Чудо-моргушник в Некитае

      Аббат Крюшон, по вере его, вновь обрел член и яйца (но не воссоединился с ними) - сейчас это экспонаты ? О-367/1008 и 0-367/1009 в музее Ватикана.
      Де Перастини все так же серет когтями. Но - теперь уже исключительно для этнографического и зоологического отделов петербургского Эрмитажа (вообще-то я не уверен - может, для музея Прадо в Мадриде? - запамятовал. Знаете что, уточните сами - позвоните директору. Как это сделать, спрашиваете вы? Да просто: наберите номер: алле, это Эрмитаж? - Да, хоздвор Эрмитажа. - Скажите, пожалуйста, де Перастини для кого серет когтями - для вас или музея Прадо? - Кто-о-о?.. - Де Перастини. Ну, мисс Маапл. Простите, я что-то не понимаю... Может, вам директора позвать? Он тут случайно завернул к нам с утра... - Да, да, позовите. - Господин директор, тут кто-то спрашивает, для кого некий де Перастини... простите, что вы сказали он делает? - Серет когтями. - Здравствуйте! Да, да, для нас тоже, недавно подписали крупный эксклюзивный контракт, готовим выставку художественного когтя! - Как я рад за Эрмитаж! давно пора! Извините мое нескромное любопытство, а что это вы с утра делаете на хоздворе? - А я, знате ли, с утра всегда на хоздвор заворачиваю. Утром встанешь - голова как сундук, а тут грузчики утречком поправляются, ну, так я и... - А, понимаю! Это хорошо - вместе с народом! Ой, так я вас поди оторвал? - Да нет, ничего, я уже свое принял. - А, ну, тогда все, извините за беспокойство, идите продолжайте! - Ничего, были рады помочь, звоните еще; - ну, поняли технологию? Тогда звоните. Сейчас! Не откладывайте! тел. [phone] )
      Адмирал Нельсон принят в действительные члены королевского орнитологического общества (и заглазно, и заочно).
      Король Луи сбежал в Африку, где успешно овладел баобабом, бутылочным деревом и эвкалиптом (поочередно), а затем кактусом, саксаулом и верблюжьей колючкой (одновременно).
      Наполеон отстреливался до последнего патрона от десанта Багамских контролеров, после чего из принципа съел билет на Амстердамские острова и плыл туда Немом в подводной лодке капитана Зайца. Теперь он своей рукой переписывает письмо щастья (осталось всего 115 тыс.экз).
      С остальными тоже полный порядок - они жили счастливо и не умерли до сих пор (ибо бессмертны силой писательского гения маэстро Ли Фаня).*
      _____
      * различия с данным выше вариантом Эпилога объясняются переработкой, предпринятой автором с учетом замечаний читателей. Кстати, тому, кто найдет 2219 различий в этих вариантах, автор обязуется лично выполнить татуировку своего автографа на любом месте тела читателя согласно его желания. За всего 15 тонн баксов. Нет-нет, благодарности не надо.
      П Р И Л О Ж Е Н И Е
      СЕРВИС И МЕНЕДЖМЕНТ
      Джим Драккер и Пит Грейсон - известные американские специалисты в области менеджмента. "Сервис и менеджмент" - это обобщение их богатого практического опыта в литературной обработке Л.Фаня. Книга построена в виде рассказов от первого лица и в живой, занимательной форме, на примерах из реальной жизни раскрывает секреты таких важных сфер как менеджмент, промышленная социология, сервис и проч. Читатель может также извлечь немало нового и новаторского из передового опыта западных фирм, а также узнать сенсационные подробности знаменитого хоторнского эксперимента. О революционном значении этой книги говорят не только приводимые далее отзывы, но и золотая медаль Чикагской промышленной выставки, присужденная "Сервису и менеджменту" в 1992 г. Книга предназначена для широкого круга читателей - предпринимателей, маркетологов, социологов, экономистов и др.
      ОТЗЫВЫ О КНИГЕ ЛИ ФАНЯ "СЕРВИС И МЕНЕДЖМЕНТ"
      Да, если бы мы вовремя прочли эту книгу, то не просрали бы япошкам на Плайя-Хирон!
      Генерал Эйзенхауер*
      __________
      * на старости лет генерал напутал: если япошки, тогда ПерлХарбор. А если Плайя-Хирон - тогда кубишки. Но то, что не просрали бы, - это точно. (Л.Ф.)
      Джимуля, лапушка, иди ко мне под одеялко! Уотермен - сука!
      Элизабет Тейлор, Уитни Хьюстон, Мэрилин Монро и все остальные женщины Голливуда
      Д.Драккер и П.Грейсон - исполинские характеры. Их можно сопоставить разве что с титанической фигурой поручика Ржевского.
      Теодор Драйзер
      Я фсигда думал - на фик фсе эти пасобия по бизнису, адна ерунда. Наканец-то стоящая книга. Рибята знают свае дело!
      Рокфеллер
      Согласны с Рокфеллером.
      Морган, Дюпон, Ротшильд и прочий Уолл-Стрит.
      Интересно, но ненаучно, и про меня неправда.
      Хельмут Штагенбух, президент "Дечекако Лтд."
      1. ДЖУНГЛИ (менеджмент)
      Давно подмечено: если президент компании - голубой, то все будет делаться через задницу. Не верите мне - спросите у Джима. Уж он-то знает испытал, так сказать, на собственной шкуре. Я это в прямом смысле, насчет шкуры-то.
      А дело было так. Мы тогда работали в "Дженерал неглектик", я начальником службы маркетинга, а Джим - помощником кладовщика в оранжерее. Чем фирма занималась, я до сих пор без понятия. Главное, платили неплохо. А работа простая: утром соберешь подчиненных и даешь втык - вы, дескать, олухи, должны землю рыть от счастья, что имеете честь работать в такой компании... опережать конкурентов... расширять рынок - ну и все такое, сами знаете. Потом в кабинет зайдешь, подмахнешь пару бумаг - и завалишься куда-нибудь, расслабиться, а вечерком звякнешь: как, мол, там? босс не искал? Ребята во мне души не чаяли: все бы, мол, такие начальники были. Дизайнер один был, так тот со слезами на глазах признавался - вы, мистер Грейсон, первый босс, который не мешает работать, да что там - вообще единственный порядочный человек на фирме! Ну, мне это везде говорили. А все почему - не лезу куда не надо, - зачем мне знать этот дизайн или эти рынки? - я ж менеджер, мое дело организовать все да поплевывать в потолок. А если уже все организовано - так тем более, и соваться нечего. Но я забыл Джима он, само собой, не больше моего напрягался, а вот получал меньше. А все потому, что числился не кладовщиком, а только помощником, хотя работа была той же: выдай пару раз в неделю кой-какой инструмент садовнику и сиди себе посматривай видик. Опять же, на совещания ходить не надо. А мне раз, а то и два в неделю приходилось. А тоска там была! Президент чего-то лепит, лепит - одно и то же, конечно, и все без толку, а слушать все равно приходится. Джим вот меня не понимал, пока сам не попал - пришлось ему как-то раз подменять начальника хозяйственной службы. Порядок был такой: если сам отсутствуешь, то должен идти заместитель, а если его нет - то ещё кто-нибудь. А как раз заместитель был с бодуна, а начальник в командировке. Садовник отказался идти - я, говорит, этих начальских рыл на дух не переношу, - ну, Джим и пошел представлять, так сказать, в своем лице хозяйственную службу.
      С этого все и началось. Джек Уотермен, президент наш, как водится, час талдычил, что, дескать, конкуренты наступают, надо приспосабливаться к новым условиям, то, се, - в общем, тоску нагнал жуткую. Тут Джим и встрял:
      - Это вы верно говорите, мистер Уотермен, что надо приспосабливаться. Я вот, кстати, случай припомнил из жизни. Даже не случай, а анекдот. Тетка Энн как-то рассказывала отцу. Пришла, значит, обозленная, после ссоры с любовником - у них насчет уз Гименея как-то все не было понимания, ну, да это уже другая история... Пришла, значит, тетка Энн к моему старику и говорит: - Какой я анекдот про вас, мужиков, знаю, - вся ваша в нем подлая сущность! - Что за анекдот? - А вот слушай: поймали дикари в джунглях автобус с туристами. Вывели их, разделили - мужиков налево, баб направо. Приходит вождь, осмотрел тех и других и рассудил: "Баб на мясо, а мужиков будем трахать." Тут бабы как взвыли: "Вы что! Мужиков же не трахают!" А мужики им в ответ: "Трахают, трахают! Еще как трахают!" - Рассказала, значит, тетушка Энн этот анекдот папане и говорит этак обвинительно: - Вот ведь какие вы приспособленцы! - мужики, то есть. А старик газету отложил и отвечает ей, - главное, на полном серьезе: - Ну, так ведь жить-то хочется. Так что я и говорю - насчет приспосабливаться - это вы, сэр, в самую точку.
      Тут все как-то странно стали смотреть на Джима. Уотермен помолчал и спрашивает:
      - Что-то я не припоминаю вас, мистер... э...
      - Драккер, Джим Драккер, сэр. Можно просто - Джим.
      - Хорошо, Джим. Вы у нас чем занимаетесь?
      - Я-то? Кладовщику в оранжерее помогаю. Кладовщика-то нет, так я помощником там.
      - А, ну, ну! Очень приятно познакомиться, Джим. Как-нибудь непременно к вам загляну.
      И что же - не то что заглянул, а прямо-таки повадился ходить к Джиму в оранжерею. Я-то и знать не знал, это уж мне Джим потом рассказал. А только и мы заметили - новый какойто крен наметился у нашего шефа. Как ни совещание, у него один разговор - про джунгли. Что хватит, дескать, довольствоваться традиционным рынком, пора осваивать третий мир. Мол, сидят в джунглях бедные дикари и страдают по зажигалке для газовых плит. Пропадают, значит, без электронных календарей. А мы, "Дженерал Неглектик" то есть, р-раз и появляемся при всех зажигалках и водяных зубочистках: "Вот они мы, мистер каннибал!" Ну, и так далее. Слушаем мы это неделю, балдеем, конечно, а в толк взять ничего не можем. А Уотермен уже и приказ отдает подготовить план широкомасштабной экспансии в джунгли. Ну, плановик его и спрашивает: "А в какие джунгли прикажете готовить экспансию - в Конго или Бразилию? Уотермен сверкнул очками и говорит: "Это я вам поздней сообщу" вроде как пока секрет.
      Проходит ещё неделя, прихожу я как-то на фирму и узнаю новость: наш президент сбежал! Ночью на самолете компании улетел с мешком золота и, по слухам, спрыгнул на парашюте в джунглях не то Боливии, не то Заира. Я бегом к Джиму: слыхал новость? Смотрю, Джим сидит какой-то грустный, задумчивый. Я, - говорит, - теперь ничему не удивляюсь. И тяжело так вздохнул.
      - Что с тобой, старина? - изумленно воскликнул я. - Ты такой рассеянный и печальный! Это так не похоже на тебя, Джим!
      А Джим только вздыхает. И лицо такое - будто он кошелек потерял. Взял я его за плечи покрепче и говорю:
      - Не забывай, старина, - мы с тобой друзья. Выкладывай - что у тебя стряслось?
      - Не знаю, поймешь ли ты меня, Пит.
      - Да задница ты проктитная (у Джима проктит), когда же я тебя не понимал!
      - А ты не выдашь?
      - Как ты можешь так думать, Джим!
      Джим вздохнул ещё пару раз и такое мне рассказал - у меня челюсть отпала.
      Оказывается, после того случая с анекдотом Уотермен зачастил к Джиму в оранжерею. Придет, принесет с собой бутылку виски и затевает беседу.
      - Помните, Джим, вы случай про туземцев рассказывали?
      - Как же, помню мистер президент.
      - Нет-нет, Джим. Давай просто - Джек.
      - Хорошо - Джек.
      - Так вот, как вы думаете, в каких джунглях было дело?
      - Не знаю, сэр.
      - Джек.
      - Джек.
      - Может быть, в Бразилии?
      - Может быть, и в Бразилии.
      - А как насчет выпить по маленькой, Джим?
      - Так на работе же...
      - А что - на работе. Рабочий день уж кончился. Мы бы присели тут под пальмой да и сделали по глотку.
      - Что ж, я не против, Джек.
      - Так в каких джунглях, говорите? В Сенегале?
      - Может, и в Сенегале.
      - Слушай, ты славный парень, Джим!
      - Ты тоже, Джек!
      В другой раз придет, и вновь о том же:
      - Как, Джим, насчет того, чтобы горло промочить? Я вот тут ром захватил.
      - А что, Джек, можно и промочить.
      - Я вот хочу тебя спросить... Ты как-то про туристов рассказывал... Ну, что их дикари в джунглях трахают.
      - А как же, рассказывал.
      - А как ты сам к этому делу относишься - ну, к голубым?
      - А никак не отношусь, Джек. Меня-то они не трахают - ну, и пусть себе живут потихоньку.
      - А вы сами, Джим, не...
      - Что вы, мистер Уотермен!
      - Джек.
      - Джек.
      - Так что, Джим, вы и мысли не допускаете, что сами могли бы... ну, как вот эти туристы...
      - Если честно, Джек... Пока я в ясном сознании и твердой памяти - то нет, исключено. Как-то мне это не по кайфу.
      - Ну, а если в бессознательном состоянии?
      Джим подумал-подумал:
      - Ну, если человек в бессознательном состоянии - упившись, например... Кто ж про него чего скажет... Это ведь не за деньги. Взять хоть меня - я человек бедный, тысчонок десяток не помешали бы, но чтоб за деньги... Это нет. А к чему вы это спрашиваете?
      - Да я вот все думаю - в каких краях тот инцидент был с туристами? Может, в Индонезии?
      - Может, и в Индонезии.
      - Ну что, ещё по глотку, Джим?
      - Давай, Джек!
      Вот, ходил он так к Джиму, ходил, да и признался:
      - Ты, Джим, поди все думаешь, - чего это я к тебе хожу?
      - А мне-то что, - говорит Джим, - Нравится, ну и ходите. Чего ж не выпить с хорошим человеком.
      - Ну, а что мне надо, как ты думаешь?
      - Не знаю, Джек. Гнетет вас что-то, наверно.
      - Это верно, что гнетет... А хочешь знать - что? Я, Джим... Я... Джим! Я люблю тебя!
      - Ну, так что же, - отвечает Джим. - Меня все любят. Да и я вас, Джек, тоже крепко уважаю.
      - Нет, Джим. Ты меня не понял. Я тебя иначе люблю - как мужчина мужчину - вот как.
      У Джима чуть стакан из рук не выпал:
      - Как муж... Это что же, мистер Уотермен - вы трахнуть меня хотите?
      - Да, Джим. Хоть и грубое это слово, но... хочу. Именно тебя. Трахнуть.
      Джим помолчал и спрашивает:
      - А какое у вас образование, мистер Уотермен?
      - Джек.
      - Джек. Так какое образование?
      Босс на него покосился подозрительно:
      - А ты что, только образованных к себе подпускаешь? Если так, то не сомневайся - образование самое что ни на есть высшее: Массачусетский технологический институт.
      - Я это потому спрашиваю, - про образование-то, - объяснил Джим, - что у меня наблюдение есть проверенное: не к добру эта учеба. Что ни человек после Гарварда или там Принстона - непременно его в какую-нибудь дурь заносит.
      - Нет, Джим, образование мое тут ни при чем. Я и до института по этой части был ходок.
      - А чего же вас тогда ко мне потянуло?
      - Любовь - это загадка, Джим. Сам не знаю. Как ты рассказал тот случай про туристов, так меня и потянуло. Как на тросе за буксиром. Волшебник ты, Джимулечка, заколдовал ты меня. Прямо наваждение, - сплю и вижу, как я тебя под пальмой этой... как мужчина мужчину...
      Джим и сказать не знает что.
      - Знаете, что я вам скажу, Джек - останемся друзьями.
      - Э, Джим, друзьями меня не устроит. Скажи мне правду, - у тебя есть кто-нибудь?
      - Это в каком смысле?
      - Ну, как партнер?
      - Да нет же, Джек, говорю тебе, что я не... никогда...
      Уотермен так и повис на Джиме:
      - Зулус мой невинненький!
      Джим еле от него освободился.
      - Что это африканского вы во мне нашли, мистер Уотермен? Вы оставьте это, а то я ведь рассердиться могу.
      - Хорошо, Джим, но только знай - я от своего никогда не отступаю. Раз сказал - значит, так оно и будет. Под этой вот самой пальмой.
      - Да ну, бросьте, мистер Уотермен!
      - Джек.
      - Джек.
      Ну вот, а на следующий же вечер приходит, босс к Джиму с портфелем: так и так, Джим, разбил ты мне сердце, надумал я уехать, хочу вот только с тобой бутылочку распить - прощальную, так сказать. Присели они под пальмой, выпили по стаканчику. Уотермен достает какую-то бумагу и дает Джиму. Он прочитал и спрашивает:
      - Зачем вы мне даете данные своего теста на спид, Джек?
      - Это, Джим, чтоб ты не волновался понапрасну. А то, поди, боишься, вдруг, мол, у меня спид.
      - Да ну, Джек, я же говорю... А зачем вы мне деньги показываете?
      - Вот, смотри, - десять тысяч - все, как ты говорил. Мало если, так скажи. Я ещё тыщу добавлю. Твое будет, Джим.
      - Перестаньте, мистер Уотермен. А то я уйду или позову кого-нибудь.
      - Не получится, Джим. Я всех отправил домой, а оранжерея закрыта. Вот он, ключ, - у меня. Так что снимай штаны, Джим.
      - Как вам не стыдно, мистер Уотермен! Вы же президент крупной компании, такое положение в обществе, а вы...
      - Вот именно, - я, босс крупнейшей компании, должен спорить с каким-то паршивым кладовщиком. Других трахал - и тебя трахну! Снимай штаны!
      - Не сниму!
      Ну, тут они немного поспорили.
      - Немедленно снять штаны! - выходит из себя Уотермен.
      - Да будет вам известно, что у меня проктит! - режет в ответ Джим.
      Не мог же бедняга знать, что это только распалит вельможного извращенца! У Уотермена аж руки затряслись, а вслед за тем он полез в портфель и достал - что бы вы думали? - пистолет! Навел на Джима и приказывает:
      - Достань из моего портфеля бутылку рома! Налей стакан! Пей!
      Если бы он что другое скомандовал, так это, конечно, западло слушаться, - ну, а выпить стаканчик, так в этом ничего ведь такого нет, верно? Джим и выпил стакан. А потом еще, и еще. А потом и за второй бутылкой в портфель слазил. Короче, в конце концов он свалился под пальму в бессознательном состоянии. Ну, а как с ним обошелся коварный транссексуал это уж вы и сами представите. А когда Джим очнулся, то вокруг была глубокая ночь да бутылки вокруг пальмы, а Уотермена, конечно, и след простыл. В общем, оттянули Джима Драккера! В полный рост!
      Тут я Джима прервал и спрашиваю:
      - А почему ты думаешь, что этот гад тебя... того... поимел? Может, он так только - попугал да ушел?
      - Нет, не ушел, - с грустью отвечает Джим.
      - Да откуда ты это можешь знать? Ты ж в беспамятстве был?
      - Знаю, - так же задумчиво говорит Джим.
      - Да откуда? Болит, что ли? Так это же, поди, от самовнушения!
      - Нет, не только. Он мне одиннадцать тысяч оставил, - объясняет Джим. - Вон, на столике лежат.
      Как он это сказал, меня аж мороз по спине продрал: это же надо одиннадцать тысяч долларов! И такая меня тоска, такая обида взяла - да что же это такое, иной честный труженик за такие деньги должен месяц, а то и два вкалывать, на рабочем месте торчать, на совещания всякие ходить, а тут - выпил бутылку виски да полежал полчаса со спущенными штанами - и тебе за это одиннадцать тысяч! Ну, где же после этого правда на белом свете!
      Посмотрел я на Джима и прямо возненавидел его. Весь он мне стал отвратителен: и глаз его косой, и голос этот пришепетывающий, и улыбочка его идиотская... Вот так сижу и чувствую - ненавижу Джима!
      - Джим, - говорю, - одиннадцать-то тысяч не мало, кажись, за задницу-то, за хворую!
      - Нет, не мало, - вздохнув, отвечает Джим.
      - И что же ты теперь делать будешь? Поди, на Гавайи махнешь? Ты ведь теперь Рокфеллер!
      Джим молчит, только вздыхает грустно.
      - Знаешь что, - предлагаю, - пожертвуй ты эти тыщи ордену Святой Агнессы, - я тут неподалеку часто монашку вижу, она все пожертвования собирает.
      Джим так и подскочил:
      - Это с чего вдруг я Святой Агнессе буду свои деньги отдавать? Она, что ли, ромом давилась под дулом пистолета? Или, может, её монашка тут без штанов валялась? Нет уж, я пострадал, на себя и истрачу! Может быть, я акции "Тошибы" хочу купить! Может, я через это миллионщиком стану!
      Все-таки до чего в нас, американцах, сильна предприимчивость! Как она выручает нас в трудные минуты! Вот Джим, - президент компании привел его в бессознательное состояние, после чего насладился им. Как мужчина мужчиной. Что бы сделал на его месте какой-нибудь французский виконт? Наверное, вызвал бы Уотермена на дуэль: извольте, мол, дать мне удовлетворение! Ну, Уотермен бы его не понял - дескать, что же, с одного раза не удовлетворил, что ли? - но тот бы все равно настаивал: вопрос чести! Или какой-нибудь меланхоличный швед - он бы год потом ходил к психоаналитику: отчего, мол, мне пальмы снятся каждую ночь? Ну, русский бы сел, конечно, писать психологический детектив - что-нибудь вроде Достоевского "Братья Уотермены" или что-нибудь. Гордый испанец - тот бы, конечно, за Уотерменом с кольтом гонялся, а может - повесился бы. Не таков Джим. Переживает, конечно, парень, не без этого, но что же - повесился, бегает по джунглям с револьвером, роман пишет? Нет, нет и нет! Он уже сейчас смотрит вперед, размышляя, как ему лучше распорядиться свалившимся на него богатством. Джим, так сказать, с оптимизмом вглядывается в лицо будущего, твердо веря, что удача и впредь его не оставит! В этом весь Джим. Я ему так и сказал:
      - Это правильно, Джим. Я тебя одобряю. Это хорошо, что ты оправился от удара. Я теперь всем буду тебя в пример приводить как образец стойкости и деловой инициативы.
      Смотрю, у Джима что-то мелькнуло в глазах. Вроде как задумался о чем-то. А я его подбадриваю.
      - Не горюй, Джим. Я тебя не оставлю. Мы же друзья, - радость, горе - у нас все поровну. Так что не брошу я тебя в беде, и не думай!
      Вижу - озарило Джима.
      - Знаешь, Пит, - говорит Джим. - Мы с тобой друзья...
      - Ну?
      - Всегда друг за друга...
      - Ну, ну? - подбадриваю я его, потому что чувствую - решился Джим.
      - Так я что подумал - давай эти деньги между собой разделим! Шесть тысяч мне и пять - тебе. Что скажешь?
      В этом - весь Джим! За ним как за каменной стеной. Казалось бы, я-то тут при чем? - но нет, Джим и теперь хочет все поровну. Но я сначала все же спросил - может, думаю, он так это только, из вежливости.
      - То есть вроде как, получается, нам обоим премия?
      - Ну ясно, - поровну, - подтверждает Джим.
      - Вроде как нас обоих тут, под пальмой?..
      - Что ты, Пит... Я ж не в том смысле... А в смысле, что как друзья...
      Посмотрел я на Джима - и прямо сердце сжалось. Чувствую, - ну, не могу, не могу я в такую минуту оставить друга один на один с его горем. Я и говорю:
      - Что ж, если как друзья... Чтоб поровну... А! - так и быть согласен! Только почему тебе шесть тысяч, а мне пять?
      Джим глаза отвел:
      - Ну, все-таки...
      - Да ладно, я ж не то что чего. Пять так пять. Чего уж там! Пластырь на больное место - он, конечно, лишней тысячи стоит. Ладно уж!
      - Чего ты ко мне пристал, Пит? - обиделся Джим. - Ты вон в Японии у орангутанга минет брал, так я ж ничего не говорю!
      Джим иногда такой дурачок! Я ему так и сказал:
      - Какой ты чудак, Джим! Как ты можешь сравнивать? Это же совершенно разные вещи! Одно дело - орангутанг, другое - президент компании, - ну что между ними общего? А во-вторых, мной же тогда двигала не корысть, а чувство жажды и любопытство, - я же думал, что орангутанг пластмассовый! И наконец, не я один тогда так попался, - на той фирме, почитай, весь менеджмент обезьян-то так побаловал!
      Джим только фыркнул:
      - Ну и что, что не ты один! А ты думаешь, я один так пострадал? Да этот Уотермен, наверное, весь персонал перелопатил от вахтеров до директоров!
      Джим - так. Он если скажет, то хоть высекай в мраморе и относи в национальный банк. Так сказать, гарантируется и обеспечивается золотом. Бывает, конечно, что и ляпнет, но уж если скажет... В общем, он и тут прав оказался: все не все, но добрая половина менеджмента компании и впрямь пострадала от любвеобильного извращенца. Это все потому выяснилось, что в связи с бегством президента компании нагнали, как водится, ревизоров, открыли следствие, то да се. Ну и что же - из директоров от Уотермена каждый хоть раз да пострадал. А главный бухгалтер - так тот регулярно страдал, раз, а то и два в неделю. А кто бы мог подумать, зачем он с боссом в кабинете запирается? Да, хитрая штучка был наш президент, ничего не скажешь! Мало того, что трахал, так ещё и в дневнике своем записи делал: кого, когда, каким образом... И ко всем ведь подход нашел: к кому с выпиской подъехал, как вот к Джиму, кого по службе продвигал, кого в финансах запутал. Начальник службы безопасности был, такой крупный, видный мужчина, - прямо Сильвестр Сталлоне, - и что же? - тоже пострадал! Да так пострадал, что в домино с друзьями перестал играть: как увидит на доминушке четыре кости, так ему плохо становится. В общем, не фирма, а голубятня. То-то они на Джима так уставились, когда он им анекдот про туристов-то рассказал! Я Джиму и напомнил:
      - Помнишь анекдот-то свой, с которого началось-то все? Теперь понятно, что они на тебя пялились тогда! Вот такие джунгли!
      - Эх, Пит, - говорит Джим, - вот ты на меня все обижаешься из-за той лишней тысячи, а мне ведь что обидно: ну ладно, извращенец он, болезнь у него такая... Но ведь он говорил, что любит, а сам, когда уходил, даже "Джимулечка!" не сказал. Ни словечка последней-то своей любви! Вот они, акулы большого бизнеса! Не люди, а тигры в джунглях!
      И только плюнул Джим. Вот так!
      Так что имейте в виду - как устроились на новое место, первым делом расскажите тот анекдот про каннибалов. Ну, а потом замечайте: если ваш босс начнет вдруг про экспансию в джунгли рассуждать или в оранжерею зачастит, ну, вы теперь знаете, что это значит.
      А сейчас вы меня спросите, как же это я не постеснялся про друга-то своего такое рассказывать, интимные его, значит, подробности? А потому и рассказываю, что ничего тут для Джима постыдного. Об этом и в книжке написано, попалась нам как раз после того случая, - "Непреднамеренная педерастия". Так вот, мужик пишет там, что случаев вроде тех, что у Джима, видимо-невидимо на разных фирмах и, дескать, надо разграничивать. Если кто за деньги или там по пристрастию - то это, конечно, извращение. Ну, а если в бессознательном состоянии - то это просто несчастье такое и ничего тут зазорного нет. Джим как прочитал это, так даже духом воспрянул, хотя я ему это и без всякой книжки говорил. Ну да, в книжке оно как-то убедительней, это уж всегда так.
      2. ЯПОНСКОЕ ЧУДО (передовой опыт)
      Про Японию я вам расскажу - Пит стесняется, хотя чего тут стесняться? Если б он знал, дело другое, а как он мог знать? Слава Богу, не экстрасенс какой-нибудь. Это я о том, как весь менеджмент нашей фирмы в Японию съездил за опытом. А было все, когда нашу фирму слопали японцы, ну да, та самая акула - "Ихайко Ихуйко". Наши-то директора лепили "слияние, слияние" - а какое там слияние, - проглотили нас япошки с потрохами, вот тебе и слияние - с желудком акулы. Ну вот, а когда дело это произошло, то стали мы, значит, перенимать передовой опыт. Перво-наперво, конечно, сам босс поехал. Вернулся он с этой "Ихуйко" - сказать, что в трансе, - значит ничего не сказать. Как будто ему там раскаленный гвоздь в зад воткнули: злой, в глазах остервенение, и весь из себя потрясенный. Будто прожил жизнь в грехе и скверне, а под конец сподобился света истины. И хочет, значит, отыграться за все прошлые годы - бесцельно прожитые, так сказать. Ну, само собой тут же объявил всем, что каждый должен съездить к япошкам и все, что полагается, изучить. А потом успешно применять. А кому не нравится милости просим. И ещё спасибо скажите, что вас японцами не заменяют. И т.д. Ну, составили график и принялись ездить. И должен сказать, что, по всему, было, было у япошек от чего в транс придти. Кто не вернется - все, как один, с потрясением в глазах. Только и слышно - "японский опыт, японский опыт"... И главное, никто ничего рассказывать не хочет. К кому ни ткнись, у всех один ответ: "Дойдет твоя очередь, и поедешь". Кто ещё не съездил, сначала обижались, - дескать, нельзя пару слов, что ли, сказать. Ну, а как сами побывают, то это же долдонят: "Мы ездили, и вы поедете".
      И вот, наступило Питу ехать в Японию, он тогда за связи с общественностью отвечал. "Чем, - думает, - меня япошки удивить могут?" А в самолете ему попутчик попался, Билл Саули, хороший мужик, он в Иокогаме вроде бы кабачок держал для наших морячков, кто к японской кухне непривычен. Так и так, познакомились, поговорили, понравились друг другу. Ну, а как Билл узнал, куда и зачем Пит едет, как-то по-особому стал на него смотреть - вроде как с сочувствием, как на смертника примерно. А как подлетели к Токио, Билл Питу и говорит:
      - Я, браток, тебе сейчас ничего рассказывать не буду - все равно не поверишь, бесполезно. Ну, а как надоест обезьянье дерьмо хлебать, - вот тебе адресок мой, приходи, я тогда тебе и объясню что к чему.
      - Какое ещё обезьянье дерьмо? - спрашивает Пит.
      - Это ты сам увидишь - какое.
      И адрес Питу дал, куда зайти - "Ихайко"-то тоже в Иокогаме.
      И разошлись - Билл кормить моряков, а Пит - перенимать японский опыт. Собрали, значит, японцы всех - с Питом ещё двое наших бухгалтеров было да ещё группа каких-то датчан из Европы приперлась. Спросили их, кто кем работает, и развели кого куда, а Питу говорят:
      - Вам покажут полный цикл производства.
      - Да зачем мне это? - заспорил Пит. - У меня работа с людьми встречаться, разъяснять политику нашей фирмы то есть.
      А с япошками спорить невозможно - головой кивают, сюсюкают, а сами все свое гнут:
      - Да, да... Вам надо знать все от начала до конца... Все покажем, обязательно... Ваш президент особо просил... Да, да, мистер Донелли...
      Деваться некуда, пошел Пит с японцами смотреть производство. Только проходную прошли - слышится жуткий вопль, нечеловеческий прямо.
      - Что-то похоже на голос нашего бухгалтера, - говорит Пит.
      - Нет, нет, не бухгалтер, - ему говорят. - Это орангутанг.
      И правда: моргнуть Пит не успел, как вылетает откуда-то из-за угла отряд орангутангов в цепях и несется мимо рысцой. А рядом япошки бегут с хлыстами.
      - Это наши работники, - объясняют японцы.
      Тут один орангутанг снова завопил - да так, что кровь в жилах заледенела. А япошка, значит, хлесть его! да ещё хлесть! - и скрылись все из виду. А сбоку рядом с проходными две тумбы и на каждой по орангутангу подпрыгивают, себя в грудь колотят.
      - Это пластик, роботы, - Питу объясняют. - Для разрядки!
      Пит смотрит - рядом с тумбой дубинка лежит, на цепи. Японец-гид взял её да как треснет орангутанга по башке! Тот встал на задние лапы и запел гимн фирмы. А японец хвать орангутанга за... это, кругляшки и сдавил - и стаканчик тут же подставляет бумажный. А орангутанг туда наливает - ну, вы понимаете, - откуда.
      - Юмор, - японец снова объясняет. - Кока-кола.
      Сам выпил и Питу стакан налил. Ну, Пит у нас без предрассудков - тоже попробовал. И правда, кока-кола - вкус, запах - все, как положено. Пошли они дальше и заводят Пита в цех, а потом в комнату какую-то вонючую.