— А что тут особенно интересного?

— В общественных списках говорится, что он собирается выступить на открытии павильона Кайрана, которое, как вы знаете, состоится сегодня вечером. Более того, он поставил нас в известность о своих намерениях.

— И почему вам кажется это интересным, Сержант? Только покороче, пожалуйста, поскольку я ужасно спешу. Отправлюсь в путь, как только будет готова моя лошадь.

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы вы остались довольны, капитан.

— Его высочество выполнил мою просьбу и сообщает нам обо всех своих появлениях на публике — я верно вас понял?

— Да, капитан.

— Он поставил нас в известность о том, что будет присутствовать на церемонии закладки павильона?

— Да, капитан.

— И не изменил своего намерения?

— Изменил, капитан.

— Как? Его высочество решил не выступать на церемонии?

— Да, капитан.

— Каким образом он поставил нас в известность о перемене своих планов?

— Сегодня утром гонец в его ливрее принес записку.

— Вы проверили печать?

— Да, капитан.

— И что?

— Это его печать.

— Он объяснил, почему решил не присутствовать на церемонии?

— Можно сказать и так, капитан.

— Я вас не понимаю.

— Капитан, его высочество утверждает, что неважно себя чувствует.

— Хм-м-м, — задумавшись, протянул Кааврен. — Очень хорошо.

И тут объявили, что лошадь Кааврена готова, оседлана, экипирована всем необходимым и стоит у двери, а Кааврена поджидает конюх, чтобы помочь ему взобраться в седло.

— Я вернусь сегодня вечером, друзья мои, — пообещал Кааврен. — Вы знаете свои обязанности, выполняйте их как полагается.

— Слушаемся, капитан, — ответили все присутствующие гвардейцы.

Кааврен поскакал с территории Крыла Императорской гвардии, чувствуя, как шпага хлопает по бедру. Он покинул дворец и, миновав Ворота Дракона, выехал из города, по пути размышляя о том, что же ему известно о его высочестве и как следует себя вести, чтобы отвергнуть или подтвердить подозрения, которые крепли в его сознании по мере того, как он продолжал мчаться вперед.

Между тем его высочество Адрон э'Кайран, герцог Истменсуотча, граф Корио и Скай; барон Рэдграунда, Тресли, Тубранча, Пепперфилда и Эрфина; рыцарь Орденов Кайрана, Лании и Зарики; имперский барон Нутфаунда, который стоял в своем шатре, служившем ему штабом и одновременно домом, гордо выпрямился, как и подобает наследнику трона от Дома Дракона и потомку линии э'Кайрана Дома Дракона, и сказал:

— Ерунда.

Его адъютант, которого звали Молрик э'Дриен, был прежде всего племянником Адрона, а во вторую очередь — симпатичным и честным молодым человеком, серьезно относившимся к своей должности.

— Я прошу вашу светлость обратить внимание на то, что вы обещали присутствовать там, не только потому что павильон будет назван в честь вашего предка, лорд-мэр Драгейры на вас рассчитывает и…

— Ерунда, — повторил лорд Адрон.

Молрик открыл рот, но Адрон повелительным жестом заставил его замолчать.

— Молодой человек, — промолвил принц, — я готов принять участие в сражении, войне, восстании, готов подвергнуться оскорблению и даже унижению, если мой долг заставит меня это сделать. Но мне не вынести шесть часов подряд бредни Калвора из Дрема, которого я уже слушал раньше. Его утомительное бормотание — поверь — вызывает у меня больше ночных кошмаров, чем пропущенный сигнал во время Битвы Архипелага. Нет уж. Я отправил свои извинения губернатору, поставил в известность Гвардию об изменении своего расписания и даже, если этот поступок будет иметь для меня отрицательные последствия в Залах Правосудия, принес свои абсолютно лживые сожаления так называемому поэту. Что сделано, то сделано; и обсуждать тут больше нечего.

Молрик, казалось, немного поколебался, прежде чем признать, что эта битва проиграна и следует беречь силы для будущих сражений, а затем выразил согласие, поклонившись своему повелителю.

— Что-нибудь еще? — спросил Адрон.

— Да, генерал, — ответил Молрик, показывая, что речь пойдет о военных проблемах.

— Ну?

— Послание от Турвии.

— И что она сообщает?

— Купила за три тысячи скакуна, как хотели ваша светлость. Все готово. Она спрашивает, следует ли расположить лошадей и снаряжение так, как объясняли ваша светлость.

Адрон задумался.

— Пока нет, — наконец принял он решение. — Напиши ей, чтобы она распределила лошадей по конюшням, а я поставлю ее в известность, когда их следует вывести на позиции.

— Очень хорошо, генерал. Нужно подготовить расписки на закупку и перевозку фуража на месяц для всех постов.

— Оставь мне, я подпишу их позднее. Что-нибудь еще?

— Нет, ваша светлость, — ответил Молрик с некоторым сожалением.

— Свободен, — сказал Адрон.

Молрик повернулся кругом и вполне по-военному покинул шатер. Адрон же возобновил занятие, которому предавался до прихода своего племянника. Во-первых, долго смотрел на маленький пурпурный камень, напоминающий гемму; Адрон держал его между большим и указательным пальцами. Во-вторых, созерцал длинный плоский кусок гладкого коричневого дерева, украшенного такими же камнями, которые образовывали необычный узор. Затем он взял шило, с его помощью проделал еще одно отверстие в дереве и вставил камень, что держал в руке. Отступив на несколько шагов, Адрон принялся рассматривать новый узор, потом неохотно кивнул и обратился к бумагам, оставленным Молриком.

Он все еще был занят скучным, но важным делом, когда у входа в шатер послышался хлопок в ладоши. Не поворачиваясь, Адрон спросил:

— Кто там?

— Дуртри, третий часовой Северного поста, генерал.

— Ну?

— Прибыл лорд Кааврен, капитан Гвардии Феникса, и просит у вас аудиенции.

— В самом деле? — проговорил Адрон, выглядывая из шатра. — Странно, что он так долго ждал. Сколько гвардейцев он привел с собой?

— Ни одного, генерал. Лорд Кааврен пришел без сопровождения.

— Как? — И для себя Адрон добавил: «Значит, он мне еще верит. Что ж, это утешает». А вслух сказал: — Очень хорошо. Я готов принять его немедленно.

Через мгновение Кааврен вошел в шатер и, сняв шляпу, поклонился до самой земли.

— Надеюсь, — начал он, — ваша светлость пребывает в добром здравии.

— Да, со мной все в порядке, — отозвался Адрон. — И я надеюсь, что про вас можно сказать то же самое?

— Да, пожалуй, — ответил Кааврен. — Ваше высочество оказывает мне честь, задавая такой вопрос.

— Ну, — пожав плечами, промолвил Адрон, — если послание, которое вам поручено доставить, мне не понравится, сам посланец не вызывает во мне раздражения.

— Ваше высочество очень добры, — заметил Кааврен, — хотя меня и смутили ваши слова относительно послания и посланца.

— Смутили, господин Кааврен? Вам наверняка известно, что ваше поручение, хотя и не является сюрпризом, не вызывает у меня особого энтузиазма.

— И все же, — с поклоном сказал Кааврен, — должен признаться, что не понимаю, о чем ваше высочество говорит.

— Вы делаете вид, что не понимаете? — Адрон не выдержал и улыбнулся.

— Заверяю вас, ваше высочество, что окончательно сбит с толку.

— Ну так скажите мне, какова причина вашего визита?

— Повидать ваше высочество, ничего больше.

Адрон рассмеялся без малейших признаков веселья.

— Ба, мой дорогой. Будьте откровенны. Вы сохранили ко мне добрые чувства после наших прошлых встреч?

— Боги! — воскликнул Кааврен. — Конечно да.

— Ну тогда ради этих добрых чувств сделайте одолжение, отвечайте на мои вопросы так же прямо, как я их задаю.

Кааврен поклонился:

— Вы, ваше высочество, ни о чем не должны меня просить; заверяю, что буду отвечать на ваши вопросы только правду.

— Что ж, вот первый вопрос: вы пришли ко мне по поручению его величества, не так ли?

— По поручению его величества? Ни в малейшей степени.

— Неужели?

— Слово дворянина, — сказал Кааврен.

— Значит, вы не собираетесь меня арестовать?

— Арестовать ваше высочество? За что?

— За что? Император на меня рассердился.

— Клянусь честью, мне об этом ничего не известно.

— Невозможно! Значит, вы прибыли не для того, чтобы меня арестовать? — повторил Адрон, словно не мог в это поверить.

— Ничего подобного не входило в мои намерения, — заявил Кааврен. — В противном случае, прошу мне поверить, я не стал бы испытывать вашу доброту так долго, а сразу сказал бы: «Ваше высочество, я имею честь арестовать вас именем его величества; пожалуйста, отдайте мне шпагу и пройдите за мной». И все.

— Ну, — промолвил Адрон, по его лицу пробежала тень сомнения, когда Кааврен произнес слова, которые не собирался произносить. — Вам почти удалось меня убедить.

— Значит?

— Значит, я всецело в вашем распоряжении, лорд Кааврен. Не хотите ли выпить вина?

— Не отказался бы от бокала, ваше высочество, поскольку по дороге сюда изрядно наглотался пыли.

Адрон позвонил в колокольчик, и менее чем через две минуты Кааврен уже сидел напротив его высочества и оба пили за удачу.

— Кстати, — заговорил Адрон, когда процесс утоления жажды был завершен, — как сложилась ваша судьба и судьба ваших друзей? Благородного лиорна и остальных? Вы видитесь с ними?

— Увы, — ответил Кааврен, — крайне редко. Иногда я получаю весточки от Теммы — иными словами, — Айрича, — он пишет, что Тазендра процветает. Что же до Пэла, то наши с ним дороги пересекаются один или два раза за столетие. Боюсь, за прошедшие годы наша компания распалась, уж не знаю, к лучшему или к худшему. А я, как видите, стал капитаном Гвардии феникса — предел моих мечтаний, не самый плохой результат, полагаю, — тут ваше высочество со мной согласится, — для младшего сына обедневшего дворянина тиасы.

— Совсем неплохо, — согласился Адрон. — Примите мои поздравления.

— Надеюсь, вы разрешите мне поздравить ваше высочество с успехами — Батальон Изрыгающий Пламя стал знаменитым, и это не скоро забудут.

— Да, — улыбнулся Адрон. — Мы кое-чего добились. Конечно, часть нашего успеха принадлежит вам, мой дорогой, поскольку было бы невозможно сформировать батальон, если бы нам, как и прежде, пришлось тревожиться о вторжении с Востока. Более того, если бы не ваши дипломатические способности, нам не удалось бы покупать столько нужных для батальона лошадей.

— Ваше высочество проявляет исключительную доброту, когда вспоминает о моих скромных заслугах, — сказал Кааврен. — О, как я жалею о тех днях! Тогда в моей ладони постоянно была шпага или красивая женщина держала меня под руку! Теперь моя шпага остается в ножнах, а рука касается лишь рукояти; должен признаться вашему высочеству, что возле левого локтя у меня образовалась здоровенная мозоль — совсем не то место, где должны быть мозоли у настоящего солдата. Да и рукава нескольких курток довольно сильно прохудились.

— Так вот о чем вы вспоминаете, мой дорогой капитан! — со смехом произнес Адрон. — Лично мне запомнились другие вещи. Беглец, которого мне пришлось прятать и чье присутствие заставило меня сомневаться в правомерности своих действий. И еще: страх — не перед вторжением с Востока, а опасения, что мне придется выбирать между долгом и данным словом — точнее, между законом и честью. Труднее выбора не бывает, капитан. По крайней мере, так мне представляется.

— Вы совершенно правы, ваше высочество, выбор действительно тяжелый, и если вам нет нужды делать его сейчас — что же, очень хорошо.

— Сейчас? Ба! Сегодня мой кузен занимает пост главнокомандующего, а его сын служит у меня адъютантом. Так что, если только возникнет проблема, разрешение которой покроет ее участников славой, вы знаете, кого призовут в первую очередь.

— Вы несправедливы к себе, ваше высочество. Вы заслужили свою репутацию. Кто, кроме вас, смог бы справиться с ситуацией в Брайертауне столь быстро и ловко? Жаль, что вашего высочества тогда не было во дворце. Как только пришло сообщение о восстании, лорд Ролландар — ваш кузен — на следующий же день приготовился выступить с армией в поход. А еще через день мы узнаем, что вы держите все под контролем.

Я никогда не забуду выражение лица его величества! Через месяц было принято решение о реорганизации постов. Его величество сказал: «Если Истменсуотч в состоянии сделать так, что две тысячи солдат в течение одного дня и ночи проделали путь в четыреста миль, то один постовой офицер должен преодолеть такое же расстояние за такой же промежуток времени».

Адрон расхохотался:

— Он так и выразился?

— Имею честь заявить вашему высочеству, что совершенно точно повторил его слова.

— А как насчет затрат? — поинтересовался Адрон, который продолжал улыбаться. — Что сказал милорд Джурабин по поводу того, сколько будет стоить такая переброска?

Кааврен улыбнулся вопросу и проговорил:

— Не больше и не меньше того, что вы подумали. Ну, по правде говоря, возможно, дела обстоят не так уж и плохо. Вы в одиночку справились со стоимостью постов для десяти тысяч, если мне не изменяет память.

— Вы же знаете, я достаточно богат, — ответил Адрон. — Алмазы из Сэндихоума по пути в Драгейру пересекают Пепперфилд, а перец, который выращивается на моих землях, отправляется во все уголки страны. В результате я получаю часть того и другого. Снаряжая свой батальон, я потратил, уж можете поверить мне на слово, огромную сумму денег, но не настолько, чтобы влезать в долги или опасаться потери приданого дочери.

— Значит, ваше высочество сомневается, что целая Империя с ее ресурсами в состоянии с вами тягаться — даже при том, что ей потребуется снарядить гораздо меньшее количество лошадей и построить конюшен?

— В ваших словах есть доля истины, — ответил Адрон.

— Простит ли ваше высочество мое любопытство…

— О, вы можете спрашивать все, что пожелаете.

— В таком случае мне непонятно, зачем вы взяли с собой на Встречу провинций целый батальон? Насколько я понимаю, именно по этой причине вы оказали честь городу Драгейра своим присутствием.

— Вам непонятно?

— Ну, ваше высочество, вы, вероятно, думаете, я недостаточно информирован о том, что происходит во дворце, если это не входит в мои обязанности.

— И тем не менее, — проговорил Адрон, и на его губах появилось подобие улыбки, — не кажется ли вам, что батальон, в расположении которого вы сейчас оказались, как раз и попадает в непосредственный круг ваших обязанностей?

— Каким образом? — изображая удивление, спросил Кааврен. — В мои обязанности входит обеспечение безопасности его величества и неприкосновенности Императорского крыла дворца. Ну и, разумеется, соблюдение порядка в городе. А еще я должен оказывать всяческую поддержку силам лорда Ролландара, если в таковой возникнет необходимость. Так что меня совершенно не касаются дела вашего высочества.

Адрон, которого, казалось, совершенно не убедила его великолепная речь, проговорил, по-прежнему улыбаясь:

— Однако вы говорили, вас мучает любопытство.

— Ну…

— В таком случае позвольте мне его удовлетворить, я привел с собой свой батальон по просьбе его величества.

— Его величества?

— Вот именно.

— Императора Тортаалика?

— Я не знаю другого. Неужели вас не поставили в известность о данном обстоятельстве?

— Ничего не слышал. Не понимаю…

— Зачем его величеству понадобилось иметь под рукой целый батальон?

— Совершенно верно.

— Мне кажется, его беспокоят волнения в городе.

— Его беспокоят беспорядки, так вы сказали?

— Точно.

— А ваше высочество они тоже беспокоят?

— Клянусь честью, дорогой капитан, мне о них ничего не известно.

— И тем не менее…

Речь Кааврена прервал гонец — он принес письмо для Адрона.

«Ну, — сказал Кааврен самому себе, — либо тут нет никакого предательства и мои волнения не имеют под собой основания, либо лорд Адрон ведет столь опасную игру, на которую — насколько мне известно — еще не решался ни один драконлорд. Что происходит? Адрон получил известие, и оно его озадачило — он нахмурился… может быть, скажет, в чем дело, потому что мне очень хотелось бы знать».

Адрон, по-прежнему хмурясь, поднял глаза от послания и уставился в пустоту.

— Решительно странно, — прошептал он, словно обращаясь к самому себе.

— Ваше высочество?

— Да? — взглянул он на тиасу. — О, господин Кааврен, я совершенно про вас забыл. Мне только что принесли просто поразительные новости. Сказать вам?

— Если ваше высочество того желает.

— Я получил это письмо от некоего Калвора из Дрема. Вы его знаете?

— Должен признаться, не знаю, ваше высочество.

— Не важно. Он из Дома Феникса, поэт и страшная зануда.

— И что?

— Он прислал мне записку, в которой утверждает, что не понимает, по какой причине я отправил ему свои извинения.

— Какие извинения?

— Я послал к нему гонца, чтобы тот от моего имени извинился за то, что у меня изменились планы и я не смогу присутствовать на открытии павильона.

— Ах да! Мне говорили.

— Он заявляет, будто бы не собирался на открытие.

— И?

— Ну, у меня тут… где же оно? Ах вот… что вы на это скажете?

Кааврен взглянул на письмо, стараясь оставаться невозмутимым, — и зря беспокоился — в записке не оказалось ничего примечательного, кроме ее содержания.

— Ну? — поинтересовался Адрон.

— Уверяю ваше высочество, что нахожу происходящее исключительно необычным.

— И я тоже, капитан. В одной записке он сообщает, что намерен присутствовать на открытии, а в другой утверждает, что ничего подобного делать не собирался. Я не верю в необычное.

— На месте вашего высочества я испытал бы точно такие же чувства.

— Итак, вы думаете…

— Тут что-то не так.

— Совершенно верно. Капитан, посмотрите на записки.

— Боги! Разный почерк!

— Однако под обеими стоит подпись.

— Имена разные — эта, как видите, составлена писцом Дри, а на другой стоит имя Энтох.

— Совершенно непонятно, — проговорил Адрон, — почему он решил прибегнуть к услугам различных писцов?

— Возможно, поскольку он поэт, одного ему не хватает. Он много сочиняет?

— Чрезвычайно. Однако ваше объяснение меня не удовлетворяет. В любом случае тут что-то исключительно необычное.

— Я совершенно с вами согласен. Полагаю, один из документов поддельный.

— И какой же?

— Что касается вашего вопроса…

— Да?

— Должен признаться, я в недоумении. И все же… — Кааврен посмотрел на первую записку, ту самую, в которой Калвор сообщал, что намерен представить свои творения на суд публики. И неожиданно он понял, что уже видел этот почерк, — было что-то знакомое, хотя и незаметное на первый взгляд, в том, как на странице располагались буквы и знаки препинания.

— И все же? — прервал его размышления Адрон.

— Не вижу никаких причин для того, чтобы подделывать вторую записку, — ответил Кааврен. — А вот насчет первой…

— Насчет первой?

— Она могла быть написана с целью удержать ваше высочество от посещения церемонии — исключительно остроумное решение.

— Проклятие! — вскричал Адрон. — Вы правы. Но с какой стати кому-то понадобилось удерживать меня?

Кааврен покачал головой и признался, что не знает ответа на его вопрос.

— Значит, вы все-таки туда поедете? — спросил он.

— Нет, — нахмурившись, проговорил Адрон. — Извинения уже разосланы. А кроме того, уже поздно, я не успею.

— И что же вы станете делать?

— Терпеть не могу загадки, — задумчиво проворчал Адрон. — А потому постараюсь разобраться в том, кто мог такое сделать и почему?

— Действительно, почему? — тихо повторил Кааврен.

— Я намерен заняться расследованием, — заявил Адрон. — Прошу меня извинить…

Кааврен поднялся и низко поклонился.

— Разумеется. Благодарю ваше высочество за то, что приняли меня, а также за весьма приятный разговор.

— Ну что вы. Не стоит благодарностей, — проговорил Адрон. Казалось, его так заняла трудная задача, что он забыл о Кааврене еще до того, как тот покинул его палатку.

Кааврен нашел свою лошадь, которую покормили, напоили и даже почистили, пока он беседовал с драконлордом. Тиаса вскочил в седло и направился во дворец, бормоча себе под нос:

— Ах, Пэл! Что ты затеял? И зачем? Я обязательно это выясню!