— Что, я уже слишком страшная, чтобы показываться со мной на публике? Пройдет еще несколько недель, и ты даже не посмотришь на меня!

Он взял меня за руку, когда я сходила с последних ступеней.

— Напротив, мне просто не хочется делиться с другими такой красотой.

— Интересно, станешь ли ты говорить мне комплименты годика через два или же льстивые слова заканчиваются так же быстро, как утекает время?

— Между нами одна лишь правда. — Что ж, это было единственным положительным моментом в последнем споре. Убийство в Тредингхолле мучило меня больше, чем я хотела.

— И не только правда, — возразила я, обвивая руками его шею. — Юный Коннор Мартин Гервез занимает у нас все более весомое положение!

Кейрон откинул голову и засмеялся.

— Я с каждым разом завидую ему все сильнее!

— А знаешь, ты и сам выглядишь чудесно, — продолжала я, когда Жуберт объявил о прибытии нанятого экипажа и Кейрон помог мне накинуть плащ. Он был в простой рубахе из тонкого белого батиста, с длинными рукавами и застегнутой под самое горло по валлеорской моде. Никаких широких атласных штанов, пышных воротников, парчовых рукавов с разрезами, как носили придворные Эварда, а только простые, хорошо пошитые брюки и черный бархатный камзол с серебряной вышивкой. Темные волосы откинуты со лба, глубоко посаженные глаза и высокие скулы. Мне нравилось, что он всегда был чисто выбрит, наперекор заведенной Эвардом моде носить короткие бородки и тонкие усики.

Жуберт открыл дверь. Кейрон надел плащ, застегивающийся на плече.

— Мне это безразлично, но я рад, что тебе нравится. — Галантно поклонившись, он поцеловал мне руку и повел в темную зимнюю ночь.

Сэр Джеффри часто устраивал в своем городском доме музыкальные вечера, приглашая избранных знакомых послушать певца, инструменталиста или ансамбль. У него был хороший слух, и быть приглашенным в качестве исполнителя на вечере сэра Джеффри означало для музыканта снискать прекрасную репутацию. Музыка и театральные представления были новой модой в Лейране — Мартин смеялся, что все это его рук дело, — и лишь немногие могли самостоятельно оценить мастерство исполнителя. В ту ночь один экипаж за другим доставлял своих элегантных седоков к дверям сэра Джеффри.

— Он, должно быть, пригласил половину двора, — произнесла я, опасаясь жары и давки.

— Все знают, что здесь будет король.

— Интересно, он явится убедиться, что все празднуют весело, как он велел?

Когда о нашем прибытии объявили и провели в музыкальный салон, больше двухсот гостей уже сидели на красном бархате стульев с раззолоченными спинками. С ароматами дорогих духов смешивались запахи сосны, лавра и садового бальзамина, букеты из которых стояли в огромных вазах во всех углах и нишах. Дом был залит светом свечей. Слуги в золотых ливреях сновали с винами и дополнительными стульями, бриллианты дам и ножны кавалеров сверкали.

В боковые двери входили все новые гости. Девушка в белом платье остановилась на островке алого ковра в одном конце музыкального салона и теперь, ломая пальцы, бросала беспокойные взгляды в противоположный конец комнаты на все еще закрытые главные двери. Когда мы уселись, к ней присоединились молодой человек с арфой и невероятных размеров мужчина с флейтой, который взгромоздил свою тушу на смехотворно хрупкий стульчик. Ансамбль выглядел обескураживающе.

Вечер не начнется, пока не прибудет король. Сэр Джеффри сновал между гостями, шутками скрашивая ожидание.

— Стоит того, вы услышите, — говорил он. — А ее я подобрал в Валлеоре. Какая находка! Она была фавориткой валлеорского купца, пока на него прошлым летом во время землетрясения не рухнул собственный дворец.

Кейрон ерзал на стуле, глядя вперед через головы. Я чувствовала, как напряглась его рука, но прежде чем успела спросить, двойные двери распахнулись и в комнату шагнул королевский герольд. Все встали.

— Его величество король Эвард, правитель Лейрана и Валлеора, протектор Керотеи.

Эвард вошел в комнату. Короткий красный плащ, подбитый горностаем, подхватил один из камердинеров, под плащом оказался расшитый золотом камзол, кружева спускались на широкие штаны из золотой парчи. Красная с золотом шелковая рубаха выбивалась из-под камзола на запястьях и на груди складками, широкий отложной воротник был усыпан сапфирами и рубинами. Как и все дамы, я склонила голову и опустилась в реверансе, когда он проходил. Кейрон и остальные мужчины застыли в поклоне. Светлые волосы Эварда, как и раньше, в беспорядке падали на лоб, но суровые серые глаза смотрели неуверенно, пока взволнованный сэр Джеффри подводил короля к месту в переднем ряду.

Королевы не было. Но были Томас с Дарзидом и еще два десятка сопровождающих.

Я не видела Томаса со времен свадьбы Эварда, хотя слышала, что он женился на семнадцатилетней дочери королевского канцлера. Он казался таким же напряженным и обеспокоенным, как и его царственный господин, но выглядел хорошо, очевидно, керотеанская кампания не повредила ему.

Лишь Дарзид казался раскрепощенным. Он шел по проходу, приветствуя всех знатных дворян, словно и сам был герцогом, шептал что-то на ушко дамам, обменивался улыбками и перебрасывался словами с господами. Его поведение напомнило мне о недавнем высказывании Мартина: «Такое впечатление, что в наши дни, стоит сдвинуть любой лежачий камень лейранского общества, как оттуда выскочит Дарзид. И я сомневаюсь, что в этом ему помогает твой брат». Я жалела, что мы пришли.

Концерт начался, и на время короли, политика, Дарзид, упоминания о валлеорском землетрясении были забыты. Музыка была великолепна. В самом деле находка. Беспокойство девушки прошло с первой серебристой нотой флейты, и когда она ответила инструменту собственным ясным голосом, я уже не могла их различить. Но когда она начала вести мелодию, стало очевидно, что инструменту не сравниться с ее чистым голосом. Она пела песню о бессмертной любви, вполне банальную песню, но когда она замолкла, в зале едва ли осталась пара неувлажнившихся глаз. В следующий час тревоги прошлых недель были забыты, почтенное собрание затаило дыхание. Как говорила наставница Кейрона, у природы много чудес, которые не может превзойти магия.

Кейрон был захвачен музыкой, по его лицу я поняла, что он впитывает в себя красоту, которую однажды снова облечет в силу. Но когда музыка закончилась и гости поднялись и направились к гостиной, где ждал накрытый стол, он прошептал мне на ухо:

— Девушка узнала меня.

Страх сжал мое сердце ледяными пальцами.

— Тогда нам надо идти.

Кейрон кивнул. Его лицо было спокойно, но он крепко держал меня за руку, пробиваясь через идущий в противоположную сторону людской поток к дверям. Знакомые пытались остановить нас, но я жаловалась на боль в животе, объясняя причины столь раннего ухода. Четверть часа — и мы почти вырвались, но когда мы были уже у дверей, ведущих в прихожую, сэр Джеффри замахал рукой и окликнул нас.

— Кейрон, мальчик мой, куда ты? О тебе спрашивал его величество. — Пожилой джентльмен прорвался через живое море и положил руку Кейрону на плечо. — Я поинтересовался, как он находит Дорианский монолит, стоящий на входе в королевские покои, и он спросил, не новый ли хранитель его выбирал? Я ответил, либо хранитель, либо его супруга, и он сказал, что хотел бы воспользоваться возможностью выразить свою признательность.

— А я как раз собрался везти Сейри домой, — ответил Кейрон. — Ей сегодня немного нездоровится.

— Но ты, конечно, не откажешь его величеству в просьбе. Может быть, госпожа немного полежит в спальне для гостей. Или я найду кого-нибудь, чтобы сопроводить ее домой.

Кейрон вопросительно поглядел на меня.

Был возможен лишь один ответ.

— Я подожду вместе с Кейроном, сэр Джеффри. Может быть, это поможет сократить формальности. Вечер был исключительный.

— Да, не правда ли? Мизара станет самой яркой звездой в созвездии певиц. — Он обнял Кейрона за плечи и согнул руку кренделем, приглашая меня опереться на нее. — Идемте же. Эта встреча может чудесным образом помочь нам. Я опасался, что военные события повлияют на дальнейшее финансирование наших раскопок, но если его величество лично проявил интерес…

Придворные окружили Эварда в гостиной, он стоял у розового мраморного камина, покрытого изображениями дельфинов. Над камином раскинулась огромная фреска, изображающая обнаженного Джеррата, сжимающего молнию, вокруг бога бушевали волны, теснились морские чудища и разбитые бурей корабли. Пока сэр Джеффри расчищал путь через блистательное общество, словно один из храбрых кораблей с фрески, Кейрон ободряюще улыбнулся мне. «Все будет хорошо», — говорила его улыбка.

Я ему не поверила.

Король постукивал об пол башмаком, глядя куда угодно, но только не на собеседницу, костлявую матрону, расписывающую добродетели своего долговязого отпрыска, который действительно уже достиг возраста посвящения в рыцари. Эвард, кажется, постарел с того времени, когда я видела его в последний раз, его серые глаза сделались жестче, лицо осунулось, даже светлая бородка заострилась и потеряла мягкость. Наверное, жизнь складывалась не так, как он надеялся.

Мой брат стоял рядом с Эвардом, не обращая на меня ни малейшего внимания. Можно подумать, что ему снова семь и таким образом он силится выказать свое неудовольствие. Он тоже выглядел старше, чем в нашу последнюю встречу. Я до сих пор сожалела о разрыве с ним. Кейрон стоял рядом, сжимая мою руку.

Сэр Джеффри быстро отодвинул в сторону преданную мать и ее сынка с вытаращенными глазами.

— Ваше величество, позвольте представить Королевского Хранителя Древностей…

— Я уверен, ваша супруга рассказывала вам о нашем долгом и… задушевном знакомстве. — Эвард едва глядел на Кейрона, вообще не обращая внимания на слова сэра Джеффри. Все его внимание досталось мне.

— Какая честь, ваше величество. — Эвард поманил пальцем, и Кейрон поднялся с колена. — Моя жена действительно рассказывала мне, что в юности имела счастье дружить с вами.

Мне пришлось улыбнуться. Эта встреча затеяна просто из любопытства или же Эвард надеется посеять между нами недоверие?

— Вы, кажется, не были представлены ее брату, герцогу Комигора. Томас, ты знаком с избранным сестрой супругом и повелителем?

— Нет, сир. — Томас окинул Кейрона взглядом. Его губы слегка искривились. Кейрон поклонился, но не получил ответа на свой поклон. Томас кивнул головой на своего заместителя: — Мой помощник, капитан Дарзид.

— Польщен. — Дарзид радостно улыбнулся, кланяясь мне, и удивительно по-дружески протянул Кейрону руку. Кейрон, разумеется, не мог отказаться, и они пожали друг другу руки. Дарзид разглядывал его просто с неприличным любопытством. Когда он наконец отпустил руку Кейрона, то улыбнулся мне самой обворожительной улыбкой.

— Прошу прощения, я не могу остаться, — сказал он. — Дела зовут.

Он ловко опустился на колено перед Эвардом, поклонился Томасу, склонился ко мне, произнося отнюдь не тихим шепотом:

— Надеюсь, у нас еще будет время поговорить о моих снах, моя госпожа. Сегодня уже слишком поздно. — Он поклонился мне и ушел.

Сэр Джеффри, вежливо не замечая создавшейся неловкости, напомнил Эварду о том, что его заинтересовало.

— Ах, да. Монолит. Интересный выбор для охраны входа в королевское крыло. — Его равнодушие к предметам искусства было очевидно.

— Таково было его назначение в Дорианской Империи, ваше величество, — пояснил Кейрон. — Кажется, там он на своем месте.

— Да, в самый раз. — Эвард взял меня за подбородок двумя пальцами. — Вы поразительно хорошо выглядите, сударыня. Городская жизнь идет вам на пользу. Нужно выбрать время в череде праздников и вместе пообедать.

Я опустилась в реверансе, высвободив лицо из его хватки.

— Благодарю вас, ваше величество. Мы с мужем почтем за великую честь отобедать с вами. Желаем вам и королеве веселого Сейля. «Вот тебе, хитрый дьявол. В эту игру могут играть и двое».

Я уже начала думать, что все обойдется, раз Дарзид ушел, Томас пребывает в рассеянности, а Эварда уже вовлекла в разговор хихикающая молодая особа, которая, кажется, была бы на седьмом небе от счастья, если бы король взял за подбородок ее. Но прежде чем мы смогли уйти, к нам снова пробился сэр Джеффри, ведя за собой кого-то еще.

— Кейрон, леди Сериана, не уходите. Ваше величество, позвольте представить звезду нашего вечера, Мизару, Валлеорского Жаворонка!

Кейрон быстро скользнул за мою спину, словно освобождая место певице.

Девушка пала ниц по валлеорской традиции, в Лейране так делали только кающиеся грешники: стоя на коленях, раскинув в стороны руки, касаясь лбом пола. Эвард нахмурился и махнул одному из камердинеров, чтобы тот поднял ее.

— К чему раскаиваться за то, что мы сегодня слышали? — произнес он. — А теперь прошу извинить нас. Нас ждут другие дела.

Гости начали кланяться, когда Эвард пошел в гостиную, где ждал ужин. Мы были почти свободны. Но когда все уже поднимались с колен, певица оказалась лицом к лицу с Кейроном.

— Ми Диспоре! — воскликнула она. Упав на колени, она схватила руку Кейрона и поцеловала ее.

Эвард обернулся, услышав ее возглас, и увидел, что она делает.

— Что такое? — спросил он, глядя через плечо. Мизара с залитым слезами лицом заговорила на ломаном лейранском.

— Это Диспоре, ваше величество, спасающая рука. Вся моя семья погибла во время землетрясения, дома рушились. А он копал… без устали… всю ночь. Оттаскивал камни, забирался в крошечные лазы, земля содрогалась, еще и еще, и мы думали, он тоже погиб. Прошло много времени. Но он принес их, одного за другим: моего отца, мать, Лено, Ясро, Тегро, Нисту. Все живы. Пять дней лежали они под камнями, ваше величество.

Сэр Джеффри наклонился к Эварду.

— Кейрон был в Ксереме, изучал древнее захоронение и сам пострадал в землетрясении.

— Я в вечном долгу перед вами, ми Диспоре. Что мне сделать для вас? — продолжала певица.

Кейрон негромко заговорил, глядя только на девушку.

— Все, кто еще держался на ногах и мог таскать камни, делали то же самое.

«Придержи же язык, глупая девчонка», — молила я. Но она не унималась.

— Но не так, как вы. Вы всюду приносили с собой надежду. Я искала вас, чтобы вы спасли мою семью, потому что я знала о вас. Все знали. Это было чудо… Диспоре.

Эвард ее перебил. Он сделал рукой отпускающий жест, развернулся на каблуках и пробормотал Томасу, достаточно громко, чтобы слышали все:

— Кажется, Сейри откопала себе саму добродетель.

Моя рука уже сжимала руку Кейрона, ноги шли к двери.

— Мальчик мой, еще одно. — Когда сэр Джеффри снова окликнул Кейрона, я едва не закричала. — Я очень хочу, чтобы ты взглянул на манускрипт, его дал мне сегодня Ян Гронн, только что вернувшийся из Искерана. Я должен оценить его и вернуть Гронну утром, если бы ты мог задержаться еще на миг, прежде чем везти свою красавицу жену домой…

Кейрон пожал мне руку и ободряюще улыбнулся:

— Всего минута, — и ушел с сэром Джеффри в библиотеку.

Я осталась у камина, мне вовсе не было холодно, но меня била дрожь. Что, если девица видела, как Кейрон лечит магией, пересказывала слухи о сверхъестественном, которые ходили по Ксереме?

Кейрон вернулся через четверть часа.

— Доброй ночи, сэр Джеффри. Чудный вечер.

— Надеюсь, вы скоро поправитесь, моя госпожа, — произнес престарелый рыцарь.

Я сделала реверанс.

— Думаю, так. Благодарю вас, сэр Джеффри.

Мы с Кейроном в очередной раз направились к выходу. Я задышала свободнее, когда мы оказались в прохладном воздухе освещенной лампами прихожей. Но не успел камердинер отдать приказ лакею нести нашу одежду, как между нами и дверью оказались два человека. Один из них был Дарзид. Второй — шериф с рыбьими глазами, которого я видела во дворе гостиницы в Тредингхолле.

Нет времени на размышления. Открытое наступление — лучшая тактика.

— Капитан Дарзид, я уже начала подумывать, что вы стали единым целым с моим братом, и теперь я вижу вас с кем-то другим. Удивительно, что вы не стали ветвью нашего семейного древа. Познакомьте же меня с вашим другом.

Дарзид покосился на своего спутника.

— Я уверен, вы уже знакомы с Мацероном.

— О да, — сказал шериф. — Нет никаких сомнений.

— Едва ли, — возразила я. — Я никогда не забываю знакомых. — Я приблизилась к помощнику брата, все во мне кричало, что Кейрону нужно бежать. Но вместо этого он тащился за мной. Руки, как обычно, сложены за спиной, словно он терпеливо ожидает лакея с одеждой и свою глупую женушку.

Но шериф не дал себя одурачить.

— Я уверен, что знаю обоих. Баба — та потаскуха из гостиницы, — его тонкие губы растянулись в полную ненависти усмешку, — а он — маг.

Кошмарное обвинение повисло в воздухе, словно ястреб, готовый кинуться на жертву. Кейрон обхватил меня сзади руками, наклонился и поцеловал волосы.

Через миг стражники в зеленых мундирах оттащили его, я обернулась, в его синих глазах было столько любви и сожаления, что у меня едва не разорвалось сердце. Мацерон оттолкнул меня в сторону, двое стражников жестоко заломили Кейрону руки, шериф ударил его огромным кулаком по лицу. Я закричала:

— Прекратите!

Вцепилась Мацерону в руку, но Дарзид схватил меня и крепко держал. От второго удара под глазом у Кейрона остался кровоподтек.

— Есть простой способ подтвердить подозрения, — сказал шериф. — Если мы правы, доказательства будут у него не в карманах, а в рукаве.

Кейрон замотал головой.

— Погодите…

Шериф с рыбьими глазами снова ударил Кейрона, на этот раз по губам, и предостерегающе поднял кулак.

— Следующий удар достанется ей.

Я вырвалась из рук Дарзида и сумела заговорить, пусть и дрожащим голосом.

— Что все это значит, капитан Дарзид? Как вы смеете прикасаться к дочери дома Комигора, к чиновнику на службе у его величества? Где сэр Джеффри? Где стража? Мой брат…

— Ах, нет. — Дарзид поднял палец. Никогда я не видела столько холода в его черных глазах. — Я уже давным-давно понял, что вас нельзя недооценивать, госпожа Сериана. Так что не бойтесь, я позаботился обо всем. Ваш брат прекрасно осведомлен о моих подозрениях, как и его величество. Они ждут моего донесения. Если я ошибся, это непростительная ошибка… но я ведь не ошибся? — Он знал. Помоги, святой Аннадис, он вытягивал из меня правду, даже пока я стояла здесь. Ледяная улыбка прорезала узкое лицо.

Дарзид толкнул меня в руки одного из стражей. Вытащив нож, он распорол рукав Кейрона от плеча до запястья, показав шрамы толпе, которая уже вытекала из дверей музыкального салона. Более красноречивого доказательства не требовалось. Кейрон, моргая и пытаясь закрыть голову от ударов, старался прижать руку к телу, но не мог даже пошевелиться.

— Отведите их к королю, — сказал шериф, кивая тяжело вооруженным солдатам, появившимся у него за спиной. — Займитесь мужчиной. Он опаснее, чем вы можете себе представить. Завяжите ему глаза. Возьмите с собой четверых сменных охранников.

Дарзид снова взял меня за руку.

— Если он издаст хоть звук, я убью женщину. Мы прошли мимо любопытных, глядящих во все глаза, здесь же был и озадаченный сэр Джеффри, Дарзид протащил меня по освещенному мягким светом коридору в отделанную дубом комнату. Эвард развалился на обитом коричневым бархатом кресле, Томас стоял у него за спиной.

— Ваше величество, — произнес Дарзид, низко кланяясь. — Сведения шерифа Мацерона подтвердились. Леди Сериана вышла замуж вовсе не за образчик добродетелей, а за мага, если, конечно, к злым духам вообще применимы такие слова, как замужество.

Я чувствовала, что он едва сдерживает хохот.

Четверо солдат втащили Кейрона в комнату. Его глаза были завязаны ярким зеленым шарфом. С одной стороны шарф пропитался кровью.

— Ваше величество, я прошу вас разобраться в творящейся несправедливости, — заговорила я. — Разве так ваши слуги должны обходиться с дочерьми благородных семейств и вашими придворными?

Эвард смотрел мимо меня на Дарзида.

— Он не вырвется?

Дарзид кивнул.

— Он неопасен, пока мы держим его, не позволяем ему говорить и закрываем ему глаза. И пока у нас есть женщина. — Он был так бесстрастен, словно обсуждал достоинства новой лошади.

Кивнув, Эвард поднялся с кресла, подошел к Кейрону и уставился на его руку.

— Ах, Сейри, дорогая моя, что ты наделала? Могла бы стать королевой. Четырех королевств. А вместо этого пошла под венец с демоном. — Он нагнулся, чтобы лучше разглядеть шрамы. Мне хотелось кричать.

— Он околдовал ее, — взорвался Томас. — Это все Гольт.

— С Гольтом разберутся.

— Так вот из-за чего затеяна вся эта ерунда? — воскликнула я, стараясь обрести под ногами твердую почву. — Мартин давно отказался от всех притязаний на трон. Вам ни к чему придумывать какой-то нелепый заговор, чтобы опорочить его. Томас, ты веришь, что я вышла замуж за мага? Меня воспитывали так же, как и тебя.

Но никто меня не слушал.

— Итак, шериф, — заговорил король, снова выпрямляясь. — Что же делают подобные твари?

— Эти шрамы означают, что тот, кто их носит, считает себя целителем, — пояснил Мацерон, подвигаясь к Эварду. — Ив самом деле, такие маги возвращают умерших к жизни. Что может быть более отвратительным и противоестественным, чем не дать душе завершить ее путь? Маги делают это не из великодушия, разумеется, а чтобы поработить возвращенный дух, у которого нет иного выбора, как выполнять приказы.

— Так это от этого? — Эвард поджал губы, касаясь руки Кейрона. Кейрон вздрогнул, и стражники еще крепче вцепились в него.

— Хоть это и отвратительно, но выглядит впечатляюще. Не хотите ли посмотреть, ваше величество? Это не опасно, пока мы с капитаном Дарзидом рядом. Он может делать только что-нибудь одно. И это станет неопровержимым доказательством в суде.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, стараясь понять, о чем они говорят.

— Не понимаю, как вы сможете его заставить. — Эвард снова плюхнулся в кресло, недоверчиво глядя на них.

— Я знаю верный способ, — сказал Дарзид. Он снял повязку с глаз Кейрона и кивнул.

Кейрон заморгал, его глаза устремились на что-то у меня за спиной. В первый раз за все время нашего знакомства я видела в его глазах страх.

— Кейрон, что…

Огонь опалил мою спину, все зашумели. Кейрон кричал… Томас, где-то вдалеке, ругался. Голова кружилась. Я не могла вдохнуть, колени подкашивались. Только когда по спине потекло что-то горячее, я начала понимать.

— Нет, не делай… — Я пыталась предостеречь Кейрона, но язык отказывался повиноваться. Пути назад не останется, если он сделает это. У них не будет доказательств, если он сам не предоставит их.

Я упала. Кто-то меня подхватил.

— Будьте вы прокляты. Будьте вы все прокляты. Приведите врача.

Я то впадала в беспамятство, то возвращалась из него, слова и возгласы всплывали в кружащейся голове.

— …нож, острый и чистый.

«Нет, Кейрон, нет. Они не позволят мне умереть». Язык не слушался.

— …благословить твоего сына…

— Проклятие, что он делает?

— …наполнить мою душу Светом… Огонь охватил мою руку. «Нет, Кейрон…»

— …смерть коснется каждого их них, пока он…

— Дж'ден анкур, моя любовь…

Наверное, я замерзла во сне, но теперь снова стало тепло. Я лежала на спине. Улыбнулась. Коннор Мартин Гервез стал уже достаточно велик, чтобы лежать на спине стало неудобно. И постель такая жесткая. Я попыталась перевернуться, но не смогла. Кейрон был здесь. Я чувствовала его дыхание. «Тассей, тассей», — шептал он. «Тише, тише». Как крепко он держит мою руку. Я не могла ею пошевелить и раскрыла глаза посмотреть, что меня держит. Что с его лицом? Это из-за землетрясения? Какие ужасные синяки… и повсюду кровь… один глаз заплыл, он так бледен… почти прозрачен, как в тот день в Виндаме…

Наконец память вернулась ко мне.

— Нет, — слабо прошептала я.

Его глаза раскрылись… сколько в них любви. Когда он улыбнулся, я ощутила тепло его жизни, струящееся по моим венам.

— Теперь разрежьте, — сказал он кому-то у него за спиной. И мне: — Это чудо. Все это.

Моя рука была свободна, но прежде чем я успела коснуться его, они оттащили его прочь, и на прекрасном ковре сэра Джеффри они били его, пока он не потерял сознание. Страх придал силы их кулакам.

Я неподвижно сидела на полу, где меня оставили, и глядела на дверь, через которую они наконец увели его прочь. Кто-то подошел ко мне, я сжалась, но руки, которые подняли меня и подвели к освободившемуся бархатному креслу, не были грубы. Томас помог мне сесть и встал на колени рядом с креслом. В комнате никого не было.

— Ради святого меча Аннадиса, Сейри, кто он такой?

Я указала на то место на запястье, где Кейрон сделал разрез. От него не осталось и следа, только жар в моих воспоминаниях. Удержать меня через ту рану, которую оставил на спине нож, было бы слишком сложно. Лучше сделать новый разрез, чтобы смешать кровь… кровь, дающую жизнь.

Томас говорил со мной, словно с ребенком.

— Он околдовал тебя? Заставил тебя молчать какими-то чарами? Именно это случилось три года назад? И с тех пор он не выпускал тебя из-под своей власти?

Я глядела на брата, пытаясь понять, о чем он говорит. Мои мысли смешались, ужас и изумление сошлись в смертельной хватке.

— Сейри, скажи, что с тобой все в порядке. — Он осмотрел мою спину. Платье было сырым, колючим и заскорузлым в том месте, где засыхала кровь, оставленная ножом Мацерона. — Святые боги, это невероятно.

Наконец я подобрала слова.

— Томас, ты должен ему помочь.

Он неловко обнял меня за плечи.

— Я позабочусь о тебе, Сейри. Мы придумаем что-нибудь… жрецы… тебя очистят. Ты свободна от него теперь, когда его нет рядом?

— Нет. Ты не понимаешь… — Я пыталась рассказать ему о магии и дж'эттаннах. Но чем больше я говорила, тем больше он отдалялся от меня, и когда я заметила это, было уже поздно. Я рассказала ему о ребенке.

Голос Томаса сел от ужаса.

— И ты позволила ему сделать это с тобой? Посеять дьявольское семя? Как ты можешь жить? Неужели не нашлось ни ножа, ни меча, чтобы положить конец твоему позору?

— Томас, ты не услышал ничего из того, что я сказала.

— Я услышал достаточно. Это проливает новый свет на ситуацию. Эварду следует узнать, что покончить с магом недостаточно.

— Томас!

— Тебя не сожгут. Ты не умрешь. Ты все еще принадлежишь дому Комигора. Эвард поклялся мне. Но ты предана злу больше, чем я мог вообразить, и это необходимо исправить. — Он вылетел из библиотеки, оставив меня одну.

Ночью меня забрали во дворец и заперли в пустой холодной комнате. Наверное, в таких живут судомойки. Медальон и обручальное кольцо забрали, а залитый кровью зеленый шелковый наряд заменили на простое платье и муслиновую рубаху. Я не стану плакать. Не стану.