Мост д`Арната (№1) - Сын Авонара

Только тогда он окончательно ушел.

Роуэн был бы весьма доволен, если бы в ближайший час мог прочитать мои мысли. Когда все волнения вечера остались позади, меня затрясло и едва не вытошнило, когда я вспомнила убийство в лесу и пустые глаза и бледные руки того, кто его совершил. Что я сделала? Мне не стоило лезть сюда. Только когда я поклялась с первыми лучами зари найти Паоло и как можно быстрее мчаться обратно в Данфарри, мое усталое тело начало засыпать.

Но вскоре после полуночи какой-то шорох в темной комнате заставил меня мгновенно вскочить. Я выхватила из ножен под подушкой свой кинжал и замерла — над подоконником, словно больная луна, появилась веснушчатая физиономия.

— Паоло! — Я втащила его через окно, и он осел на пол растрепанным мешком. — Что ты здесь делаешь?

— Нашел его!

— Кого?

— Того, за кем мы пришли.

— Да, я тоже его нашла, но он удрал раньше, чем я успела с ним поговорить.

— Не-а. Он близко. Забрал лошадь из конюшни и ускакал, но недалеко.

Я уже сунула ноги в башмаки.

— Веди меня туда. — Все страхи были забыты, все клятвы отринуты в предвкушении охоты.

В гостинице было темно и тихо, она спала, будто пашня, дожидающаяся посева, замершая между часом закрытия и завтраком. Мы осторожно спустились по лестнице и быстро зашагали по пустынным улицам к южной окраине города. Ряды приземистых лачуг наконец расступились, перед нами лежал небольшой холм. На вершине, четко вырисовываясь на залитом луной небе, торчал каменный перст — заброшенная сторожевая башня, с которой когда-то наблюдали за рекой и дорогой.

Паоло прижал палец ко рту, мы приблизились к пролому в зубчатой стене. Деревянная дверь на ржавых петлях давно сгнила, узкий луч лунного света проникал внутрь. Мы вошли. От темного пятна внутри исходил запах лошади. Я ощущала ее живое присутствие. Паоло дернул меня за руку и указал на возвышение под стеной. Мы на цыпочках приближались к нему, когда Паоло вдруг потерял равновесие и упал на гору ящиков, которые загрохотали по каменному полу.

— Кто идет? — Голос доносился со стороны темного возвышения у стены. Оно чуть шевельнулось.

— Друзья, — отозвалась я.

— У меня нет здесь друзей. Кто вы такие? Что вам нужно от меня?

— Вы убежали раньше, чем мы смогли познакомиться.

— Я не знакомлюсь с мирскими женщинами.

— Ну же, сударь, давайте поговорим как воспитанные люди. — Мирская было удивительно точным описанием меня, но откуда он узнал? — Вы ищете пропавшую лошадь, я могу кое-что знать.

Я перетащила один из упавших ящиков на дорожку лунного света и уселась на него. Через миг из тени вышел человек и встал в светлое пятно в нескольких шагах от меня. На его керотеанский наряд налипла солома, плащ с высоким воротником неловко перекрутился на шее. Он стоял очень прямо, сощурив свои миндалевидные глаза, потом шагнул ко мне.

— Не подходи!

Мы с человеком оба едва не подскочили, когда Паоло с криком выскочил у меня из-за спины, на плече у него лежала приличного размера дубина.

— Мальчишка-посланник! — воскликнул незнакомец, его взгляд метался между Паоло и мной. — Так это ты хотела меня видеть… женщина, а не мужчина. Зачем ты солгала? Я граф Мангеритский, никто не должен мне лгать.

Я улыбнулась.

— Как я уже сказала, у меня есть сведения о вашей лошади.

— Мирская скупость! Думаешь получить награду?

— Не награду, а сведения. Если я узнаю, что мне нужно, я, возможно, смогу сказать вам то, что жаждете знать вы.

— Я не верю мирянам, мирская женщина не может знать то, что мне нужно. — Видимо, это «мирское» имело для него какое-то особенное значение.

Я надеялась представить свои верительные грамоты позже. Вздохнув, я вынула из кармана бумажный сверток и показала человеку его содержимое. Пока Эрен болел, я вычесывала ежевичные колючки из его спутанных светлых волос.

— Уж не из гривы ли вашей лошади эти волосы, «граф»?

Человек упал на колени и закрыл лицо руками, все его притворство исчезло, словно отброшенный ненужный плащ.

— Хвала тебе, Вазрин Творящий, Вазрина Ваятельница, — прошептал он, — нашелся. — Миг спустя он прижал руки к груди. — Прошу тебя, женщина, скажи мне, что он жив. — Он не поднимал глаз.

— Он жив. Кстати, меня зовут Сейри.

Мне показалось, что он сейчас расплачется. То ли оттого, что Эрен жив, то ли оттого, что ему пришлось прибегнуть к помощи «мирской» женщины.

— Я хочу знать, кто он и кто вы, — произнесла я. Он гордо вскинул голову.

— Мне не дозволено говорить о подобных вещах. Ты должна отвести меня к нему.

— Ты сильно заблуждаешься. Я никуда тебя не поведу, пока ты не докажешь, что являешься его другом. Тебе не жить, если ты не друг ему и если захочешь причинить ему вред.

Паоло слегка побледнел, но дубина в его руках не дрогнула.

— Ты не можешь понять, женщина, — заявил коротышка. — Ты обычная. А он… Это невероятно! — Он был вне себя. — Он мой слуга, мой конюх. Он украл моего призового жеребца. Белого. Ты обязана рассказать, где он, поскольку он похитил мою собственность.

— Прекрати это представление. Если уж ты решил изображать знатного господина, нужно было получше изучить их манеры. По огромному числу признаков я заключила, что ты никогда не бывал в Керотее, никогда в жизни не видел керотеан и уж тем более никогда не держал конюха. Ответь на мой вопрос, или я уйду.

— Нет-нет. Ты не должна уходить, не сказав мне, где он. Дай подумать. Я должен подумать. Добрая Вазрин, вложи в мою голову мудрые мысли. — Человек заметался, перебирая пальцами кисти, свисающие с пояса, и бормоча себе под нос. — Я не скажу. Я не могу сказать. Я поклялся. Но я должен найти его. Почему я? Да, все произошло быстро, но Бендал еще не вступил в должность. И что из того, что он ранен? Раненый Бендал стоит десяти таких, как я. Мирская женщина. Я проклят. Но он жив, а зиды близко. Время решает все… — Он перестал метаться и, скрестив ноги, уселся на землю передо мной. — Ты не поведешь меня к нему, если я не скажу?

— Верно.

— И ты позволишь этому чокнутому мальчишке оглушить меня, если я попытаюсь заставить тебя говорить?

— Совершенно верно. — Я старалась сохранять серьезное выражение.

— Значит, ты вынуждаешь меня говорить.

— Докажи, что ты его друг.

Коротышка наклонил голову.

— Что тебе до него? Я могу заплатить тебе, много заплатить, если ты отведешь меня к нему, не задавая вопросов.

— Долгая история. Мне плевать и на тебя, и на твои деньги.

— Он здоров? — Он обхватил колени и уставился в землю.

— У него была ножевая рана на плече, но она хорошо зажила.

— И он ничего тебе не сказал? Может быть, ты причинила ему зло. — Он вскинул голову, и его темные глаза превратились в кинжалы. — Вдруг ты лжешь. — Минутная ярость прошла так же быстро, как и появилась. — Ему не следовало доверяться тебе. Он тоже слишком плохо разбирается в женщинах и в мирском. По правде говоря, вообще во всем. — Человек печально закивал. — Он никогда не…

— Не в том дело. Он не способен говорить.

— Не способен…

— Кроме того, он и не вспомнил бы, что говорил мне. Он не знает, кто он. Он не помнит своего народа, не помнит, откуда он, почему люди короля ищут его по всей долине. Ему необходим друг, который знает его.

— О, моя многострадальная земля… — Миндалевидные глаза наполнились слезами, соленые капли покатились по щекам. Он, не скрываясь, утер их. — Это сделали гнусные зиды.

— Скажи мне, кто ты, — повторила я, на этот раз мягче, чтобы он окончательно не расстроился. — И кто такой твой друг? Я не причиню ему зла, клянусь.

— Меня зовут Баглос. И ты права. Я никогда не носил такого платья. — Он стащил расшитую куртку и швырнул ее на землю. — И я никогда не учился быть проводником. Я учился готовить еду: тушить рыбу, насаживать на вертел перепелов, резать, смешивать, мариновать. Но тот, кто был назначен его мадриссе, был ранен. Когда решили, что Д'Натель должен отправляться немедленно, напали зиды, и все обратилось в хаос. Поэтому мы разлучились, а не потому, что я не гожусь на эту роль, хотя я действительно не гожусь. Я думал, наша последняя надежда умерла, потому что только Баглос мог вести. — Он погрузился в печальное молчание, оставив меня в недоумении.

— Пожалуйста. Ты должен объяснить еще немного. Я не поняла ничего, кроме того, что тебя зовут Баглос и ты повар. Так?

— К несчастью, так.

— И ты был назначен «проводником» Эрена… потому что кто-то другой был ранен?

— Эрен? — Он резко поднял голову, которую подпирал руками. — Кто такой Эрен?

— Твой друг. Он услышал крик серого сокола, которого мы зовем эреном, он дал мне понять, что так его зовут. Это не верно?

Баглос впервые за все время улыбнулся.

— Д'Натель означает сокол. Его зовут Д'Натель. Зиды не забрали его имени. Это хорошо, очень хорошо. Спасибо тебе за известия.

Я обрадовалась, узнав, что в этом хаосе можно найти хоть что-то хорошее. Но меня беспокоили враги, я никогда не слышала о зидах. Кроме того, существовали его способности…

— Был день, когда Эрен, Д'Натель, очень испугался, но не смог объяснить почему. — Я немного подумала и продолжила: — Освещение стало… очень странным… в тот день. И пахло скверно. Ощущения тоже были скверные.

Я ожидала, что он посмеется над этим или озадачится. Но Баглос вскочил на ноги, словно его ужалил скорпион.

— Мы должны идти к нему. Прошу. Проклятые зиды в своем поиске уже нащупали его. И они здесь, совсем близко.

— Три жреца, те, от которых ты бежал, это и есть зиды? Ваши враги?

— Зиды — это воины Зев'На, враги всего, что дышит, всего, что свободно. Они найдут его, если мы не поспешим. Над ним нависла такая опасность, какую трудно даже представить. Прошу, женщина. Он наша последняя надежда.

Хотя я по-прежнему ничего не понимала, я поверила Баглосу. В его взволнованной дрожи не было притворства, ни тени неискренности в его тревоге за молодого человека. И он казался не особенно опасным, хотя воспоминания о серебряном кинжале, вонзенном в твердый камень, должны были заставить меня осторожнее относиться к Эрену и его друзьям.

— Ладно, — ответила я. — Идем.

11

Баглосу не понравилось, что мне придется сначала вернуться в гостиницу, мне тоже. Но если я не встречусь с шерифом, вне всякого сомнения, к моменту моего возвращения в Данфарри он уже будет сидеть у меня на пороге вместе с арестованным Эреном.

Поблекшая луна зашла, приближающееся утро окрасило небо в серый цвет, когда я распростилась на окраине города с Баглосом и Паоло. Улицы возле рынка уже ожили, запахи горячего хлеба и поджаренного бекона с кухни Бартоло напомнили мне, как я голодна. Я собиралась пройти через внутренний двор в надежде получить у славного хозяина ранний завтрак, как вдруг заметила у конюшни двух мужчин, пожимающих друг другу руки, двух мужчин, которые вовсе не должны были иметь никаких общих дел. Встревожившись, я скользнула в проулок, который от конюшни отгораживала лишь деревянная стенка. Хотя мне больше не было видно этих двоих, я прекрасно их слышала.

— Не забывайте о нашем соглашении, — сказал один. — Мы полагаемся на ваше благоразумие. О вас прекрасно отзываются.

— Я слуга закона и серьезно отношусь к своим обязанностям. Было странно встретить вас здесь. Вчера вы сказали мне, что знаете, где его искать.

Мои глаза не подвели меня. Один голос принадлежал Роуэну, а второй — Жиано, светлоглазому жрецу Аннадиса.

Жиано засмеялся.

— Мы надеемся закончить дело через день. Вас недурно наградят.

— Моя награда — видеть, как негодяя постигнет справедливое возмездие.

— Нам бы хотелось знать кое-что еще… — Голоса затихли. Мужчины, должно быть, вошли в конюшню.

Я разозлилась скорее на себя, чем на Роуэна. Поверить тому, кто носит эмблему Эварда, принять на веру, пусть на миг, высокие слова о справедливости, выслеживании убийц. Надо было соображать! Он все время был заодно со жрецами. Может, эти зиды всего лишь переодетые шерифы, которые всегда надевают облачение, выходя вершить свои грязные дела? Наверное, они немало смеялись над моим представлением, думая, какие они умные. Что ж, больше я не доставлю им такого удовольствия.

Аппетит пропал, я сидела в общей зале, предаваясь печальным размышлениям, когда в дверь влетел мрачный Роуэн.

— Вот ты где!

Хотелось плюнуть в лицо гнусному лакею.

— Неужели ты думал, что я уеду из Гренатты без тебя, братец?

— У меня была такая мысль. Надеюсь, этим утром мы все-таки прогуляемся. Это было бы замечательно. — Он крепко взял меня за локоть и повел в переулок, не удосужившись спросить, хочу ли я куда-либо идти. Затащил меня в промежуток между телегой с галдящими цыплятами и толпой, собравшейся поглазеть, как торговец колотит своего раба, потом свернул в узкую улицу, подальше от дверей «Зеленого льва». — Итак, ты знаешь, где они?

Я вырвала руку.

— Что, шерифы не завтракают, пока кого-нибудь не допросят? Бартоло по праву гордится своей кухней, к тому же это всегда такое удовольствие, посидеть рядом с тобой.

Больше не касаясь меня, шериф заставил меня прижаться спиной к грязной стене и уперся в нее руками по обеим сторонам от моей головы.

— Спрошу еще раз. Ты знаешь, где они?

— Они?

— Кто-нибудь из них. Тот, кого ты искала здесь, или тот, из-за кого взбудоражили всю округу, слабоумный слуга.

— Слуга? Что я могу знать о слугах? И какое мне дело? Я не люблю сумасшедших… и лжецов. — Я поднырнула под руку Роуэна и быстро пошла по переулку, пока не вышла на следующую оживленную улицу.

Шериф шел за мной.

— А другой, маленький, черный, странного вида человек? Помнишь, тот, кто искал призовую лошадь, но не мог толком описать ее, сказал только, что лошадь белая, он тоже исчез. Но это ты и так знаешь. Бартоло сказал, он был в общей зале вчера вечером и ушел как раз перед моим появлением, лишь за миг до того, как ты поспешно выскочила в ту же дверь. Ты сказала, что тебя испугали жрецы. Его они тоже испугали?

— Ко мне это не имеет никакого отношения.

Роуэну пришлось пропустить стадо гусей, а потом проталкиваться через спешащих за гусями взбудораженных покупателей, прежде чем он снова нагнал меня.

— Это имеет к тебе прямое отношение, — заявил он, вспыхнув от гнева. Я никогда не видела его таким взволнованным. — Я расспросил, что за посланец приходил сюда вчера вечером к человеку, который искал пропавшего коня. Посланцем был веснушчатый хромой мальчишка. Я не идиот, что бы ты там себе ни думала, и я помню, что Якопо — единственный человек в Данфарри, которому я рассказал о странном маленьком человечке, не похожем на того, за кого он себя выдает.

Я проталкивалась через толпу, быстро заполнявшую улицы, обошла бесформенное тело какого-то нищего, скорчившегося в заполненной навозом колее и имевшего несчастье тут и умереть.

— Совпадение, — бросила я. — Если хочешь знать, я пришла сюда переговорить с местными красильщиками, не захотят ли они покупать у меня растения. Некоторые из них встречаются только на хребте Браконьера. — Я оглянулась через плечо, и к горлу подкатил комок — мертвый нищий оказался женщиной, ее худое лицо представляло сплошное месиво из синяков и язв, оставленных голодом и жестоким миром. Ей могло быть и двадцать и семьдесят. Никчемная жизнь. Бессмысленная смерть. Я снова переключилась на своего спутника. — Как ты не раз замечал, я привыкла к лучшей жизни, чем та, которую веду сейчас.

Роуэн не сдавался. Он обогнал меня и остановился, принудив поднять на него глаза.

— Это ни в коей мере не может быть совпадением, так что я никак не могу поверить ни единому твоему слову. За прошедшие десять лет я научился отличать, когда ты говоришь правду. Ты решила, что эти жрецы не те, за кого себя выдают. С этим я согласен. Кто тот, кого они ищут? Кто-то знакомый тебе, да?

Он знал… будь он проклят, он знал, что Эрен маг. Жар, не имеющий ничего общего с все сильнее припекающим солнцем, охватил меня.

— Почему я должна рассказывать тебе что-то? И как ты смеешь решать, правду я говорю или нет? Едва ли ты знаешь, что такое правда.

— Я выясню, пойми… или выяснит кто-нибудь другой, кого ты любишь еще меньше. Этого «слугу» многие ищут.

— Я не нуждаюсь в твоих предостережениях.

Мы говорили все громче, но следующие слова Роуэн произнес совсем тихо. Только прозвучали они угрожающе.

— Другие, возможно, нуждаются. У Якопо и Паоло нет высокопоставленных покровителей, способных защитить от последствий их поступков. Если ты питаешь к ним хоть какие-то чувства, если ты способна хоть что-то чувствовать, тебе следует проявлять особую осторожность.

Угроза повисла в воздухе, словно дым от горящей копны сена. Шериф снова схватил меня за руку и потащил к конюшне, где стояла его уже оседланная лошадь.

— Пора отправляться домой, «кузина», — сказал он, указывая на лошадь. — Больше никаких дурацких представлений и никаких рысканий по Гренатте. Ты поедешь сама и заберешь своего юного помощника и будешь сидеть в Данфарри, пока я не вернусь.

— Ты не собираешься отвезти меня? Что, если я, поддавшись дьявольскому искушению, осмелюсь ослушаться?

— Нет, ты поедешь сама. У меня дела в Гренатте. Ты поклянешься мне, что сделаешь, как я сказал, и я тебе поверю. Но если я узнаю, что ты меня обманула, остаток недели ты проведешь под замком.

— Ты не посмеешь!

— Ты много раз говорила мне, что твое происхождение никак не повлияло на вынесенный тебе приговор. Я тебе верю. — Роуэн снял поводья с загородки и сунул мне в руку. — Возьми Урагана. Он довезет тебя и Паоло. Я не хочу, чтобы завтра в лесу появились новые могилы, — верхом путешествовать безопаснее. Скажи Паоло, чтобы завтра утром он первым делом вернул мне Урагана, и, может быть, я спасу его от гнева его бабки.

Я не хотела принимать ничего, оскверненного рукой Роуэна, но простая логика велела мне сдержаться. Среди общей путаницы ясно было одно: Эрен и его друг должны исчезнуть задолго до возвращения Роуэна. Если лошадь проклятого шерифа поможет этому, клянусь мечом святого Аннадиса, я возьму ее.

Обратно мы вернулись быстро. У Баглоса был свой жеребец, и он прекрасно держался в седле. Мне не удалось расспросить его обо всем на обратном пути, как я собиралась, — он мчался по пыльной дороге на север так, словно за ним гнались все демоны мира.

Когда мы свернули на узкую тропинку, ведущую к лугу, нам пришлось замедлить ход — она вся была в колдобинах и кочках, оставшихся после одного особенно дождливого года.

— Еще далеко, женщина? — спросил Баглос, в его голосе слышалось то же беспокойство, что одолевало меня.

— Нет. Сразу за подъемом.

— Это безопасное место? Город, деревня? В этой деревне я был раньше?

— Это просто дом. Данфарри в часе ходьбы отсюда.

— А там есть деревья? Вопрос показался мне странным.

— Целый лес. Эрен, Д'Натель, спит под деревьями. Когда что-то случилось со светом, он потащил нас в лес, но мы так никого и не увидели.

Баглос заметно приободрился.

— Значит, он знает, что нужно прятаться под деревьями. Может быть, он забыл не так много, как ты думаешь.

Изнемогающий от засухи луг выглядел точно так же, как в тот день, когда я его покинула: серо-зеленое, колышущееся под зноем море, в котором кое-где проглядывали белые и розовые соцветия люпинов. Дом стоял в траве, приземистый и тихий.

Паоло заулюлюкал, позволяя Урагану промчаться по лугу оставшееся расстояние. Из дома нам навстречу вышел Якопо, он поддержал меня, когда я слезала с коня.

— Значит, Паоло доставил тебя домой верхом? Отличный парнишка, верно?

Паоло заулыбался и повел лошадей к рощице у ручья.

— Где Эрен? — спросила я.

— Он все утро возится возле поленницы. Странный он человек. Никогда не знаешь, что он сделает: то ли руку тебе пожмет, то ли свернет шею. — Якопо бросил взгляд на моего спутника, который, одергивая плащ, внимательно разглядывал луг. — Похоже, тебе все удалось.

— Да, это Баглос, друг Эрена. Баглос, это мой друг Якопо.

Эрен вышел из-за угла дома, неся полено в руку длиной. Увидев нас, он прибавил ходу. Удостоив Баглоса лишь беглым взглядом, он остановился передо мной и возмущенным ворчанием принялся выражать недовольство моим долгим отсутствием.

Прежде чем я успела ответить, между нами вклинился Баглос. Он упал на колени, схватил руку молодого человека и поцеловал ее. Эрен зарычал и вырвал руку, отстраняя жестом коленопреклоненного Баглоса. Сконфуженный коротышка остался на месте, тогда Эрен засопел и занес полено над его черноволосой головой.

— Се'на давонет, Гире Д'Арнат! Детанэто. — Выкрикивая эти слова, Баглос поднял руки, защищая ими голову.

Эрен замер и опустил полено, указал сначала на свои уши, потом на рот Баглоса, словно в услышанных им словах что-то заинтересовало его.

Баглос обрушил на Эрена поток слов на том же мелодичном языке, большинство фраз явно были вопросами. Эрен слушал слова, и они, казалось, гасили его небезопасное волнение, но я не заметила в его глазах понимания их смысла — ни на один вопрос Баглоса он не ответил утвердительно.

Повременив немного, Эрен указал на свой рот, потом на голову и красноречивым жестом дал понять Баглосу, что оба этих предмета одинаково бесполезны. Вспышки его юмора были подобны весне в северных болотах: постоянная борьба солнца с грозой. Баглос поклонился и попятился, траурно поглядывая на молодого человека, который уселся на траву и, полностью сосредоточившись на березовом полене, стал сдирать с него кору. Казалось он надеется найти в нем что-то, только не знает что.

— Женщина, я не верил, что Д'Натель в самом деле мог забыть себя, — произнес Баглос, прижимая руки к груди, лицо ее побледнело. — Но ты совершенно права. Он не понимает ничего из того, что я говорю. Мы погибнем, если он не сможет вспомнить. А я не смогу вести его, если он не вспомнит слов приказа. — Он одернул сбившийся плащ, расправил плечи и поклонился мне. — Но это не твоя забота. Я сейчас же заберу его, и мы больше не побеспокоим тебя.

— Нет! — Я произнесла это слово с большим чувством, чем собиралась. — Ты пока не можешь забрать его. Мы должны поесть, прежде чем вы уйдете. Он заболеет…

— Он не принадлежит этому месту. У него имеются обязанности. От имени Совета Наставников дар'нети, благодарю тебя за доброту. — Несчастный Баглос опустил глаза и направился к Эрену. Он снова склонился в поклоне. — Се'на, Д'Натель, — Эрен при этих словах вскинул голову, — вен т'сар…

— Баглос, смотри, он узнал свое имя.

Баглос уже и сам заметил, он упал на колени рядом с молодым человеком и быстро заговорил. Рассерженный Эрен вскоре зажал рот коротышки рукой и опрокинул его на спину.

— Дай ему время, — произнесла я, помогая Баглосу сесть и счищая траву и сор с его рубахи. — Делай все медленнее.

Но маленький человечек лишь отмахнулся.

— Глупая женщина. Нет времени. Все готово… ждет… Это не входило в планы. Это сделали зиды, я почувствовал их ледяное дыхание на перекрестке, но я не в силах ничего исправить. Сейчас все зависит от меня, но с этим… Я не знаю, что делать.

Такое глубокое отчаяние явно вызвано чем-то более серьезным, нежели гнев хозяина или мгновенное замешательство. — «Наша последняя надежда», так он сказал.

— Он понимает твою речь. Может, если бы ты рассказал мне о нем больше, мы вдвоем могли бы заставить его вспомнить то, что он должен знать.

Коротышка вздохнул и потер лоб кулаком.

— Если бы достаточно было вспомнить. С момента губительной попытки отправить его он не в состоянии… — Баглос покосился на Эрена и понизил голос, хотя молодой человек был занят поленом. — У него сейчас нет даже зачатков тех умений, что были в детстве. Ты не поймешь их важности, ваши люди ими не обладают.

— Умения? — Я начала понимать. — Какие именно умения? Он, кажется, хороший воин и очень умен.

— Я говорю о том, что миряне называют магией. Чародейством. — Баглос говорил таким тоном, каким обычно говорят о способностях к стихосложению, рисованию или кулинарии.

Я молилась, чтобы моя догадка оказалась верной.

— Он занимался здесь магией.

Баглос так и осел, его глаза округлились.

— Как это возможно? И почему ты мне не сказала?

— Я не была уверена, что ты знаешь о его даре. Это не та вещь, о которой принято говорить. Закон Четырех королевств… ты наверняка знаешь. — Я рассказала ему о кинжале, бобах и огне.

— Что это за кинжал? — Он вскочил с земли с энергией только что прорвавшегося гейзера.

— Мы нашли его на вершине холма и из-за вырезанного на нем узора решили, что он имеет какое-то отношение к Эрену. Этот кинжал и сейчас у него в руках.

Эрен вынул кинжал и самозабвенно скреб им березу.

Глаза Баглоса занимали едва ли не половину лица.

— Ты мне сказала, что на нем ничего не было и у него ничего не было, а здесь кинжал Наследника, кинжал Д'Арната… наше спасение… — Его оливковая кожа побледнела еще больше, приобретя оттенок чая с молоком. — Меч… меча при нем не было? Прошу, скажи, что не было.

— Я не видела никакого меча. Но он его искал. Баглос с облегчением выдохнул и потряс головой.

— Ты говоришь, он не узнает кинжал, но он смог пронзить им камень. Это невероятно! Он не мог проделывать ничего подобного с двенадцати лет, после того, как его ранили. В этом одно из наших главных опасений — что он никогда не сумеет… — Он заскрипел зубами. — Да, женщина, мы ненадолго останемся и познакомимся с тобой поближе. Мудрость Наставников безгранична. Может быть, здесь не все дело рук зидов, ведь если Д'Натель творил магию…

Я недоуменно пожала плечами, переглянувшись с Яко, никакой надежды понять все сразу, потом села рядом с Эреном и похлопала по траве рядом со мной.

— Сядь, пожалуйста, Баглос, и начни сначала. Кто такие эти Наставники? Кто такой Д'Натель? — Я сделала знак Эрену, чтобы он тоже слушал.

Баглос начал рассказывать, говоря сначала на своем языке для Эрена, затем — на лейранском для меня и Якопо. Оставив свое занятие, Эрен внимательно слушал, теплый ветер играл его светлыми волосами.

— Есть вещи, о которых мне дозволено говорить и о которых мне говорить не дозволено без приказа Д'Нателя. Многого я в данный момент не знаю. Вам известно что-нибудь о Пропасти или Мосте Д'Арната? — спросил Баглос.

Молодой человек отрицательно покачал головой, я сделала то же самое.

— Что ж, об этом я не могу рассказать, потому что сейчас сам толком не знаю ничего, кроме того, эта загадка лежит за гранью моего понимания. Д'Натель мог бы рассказать, если бы помнил, и я мог бы рассказать, если бы он приказал мне, но я не знаю, как мы сможем научить его тому, чего сами не знаем наверняка. — Баглос снова впал в отчаяние, уже в самом начале.

Не в силах понять смысл обрывочных фраз, я попробовала заставить его начать еще раз.

— Просто расскажи нам об Эрене и о том, как он здесь оказался. Ты выказываешь ему уважение, словно правителю, я достаточно наблюдала за ним и понимаю, что так оно и есть. Что с его семьей? Откуда ты пришел? Неужели он действительно воспитывался в храме у тех жрецов?

— Нет конечно! Он не жил с зидами. Зиды лгут так же легко, как дышат. Они не почитают никого из известных мне богов. Я имею в виду Вазрина, единого в двух лицах: Вазрин Творящий, мысленно собравший ничто и породивший материю, и Вазрина Ваятельница, которая придала форму материи, создав землю, море и всех нас. Д'Натель — Наследник королевского рода Д'Арната, вы бы называли его принцем. Знаки на кинжале — герб его рода.

— Принц. Я так и думала.

— У нас не было короля со времен могущественного Д'Арната. Его потомки считали величайшей честью именоваться его Наследниками. Тысячи лет Наследники Д'Арната хранили Авонар. Они ходили по Мосту между мирами, несмотря на страшные опасности и преодолевая их. Они вели нас на бой против правителей Зев'На и их воинов зидов. Они правили мудро, честно и справедливо, вселяя в наши народы — дар'нети и дульсе — надежду на то, что однажды Пропасть затянется и Пустыни будут возвращены. Но со времен Битвы при Гезире, когда зиды похитили меч и кинжал Д'Арната и закрыли Ворота, наши надежды умерли, потому что по Мосту невозможно ходить, если Ворота закрыты. Д'Натель шестьдесят третий наследник Д'Арната. С тех пор как закрылись Ворота, тридцать четыре Наследника жили, напрасно ждали и умерли, потому что мы стали слишком слабы, чтобы открыть их. Мы надеялись, несмотря ни на что, что Изгнанники смогут открыть путь, помогут Наследнику, поскольку это их обязанность.

Я по-прежнему оставалась в недоумении, лишь цепляясь за фразы, казавшиеся понятными, пусть даже не улавливая общего смысла.

— Тысяча лет! Какая семья может иметь такую историю! Даже керотеанские короли-жрецы не могут похвастаться подобной родословной!

— Да. Его семейство очень древнее, но он последний. Все остальные умерли. В этом и состоит главная трудность. Когда Ворота вопреки всем ожиданиям открылись, Д'Натель только-только вошел в возраст помазания. В тот день Наставники серьезно спорили. Наставники наши самые мудрые и самые сильные советники, они поддерживают Наследника во всех вопросах, касающихся его силы и таланта — того, что вы называете магией. Некоторые хотели отправить Д'Нателя на Мост немедленно, опасаясь, что мы упустим возможность восстановить и укрепить его, но мастер Дассин возражал, говоря, что мальчик не готов, слишком молод и в свои двенадцать лет может погибнуть. Но остальные настояли, Д'Нателя и Балтара привели к Воротам, но когда они попытались пройти, Д'Нателя отшвырнуло назад, он был сильно ранен, а Балтар, мой кузен, остался лежать мертвым.

В общей суматохе мастер Дассин кричал, что все если и не предатели, то всяко заслуживают хорошего наказания за свою глупость. Это было пустой угрозой, поскольку у него не было власти наказывать других Наставников. Дассин подхватил принца на руки, отнес его в свой дом и приставил стражу, которой все эти годы было приказано не допускать к Д'Нателю никого без разрешения Дассина. Хотя многие возмущались решением Дассина, все знали, что эта попытка нанесла вред мальчику, но каким образом, они не могли понять. Оставалась надежда, что когда Д'Натель станет старше, он постигнет вещи, необходимые для завершения дела, разовьет таланты, с которыми был рожден.