Король Мертвой Страны

      – Кому некуда идти и нечего терять – зову за собой! Вы – люди боя, я дам вам его с лихвой! Кто не понимает сейчас моего языка, прошу тех, кто умеет, сказать это другим! – он подождал, пока суровые люди, которые вполне могли недавно выйти против него на бой, с сомнением и недоверием в глазах, но все же переводили своим товарищам по заточению слова необычного человека, которого они уже знали по слухам сегодня, и с которым боялись встретиться на арене завтра. Он был слишком молод, чтобы уважать его за какой-то опыт или мудрость, но он невероятно, просто сказочно, вел бой, чтобы не прислушаться к его словам, – Так кто пойдет со мной?!
      На его призыв поднялся полуобнаженный чернокожий гигант и кивнул на пылающий взгляд Нартанга, но потом взялся за цепь своих кандалов, позвенел ею и вопросительно посмотрел на молодого воина.
      – Я не слепой и знаю, что на вас цепи. Это я беру на себя. Я уйду и вернусь с ключами. Только я хочу знать, кто пойдет со мной, когда я разомкну оковы?! Прошу, скажите это непонимающим меня! – он опять подождал, пока все поняли смысл его речи, и вслед за черным гигантом медленно поднялись все пленники. Нартанг отметил, что пятеро сомневались, но общий настрой убедил их рискнуть, он запомнил этих людей для себя, – Теперь я вижу, что не ошибся в вас. Пусть с некоторыми из вас я говорю на разных языках, но вскоре мы заговорим на одном всеобщем языке – языке оружия! – нескольким смуглолицым пленникам вновь перевели его слова и в глазах прежних рабов засветилась искра свободы. Далеко не трусливые люди, наконец, увидели путь к долгожданному освобождению.
      – Как ты собираешься пересечь пустыню, Белый воин? – спросил жилистый смуглый пленник с желтовато-карими рысьими глазами.
      – Здесь полно лошадей и верблюдов. Мы возьмем самых быстрых и лучших, возьмем много воды. Я знаю, что такое пустыня, – кивнул он на разумный вопрос, – Она привела меня в плен – она и выведет! Я знаю про морской путь (он не зря не отходил от торговца на рынке), но завладеть кораблем будет сложней и тогда уж за нами точно кинутся в погоню.
      – А лучники, как быть с ними? – подал голос еще один заключенный.
      – У нас тоже будут луки и ножи. Оружие, что выдают нам на бой хранится в двух шагах от наших клеток – я запомнил. Меня сегодня должны забрать – я выйду за дверь и убью всех, кто окажется рядом…
      – Почему ты это делаешь? Ведь твой хозяин обещал тебе свободу? – спросил могучий немолодой абсолютно лысый боец с большим орлиным носом и тяжелым подбородком, – Мы уже все знаем твою историю.
      – Потому что свой последний бой я выиграл, а до сих пор здесь, – мрачно ответил Нартанг, – И я теперь не верю ему…
      – Вот это правильно – мы для них – никто. А перед «никем» не держат данного слова, – хмыкнул все тот же Лысый.
      – Так кто со мной? – рыкнул воин, обводя всех своим тяжелым пылающим взглядом, который сейчас уже не отталкивал, а побуждал на немедленные действия – сейчас за ним хотелось идти на край света и не важно кто окажется впереди – сила, что жила в этом человеке, выплескивалась сейчас через край, вливалась в сердца смотрящих на него.
      – Я! Я! Я! Им! Я! – один за одним вставали со своих только было занятых мест разномастные бойцы, звеня цепями.
 

Глава 5

 
      Тем временем по пыльной дороге мимо красивых домов и ухоженных полей торопился к границе песков небольшой караван. Его хозяин на тонконогом блестящем коне довольно улыбался – его пояс отягощал тяжелый кошель с золотом, а к седлу был прикреплен большой мешок серебра – он только что избавился от самой большой своей головной боли, да еще и получил за это огромную сумму денег – Солнце как всегда было благосклонно к нему! То, чего он так боялся – расставание со своим страшным рабом, уже ставшим свободным по их уговору, произошло легко и быстро: злобный убийца не только не знал еще о его предательстве, но и узнав, не сможет ничего сделать, затворенный в крепких стенах подземелий гигантской арены – его нрав теперь не пугал Карифа! Он по-своему отплатил за то унижение, которое иногда переносил от этого ужасного чужеземца! Кариф ехал и улыбался своим радостным мыслям.
 
      – Я сегодня сделал одно очень интересное приобретение, дорогая! – улыбаясь, заявил с порога вернувшийся с боев Партакл.
      – Какое же, любимый?! – улыбнувшись своей покровительственно-снисходительной улыбкой с ленцой спросила Калиархара.
      – Скоро увидишь! Пойдешь завтра на бои со мной?
      – Мне там скучно – все одно и то же – не на что смотреть, – скривила изящные брови красотка.
      – Уверяю, теперь тебе найдется на что посмотреть! – настаивал муж, подходя и обнимая свою жену за крутые бедра.
      – Что ж, раз ты заверяешь меня в этом – непременно пойду.
      – Вот и славно! Я подготовил тебе подарок!
      – Какой же?!
      – Увидишь завтра на боях!
      – Ну скажи! Мне же интересно!
      – Тогда не будет подарком! Потерпи до завтра! – смеялся Партакл, в объятиях любопытной жены.
      – Ну как я могу терпеть?! – не отступала Калиархара, хватая губами мужа за ухо, побуждая к ласкам и откровениям.
      – Нет, нет и не настаивай! – не сдавался тот.
      – Ну ладно! Тогда я подарю тебе свой подарок! – она сделала знак слуге.
      Тот исчез и вернулся, ведя перед собой…
      Назвать ее женщиной не приходило в голову, ни девушкой ни даже девочкой… Она была похожа на сказочное существо – вся тоненькая изящная и прозрачная: жемчужно-золотистые воздушные кудри-облачка; чуть припухлые аккуратненькие розовые губки-лепестки, правильный носик, наивно вздернутые светло-серые брови на округло-детском лице и поражающие своей глубиной огромные светло-голубые глаза с зеленоватым ободком – в них были и детская невинность и какое-то вселенское понимание.
      – Дидаола, – властно обратилась к ней Калиархара, – Подойди сюда!
      – Вот это да! – невольно наклонился вперед Партакл, разглядывая казалось сошедшее с небес чудо, – Воплощение самой Павриоды – богини невинности! Где ты нашла ее, Калиархара?!
      – Там же, где находят и всех остальных рабов, мой дорогой супруг! – произнесла с железными нотками хищницы в голосе знатная госпожа, – На невольничьем рынке! Это тебе мой подарок!
      – Право же, что мне с ней делать? – немного растерянно пожал плечами вельможа – мысли, которые обычно посещали его при таких «подарках» сейчас даже и не приходили ему в голову – обладать этим сказочным прозрачным невинным существом, как наложницей, ему вовсе не хотелось и даже неприязнь возникала при одной только попытке подумать о том, что вообще кто-то будет прикасаться к ней.
      – Она не нравится тебе? – с надменной усмешкой спросила Калиархара, делая несколько шагов вперед и поднимая рукой в дорогих кольцах часть воздушных жемчужных кудрей маленькой рабыни, а потом отпуская их, позволяя медленно опадать на плечи, играя золотом в вечерних лучах солнца.
      – Она дите. Маленькое и безумно красивое. Что нам делать с ней? – наконец оторвав взгляд от новой покупки своей жены, еще раз пожал плечами Партакл.
      – Ну да, правда – она не умеет ни петь ни танцевать, но можно отдать ее рабыням – чтобы обучили… – задумчиво произнесла Калиархара – в душе же она торжествовала – она подозревала, что такая невинность наоборот заведет ее мужа, но теперь, когда увидела обратное и поймала на себе его взгляд – тревога улеглась – Партакл по-прежнему отдавал предпочтение буйству, а не смиренности.
      – Делай с ней, что сама сочтешь нужным, я право же не знаю куда ее пристроить, – махнул, наконец, рукой вельможа и пошел в дом – на сегодня он и так уже устал от всех этих проблем с рабами.
 
      – Где же твой хозяин? – не выдержал спустя два часа после призыва воина Лысый.
      – У меня нет хозяина, Вару! – отрезал Нартанг, – А тот поганец, что предал меня – дорого заплатит за это! Завтра нас опять поведут на бои… Так?
      – Да. Да. Да, – ответило сразу несколько пленников.
      – Я говорю с Вару! – оборвал их Нартанг, – Запомните – не надо лишних движений и суеты! Каждый из вас – воин, каждый умеет убивать! Если вы продержались до этого дня – вы умелые бойцы! Помните одно: сила и строй – две ноги, что держат войско и делают несокрушимым! Закрывайте бок соседа и будьте уверены, что кто-то закрывает ваш! Если остались одни – рубитесь к своим! – стал вдалбливать науку Данерата иноземцам король мертвой страны, чтобы самому оказаться на свободе.
      Бойцы слушали его, потому что сейчас его нельзя было не слушать, – Так вот мы выйдем и вернемся! Когда возвращаемся, нас ведут меньше стражников – они не так бдительны. Если я выйду и вернусь первым – перебью всех сам и выпущу вас. Если меня задержат надолго и выведут в последних – ваша задача вернуться живыми с боев – и тогда я все равно поведу вас! Вы пойдете со мной на свободу?!
      – Да! Да! Да! Та! Да! – бойцы уже с восторгом смотрели на своего молодого предводителя.
      – Удача будет с нами!
      Прошла беспокойная ночь. Настало утро – о нем можно было судить лишь по возобновившимся звукам снаружи темной камеры – оставленный факел догорел еще вчера. Через некоторое время дверь камеры отворилась – на пороге стояли солдаты, которые забрали пятерых. Нартанг остался сидеть на месте. Из пятерых вернулось только трое. Время вновь потянулось сонной змеей.
      Наконец, в коридоре вновь послышались шаги. Опять лязгнул засов. И Нартанг возликовал – пришли за ним.
      – Вставай. Ты готов к смерти? – ухмыльнулся солдат, освобождая воина от оков.
      – Я готов подарить ее кому угодно, – зло оскалился Нартанг -Сегодня не твой день, – с некоторым сожалением посмотрел на него солдат, – Пошли.
      – Со сколькими? – только и спросил воин, выходя и сжимая в руке рукоять только что выданного ему меча, вперивая в троих ждавших до этого снаружи камеры солдат свой бездонный глаз.
      – Лучше тебе не знать – легче умирать, – усмехнулся один из них и несильно подтолкнул воина древком копья к выходу на арену.
      «… и тогда Перней, презрев страх и прокляв трусливых сородичей, один вышел против многотысячной армии Перийского царя!! – донеслись до Нартанга слова устроителя торжеств, рассказывающего новую историю, которую воину предстояло воплотить в жизнь, – Он покрыл себя славой и стал легендой! Никому не удалось больше повторить его подвиг!»
      Нартанг шагнул на песок арены. «Многотысячной – это сколько в настоящем по меркам этой проклятой страны? – интересовал его один вопрос, – По-любому не меньше трех десятков. Хьярг!» – воин быстро прошел к противоположенному краю, чтобы солнце было за ним, и прислонился спиной к холодному камню стен. Он успел вовремя – из всех четырех дверей стали выбегать вооруженные низкорослые бойцы – воин не знал, сколько их было и откуда и как набралось столько людей такого роста, на фоне которых он казался великаном, – он просто перестал думать о таких мелочах, призывая к себе Удачу.
      Люди на трибунах, казалось, перестали дышать, следя за высоким воином, только что сделавшим первый взмах мечом и сразившим сразу троих из первых добежавших к нему противников. Всем было несказанно интересно – сможет ли он «сыграть» доподлинно великого Пернея.
      Противники набегали и откатывались – занятое Нартангом положение давало ему необходимую защиту спины, а место перед собой воин мог держать чистым очень долго – главное, чтобы нападающим не пришло в голову метать в него ножи или мечи.
      Не успевшие вовремя отогнать, чтобы было видно всем зрителям, от стены Нартанга смотрители теперь в бессилии топтались за сгрудившимися нападавшими, бессильно взмахивая бичами. Люди свешивались с трибун над головой воина, чтобы рассмотреть происходящее внизу.
 
      – А я видела его раньше! Это охранник одного иноземного торговца! Как он здесь оказался? – возбужденно глядя на арену, обратилась к мужу красавица Калиархара.
      Ей хорошо было видно бой со своего места на ярусе для богатых.
      – Теперь это наш раб, дорогая, я купил его вчера у упомянутого тобой торговца, – улыбнулся Партакл, сидящий на удобном сидении под навесом рядом со своей супругой.
      – Вот как? Странно… Но торговец сам заявил, что этот воин свободен.
      – Если бы он был свободен, то не дрался бы сейчас там внизу, дорогая, – снисходительно ухмыльнулся Партакл, краем глаза внимательно наблюдая за происходящим на арене и в то же время оглядывая своих знакомцев из высшей знати Тира, с которыми он заключил сегодня ни одно рискованное пари.
 
      Нартанг откинул в сторону шлем, который немного мешал ему смотреть, поразив им в лицо одного из нападавших. Он уже был весь мокрый – как насмешка Хьярга, привычное откровение битвы не снизошло на него сегодня, он сейчас отбивался на пределе сил, и спасали его лишь вбитые в подсознание с малых лет движения, выдаваемые телом на автоматизме. Воин понял, что если и дальше будет так бешено работать мечом, то на всех врагов у него может просто не хватить сил. И вот, словно услышав его беззвучный призыв, Удача все же решила снизойти к королю Данерата – знакомая и долгожданная пелена затуманила взор, клинки противников полыхнули яркими вспышками, а их движения стали медлительными. И Нартанг вновь стал справлять кровавую тризну, как и вчера. Он вновь был сейчас воплощением смерти. Теперь он уже не чувствовал навалившуюся было усталость – лишь пьянящее чувство восторга битвы охватило его!
 
      – Вот это да! Такого я никогда не видела! – ерзала на шелковой подушке сидения прекрасная Калиархара, хищным взором огромных глаз следя за молниеносными движениями воина.
      – Он одарен самим Акиром! Просто вестник смерти! – кивал Партакл, довольный, что смог удивить свою супругу.
      – Ты правда купил его нам?
      – Правда, дорогая, – улыбался вельможа.
      – Какая прелесть! Что он будет делать в обычное время?
      – Охранять дом и нас с тобой! – рассеянно пожал плечами Партакл, тоже не смея оторвать завороженный взгляд от кровавой кучи тел, вырастающей с каждым движением перед воином.
      – Я хочу, чтобы он охранял меня! – капризно надув губки бросила лукавый взгляд на мужа Калиархара.
      – У тебя же уже есть охранники.
      – Ну и что!
      – Ну хорошо, пусть охраняет тебя!
 
      Шесть мечей. Пять. Три. Все!!!
      Немного пошатываясь и тяжело дыша, Нартанг медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Посмотрел на трупы вокруг себя. Шагнул вперед, почувствовал что-то не то, посмотрел вниз на сапоги – один был залит кровью – не чужой – его – на икре был небольшой разрез – как и когда он появился, воин не помнил. Рана мешала идти. Нартанг поковылял к двери, из которой пришел. Эта рана привела его в замешательство – он никак не ожидал ее и не понимал когда пропустил клинок? В этой прострации он шел под рев и истошные крики толпы обратно в подземелье арены.
      Судя по всему его выступление было последним. Покричав и пообсуждав увиденное еще немного, люди стали расходиться. Солдаты встретили его на выходе и повели в камеру – не ту, где он сидел до боя.
      – Не туда. Сюда, – оттеснил его копьем провожавший, – Меч давай, – просто приказал он, двое его соратников на всякий случай приставили копья к открытой верхней части шеи воина. Нартанг напрягся – нужно было либо решаться на что-то, либо покориться и идти в неизвестность.
      – Я на арене свой шлем оставил. Заберу?! – полуутвердительно-полувыпросительно рыкнул он в своей манере, надеясь выиграть немного времени и собраться с мыслями.
      Нога предательски не давала встать на себя, заставляя сильно прихрамывать.
      – Меч давай и сходи, – немного помедлив, разрешил старший из троих – хороший раб всегда радеет за достояние господина, – Караотар, за шлемом выпусти, – крикнул он стоявшему у ворот.
      Нартанг отдал меч и заковылял обратно на солнечный свет из мрака подземелья.
      Мимоходом он быстро осмотрел пустеющие трибуны – народ уже выходил на площадь перед ареной. В куче убитых он увидел выставленный вверх клинок, зажатый в окостеневшей руке трупа – вот откуда его рана – «мертвый» меч он не увидел. Рабы убирающие тела убитых им только что низкорослых противников, с испугом шарахались от залитого чужой и своей кровью воина – кто он бог или человек? Если бог, то наверняка злой, ну а если человек… то… – нет он не может быть человеком – слишком невероятна его сила и слишком страшен облик…
      – Пошли прочь! – ярясь от испуганных взглядов этих забитых трусливых полузверей-полулюдей рыкнул Нартанг, шалея от бесполезно мечущихся в голове мыслей – он судорожно искал ответ и не находил его: «Что делать?!»
      – Шевелись там, – нетерпеливо прикрикнул на него солдат – ему надоело следить за ковылянием воина и поскорее хотелось вновь отрешиться от мира на своей страже до вечера.
      – Иду, – оскалившись от злости и боли, подбирая свой шлем, рыкнул Нартанг. «Нужно попробовать! Нет больше мочи сидеть на цепи!»
      Он доковылял обратно, вновь пошел перед тремя ожидающими его солдатами в полумрак подземелья.
      – Да не туда же, говорю! – уже раздраженно оттеснил его копьем провожатый, когда воин опять свернул к двери, из которой выходил на арену.
      Не произнося ни звука, Нартанг со всей силы ударил его зажатым в руке шлемом в лицо – солдат рухнул, как подкошенный – шипы гребня вонзились в лоб; воин едва успел развернуться и схватиться за древка уже летящих в него копий, с силой рванул одно за себя и вниз, ударяя кованой шипованой пластиной наплечья второго из солдат, обдирая ему до мяса обнаженную руку и одновременно ударяя головой в оказавшееся перед собой лицо третьего, не удержавшегося на ногах и наклонившегося за уходящим оружием.
      – Тревога! Бунт! – донесся из конца коридора предательский крик – один из солдат возвращался к оставленному на страже напарнику и случайно увидел происшедшее.
      Нартанг быстро добил отнятым у последнего солдата копьем провожатого, ободравшего руку об его доспех и зажимающего сильно кровоточащую рану, потом что было мочи метнул его в кричавшего. Того прошило насквозь и отбросило к стене.
      Железное окровавленное жало чиркнуло по каменной кладке, высекая искры. Нартанг быстро обыскал взглядом поверженных им провожатых, не найдя у них ключей, метнулся вперед к камере – на стенке перед входом висело две связки ключей. Воин сгреб обе и поспешно отворил дверь. За его спиной уже слышался многоногий топот подкованных солдатских сапог. Воин понимал, что не успевает, но упрямо продолжал идти к задуманному. Он распахнул дверь – пленники были на местах – и бросил ключи бойцам:
      – Быстрее! Кто со мной на свободу?! – рыкнул он и бросился к небольшой нише, где хранилось оружие, выдаваемое бойцам перед выходом на арену, куда первый из солдат так и не успел донести его меч.
      Шестеро солдат спешащих по зову пригвожденного копьем товарища, озверевшие при виде своих убитых соратников, быстро приближались к воину, наставив копья, явно намериваясь точно так же проткнуть его насквозь, распять бунтаря на стене…
      Нартанг накинул на руку небольшой щит, покрепче сжал рукоять только что взятого из ниши меча.
      Подбежавшие солдаты без всяких криков принялись наносить удары, явно намериваясь побыстрее разделаться с бунтовщиком. Но тот не только не спасовал при их слаженной атаке, не только сумел отбить ее, но и – небывалое и невероятное дело – стал теснить их обратно по коридору, во что бы то ни стало намериваясь дать возможность прикованным бойцам освободиться.
      – Бунт! Бунт! Сюда! – наконец, немного запаниковав при виде неуязвимого бойца, которого им с соратниками никак не удавалось взять на копья, принялся кричать один из солдат.
      Тем временем из открытой Нартангом камеры поспешно стали выбегать освобожденные рабы.
      – Оружие! – рыкнул им Нартанг, – Оружие здесь! – он не мог отвлечься и на миг от своей схватки, чтобы указать на хранилище, но подхлестнутые адреналином бойцы уже и сами быстро нашли желанную сталь.
      Лысый Вару первым завладел оружием и встал рядом с Нартангом, но и первый же получил страшную рану копьем в голень – широкое острие прошло насквозь. Боец упал, не в силах сдержать крики боли – вокруг сразу начала расползаться лужа крови.
      В этот момент по коридорам разнеслось эхо бегущих на тревожный крик солдат. Уже пятеро сдерживавших бунтарей с еще большим упорством потеснили противников, чувствуя приближение подмоги.
      – А ну на колени, гниль! Оружие в сторону! Кто не покориться – расстреляем из луков! Все на колени! – с ходу выкрикнул командир, появившегося из-за поворота коридора отряда. Первые четверо солдат несли перед собой тяжелые высокие щиты, за ними виднелись лучники.
      Те из бойцов, которые только еще выбегали из камеры, поспешили вернуться обратно при виде подоспевшей подмоги противников, те же, кто уже стоял рядом с Нартангом, видя страх и неуверенность товарищей у себя за спиной и плачевную попытку прорваться самого первого из них, тоже дрогнули. Нартанг, четко уловив настроение людей, с которыми он решил пробиваться из этого города, еще раз вспомянул про себя бога несчастья, но сам попытался в последний раз спасти положение:
      – Вперед! В бой! – взревел он, неистово врубаясь в сдерживающих его до этого копейщиков.
      – Стреляйте в бешеного! – отдал приказ командир подоспевших солдат, – Остальным на колени!
      Стрелы свистнули, но по какой-то случайности никому из лучников не пришло на ум стрелять в открытую голову воина – все они бессильно чиркнули по его доспеху.
      – Брось оружие или умрешь! – решил в последний раз вразумить оскалившегося безумца командир солдат.
      Нартанг немного попятился назад – нога предательски мешала ему вести бой в полную силу и уменье. Краем глаза он увидел, как остальные уже сложили оружие и стоят на коленях. Он глухо застонал, понимая, что одному ему не пробиться через столь умело выстроенную стену противника. Поражение было для него страшнее всего на свете.
      – Брось оружие, я сказал! – рявкнул вновь командир.
      Нартанг попятился еще немного, еще раз взглянул на склонившихся, стоящих на коленях рабов – его недавних и неверных воинов…
      – Хорошо, – кивнул воин и бросил оружие на каменный пол.
      Сталь лязгнула о камень. В Нартанга тут же полетело древко, метя рассадить лоб и отправить в черноту бессознательного бреда. Этого воин допустить не мог – тело само уклонилось и ушло в сторону, руки заучено поднялись и перехватили оружие, отправляя его нерадивого хозяина на пол, но раненая нога предательски не желала давать нужной опоры – Нартанг припал на колено, опираясь на только что отобранное копье. На него вновь нацелились наконечники стрел.
      – Я стою! – встал и прислонился к холоду камня воин, отбрасывая копье и разводя руки в стороны.
      К нему тут же подступили только что сражавшиеся против него в коридоре солдаты, приставив острия копий к горлу и глазам.
      Пришедшие быстро и слаженно принялись загонять вышедших из камеры рабов обратно:
      – А ну назад, псы! Живо на места! – сыпались безжалостные болезненные удары, – По плетям соскучились?! Сейчас вам будет!
      Корчившегося на полу и зажимающего руками хлеставшую из раны кровь Вару пнули для порядка и оставили в покое – он уже не был опасен – опытные солдаты четко определяли это.
      – А ты стой спокойно! – еще сильнее остальных уперлось в шею воина острие только что поверженного им на пол солдата, – Если бы ты не был рабом знаменитого Партакла, то клянусь богами, я всыпал бы тебе столько, что забыл бы как зовут! – зло прошипел он в самое лицо воину, налегая на свое копье так, что на выступающем кадыке Нартанга набухла и поползла вниз густая красная капля, – остальные же его товарищи лишь тяжело дышали, еще не отошедшие от схватки и всего случившегося.
      – Я не раб, – упрямо просипел воин, не имея возможности отклониться от давящего жала.
      – Ты строптивый! – зло ухмыльнулся солдат, – Может, удружить твоему господину – поучить тебя учтивости, пока тебя еще не распяли?! – он быстро отнял от горла воина копье и больно ударил его древком по незащищенным ногам, попав как раз по раненой.
      Нартанг невольно стал оседать. Солдаты зло оскалились – вот теперь это было для них привычно – слабый покорный раб, так же как и все падающий на землю, когда его бьешь.
      Воин оскалился от злости и боли, от невозможности раскидать этих псов, что сбились и стаей загнали его…
      Тем временем из камеры слышались звуки частых ударов и стоны избиваемых рабов.
      Нартанга почему-то не били, хотя руки и ноги у него были свободны от доспехов и уязвимы для ударов. Было видно, что солдаты не решаются сделать с ним то, что положено по закону и мнутся в нерешительности.
      Потом в коридоре вновь послышались шаги. Из-за угла сначала показался низкорослый человек, сразу почему-то напомнивший Нартангу Залима, суетливо озирающийся по сторонам, за ним следовал статный гладко выбритый мужчина, явно принадлежащий к знатному сословью, в сопровождении еще одного слуги – по виду занимающего более почтенную должность, чем первый появившийся.
      – В чем здесь дело? – спокойно спросил мужчина, быстро пробегая взглядом по мертвым солдатам и распростертом на полу под копьями Нартангу, мгновенно оценив ситуацию.
      – Твой раб, почтенный Партакл… – указал рукой на поверженного воина один из солдат, – Убил солдат Тира… Ты сам знаешь, что надлежит сделать с ним по закону… – как бы извиняясь, нерешительно пожал плечами говоривший.
      – Ты уверен, что именно мой раб убил его? – ухмыляясь, спросил Партакл и как бы невзначай повернулся к сопровождавшему его сегодня казначею.
      Маленький человечек, давно забывший о своем собственном «я», являющийся теперь лишь тенью знатного господина, без слов понимал своего благодетеля. Зазвенело золото, разошлось по рукам солдат.
      – Я не твой раб! – зло прохрипел Нартанг с пола.
      – Молчи! – повелительно прикрикнул на него вельможа, тут же перед взглядом воина блеснуло острие копья – он был вынужден прижаться еще ниже.
      – Да вроде бы вон тот, – неуверенно протянул один из солдат, указывая рукой на раненого раба.
      Нартанг с трудом вновь повернул голову – уже в сторону Вару – тот округлившимися от боли и страха глазами слушал разговор господ и бросал отчаянные взгляды на воина – он поверил ему, а тот обманул его надежды!
      Воин сжал зубы и уткнулся лицом в пол – ему в затылок железо ткнулось уже сильнее – отвлеченные деньгами солдаты вспомнили свое основное предназначение.
      – Я в этом просто уверен, – улыбнулся Партакл и кивнул своему слуге еще раз.
      Еще раз звякнуло золото.
      – Да точно! – дружно закивали солдаты, – Вот этот, лысый.
      – В чем здесь дело? – вышел из камеры предводитель подоспевшего на подмогу отряда, стирая с древка копья кровь усмиренных рабов.
      – Господин Партакл забирает своего раба, – ответил подкупленный стражник.
      – Это раб почтенного Партакла?
      – Да, это мой раб, Тирий, – улыбнулся вельможа, – Придешь сегодня ко мне вечером?
      Отдохнем! – пригласил он своего знакомого, которого при обычных обстоятельствах удостоил бы на улице лишь коротким кивком на почтительный поклон.
      – Сочту за честь, – поклонился командир отряда и уже забыл о случившемся здесь несчастии – его дела пойдут намного лучше, когда все узнают, что он был в гостях у самого Партакла!
      – Я забираю его. Отпустите, – небрежно махнул рукой вельможа, говоря так, словно просил о каком-то пустяке.
      Солдаты отошли от распростертого Нартанга и подхватили начавшего отползать от них Вару. «Распять убийцу!» – услышал Нартанг приказ подкупленного стражника, а потом истошный крик Вару, которого поволокли наружу из подземелий, чтобы выставить на всеобщее обозрение при исполнении приговора.
      Нартанг с некоторым трудом поднялся, встал, упираясь взглядом в спасшего его от расправы вельможу.
      – Иди за мной! – холодно бросил Партакл, встретившись с ним взглядом, и поворачиваясь обратно к выходу. И воин, поражаясь сам себе, пошел за ним по коридору подземелий арены. Двое слуг заторопились позади.
 
      Калиархара лежала у себя в комнате абсолютно нагая. Ее кошачье подтянутое тело богато поблескивало атласом дорогого масла. Какой-то суетливый человек только что отвлек ее мужа и он ушел вместе с ним. Ей было обидно и скучно. После увиденного недавно на арене она прибывала в возбужденно-воодушевленом настроении.
      Ей хотелось чего-то необычного…
      При входе снаружи стояло двое охранников – огромных гладко бритых смуглых близнецов. Свободные воины были привязаны к ней как собаки и готовы были разорвать любого, кто рискнул бы обидеть их знатную повелительницу. Чуть в отдалении от воинов сидела пожилая рабыня. Когда-то кормилица – теперь она была обычной работницей, лишь из-за своей материнской преданности приближенная госпожой к себе.
      – Биара, приведи ко мне Дидаолу! – раздалось из-за тяжелого полога.
      Кормилица, встрепенувшись, тяжелой утиной походкой поспешила вглубь огромного дома, охранники зачем-то подтянулись – кто знает, какие мысли посетят их хозяйку.
      Каждый из них видел новую маленькую рабыню, каждый из них по приказу госпожи не раз совершал при ней с новоприбывшими акт любви, чтобы ненароком господину не досталась девственница – чего почему-то так боялась повелительница. Но то все были зрелые аппетитные плоды, так и пышущие природным соком спелости. А сейчас они оба внутренне сжались от ужаса – что решит сотворить с невинным ребенком их извращенная повелительница, и будут ли они должны участвовать в ее фантазиях. Но у Калиархары были совсем другие мысли. Давно испробовавшая все и видавшая многое, она хотела сейчас совсем другого. Она тоже видела в приобретенном ребенке посланницу богов. Ее чистота тоже волновала и трогала знатную госпожу. Она, отмеченная знатным рождением и еще больше возвышенная замужеством, тоже чувствовала себя приближенной к богам. И поэтому необычные мысли посетили ее сегодня, фантазия нарисовала совсем новое.
      – Дидаола, госпожа, – объявила Биара из-за полога, не смея потревожить Калиархару своим появлением.
      – Пусть войдет!
      Девочка вошла и поклонилась, как ее учили. Но в поклоне этом не было унижения и раболепсвтия, страха или признательности за спасение из жадных рук торговцев – это выглядело просто как какая-то детская игра.