Чудо-моргушник в Некитае

      - Ну, допустим, - все не отступал император, - допустим, что это мисс Маапл - хотя я скорее допустил бы уж, что де Перастини - это Джеймс Бонд...
      Тапкин (Лестрид) коротко рассмеялся:
      - Сэр! Вы опять не угадали. Джеймс Бонд - это Гринблат-Верди-Шуберт.
      - Верди-Шуберт! - возопил в величайшем изумлении император. - Но зачем же тогда де Перастини... то есть мисс Маапл вместе с ним искала под кроватью посла Пфлюгена... то есть доктора Уацона?!.
      - Элементарно, - спокойно разъяснил Лестрид (Тапкин), - они проводили конспиративную встречу.
      - То есть они ныряли под кровать, Верди - то есть Джеймс Бонд начинал громко стонать, а мисс Маапл кричала на всю улицу "Ой, тащусь! Хорошо мне!.." - а сами в это время занимались передачей разведданных?!. - у императора аж глаза выкатились на лоб.
      - Именно так, - уверил британец. - Вы довольно точно описали процедуру обмена секретной информацией, как она была предписана двум нашим великим агентам.
      - Ну и ну, - развел руками император. - Да уж, инспек...
      - Т-с-с!.. - приложил палец к губам Тапкин (Лестрид). - Прошу вас, пока я для всех лорд Тапкин. Пусть все остается в тайне.
      - Бля буду, - обещал император.
      - Итак, я пришлю к вам Хомса, - заключил британец.
      Вскоре эта встреча состоялась.
      - Сэр! - обратился Шеллок Хомс. - Вы в большой опасности.
      - Что, чудо-моргушник при входе?!. - вскинулся император.
      - Чудомо... что?.. А, нет, ваше величество, доктор Манго. Это, Шеллок Хомс перешел на свистящий шепот, - очень опасный человек. Это не психиатр. Это профессор Мориарти!..
      - Ах! - ужаснулась императрица, прижимаясь к супругу и трепеща всем телом. - А я-то с ним... танцевала без корсета!
      - А кто это такой - профессор Мориарти? - спросил император.
      - Это глава всего преступного мира, сэр, - отвечал Хомс, несколько удивленный вопросом. - Страшный человек, ваше величество! В Швейцарии мне довелось столкнуться с ним нос к носу. Сели играть с ним в рулетку, я выиграл на черном, он проиграл на красном. Потом он дважды промазал на бильярде, а я сделал тройной карамболь. Сели дуться в очко - у него очко на трех семерках, а у меня два туза. Он весь побледнел, затрясся... Вскочил из-за стола да как хлопнул дверью! Самолюбие адское, сэр! Ну, назавтра подошел, извинился, в горы на прогулку позвал, а там схватил за ноги да как швырнул в пропасть!.. у меня только башка и сбрякала. Посмотрите, какой у меня остался шрам на лбу.
      Император оцепенел от ужаса. Вот ни фига себе, кого к нему занесло! А ну, если и его, императора, профессор Манго, то есть Мориарти пригласит в казино, а потом поймает в саду, напинает под зад да как швырнет в пропасть! С такого станется - небось, только голова и состукает о камень.
      - Это ужасно, Хомс, - насилу смог выговорить государь. - Подумать только, какой опасности я подвергался все это время! Но как же вам удалось спастись?
      - Элементарно, ваше величество, - отвечал Шеллок Хомс. - На мое счастье, я так закричал, что с гор сошла снежная лавина, и я провалился в толстый слой снега. Но, сэр! Эта лавина погребла бы меня под собой заживо и навеки. К счастью, в это время мимо проходила Сара Бернар с труппой. Своими великолепными чуткими радувающимися ноздрями эта великая артистка учуяла присутствие путника под снегом. Ну, а затем Сара Бернар своими мощными лапами с великолепными черными когтями буквально выцарапала меня из-под горы снега. Она улеглась мне на замерзшую грудь, отогревая меня своей теплой мохнатой грудью и громко лаяла до тех пор, пока не прибыла подмога. Я очнулся от того, что кто-то лизал мне лицо широким влажным языком. Это была Сара Бернар.*
      ______
      * читатель уж, верно, ожидает рассказа наподобие того, что был дан про Родильду Пезендонк - о том якобы, как знаменитая актриса удалилась под старость лет в Альпы, обросла шерстью, обзавелась когтями на руках и посвятила себя откапыванию путников из-под снежных заносов. Но, конечно же, ничего подобного в действительности не было - великий сыщик просто-напросто ошибся: он перепутал Сару Бернар и сенбернара. - А как это возможно? опять спросит недоверчивый читатель. - Ведь эти двое столь розны по своей конституции и характеру! И действительно, Сара Бернар и сенбернар мало чем сходны друг с другом. Судите сами - у сенбернара рост в холке метр двадцать, а у Сары Бернар, если встанет на четвереньки, всего пятьдесят семь сантиметров, у сенбернара хвост купируют в двухнедельном возрасте, а Сары Бернар - не купируют, у сенбернара подбрюшье опушено густым мехом белой окраски, а у Сары Бернар опушка подбрюшья имеет рыжий окрас и не то чтобы очень густа. Так что если и есть какие-то сомнения, то достаточно кинуть взгляд на опушку подбрюшья. Ну, положим, по её окрасу ещё можно ошибиться, но шелковистость-то у сенбернара значительно сильнее, уж это-то всегда можно проверить с помощь осязания! Нужно признать: спутать этих двоих решительно невозможно даже слепому. Но ведь Хомс-то травмирован! Головкой же о камень стукнулся, что с него возьмешь, ушибленного - ошибся, да и все тут. Не будем же придираться к знаменитому сыщику.
      - Благодарю вас, Хомс, - произнес после всех разъяснений и остережений император. - Хорошо, что вы меня предупредили. Это мороз по коже, какой угрозе я подвергаюсь. Ну уж, я теперь к чертям прекращу его преступную терапию!
      - Ни в коем случае, сэр! - воскликнул Шеллок Хомс. - Если вы прекратите сеансы, Мориарти сразу заподозрит, что вы его раскусили. Нет, пока что все должно идти по-прежнему. Но, разумеется, под негласным надзором охраны. Я попрошу миссис Хацон - она будет все время за ширмой. Не волнуйтесь, у ней черный пояс по джиу-джитсу.
      Делать нечего - повинуясь рекомендациям корифея сыска, император продолжил курс лечения у псевдо-психиатра профессора Манго (Мориарти). Манго (Мориартри) гнул свою линию.
      - Пора, - заявил он, - приняться за гавкотерапию. Это, гав-гав, самое сильное средство.
      - А! - догадался император. - Я должен на вас, гав-гав, лаять?
      - Гав! р-гав! Верно. А я - на вас, гав-гав.
      Они встали на четвереньки друг против друга, и император поинтересовался:
      - Так что же, гав-гав, я уже совсем, псих? Безнадежен, гав-гав?
      - Неизлечимых, гав-гав, не бывает, - отвечал доктор. - Р-р-р!..
      "В ляжку, стервец, норовит вцепиться, - догадался император. - Мало мне было английской экспедиции!" Он отступил к стене:
      - Доктор, гав-гав, а чем же я болен? Гав!
      - Само... гав-гав... внушение, батенька, самовнушение! Вас напугал, гав-гав, этот шарлатан, гав-гав, предсказатель.
      - Гав-гав? - переспросил император.
      - Гав-гав! - заверил профессор Манго (Мориарти). - Вы стали р-р-р-гав!.. бояться чудо-моргушника. Ну и, гав-гав, внушили себе всю эту небылицу, гав-гав... будто вы - император и такое прочее, гав-гав...
      - А про сейф, гав-гав, я тоже внушил себе, гав?
      - Гав! Естественно.
      - И про моргушники, гав-гав, будто их мне Фубрик ставил? Р-р-гав!
      - Ну да, гав-гав. Кстати, - сообщил профессор Мориарти (Манго), поднимаясь с колен. - Тут я недавно слышал, как двое ваших придворных называли друг друга пособниками чудо-моргушника, Очевидно, гав-гав, у них те же симптомы, что и у вас. Сеанс окончен.
      Император весь побелел. "Вот оно! Начинается", - кольнула сердце горькая догадка о неизбежном. Государь спешно вызвал Хомса и стал расспрашивать его об успехах расследования. Как оказалось, великий сыщик не подкачал и моментом во всем разобрался.
      - Сэр! - доложил Шеллок Хомс. - Это дело, конечно же, происки Мориарти. Страшный человек, ваше величество! Все ограбление - плод его рук. Я пришел к логически неопровержимому выводу, что Фубрик и Жомка даже не касались ваших драгоценностей - их загодя вынул из сейфа доктор Манго, а то есть профессор Мориарти. Недаром он до неузнаваемости изменил свою внешность.
      - Вот те на! - огорчился император. - Зачем же я тогда Кули-аку на пенсию отправил? Значит, корешки мои тут и не при чем?
      - Совершенно верно. Хотя, конечно, у Мориарти были сообщники.
      - Кто же?
      - Сэр! - Шеллок Хомс вынул из зубов прославленную трубку. - Держитесь крепче за трон... Все дело обтяпали известные вам аббат Крюшон и граф Артуа! - выпалил Хомс и рассмеялся своим неповторимым хомсовским смехом.
      - Гав-гав! - разинул рот император. - Когда же они успели?
      - Они воспользовались шухером во дворце, - поведал всемирный сыщик, когда силы полиции были брошены на облаву. Практически беспрепятственно эти двое проникли в будуар императрицы.
      - О! Я знала!.. Я всегда знала, что он вернется! - вскричала императрица. - Ах, мой милый Артуа!.. Я поняла все из его письма...
      - Я продолжаю, мадам, - учтиво поклонился корифей сыска. - Итак, двое ваших друзей, ваше величество, были тоже отвлечены. Жомка, как известно, пытался вырваться из железной хватки бедер императрицы...
      - Шалун! Он сбежал в такой момент... - вздохнула государыня и обмахнулась веером.
      - ... а Фубрик сошелся с глазу на глаз с Кули-акой и тоже безуспешно пытался вырваться из его челюстей...
      - Вон оно как было! - хлопнул себя по лбу император. - А я-то гадал, чем это Кули-ака занимался во время облавы...
      - Во всеобщем замешательстве аббат Крюшон и граф Артуа незаметно выдернули сейф из-под императрицы, вынули оттуда все драгоценности, отдали их профессору Мориартри и срочно покинули дворец. Фубрик и Жомка брали уже, так сказать, выпотрошенного медведя.
      - А где же сейчас граф и аббат?
      - Скрылись, - невозмутимо отвечал Шеллок Хомс, попыхивая знаменитой трубкой, сделанной из когтя игуанодона (подарок де Перастини (мисс Маапл)). - Впрочем, не исключено, что Мориарти уже расправился с обоими подельниками, не желая делиться добычей. Где-нибудь на горном перевале он, вполне вероятно, схватил их за ноги да швырнул в пропасть - только башка и состукала.
      - Какой страшный человек! - поежился император.
      - Совершенно верно, сэр! - кивнул Хомс. - У миссис Хацон после его сеансов возобновились женские недомогания - это в семьдесят четыре года! Что же ей пришлось вынести, чтобы...
      - Ну, это уж не такое диво, - отмахнулся император. - Аббат вон рассказывал про брата Изабеллу у них в монастыре. У этого Изабеллы женские недомогания были в двадцать лет, а ведь он все-таки был мужчиной. Я другого не пойму - на фига Мориарти было красть эти драгоценности? Они же все фальшивые!
      - Как фальшивые? - оторопел Хомс.
      - Да вот так, фальшивые. А каким же им ещё быть, если у нас тут страна праведности, и золото мы презираем и все сдаем на утиль в Шамбалу?
      - Да-а-а... - попыхтел трубкой гений дедукции. - Этого я не знал. Но, ваше величество, это означает только одно - Мориарти вынашивает какой-то совершено дьявольский план. Это невозможный человек, ваше величество! Самолюбие адское. Как-то он продул мне партию в домино. Так потом поймал в горах, пнул ногой да как скинул в пропасть! У меня только голова и состукала...
      - Да-да, вы рассказывали, - кивнул император, погружаясь в рассеянность - его уже одолевали мрачные предчувствия.
      - Кстати, сэр... Я тут слышал проходя коридором, как шепталась между собой кучка каких-то придворных... По-моему, они обсуждали каких-то пособников чудо-моргушника... Не сомневаюсь, что эти пособники - часть дьявольского плана Мориарти! Сэр!..
      И великий сыщик отбыл, пообещав продолжить свое расследование.
      А император предался нервному ожиданию зловещих событий. Все признаки указывали на это. Всюду за спиной государю мерещились шепоты пособников чудо-моргушника. Они виделись ему везде: палач - пособник, Ахмед пособник, Гу Жуй - явный пособник, даже гов.маршал, влюбленный в своего императора, и тот пособник. А как-то, прогуливаясь по аллеям сада, император заслышал голоса за кустами. Он присел и глянул из-под веток. Мимо шли двое - мрачно вышагивал строевым шагом Кули-ака и сбоку семенил гов.маршал - не тот, что стоял на стреме, а глухонемой.
      - ... а потом, - пылко излагал гов.маршал, - гов.маршал и говорит: ладно, вяжите всех, только Фубрика не троньте! и Жомку, это клевые фраера! а де Перастини тигриные когти одел на пальцы и хохочет: щас, говорит, я всех буду чесать посношивая!.. Чесал я, грит, всех пособников, я сам первый пособник!.. А гов.маршал бежит за ними и подсивает: только Фубрика не троньте!.. токо Жомочку не троньте!..
      Император онемел. "И мисс Маапл туда же! ЛИНЯТЬ!!!! Срочно линять!" зажглось огненными буквами у него в мозгу. К этой идее пришел и совет детективов в составе Шеллока Хомса, доктора Уацона (Пфлюгена), инспектора Лестрида (Тапкина) и мадемуазель Куку (миссис Хацон).
      - Сэр! - заявил великий Шеллок Хомс. - В создавшихся условиях самое разумное - исчезнуть на время и переждать где-нибудь в надежном месте.
      - Говоря по блатному, вам нужно залечь на дно, ваше величество, добавил Тапкин (Лестрид). - Иначе нельзя гарантировать вашу безопасность от этого изверга Мориарти.
      - Он подкрадется да сбросит вас с балкона, - поддержал Шеллок Хомс. Только башка и сбрякает!
      - Прямо в яму с гнилыми помидорами, - подхватила миссис Хацон (фрейлина Куку). - Хи-хи. Корочки! - и девица (вдовица) стыдливо закрыла лицо полой кофты.
      - Это есть очень скверный субъект, - закивал доктор Уацон (барон Пфлюген). - Я как медик убедился в порочности его терапевтических методов. Он не признает достижений британской пиявкотерапии!
      Император переводил взгляд с одного на другого и наконец сообщил:
      - Мужики! А я ведь вовсе не император. Я - Конан Хисазул-Рэтамон.
      Он пошел прямиком к доктору Манго (Мориарти) и заявил:
      - Доктор! Я вылечился!
      - Ну-ка, ну-ка, - поспешно воодрузил свои очки на нос профессор Мориарти (Манго). - Так что вы, гав-гав, сказали?
      - Я говорю, - продолжал владыка Некитая, - императоры по деревьям не лазят и в форточку не онанируют, они сразу в постель к мадам Помпадур ложатся. И себя они не грабят, они народ грабят и никому не отдают, во как. А я по дереву лажу и у себя сейф краду. Значит, я не император. Я - Конан Рэтамон-Хисазул.
      - Ага! - вскричал доктор Манго (Мориарти). - Свершилось!.. Вот она, гав-гавтерапия! Но, - спохватился психиатр (мафиози), - этого недостаточно.
      - А чего же тебе еще-то надо? - спросил император, весь похолодев в ожидании злодейского подвоха.
      - Так просто освободиться от вашей мании не удастся, - объяснил медик-головорез. - Пока вы болели, то внушали себе, что все реально - вы сами, ваше императорство, ваши придворные и так далее. Поэтому сейчас все тоже должно обстоять как бы по-настоящему. Чтобы перестать быть императором, необходима процедура, полностью вопроизводящая все детали реальности. Только тогда излечение будет окончательным.
      - Так мне что - отречься? - сообразил наконец император.
      - Именно, ваше величество! То есть, - поправился Манго (Мориарти), сударь Конан.
      - А в чью пользу-то отречься? Принца, что ли? - уточнил император деталь последнего терапевтического действа.
      - Сдался вам этот выблядок! - подпрыгнул Манго-Мориарти. - Ну, подумайте сами: кому вы обязаны своим исцелением?
      - Как кому - профессору Мори... то есть вам, вам, дорогой профессор Манго!
      - Так разве не будет разумно передать свою мнимую корону человеку, который вас от неё избавил?
      - А! Точно, доктор, - наконец уяснил государь. - Ну, усек. Манго теперя ты первый фраер... то есть император. Царствуй, колбаса мой сентябрь. Хватит с меня.
      Днем позже эта церемония состоялась. Император сложил с себя корону и скипетр (они действительно откуда-то взялись и принес их, подтверждая дедукцию великого Хомса никто иной как Манго (Мориарти)). Он произнес все необходимые формулы и объявил своим правопреемником доктора Манго:
      - Оставляю, значит, тебе свою корону, свой трон, свою, стало быть, жену и державу и все прочее, что я себе внушал, а чего на самом деле никогда не было, - сказал теперь уже экс-император. - Гов.маршал! А ты говно все-таки, а я тебя гов.маршалом сделал!
      Император мужественно всхлипнул и велел придворным и прочим придуркам:
      - Ну, мужики! Присягайте, что ль, на верность психиатру, а то он и вас вылечит, как меня!
      Императрица слила свои губы в жарком поцелуе с губами нового императора - экс-доктора Манго (Мориарти). Не дожидаясь конца церемонии венчания на царство, экс-император прошел к себе, собрал свои скудные пожитки - ведь у государя не было сокровищ, он не думал о своем богатстве, все его мысли всегда были о благе народа. И вот - теперь он мог собрать весь свой личный скарб в течение пяти минут. Он сделал это и прошел во дворцовый сад. На него сверху смотрели горы - вечные, величественные, возвышенные отроги Шамбалы. Государь вздохнул полной грудью - и внезапно испытал прилив сил, будто стряхнул наконец какое-то дурное наваждение, свинцовой гирей повисшее за плечами. Он, Конан Рэтамон-Хисазул будет терять свои богатырские силы на такую тщету как престол и корона! Управлять этим бренным миром, этими серыми людьми! Да они даже сейф у себя украсть не могут, ну и фраера, колбаса мой сентябрь! Ну, килда с ушами!.. теперь-то с этим покончено!
      Торжественна, исполнена мощи и благородства была поступь императора, огненное зияние неукротимого духа светилось в его глазах - и мудрость, превышающая мудрость иных академиков и психатров виделась в них взору посвященного. Подобно льву, шествующему на водопой, император (экс-император) прошел сад, ступил на дорогу, ведущую в горы, оглянулся и наложил, сделав жест в воздухе, на оставляемое прошлое и весь Некитай свой королевский моргушник. "Суд истории меня оправдает!" - хотел сказать поверженный властелин. Но опять его подвела отличительная императорская черта: хотеть сказать одно, а вслух произнести другое.
      - Я - Конан! - богатырским криком вскричал император. - Я - Конан, брат Тарзана!
      - Зана-зана! - согласились горы, давая вещий знак в виде эха.
      - Я Конан! - снова возгласил государь. Он дал петуха и неожиданно сам для себя гнусаво добавил: - Рэтамон-Хисазул! - и как-то змеино шевельнул туловищем.
      А затем богоравный владыка Некитая, гордо отрекшийся от совей недостойной державы пошел в неизвестность и пропал в ней навеки.
      Он уже не видел, как тут же у трона банда иностранных шпионов начала дележ власти и сокровищ великой азиатской державы. Он не был свидетелем того, как катались по ковру, оспаривая друг у друга лучшие посты и лучшие провинции Тапкин и Пфлюген (Лестрид и Уацон), как был послан конный разъезд, чтобы на аркане приволочь во дворец когтеходца де Перастини (мисс Маапл - а разве так можно с дамами?) - и как когтеходец скрылся в чулане Джеймса Бонда (Гринблата-Верди-Шуберта). Он не узнал о депеше, посланной во все управы - найти графа Артуа и аббата Крюшона и сбросить к хренам в пропасть, чтобы башка состукала. Он не был очевидцем свирепств цензуры, немедленно запретившей к исполнению народную балладу "Дрочилка Артуа". Все это уже никак не коснулось бывшего - нет, вечного! - императора Некитая подобно королю Лиру, он исчез, оставив свое царство хищным и неблагодарным наследникам и уже никогда - никогда-никогда-никогда! - НЕ ВЕРНУЛ ЕГО ВНОВЬ.
      * * *
      Чудо-моргушник пришел внезапно. Бац-бац-бац! - прошелся, подобно первым брызгам налетевшей грозы, по лбам забегавших придворных. Хлобысь! и пробежала вторая, уже куда более чувствительная волна. Уйа-уйа-уйа! заголосили все, шарахаясь, как от молнии, в разные стороны. И вот они побежали прочь из дворца кто куда. Но моргушник не отставал, он догонял, вкатывал в лоб, в бок, в зад - и гнал, гнал, как плетью все дальше и дальше. Отовсюду неслись крики огорчения, досады, неудовольствия, недоумения, недопонимания происходящего. И вот уже они вопят как недорезанные свиньи. А чудо-моргушник только разворачивался. Вот он пошел вглубь дворца, раздавая моргушники налево и направо, не минуя женска и мужска и гомосексульна, слуги и вельможи, стара и суперстара. Бац-ц!.. схватился за лоб доктор Манго, и заорали блажными голосами Тапкин-Пфлюген-Уацон-Лестрид. И несется прочь, тряся задом, женка их, блудливая коза, неверная императрица. Это тебе, понимаешь, не промежхуитет! Бац-бац-бац! - и глаза выкатил сквозь докторские очки вшивый мафиозы Мориарти, - побежал, психиатр хренов, Манго ты прокисшее! Что, трона захотелось? Ну, отмахивайся теперь от моргушников, блядий сын! Вот тебе и поцарствовал! вот тебе и "сбросить в пропасть, чтоб голова сбрякала!" Вот тебе твое самовнушение - хлобысь! хлобысь! хлобысь!.. Никого во дворце не осталось, и корона не нужна, валяется в сортире рядом с золотым унитазом и сесть на него никто не хочет, а это ведь трон! Ну, беги, гондурас, чтобы духу твоего не было! Всех сдуло из Некитая - ни одного психиатра не осталось, ни тебе Гринблата-Шуберта, ни де Перастини, ни Жомки-Фубрика, ни графа Артуа, ни аббата Крюшона!.. колбаса мой сентябрь!.. хороший был человек... килда с ушами!..
      Кто это там бежит по заколдованному перевалу, только пятки мелькают? Чудо-моргушник вам всем пришел, во как! По-ал? В натуре, бля!
      * * *
      - Суперкозел, - позвал Жомка, - а что ты... Мужики, а где Суперкозел?
      И тут все заметили, что Суперкозел куда-то делся. Фубрик прислушался к чему-то и вдруг вскочил с места. Следом за ним из пещеры рванулся Жомка, на ходу выкрикнув:
      - Обожрет, падла!
      Остальные поспешили за двумя вождями. Выйдя, они убедились в прозорливости своих друзей. Неподалеку от пещеры расположились крестьянин-доброхот (тот, что кормил пещерников в зачет будущего ветра) и Суперкозел. Крестьянин разложил перед Суперкозлом разную снедь, а тот торопливо пожирал самое вкусное и с набитым ртом вещал крестьянину самую несусветную клевету. Крестьянин слушал с раскрытым ртом:
      - ...Они ведь, пещерники эти, закоренелые извращенцы! Ты бы видел, что тут днями творится! Возьмут куричью лапу да себе в жопу засовывают, кто глубже засунет,тот и выиграл, а главарь у них, голый этот, тот вообще головорез. Спит-спит да как вскочит! да как заорет! - Я в Швейцарии козел! Я в Бразилии козел! И тут все вскакивают и начинают друг через друга сигать. Это у них называется молебен служить. И башкой в стенку бумс! бумс! Ты мне принес говяжий язык с чесночным соусом? Где? А, вот... Смотри, никому не говори, что ты язык приносил!.. Это ведь бандиты такие - узнают, что им не досталось, у тебя язык вырежут да зажарят, по-ал?
      Первым опомнился ученик дзенца. Он схватил свою дубину, подскочил к Суперкозлу, взметнул оружие в воздух, и - бац по башке! И - попал! Дубина вдребезги, а Суперкозлу хоть бы хны.
      Мастер дзена ошеломленно закрутил головой и захлопал в ладоши:
      - Ты смотри-ка, попал! Ну, значит, дорос. Ступай, братец, проповедуй по своей вере, - обратился он к ученику. - Я тебе больше не учитель, ты теперь посвящение принял, как я. Косоглазый, а по голове дубиной попал! Отличное просветление!
      Ученик дзенца всхлипнул, сдернул капюшон и простонал:
      - Яйцы вы мои яйцы!.. Член ты мой член!..
      И тут все поняли, что это на самом деле аббат Крюшон. А на дороге показалась группа каких-то оборванцев-доходяг. Они торжественно приблизились к обитателям пещеры, и стало видно, что среди них все уроды. Старший из процессии почтительно поклонился аббату Крюшону и возгласил:
      - Святой аббат, узнаешь ли ты меня? Я - Блудный Бес, которого ты с помощью св<ятаго?> креста и св<оего?> члена наставил на путь истины и добродетели. Поздно же мы узнали о злодейском замысле Бисмарка и опоздали помешать ему. Но никогда не поздно исправить оплошность и вернуть законному владельцу то, что ему принадлежит по праву. Любезный аббат! Вот твой член, а вот и яйца! Прими же их от нас в знак искренней любви и благоговения.
      И Блудный Бес взял из рук своих подчиненных большую бутыль, в коей нетленно были заспиртован девяносто два сантиметра аббатской плоти (царь-член, всем членам член, о таком всякий мечтает\каждому бы такой\никто не откажется), и с поклоном вручил эту бутыль святому аббату. А потом Блудный Бес принял из рук другого подчиненного шелковую вышивку, к которой бережно были подшиты засушенные яйца аббата, и тоже передал их аббату. И аббат прижал к груди эти дары и со слезами просветления молвил:
      - Сегодня лучший день моей жизни: я вновь обрел член и яйца (но не воссоединился с ними)!
      А Суперкозел дожевал язык (говяжий, конечно, а не свой) и сказал:
      - Ой, аббат ты наш Крюшон, любезный аббат из далекой Франции! От всего сердца поздравляю тебя с такой редкой удачей - ты вновь обрел член и яйца (но не воссоединился с ними)! Килда с ушами...
      - Суперкозел, - сказал Фубрик, - что же ты книгу-то не дослушал? Там ведь чудо-моргушник произошел! Всех из дворца повыгнали - и Мориарти (Манго), и фрейлину Куку (миссис Хацон), и даже доктора Уацона.
      - Стало быть, и трон снова свободен? - оживился Суперкозел. - Что же, тогда и мне можно вернуться. Поцарствую еще, колбаса мой сентябрь!..
      И тут все поняли, что это император. А он встал и пошел прочь - в Некитай, в родную столицу. Родина - она ведь каждому милей всего на свете, даже общества мудрецов Шамбалы.
      - Ой, я с тобой, я с тобой, дорогой муженек!.. лысый ты мой пидар!.. кинулась за ним следом Прелесть Прерий.
      И тут все поняли, что это императрица.
      А мимо ехал какой-то мужик европеец на какой-то телеге. Он увидел толпу, слез с телеги и подошел к ним:
      - Мужики, скажите, я правильно еду? Я - датский посол, еду в столицу Некитая, а дороги совсем не знаю.
      Жомка принюхался и спросил:
      - Что-то от тебя бумагой знакомой пахнет. Ты, случайно, не Гамлет, принц Датский?
      - Да, меня зовут Гамлет, и я действительно наследник трона, признался Гамлет. - А откуда вы...
      - Ха, кент, - отвечал Жомка, ещё не дослушав вопроса. - Я эту бумагу на всю жизнь запомнил. Зря, что ль, я с полковником Томсоном из-за тебя соревновался!
      - Слышь, Гамлет, - сказал Фубрик, - ты в этот Некитай не ехай - ничего не получится.
      - Но как же, - удивился Гамлет, - мне поручено...
      - Да сколько же можно повторять, - закричал аббат Крюшон, - император не поставит вас на фелляцию!
      - Да какое на фелляцию, - заметил граф Артуа. - Его и к онанавтике-то не подпустят.
      - Эти датские Гамлеты, - произнес Ходжа, - они всегда едут в Некитай и хотят произвести культурную революцию. А через месяц...
      - А через месяц, - подхватил мастер дзена, - они говорят: а что де Перастини тоже мисс Маапл, хоть и серет когтями.
      - А потом, - сплюнул Фубрик, - ложатся на фиг в лужу, суют в зад запаленную сигарку и машут рукой: ту-ту, я маленький пароходик!
      Гамлет растерянно переводил взгляд с одного на другого - он ещё не хлебнул сокровенной мудрости Востока. А они все кинулись на Гамлета, сорвали с него одежду, отобрали все вещи, документы, вставную челюсть дедушки и прочие безделушки и затащили Гамлета в пещеру, и положили на пол, а рядом с ним - святую книгу, а Жомка вырвал оттуда два листочка, и тогда они все ушли. И они шли, обнявшись за плечи, все выше и выше - в бессмертье, в небеса Шамбалы, и они там вечно сияют, и у Жомки два листочка в руке, а в них неизвестно что - может, это конец, и он неизвестен. А Жомка идет и идет, и даже не будет читать, я люблю тебя, Жомка, ты прелесть! прелесть!.. косоглазенький мой... И тебя, Фубрик, люблю, ты прям махатма, строгий, но справедливый. И тебя, Суперкозельчик, люблю просто обожаю, близок ты мне, порешь хрен знает что, родной ты мой! И ты, Прелесть Прерий, пусенька, виноват я перед тобой, плохо я развил твой бессмертный образ, не смог я, бесталанный, сочными мазками передать всю неповторимость и глубину твоей женской души! А кто бы смог? - ты душка, душка, душка! И ты душка, аббат Крюшон, лучше всех ты удался мне, частица души моей в тебе, как вот извлекать её буду в перепросмотре? прости уж ты меня за член и за яйца (но не воссоединился с ними). Да всех я вас крепко люблю, вы - лучшие, нет таких больше, некитайчата вы мои! Даже тебя обожаю, Сюй Жень, ты уж не сердись на меня - передумал я, - не посношивали тебя почесывая, и тебя тоже, Тяо Бин, не почесывали посношивая, враки, не было этого, а вот в поросячью мочу вы все-таки с крыши сигали, я сам видел, ну и что такого, люди вон даже в космос летают. Всех люблю, все вы моя детка, нет среди вас плохих, даже профессор Мориарти на самом деле всего лишь Манго, а если мисс Маапл немножко когтями серет, так это ж у неё душа такая ранимая девичья, неповторимость это её женская! И даже додек-педирас говенный рецензент Гастон де Мишо не злодей, - ну, поручили ему, хрен ли - не разбирается человек в литературе, мало что ль таких, написал лажу, не смог при жизни оценить творение гения - он покается - и ведь даже он не станет стрелять лысого пидарчонка по весне настоящими пулями - вот какой у меня гуманизм, никого не убили не зарезали в моей книге, вот какая ахинса, а потому что люблю вас! люблю! родненькие! Всех некитайчаток моих обожаю, люблю сердечно, ну все, все, папка уж слезьми исходит, не буду больше, идите в мир, живите как можете, я дал вам Жизнь Вечную, колбаса мой сентябрь!
      А Гамлет лег в пещере, и от удивления он крепко уснул, и он спит до сих пор, а рядом с ним раскрытая книга, и на самом деле это не Гамлет.
      К_о_н_е_ц
      ЭПИЛОГ
      Вот, дорогой читатель, и завершились невероятные приключения святого графа Артуа и отважного аббата Крюшона в горных дебрях неведомого Некитая, таинственного предместья Шамбалы. Конечно же, тебе не терпится узнать, а что же сталось с ними и со всеми остальными потом, по завершении этих приключений. Что ж, в меру сил постараюсь удовольствовать сие законное и понятное любопытство.
      Итак, граф Артуа. Сразу по возвращении граф взял три ветрогонки подряд (абсолютное первенство, и золото в отдельных видах - вонючести, громкости и артистическом впечатлении. Что же до скорострельности, то, увы, она всегда оставалась ахиллесовой пятой спортсмена - впрочем, это не умаляет его достижений, раздвинувших наши представления о человеческих возможностях).