Король Мертвой Страны

      – Что, мы тебе не нравимся? Конечно, привык к господам, к чистенькому да вкусному?
      Нартангу надоели эти крики и взбесила свора обезумевших от своей всесильности в числе людишек, жалких и озлобленных завистью к чуть более лучше устроившемуся собрату, по воле случая скинутому с теплого места. Еще, когда он понял, что сотворил с бедолагой Партакл, Нартанг испытал какую-то тень сочувствия к бессильному и до последнего униженному парню.
      Не говоря ни слова, он заковылял к беснующейся толпе. Только двое, увидевшие его раньше остальных замолчали и попятились, остальные же слишком были заняты своей жертвой. Нартанг схватил того, который недавно поверг Мидия на землю за шею и нажал в знакомое ему место – раб всхлипнул и застыл, не шевеля ни рукой ни ногой – его глаза округлились от страха своей парализованности. Нартанг оскалился, зло глядя на остальных, уже всех уставившихся на него. Люди, только что нападавшие на рыдающего собрата и готовые творить с ним все, что взбредет в голову кому-то одному из них, не собирались теперь защищать самого бойкого. Они не видели хромоты Нартанга, но и тогда вряд ли решились бы напасть на страшного человека.
      Воин прочел это в их глазах сразу и от этого еще больше озверел – один из рабов не поспешил отойти от него, застыв в замешательстве, и поплатился несколькими выбитыми зубами – кулак воина попал прямо в недавно скалившийся рот. Пойманного же «лицедея» он отшвырнул на несколько шагов прочь – тот шмякнулся о землю, словно мешок, продолжая находиться в обездвиженном состоянии.
      – Пошли вон! – рыкнул воин, и ни у кого из рабов не возникло желания ослушаться его – привыкшие подчиняться люди поспешили прочь. Нартанг посмотрел на все еще сидящего на земле Мидия, развернулся и поковылял обратно к себе.
      – Благодарю тебя! Да хранят тебя боги! Как я могу отблагодарить тебя?! – немного оправившись от случившегося с ним издевательства и неожиданного спасения, поспешил за своим страшным заступником Мидий.
      – Никак, – рыкнул на него воин – он уже почти пожалел, что вмешался в дела этих полуживотных, не имеющих чести называться людьми, а вид и сущность спасенного им и вовсе вызывали отвращение своей слабостью и униженностью.
      – Я не знаю кто ты, но я знаю, что ты не так зол, как хочешь казаться! Ты спас меня, значит ты… – не отставал обрадованный появлением такого сильного покровителя раб, но так и не успел закончить – воин обернулся и его рука, держащая прочнее железного ошейника, утвердилась на шее приставалы:
      – Отстань от меня! Мне ничего от тебя не надо! – оттолкнул его воин, немного встряхнув перед этим.
      Взгляд Нартанга как всегда подействовал мгновенно и отрезвляюще, Мидий понял, что поторопился с заключениями и замер в нерешительности: продолжать настаивать в проявлении благодарности или послушать кричавшее во всю чувство самосохранения и поскорей спрятаться куда-нибудь до рассвета – возвращаться в барак он уже и не думал. Раб стоял, глядя в удаляющуюся спину воина. Потом улыбнулся – его спаситель обернулся:
      – Добудь мне большой кувшин с водой и принеси в клетушку в доме Одия – будем в расчете, – вспомнил воин о своих вечерних мыслях и заковылял дальше.
      Мидий опечалился – где он теперь мог добыть желаемое его суровым спасителем?
      Теперь он был простой раб, весь день проводивший в поле…
      Прошел день. Спасенный им раб так и не появился с благодарностью. Нартанг отъедался и отлеживался. Он накапливал силы и целенаправленно залечивал свою рану, почти весь день проводя в отведенном Одием углу. Однако «отлеживался» громко сказано – он не сидел на месте ни минуты: сделал из выломанной под испуганные взгляды рабов в саду толстой палки какое-то подобие турника и, как когда-то в пустыне, когда только-только оправлялся от жестоких побоев, стал вспоминать детские тренировки Данерата. Он упражнялся с камнями, отжимался и подтягивался, как безумный, щадя только больную ногу и не давая послабления всему остальному телу. Он сознательно загонял себя, чтобы стать еще более сильным и стремительным. Еды, что по указанию ему приносили, вскоре не стало хватать – организм охотно отозвался на тренировки, но требовал еще большего питания. Нартанг не хотел видеть казначея, каждый раз смотря на него, вспоминая проклятого торговца, поэтому пошел на хитрость и стал ходить еще и в тониду, куда в первый раз отводил его Квито. Там он его и встретил еще раз. Пунций, памятуя повеление надсмотрщика, как раз наливал Нартангу полную миску сытной незамысловатой еды, когда за спиной появился Квито:
      – Даром хлеб ешь? – беззлобно пошутил он, ухмыляясь, глядя на обнаженного по пояс воина. Он смотрел на него и понимал, что очень хорошо сделал, решив не задирать в первый раз – человек перенесший подобные порки, о которых говорили шрамы на его спине, уже вряд ли боится плети – он просто ненавидит ее…
      – Не твой же, – обернулся на него воин, отмечая, что надсмотрщик держится на почтительном расстоянии – от этого человека нечего было ждать осложнений.
      – Не мой, – улыбнулся Квито, – Все в порядке, Пунций, все правильно, – успокаивающе махнул он всполошившемуся и занервничавшему было повару.
      – Просто господское добро привык беречь? – тоже не зло ухмыльнулся Нартанг, но его голос делал все против него – это прозвучало как вызов.
      – А ты такой непокорный прямо! – немного раздражаясь, сдвинул брови Квито, – Что же до сих пор здесь делаешь?
      – Не знаю, – буркнул Нартанг.
      – Вот и нечего, – немного раздосадовано невпопад вставил свое слово надсмотрщик – он не любил с кем-то ссориться, и так же как и все люди не терпел неблагодарного отношения к себе.
      – А я и ничего, – пожал плечами Нартанг – он тоже не особо желал с кем-то здесь схлестнуться.
      – Что сейчас делаешь? – спросил Квито, имея в виду на какую работу поставили воина.
      – Иду в свой угол, – подозрительно покосился на него Нартанг.
      – Да нет, – усмехнулся надсмотрщик, – Чем занимаешься днем?
      – Рану вылеживаю, – указал взглядом на повязку воин.
      – Ясно. Ладно, поправляйся. Можешь и дальше здесь есть. Пунций, – кивнул он повару, убеждаясь, что до того дошли сказанные им слова.
      – Я понял, – кивнул повар.
      – Хорошо, – оскалился воин и заковылял было обратно. Потом остановился и обернулся на Квито. Он вспомнил про спасенного на днях раба и решил помочь беззлобному надсмотрщику, – Если не уберешь из барака одного из новоприбывших рабов – будет кровь, – дал он «наводку» и заковылял дальше.
      Следующие дни потекли размеренно и липко.
      На четвертый день его «лежки» заглянул Одий:
      – Госпожа хочет видеть тебя, – торжественно объявил он, покосившись на сооруженный воином «спортивный снаряд».
      – Зачем?
      – По что мне знать? Хочет видеть и все! На то она и госпожа!
      – Она тебе госпожа, – недовольно пробурчал Нартанг, обшаривая взглядом свое убогое жилище в надежде вспомнить в какой угол зашвырнул выданную одежду. Вскоре он был готов.
      При появлении Одия Нартанг стал наигранно тяжело двигаться, сильно прихрамывая на хорошо заживающую ногу, потом также последовал за казначеем – припадая чуть ли не на пол корпуса вниз.
      Калиархара смотрела из окна на их приближение и все больше хмурила брови – ей не терпелось покрасоваться со своим новым охранником, который стократно оттенил бы ее облик своим уродством, а теперь приходилось ждать, и, судя по его походке, придется ждать и дальше.
      – Госпожа, – поклонился Одий красотке, приведя воина в дом.
      – Ступай, Одий, – махнула ему Калиархара.
      Слуга вышел, и только после этого женщина отвернулась от окна и посмотрела на воина:
      – А ты поправляешься, – улыбнулась она, глядя в его черный глаз своим бессовестно-откровенным и постоянно жадным взглядом.
      – Отъелся, валявшись, – оскалился Нартанг, снова начиная чувствовать себя неуютно рядом с этой женщиной – она и влекла и настораживала его. Ее мысли не смог бы прочитать только слепой, но ее положение заставляло отвергать все размышления о возможности исполнения откровенных желаний.
      – Нартанг, дорогой, разденься! – как бы невзначай попросила Калиархара.
      Воин испытующе посмотрел на нее, слегка наклонив голову набок – он все никак не мог предугадать чего ожидать от чертовки, а оказаться в дурацком, а то и опасном положении ему никак не хотелось. Он хорошо запомнил свой опыт у Сухада и вовсе не собирался повторять ошибки.
      – Калиархара, – рыкнул он – при этом женщина вздрогнула, словно собственное имя немного отрезвило ее от своих фантазий, – Ты не найдешь на мне ничего необычного, чего не могла бы видеть на других.
      Женщина слегка смутилась, но ненадолго, отказ воина, только раззадорил ее еще больше:
      – Ложь, – хищно улыбнулась она, – Твой знак – такого я не видела прежде – это первое; твои шрамы на ребрах – таких я тоже ни у кого не видела – откуда они? Я хотела посмотреть на них…
      – Зачем? – в упор глядя на странную женщину, спросил Нартанг.
      – Мне хочется, – капризно и в то же время привлекательно надула губы красотка.
      – Чего… хочется?
      – Посмотреть на тебя…
      Сам не зная почему, Нартанг стал раздеваться. Еще минуту назад он собирался развернуться и уйти прочь от этой женщины, но ее тело и взгляд имели неоспоримую власть над мужскими мыслями.
      – Смотри, – скинул он на пол одежду и скрестил руки на груди, немного насмешливо глядя на блеснувшую глазами женщину.
      Калиархара неторопливо подошла к нему и неотрывно глядя в бездонный черный глаз, провела рукой по плечу:
      – У тебя очень красивое тело, – промурлыкала она, отрываясь от его взгляда и обходя воина сзади, любуясь рельефом спины, – Очень красивое, – ее рука скользнула по бедру, отмеченному знаком королей Данерата.
      – У тебя тоже, – ухмыльнулся воин.
      – Ты к чему ведешь свою мысль? – вновь остановилась перед Нартангом женщина, стрельнула глазами снизу вверх.
      – К тому, что если хочешь – бери, а если нет – то не дразни, – все же поддавшись чарам, быстро поднял и притянул ее к себе воин. Ее глаза оказались теперь на уровне его лица, – Хочешь?
      На миг в ее глазах мелькнул страх, но потом чувство вечной безнаказанности и бесшабашной дерзости взяли свое:
      – Нет! – зло улыбнувшись, уперлась она ему в грудь и с силой оттолкнулась от нее, выгибаясь в руках воина, – Отпусти!
      – Правда не хочешь?! – специально решил помучить ее Нартанг, чтобы больше ей не приходило в голову вновь донимать его.
      – Пусти, я сказала! – уже с повелительными и негодующими нотками воскликнула красотка и залепила звонкую и достаточно увесистую пощечину. Нартанг еще сильнее прижал ее к себе – так, что она даже вскрикнула от боли, но потом остыл и разжал руки:
      – Ну иди, – ухмыльнулся воин, опуская ее на землю.
      – Как смеешь? – зашипела на него Калиархара.
      – Так же как и ты, – хмыкнул Нартанг, одеваясь и успокаивая дыхание.
      – Ты пожалеешь!
      – Я тебе не раб и не слуга, – он развернулся и поковылял прочь.
      – Пожалеешь! – крикнула воину вслед разгневанная красотка. Потом из дома послышался звук бьющейся посуды.
      Нартанг оскалился и сплюнул на траву – больше ему уже не нравилась эта безумно красивая и совсем непонятная женщина.
      С этого дня воина вообще никто не тревожил. Но предчувствие, чего-то дурного, которое никогда не подводило его, говорило, что вскоре случиться что-то неприятное и гадкое.
 
      Вернувшись в родные пески, Кариф поразил всех своей расточительностью: обычно до безумия жадный торговец, сам носивший свои одежды до последнего и никогда не одевавший рабов, никогда не тратившийся ни на какие украшения и тем более изыски, принялся скупать в городах дорогие и красивые вещи, стоившие огромных денег, накупил себе красивую добротную одежду. Он тратил деньги так, словно у него был неиссякаемый мешок с золотом. Потом его природная осторожность привела его к выводу, что необходимо обезопасить себя от случайного разбоя. Он купил в Алькибаре двух верзил из племени дриунов, враждующего с каурами. Они тоже, как и кауры, были могучи, но в них не было того неукротимого нрава, что у своих врагов-соседей – раз попав в плен и покорившись, они уже и не думали о свободе – их вера учила их следовать воле богов, направляющих судьбу человека по угодному им руслу. И теперь торговец важно восседал на своем Гайриде в дорогих одеждах и туфлях, поблескивая перстнями с большими драгоценными камнями. Он накупил много вещей и отправился с караваном к своим женам, чтобы они тоже отметили, каким он стал важным теперь. Кариф явно что-то задумывал, но никто не мог понять что.
 
      Калиархара же, обозленная выходкой воина и своим поражением бесновалась весь день и думала как бы отомстить. По появлению вечером мужа она набросилась на него со своими новыми идеями:
      – Он дерзок, как обреченный на смерть!
      – Кто, дорогая?
      – Этот Нартанг!
      – Что же он себе позволил? – устало улыбнувшись, потянулся к жене вельможа.
      – Он не называет меня госпожой!
      – Дорогая, помнится, ты говорила, что хорошо ладишь с животными… – не преминул ее подколоть супруг.
      – Он раб, Партакл! А ведет со мной себя, как с равной! – напирала на него красавица.
      – И что ты предлагаешь? – устало посмотрел на нее муж.
      – Заклеймить его! Пусть знает свое место, и все пусть знают! – со злостью ответила она.
      – Забыла? – он не раб.
      – А кто кроме нас знает об этом, и кто поверит ему?! Кому есть до этого дело? – продолжала напирать Калиархара.
      – Ну пусть будет по твоему, – пожал плечами Партакл – в государственных делах он уже почти и забыл о своем приобретении и, долго не видя воина, совсем позабыл о его нраве, но потом, его мысли потекли совсем в другое русло. Насторожившись негодованием жены, он внимательно посмотрел на нее, – Дорогая, а только ли из-за непочтения твой гнев? – он хорошо знал ее, чтобы понять, что чертовка просто не получила того, чего желала.
      – Что ты хочешь сказать?! – с вызовом посмотрела на него жена.
      – Я говорил тебе, что он опасен. Не трогай его пока.
      – Хороши же у нас дела в доме, коль рабам позволено не повиноваться господам! – фыркнула выведенная на чистую воду бестия и стремительно ушла прочь с оскорбленным и обиженным видом. Партакл настолько устал, что даже не пошел с ней мириться, заснув прямо в большом гостином зале на удобных подушках.
      На следующее утро вельможа нашел свою жену примеряющей новые наряды. Та по-прежнему злилась на него.
      – Дорогая, ты когда-нибудь бываешь довольна?
      – Бываю, – зло отвечала та, фыркая на непослушную ткань и на желающую но не решающуюся помочь ей рабыню.
      – Я что-то забыл о таком счастье.
      – Не мудрено, если постоянно все делаешь мне наперекор.
      – Ладно! Хватит шипеть! – слегка прикрикнул на нее супруг, – Я вижу ты так и не нашла подход к новому рабу…
      – Я уже сказала, что надо с ним сделать!
      – Это всегда успеется, а пока он нужен мне для другого…
      – Для чего же?
      – Пошла вон, – шикнул Партакл на рабыню и та мгновенно испарилась. Калиархара уже с интересом обернулась на него – она очень любила все таинственное и запретное.
      – На совете все идет преотвратно… Если не станет одного человека, то думаю, все наладится.
      – Хм, – кивнула, поняв его мысли жена, – Но он хромает… Не подведет ли тебя его рана?
      – Сильно хромает? – недовольно нахмурился Партакл.
      – Посмотри сам, – пожала плечами красотка.
      – Хорошо, – пойду к нему сам, чтобы не смог притвориться.
      Нартанг сидел на пороге своей каморки, когда заметил приближающегося вельможу.
      Он чуть заметно ухмыльнулся и остался сидеть.
      Партакл быстро подошел к нему. Приветствовать первым он не привык и ждал от воина хоть каких-то слов, но их так и не последовало. Начиная немного раздражаться неподвижностью и немотой своего нового подопечного, Партакл нахмурился, но перешагнув через себя, обратился к «истукану»:
      – Как твоя нога, Нартанг?
      – Заживает, – бесцветно ответил тот, продолжая буравить вельможу изучающим черным глазом.
      – Сможешь сражаться, как прежде?
      – Смогу, – вмиг поднялся воин – он никак не думал, что так скоро получит шанс на освобождение.
      – Не на боях… – немного замялся Партакл, не зная с чего начать.
      – Мне все равно.
      – Хорошо, – приободрился вельможа, – Нужно будет убить одного знатного человека.
      Его охраняют. Нужно будет убить и охранников. Сможешь?
      – А если смогу – будем в расчете? – задал один волновавший его вопрос Нартанг.
      – Если сделаешь, что говорю – можешь ко мне даже не возвращаться.
      – Когда идти?
      – Я скажу когда.
      – Хорошо, – кивнул воин – настроение у него поднялось – дела складывались неожиданно хорошо.
      Однако Партакл ушел и долго еще потом не появлялся с момента их разговора. Идти к нему самому Нартанг не видел смысла и мучался ожиданием. Десять дней прошло с того дня, как он вышел из темниц арены, а промелькнувшая тень освобождения вновь растворилась в аллеях тенистого сада Партакла.
 
      – Где же твой джин, Кариф?! Растворился в пустынном мороке?! – подкалывали друзья захмелевшего торговца, который заявился к ним в богатых одеждах в сопровождении двух здоровых смуглых рабов, тоже разодетых в добротные одеяния, теперь сопровождавших его повсюду.
      – Я его хорошо продал – он мне надоел. Больно страшная рожа! Зато теперь спокойно могу ходить по улицам – вот купил двух дриунов – такие же могучие, но зато преданные, не в пример тому бешеному! – напыщенно важно отвечал Кариф.
      – Ну, ну, – кивали слушатели, улыбаясь – они-то помнили чудовищную силу Нартанга и хорошо понимали, что эти двое так же беззвучно полегли бы от его руки, случись воину появиться, чтобы напасть на своего бывшего владельца. Только где теперь удивительный боец никто так и не допытается у вруна-Карифа – это они тоже хорошо понимали, – Ну, ну, Кариф. Конечно…
      Теперь Кариф уже не закупал товаров и не собирал караван – он шел во дворец к калифу, чтобы купить у него титул шейха, который так и не носил еще по причине своего происхождения и чрезмерной жадности, накапливая все большие и большие богатства. Теперь же он обладал огромными деньгами, на которые не только можно было отстроить настоящий дворец и стены, но и наполнить его всякими чудесными вещами и хорошими рабами.
      Он жил невдалеке от Города Солнца и поэтому должен был идти к калифу Сухаду, как правителю земель. Вчера он запросил дозволения предстать перед правителем со своей просьбой и теперь спешил к назначенному времени.
      Торговец переминался с ноги на ногу в комнате перед дверьми в зал приемов.
      Дорогие неудобные туфли нещадно давили его пухлые ноги, расшитый золотом халат плохо пропускал воздух, вызывая испарину, но он все же держался, воодушевляемый своей целью, которая вот-вот должна была быть достигнута.
      – Входи! – торжественно распахнул двери визирь – сегодня он смотрел на Карифа по-другому, не как когда тот являлся простым торговцем.
      Кариф встрепенулся и вошел в зал, где на своем троне уже сидел Сухад.
      – Мой высокочтимый повелитель! – поклонился Кариф, подходя к калифу.
      – Приветствую тебя, Кариф, – кивнул ему в ответ правитель, – Я получил вчера твою просьбу и твое золото, но пока я еще не принял решения.
      – Мой повелитель?! – растерянно посмотрел на него торговец – он внес в казну города вчера чуть ли не в двое больше обычного, чтобы уж наверняка быть уверенным в своем успехе.
      – Скажи Кариф, неужели все эти деньги ты заработал одной торговлей? Тогда поистине наши земли могут гордиться таким удачливым сыном Солнца! Ведь ты знаешь, что должен подтвердить, что у тебя есть еще десять таких же частей, что ты внес вчера в казну, и ты будешь содержать на них небольшой отряд защитников, а также приумножать свое достояние?
      – Конечно, о высокочтимый Сухад! Я все это знаю и все подготовил. Я долго странствовал, во всем себе отказывал, считал каждый медяк – и вот теперь я могу с гордостью объявить, что могу сделать все, что велит обычай! Не скрою, что большую часть этих денег выручил я с небезызвестного тебе бойца, именуемого Нартангом, которого ты не велел мне больше выставлять в твоем городе, о великий.
      Теперь же я продал его в далеком и чужом городе и могу спокойно вздохнуть – ибо враждебный нрав его не давал мне расслабиться и на миг.
      – Так ты продал его? – прищурился Сухад, вспоминая слова воина о договоре с торговцем о свободе по его сотой победе над противником в боях. Калиф уже оплакал свою неверную любимую, уже перегорел ревностью и ненавистью к воину, и нередко вспоминал его теперь, потому что увидел в нем человека, одаренного многим и чистого духом.
      – Продал, великий, – кивнул Кариф.
      – Почему же не продал мне? Я же предлагал тебе, помнишь? – не меняя тона, продолжал Сухад.
      – Мой повелитель, он не стал бы служить тебе! Он одержал столько побед, что я уже не мог держать его, а никто кроме меня не мог управлять им так, чтобы он делал что-то по собственной воле, – начал оправдываться торговец, не понимая, почему великий калиф интересуется его рабом, – Поэтому я продал его на тяжелую работу в рудники – там крепкие цепи и прочные кнуты, – хихикнул он, – Там его нечеловеческая сила будет как раз к месту!
      Калиф молчал. Он смотрел на человека, ползущего на более высшую ступень любыми силами и не имеющего кроме денег ничего, что должен был иметь шейх. Бесстрашный и непобедимый воин поразил его своей отвагой и своей историей, и тем ужасней она была для Сухада, что он знал ее начало и услышал сейчас ее конец. Он хорошо понимал, что Нартанг не станет работать в каменоломнях, что его наверняка уже забили до смерти за его непокорство и презрение к боли… Что же ему теперь остается? Вспоминать высокородного воина, каждый раз глядя на этого жалкого продажного торгаша, нарушившего свою клятву, предавшего человека, что приносил ему такие деньги, нажившись на нем в последний раз? Человека, который его, Сухада, правителя города, высокородного калифа, спас от верной смерти, и которого он, пусть и не гласно, но стал считать своим другом, равным по происхождению и внутренней силе…
      Сухад внимательно смотрел на заелозившего под его взглядом Карифа: золото, что торговец внес в его казну, было как раз кстати в исполнении его задумок по новым торговым путям… однако иметь такого подданного, который в любой момент может предать, видя выгоду или опасность…
      – Я хочу, чтобы до заката ты покинул мой город и больше никогда не появлялся в нем, – холодно произнес калиф, – Сейчас тебе вернут деньги, на которые ты хотел купить себе титул шейха. Но знай, Кариф, что шейху мало иметь много денег и богатств – у шейха должно быть гордое и честное сердце! Мне не нужен такой человек, как ты – убирайся вон! – он сделал знак стражникам, и те грозно двинулись на открывшего от неожиданности рот торговца – такого он никак не ждал от сегодняшнего визита.
      Сухад подошел к резному окну и посмотрел, как Карифа изгоняют из его дворца, его города… Больше он не увидит подлого торговца… но забудет ли погибшего от его жадности воина?
 
      Партакл в первый раз за две недели не спешил в город:
      – Наконец-то я расправился со своими делами, – потягиваясь после сна на просторном мягком ложе, улыбнулся жене он.
      – Наконец-то ты станешь уделять мне хоть толику своего внимания, – наиграно-сварливо ответила красотка.
      – Бессовестная, все мое свободное время принадлежит тебе!
      – Ну да, если еще припомнить, что его у тебя нет!
      – Ничего, дорогая, зато теперь его у меня будет уйма. Все решилось как нельзя лучше – твой муж по прежнему главный человек в Тире, после правителя, конечно, – как бы невзначай поправился вельможа, – Даже не пришлось выпускать нашего зверя! – усмехнулся он.
      – Так ты для этого его готовил! – сразу поняла Калиархара недосказанный мужем на неделе замысел. А Каний тебя опередил, да еще и сам поплатился за это! – засмеялась она, – А ты еще говоришь, что я хитрая!
      – Конечно хитрая. Я же просто умный! – подколол ее супруг.
      – Ну погоди! – наигранно зло прошипела красотка и бросилась его щекотать.
      – Ай, ай, жена, прекрати! – смеясь, покрикивал на нее вельможа, но Калиархара не отступалась.
      – Ага, смеешься?! А все говоришь, что тебе скучно! Чего же тогда смеешься?!
      – Прекрати, отстань! – поймал ее наконец за руки Партакл.
      – Ну все больше не буду, отпусти, а то синяки оставишь! – сразу же недовольно заерзала капризуля.
      – Смотри у меня! – погрозил ей пальцем вельможа и вновь устроился поудобней на подушках, – А все действительно скучно…
      – Все время ты говоришь мне о том, как тебе скучно, – начиная раздражаться, насупилась Калиархара, усаживаясь напротив мужа.
      – Ну если мне действительно скучно?! – невинно пожал плечами тот.
      – Я придумала что может дать тебе новые впечатления, – загадочно улыбнулась красавица.
      – Что же? – Партакл давным-давно испытал уже всевозможные наслаждения и был настолько развращен плотскими утехами и извращениями, что его, казалось, ничем нельзя было пронять.
      – Я скажу, но давай уговоримся – если тебя это всколыхнет, то ты позволишь этому случиться, сколько бы это ни стоило! – загадочно произнесла Калиархара с видом заговорщицы.
      – Ну что ж быть по-твоему, – согласился заинтригованный вельможа – Ты же знаешь – деньги уже давно перестали волновать меня.
      – Хорошо. Тогда слушай – я хочу, чтобы Нартанг взял при нас Дидаолу! – с торжественным видом объявила развратная жена – она вовсе не забыла дерзкого воина и радовалась, подловив мужа на слове – теперь он не сможет увильнуть от расправы над наглецом. От расправы, потому что она так и не нашла мужчину среди рабов или слуг, которые согласились бы исполнить ее желание – Калиархара была уверена, что и воин также откажется от этого, тем самым призвав на себя уже неотвратимое наказание – никто не смел отказывать Партаклу!
      – Дидаолу Нартанг?! – вспомнив невинное сказочное дитя и своего ужасного раба, внутренне содрогнулся вельможа.
      – Ага! Проняло?! – победно заключила красотка, отметив вытянувшееся лицо мужа.
      – Не скрою, – признался тот.
      – Значит быть тому?!
      – Быть, раз проспорил, – развел руками Партакл, приглашая жестом жену вернуться к нему в постель.
      Обрадованная победой Калиархара даже не стала упираться, как это часто любила делать…
      Когда супруги спустились на нижний ярус дома, стоял уже жаркий день. Одий терпеливо ожидал пробуждения хозяина, чтобы получить от него указания на день.
      Первые слова господина, заставили его подумать, что все теперь в этом доме крутиться вокруг проклятого воина:
      – Одий, как там поживает Нартанг? – махнув на его поклон, осведомился Партакл.
      – Его рана уже затянулась, господин, Рат говорит, что на нем все заживает, как на звере.
      – Зверь и есть! – ввернула Калиархара.
      – Приведи его сюда, – велел Партакл, выходя на двор и щурясь на яркое солнце. За господами вышли телохранители Калиархары, неизменно дежурившие у дверей, пока их хозяйка была с мужем дома. На дворе рабы прогуливали лошадей. Партакл невольно залюбовался своими красавцами вороными чаще других выбираемыми им для поездок.
      Одного из них вел Мидий, переведенный Одием в конюшню по предложению одного из надсмотрщиков. Раб вздрогнул, поймав на себе взгляд господина. Вельможа поспешно отвернулся – что ему до раба.
      – О, ковыляет! – зло отметила Калиархара, разглядев в саду высокую немного раскачивающуюся фигуру Нартанга, намеренно настраивая мужа против непоколебимого воина.
      Нартанг подошел к стоящим на ступенях и встал – солнце было у него за спиной и он не щурясь смотрел на них своим тяжелым взглядом, не выражавшим абсолютно ничего, кроме мрачной отрешенности. Он пришел, готовый выступить вскоре по уговору с Партаклом для убийства его соперника.
      – Одий, пошли кого-нибудь за Дидаолой, – в свою очередь распорядилась Калиархара, не желая затягивать долгожданной развязки своего замысла. Казначей поклонился и отошел, давая распоряжения первому попавшемуся ему на пути рабу.
      – Как твоя нога, Нартанг? – так и не дождавшись от воина какого-либо приветствия, насупив брови, осведомился Партакл.
      – Почти не болит, – прорычал тот, не понимая для чего вельможа собрал здесь столько лишних людей, чтобы дать ему достаточно неординарное, если не тайное задание.
      – Хорошо, – Партакл спустился со ступеней, обошел воина со спины и внимательно посмотрел на ровный рубец на его икре, плотно стянувшийся кровавой корочкой.
      – Я уже пробовал биться один – все как и раньше, – как бы между прочим заметил Нартанг.
      – Как и раньше быть не может, – одарив воина злым взглядом, непонятно к чему заметила Калиархара, подходя к мужу и обнимая его за шею – высокая стройная женщина была с ним почти одно роста.
      Не найдя что ответить, воин пожал плечами, а потом его взгляд скользнул по тропинке, ведущей к дому из сада, и он невольно замер, увидев семенящую за посланным рабом девочку. Нартанг понял, что в первую ночь пребывания здесь он все же видел не сон, а живое существо и вот это необыкновенное существо спешило сейчас сюда.
      Калиархара проследила за его взглядом и торжествующе улыбнулась, подбадривая мужа пламенным взглядом и нежными прикосновениями.
      – Ты говорил, что можешь сделать все что угодно, чтобы выбраться отсюда? – продолжал тем временем Партакл.
      – Да, – буркнул воин, подразумевая под вопросом недавний разговор и немного нервничая, чувствуя какой-то подвох во всем происходящем.
      – Мои условия немного изменились, – продолжил вельможа.
      В это время сказочное существо подошло еще ближе. И теперь с Нартанга сошло первое наваждение и он увидел просто малое прекрасное дите, совсем недавно вырванное из счастливой своей доброй мирной жизни с игрушками, сладостями и мамиными сказками на ночь, совсем недавно лелеянное родителями и оберегаемое окружающими за свою невиданную красоту. Но теперь же за эту самую неземную красоту и невинность взятую из сказки жизни в суровое рабство. На ее лице еще не исчезли до конца следы долгих и горьких слез – вокруг огромных глаз виднелись красные круги.