Король Мертвой Страны

      – Что, и оденешь еще? – продолжая довольно скалиться спросил Нартанг.
      – Ну не голым же тебя выводить! Твои-то наряды сжечь надо! Там оберегов, надеюсь, твоих не запрятано? – тронул дед носком сапога без сожаления сброшенные воином на мощеный двор балахон и остатки тряпья, служивших набедренной повязкой – лишь сшитые на славу сапоги каким-то чудом еще уцелели.
      – Сапоги еще ничего, – хмуро отметил воин, развязывая ремни солдатских хистанских сапог.
      – Ну коль нравятся – почистят и оставят, – немного растерянно ответил дед – его выцветшие глаза невольно уперлись в сплошь исполосованное шрамами тело воина.
      – Если найдут, пусть лучше новые будут, – недовольно нахмурился Нартанг под сочувственным взглядом ключника, – Ну, залезать что ли?
      – Да! – словно очнувшись, встрепенулся старик, – А ну за работу бездельники! – прикрикнул он на совсем помертвевших от страха при виде жуткого человека пареньков.
      – Да сам я – не безрукий! – рыкнул Нартанг на подошедших рабов, взяв у одного из них какой-то комок тряпок.
      Ключник еще раз обернулся на рослого воина и поспешил удалиться. Через некоторое время он вернулся с ворохом одежды. К этому моменту Нартанг уже вылез из воды и сидел в сторонке, расчесывая поданным гребнем уже вновь отросшие волосы, ничуть не смущаясь своей наготы.
      – Вот я тут принес. Посмотри-ка на себя что, – положил старик красивые одежды: темно-серые широкие штаны, схваченные внизу серебристой тесьмой, широкий узорчатый пояс, тонкую гладкую рубаху с широкими рукавами, также подвязанные на манжетах тесьмой и длинный фиолетовый халат, найденные точно на рост воина.
      Халата Нартанг не одел, а в остальном выглядел на загляденье справно: широкий пояс подчеркнул его рост и стройность, а широкая рубаха скрыла некоторую сухость мышц и сделала акцент на широком разлете плеч.
      – Да ты просто красавец! – довольно хмыкнул дед.
      – Ага. Ваши джины, наверно, и то краше, – оскалился воин, обнажая и без того выдающийся верхний клык.
      – А ты не думай о том, как смотришься – думай о том, кто ты есть на самом деле! – серьезно заявил дед и Нартанг невольно тоже с полной серьезностью посмотрел на него, на миг отбросив недоверчивую враждебность, вошедшую у него уже в манеру общения:
      – Ты мудрый человек, Канхир. Тебе самому бы быть калифом!
      – Ну ты и скажешь! – махнул на него дед, – Поговоришь с калифом и поймешь, что он намного мудрее меня!
      Старик еще раз придирчиво осмотрел Нартанга и протянул ему еще большой кусок темно-синей ткани:
      – На – повяжи на голову!
      – Мне это не нужно, – отрицательно качнул головой воин и белые чистые волосы колыхнулись мягким облаком.
      – Как знаешь, – пожал плечами Канхир и они зашагали обратно во дворец.
      Привыкший запоминать те места, где он был, Нартанг напрягал всю свою внимательность, чтобы не запутаться в сложных переходах.
      Неожиданно они оказались в просторном зале, где застывшая стража охраняла вход в широкую дверь. У дверей беспокойно прохаживался еще один знатный старец, которого Нартангу уже приходилось видеть – именно он возглавлял отряд, остановивший их бегство с Карифом с арены после последнего боя.
      – Чего так долго возишься?! – недовольно напустился тот на сразу пригнувшегося Канхира, – Господин уже ждет! Ты иди, – махнул он деду, – А ты – за мной! – это уже относилось к Нартангу, – Поклонись господину и отвечай на его вопросы четко! – быстро наставлял он воина, пока стража отворяла тяжелые створки.
      Воин остался глух и нем – ему не нравился приближенный калифа.
 
      – Тебя зовут Нартангом?
      – Да.
      – Откуда ты?
      – Издалека.
      – Как попал в рабство?
      – Я не раб.
      – Хм… Кто же тогда?
      – Я воин… Боец…
      – Но ты не свободный… Хоть это ты понимаешь?
      – Да. Я пленник, но не раб. Я не служу.
      – Хочешь сказать, что не покорен.
      – Я не покорился, – кивнул воин.
      – Ну что ж, ладно. Так как ты попал в плен?
      – Мы шли войском на Хорсию. Завоевали уже многие города. Но командир повел нас в пески и вскоре мы вышли к Шатру пустыни.
      – Я слышал о великой битве у Шатра пустыни!
      – Я вел две тысячи… Вскоре от них не осталось и пяти десятков… Нас взяли в плен…
      – Это ты вышел с площади сам после очищения болью?
      – После порки-то?
      – После бичевания.
      – Да, я… И еще несколько моих воинов…
      – Это тебя выкупил калиф у пленившего всадника?
      – Меня.
      – Так значит это ты убил золотого Айтара -Я, – кивнул воин, удивляясь, что како-то коня, пусть и очень красивого, знают по всей пустыни, а имен людей даже и не спрашивают…
      – Потом калиф отдал тебя всаднику Зураму.
      – Ты все знаешь, правитель, зачем же спрашиваешь?
      – Хочу удостовериться верны ли мои знания.
      – Хм, – усмехнулся Нартанг, но ничего не ответил.
      – Как ты остался жив, попав к Зураму?
      – Кости крепкие, – оскалился воин, показывая клыки.
      – И зубы тоже, – улыбнувшись, кивнул калиф, и воин не знал, намекает ли он на его первую встречу с верблюдом у стен дворца калифа Шатра пустыни, или просто отмечает то, что за все это время ему их так и не выбили.
      – Хм, – вновь ухмыльнулся Нартанг – ему уже было интересно говорить с этим человеком.
      – Я знаю он сильно бил тебя. Почему ты не захотел прекратить свою боль и покориться?
      – Он не хотел моего служения – он хотел моей смерти. Я думаю, что лучше умереть непокорным и свободным пусть не телом, но духом, чем умереть покорившимся рабом.
      – У тебя отважное сердце и сильная воля. Я знал очень многих сильных людей, покорившихся после пятидесяти ударов плети и больше не думающих о своеволии.
      – Те, кого ты знал, были сильные телом, но не духом.
      – Пожалуй, ты прав… Так как получилось, что ты дерешься на боях для Карифа и не противишься его слову? Уж кто-кто, а он-то вряд ли смог тебя укротить, – усмехнулся правитель.
      – А он и не укротил. Он посмотрел на меня, как на человека, а не на забитого зверя и мы дали уговор друг другу.
      – Вот как?! и какой же? – с интересом посмотрел на него калиф.
      – Я сто раз одержу победу на боях и он отпустит меня на свободу.
      – И ты веришь в это?
      – Он дал мне слово сдержать обещание, а я дал ему слово не делать зла ему и его добру.
      – Хм, благородный уговор. Сколько же тебе осталось боев до свободы?
      – За мной в вашей стране восемнадцать побед.
      – А ты не боишься, что Кариф обманет тебя? Не даст последних пару боев или просто не отпустит, а продаст кому-нибудь другому? – продолжал оживленно расспрашивать правитель – ему явно была интересна история необычного чужеземца.
      – Тогда я уже не буду скован клятвой, а его предательство станет последним, что он сделает в жизни, – грозно сверкнул глазом воин.
      – Но его смерть станет и твоей смертью, – даже с какой-то жадностью глядя на «свежего» человека, с азартом заметил калиф.
      – Значит, так и должно было быть, – пожал плечами Нартанг.
      – Я вижу в твоем понимании жизни разъяснения Священной книги Солнца. Твои рассуждения схожи с укладом нашей веры. Каким богам поклоняешься ты?
      – Я не поклоняюсь им… Но со мной всю жизнь идет Удача, однако Хьярг временами прогоняет ее и смеется, делая зло…
      – Прям, как наше Солнце и злой Шайтан! – улыбнулся калиф.
      – Я много ходил по чужим землям и понял, что как бы не назывались боги, каких бы ритуалов и жертв они не требовали от людей, все сводится к одному: их всегда двое, и всегда один очень хороший и делает людям добро, а второй непременно ужасный и творит только зло и горе, – ухмыльнулся Нартанг, и, подогнув одну ногу, уселся напротив калифа – ему казалось, что правителю не очень удобно смотреть на него снизу вверх, да и сам он не любил разговаривать с сидящим. Двое стражников за спиной калифа тут же дернулись было к нему, но властное движение руки остановило их:
      – А ты хорошо рассуждаешь для обычного воина… – прищурив свои проницательные глаза, уже совсем по-иному посмотрел на него правитель.
      – А я и не обычный воин, – ухмыльнувшись, прямо посмотрел ему в глаза Нартанг – потому что с этим человеком ему хотелось говорить, он видел в нем мудрого правителя, не гнушающегося разговорами с различными людьми, чтобы узнавать истину.
      – Вот как? Так кто же ты, человек, не боящийся боли и победивший льва?
      – Я тоже правитель… Мой народ воинов живет очень далеко отсюда… Большая беда развела меня со своим народом. По пути к нему, я попал в войско Хистана. Стал там командиром. Ну а остальное ты знаешь, правитель.
      – Хм, ты не простой человек, Нартанг. И ты человек слова – это отличие знатных родом и сильных духом. Ты не признаешь служения, хотя сам невольно служишь мечу всю жизнь, – улыбался калиф мудрой улыбкой, – Послужи мечу и дальше, охраняя мою жизнь. Ты убил Тумара на боях… Я выставлял его, чтобы силач не растратил своей силы и умения. Никогда не думал, что на него найдется более сильный воин. Он был могуч… И он был предан мне всем сердцем. И вот теперь, когда он так нужен мне, его нет… Ты отнял его жизнь, за что я никак не могу винить тебя – на все воля Солнца! Я знаю, многие потребовали бы у Карифа твоей смерти, но я не такой… Хоть я и любил Тумара, я не собираюсь мстить за него тебе… Я должен скоро ехать к каурам. Они враги нам, и я не верю в их добрый нрав или данное слово. Со мной будут стражники, но они не везде могут следовать за мной, а с могучим телохранителем мне было бы спокойней… Потом ты вернешься к Карифу и продолжишь завоевывать себе свободу.
      – Хм. Я не так могуч, как Тумар, но я смогу защитить, если кто-то поднимет на тебя меч, – согласно кивнул воин.
      Так начался новый этап в жизни Нартанга. После долгого разговора с калифом, старый Вайгал выдал ему меч, который до этого воин выбрал в обширной оружейной, показал дверь в покои правителя, и сказал:
      – До выхода каравана осталось два дня… Будь пока здесь.
      – Угу, – кивнул воин, усмехнувшись скупости правителя, и встал спиной к изукрашенной изразцами двери.
      Дворец спасал от безжалостных лучей солнца, и в его стенах царила легкая прохлада. Нартанг прикрыл свой глаз и стал думать о том, что с ним произошло за это короткое время…
      – О Солнце, какой урод! – вывел его из своего обычного отстраненного состояния женский возглас.
      Он стоял как раз спиной к двери калифа, в которую собиралась войти высокая черноволосая красавица с огромными синими, словно сапфиры, глазами. Но увидев лицо рослого стражника она тут же отшатнулась обратно. Ее милое личико исказила гримаса неприязни, словно она наступила своей маленькой расшитой туфелькой в нечистоты или увидела раздавленную ящерицу. Ее изогнутые ровные брови нахмурились, пухлые большие губы немного искривились, показывая края белоснежных зубов, а унизанные браслетами руки непроизвольно легли на края огненно-красной накидки, немного приподнимая ее, словно от воина и вправду по земле растекалась какая-то лужа грязи.
      – Ты кто такой? – зло спросила она звенящим властным голосом.
      – Нартанг, – просто ответил воин, показывая свои удлиненные клыки в оскале ухмылки. Ему эта женщина показалась несказанно красивой не из-за своей внешности – непререкаемо ослепительной – а из-за манеры гордо держать голову и бесстрашно властного, даже вызывающего взгляда – он привык, что женщины пустыни прячут лица и смотрят только себе под ноги.
      – Что? – возмутилась красавица, – Что ты сказал, раб? Как ты смеешь смотреть на меня? Да еще скалиться?! – со злым возмущением процедила она сквозь зубы, – Я велю забить тебя до смерти!
      – Я охраняю твоего господина, – продолжая ухмыляться ее напору, спокойно сказал Нартанг – его веселила эта дикая кошка.
      – Охраняешь? А где Тумар? – удивилась красавица даже перестав морщиться.
      – Я его убил, – продолжая «обольстительно» скалиться, ответил воин.
      – Что?! – фыркнула девушка, презрительно ухмыльнувшись, явно принимая Нартанга за непоправимого лжеца, – Ты?! – еще раз насмешливо осмотрев высокого жилистого стража, засмеялась она.
      – Я, – все скалился ей Нартанг, начиная вновь испытывать какие-то человеческие чувства, кроме безразличной готовности к убийству, – На арене, вчера… – перестав вмиг улыбаться серьезно закончил воин, чуть нагибая голову и вперивая в нее свой бездонный черный глаз.
      – Черные джины пустыни! – невольно вырвалось у красавицы и она отступила на шаг назад, почему-то вмиг поверив, что этот сухощавый урод уложил красавца-силача Тумара.
      – Тебе он больше нравился? – уже зло ухмыльнулся Нартанг, продолжая с хищной жадностью разглядывать свою собеседницу.
      – Ты должен называть меня «госпожой»! – прикрикнула на него девушка, – Жалкий раб!
      Как смеешь на меня глядеть?! – вновь возмутилась красавица, – Сухад! Сухад! – громко закричала она после.
      На ее зов тут же подошли стражники, но, увидев неподвижного воина и негодующую женщину, тут же поспешили убраться вон. В глубине комнаты, которую охранял Нартанг послышалось движение и торопливые шаги. В последний момент воин сделал шаг от двери, из которой тут же показался правитель города:
      – Что ты кричишь, свет очей моих?! – обратился он к девушке.
      – Это кто? – возмущенно ткнула пальцем в невозмутимо осматривающегося кругом Нартанга скандалистка.
      – Это мой новый телохранитель, Чийхара, – улыбнулся калиф, – Он хоть и страшен лицом, но зато непобедим в бою!
      – Он смел говорить со мной, как с равной и смотрел на меня! – тут же наябедничала чертовка.
      – Он просто не знал, кто ты, – улыбнулся калиф, явно любуясь негодованием своей любимицы.
      – Так пусть теперь узнает! – вновь нахмурила брови та.
      – Нартанг, это – моя любимая жена Чийхара. Она может ходить по дворцу без накидки и входить ко мне, когда хочет, – улыбнулся калиф, раскрывая для нее свои объятия,
      – Пойдем, радость моя.
      – Нет, он должен молить о прощении за то, что был груб! – надменно вскинув голову с тяжелой копной вьющихся черных, как смоль, волос заявила красавица.
      Нартанг оскалился и поклонился, насмешливо глядя на капризную бестию. Ему было смешно глядеть на терзания калифа, повелевающего целым городом, полностью покорного теперь этой блистательной своевольницей. Он-то знал, какая у его телохранителя «негнущаяся» спина и как долго можно надрываться в увещеваниях и побоях впустую заставляя произнести его слово «господин» – добропорядочный Кариф расписал своего раба во всех красках, надеясь оставить опасного бойца при себе.
      – Все, все – видишь, он кланяется. Пойдем, – уже чуть ли не силой втащил калиф к себе свою строптивую жену.
      Нартанг вновь встал спиной к закрывшейся за ними двери и долго еще скалился, слушая возмущенное шипение красавицы Чийхары, которая сначала возмущалась поведением телохранителя, потом увлеченно расспрашивала о смерти Тумара, и лишь только после этого осведомилась, когда же ее супруг намерен отбыть в свое опасное путешествие. Воин вспомнил ее пылающие глаза и необузданную манеру движений еще раз – эта Чийхара произвела на него сильное впечатление.
      Пылкая чертовка ушла из покоев калифа только на следующее утро, и все это время Нартанг, словно пес сторожил у двери. Казалось, стража напрочь забыла, что господина нужно охранять. Он сомневался, чтобы Тумар также стоял у дверей сутками. Утром пришел старый Вайгал и удивился, обнаружив воина у дверей:
      – Нартанг, ты что? Всю ночь простоял?
      – Да.
      – А почему спать не ушел?
      – Меня никто сменить не пришел.
      – Но ночью никто ничего не делает – все спят!
      – Неужели убийца посмотрит на ваши уклады? – насмешливо спросил воин, – На то он и убийца, чтобы прийти, когда его меньше всего ждут, и сделать свое дело, когда это легче всего. Нужно чтобы всегда кто-то сторожил – иначе тогда и стеречь без толку, – пожал плечами воин.
      – Но еще наши предки завели этот порядок – никто не смеет что-то делать без взора Солнца!
      – И кауры?
      – А ведь ты прав, иноземец, – усмехнулся старый слуга, – Ты прав…
      – Я еще пару дней могу не спать, но потом нужно будет отдохнуть…
      – У тебя некрасивое лицо, но зато очень красивый дух! – серьезно посмотрел на него старик.
      – Когда-то и лицо у меня было красивым, – печально усмехнулся Нартанг, невольно вспомнив кокетливо-восхищенные взгляды молодых девушек своей родины.
      – Все мы когда-то выглядели иначе – в этой жизни или в прошлой, – закивал старик,
      – А ты сегодня отдыхай – я сейчас пришлю стражу. Ночью же опять тогда будешь сторожить, коли твоя вера позволяет.
      Нартанг пожал плечами – что за глупая вера – не использовать ночной покров для нужных дел?
      Следующий день во дворце пролетел как-то незаметно: воин почти все время проспал в небольшой но уютной комнатушке, выйдя из нее уже ближе к закату, чтобы вновь встать на стражу у двери правителя. На утро калиф вышел необычно рано, не дождавшись своих слуг, которые должны были умыть и одеть его. Он встал напротив воина и серьезно спросил его:
      – Ну, Нартанг, ты готов отправиться со мной в поход?
      – Готов, – просто ответил тот.
      – Ты будешь со мной до конца?
      – Да, – кивнул воин и невольно сравнил калифа с военачальником Данерата, обходившим воинов перед битвой, заглядывающим в глаза бойцам, чтобы увериться, что ничто не тревожит их, кроме желания победы.
      – Да будет на то воля Солнца, – улыбнулся правитель и вновь скрылся в своих покоях.
      Нартанг хотел еще попросить у правителя, чтобы ему выдали выбранные доспехи и оружие, но потом передумал – он и так знал о его выборе – здесь доносили о каждом жесте и слове – это воин тоже понял сразу – значит, не стоит просить дважды…
 
      Караван калифа сильно отличался от виденных уже Нартангом: верблюды в нем были все покрыты дорогими тканями, на их спинах возвышались небольшие башенки, завешенные балдахинами, кони в караване были тоже все сплошь украшены блистающей сбруей и разноцветными кистями. Неподалеку расположился целый отряд рабов с большими зонтами, предназначенными защитить путешественников от палящего солнца.
      Стража, вся, как на подбор состоявшая из крупных, по меркам пустынного народа, бывалых мужчин, слаженно охватила место стоянки каравана кольцом, зорко наблюдая за снующими слугами.
      Нартанг, облаченный в выбранные им на днях зловещего вида доспехи, подпоясанный перевязями с мечем и кинжалами выглядел очень угрожающе. Отросшие уже вновь до лопаток волосы, убранные им в косу, вызывали короткие улыбки стражников и рабов, но в открытую посмеяться над женской прической воина никто не решался.
      Вскоре появился калиф и вслед за ним все заняли свои места в караване.
      Подведенный Нартангу жеребец зло косился на нового всадника и не желал подружиться, норовисто всхрапывая и отворачивая морду от протянутой руки воина.
      – Кардибар не любит чужаков, но если ты с ним подружишься – поймешь, что вы с ним похожи! – улыбнулся калиф, подъезжая к немного растерявшемуся воину на медно-красном жеребце с огненной гривой и белой отметиной на морде.
      – Угу, – пробубнил Нартанг, озадаченно глядя на беспокойное животное, – Ну ладно… – он решил действовать по своему: отстранив подведших коня слуг, взял у них из рук поводья и пригнул гордую голову вниз, заглядывая в блестящие глаза. Но после такого обращения конь возмущенно и зло заржал и попытался вырваться из железной хватки воина, но Нартанг продолжал крепко держать зверя, пытаясь покорить своим пылающим тяжелым взглядом. Потом, покрепче взявшись за поводья одной рукой, он стал аккуратно гладить выгнутую мощную шею коня, приговаривая тихо что-то на незнакомом для всадников пустыни языке. Через некоторое время конь перестал приплясывать и храпеть, настороженно слушая человека. Понемногу ослабляя повод, Нартанг дал лошади распрямиться и, продолжая с ней разговаривать, зашел сбоку, примериваясь к седлу, чтобы сразу взлететь на спину беспокойному коню, не дав ему опомниться. Наконец, заняв нужное положение, воин стремительно вспрыгнул в седло, крепко перехватив повод. На какое-то мгновение конь замер, а потом взвился на задние ноги. Но Нартанг уже успел как следует утвердиться у него на спине, чтобы не дать сбросить себя. Он ездил на многих норовистых лошадях и знал, как с ними обходиться, но оказалось, что кони пустыни не привыкли к такому обращению – воспитанные на почитании и уважении, они сами позволяли людям садиться на себя, и, принадлежа одному человеку, были привязаны лишь к нему.
      Кардибар был именно таким конем и никак не хотел нести незнакомца. У Нартанга же на этот счет были свои взгляды и он, не беспокоясь особо, посильнее натянул повод и поддал коню пятками в бока – медно-гнедая молния взвилась и помчалась вперед. Проскакав в бешеном галопе вокруг дворца, распугав и чуть ли не растоптав всех, кто встретился ему на пути, Нартанг вскоре подъехал к улыбающемуся калифу на всхрапывающем и мотающем головой коне – тот по-прежнему не покорился, но все же решил сохранить свои губы и бока целыми, немного присмирев под властным и жестоким седоком.
      – Он бегает быстрее Гайрида Карифа, – оскалился Нартанг, заставляя коня встать чуть позади медно-красного красавца калифа.
      – Конечно. Я люблю собирать только самое лучшее. Кардибар – сын Айтара, которого ты видел последним, – улыбнулся калиф, – Но я вижу, ты так и не сговорился с ним, – посмотрел он глазами знатока на косящегося коня телохранителя, – Жди от него того же, чего все ждут от тебя.
      – Мне не нравится этот конь. Если бы был посмирнее, но не такой быстрый – он бы мне подошел больше, – тихо ответил воин, продолжая твердо держать понемногу вырываемый из рук повод.
      – Ну что ж… Приведите Таймара! – властно распорядился калиф, – Видно Кардибара придется отпускать в табун или отдавать Кушбашу, – в раздумье произнес он.
      И воин в который раз удивился сколько же внимания здесь уделяется лошадям – вместо того, чтобы думать сейчас о своем походе калиф волнуется что делать с норовистой клячей! В этот момент из-за угла рабы бегом вывели другую лошадь – почти такой же масти, как и непокорный Кардибар, Таймар был заметно спокойнее своего сородича. Он даже не обратил внимания, когда, покинув седло неприязненно фыркнувшего строптивца, Нартанг похлопал его по плечу. Через миг уже сев в седло подведенного коня, воин немного пожалел о своем выборе – в уводимом звере чувствовалась энергия, хлеставшая через край – теперешний же его конь был грустен и спокоен, было видно и несведущему, что так, как только что пронесся Кардибар – оставляя позади себя ветер – этому коню не скакать никогда…
      – По твоему взгляду вижу, что ты понял различие между покорным и вольным, – вновь улыбнулся калиф.
      Но Нартангу уже было все равно на чем ехать – главное побыстрее уже тронуться в путь, так как все это время к нему было приковано всеобщее внимание, и напряжение от ожидания промаха воина чувствовалось даже в раскаленном воздухе.
      – Вольный ездит на покорном, – пожал плечами Нартанг, давая понять, что ему все равно.
      – Вся мудрость всадников песков в том, что вольный ездит на вольном и поэтому они быстрее ветра, они сильны и непобедимы! – вдохновенно произнес калиф, с сожалением и тенью разочарования посмотрев на своего нового телохранителя, трогая своего коня вперед.
      – Угу, – саркастично промычал воин и направил Таймара следом.
      Караван правителя тронулся в путь.
 

Глава 3

 
      – Для чего мы едем к каурам? – спросил воин калифа под негодующие взгляды приближенных.
      – Я не воюю с ними, мои караваны ходят в разные города, но на один путь мы тратим очень много дней, если бы кауры дали слово пропускать мои караваны через свои земли – мои караваны ходили бы быстрее всех других и я обогатился бы еще больше.
      Хочу договориться с двумя их племенами, чтобы за небольшую долю, они оберегали бы мои караваны, – просто ответил правитель.
      – Много ли воинов в этих племенах?
      – Достаточно.
      – Больше, чем у тебя?
      – Меньше… Но не буду скрывать, кауры – прирожденные воины. Лучше, чем наши всадники…
      – Они стреляют из луков?
      – Они владеют различным оружием, и почти всем – отменно, – спокойно рассказывал калиф, с интересом поглядывая на своего сурового собеседника.
      – Хм. Давно ли ваши племена живут рядом?
      – С того дня, как светит Солнце.
      – И вы всегда враждуете?
      – Много раз заключался мир между тем или иным племенем кауров и калифом того или иного города, но всегда это заканчивалось предательством неверных!
      – Почему же ты думаешь, что так не случиться с тобой?
      – У меня есть на то причина, – хитро улыбнулся калиф.
      Разговор невольно оборвался. Остаток дневного перехода ехали молча.
      На ночевке для всех были шатры, даже для рабов, которые тщательно почистив животных, со счастливыми лицами заползали под неброскую, но добротную ткань.
      Помня слова Канхира, Нартанг не задумываясь вошел в шатер вслед за калифом. Тот отметил это легкой улыбкой, но так ничего и не сказал, указав воину рукой на отгороженный угол при входе. Тот также без слов расположился там, присев на толстый войлок пола. Поколебавшись немного, Нартанг все же снял с себя доспехи, оставшись в просторных шароварах и легкой рубашке. Он с блаженством стянул сапоги, и подложив под руку рукоять меча, прикрыл глаз. Однако в шатре было душновато, и он приоткрыл немного полог, ведущий наружу – солнце оставило раскаленные пески, и теперь жар сменялся приятной ночной прохладой – легкая струйка сладкого воздуха пощекотала его лицо.
      – Нартанг, ты спишь? – спустя некоторое время, когда голоса стражников и рабов стихли, позвал калиф из-за полога.
      – Нет, – полусонно ответил воин – он всегда спал очень чутко и в любой момент сна мог сорваться с места в бой. В это же утро ему не удалось отоспаться за ночь, и усталость все же давала о себе знать.
      – Ты водил большое войско в бой?
      – Да. Не одну тысячу…
      – И побеждал?
      – Мы брали один город за другим. Мой отряд был лучшим. Главный военачальник не хотел со мной связываться, потому что воины были за меня.
      – Это ты рассказываешь про то, как уже разошелся со своим народом?
      – Да.
      – А когда был правителем?
      Нартанг надолго замолчал. Он уже давно не вспоминал тех дней, которые сделали его королем Данерата и лишили унаследованной страны. Образы гибели страны и поспешного бегства от неминуемой гибели в пучине захлестнули его, одев на лицо маску страдания. Но потом он взял себя в руки и нашел в себе силы ответить:
      – Настоящим правителем я стал как раз в роковой для моей родины час. До этого же мой отец часто отправлял меня в походы на другие страны и всегда я возвращался с победой. Нам не было и не будет равных на всей земле. Победа всегда сопровождает нас.
      – Как же ты оказался в плену? – усмехнулся калиф.
      – Тогда мне было шестнадцать. Я вел отряд в тридцать воинов – все, что осталось с корабля… Местный правитель выставил против нас все свое войско… Мы просто задохнулись под всей этой кучей народа. Положили сколько могли, но все же попались сами. В том бою я и лишился глаза. Да и все шрамы тоже оттуда… – воин невольно содрогнулся, вспомнив свой плен в Таре, – Как выжил до сих пор не знаю.
      После плена ни руки ни ноги не работали. Слепой был поначалу… – Нартанг и сам не знал почему решил рассказать свою историю правителю города песков, где он был рабом, вынужденным сражаться для обогащения своего «хозяина» и забавы жителей ненавистной страны.
      – Ведь это было глупо – идти с тридцатью воинами против такой уймы! – удивился клиф, – Но тогда ты был еще глуп. И за это поплатился… – задумчиво возразил он сам себе.
      – Нас тогда просто выследили, мы уходить собрались из тех мест… А до этого за мной уже пять взятых городов и восемь выигранных битв было, – спокойно ответил воин.
      – В шестнадцать лет?
      – Да. Я с десяти на поле боя вышел.
      – Что же у вас за народ такой?
      – Народ воинов, – ухмыльнулся в темноте Нартанг.
      – А сейчас тебе сколько лет, Нартанг?
      – Восемнадцать, – вновь ухмыльнулся воин.
      – Никогда бы не подумал, что ты настолько юн, – озадаченно произнес правитель.
      – В этом возрасте у нас уже становятся отцами, – совсем помрачнел Нартанг, вспомнив свою погибшую невесту. Словно наяву он увидел образ смеющейся Рады, когда он кружил ее в воздухе на прогулке по их будущей стране…
      Словно угадав его мысли, калиф не стал больше расспрашивать воина, поворочавшись еще немного он скоро уснул. А Нартанг задремал только под утро вновь и вновь вспоминая все пережитые им моменты…
      Второй и третий дни они тоже провели в пути по бескрайней пустыни. А на четвертый день Нартанг понял, что пустыня не такая уж и бескрайняя – ближе к закату на горизонте показалась темная полоска растительности. Это означало, что там либо один из малочисленных оазисов либо настоящая земля.
      По знаку правителя караван остановился. Нартанг понял, что завтра он увидит землю и кауров. Он уже привычным жестом откинул полог шатра калифа и вошел внутрь, располагаясь у входа.
      – Сегодня ночью могут напасть кауры – мы рядом с их землей, – произнес из-за полога калиф. За эти четыре дня пути он взял в обыкновение беседовать перед сном со своим телохранителем.
      – Вели страже не снимать доспехов и спать в полглаза, – посоветовал воин.
      – Они и так, наверное, не уснут всю ночь – кауры враги нам и опасные противники.
      Каждый стражник знает это и понимает, что настоящего набега нам не выдержать.
      – Зачем же ты так рискуешь? Ведь тебя самого могут взять в плен, а то и убить?
      – Уж такой мы народ – ради выгоды можем рисковать даже жизнью, – усмехнулся в темноте калиф, – Разве ты не понял это, наблюдая за Карифом?
      – Кариф бережет свою задницу превыше всего, – оскалился Нартанг, – Он даже меня один раз удумал сжить, когда решил, что из-за меня схлестнется с Зурамом – хозяином этого, Айтара.