстречу левому. Неимоверно вывернув кисть, завладел мечом бывшего правового, тут же раскроил им шею левого, покончив через миг и со вторым. Боевой механизм завелся вновь – остановить его могла только смерть, но подарить ее воину здесь было просто некому. Возмущенные и гневные крики «новых хозяев» раздражали его – он без особого труда отбил блок вставшего на защиту своей жены Партакла, убил его, все так же, не останавливаясь, без малейшего сомнения и сожаления прикончил остолбеневшую красавицу Калиархару. Его затуманенный ненавистью и жаждой битвы взгляд скользнул по бледной прозрачной девочке, смотрящей на него округлившимися от ужаса глазами – что ему сейчас до испуганного ребенка, который несколько мгновений назад пробудил в нем то неистовое рвение к свободе, благодаря которому он сейчас вырывался прочь отсюда? Ему уже было не жалко ее – брошенную в муравейник бабочку с неокрепшими резными крылышками – секундное наваждение прошло – он вновь забыл что такое жалость, что такое вообще человеческие чувства.
      Может, если бы она смотрела на него по-другому, попросила бы спасти, тогда бы он еще заметил ее, может, и взял бы с собой, но нет – рядом с ним не было места слабому ребенку – он не знал что с ним делать, не хотел и не мог отвлекаться на спасение невинной жизни. «Вперед!» – вот единственная мысль, что жила сейчас в его голове. Все его истомившееся в неволе существо рвало цепи ненавистного плена чужой земли и воли. Он чувствовал себя всесильным, ибо не ведал ни страха, ни сомнения, ни той силы, что могла бы его остановить – он искренне верил в себя и в Удачу, которая сейчас просто не могла его оставить. Рабы и слуги, что были свидетелями страшной и быстрой расправы над самыми сильными и влиятельными для них людьми, остолбенело глядели на страшного воина, а он стремительно подошел к пятящимся от него конюхам – среди которых даже не признал знакомого раба-плаксу – и, не произнося ни слова, забрал поводья двух горячих коней, совсем недавно носивших колесницу богатейшего гражданина Тира. Кони были не в пример пустынным – высокие, сильные и веселые – они беззаботными глазами покосились на нового всадника – им было все равно с кем лететь наперегонки с ветром. Нартанг вспрыгнул на ничем непокрытую спину животного – он не стал отвлекаться на сбрую – была только узда и ладно – быстро привязал к ремню длинный повод второго коня.
      Опешившие люди во дворе боялись останавливать его – они теперь вообще не знали что им делать – те, которые были для них повелителями и богами только что стали мертвы в один миг – в этот миг рухнул весь их устой жизни.
      – Вперед! – стиснув ногами крутые бока, рыкнул Нартанг, хлопнув коня по крупу плоской стороной меча. Животное фыркнуло и рванулось вперед – хоть и непривычным способом, но этот человек дарил ему самое желанное – свободу неудержимого бега.
      Очень быстро и без всяких препятствий пролетел Нартанг по улицам Тира – его выбранная тактика оказалась верной – скорость и неожиданность – сначала пугала и отталкивала людей, а уж потом заставляла думать: «кто это был?». Промелькнула мимо мрачной громадиной гигантская каменная арена, остался где-то справа треклятый рынок товаров и рабов, приближались ворота. На них стояла стража.
      Нартанг еще не решил как будет действовать там, но вскоре думать уже стало некогда – конь стремительно летел прямо на заступивших дорогу солдат.
      – Стой! От кого едешь?! – недовольно крикнул ему стражник.
      – От Партакла! – рыкнул воин первое пришедшее на ум.
      – Проезжай! – скорее для приличия ответил солдат, едва успевая отскочить из-под копыт горячего коня.
      – Совсем этот Партакл своих распустил – ни за кого не считают нас! – с нескрываемым недовольством сплюнул на землю напарник стража, провожая взглядом быстро удаляющегося всадника.
      – А что это за знаки у него такие были? Что-то не припомню, чтобы в знаках Партакла были крылатые львы и змеи?! – оправившись от первого замешательства, нахмурил брови чудом спасшийся из-под копыт солдат.
      – У Партакла знак – лавровый венок и воин с мечом. Крылатый лев… Что-то вообще такого не припомню… – тоже нахмурился второй, бросая на напарника встревоженный взгляд, в котором было предчувствие только что сделанной ошибки.
      – А ты лица не разглядел?
      – Нет. Но где-то я его точно видел… Но где…
      – На арене!!! – вдруг осенило неудачливого стражника, – Это он играл Пернея! Я вспомнил его доспехи! Вот откуда я видел их!
      – Ты уверен? – еще больше хмуря брови спросил его напарник.
      – Конечно! Как он там бился! – вспомнил солдат поразительное зрелище.
      – Стой! Так что? Мы пропустили раба без бумаги господина?!
      – О боги! – в миг осекся стражник, осознавая какую оплошность они допустили, – О боги!!! – повторил он вспоминая чьим именно рабом назвался улизнувший, – Так это раб Партакла! А кони точно Партакла! Так значит – он свел коней и удирает сейчас?!!! – дошла наконец до него вся суть происшедшего.
      Солдат стал самым первым человеком, который вычислил Нартанга и узнал о его намерении, вернее даже не намерении, а свершении задуманного.
      Когда стражник закончил цепочку своих умозаключений, воин уже оставил позади последние дома, стоявшие на отшибе и увиденные им первыми по прибытии из пустыни.
      Сильный конь летел вперед, мощными ногами попирая любимую землю – он не знал, что в своем стремлении к свободе, человек, что дарил ему долгожданную безумную скачку, без сожаления мог забрать переполняющую его пока жизнь. Его собрат недовольно похрапывал сзади, злясь на то, что вечный напарник по колеснице сейчас впереди и они не летят плечом к плечу по этой бесконечной дороге, равные и безудержные.
      Солдат, стоявший на страже границы больше заботился о людях, въезжавших в его страну, нежели выезжавших из нее, если еще заметить, что выезжавших не было практически вообще – лишь те немногие, что возвращались обратно в свои пески.
      Поэтому возникший из пыльного облака черный всадник показался стражнику миражом, нагнанным полуденным безжалостным солнцем. Привлеченный лишь стуком копыт, он повернулся к приближающемуся воину и вскинул руку в останавливающем жесте, заступая ему дорогу, почему-то абсолютно забыв про свое копье – видно жара и вправду совсем измотала его. Меч свистнул в воздухе, отбросив несколько капель со своего хорошо отточенного края прямо в лицо только что вышедшему из небольшой хижины пограничнику. Два озверелых вороных вихрем пронеслись мимо, совсем напрасно заступивший воину дорогу к свободе солдат опал на землю безжизненным мешком. Дорога впервые за долгое время вливала в Нартанга давно забытую силу – силу свободы! Она, словно толстая вена, несла в себе ту жизненную энергию, которая пьянила лучше любого вина и радовала своей бесконечностью и неизведанностью! Дорога стала для Нартанга сейчас самым великим счастьем, потому что теперь он уже был действительно полностью свободным!
      Впереди были пески, где он был пленником; позади был Тир, что стал для него подлой ловушкой, чуть не сделавшей рабом. До первого города пустыни было шесть дней изнурительного пути, который он мог и не найти, затерявшись в проклятых песках. Он заедет туда потом. Заедет совсем в другом положении, чем в том, в котором его уже привыкли видеть жители ненавистной страны. Он еще заплатит свой долг проклятому торговцу. Но надо начать отдавать долги с начала. И он повернул фыркающего от незнакомого воздуха и уже притомившегося коня вдоль границы песков – туда, куда он знал путь, и где земля была ему роднее – в сторону владений кауров, в зеленые леса.
 
      К концу дня Нартангу пришлось озадачиться более насущной проблемой, чем свой побег – конь под ним готов был вот-вот пасть, второй был немногим свежее своего собрата, да и сам он уже испытывал сильнейшую жажду. Ему вновь пришлось углубиться на земли Тира – более плодородные и богатые на источники, чем полоска граничащих с ними песков. Вскоре его поиски увенчались успехом. В поле, где рабы пасли овец, виднелся колодец. Нартанг устремился туда. Он не беспокоился о том, что его могут здесь искать – он слишком далеко ускакал от города, чтобы здесь успели узнать о смерти знаменитого гражданина Тира и о его убийце. Не скрываясь, он направил всхрапывающего и утомленного коня к рабам, устроившимся как раз рядом с водой. У колодца стояли поилки для овец. Обезумившие от долгой и изнурительной скачки кони, почуяв воду, сами припустили вперед. Рабы отступили прочь, один из них решил послужить господину в дорогих доспехах, на утомленном, но очень красивом и тоже дорогом коне. Нартанг не стал прогонять его – пусть служит. Долгожданная свобода быстро пробуждала в нем воспоминания и почти забытые привычки вольной жизни.
      – Помочь твоим коням, господин? – спросил один из рабов.
      – Да, – кивнул воин, – Далеко отсюда дом твоего господина? – решил сразу обозначить время своей остановки он.
      – Два дня пути, господин. Вы сбились с дороги?
      – Решил срезать через поля и заплутал, – сам поражаясь проявившейся способности складно врать, ответил Нартанг, жадно прикладываясь к только что зачерпнутому ведру с прохладной водой, – У вас здесь есть еда?
      – Только то, что нам выделил хозяин, – немного опешив переглянулись пастухи.
      – Тащите сюда, – присел на камень Нартанг.
      – Вряд ли господину понравится наша скудная пища, – робко заметил один, поглядывая на своих товарищей – они начали сомневаться, что перед ними действительно кто-то из знати, кто скорее умер бы с голода, чем съел то, что едят рабы.
      – Мне все равно – я не господин, а солдат, – не зная как объяснить рабам свое положение ответил воин.
      Рабы все так же озадаченно переглядываясь выложили перед ним две краюхи хлеба и вонючий сыр. Воин взял себе хлеб. Сыр вызывал в нем отвращение.
      – Бурдюки для воды есть? – вновь озадачил он их вопросом.
      – Один есть, – совсем уверившись, что перед ними скорей всего сбежавший и завладевший вещами хозяина собрат, начали расслабляться рабы.
      – Давайте сюда.
      – Нам за него перед Кодием ответ держать, – замотал головой один из пастухов, видимо старший над шестерыми.
      – Скажешь, что прохудился – выкинул, – сделал нетерпеливый жест Нартанг – он совсем не собирался терять время из-за жалких недоумков.
      – Нет, – замотал головой старший.
      К рабам лениво подбежал вислоухий пес, дремавший до этого в тени и привлеченный оживленными голосами. Он изучающее посмотрел на незнакомца, потянулся к нему бородатой мордой, лениво махнув пару раз хвостом, унизанным репьями. Нартанг посмотрел ему в глаза и пес, ощетинившись, попятился от сидящего человека, поджав хвост потрусил к оставленному стаду, оглядываясь на чужака.
      Рабы приняли это за знамение и тоже стали с опаской смотреть на изуродованного человека. По природе своей жизни они перестали быть внимательными и думать о чем-то кроме того будут их действия угодны хозяевам или они могут получить за них порку.
      Так и теперь не особо разглядывая незнакомца, они заботились о вверенных им вещах. Поведение же собаки насторожило их и еще больше укрепило в подозрениях о несоответствии облика путника и дорогих коней и доспехов. Да и весь его вид говорил о том, что он отъявленный головорез и разбойник. Раб, занимавшийся конями и увлекшийся этим занятием, что-то напевал себе под нос, когда остальные его товарищи столпились в одну кучу, подозрительно глядя на воина, вперившего в них свой черный взгляд.
      – Так, – только и изрек он, сразу понимая какие мысли крутятся в этих тупых головах и к чему это может привести. Он быстро поднялся и в продолжении своего движения выхватил меч, тут же снес им головы двоим рабам. Четверо оставшихся выпялились на так легко умерщвленных собратьев только миг назад стоявших рядом, потом безумными глазами все одновременно посмотрели на мрачного воина, – Вы четверо, – дождавшись их взглядов рыкнул тот, – Если хотите жить дальше, живо принесите бурдюк с водой и барана. Еще мне нужно седло и веревки. Живо! – рыкнул он на растерявшихся пастухов.
      – Эй вы что там? – отвлекся от своей работы занявшийся лошадьми – ему со своего места не было видно кровавой картины на траве и поэтому он не понимал почему так вытянулись и побелели лица товарищей.
      – Как мои кони? – обернулся на него Нартанг, вытирая с меча кровь об одежды мертвецов.
      – Сильно устали. Дня два выхаживать надо – особенно того, что тебя нес, – тоже чувствуя подвох, стал более внимательно всматриваться в странника раб, которому из-за беспокойных вороных не удавалось рассмотреть чем занят незнакомец.
      – Ничего, они сильные, – воин встал так, чтобы видеть и возившегося с животными и четверых остальных.
      – Ты сбил ему спину, – уже не так дружелюбно поглядывая на странного человека, гладил всхрапывающее животное раб. Конь подергивал спиной, на которой действительно виднелись кровавые отметины оставленный по-видимому нижними пластинами доспехов воина.
      – Значит, теперь поеду на другом, – Нартанг сделал пару шагов вперед и метнул свой меч в спину побежавшего прочь раба. Меч вошел точно между лопаток и даже вылез из груди красным острием, хотя расстояние и было велико. Сила, с которой Нартанг метнул оружие, вселила в оставшихся рабов суеверный ужас. Тот, что только что говорил с ним о лошадях, попятился от воина, наконец увидев страшную картину смерти двух своих товарищей.
      – Стоять, – не оборачиваясь, рыкнул на него Нартанг, – Подготовь коней к дороге.
      Сделай что-то вроде седла из одежды, – подсказал он совсем растерявшемуся пастуху и сделал еще несколько шагов к оставшейся троице, – Исполните все, что велю – останетесь живы! – уже не пытаясь мирно решить с ними дела, угрожающе рыкнул воин, – Шевелитесь! Барана и бурдюк! – напомнил он парализованным страхом людям о цене их жизни. Прошел к поверженному и вытащил свой меч, обтер о его одежду.
      Рабы, постоянно бросая на воина испуганные взгляды, неуверенно пошли к стаду.
      – Эй, ты! Ты долго там будешь возиться?! – окрикнул Нартанг раба, занимающегося конями, который никак не мог приладить на спину всхрапывающему и злящемуся животному свой снятый балахон.
      – Он норовистый, господин, и не хочет больше ехать, – уже не сомневаясь в уместности подчинения воину приниженно ответил тот.
      – А мне наплевать, тащи его сюда, – махнул ему воин – он не хотел отпускать трех ушедших на недосягаемое для него расстояние, а быстро догнать их, если решат улизнуть, он мог только на лошади.
      Но ушедшие рабы даже и не думали об ослушании страшного человека: один из них нес большой полупустой бурдюк и моток веревок, двое других тащили упирающегося барана.
      Раб подвел к нему вороных. Нартанг вскочил на спину еще не носившего его. Конь всхрапнул. Воин одернул повод, вынуждая животное слушаться. Тем временем подошли рабы с нужными вещами.
      – Вылейте воду и наберите новую. Барана свяжите получше, чтобы и не шевелился. И хлеб заверни, – посмотрел на оставленный припас воин, прикидывая что еще ему может пригодиться в дороге, – Всё на второго кладите и увяжите получше, чтобы не мешало!
      Вскоре он вновь скакал в сторону песков. Достигнув их смазанной границы, опять погнал коня вперед. Сзади всхрапывал второй, явно уже выбивающийся из сил. Но пока Нартанг не мог дать отдых ни коням ни себе – нужно было отъехать подальше от пастбища. К закату он наконец остановился на небольшом островке растительности, приютившемся посреди каменистой равнины. Кони обрадовано потянулись к траве, освобожденные от поклажи и седока. Баран, так и не развязанный воином, уже перестал истошно блеять, видимо смирившись со своим положением, и тоже стал нервно вырывать траву оттуда до куда мог дотянуться.
      Нартанг принялся разводить костер из скудного хвороста, который ему удалось найти среди малочисленных низкорослых деревьев, больше напоминавших кустарник. В нем он выследил и убил небольшую птицу, которая даже не пыталась улететь от него.
      Поэтому, решив оставить барана на потом, он принялся ощипывать почти располовиненую его броском меча птицу. Мяса оказалось с нее совсем не много, но с хлебом можно было перебить голод. Вскоре Нартанг уснул. Ночь была мягкой и убаюкивающей. Хорошенько выспавшись, воин проснулся, когда солнце уже высоко стояло над землей. Костер давным-давно погас. Кони сонно переминались с ноги на ногу. Баран выщипал вокруг себя всю траву до голой земли и спал в образовавшемся полукруге, утомленный свалившимся на него несчастьем. Воин посмотрел на горизонт, откуда вчера приехал – погони там не наблюдалось. Потом окинул взглядом даль, в которую собирался сам. Там тоже все было пустынно. Он стал собираться в дорогу.
      На второй день Нартанг не стал уже так загонять лошадей. Он понял, что погони не будет. Понял это как-то сразу и точно. Успокоился совсем и поприветствовал мысленно Удачу, что наконец-то снизошла до него. Коням требовалась вода и они говорили об этом нервным всхрапываньем. К закату, Нартанг опять решился свернуть в сторону земель Тира. Но углубившись в поля, понял, что о Тире здесь имеют самое смутное представление – либо великий город был уже слишком далеко, либо люди здесь были заняты совсем иными заботами, нежели богачи и знать, селившаяся в окрестностях столицы. Дом, который первым попался у него на пути больше походил на сарай и невольно навеял ему детские воспоминания о первых своих походах в земли бедных рыбаков – все здесь было серо и убого – прямо противоположено пышности и изысканности белых домов со статуями там за два дня пути отсюда. Когда во дворе дома он разглядел мужчину, то решил, что и о рабах здесь тоже никто не помышлял – люди сами тянули на себе все хозяйство: пару коров, птицу да поле, что раскинулось золотым простором колосьев за домом.
      – Мир дому, – окликнул воин старика, употребив приветствие, понятное любому – пришедший не хочет зла.
      – И тебе мир, путник, – кивнул мужчина – стариком он был только со спины – его вечно сгорбленная спина и безысходно опущенные плечи делали его из тридцатилетнего мужчины пятидесятилетним.
      – Один живешь? Приютишь на ночь? – в своей обычной манере, не принимающей отказа,
      «утвердительно» спросил Нартанг.
      – С женой живу. Да привечать тебя нечем у нас, путник… – покачал головой земледелец.
      – Вода-то у тебя есть?
      – Только ее у нас и вдосталь, – горько усмехнулся из-за забора собеседник.
      – А мне больше ничего и не потребно – все остальное у меня есть.
      В этот момент на порог дома вышла женщина, привлеченная голосом мужа.
      – Ты с кем там говоришь? – подслеповато сощурилась она, закрываясь от слепящего солнца.
      – Путник переночевать просится, – крикнул ей муж, словно она находилась на другом конце пшеничного поля, из чего Нартанг заключил, что женщина глуховата.
      – Да где ж нам гостей-то привечать – самим есть нечего, – развела руками женщина, все пытаясь разглядеть всадника против солнца, – Да еще и двоих.
      – Я один и я сам смогу вас накормить. Если ты, хозяйка, умеешь готовить жаркое – то у меня есть баран, которого вряд ли съем один, – под стать мужчине громко ответил Нартанг женщине, от чего та шарахнулась обратно в дом.
      – Милостивые боги, чего же ты так кричишь, дорогой?! – высунулась она из-за косяка, -Больно голос у тебя зычный да грозный.
      – Думал туга ты на ухо, – вплотную подвел коня к изгороди Нартанг. Вороной уперся плечом в забор, тот скрипнул. Мужчина, увидев все это, поспешил отворить ворота, дабы не лишиться ограждения.
      Нартанг въехал во двор. Женщина, наконец, рассмотрела его и невольно схватилась рукой за лицо, прикрывая рот, чтобы не вскрикнуть от страшного облика их гостя.
      Мужчина, затворил ворота и многозначительно посмотрел на жену. Та скрылась в доме.
      – Меня Рутом звать, – слегка поклонившись, взял под уздцы вороного земледелец.
      – Меня Нартангом, – спрыгнул на землю воин, – Напоишь коней?
      – Напою. Красивые, – невольно залюбовался сильными животными Рут.
      – Хорошие, – кивнул Нартанг, следуя за ним и отвязывая на ходу со спины второго коня уже полудохлого от пути и онемения связанных конечностей барана.
      – Сколько же стоят такие красавцы?! – скорее мечтательно, чем вопросительно произнес Рут – он был свободным человеком и, наверное, никогда не видел никого богаче сборщика податей, которого он считал самым главным вельможей, поэтому с Нартангом он общался достаточно легко, хотя воин и видел огонек тревоги вспыхивающий в глазах земледельца при слишком быстрых его движениях или взглядах на дом.
      – Не сколько – я их увел, – честно признался воин и не ошибся в прогнозе реакции.
      – Что ж на все воля богов, – пожал плечами Рут, давая понять, что ему абсолютно нет никакого дела до путей других, главное, чтобы это не касалось его самого и его близких.
      – Верно, – кивнул Нартанг, – Я переночую у тебя сегодня и завтра поутру уеду. У меня есть баран, так что вас я не объем. Мне нужно, чтобы твоя жена закоптила мне с собой две ноги от него – с остальным может делать что пожелает, только накормить меня сегодня. Еще мне нужен еще один бурдюк для воды и седло.
      – Я могу тебе дать все, кроме седла, – покачал головой Рут, – Коней у нас отродясь не было, – извиняющее развел он руками, благоразумно не упомянув, что седло очень дорого стоит.
      – Тогда хоть на потник тряпку какую дай.
      – Тряпку найду, – кивнул Рут.
      – Если не обманешь и сделаешь, как обещаешь – я уйду завтра и ты обо мне забудешь.
      Если предашь – я убью тебя и жену, – спокойно произнес воин, просто, чтобы прояснить ситуацию.
      – Мне незачем тебя предавать, – немного испугано покосился на него земледелец, – Да если бы я и решил это сделать, то ближайшее жилье в дне пути отсюда…
      – Хорошо, – кивнул Нартанг, – Я не хочу вам зла, – заверил он Рута, хорошо понимая какое впечатление производит на людей его голос и облик.
      – Не беспокойся. Я не выдам тебя и сделаю все, что ты сказал.
      – Вот и хорошо Рут. Не бойся меня. Я просто спешу на свою родину…
      – На все воля богов, – неопределенно кивнул Рут.
      – Крикни тогда жену, пусть возьмет барана.
      – Сначала забить надо.
      – Это не долго, – воин вытащил меч.
      – Погоди, надо подвесить, – выливая из колодца в поилку ведро воды, остановил его земледелец.
      – Ну разбирайся сам тогда. Я пока на дворе посижу.
      Нартанг присел у ворот. Рут быстро вылил еще пару ведер и поднял с земли барана, быстро взвалил его на плечи и утащил куда-то за дом. Из дверей показалась женщина, окинула взглядом двор, заметила присевшего странника, не нашла взглядом мужа и скрылась обратно. Вскоре Рут торопливо прошел в дом. Его достаточно долго не было и Нартанг уже хотел было пройти за ним, чтобы понять что там происходит, когда на пороге показались муж и жена. Рут подошел к воину, следом за ним шла женщина.
      – Моя жена, Гилда, хотела спросить будешь ли ты есть то, что она приготовит или ты хочешь чистого мяса, – немного смущенно обратился к нему земледелец.
      – Что приготовит то и съем, – просто ответил Нартанг и заметил, что его ответ сильно обрадовал женщину, которая по-видимому хотела сэкономить ценное лакомство – мясо.
      Пока люди выполняли его задания, Нартанг даже немного прикорнул в лучах заходящего солнца.
      Всхрапнули кони, воин приоткрыл глаз – корова пришла на водопой, за ней шла вторая. Их тощие бока поблескивали в закатных лучах. Буквально за несколько мгновений солнце совсем скрылось, и наступили плотные сумерки.
      На дворе никого не было. Нартанг поднялся и пошел за дом: под крышей навеса, пристроенного к покосившемуся сарайчику чернела лужа крови недавно зарезанного барана, больше никаких следов не было. Однако, воин сразу уловил запах костра и пошел на него. С другой стороны сарая была кухня, на которой и суетилась Гилда: над огнем, разведенном в каменном очаге, висел приличных размеров котел, в котором что-то булькало и источало приятный запах пищи. На столе перед ней лежал ливер и кости, с которыми она тоже собиралась что-то делать, немного в стороне от огня висели две ноги. Чуть в стороне от нее Рут выделывал шкуру. Воин подумал:
      «Как они разбирают что-то в темноте?» Он не знал, какое счастье принес людям своим «подарком». Шкура и оставшийся ливер были для них просто сказочным кладом.
      – Проснулся? Ты заснул прямо у забора, мы не стали тебя будить, – в скудном освещении костра блеснула редкими зубами женщина.
      – Здесь у вас тихо – хорошо спится, – ответил воин, пытаясь определить по запаху что же будет есть.
      – Сейчас уже еда будет готова, – оживленно говорила Гилда – было видно, что она несказанно рада возможности приготовить много вкусной пищи.
      – Чем накормишь?
      – Моя мать учила меня так готовить. Не прогневись, коль не по нраву придется, – немного взволнованно отвечала женщина. Рут напряженно молчал, вглядываясь в лицо Нартанга, коверкаемое сейчас отблесками огня еще больше – самое жуткое впечатление производил невидящий глаз, зловеще поблескивающий мертвым светом:
      – В дом не пойдем – у нас жира для светильника уж давным-давно не было. Здесь хоть луна светит…
      – Жир мог и с барана натопить – про запас бы остался. Мне же все равно, где, – спокойно кивнул Нартанг, присаживаясь невдалеке от костерка.
      – Вот и готово, – немного нервно улыбнулась женщина, или это просто так показалось воину в неверном свете пламени.
      – Ну давай испробую, – довольно оскалился он, уже битых пол часа сражаясь с навалившимся чувством голода.
      Еда была обжигающе-горячей и ароматной. Хоть большую ее часть и составляли какое-то зерно и овощи, мясной дух и жир хорошо пропитал их и все блюдо было душистым и вкусным. Нартанг ел с жадностью, с наслаждением вспоминая вкус нормальной домашней пищи. Хозяйка в ожидании стояла рядом, с приязнью смотря на страшного гостя. Воин понял, что она ждет его оценки:
      – Ох и вкусно! Боюсь как бы язык не заглотить, – оскалился ей воин и Гилда довольно расцвела в улыбке.
      – Ешь, дорогой гость, – слегка поклонилась она Нартангу, – Ешь на здоровье.
      Рут кивнул ей, чтобы отошла от странника и выделила бы и ему миску еды. Жена встрепенулась, всплеснув руками своей рассеянности. Вскоре мужчины вовсю орудовали деревянными ложками, поглощая вкусную еду.
      Навернув целую миску, Нартанг блаженно вздохнул, но не в силах отказать себе в удовольствии, вновь протянул ее женщине:
      – А ну-ка, хозяйка, положи-ка мне еще – уж больно вкусно – давно я так не ел.
      Насытившись под завязку, воин прилег на траву – «На улице так на улице, благо в этих землях нет тех мерзких мошек, что роями жужжали в Лесистых землях, не давая покоя». Здесь только трещали цикады, убаюкивающие своими монотонными трелями. Он слышал сквозь дрему, как ушли хозяева, эти звуки не насторожили его – он видел, что люди ждали только его уезда и ничего не замышляли против – в их глазах была только скрытая тревога перед его обликом и силой – силой способного убивать…