Арктический мост

      Денис нахмурился.
      Помолчали прислушиваясь. Снова удары.
      - Мины рвутся!
      - Если это нападение, - сказал Денис, - то я нападающим не завидую.
      - В кабину центрального поста управления! Надо контролировать, какие мины взрываются, - приказал Андрей.
      Оба размашистым шагом, держа ногу, направились в глубь дока. Издалека, один за другим, доносились глухие взрывы.
      Через минуту Андрей и Денис были на центральном посту управления. На экране выскакивали сигналы.
      - Вот так черт! Кто ж это мог быть? Какая подводная флотилия зараз взрывает сорок семь мин первого пояса?
      - Флотилия движется на нас. .Нападающие находятся сейчас в пятнадцати километрах от дока.
      - Надо соединяться с Мурманском.
      - Подождем. Если нападающие прорвались через первый защитный пояс, они должны натолкнуться на второй. Тогда и позвоним.
      - Как прикажешь.
      Молча просидели час, смотря на часы.
      - Ну, кажется, все благополучно. Надо думать, нападающие отбиты. Можно и тревоге отбой дать. Если бы они двигались даже и черепашьим шагом, то все равно натолкнулись бы на второй пояс.
      Вдруг сигнальные лампочки одна за другой стали зажигаться на мраморной доске. Андрей вскочил и посмотрел на Дениса.
      - Рвутся, - глухо произнес тот.
      - Взрываются те же самые номера мин... Какая-то масса строго определенных размеров надвигается на нас. И этой массе никакие взрывы нипочем...
      - Ничего не разумию. Что могло быть?
      Андрей провел рукой по лбу.
      - Денис, это может быть только... только ледяная гора.
      - Ледяная гора? Неможно, Андрей Григорьевич! Откуда зараз тут айсбергу появиться? Уж этот район я добре знаю.
      - Я не могу... не могу объяснить, но совершенно очевидно, что на нас надвигается ледяная гора. Судя по скорости движения этого неизвестного айсберга, через двенадцать минут должны начать взрываться мины третьего пояса.
      Эти минуты были длиннее часов.
      Но вот, словно включенные стрелкой, отсчитавшей двенадцатую минуту, зажглись сигнальные лампочки мин третьего пояса.
      - Те же номера. Это ледяная гора.
      - Н-да... плохо...
      - Это конец, - произнес Андрей.
      - Ко-нец... - неопределенно протянул Денис.
      - Денис, это я виноват, что ты остался здесь... Прости!
      Денис поморщился.
      - Соединись с Мурманском, - посоветовал он.
      Андрей покраснел, потом овладел собой и снял трубку. На сигнальной доске продолжали зажигаться лампочки, сигнализируя овзрывах мин, сотрясавших стенки дока. Они ухали один за другим с точностью часового механизма.
      Что-то страшное, неотвратимое надвигалось на Арктический мост.
      Степан Григорьевич Корнев расхаживал по своему кабинету в здании Управления строительством Арктического моста. Он ждал сообщения о прибытии поезда с людьми из подводного дока и закуривал одну папиросу за другой, бросая их после первой же затяжки прямо на пол. То и дело он подходил к аппарату прямой связи с Москвой и уже четыре раза говорил с Николаем Николаевичем Волковым. Николай Николаевич сообщил ему, что все радиостанции и радисты-коротковолновики-любители старались еще раз поймать таинственную волну из полярного бассейна. Благодаря тому, что первые сигналы были одновременно приняты в разных местах, удалось приблизительно установить, что загадочная радиостанция находится где-то в районе подводного плавающего дока.
      Раздался звонок телефона, соединенного непосредственно с доком. Степан Григорьевич отскочил от аппарата.
      -- В подводном доке кто-то есть?
      Дрожащей рукой он снял трубку.
      - Андрей? Ты? Почему ты остался?
      - Степан... - послышался далекий голос Андрея.--Мы здесь вдвоем с Денисом.Я должен сообщить: на док надвигается что-то большое. Предполагаю, что это ледяная гора.
      - Ледяная гора? - недоверчиво переспросил Степан Григорьевич.
      - Исход ясен, - произнес твердо Андрей. - Док погибнет. Он потащит за собой туннель, изуродует, погубит его. Аварийные, водонепроницаемые переборки могут не спасти...
      - А ты? Ты? - воскликнул Степан, стараясь удержать телефонную трубку.
      - Не будем говорить обо мне. Это неважно. Я хотел говорить с тобой о другом. Боюсь, что гибель туннеля скомпрометирует всю идею Арктического моста.
      Степан Григорьевич сел в кресло, поставил оба локтя на стол, опустил голову.
      Андрей заторопился, словно боясь, что не успеет сказать.
      - Прежде всего строительство... Понимаешь, его надо продолжать... Катастрофа... она не должна повлиять... Скажи об этом Николаю Николаевичу. Он поймет.
      Степан Григорьевич молчал. Он держал трубку обеими руками, словно кто-то пытался ее вырвать.
      - Степан! Ты слышишь меня? Слышишь? Ане передай... Ну, ты понимаешь... Передай...
      - Хорошо... передам, - сдавленным голосом произнес Степан.
      - Что передашь? Степа, что ты ей передашь?
      - Передам, что ты ее любишь.
      Андрей помолчал.
      - Хорошо... передай...
      Снова помолчали.
      Степан до боли прижимал к уху телефонную трубку. И вдруг он понял, что не слышит больше Андрея. В телефонной трубке не было больше никаких звуков.
      Степан Григорьевич вскочил, стал стучать рычагом аппарата.
      Обрыв... Обрыв! Оборвался провод, оборвался туннель!..
      Открылась дверь, появился секретарь.
      - Степан Григорьевич, разрешите доложить. Поезд с людьми из подводного дока прибыл на землю.
      Своим обычным, спокойным голосом Корнев сказал: - Хорошо, хорошо... Пусть вагоны разместят по баракам. Надо покормить их... Людей поставьте на запасные пути...
      Секретарь увидел, как трубка выпала из рук Корнева и скатилась на пол.
      На следующий день весь мир был потрясен известием о гибели советского подводного дока и автора Арктического моста инженера Андрея Корнева.
      Конец четвертой части
      Часть пятая
      ЛЬДЫ И ВИШНИ
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      ПРОРУБЬ
      Человек с черной повязкой на глазу бессильно опустился на сани.
      - Десять... десять миль! Мне кажется, я тащил эту поклажу по меньшей мере двести миль.
      Его спутник неуверенно ощупал палкой черные тени на снегу, потом вернулся к саням и, сгорбившись, сел рядом с товарищем.
      В темноту уходили загроможденные торосами ледяные поля. Путники некоторое время сидели неподвижно, но скоро мороз победил усталость, и они стали топтаться на месте.
      Внезапно страшный удар расколол воздух.
      Оба человека упали грудью на мешки, сползли на снег. Лежали скорчившись, боясь пошевельнуться. Вот оно, грозное сжатие льдов! Сейчас, следом за первым ударом, рухнет от грохота небо, ледяным хребтом поднимется взломанное поле.
      Дрожа люди ждали своей участи.
      Снова раздался громовой удар. Прямо перед ними взметнулся фонтан льда. На мгновенье он сверкающим тюльпаном застыл в морозном воздухе. Люди осторожно выглянули, прячась за сани. Повсюду валялись льдинки, мерцая свежими изломами. На месте поднявшегося фонтана чернела полынья, обрамленная белым снегом. На поверхность всплыло что-то черное, похожее на спину чудовища.
      Туча набежала на луну, металлический свет погас. Люди скорее угадывали, чем видели происходящее перед ними.
      И вдруг, вскочив, они побежали прочь.
      Они бежали, пригибаясь к земле, как бегут солдаты по простреливаемой местности. Бежали молча, задыхаясь, спотыкаясь. Подхваченные сани волочились на боку.
      Никто не преследовал беглецов. Поднялся ветер.
      Он с шуршанием увлекал сухой снег, быстро заметая следы.. Тучи плотно закрыли небо, хмуро опустились над темными льдами...
      Когда Андрей Корнев понял, что телефонный кабель оборвался и он никогда больше не услышит голоса брата, необыкновенное спокойствие овладело им. Сосредоточенно нахмурив брови, он продолжал неторопливо постукивать рычажком аппарата.
      Вдруг задрожали стены дока. Издалека донесся скрежет металла. Андрей передернул плечами и осторожно положил трубку телефона.
      Вот оно! Ледяная гора уже захватила трубу и влечет ее за собой.
      А может быть, якоря удержат ее? Андрей встал и усмехнулся. С шумом распахнулась дверь.
      - Андрей! Живо вниз--сальник прорвало!
      - Зачем? - безразлично спросил Андрей. - Не все ли равно, где.
      - Как зачем? - побагровел Денис. - Без разговора! Зараз за мной, вниз!
      Андрей махнул рукой, но вдруг порывисто повернулся.
      - Есть, товарищ Денисюк! Хвалю за инициативу!
      Денис улыбнулся и что-то пробурчал.
      Они уже бежали по коридору. Вокруг все сотрясалось. Слышался усиливающийся шум, будто струя водопада била в металлическое дно.
      Чтобы опуститься вниз, иужно было пересечь центральный зал. Тусклые лампочки все еще освещали пустынный док. Со стороны труб туннеля слышался грохот. Сальник был пробит. Струя воды, похожая на длинный прозрачный цилиндр, летела со страшной силой, протянувшись на несколько десятков метров.
      Бурлящий поток несся по дну дока, заливая металлическую площадку.
      - Скорее! - оглянулся Андрей на Дениса.
      Тот, красный, с напряженно вздувшейся шеей, хотел сделать Андрею знак, но поскользнулся на мокром металле и чуть не потерял равновесие.
      Волна обгоняла бегущих. Люди шлепали по щиколотку в воде. Наконец они поравнялись с коридором. Пена рвалась вперед, как бы показывая дорогу.
      Андрей не мог удержаться, чтобы не оглянуться. Темные переплеты теней на оводе, словно зачеркнутые строчки, смотрели на него из полутьмы сборочного зала. Док гудел, усиливая шум пробившейся в сборочный зал воды.
      Вот и вертикальный колодец. По винтовой лестнице спускались под холодным соленым душем. Денис и Андрей мгновенно промокли до нитки.
      В отсек шлюзового отделения через люк, в который они спустились, водопадом лилась вода.
      - Эх, задраить бы люк! - прошептал Денис.
      - Некогда... К подводной лодке! - скомандовал Андрей.
      Подводная лодка водолазной команды стояла сейчас в воздушном шлюзе. На полу слабо освещенной камеры плавали в воде какие-то ящики.
      - Продукты? - посмотрел на Дениса Андрей.
      - Так точно... И одежда.
      - Здорово! Когда успел?
      - Да когда ты по телефону говорил.
      Всплывшие ящики ловили и переносили внутрь лодки.
      - Довольно, - устало проговорил Андрей.
      Вода была уже по пояс. Денис взобрался на мостик лодки и протянул руку Андрею.
      - Лезь, Андрей Григорьевич!
      - Нет, надо плыть.
      - Куда?
      - Включить механизмы.
      Денис кивнул. Андрей несколькими сильными движениями доплыл до переборки, на которую не раз оглядывался во время погрузки. Вода уже почти достигала щита управления, где виднелись приборы и кнопки.
      Ухватившись за край мраморного щита, Андрей подтянулся на руках, нащупал ступеньку и встал на ноги. Вода доходила ему до груди. Шум падающей сверху струи все усиливался.
      Неожиданно наступила полная темнота.
      - Эй! Эй! - голос Дениса был едва слышен из-за рева воды.
      "Все ли погибло? - с удивительным хладнокровием подумал Андрей. - Если это повреждение только одной осветительной сети, еще есть надежда. Если же повреждено аккумуляторное питание механизмов..." Осторожно Андрей нащупывал кнопки, стараясь восстановить в памяти их расположение. Каждая кнопка была ему известна. Когда-то Сурен знакомил его с чертежом щита.
      Андрей нажал кнопку "выдержки времени". Теперь механизмы должны были сработать не сразу, а спустя четыре минуты. Сначала закроется шлюзовой отсек, изолировав шлюз от дока, а потом должен открыться люк, соединяющий и и юз с океаном.
      "Должен открыться, но откроется ли?" Ощупью Андрей двинулся обратно.
      Шум струи изменился. Андрею казалось, что вода стала прибывать, скорее.
      - Эй... эй!.. Андрей! Эй! - кричал время от времени Денис, Блеснул огонек. Это Денис зажег спичку.
      ""Не подмочил!", - почему-то подумал Андрей.
      Он увидел Дениса, который, согнувшись, сидел под самым потолком.
      "Значит, лодка уже всплыла... Еще немного-и люк упрется в свод. Тогда уже не попасть внутрь".
      Андрей напрягал все силы, стараясь подплыть к лодке, но вода несла его к противоположной стенке.
      "Четыре минуты... Только четыре минуты. За это время надо еще успеть задраить люк, иначе океанская вода под давлением десяти атмосфер ринется в лодку".
      Денис, лежа на площадке и инстинктивно упираясь рукой в свод, зажигал одну спичку за другой.
      - Бери... бери руку-то!
      - Где? Давай!
      Андрей в непроницаемой тьме не видел Дениса, но уже ощущал металл обшивки.
      - Здесь... сюда... сюда...
      Рука Дениса нащупала плечо Андрея.
      Пальцы вцепились клещами.
      - Тише, ты... Больно ведь!
      Андрей стукнулся головой о свод Шлюза, со стоном скатился в лодку по ступенькам трапа. Денис уже задраивал люк.
      - Зараз, товарищ начальник! - обернулся он с улыбкой.
      В подводной лодке ярко горели электрические лампочки. Было сухо, тепло и уютно.
      Андрей стоял, потирая ушибленную при падении руку. Электрический свет как-то успокаивал, вселял надежду.
      - Однако и жалкий же у нас с тобой вид, Денисище! - попробовал он улыбнуться.
      - Трошки не парадный, - согласился Денис.
      - С выдержкой времени... Теперь надо ждать минуты две. Если механизмы исправны и сработают, то откроется люк, соединяющий нас с океаном.
      - Ну, авось, будь ласков... откроется, - серьезно и тихо сказал Денис, проводя руками по мокрым волосам.
      - Тогда мы сможем выбраться из дока, но при условии...
      - При каком?
      - Если док уже не опустился так глубоко, что наружное давление воды намного превышает десять атмосфер. Тогда нашу лодку раздавит, как скорлупу.
      - Ну что же, - пожал ллечами Денис, - две минуты не дюже много, можно подождать. Давай смотреть на этот манометр. Он покажет внешнее давление.
      Денис и Андрей уселись в кресла кабины управления и откинулись на спинки. Глаза их не видели ничего, кроме манометра.
      Денис стал считать вслух. На счет восемьдесят шесть стрелка манометра прыгнула.
      - Одиннадцать атмосфер! - воскликнул Денис.
      - Люк шлюза открыт. Док опустился лишь на десять метров. Дорога в океан свободна.
      - Торопиться треба, Андрей Григорьевич.
      Док-то зараз опускается... Как бы не раздавило, - засуетился Денис.
      Заработали винты подводной лодки, включился прожектор. Сквозь стекла смотрового иллюминатора было видно, как медленно проплывали цилиндрические стены шлюза. На мгновенье они сблизились - и вдруг исчезли.
      - Океан! - воскликнул Андрей, облегченно вздохнув.
      - Есть океан! - бодро откликнулся Денис.
      Оба внимательно посмотрели друг на друга.
      - Теперь обдумать треба нам с тобой, Андрей Григорьевич, как поступать.
      - Всплыть под лед немедленно, пока не истощились аккумуляторы подводной лодки. В торпедном аппарате у нас есть торпеды?
      - Имеются- целых две - добре, как по инструкции.
      - Надо только отплыть подальше от этого места. Наверняка выйти за пределы айсберга.
      - Есть отплыть!
      - А потом переодеться.
      - Есть переодеться!
      Помолчали.
      - А потом как? - спросил Денис.
      - Потом жалеть будем, что на нашей лодке нет радио. Это мы с Суреном виноваты. Считали, что лодка предназначена только для обслуживания дока. А под водой нельзя использовать радиосвязь. Вместо нее предусмотрен действующий на близкое расстояние ультразвуковой телефон.
      - Да... жизнь, она зараз поправку внесет.
      - Значит, придется вам на самих себя полагаться,- сказал Андрей переодеваясь.
      - Шукать нас станут...
      - Ночь полярная... Разве заметишь такие две фигурки?
      - То верно...
      Андрей выпрямился. Он был одет в удобный меховой комбинезон и такие же унты. Денис с кряхтением натягивал на себя комбинезон, который был ему явно мал.
      - Ходили же пешком к Северному полюсу, - как бы отвечая своим мыслям, сказал Андрей. - Вот и мы пешком к Земле Франца Иосифа пойдем.
      - Есть пойти к Францу Осиповичу! - ответил Денис, улыбаясь, словно дело касалось прогулки за город к хорошему знакомому.
      - Теперь, Денисище, ты управляй лодкой, а я пойду к торпедным аппаратам. Надо прорубить окно.
      Денис вытянулся. Его улыбающееся лицо дышало бодростью.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      КУСОЧКИ МЯСА
      Началась пурга. То здесь, то там снег серой бесформенной массой взлетал вверх, вырастая справа и слева темными колеблющимися стенами, образуя подобие улиц. Ветер заставлял эти улицы извиваться, наполняя их клубами и мутными столбами. Частая серая сетка била в лицо.
      Люди тащили грубые самодельные сани, сделанные из обломков ящиков. Натягивая постромки, они наклонялись вперед, как бурлаки с бечевой. Нош приходилось вытаскивать, высоко поднимая колена. От этого шли неуклюже, переваливаясь всем туловищем. Сани утопали в рыхлом снегу, загребали его, толкая перед собой.
      - Андрюша, ты бы потер щеки. Не отморозить бы.
      - Спасибо, Денисище. Ничего, как будто.
      Редко-редко обменивались фразами. Все больше молчали, размеренно дыша, экономя силы.
      - Не остановиться ли? Как бы не сбиться нам с тобой.
      - Подожди. Пусть встретится еще хоть одна гряда торосов.
      - И то добре... пойдем.
      Снова шли через свистящую серую тьму, пробивая воющие снежные стены, с трудом вытаскивая из сугробов ноги.
      Остановились только тогда, когда уперлись в огромные, полузанесенные снегом глыбы.
      - Тихий ход, стоп! - скомандовал Денис.
      Принялись разгружать сани, вытаскивать спальный мешок.
      В черном небе голые, замерзшие звезды.
      Поперек черного купола-лыжня космоса: Млечный путь.
      На белом поле мертвые черные тени торосов. Пересекая ледяную равнину, тянется неровный след от саней.
      Над санями возятся лвое. Что-то связывают, скрепляют.
      - Ты держи, а я затяну, Денис.
      - Поживут еще, поживут, будьте ласковы...
      Потом впрягаются, тянут, все удлиняя и удлиняя след.
      - Шли же люди к Северному полюсу... Нансен, Пири, Седов...
      - И то добре, Андрюша... А мы от Северного полюса...
      Путь преграждают торосы. Привычным движением сбрасывает Денис постромки; устало стоит перед препятствием; потом, охая и что-то бормоча, принимается лезть наверх. Ноги его то и дело срываются, проваливаясь в заснеженные щели. К поясу его привязана веревка. Она натягивается.
      Андрей подталкивает сани сзади. Иногда он почти поднимает их, перебрасывает с одной глыбы на другую.
      Денис уже ползет на четвереньках, но все же тянет, тянет полуразвалившиеся сани. Наверху он ложится отдыхать. Чувствуя, что веревка ослабла, он хочет подтянуть ее, но руки не поднимаются.
      - Держи, Денис, держи!
      - Давай... давай... сюда... будь ласков...
      Андрей упрямо толкает сани, они уже совсем близко-сейчас Денис их схватит. Но сани срываются в щель между торосами.
      Натянутая веревка тащит за собой Дениса. Чтобы удержаться, он цепляется за ледяные выступы, загребает руками снег. Наконец, схватившись за веревку, Андрей вытаскивает драгоценные сани.
      Начинается спуск. Впереди - Андрей, выбирающий путь; сзади, сползая с одной льдины на другую, Денис с веревкой на поясе.
      Переправившись через гряду торосов, не садятся - падают на. снег.
      - Идти... идти надо, - твердит Андрей, тщетно стараясь подняться.
      Снова впрягаются в постромки и тянут, тянут, пока не встречаются с черной извилистой трещиной, издали похожей на брошенную веревку. Через нее не перешагнешь, не перепрыгнешь. Провалишься вниз - нет оттуда возврата.
      Приходится идти в обход, бессмысленно уклоняясь от пути, так тщательно намеченного Андреем после проведенного им астрономического определения. Иной раз обходное движение по краю трещины занимает целый дневной переход.
      Но вот, наконец, трещина становится уже.
      Собравшись с силами, Андрей перепрыгивает на другой край. Денис бросает ему постромки и натягивает веревку. Так по натянутым постромкам и веревке переправляют через трещину сани. Потом снова идут, низко наклонясь вперед, с трудом вытаскивая из снега ноги.
      Однажды, едва люди отошли от трещины на несколько шагов, сани перевернулись, наехав на глыбу. Возились долго, пока не поставили их на полозья, снова потянули, но сани глубоко зарылись в снег. Повисшие на постромках путники не могли сдвинуть их с места.
      - Опять бисовы полозья разъихались, - проворчал Денис.
      Пришлось снять рукавицы. Пальцы замерзали мгновенно, не гнулись, не чувствовали прикосновения к дереву саней. Провозились несколько часов, оттащили сани шагов на сто и снова стали. Денис беспомощно присел у развалившихся саней.
      - Рукавицы... рукавицы надень, Денисище!
      Возились по очереди, но сделать уже ничего не смогли.
      - Бросить придется.
      Поклажу разделили на два огромных тюка: старались забрать все. Ошибку поняли еще задолго до конца перехода. Прежде, если кто падал в пути, то мог подняться, а теперь...
      Первым упал и не смог встать Андрей.
      Денис какчм-то чудом держался на ногах. Но едва он наклонился над Андреем, как упал сам. Подняться удалось, лишь освободившись от ремней.
      Дальше идти не было сил, хотя за весь переход прошли не больше четырех километров.
      Денис стал разворачивать смерзшуюся меховую груду: сегодня была его очередь отогревать спальный мешок. Андрей сооружал шалашик, чтобы развести в бензиновой печке огонь, согреть "кофе".
      Наконец Андрей забрался к Денису в мешок, лег с ним рядом. Так, лежа плечом к плечу и не обмениваясь ни словом, выпили они кипяток, который все еще продолжали называть "кофе", медленно разжевывая каждый кусочек отогретого мяса давно убавленной до смешного маленькой порции.
      Спали тяжелым сном, без сновидений, без желанного отдыха. Андрей проснулся от холода. Дениса не было рядом. Едва сдерживая стоны, Андрей выполз из мешка. Пересиливая себя, сделал несколько привычных движений утренней зарядки.
      Денис сидел, скорчившись, над огоньком.
      Звезды заволокло, а это был единственный свет в распростершейся вокруг огромной полярной ночи.
      - Последний кипяточек, Андрюша,- печально сказал Денис.
      - Почему последний?
      - Бросить, бросить придется - поднять неможно.
      Андрей сел рядом, наблюдая за слабым язычком пламени. Оба долго смотрели на огонек. Уже "кофе" давно вскипел, разогрелись мизерные порции мяса, снова вскипел чайник, а они все не тушили огонь, - может быть, последний огонь, который они видели.
      Пошли не оглядываясь. Под грудой осколков льда остались все запасы бензина, печка, посуда. Теперь, чтобы получить воду, придется растапливать лед на груди.
      Идти с похудевшими тюками было как будто легче. Первые километры пути даже принесли желанную бодрость, автоматичность ра боты мускулов, но стоило встретить гряду торосов, -как груз потянул их к земле. Долго отсиживались, прежде чем рискнули лезть на льдины.
      Денис был совсем плох, А впереди ждали поля, трещины, торосы, бесконечные переходы...
      Чувство голода ни на минуту не покидало людей. Даже усталость, тупая физическая боль, мутившая сознание, даже охватывавшее по временам отчаяние не могли заглушить никогда не прекращающихся мук голода.
      И без того ничтожный паек убавлялся Андреем с каждым переходом. Денис молчаливо соглашался со всем, что предлагал Андрей. Он безропотно сносил все лишения, но меховой комбинезон болтался на нем мешком, костлявые плечи торчали углами.
      Сны, полные обильных обедов, жирных блюд, шипящих сковородок, дымящихся сосисок, сны, полные аромата флотского борща, жареной ломтиками румяной картошки, сочных бифштексов, нежных пирогов с тонкой корочкой и тающей во рту начинкой, сны или видения, встававшие прямо из сугробов, подстерегали путников на каждом шагу, владели ими, мучили их, радовали, приводили в неистовство, издевались над ними.
      В мешке, полузамерзшие, со льдом в резиновых мешочках на груди, люди стонали, скрежетали зубами.
      - Нет, Андрюша, не вставай.
      - Почему, Денисище, надо идти.
      - Неможно! Слышишь, как воет...
      Лежали в состоянии, промежуточном между сном и обмороком. Над землей бушевала пурга, надрывалась сотнями сирен и гудков.
      Проходили часы, может быть, дни. Невидимые руки подносили блюда с одуряющими пельменями, повсюду валялись открытые банки со шпротами, на белой жести выступали капельки ароматного прованского масла... целые горы черной икры, белого хлеба... хлеба... хлеба, который можно было есть целыми буханками...
      Пурга кончилась. Снова вверху голодные, слабые звезды. На снегу неясные, тощие тени.
      С невероятным трудом двинулись в путь.
      Шли, качаясь, падая, подымая друг друга.
      Перед торосами, вершины которых, казалось, достигали самых звезд, останавливались. Перебраться? Нет, даже если бы там, на вершине, был котел с горячими щами.
      Денис упал в снег. Андрей с болью смотрел на его рваные унты.
      - Денисище... Дениска!. встань... ведь ноги у тебя отморожены.
      Денис зашевелился, с усилием сел. Андрей опустился рядом. Так сидели молча, безучастные ко всему. Наконец Андрей, стряхнув с себя оцепенение, передернул плечами, встал.
      Денис не шевелился. Почему-то поза его показалась Андрею странной.
      - Денисище, что с тобой? - спросил он тревожно.
      Денисюк поник головой. Андрей схватил его за плечо, начал трясти. Голова Дениса беспомощно болталась. Андрей взял его подмышки, поднял.
      Какой он стал легкий!
      На ногах Денис удержаться не смог и, отпущенный другом, неожиданно повалился навзничь. Андрей встал около него на колени, заглядывая ему в лицо. Молодая луна осветила седые волосы на его давно небритом подбородке.
      - Денисище... Ну, Денисище же...--тормошил друга испуганный Андрей.
      Денис открыл глаза, пошевелил губами: - Андрюша... Андрюша...
      Андрей стал неумело освобождать его от тюка. Пришлось повернуть его на бок, отчего Денис слабо застонал. Голову его Андрей положил к себе на колени. Денис сделал знак - он хочет говорить. Андрей наклонился к нему возможно ниже, едва улавливая прерывистый шепот.
      Поземка подняла снег со льда, запорошив глаза и уши. Андрей заботливо стер снежинки со впалой небритой щеки друга.
      - Андрей Григорьевич... серденько мое... там у меня в мешке... мясо есть...
      - Какое мясо?-вздрогнул Андрей, нагибаясь еще ниже.
      - Моя порция, Андрей Григорьевич... Она в холстинку отдельно завернута. Смотри зараз не выброси.
      - Выбросить? Почему? Какое мясо, Денисище? Ты бредишь. Жар у тебя. Рука у меня озябшая, не почувствую.
      - Нет, Андрей Григорьевич... Я тебе как начальнику зараз докладываю... Запас там у меня схован.
      Андрей нахмурился, губы его дрожали. Денис продолжал: - Для тебя, Андрей Григорьевич, оставлял. Всю дорогу недоедал, прятал... Тебе-то нужнее...
      Андрей вытянулся, напрягся.
      - Зачем? Зачем ты это сделал?
      - То добре, Андрей Григорьевич... Про себя рассудил, что двоим все равно не дойти... Ну вот, остальное-то само собой решилось. Автор Арктического моста, начальник строительства, поди, нужнее меня стране. Ну вот... Возьмешь мой мешок, там все и найдешь, а меня... меня здесь зараз оставь...
      - Нет... нет, Денисище, - начал срывающимся голосом Андрей, потом вдруг почти закричал:-Товарищ Денис, я как начальник назначаю вам усиленное питание, объявляю длительный привал... отдых, пока вы не почувствуете себя лучше!
      - Нет, - прошептал, качая головой, Денис.- Поздно... Да и не к чему... Иди, а мешочек возьми, Андрюша.
      - Нет! - закричал в исступлении Андрей.-- Денис, родной, не брошу я тебя! Не брошу! Зачем ты это придумал? Ёедь у тебя же трое ребятишек...
      - То ж я не сам, Андрей Григорьевич, не сам... Давно я читал, что так одна индианка сделала, которая белого любила. - Он помолчал, собираясь с силами.-А я ведь не только тебя люблю, Андрюша... я ведь служу нашему общему делу, которому нужен ты... А хлопчики мои... Ты позаботься о них... - И Денис замолчал, закрыв глаза.
      Андрей боялся пошевелиться, думая, что его старый, преданный друг уснул. Денис несколько раз принимался стонать, но скоро затих. Так сидел Андрей неподвижно, пока не почувствовал, что коченеет.
      Он стал тереть руки, стараясь согреть их, потом осторожно дотронулся до Дениса. Рука его отдернулась сама собой. Долго смотрел он, наклонившись, на исхудавшее лицо, стараясь запомнить обострившиеся, освещенные луной черты.
      Андрей плакал...
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      ОДИН
      Андрей шел один. Теперь он не смеет погибнуть, он обязан был выжить!
      Позади оставался неровный след -тонкая пунктирная дорожка, теряющаяся среди снежных барханов. Худое лицо Андрея обросло бородкой, забитой сейчас снегом. Он шел, нагибаясь вперед, словно тащил сани, которых давно уже не было. Когда он останавливался, ему было трудно удержаться на ногах. Он должен был или опускаться на снег, или прислоняться к ледяным глыбам. За спиной его легко подпрыгивал сморщенный, тощий тюк.
      Наконец Андрей остановился, с трудом расправил мерзлый спальный мешок. Забравшись в него, взял с собой тюк. Тщетно шарил он рукой по карманам рюкзака. Кроме маленького холщового свертка, там ничего не было.
      В эту ночь, если это в самом деле была ночь на Большой земле, Андрей не развернул заветной холстинки и уснул голодный.
      Утром, проснувшись, он долго не мог пошевелить отекшими членами. Усилием воли заставил себя вылезти из мешка и заняться гимнастикой. Потом, сев на мешок, тупо смотрел на холстинку.
      Вдруг откуда-то издали докатился грохот.
      Андрей вскочил.
      Один за другим раздавались артиллерийские залпы. Лязг, рев, треск сливались в дикую вакханалию звуков.
      Андрей поспешно развернул холщовую тряпочку и положил в рот кусочек мяса. Торопливо сложив спальный мешок, он зашагал на юг, изредка оглядываясь назад, откуда продолжали доноситься треск, гул и взрывы.
      Где-то там, за горизонтом, шли друг на друга ледяные поля, поднимались изломанными хребтами. Человек бежал от них. Новая реальная опасность прибавляла сил.