Чудо-моргушник в Некитае

      - Да-да, - перебил государь, - я помню, вы говорили прошлый раз.
      - Я полагаю, ваше величество, что это лицо с_а_м_о постарается снестись со мной и предложит известное вознаграждение, чтобы обеспечить мою лояльность - ну, вы понимаете, ваше величество...
      - Нет, не понимаю, - резко возразил государь. - А кстати, личность этого сообщника при дворе установлена?
      - Пока что нет, но...
      - Плохо, - нахмурился государь. - Это серьезное упущение.
      - У нас есть несколько версий, - торопливо добавил обер-полицай. Вот, например, мы взяли под подозрение второго гов.маршала - того, которого вы, государь, недавно назначили на эту должность.
      - Ну, министр, ты уж бзнул так бзнул, - весело рассмеялся император. Второй гов.маршал человек проверенный, зря я, что ль, его гов.маршалом поставил? Ты тут маху дал, обер-сыщик, - смеялся государь - а в душе у него все так и дрогнуло, так и трепетало от непроизвольного ужаса.
      - Мы поправимся, ваше величество, - и министр снова глянул из-под очков. - Мне тоже кажется, что этот высокопоставленный покровитель грабителей - птица куда более высокого полета. Я подозреваю даже... Впрочем, пока рано говорить...
      Император коротко усмехнулся:
      - Ну, это твоя работа - подозревать. Ты, поди, и меня подозреваешь? А?
      Кули-ака почмокал губами и отвечал, глядя вниз:
      - Что вы, ваше величество, как бы я осмелился... без улик,без свидетельских показаний... Вот поймаем бандитов, тогда и...
      - Так чего же вы тянете? - выразил государь неудовольствие. - Ускорьте же передачу карты!
      - Слушаюсь, ваше величество.
      Министр попятился к выходу. Государь смотрел ему вслед с нехорошим чувством. "Поди, все уже знает, хорек, сукач поганый, лягаш, мусор, гестаповец! - колотилось сердце у него в груди.Накроет, Берия, с поличным и..." Он окликнул Кули-аку:
      - Слышь, министр!..
      - Да, ваше величество?
      - Ты чего все губами шлепать стал?
      - Я, государь? - удивился обер-полицай и чмокнул.
      - Ты, кто же еще, - подтвердил император. - Через слово чмок да чмок.
      - Я... э-э... м-м... - растерялся министр.
      А государь продолжал:
      - Ну, я понимаю, ты к ворам бегаешь... Но ты зачем сосешь-то у них, а? Извращение это, - укорил император. - Обер-полицай, а у блатных сосешь. Ай-ай-ай.
      Министр побагровел и поспешно попятился к выходу, прижимая к груди папку с документами. "Как я его уел!" - торжествовал император.
      На следующий день состоялся большой прием. По этому случаю император не пошел стоять на стреме, а отправил гов.маршала - причем, по рассеянности перепутал которого, и к уркам ушел глухонемой. А император начал прием с чтения газет вслух.
      - Ну-ка, Ван Вэй, - велел он, едва водрузил седалище на сиденье трона, - почитай, что там у тебя есть поинтересней?
      - В моей газете или в "Некитайской онанавтике"? - уточнил Ван Вэй.
      - Хоть где, только чтоб с перчиком и свежатина, - отвечал государь.
      - Иного не держим, - браво заверил журналист и ощерился, что означало у него боеготовность. Он зачитал:
      - Кто торчит у входа в подвал.
      Говорят, будто кто-то, похожий не то на святого графа Артуа, не то на нашего императора торчал недавно в отдаленной части дворцого сада. Якобы он влез на яблоню, что торчит под окном мадемуазель Куку. Только влез, как снял штаны и приторчал в открытую форточку. Якобы уже не в первый раз. Мадемуазель Куку подготовилась к визиту заколдованного якобы онанавта и подпилила ветку яблони напротив своего окна. Якобы человек, похожий на императора, грохнулся на землю, где фрейлина Куку разложила яйца, похожие на тухлые. Я торчу, до чего это никчемные враки и дурацкие сплетни! Откуда мадемуазель Куку возьмет тухлые яйца? А напротив её окна торчит груша, а не яблоня.
      Что же касается слухов, будто наш император корешится с двумя олухами-грабителями и роет с ними подземный ход, то я вообще торчу. Какой из государя землекоп? Врачи строго запретили ему работать в наклон.
      - Во, бля, - покрутил головой император, - чего токо не ботают! Это правильно, Ван Вэй, ты и дальше опровергай эти выдумки. А вообще - тебе кто настучал, будто я ход копаю?
      - А я хрен его не знаю, - рассказал Ван Вэй. - Сижу себе в редакции, думаю - какую бы клевету позабористей придумать, вдруг слышу - кто-то за дверью зачмокал, будто сосет что. Хотел дверь открыть, смотрю - в щель под дверь кто-то бумагу толкнул. Я её взял, конечно, дверь распахнул - никого. К окну кинулся - опять никого, только министр наш полицейский Кули-ака идет себе куда-то по своим внутренним делам да чмокает на ходу. Ну, я бумагу развернул, а там анонимка - вся эта клевета про подземный ход и урок этих, Жомку и Фубрика.
      - Во, в натуре! - изумился государь. - А кто у них там на шухере стоит, не написано было?
      - Написано, - отвечал газетчик. - Якобы некий неизвестный император и его якобы гов.маршал.
      - Охренеть! Ну, ты продолжай опровергать, если ещё какую бумагу подкинут, - распорядился государь.
      - Ваше величество! - встрепенулся Ван Мин, завидуя успеху соперника. Это все фигня, а вот что я в "Вестнике некитайской онанавтики" опровергаю...
      Вану Мину, однако, опять не повезло - он так и не опроверг свою порцию клеветы. В этот самый момент в залу ворвался с сияющим лицом и истошным воплем министр печати, он же министр секретной правительственной связи. С ним была куча подчиненных и заместители.
      - Ваше величество! Сир! О, сир! - из глубины зала взывал он. Получено шифрованное письмо от святого графа Артуа.
      - Ах-х!.. - единый вздох потрясенного ликования вырвался из всех грудей сразу.
      Фрейлины кинулись на помощь императрице - от счастливого известия государыня едва не лишилась чувств. Она бы сделала это, но ей пришлось бы повалиться с трона, ведь сидячий обморок как-то мало впечатляет. Но трон был высокий, а фрейлины императрицы не были готовы подхватить её, и вот, несчастной женщине пришлось сдержать обуревающие её чувства. И это в такую минуту! К счастью, фрейлины государыни все-таки заметили, что творится с их патронессой и дружной толпой пришли ей на выручку.
      - Граф!.. Милый граф!.. О-о-о!.. - простонала императрица и залилась слезами счастья.
      - Колбаса мой сентябрь! - запел император, не помня себя от радости.
      Многие придворные, в единодушном порыве вторя своему повелителю, обнялись за плечи и, раскачиваясь, подтянули следом:
      - Колбас-а-а мо-о-ой сентя-а-абрь!..
      - От графа письмо! - продолжал петь император, меж тем как по щекам его невольные текли слезы.
      - От графа-а-а письмо-о-о...
      - Из самой Шамбалы, вот! - хотел спеть император, но от волнения дал петуха и закашлялся.
      - Хм-хма, - произнес он, прочищая горло и делая знак всем замолчать. Ну же, министр, читай, читай скорее свое послание!..
      - Да не тяните же, мучитель! - простонала императрица, откинувшись без сил на спинке трона и прижимая руку к сердцу.
      - Ваше величество, - продолжал министр связи, - это не простое письмо - шифрованное.
      - Да читайте же вы, постылый человек, - воскликнула Зузу, верная фрейлина государыни. - Разве вы не видите - у её величества припадок от тонкости чувств!
      Министр связи развернул бумагу и зачитал:
      - Ложкомойник!
      Кент заныкал жевало мама-мама. Не онанируй на стреме, сучара! Мани-ляни, чесать тебя в ухо. На троих поровну. Конан Хисазул Жомка Фубрик.
      Зал поразевал рты. Императрица поморгала заплаканными глазами и пролепетала, отняв платочек от лица:
      - А что же значит это послание? Это признание в любви, да? - почему-то государыня была уверена, что в письме было именно это.
      - Сейчас, ваше величество, мы в момент расшифруем, - успокоил министр связи. - Какая у нас тут дата? Семнадцатое, четверг, - ну, все ясно, это кодировка "Урка Мурка". Шифровальщиков сюда! - кликнул сановник.
      - У нас, ваше величество, - начал он меж тем объяснения, - разработана весьма надежная система правительственного шифра. Как вы знаете, Некитай наводнен иностранными шпионами...
      Взоры всех при этих словах обратились в сторону иностранных послов Пфлюгена, Тапкина и де Перастини.
      - ...поэтому связь приходится осуществлять с помощью системы хитрых перекодировок. Разумеется, я не буду раскрывать её в присутствии... м-м... посторонних, - продолжал министр связи, - однако сам метод мы вам сейчас продемонстрируем.
      Вошедшие в залу шесть шифровальщиков поклонились государю.
      - У нас, ваше величество, - заливался почтоминистр, наслаждаясь своим звездным часом, - осуществляется последовательная и перекрестная перекодировка каждого сообщения. А именно, депеша, которую я огласил, поступит к одному шифровальщику, он перекодирует её в свой код и передаст следующему шифровальщику, следующий - переведет в свой код и так до тех пор, пока не будет осуществлена окончательная дешифровка. Имейте в виду, государь, что за каждым шифровальщиком закреплен определенный день недели и свой личный код. Это делается, чтобы не дать в руки шпионов ключа и не допустить утрату секретно...
      - Голубчик, - прервал император, - все это теория, к тому же, больно заумная. Нам бы хотелось поскорее прочесть письмо.
      - Да, да, - заторопился министр. - Сейчас вы все увидите в действии. Письмо было отправлено в четверг, значит, первым его будет перекодировать пятничный шифровальщик, а число было семнадцатое, значит, метод у него... какой у тебя метод? - вопросил министр пятничного кодировщика.
      - Благоговение, ваше превосходительство! - вышагнул из строя шифровальщик.
      - Ну, а у тебя? - спросил министр субботнего.
      - Код путана, - доложил субботний.
      - Код медицина! - отрапортовал следующий.
      - Да хватит же, - нахмурился император.
      Министр связи развернул письмо и зачитал, дав знак переводить:
      - Ложкомойник!
      - Боготворимый, обожаемый, нежно любимый! - вышагнув, перевел первый кодировщик.
      - Заинько-яинько! - подхватил следующий.
      Специалист по верноподданическому шифру раболепно согнулся и произнес голосом, прерывающимся от государственного обмирания:
      - Ты, перед кем трепещут и склоняются в ужасе все иерархии от земных до небесных!
      - Вирус геморроя! - не задумываясь, перевел шифровальщик от медицины.
      - Это что, так и будут все нам по слову переводить? - прервал император.
      - Я не хочу, не хочу!.. застонала императрица.
      - О нет, ваше величество, это совершенно не обязательно, - поспешно успокоил министр связи. - Мы можем сразу зачитать окончательную расшифровку.
      - Две окончательных расшифровки! - уточнил замминистра. - Дело в том, что для сохранения секретности от иностранных шпионов... - тут все опять дружно посмотрели в сторону Тапкина и Пфлюгена - вся значимая информация распределяется между последним и предпоследним вариантом расшифровки. При этом каждый документ дополняет и уточняет другой, а перекодировка этих двух вариантов производится исключительно интуитивно. Ни один ниндзя не способен разгадать конечного результата, получаемого при такой системе связи!
      - Да читайте же! - простонала императрица.
      ЗАЧЕМ АМУНДСЕН НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС ХОДИЛ
      Ровно в половине шестого я во главе жалкой кучки прекрасно экипированных во что попало кондом-бантустанов* решительно
      ________
      * кондом-бантустаны или конбанты - одно из приполярных племен, промышляющее сопровождением на Северный полюс пришлых европейских исследователей.
      поплелся по давно намеченному маршруту хрен знает куда. Мы двигались на мотонартах, зубах, собаках и велорикшах, но когда вдали показался первый торос, все они, особенно мотонарты, срочно слиняли в разные стороны. Пришлось разделить поклажу между всеми и продолжать наш марш-бросок в пешем строю.
      Я никак не мог вспомнить, куда и зачем мы идем. В пылу своего сражения с ранним склерозом я не сразу заметил, что трое участников нашей экспедиции нагло идут налегке, не неся никакой поклажи. Я высказал свое крайнее разочарование этим возмутительным фактом. Кондом-бантустаны озадаченно переглянулись и объяснили мне, что это доноры.
      - Какие такие доноры? - спросил я, недоумевая.
      - Ты что, совсем козел? - отвечал мне один из конбантов, очкарик и заика Мамед. - Доноры семени, конечно.
      "Шутка", - подумал я - и ошибся. На первой же стоянке эти доноры уселись в ряд в центре круга затаивших дыхание кондом-бантустанов. Под их наблюдением доноры стали усердно достигать семяизвержения и наконец достигли его. Все извергнутое было аккуратно слито в банки и тщательно закупорено. Интересно отметить, что перед двумя донорами держали в течение всего процесса фото раздетых девиц, а перед третьим - репродукцию картины Мартрмоне "Шпион берет ноги в руки". Вот он-то - конечно, не шпион и не Мартрмоне, а третий донор - и достиг наиболее впечатляющих результатов.
      На следующий день двое доноров снова пошли налегке, а лидера по сдаче семени и вовсе понесли на руках. Естественно, доля поклажи остальных увеличилась, и этого я, как начальник турпохода, допустить не мог.
      - Молодцы кондом-бантустаны! - решительно заявил я. - Кончай баловать своих онанистов! Доноры они или нет, но настало время сбросить с себя их гнусное иго. Пусть идут сами и несут груз наравне со всеми.
      Конбанты были очень изумлены. Они смотрели один на другого и пораженно качали головами.
      - А дрочить кто будет, ты что ли? - спросил кто-то.
      - Пусть дрочат, если у вас такой обычай, - отвечал я, - но несут груз, как все.
      - Нет, это несовместимо, - возразили мне. - У них не останется сил на семявержество.
      Тут ко мне из толпы конбантов вышел очкастый Мамед и отвел меня в сторону.
      - Послушайте, Амундсен, - от негодования Мамед заикался сильнее обычного, - что вы к нам пристали? Мы идем себе и идем, потихоньку, полегоньку, никого не трогаем... Какого, извините меня, члена вы вмешиваетесь в отлаженный процесс полярного похода? Может быть, вы знаете, как проскочить через заслоны белых медведей?
      - А при чем тут белые медведи? - спросил я.
      - Нет, ты точно козел, - отвечал Мамед. - Ты прешься через торосы первый раз, а мы тут живем сто сорок тысяч лет. Да ещё никто не проходил белых медведей без банки спущенки!
      - Чего-чего? - недоверчиво спросил я.
      - А того-того. Да ты вообще хоть знаешь, куда мы идем?
      И тут я наконец вспомнил:
      - На Северный полюс! Мне Амундсен сам сказал, - от волнения я забыл, что я и есть Амундсен.
      - Ну и дурак, - отвечал Мамед. - Мы идем на Северный полюс, вот куда!
      - Но я же это самое и говорю!
      - На Северный полюс, - продолжал Мамед, не слушая меня, - на конгресс семявержцев. А если налетят НЛО, а у нас спущенки из-за тебя не будет на обмен, то с тобой, падла, ребята я уж не знаю что сделают.
      Я почувствовал в его словах какой-то резон и прекратил спор. "А вдруг он прав?" подумал я. Однако мне не нравилось тащить тяжеленный рюкзак, в то время как каких-то задрочканных конбантов несут на руках. И я решился - на третий день я объявил конбантам, что тоже являюсь донором семени.
      - Я всегда подозревал это, - сказал в ответ заика Мамед, - с самой первой нашей встречи.
      Но остальные конбанты выразили недоверие и потребовали доказательств. На стоянке меня посадили в ряд с остальными семявержцами, дали банку, а Мамед по моей просьбе встал напротив с фотокарточкой тещи полковника Томсона. В итоге против жалких четырехсот-пятисот грамм совокупного продукта моих оппонентов у меня набралось один и две десятых литра первоклассной спермы. Все были поражены. Конбанты в благоговейном молчании пали передо мной на колени, а трое доноров завистливо спросили, по какой методике я тренируюсь.
      - По самой лучшей, ребята, - гордо отвечал я. - Плаваю каждый день над крокодилом в дырявой лодке, а по четвергам забираюсь на ветку дерева и онанирую в форточку второй фрейлины Некитайского двора. Разработка некитайского императора, чтоб вы знали!
      Один из доноров сказал, что всегда преклонялся перед восточной мудростью, а другой сказал, что крокодила раздобыть они ещё смогут, а вот как достать форточку второй фрейлины?
      - А вы обратитесь в гуманитарную миссию ООН, - посоветовал я.
      Нечего и говорить, что после этого все пошло как по маслу. Весь оставшийся путь я проделал на руках восхищенных конбантов. Экспедиция продвигалась все дальше, а я спускал все больше. Мамед не успевал закатывать банки с моим удоем. Мы шутя миновали области белых медведей достаточно было бросить на льдину пару банок спущенки, как нам тут же давали зеленую улицу. А иногда из неба выныривали летающие тарелки с изголодавшимися пилотами, и зеленые человечки не торгуясь отваливали за мою сперму зелененькими от ста до трехсот тысяч за поллитровую банку.
      Зеленая улица с зелеными человечками с зелененькими в руках - и зеленеющие от зависти доноры-конбанты - так вот я и добрался до Северного полюса. Там меня ожидал настоящий триумф. На полярной ярмарке моей сперме присвоили категорию экстра-экстра-супер, и между экипажами НЛО происходили целые битвы за право купить мою спущенку.
      Ну, а потом состоялся и конгресс семявержцев. Под громовую овацию мне единодушно присвоили все мыслимые и немыслимые высшие звания и посты, из которых Spermatazaurus Rex было, пожалуй, наималейшим.
      А по завершении конгресса я триумфально направился обратно, и с оказией попутного НЛО шлю вам письмецо о своих скромных успехах. Скоро буду, подробности при встрече.
      Некитайский император! Чем может отблагодарить тебя Фубрик? С меня бутылка за твою чудесную методику!
      Искренне ваш,
      граф Амундсен-Артуа,
      Суперфубрик Заполярья
      Переводчик закончил благоговейно оглашать святое послание, и наступила восторженная тишина. Император уже собирался сказать что-нибудь про махатму-географа - ещё одну ипостась святости графа Артуа, милостиво открывшуюся простым смертным. Но тут его супруга покачнулась на своем кресле и простонала:
      - Фотокарточку тещи полков... О!.. Какая измена!..
      Она прижала платочек к глазам и зарыдала. Обиду государыни легко можно было понять: она ждала пламенных признаний в любви к ней, жалоб на невыносимость разлуки, а тут... Фрейлины толпой кинулись утешать свою обожаемую госпожу, уверяя её в том, что такова неблагодарная природа всех мужчин - в глаза клянутся в вечной любви, а стоит только уйти в полярный поход, как сразу достают фотокарточку чужой тещи и онанируют на нее. Причем, все без исключения, вот ведь кобелища какие!
      - Хм-хм, - кашлянул и император. - Я че-то не понял... А вы, мужики, все правильно перевели? А то вон женка моя че-то разостроилась вся...
      Незаменимый Гу Жуй немедленно поднялся с места и заявил:
      - Ваше величество! Я просто до глубины души тронут верностью графа своему идеалу - прекрасной даме своего сердца. Государыне нашей, то есть, другой-то у него и быть не может.
      - Да? - отняв платочек от заплаканных глаз, оживилась императрица. Но почему же в письме...
      - Как почему? - деланно удивился Гу Жуй. - Там же ясно написано: его вдохновляла на географические искания фотокарточка тещи полковника Томсона.
      - Ну и?.. - замерев, ждал зал развязки измышлений Гу Жуя.
      - Ну и то, что это же зашифровано для секрета. Хотя какой тут секрет всякий школьник догадается, что на самом деле это небесный идеал святого графа-махатмы - наша обожаемая императрица.
      - А! - с облегчением выдохнули все дамы.
      - Эй, мужики! - и Гу Жуй подмигнул шифровальщикам. - Я правильно говорю?
      - Да, да, именно так все и есть! - зазвучал хор голосов.
      Министр связи и печати подтвердил:
      - Так точно, ваше величество - мы всегда так кодируем. Шифруем "теща полковника Томсона", а на самом деле это наша императрица. Конечно, это вообще-то государственная тайна, и не надо бы о том говорить при иностранных шпионах, но раз уж все и так знают...
      - Вот я и говорю, - довольный своей находчивостью продолжал Гу Жуй. Ведь какая страсть, какая верность! Это как же должен тосковать святой, чтобы достичь таких рекордных надоев спермы! Спущенки графа на всех полярных медведей хватило, а они знаете её сколько жрут! тонны!.. Что говорить - лучший сперматозавр Заполярья!
      - Ах, бедный, бедный, он так тоскует... - сочувственно вздохнула императрица. - Но откуда же к графу попала моя фотокарточка?
      - Как откуда? - брякнул Гу Жуй не подумав. - Известно откуда - из набора порнографических открыток, что мы свистнули у аббата Крюшона.
      Воцарилось неловкое молчание. Из-за слов Гу Жуя получался полный конфуз - все знали, что голые фотки стащил у аббата никто иной как принц. Он расклеил их у себя в комнате и частенько медитировал на них. Теперь выходило, что он и родную маменьку созерцал в полнейшем неглиже! В этом был весь Гу Жуй - незадачливый бздежник умел подольститься и сочинить какую-нибудь глупую несусветицу на потребу дня. Но льстивый придворный не знал меры и неизменно добалтывался до какой-нибудь не подобающей подробности, которая ставила всех в неловкое положение и сводила насмарку всю его спасительную выдумку. Вот и теперь вышла полная непристойность. К счастью, в этот миг поднялся Ли Фань и сказал:
      - Ты, Гу, опять сморозил. Да ведь я отлично знаю, что этой самой фотки в наборе карточек-то и не было! Ее полковник Томсон с собой унес.
      - А, точно, у меня из головы вылетело! - согласился Гу Жуй ничтоже сумняшеся. - Точно, полковник Томсон, а потом эту фотку Жомка у него позаимствовал, а граф её у Жомки выменял на карту подземелья. Он мне сам рассказывал на ветрогонках.
      - Какую карту подземелья? - нахмурясь, спросил император.
      - Как какую? Нашего дворца, ходов-то там до шиша всяких, так как же без карты, ежели подкоп надо рыть.
      - Какой подкоп? - нахмурился ещё больше государь.
      - Как какой? К казнохранилищу, где главный императорский сейф, - ну, который Фубрик с Жомкой на уши поставить хотят, - снова сморозил Гу Жуй.
      Император побагровел. Грозила возникнуть новая неловкость, но министр связи вовремя напомнил:
      - Ваше величество! Господа! Мы ещё не огласили самый последний вариант зашифрованного послания графа. Не соблаговолите ли послушать?
      - Просим, просим! - прошелестел по залу вздох облегчения.
      Этот вариант расшифровки начинался так:
      ПИСЬМО ЩАСТЬЯ
      Сношать Маней, чесать Ляней!
      Это письмо щастья.
      Перепиши ево сваей рукой мильон двести двацать раз и отпрафь фсем знакомым. Страшись изменить хоть адну букву святова текста. Это письмо периписывали Битховен Ганго Стар Саломон, Наполеон Склифосовский, А Макидонский и начальник третево отдела Пензенского мукомольного камбината. Фсем им збылось чего хотели и много радости в жизни.
      А император Неколай фтарой палучил это святое письмо и случайно падтерся им. на другой ден убили иво луччего друга Грегория Распутина старца. А бразильская королева пириписала ево как было сказана и в адин миг изличилась от плоскостопия, ураганного отека легких а черес 10 лет от атрофии мозга.
      Пирипиши в точности фсе до буквы это писмо абайдет весь мир Это не шутка. В нем святые тайны читай ниже
      Шифровальщик оглядел зал, затаивший дыхание, откашлялся, уставился в потолок, как будто именно оттуда он собирался вычитать святые тайны - и наконец огласил их:
      - Чесать Маней, сношать Ляней!
      Да здравствует жалкая кучка псевдозанюханных горе-аристократов!.. Ура!..
      Возбухай-маразматики! Крепи нерушимое единство с прибабах-паралитиками!
      Прибабах-паралитики! Чеши в хвост и в гриву возбухай-маразматиков!
      Древосексуалисты! Берите пример с достижений престололесбиянок!
      Престололесбиянки! Смелей овладевайте передовыми достижениями науки, шире внедряйте их в жизнь, щедро делитесь с молодежью накопленным опытом!
      Некитайские императоры! Не скачите по веткам, ядри тебя в корень! Упадешь - яйца разобьешь! Ура!
      Фрейлины Куку! Шибче подпиливайте сучья напротив окон, ловите сачком то, что плюют в форточку, изучайте под микроскопом химический состав!
      Гов.маршалы! Тверже стойте на стреме завоеваний гегемонизма и волюнтаризма! Ом!
      Иностранные шпионы! Настойчивей крадите секреты когтеходства, всесторонне изучайте и сообщайте о них куда надо! Харе!
      - Замыкающий шифровальщик заливался в таком духе ещё добрые десять минут, пока, наконец, вдохновение не оставило его. Он отер пот со лба и завершил свою версию дешифровки:
      - Придворные и прочие дегенераты! Идите вы все куда подальше! Ом!
      Император благоговейно подождал, не будет ли ещё чего добавлено к святым наставлениям, и спросил:
      - Все, что ль?
      - Все, ваше величество, - поклонился довольный своим творением виртуоз дешифровки. - Я бы и дальше мог, конечно, да голос сорвал.
      Замечательно, что никто из зубров интуитивной декодировки даже отдаленно не приблизился к исходному тексту - тому, что написал граф Артуа в кабинете амстердамского отделения секретной некитайской службы. А он, как вы хорошо помните, просил выслать ему вставную челюсть его родной бабушки, оставленную им на туалетном столике императрицы. Произошло это, разумеется, потому, что начальник секретной почты перепутал дату и день недели - граф отправил письмо не семнадцатого в четверг, а днем позже, в пятницу. Это-то и привело к тому, что столь тщательно разработанная система перекрестной перекодировки сработала насмарку, и в том ещё одно доказательство того, как вредно сохранять на столе перекидные календари за минувший год. И вот одна маленькая оплошность свела к нулю усилия десятка корифеев шпионажа. Внимательней, внимательней надо, господа разведчики и контрразведчики! Пусть же этот ляпсус послужит вам уроком.
      Впрочем, император все равно был в восторге - он любил получать святые наставления из Шамбалы. И теперь, не в силах сдержать себя - да и не имея нужды в том - владыка Некитая, заливаясь слезами счастья, вскочил с места и завопил на весь зал:
      - Пресветлая Шамбала велит нам крепить единство возбухай-маразматиков и прибабах-паралитиков, а у нас до сих пор нет ни тех, ни других!
      - О! - скорбным воплем отозвался зал. - Слава Шамбале! Как вовремя дошло до нас святое наставление! Подумать только - мы бы так и оставались в невежесте и не знали, кого нам не хватает!
      Не так далеко от императора сидели Сюй Жень и Тяо Бин и ели государя глазами. Оба как-то так выпали из фавора, после того как аббат Крюшон боевым крещением окунул их в чан с поросячьей мочой. Они все не могли решить головоломку - как бы им выкреститься в христианство из иудаизма, не переходя, однако сперва в эту веру и не состоя в иудаизме теперь. Два начальника искали способ вернуть хотя бы расположение императора - и вот, они решили, что час настал. Сюй Жень вскочил и заорал:
      - Ваше величество! Мы с Тяо Бином всегда были возбухай-маразматиком и прибабах-паралитиком!
      Однако инициатива двух начальников не понравилась императору. Он готовился впасть в экстаз, а тут два кайфолома встряли так не к месту. Император смерил придурков сердитым взором и повелел, указуя перстом:
      - Ты - Лянь, а ты - Мань!
      - Чесать Маней, сношать Ляней! - догадливо проскандировал зал.
      К двоим поименованным так начальникам ринулись гвардейцы и схватили обоих. А император принял из рук министра связи святое письмо и лобызая его сорвался с места. Он прижал к груди бесценное послание и запрыгал вдоль рядов столов на одной ноге - то на левой, то на правой. Он потрясал письмом, зажатым в воздетой руке - то в левой, то в правой. И когда он скакал на левой ноге, то восхвалял премудрость святой Шамбалы, а когда перескакивал на правую, то благословлял просветленных вестников Шамбалы.
      Меж тем Сюй Жень и Тяо Бин, тыча пальцами друг в друга и брызгая слюной изо рта, визгливо спорили с гвардейцами - каждый доказывал, что наставление святой Шамбалы в части "сношать" относится не к нему, а к другому, - его же надлежит чесать. Но просвещенные могучим разумом горнего послания исполнители императорской воли не дали оплошки и не позволили себя заморочить. Экзекутор был призван, и другой нашелся к нему в пару, и когтеходство свое оставил на сей случай.
      И когда император восхищался неизреченной милостью Шамбалы, то Сюй Женя посношивали, и когда посношивали, то почесывали. И когда Сюй Женя посношивали, то Тяо Бина почесывали - и почесывали посношивая. И когда Тяо Бина посношивали, то он повизгивал, и когда повизигивал, то о всеобщем осчастливливании. А когда Тяо Бин повизгивал, то Сюй Жень попискивал, и когда попискивал, то об эффективности всеобщего осчастливливания. И когда он попискивал, то император потрясал письмом в правой руке, а когда Тяо Бин повизгивал, то император потрясал письмом в левой руке, и когда посношивали, то почесывали, а когда почесывали, то посношивали - и посношивали воистину. И слезы умиления текли из глаз двора, и оркестр заиграл, и Пфлюген и Тапкин "Дрочилку Артуа" запели, и хор девственных фрейлин подтягивал им, и всеобщее осчастливливание уже готово было осенить благочестивое радение некитайского двора.
      "Совсем оборзел, шакал, - с гневом и скорбью думала императрица, с тоской созерцая всеобщее помешательство. - Не понимаю, как может этот тонкий, умный человек кривляться в этих идиотских национальных нарядах. Какого, извините меня, члена, он не хочет плясать лезгинку в европейской одежде - смокинге и кальсонах?!." Императрица как никто сознавала величие эпохальной личности своего супруга. Да, он умеет пошухерить, махатмы Шамбалы пишут ему святые послания, он лично пропагандирует уринотерапию среди простого народа... Но почему, почему её муж не позволяет ей по ночам быть бандершей в Монте-Карло? Уж нет ли тут недооценки роли фенимизма в истории мирового прогресса? - тревожилась и огорчалась императрица.
      Государыня не могла долее выносить всего этого. Наклонившись к ближней фрейлине, императрица спросила её громким шепотом:
      - А кто пустил парашу, будто престололесбиянки не способны к патриотическим порывам?
      - Бенджамин Франклин, - отвечала придурковатая мадемуазель Куку, преданно глядя в лицо государыни.